CC BY
57
DOI 10.26105/SSPU.2019.63.5.017 YAK 94(470.23)"1985/1991":624.1 3 ББК 63.3(2-2СПб)634-2
Г. ТЗИАФЕТАС
G. TZIAFETAS
НАВОДНЕНИЕ ПРОТИВ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФЫ: ОБЩЕСТВЕННЫЕ ДИСКУССИИ ПО ПОВОДУ СУДЬБЫ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДАМБЫ В ПЕРИОД ПЕРЕСТРОЙКИ
FLOOD VERSUS ECOLOGICAL CATASTROPHE: PUBLIC DEBATES ON THE LENINGRAD DIKE BUILDING DURING PERESTROIKA
Перевод подготовила О.Ю. Малинова-Тзиафета
В статье речь идет о конфронтации по поводу строительства Ленинградской дамбы, крупного инженерного проекта, предназначенного для защиты города от наводнений. В годы перестройки вокруг проекта развернулся один из крупнейших экологических скандалов, предшествовавших распаду СССР и переходу от социалистической модели развития государства к капитализму.
Общественная дискуссия вокруг дамбы затрагивала целый ряд сфер: формирование новых экологических требований к городскому пространству, страх перед высокотехнологичными технологиями, изначально созданных для защиты от разрушительных сил природы, а также свободу выражать свое мнение. Конфликт привел не только к остановке строительства, но и нанес значительный экологический ущерб Финскому заливу. Политически конфликт помог дискредитировать Коммунистическую партию, а также подорвал доверие общественности в российскую науку, а также в строительство и промышленность.
This study explores confrontations over the Leningrad dike building, a major engineering project designed to protect the city from flooding. During the perestroika years the project evolved into one of the biggest ecological scandals to precede the collapse of the USSR, and the leap from the socialist model of state development to capitalism.
Within the framework of the conflict in Soviet Leningrad uncensored public discussion unfolded in a number of areas (the formation of new ecological requirements for urban space, the fear of high-tech installations originally created to offer protection from the destructive forces of nature, and the freedom to express one's opinion). The conflict led not only to building stop, but also caused significant environmental damage. Politically, the conflict helped to discredit the Communist Party as the governing party, and also undermined public faith in Russian science as well as building and industry.
Ключевые слова: дамба, социальное движение, Ленинград, социальные группы, антикоммунизм, общество риска.
Key words: dam, social movement, Leningrad, social groups, anti-communism, risk society.
Введение. Экологические движения, совпавшие с переходом СССР и Восточного блока от социализма к капитализму, уже давно привлекали внимание исследователей. Дискуссии о загрязнении окружающей среды сыграли настолько заметную роль в политической жизни страны, что в области истории и социологии появилось множество новых терминов, многие из которых подчеркивают тесную связь между антикоммунистическими общественными движениями и экологическими проблемами в социалистическом блоке. К ним относятся термин экоцид [27, 29, 31, 37, 38, 43], оспариваемый историками, а также экологическая революция [32], которая, несмотря на очевидную логическую связь с прежней концепцией, вызвала меньше критики [37]. Политолог Д. Доусон обратила внимание на политический и сепаратистский подтекст публичных выступлений, касавшийся экологических требований в республиках СССР, обозначив это явление с помощью термина эконационализм [28]. Историки Л. Кумель и М. Эли, не отрицая термина
в целом, сетовали, что эта концепция сводила высокую цель защиты окружающей среды к простой политической тактике [27, с. 162]. Тем временем ученые пока что не предлагают какого-либо нового термина, который описал бы общее значение «экологической волны» эпохи перестройки. В исследованиях экологических протестов в России авторы предлагают использовать идею Й. Радкау о том, что социальные движения в западных странах в большинстве случаев не были исключительным результатом подлинных экологических проблем. Наоборот, они продемонстрировали солидарность с другими популярными требованиями, касающимися общественной жизни, экономики, политики и культуры [27, с. 535]. Последнее исследование предлагает использовать нейтральный и очень общий термин «экологизация» общества и политики [26, с. 19], очевидно, чтобы избежать помещения каждого случая экологического протеста в прокрустово ложе терминов.
Цель. В этой статье мы акцентируем внимание в основном на наиболее запоминающейся стадии конфликтов, связанных с ленинградской «дамбой» (Комплекс защитных сооружений Ленинграда от наводнений), т.е. на дебатах в период перестройки.
Исследование архивных документов, прессы, многочисленных интервью с участниками движения и теми, кто находился с ними рядом, пока что не позволяют предложить какого-либо нового термина, который описал бы сложную ситуацию в целом.
