CC BY
125
НАЗНАЧЕНИЕ БОЛЕЕ МЯГКОГО НАКАЗАНИЯ, ЧЕМ ПРЕДУСМОТРЕНО ЗА ДАННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Шишкин Алексей Александрович Институт сферы обслуживания и предпринимательства (филиал) Донского государственного технического университета, г. Шахты
E-mail: naukatgp@yandex.ru
Аннотация. В статье анализируется статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащие нормы о назначении более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление. Выявляются цели такого наказания, а также мнения специалистов в данной области. Оцениваются положительные и отрицательные стороны указанной нормы.
Ключевые слова: преступление, назначение наказания, смягчающие обстоятельства, суд.
Объясняя наличие в Уголовном кодексе ст. 64 [1], специалисты зачастую обходят стороной вопрос о том, почему именно эта статья, а, например, не ст. 73 Уголовного кодекса была применена судом в той или иной ситуации. В этом случае если и обсуждается, то другой вопрос - о возможности одновременного применения институтов назначения менее строгого наказания и условного осуждения.
В источниках, в которых поставленный выше вопрос затрагивается, институт назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, называется «чрезвычайным смягчением наказания»[6], а его социально-правовое значение усматривается в разрешении тех ситуаций, когда даже минимальное наказание, предусмотренное в санкции статьи Особенной части Уголовного кодекса, оказывается исходя из обстоятельств дела слишком суровым, не отражающим общественную опасность конкретного преступления.
Основываясь на опубликованной судебной практике применения ст. 64 Уголовного кодекса, Ф.Б. Гребенкин приводит ряд примеров, когда в качестве основания назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, выступала совокупность смягчающих наказание обстоятельств. По делу Кульпиной, осужденной по п. «д» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса с применением ст. 64 Уголовного кодекса, Владимирским областным судом к
шести годам лишения свободы, Президиум Верховного Суда РФ смягчил назначенное наказание до трех лет лишения свободы на том основании, что Кульпина является матерью четверых детей, из которых двое малолетние; преступлению способствовало противоправное поведение потерпевшего, вызвавшее состояние сильного душевного волнения. «Кульпина раскаялась в содеянном, положительно характеризовалась по месту жительства и работы... много внимания уделяла воспитанию детей, следила за их учебой в школе. На период заключения под стражу Кульпиной двое ее малолетних детей переданы под опеку престарелой бабушке, которая в силу своего возраста не может создать надлежащие условия для их жизни и воспитания».[5]
Остается неясным, почему с учетом всех обстоятельств дела из поля зрения суда выпал вопрос о возможности применения условного осуждения (ст. 73 Уголовного кодекса) или, о применении отсрочки отбывания наказания, предусмотренной ст. 82 Уголовного кодекса. К сожалению, остались без внимания эти вопросы и в работе Ф.Б. Гребенкина.
Приведенный обзор судебной практики применения института назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, позволяет сделать ряд выводов.
1. Социально-правовое значение института, предусмотренного в ст. 64 Уголовного кодекса, состоит в разрешении тех ситуаций, когда даже минимальное наказание, предусмотренное в санкции статьи Особенной части Уголовного кодекса, оказывается исходя из обстоятельств дела слишком суровым. Однако такое усмотрение и его реализация не должны игнорировать те обстоятельства, которые, хотя и в открытом перечне, но предусмотрены в законе, тем более в увязке с жестким императивом о существенном уменьшении степени общественной опасности совершенного преступления.
2. Предусмотренная законом обязательная корреляция исключительных обстоятельств с общественной опасностью совершенного преступления, во-первых, зачастую не учитывается и, во-вторых, включает в себя исключительные обстоятельства, характеризующие преимущественно не преступление, а лицо, его совершившее (совершение преступления впервые, положительно характеризующий материал, несовершеннолетие, тяжелое (крайне тяжелое) состояние здоровья, престарелый возраст и т.п.). Не предрешая в данном случае оценку такой практики с точки зрения ее целесообразности, с точки зрения действующего закона ее следует признать спорной.
3. Отсутствие в специальной и учебной литературе примеров исключительных обстоятельств, оправдывающих применение ст. 64 Уголовного кодекса, можно объяснить открытым перечнем таких обстоятельств в ч. 1 и ч.2 ст. 64: «Исключительными могут быть признаны как отдельные смягчающие обстоятельства, так и совокупность таких обстоятельств». В такой ситуации,
теперь проблема не в том, какое обстоятельство из числа смягчающих, может быть признано исключительным, а в том, уменьшает ли оно, и если да, то насколько существенно, степень общественной опасности совершенного преступления. Как показывает анализ судебной практики, именно этого ей как раз и недостает в применении ст. 64 Уголовного кодекса.
Таким образом, далеко не всегда признание того или иного обстоятельства либо совокупности обстоятельств исключительными сопровождается выводом суда о том, что они при этом существенно уменьшают степень общественной опасности совершенного преступления.
