CC BY
123УДК 327.83
Наука о дипломатии, для дипломатии, в дипломатии*
Роман РАЙНХАРДТ
Империи умирают, институты меняются, дипломатия
остаётся
В современных условиях дипломатическая система демонстрирует тенденцию к качественной трансформации. Несмотря на то что отдельные связанные с этим процессом явления уже неоднократно находили отражение в отечественной и зарубежной специализированной научной литературе, многие теоретики, равно как и практики, до сих пор не в полной мере осознают комплексность и эпохальность наблюдаемых метаморфоз. Причина тому - глубинный, по большей части скрытый и эволюционный характер развития дипломатических систем в мире в целом и отдельных странах в частности. В этом состоит его
ключевое социально-историческое отличие, например, от научно-технических сдвигов и революционных скачков, обусловленных достижениями фундаментальных, а затем прикладных исследований.
Действительно, если историю человечества можно разделить на до и после чётко датированного изобретения парового двигателя, появления ядерного оружия, полёта в космос и т. п., то хронология возникновения даже некоторых внешнеполитических институтов до сих пор не поддаётся однозначной установке.
В этом контексте показателен пример Посольского приказа: к 10 февраля 1549 г., ныне отмечае-
РАЙНХАРДТ Роман Отмарович - кандидат экономических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России. Е-тай: don.reinhardt@mail.ru
Ключевые слова: теория дипломатии, научная дипломатия, экономическая дипломатия, МГИМО МИД России.
* Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда, проект № 18-78-10123.
мому отечественным профессиональным сообществом в качестве праздника Дня дипломатического работника, относится лишь его первое документальное упоминание; когда конкретно он был учреждён -доподлинно не известно [1, с. 310]. То же относится и к появлению первых постоянных дипломатических представительств, сменивших посольства ad hoc как в России, так и за её пределами, в частности в Италии, родине дипломатической системы современного типа [1, с. 41].
С учётом объективных ограничений и пределов проведения дальнейшего исторического анализа на эмпирической (главным образом архивной) базе вероятность окончательного и полного разрешения данных вопросов не представляется высокой, а если подобное открытие и произойдёт, то это будет скорее случайностью, на которую едва ли стоит рассчитывать.
Если же оставить в покое начальные и ранние этапы становления внешнеполитических институтов и обратиться к новой и новейшей истории, то переходы от одной стадии к другой также видятся во многом размытыми при отсутствии явно определяемых триггеров.
Так, например, интересен вопрос об уместности связывания институционального зарождения экономической дипломатии с появлением в Foreign Office торгового отдела в 1866 г. и введением должности первого торгового атташе в британском посольстве в Париже в 1880 г. [2].
Аналогична постановка в отношении появления в Российской империи новой консульской службы лишь с образованием профильного подразделения в Министерстве иностранных дел в 1809 г., на чём делают акцент видные исследователи и эксперты [3], с учётом того, что функционально она возникла много раньше, однако курировалась другими органами исполнительной власти, в частности, Ком-мерц-коллегией. Целесообразно также обратить внимание на исторически присущую некоторым странам, в том числе России, инерционность реформ органов государственного управления. Так, Посольский приказ на протяжении определённого отрезка времени продолжал функционировать параллельно с петровской Коллегией иностранных дел, а последняя, в свою очередь, в течение ещё более длительного промежутка с министерством, учреждённым манифестом Александра I.
В истории отечественной дипломатии известен, по всей видимости, уникальный в мировой практике случай сосуществования в отдельных странах Европы загранучреж-дений НКИД (после Октябрьской революции 1917 г.) и посольств старого режима - Российской империи, не просто остававшихся «осколками исчезнувшей империи» и оплотами белой эмиграции, но частично продолжавших выполнять дипломатические (сбор политических и со-
1 Зонова Т. В. Дипломатия: Модели, формы, методы. М.: Аспект Пресс, 2018.
2 ДегтеревД.А. Экономическая дипломатия: экономика, политика, право. М.: Навона, 2010. С. 13.
3 Долгов В. И., Лебедева О. В. Консульская служба Российской Федерации на современном этапе. М.: МГИМО-Университет, 2011. С. 4.