Наблюдение Й. Радкау о причудливом переплетении экологических вопросов с требованиями в общественной жизни, политике и экономике, несомненно, верно. Однако специфика ситуации в Ленинграде ясно свидетельствует, что серьезное противостояние между защитниками и противниками проекта дамбы в Финском заливе имело серьезную политическую и экономическую подоплеку. Так, на выбор позиции «за» или «против» проекта дамбы оказывали определенное влияние протест или поддержка политики советской власти, в том числе - в области культуры. Свою роль сыграло также зарождающееся сепаратистское мышление. В конечном счете, вокруг проекта закипели политические страсти, этот элемент городской инфраструктуры превратился в символ битвы между защитниками социалистического режима и сторонниками демократического движения. Повышенное внимание и даже агрессия, направленные на дамбу, были сродни ритуальному разрушению, явлению, типичному для революций и периодов глобальных социальных изменений [30, с. 31].
Система защиты от наводнений в Ленинграде была действительно насущной проблемой. Первые защитные сооружения начали разрабатываться ещё в XVIII в., однако до Октябрьской революции городские власти не выбрали ни один из многочисленных проектов и не начинали строительства. Между тем, исторический центр Петербурга-Ленинграда, находился в дельте р. Невы лишь немногим выше уровня моря, и наводнения были здесь частыми гостями. Уровень и опасность их для жителей были, разумеется, различными.
Один или два раза в столетие город подвергался катастрофическим наводнениям (повышение уровня воды более чем на 300 см над уровнем ординара или нормальный уровень), они неизбежно приводили к самым серьезным разрушениям городской инфраструктуры, часто - к жертвам из числа горожан [25; 17]. Но в осенний и весенний период наводнения обычно происходили еженедельно, если не чаще [11, с. 154]. Они не всегда были опасны для жизни и здоровья жителей, но так или иначе наносили ущерб городскому хозяйству: размывались дороги, затапливались подвалы, нарушались графики движения общественного транспорта и проч. [2]. Вообще строительство городской инфраструктуры в городе: канализации, водопровода, высотных зданий и метро было связано с самыми серьезными проблемами и требовали значительных инвестиций. К строительству Комплекса защитных сооружений Ленинграда от наводнений приступили лишь в 1979 году [13].
Однако к этому времени у многих горожан уже возникли серьезные сомнения в целесообразности такого проекта.
В этой статье внимание сфокусировано на дискуссиях об угрозе наводнения - с одной стороны, и угрозе экологической катастрофы - с другой. Парадоксальным образом две эти угрозы были противопоставлены друг другу противоборствующими группами - так же, как и их идеи по поводу целесообразности строительства дамбы были диаметрально противоположными друг другу. Речь идет о нескольких социальных акторах: 1) экспертах, вовлеченных в планирование и строительство плотины, 2) экологах-любителях и экспертах, выступающих против плотины, 3) городских и федеральных властях и 4) прессе. Мать-природа также играет свою роль в этой драме: хотя она не может напрямую участвовать в словесной дискуссии, ее прерогативы озвучиваются сторонами в конфликте, каждый из которых интерпретирует ее проявления по-своему. Например, экологи-любители убеждены, что они говорят от имени природной среды. При этом я опираюсь на наблюдения Бруно Лату-ра о том, что защитники природы не могут ничего знать об интересах самой природы [35, с. 32] и действуют согласно тем идеям, которые считают правильными для себя. Кроме того, важен тезис этого же автора о том, что и экспертная оценка также никогда не бывает объективной [36].
Вербальное общение между всеми четырьмя группами в течение этого периода было проанализировано Вернером Ширмером в его работе Bedгohungskommunikation («Коммуникация опасности») [42].
Когда началось строительство дамбы, официальные советские СМИ стали публиковать множество научно-популярных статей, где объясняли населению и необходимость такого строительства, и конструктивные особенности сооружения, и что за рабочие работают на объекте. Объясняя целесообразность стройки в заливе, они систематически концентрировались на рисках наводнений. Журналисты получали официальные консультации от ученых, а популярные издания отвечали за то, чтобы информация была интересной и понятной читателю. В публикациях подчеркиваются дополнительные экономические выгоды проекта: вдоль дамбы должна была быть проложена кольцевая дорога. Этот проект перенаправил бы потоки грузового автотранспорта из центра к окраинам, решило бы проблему автотранспорта стратегически, предупредив пробки и т.д. [1, с. 16-19; 43, с. 39].
Тем временем эти выверенные и информативные статьи убеждали не всех. Первое упоминание об угрозе экологической катастрофы как следствия строительства дамбы датируется 1970-ми годами. Эта идея обсуждалась на частном домашнем семинаре, на котором присутствовали гидрологи и эксперт по гидростроительству, не согласный с утвержденным в 1979 г. проектом строительства дамбы1. В 1987 году их идеи были подхвачены группой экологических активистов под названием «Дельта». Группа настаивала на том, что дамба самым негативным способом влияет на экологию в Финском заливе: меняет характер течений на Неве и в Финском заливе, увеличит концентрацию вредных веществ в водоеме вблизи города. В качестве позитивного решения проблемы они видели приостановку строительства или даже полный демонтаж дамбы. Кроме того, группа полагала, что перестройка дамбы не может осуществляться силами советских строителей - их должна была заменить какая-либо «иностранная фирма» [3, с. 14].