По статистическим данным Верховного Суда РФ за 2007 - 2008 гг., практика назначения наказания за убийство при отягчающих обстоятельствах в сопоставлении с законодательными санкциями за эти преступления (лишение свободы на срок от 8 до 20 лет, пожизненное лишение свободы либо не применяемая в настоящее время, но и не отмененная законодательно смертная казнь) выглядит по ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса следующим образом: пожизненное лишение свободы назначалось в 0,6% случаев; наказание от пятнадцати до двадцати лет лишения свободы - около 14% случаев. Между тем на долю убийств по ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса в 2007 г. приходилось 23% от общего числа убийств, квалифицируемых по этой статье, а в 2008 г. этот показатель составил 20%.[2]
Не лучшим образом обстоит дело и с назначением наказания за причинение тяжкого вреда здоровью по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса. Здесь наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до пятнадцати лет назначалось в 2007 г. в 6%, а от восьми до десяти лет - в 23% случаев (и это при санкции Особенной части Уголовного кодекса в виде лишения свободы на срок от пяти до пятнадцати лет!). Разбой по ч. 4 ст. 162 Уголовного кодекса (санкция -лишение свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со штрафом или без такового) наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет лишь в 12% случаев. По ч. 3 ст. 228.1 Уголовного кодекса (санкция - лишение свободы на срок от восьми до двадцати лет со штрафом или без такового) -лишение свободы от пятнадцати до двадцати лет - менее 0,2%; от десяти до пятнадцати лет - 5,3%. Резервы действующих санкций также практически не используются: их верхние пределы едва ли не полностью игнорируются судебной практикой. Происходит это на фоне высокого уровня рецидива по рассматриваемым видам преступлений и их распространенности.
Таким образом, практика назначения наказаний за преступления в сфере экономической деятельности показывает, что в 2009 г. к наказанию в виде лишения свободы за такие преступления было осуждено всего лишь 14% (в 2008 г. - 16,6%), а доминировали при этом условное осуждение (в 2009 г. 39% - к лишению свободы, 2% - к иным видам наказаний; в 2008 г. 40,7% - к лишению
свободы, 1,8% - к иным видам наказаний) и наказание в виде штрафа (36% - в 2009 г., 32,6% - в 2008 г.). [2]
Приведенные данные убедительно свидетельствуют о том, что удельный вес сурового уголовного наказания, предусмотренных санкциями норм Особенной части Уголовного кодекса, невысок. Это уже и есть «чрезвычайное смягчение наказания», и происходит оно в судебной практике в рамках общих начал назначения наказания, без применения специальных средств (за исключением ст. 73 Уголовного кодекса), в том числе института назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление. Это свидетельствует о завышенности верхних пределов санкций соответствующих статей Особенной части Уголовного кодекса, либо о неправильном применении действующего уголовного закона.
При определении роли института, предусмотренного ст. 64 Уголовного кодекса, наряду с оценкой характера санкций норм Особенной части Уголовного кодекса, необходимо учитывать еще одно немаловажное обстоятельство: несовпадение понятий пределов санкций статей Особенной части Уголовного кодекса и пределов назначения наказания.
В этой связи Т.В. Непомнящая определяет четыре ситуации, когда пределы назначения наказания не совпадают с пределами санкции статьи Особенной части Уголовного кодекса: 1) санкция статьи не содержит весь набор основных видов наказаний, которые фактически суд вправе применить к осужденному (такое может иметь место в случае, предусмотренном, например, ст. 55 Уголовного кодекса); 2) санкция статьи не содержит весь набор дополнительных видов наказаний (ст. ст. 47, 48 Уголовного кодекса); 3) пределы назначения наказания применительно к некоторым категориям осужденных являются заведомо более узкими по сравнению с пределами санкции. Санкция ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса предусматривает среди прочего наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до двадцати лет. Однако максимальный срок лишения свободы для лиц, не достигших 18 лет, за совершение данного преступления -десять лет, а минимальный предел в этом случае сокращается наполовину; 4) в Уголовном кодексе предусмотрены специальные случаи, когда суд при назначении наказания может «проигнорировать» и нижний (ст. 64 Уголовного кодекса), и верхний (ст. ст. 69, 70 Уголовного кодекса) пределы санкции либо вообще постановить о реальном неприменении назначенного им наказания (ст. 73 Уголовного кодекса). К последнему случаю автор относит еще и ситуацию, когда суд «вправе вообще не применять наказание, указанное в санкции», и ссылается при этом на ст. ст. 81, 83 Уголовного кодекса. Однако, что тогда автору следовало бы, во-первых, назвать и ст. 82 Уголовного кодекса,
предусматривающую возможность отсрочки отбывания наказания; во-вторых, не очень уместно рассуждать о соотношении понятий пределов санкции и пределов
назначения наказания, поскольку последнее не исполняется (за исключением случаев освобождения от отбывания наказания.