Настоящий экологический скандал разразился в 1987 году, когда к мелководным берегам Финского залива как раз в зоне летнего отдыха горожан стали прибиваться неприятные зеленые водоросли. Купание стало неприятным, водоросли широкой лентой лежали у полосы прибоя. Ученые объясняли, что виной всему быстрый рост сине-зеленых водорослей, свидетельство эфтрофикации, т.е. сильного загрязнения вод. Общество разделилось на две стороны, причем ответственные лица с одной стороны и активисты -с другой, предложили совершенно разные объяснения этого явления. Экс-
1 Интервью с филологом Натальей Успенской, март 2012.
перты утверждали, что это временная аномалия, объясняемая незавершенным строительством. Они напоминали, что эвтрофикация - явление, вообще свойственное для Балтийского моря, она особенно активно проявляет себя в засушливые годы [20]. Экологические активисты рассматривали изменение цвета воды и обилие водорослей как доказательства своей точки зрения, первые признаки надвигающейся катастрофы. Всю вину они возлагали на непро-работанный, с их точки зрения, проект, а также на строительные работы по возведению дамбы [20].
Материалы научных конференций и отчеты показывают, что эксперты (гидрологи, биологи и ботаники), принимавшие участие в разработке проекта и участвовавшие в строительстве дамбы, никогда не отрицали ни проблему загрязнения Невы и Финского залива, ни потенциальную опасность этого явления для окружающей среды всего региона. Несмотря на это, они считали строительство дамбы важным и нужным проектом для города и области [5]. С их точки зрения, само по себе строительство и функционирование защитного сооружения не могло нанести существенного ущерба окружающей среде. Указывали на широкие водопропускные отверстия, на учет всех течений в акватории. Краеугольным камнем решения проблем должна была выступить строительство городских станций аэрации - решение о строительстве которых приняли одновременно со строительством дамбы. До 1970-х гг. канализационный сток сливали в залив, надеясь на способность водоема к растворению жидких нечистот. Экологические проблемы региона следовало также решать с помощью контроля над сточными водами промышленных предприятий, строительства фильтров [21]. Кроме того, необходимо было решить проблему загрязнения Ладожского озера, Невы и Невской губы отходами сельскохозяйственного производства. Можно с уверенностью сказать, что власти были в курсе экологических проблем в регионе [11]. Начиная с 1960-х годов, качество воды в Неве и Финском заливе регулярно проверялось и часто признавалось неудовлетворительным [4, 23]. Эти данные не были опубликованы в популярной прессе, но не были и засекречены - их можно было найти в специализированных научных изданиях. Проект плотины предусматривал строительство не только защитных, но и очистных сооружений. Таким образом, СССР выполнял свои международные обязательства по очистке Балтийского моря, которые он взял на себя после Хельсинкской конференции 1974 года, т.е. незадолго до начала строительства [17]. Первым этапом было строительство очистных сооружений для городской канализации. В результате к 1987 году 58% отходов сточных вод было очищено до их сброса в водоемы в черте города [5], и были проведены работы по очистке промышленных отходов, а также установлению контроля над незаконным сбросом вредных веществ. По неясным до конца причинам (скорее всего, финансовым) изменения были внесены в проект во время строительства. Было решено в первую очередь сосредоточить внимание на строительстве дамбы. По этой причине строительство очистных сооружений и другие меры по очистке Невской Губы были несколько отложены, хотя и не отменены. Однако же по проекту они должны были предшествовать строительству самой дамбы. В результате период гласности с его «зеленой волной» протестов совпал с незаконченной фазой строительства и очистки сточных вод. Конечно, в прессе эксперты специально заявляли, что проблемы загрязнения воды никак не связаны с дамбой [5]. Они подчеркивали, что работа по очистке отходов хоть и отстает от графика, однако же ведется, и вскоре можно ожидать положительных изменений. Но им не верили. Доверие к экспертным знаниям стремительно среди горожан падало, да и «Дельта» не принимала оправдания для дамбы. Почему же горожане склонны были верить не специалистам, а экологическим активистам, что помогло им завоевать доверие?
Примечательно, что группа экологических активистов обращалась сразу к нескольким влиятельным кругам общественности. Во-первых, «Дельта» установила международные связи с экологическими группами на Западе,
в том числе с общественными движениями, направленными против строительства дамб. К сожалению, информацию об этой группе оказалось трудно найти; мои собственные источники не смогли назвать имена ни организации, ни ее членов. Тем не менее, мы знаем, что произошел обмен корреспонденцией и ряд встреч на международных конференциях. Во-вторых, группа активно делилась своими взглядами в самиздате, издаваемых ленинградским андеграундом, в то время находившимся на пике своей популярности, особенно рок-культура. Ярким примером тому является песня «Поколение дворников и сторожей» рок-группы «Аквариум» (1987):
Мы молчали, как цуцики, когда шла торговля всем, Что только можно продать, включая наших детей. И отравленный дождь падает в гниющий залив,
А мы все ещё смотрим в экран, Мы все еще ждем новостей. И наши отцы никогда не солгут нам -Они не умеют лгать, Как волки не умеют есть мясо, Как птица не умеет летать .
Здесь можно увидеть, насколько тесно переплетены критика экологической ситуации и общее недоверие к советской истории и советской системе: ее идеологии, способу подачи информации, к отношениям в обществе. Кроме того, литературные тексты «Дельты» часто были составлены от имени «Города» и «Природы» [9], что побуждало граждан занять особенно чуткую позицию по этому вопросу, ведь отвергнуть аргумент защиты природы, привитый с детства, было не так просто. В-третьих, «Дельта» использовала прессу для прямого нападения на официальную советскую линию, особенно на надоевшую читателям тему катастрофических наводнений. В итоге многочисленные политические группы в новом демократическом движении поддержали группу. Почему это случилось?
Тексты, написанные «Дельтой» и другими авторами того же периода, свидетельствуют о значительном влиянии на горожан чернобыльской катастрофы. Появился страх перед рисками, которые несут строительство и эксплуатация высокотехнологичных объектов, таких как атомные электростанции и гидроэлектростанции [15, 16]. Часто высказывалось мнение, что власти и строители плотин не имеют права начинать строительство, если существует малая вероятность экологического риска. В связи с этим Дельта и другие экологические движения видели угрозу не только в физической инфраструктуре советских энергетических проектов, таких, как Чернобыльская электростанция, гидроэлектростанции или Ленинградская плотина, - они также видели здесь угрозу в виде советской власти как абстрактной конструкции и обвиняли руководство страны, городские власти и ведущих экспертов в невыполнении своих обязанностей перед населением. Очень показательно в этом смысле само название статьи в журнале «Огонек»: «Дамба против демократии» [14].
Общественный конфликт был бы невозможен без государственной политики гласности, которая внезапно создала пространство для публичного обсуждения разнообразных тем, часто - запретных в прежние времена. Неожиданно в числе острых проблем оказалась дамба, причем даже в тех аспектах, что не имели никакого отношения к строительству защитных сооружений. Во-первых, плотина была вовлечена в дискуссию о политических репрессиях при Сталине. В 1930-50-х годах ГЭС строили заключенные, в том числе политзаключенные. Тема долгое время замалчивалась, и поэтому в 1980-х годах такие инфраструктурные проекты продолжали вызывать стойкие негативные ассоциации [6]. Далее плотина была принята как символ битвы между ленинградскими сепаратистами и советской властью. Чтобы получить средства для масштабного восстановления города, активисты
предложили объявить Ленинград независимой экономической зоной со свободно конвертируемой валютой и свободой взимать налоги, отделяя, таким образом, от остальной части СССР. Эти идеи серьезно обсуждались первым демократически избранным мэром Ленинграда / св. Петербург, Анатолием Собчаком [8, с. 268-270]. При этом власти Москвы рассматривались как «московские агенты», что приводило чуть ли ни к прямому обвинению в умышленном саботаже по отношению к Ленинграду, и дамбу назвали одним из наиболее очевидных примеров [12]. Подобные заявления против строительства гидроэлектростанций то и дело слышались в Грузии последние годы советской власти [33, с. 549]. Проще говоря, призывы к разрушению дамбы, а вместе с ней и Советской власти, можно было услышать на каждом открытом собрании ленинградского демократического движения, независимо от контекста обсуждения1.
Как же случилось, что общественность забыла об угрозе наводнений? Одним из факторов были ошибки, допущенные советской информационной машиной. До перестройки вопросам экологии уделялось мало внимания, несмотря на большой интерес жителей города. А вот угроза наводнений педалировалась прессой с чрезмерным усердием [3, с. 3]. И наоборот, начиная с 1955 года, т.е. на протяжении 30 лет, в городе не было зафиксировано серьезных наводнений. Результатом стала предсказуемая девальвация понятия «безопасность» в этом отношении. Угроза наводнений стала всего лишь фигурой речи, в то время как реальную цель строительства дамбы общественность видела в личной карьере высокопоставленных партийных бюрократов [6]. Комплекс сравнивали с египетскими пирамидами, чтобы подчеркнуть его масштаб, колоссальные финансовые затраты и абсолютную бессмысленность для населения2.