Так или иначе, названные случаи смягчения наказания, предусмотренного санкцией статьи (за исключением тех, которые регламентированы ст. ст. 64, 73 Уголовного кодекса), являются дополнительным реально действующим фактором применительно к первичной («стартовой») нормативной правовой основе. В своей совокупности эти два обстоятельства уже сами по себе без применения специальных начал назначения наказания создают серьезный нормативный потенциал для смягчения наказания при его назначении. В связи с этим еще более актуализируется вопрос о социально-правовом назначении института, предусмотренного ст. 64 Уголовного кодекса.
Ближе всего к ст. 64 Уголовного кодекса по социально-правовому значению является институт условного осуждения (ст. 73 Уголовного кодекса), который и в период действия УК РСФСР 1960 г., и при действующем Уголовном кодексе традиционно выступает одной из самых распространенных мер, применяемых на стадии назначения наказания.
Согласно ч. 1 ст. 73 Уголовного кодекса, в основе решения суда об условном неприменении назначенного наказания лежит вывод о том, что исправление осужденного возможно без реального отбывания наказания. При этом в сферу возможного применения условного осуждения могут попадать даже те лица, которым наказание в виде лишения свободы назначается до восьми лет включительно, причем вне какой-либо связи с категорией совершенного преступления. Между тем изначально практика законодательной регламентации рассматриваемого института начиная с законодательства советского периода предусматривала достаточно жесткие требования к его применению. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. устанавливает три условия: «Когда преступление, по которому судом определено наказание в виде заключения под стражу, совершено осужденным: 1) впервые и притом 2) при исключительно тяжелой степени обстоятельств его жизни, 3) когда опасность осужденного для общежития не требует немедленной изоляции его...» (п. 26). [4] УК РСФСР 1922 г., сохранив указанные требования, дополнил последнее из них еще более жестким условием «и даже назначения ему принудительных работ...» (ст. 36). [7]
Однако в последующем, исключив в Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. из числа условий применения рассматриваемого института первые два и, тем самым стерев все формальные требования к его применению, законодатель последовательно указывает сначала о «степени опасности осужденного», оценка которой давала суду право постановить об условном осуждении (УК РСФСР в редакции 1926 г. [8]), а затем о формировании убеждения суда о «нецелесообразности отбывания
виновным назначенного наказания» (ст. 44 УК РСФСР 1960 г. [3]) с дополнением в 1996 г. указания на названный выше срок лишения свободы (ст. 73 Уголовного кодекса).
Отмеченные колебания в регламентации института условного осуждения не могли не влиять на объяснение социально-правового его назначения в теории уголовного права.
В специальной литературе социально-правовое назначение института условного осуждения в различные периоды развития уголовного законодательства объяснялось по-разному. Возникнув в отечественном законодательстве советского периода как результат реализации идеи поиска альтернативы краткосрочному лишению свободы, высказанной в литературе в конце XIX - начале XX в., этот институт в современном его состоянии превратился фактически в альтернативу наказанию в виде лишения свободы в целом: по данным судебной статистики за 2008 - 2009 гг., удельный вес лиц, осужденных к наказанию в виде лишения свободы на срок до восьми лет, в общем количестве осужденных к этому виду наказания составляет около 95% [2]. К сожалению, эта альтернатива сопровождается и некоторым негативом, свойственным для лиц, осуждаемых к наказанию в виде лишения свободы: в числе лиц, условно осужденных к лишению свободы, из года в год возрастает количество лиц с неснятыми и непогашенными судимостями (в 2008 г. этот показатель составил 14,5%, в 2009 г. - 16,9%, в 2010 г. - 19,3%)[2]. Официальные данные о состоянии рецидива среди условно осужденных отсутствуют, можно предположить, что этот показатель составляет никак не ниже 10 - 15%, характерных для 80-х гг. прошлого столетия.
Литература:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 03.02.2014) // «Собрание законодательства РФ», 17.06.1996, № 25, ст. 2954
2. Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации: данные
судебной статистики // ШЬ: [Шр:/А№№^сёер.ги/тёех.рЬр?1ё=79], (дата
обращения 19.03.2014)
3. Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960), (ред. от 30.07.1996) // "Ведомости ВС РСФСР", 1960, N 40, ст. 591.
4. Постановление Наркомюста РСФСР от 12.12.1919 "Руководящие начала по уголовному праву Р.С.Ф.С.Р." // "СУ РСФСР", 1919, N 66, ст. 590
5. Гребенкин Ф.Б. Уголовное наказание и его назначение: Учеб. пособие. Киров, 2009. С. 148 - 154.
6. Уголовное право России. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Ф.Р. Сундурова. Казань, 2003. С. 474; Полный курс уголовного права. В 5 т. / Под ред.
SCIENCE TIME
А.И. Коробеева. СПб., 2008. Т. 16: Преступление и наказание. С. 900 - 902.
7. Юридическая Россия: Федеральный правовой портал // URL: [http:// www.law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1241523], (дата обращения 18.03.2014)
8. Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации // URL: [http://docs.cntd.ru/document/901757374], (дата обращения 18.03.2014)