Отдельные эксперты, впрочем, в одиночку пытались защитить дамбу от нападок в прессе, поскольку и городские власти, и журналисты вышли из игры ещё в самом начале конфликта. Инженеры и гидрологи никогда не занимались такой деятельностью и, естественно, отвечали на полемику в своем привычном стиле научного дискурса. Они попытались объяснить, в общих чертах, ключевые принципы своих естественнонаучных и технических дисциплин, чтобы логически доказать, что для опасений по поводу экологической катастрофы при текущих работах не было никаких разумных оснований [20]. Естественно, ученые не смогли убедить телезрителей или читателей газет. Решение могло быть найдено в предельно простой, ясной реакции на сообщения об угрозе катастрофы, выполненной в том же популистском стиле: например, подробно описать экологические риски в случае остановки работ и разрушения дамбы. Но, поскольку разрушить мощнейшее сооружение длиной в два десятка километров было невозможно, то к этому примеру никто не обращался. Гидрологи, биологи, строители не были политиками в западном смысле этого слова. Они не владели навыками политической коммуникации, тем более не были знакомы с теорией коммуникации угроз (Bedгohungskom-тишШоп). Она показывает, что в коммуникации самая главной ценностью выступает «безопасность» - против таких аргументов все другие ценности выглядят менее весомыми, включая также ценность свободы [42, с. 147], не говоря уже о научной логике.
Политическая информация об угрозе экологической катастрофы активно использовалась политиками на выборах в городской парламент (1990 г.) и на пост мэра города (1991 г.). Городской парламент, избранный в 1990 году, большинством голосов проголосовал за приостановление финансирования проекта. Место мэра оспаривали Анатолий Собчак (демократическое движение) и главный инженер плотины Юрий Севенард (коммунист). Первый обещал разрушить плотину [22, с. 59-60; 26, с. 2], а второй обещал
1 Интервью с историком Николаем Михайловым.
2 Интервью с историком и краеведом Александром Кобаком.
закончить строительство [18, с. 4]. Но как только Собчак победил на выборах, все дискуссии о риске экологической катастрофы прекратились, и инженеры получили финансирование для продолжения строительства [19, с. 80-81]. Другими словами, коммуникация выполнила свою политическую функцию, а затем была закрыта. Как и любое другое сообщение об угрозе, оно предназначалось для достижения определенных целей путем нарушения нормального функционирования существующих учреждений или организаций [42, с. 186]. Тем не менее, активисты в «Дельте» всё же надеялись на дальнейшую деятельность на экологическом поприще, и поэтому чувствовали себя обманутыми [10, с. 534-536].
Выводы. Последствия конфликта из-за плотины включали не только победу демократических сил, но и крупный финансовый и экологический ущерб. Когда рухнул СССР, дамба оставалась недостроенной. При этом финансовая поддержка государства прекратилась в середине 1990-х годов. В итоге в начале 2000-х годов плотину пришлось почти полностью перестраивать. В связи с тем, что недостроенная плотина действительно перегораживала Финский залив, ее мощности не регулировали течения, как это было запланировано. Строительство Юго-западных очистных сооружений также было остановлено, и экологическая ситуация на всей территории значительно ухудшилась.
Кроме того, борьба против дамбы внесла свою лепту в подрыв доверия к российской науке и гидростроительству. А вот успех коммуникации группы «Дельта» был, напротив, исключительным: их аргументы по поводу вредоносности дамбы в интернет-чатах продолжают повторять те же идеи и по сей день. Дамба стала одним из символов старого режима и, таким образом, сыграла роль, сходную с ролью Бастилии в период Французской революции.
Литература
1. Агалаков С.С. Комплекс сооружений защиты Ленинграда от морских нагонных наводнений // Транспортное строительство. 1980. №4. С. 16-19.
2. Береславский В.Н. Штаб делового сотрудничества // Строительство и архитектура Ленинграда. 1980. №5. С. 3.
3. Бороденков А. Огневой рубеж «Дельты» // Природа и человек. 1988. №11. С. 10-14.
4. Возная Н.Ф., Чижевская Е.А., Сафронова Л.В. Загрязненность воды реки Невы нефтепродуктами // Сборник трудов Ленинградского инженерно-строительного института. 1974. Вып. 1: Химия 92. С. 41-42.
5. Глебов И.А., Трешников А.Ф., Скарлато О.А., Шикломанов И.А. От озера до залива // Известия. 1987. 19 Мая.
6. Гордон Л. Исторический техсовет // Л. Гордон Чудо Саян: Герои нена-шего времени. Режим доступа: http://docs.podelise.ru/docs/index-8917. html?page = 5http://docs.podelise.гu/docs/index-8917.html?page = 5http://docs. podelise.гu/docs/index-8917.html?page = 5 (дата обращения 24.11.2019).
7. Губин Д. Интервью председателя Ленсовета А.А. Собчака // Огонек. 1990. N 28. С. 2.
8. Губин Д. Интервью председателя Ленсовета А.А. Собчака // Сост. Елена Зелинская, Ольга Ансберг, Александр Марголис Общественная жизнь Ленинграда в годы перестройки (1985-1991). СПб, 2009. С. 268-270.
9. Кожевников П. Смысл жизни. СПб, 2003.
10. Косинова Т.Ф. Интервью с Петром Кожевниковым // Сост. Елена Зелинская, Ольга Ансберг, Александр Марголис Общественная жизнь Ленинграда в годы перестройки (1985-1991). СПб, 2009, С. 534-537.
11. Кураев С.Н. Город и море // Звезда. 1983. №10. С. 152-161.
12. Лурье Л., Кобак А. А. Рождение и гибель петербургской идеи // Музей и город. Российский журнал искусств. СПб 1993. С. 23-31.
13. Началось строительство комплекса защиты Ленинграда от наводнений // Правда. 1979. 19 августа.
14. Петриченко О. Дамба против демократии // Огонек. 1989. №7. С. 23.
15. Письмо № 7/243-88, Генеральная прокуратура СССР - П. Кожевникову // Из личного архива П. Кожевникова.
16. Письмо П. Кожевникова - генеральному прокурору СССР А.М. Рекункову // Меркурий. 1987. №5. С. 16-17.
17. Постановление Совета министров СССР от 16.07.1976, № 567 "О мерах по усилению охраны от загрязнения бассейна Балтийского моря".
18. Севенард Ю. Отвести от города беду // Ленинградская панорама. 1989. № 9. С. 1-4.
19. Севенард Ю. Правда о дамбе. СПб, 2003.
20. Соснов А. Зачем мутить воду? // Смена 1987, 21 октября.
21. Соснов А. Истоки и стоки // Смена. 1987, 22 октября.
22. Список лозунгов для демонстрации 7 ноября 1989 года, утвержденных руководством ленинградского народного фронта // Александр Я. Винников, Илья Губанов, Инесса Тарусина: Диссиденты, неформалы, демократы. Опыт создания открытой истории демократического движения Ленинграда-Санкт-Петербурга. Санкт-Петербург 2006. Т. 1. С. 59-60.
23. Цветкова Л.И., Копина Г.И., Куприянова Л.М., Варлыго А.А. Загрязненность воды реки Невы органическими веществами // Сборник трудов ленинградского инженерно-строительного института. 1974. Вып. 1. Химия Himija, 92 (1974). С. 39.
24. Шлыгин И. Щит для города // Морской флот. 1982. №1. С. 36-39.
25. Ananieva A., Haaser R. Wasserströme und Textfluten: Die Überschwemmungskatastrophen 1824 in St. Petersburg und 1838 in Ofen und Pesth als Medienereignisse in der deutschsprachigen Prager Presse // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas Bd. 62, Heft 2: "Katastrophen im östlichen Europa" (2014), р. 180-214.
26. Arndt M. Tschernobyl: Die transnationale Geschichte einer Nuklearkata-stro-phe // Institut für Ost- und Südosteuropaforschung. Jahresbericht-2014. Herausgegeben 2015 vom Institut für Ost- und Südosteuropaforschung.
27. Coumel L., Elie M. (Ed.) A Belated and Tragic Ecological Revolution: Nature, Disasters, and Grenn Activist in the Soviet Union and Post-Soviet states, 19602010 // The Soviet and Post-Soviet Review 40 (2013).
28. Dowson J. Eco-Nationalism. Anti-Nuclear Activism and National Identity in Russia, Lithuania, and Ukraine. Durham, 1996.
29. Feshbach M. Friendly A. Ecocide in the USSR: Health and Nature under Siege. New York, 1992.
30. Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian revolution. The language and symbols of 1917, New Haven, Conn. [u.a.] 1999.
31. Foster J.B. Late Soviet Ecology and Planetary Crisis, in: Monthly Review, an independent socialist magazine (2015), Vol. 67, Issue 02 (June). Режим доступа: http://monthlyreview.org/2015/06/01/late-soviet-ecology-and-the-planetary-crisis/ (дата обращения: 24.11.2019).
32. French H.F. Green Revolutions: Environmental Reconstruction in Eastern Europe and the Soviet Union (Worldwatch Paper 99). Washington, 1990.
33. Gestwa K. Großbauten des Kommunismus: sowjetische Technik- und Umweltgeschichte, (1948 - 1967). München, 2010.
34. Grebenscikov B. The Generation Of Yardsweepers And Nightwatchmen Transl. in English by J. Fred. Bailin // Planeta Akvarium. Diskografija, al'bomy, pesni, akkordy, perevody, poisk. Режим доступа: http://www.planetaquarium.com/ discography/trans/the_genera605.html (дата обращения 24.11.2019).
35. Latour B. Politics of Nature: How to bring the sciences into democracy, Cambridge, Mass./ London, 2004.
36. Latour B. The Pasteurisation of France. Cambridge, Mass., 1988.
37. Obertreis J. Von der Naturbeherrschung zum Ökozid? Aktuelle Fragen einer Umweltgeschichte Ost- und Ostmitteleuropas // Zeitgeschichteforschungen 3 (2013). Режим доступа: http://www.zeithistorische-forschungen.de/site/ 40209222/default.aspx#pgfId-1036676 (дата обращения: 24.11.2019).
38. Oldfield J. Russian Nature: Exploring the Environmental Consequences of Societal Change. Ashgate Publishing, 2005.
39. Radkau J. Die Ära der Ökologie. Eine Weltgeschichte. München, 2011.
40. Rousinova O. Lisbon and Petersburg: to the problem of mirroring eschatologi-cal concepts // Beata Elzbieta Cieszynska (Ed.): Iberian and Slavonic Cultures. Contact and Comparisons, Lisbon, 2007, p. 302-314.
41. Roussinova O. Images and representations of climate models of St.Petersburg: between North and South, work-in-progress.
42. Schirmer W. Bedrohungskommunikation. Eine gesellschaftstheoretische Studie zu Sicherheit und Unsicherheit. Wiesbaden, 2008.
43. Tziafetas G. Rez.: Coumel, Laurent/Elie, Marc (Ed.): A Belated and Tragic Ecological Revolution: Nature, Disasters, and Green Activist in the Soviet Union and Post-.soviet states, 1960-2010 // Laboratorium (2015) 7 (2). C. 195-198.
References
1. Agalakov S.S. Kompleks sooruzenij zascity Leningrada ot morskich nagonnych navodnenij // Transportnoe stroitel'stvo [Transport construction], N4, 1980, p. 16-19 (in Russian).
2. Bereslavskij V.N. Stab delovogo sodruzestva // Stroitelstvo i architektura Leningrada [Construction and architecture of Leningrad], N 5, 1980, p. 3 (in Russian).
3. Borodenkov A. Ognevoj rubez "Del'ty" // Priroda i celovek [Nature and man], 1988, N11, p. 10-14 (in Russian).
4. Cvetkova L.I., Kopina G.I., Kuprijanova L.M., Varlygo A.A. Zagrjaznennost' vody reki Newy organiceskimi vescestvami // Sbornik trudov Leningradskogo inzenerno-stroitel'nogo instituta, Vyp. 1: Himija, 92 (1974), p. 39.
5. Glebov I.A., Trjosnikov A.F., Skarlato O.A., Siklomanov I.A. Ot ozera do zaliva // Izvestija, 1987, 19. Mai.
6. Gordon L. Historical technical Council / / L. Gordon Miracle Sayan: Heroes of nenshego time. Mode of access: http://docs.podelise.ru/docs/index-8917. html?page=5http://docs. podelise. ru/docs/index-8917. html?page = 5http:// docs.podelise.ru/docs/index-8917.html?page = 5 (accessed 24.11.2019).
7. Gubin D. Interview of the Chairman of the Leningrad Soviet A. A. Sobchak // Ogonjok [Ogonek]. 1990. N 28, p. 2.
8. Gubin D. Interview of the Chairman of the Leningrad Soviet A. A. Sobchak // Comp. Elena Zelinsky, Olga Ansberg, Alexander Margolis, the Public life of Leningrad in the years of perestroika (1985-1991). St. Petersburg, 2009, p. 268-270.
9. Kozhevnikov P. the Meaning of life. St. Petersburg, 2003.
10. Kosinova T. F. Interview with Peter Kozhevnikov // Comp. Elena Zelinskaya, Olga Ansberg, Alexander Margolis, the Public life of Leningrad in the years of perestroika (1985-1991). St. Petersburg, 2009, p. 534-537.
11. Kuraev S. N. The city and the sea // Zvezda [The Star]. 1983. No. 10, p. 152-161 (in Russian).
12. Lurie L., Kobak A. A. Birth and death of the Petersburg idea / / Museum and gokind. Russian art magazine. St. Petersburg, 1993, p. 23-31.
13. Construction of the Leningrad flood protection complex has begun // Truth. 1979. August 19.
14. Petrichenko O. Dike against democracy // Ogonjok [The Light]. 1989. No. 7, p. 23 (in Russian).
15. Letter No. 7/243-88, General Prosecutor's office of the USSR-P. Kozhevnikov / / From personal archive of P. Kozhevnikov.
16. Letter from P. Kozhevnikov to the Prosecutor General of the USSR A. M. Rekunkov // Merkurij [Mercury]. 1987. No. 5, p. 16-17 (in Russian).
17. Resolution of the Council of Ministers of the USSR of 16.07.1976, No. 567 "on measures to strengthening protection against pollution of the Baltic sea basin".
18. Sevenard Yu. Take away from the city of trouble / / Leningradskaja panorama [Leningrad panorama]. 1989. No. 9, p. 1-4 (in Russian).
19. Sevenard Yu. The truth about the dam. St. Petersburg, 2003.
20. Sosnov A. Why muddy the water? // Shift 1987, October 21.
21. Sosnov A. Sources and drains / / Smena. 1987, October 22.
22. List of slogans for demonstration on November 7, 1989, approved by rukovod-stvo of the Leningrad popular front / / Alexander ya. Vinnikov, Ilya Gubanov, Inessa Tarusina: the dissidents, the nonconformists, the Democrats. Experience creating an open history of the Leningrad democratic movementsaint-peters-burg's. Saint Petersburg 2006. Vol. 1, p. 59-60.
23. Cvetkova L. I., Kopin, I., Kupriyanova L. M., A. A. Farliga Contaminated the water content of the Neva river with organic substances / / Collection of works
by Leningradsky Institute of civil engineering. 1974. Vol. 1. Himija Chemistry, 92 (1974), р. 39.
24. Shlygin I. Shield for the city / / Morskoj flot [Marine]. 1982. No. 1, p. 36-39.
25. Ananieva A., Haaser R. Wasserströme und Textfl uten: Die Überschwemmungskatastrophen 1824 in St. Petersburg und 1838 in Ofen und Pesth als Medienereignisse in der deutsch sprachigen Prager Presse // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas Bd. 62, Heft 2: "Katastrophen im östlichen Europa" (2014), р. 180214.
26. Arndt M. Tschernobyl: Die transnationale Geschichte einer Nuklearkatastrophe // Institut für Ost- und Südosteuropaforschung. Jahresbericht-2014. Herausgegeben 2015 vom Institut für Ost- und Südosteuropaforschung.
27. Coumel L., Elie M. (Ed.) A Belated and Tragic Ecological Revolution: Nature, Disasters, and Grenn Activist in the Soviet Union and Post-Soviet states, 19602010 // The Soviet and Post-Soviet Review 40 (2013).
28. Dowson J. Eco-Nationalism. Anti-Nuclear Activism and National Identity in Russia, Lithuania, and Ukraine. Durham 1996.
29. Feshbach M. Friendly A. Ecocide in the USSR: Health and Nature under Siege. New York 1992.
30. Figes O., Kolonitskii B. Interpreting the Russian revolution. The language and symbols of 1917, New Haven, Conn. [u.a.] 1999.
31. Foster J.B. Late Soviet Ecology and Planetary Crisis, in: Monthly Review, an independent socialist magazine (2015), Vol. 67, Issue 02 (June). Режим доступа: http://monthlyreview.org/2015/06/01/late-soviet-ecology-and-the-planetarycri-sis (дата обращения: 24.11.2019).
32. French H.F. Green Revolutions: Environmental Reconstruction in Eastern Europe and the Soviet Union (Worldwatch Paper 99). Washington, 1990.
33. Gestwa K. Großbauten des Kommunismus: sowjetische Technik- und Umweltgeschichte, (1948 - 1967). München 2010.
34. Grebenscikov B. The Generation Of Yardsweepers And Nightwatchmen Transl. in English by J. Fred. Bailin // Planeta Akvarium. Diskografi ja, al'bomy, pesni, akkordy, perevody, poisk. Режим доступа: http://www.planetaquarium.com/ discography/trans/the_genera605.html (дата обращения 24.11.2019).
35. Latour B. Politics of Nature: How to bring the sciences into democracy, Cambridge, Mass./ London 2004.
36. Latour B. The Pasteurisation of France. Cambridge, Mass., 1988.
37. Obertreis J. Von der Naturbeherrschung zum Ökozid? Aktuelle Fragen einer Umweltgeschichte Ost- und Ostmitteleuropas // Zeitgeschichteforschungen 3 (2013). Режим доступа: http://www.zeithistorische-forschungen.de/site/ 40209222/default.aspx#pgfId-1036676 (дата обращения: 24.11.2019).
38. Oldfi eld J. Russian Nature: Exploring the Environmental Consequences of Societal Change. Ashgate Publishing, 2005.
39. Radkau J. Die Ära der Ökologie. Eine Weltgeschichte. München, 2011.
40. Rousinova O. Lisbon and Petersburg: to the problem of mirroring eschatologi-cal concepts // Beata Elzbieta Cieszynska (Ed.): Iberian and Slavonic Cultures. Contact and Comparisons, Lisbon 2007, p. 302-314.
41. Roussinova O. Images and representations of climate models of St.Petersburg: between North and South, work-in-progress.
42. Schirmer W. Bedrohungskommunikation. Eine gesellschaftstheoretische Studie zu Sicherheit und Unsicherheit. Wiesbaden 2008.
43. Tziafetas G. Rez.: Coumel, Laurent/Elie, Marc (Ed.): A Belated and Tragic Ecological Revolution: Nature, Disasters, and Green Activist in the Soviet Union and Post-.soviet states, 1960-2010 // Laboratorium (2015) 7 (2), р. 195-198.