циально-экономических сведений, информационно-разъяснительная работа) и консульские (содействие в получении нансеновских паспортов соотечественникам и т. п.) функции [4]. Объединённые под эгидой Совета послов, руководимого главой посольства в Риме М. Н. Гир-сом, последние островки имперского дипломатического архипелага ушли под воду лишь во второй половине 1930-х годов, причём ряд таких представительств, по сути, преобразовался в продолжившие работать в том же ценностно-смысловом и идеологическом русле общественные организации [5]. Этот феномен, получивший уже достаточное, пусть и не исчерпывающее описание в научных и публицистических трудах, приведён исключительно для иллюстрации того, насколько неоднозначен и открыт вопрос об окончательном переходе от царской дипломатии к советской или «когда должна была умереть и фактически умерла Империя» [6] вместе с дипломатической системой как её неотделимым атрибутом, ведь империя без внешней политики и международных связей, в сущности, ничто.
Перефразируя известное высказывание итальянского политического деятеля и философа Дж. Ла Пира о городах, можно сказать, что некоторые дипломатические институты сохраняются, а главное - сама дипломатия остаётся, даже когда государства уходят в небытие.
Таким образом, учитывая то обстоятельство, что институциональные реорганизации и нововведения, как правило, не только запаздывают, но, в принципе, являют собой лишь отражение и реакцию на объективные процессы и едва ли определяют логику протекания этих процессов (в данном случае международных), то ориентироваться на первые для периодизации и тем более объяснения вторых с научной точки зрения вряд ли оправданно.
Проблема временного лага проявляется, во-первых, в том, что каждый новый институт должен «отстояться» и пройти проверку на прочность, особенно в периоды турбулентности.
Такую проверку, не прошло, например, Министерство внешних сношений СССР, создание которого за счёт объединения МИД и Министерства внешнеэкономических связей при иных условиях могло бы стать важной вехой в истории отечественной экономической дипломатии. Тем не менее поскольку соответствующее решение было принято в конце 1991 г., полтора месяца существования органа стали разве что лебединой песней дипломатической службы уже агонизирующей советской системы.
Во-вторых, зачастую изменения происходят настолько стремительно, что проблемы вызывает даже не предвидение их последствий, но сам факт осознания происходящего здесь и сейчас. Темпы исторических и в особенности миро-политических процессов, которые ещё
4 Русская дипломатия в эмиграции. Вызов Октябрю 1917 г. Проект РСМД // URL: https:// russiancouncil.ru/russian-diplomacy-1917
5 Миронова Е. М. Совет послов Русского Зарубежья // Международная жизнь. 2011. № 13.
6 Зыгарь М. В. Империя должна умереть. История русских революций в лицах. 1900-1917. М.: Альпина Паблишер, 2018.
пару десятилетий назад протекали куда более плавно, неуклонно растут, в связи с чем становится актуальным не просто описание действительности постфактум, но применение метода, обозначаемого в современных терминах now-casting, т. е. «определение текущей конъюнктуры в режиме реального времени» (по аналогии с forecasting -прогнозированием).
В практическом плане подобное ускорение может привести к тому, что на момент принятия политического решения, призванного повлиять на некоторый процесс, ситуация изменится столь кардинальным образом, что реализация связанных с данным решением мер не даст положительных результатов, а при наихудшем сценарии и вовсе усугубит положение. Как следствие, воз-
растает необходимость быстрого и оперативного реагирования на новейшие вызовы и быстро меняющиеся условия, что требует от лиц, принимающих решения, острого политического чутья.
Поскольку в современном мире работа, связанная с регулярным администрированием, тоже становится всё более напряжённой, а взгляды управленцев имеют свойство за-мыливаться, то отдельные функции всё чаще принято отдавать на аутсорсинг внешним и приглашённым специалистам. В итоге увеличивается роль и ценность профессиональных аналитиков - прежде всего представителей экспертного и научного сообществ - в позитивном описании (как есть) и нормативной разработке (как должно быть) дипломатических мер.
Научная дипломатия в действии: теория и практика
С позиций современного науковедения и теории дипломатии данный вид активности (выработка рекомендаций в рамках целей международной политики) принято соотносить с одним из направлений научной дипломатии как одного из новых измерений внешнеполитической деятельности - «науки в дипломатии» [7].
Два других её трека - упрощение международного научного сотрудничества («дипломатия для науки»), а также использование научных альянсов в целях улучшения би-и мультилатеральных отношений между государствами («наука для ди-
пломатии»). Данные направления тесно связаны между собой и направлены на достижение единой цели научной дипломатии - продвижение национальными акторами (учёными, политиками и дипломатами) интересов государства на мировой арене.
В отечественных науковедческих, социологических и иных гуманитарных исследованиях работы по соответствующей проблематике немногочисленны и носят разрозненный характер, что свидетельствует о том, что в российской исследовательской среде её разработка находится на начальной стадии, в то время как в рамках западной практики научную дипломатию уже принято выделять в ка-
7 New frontiers in science diplomacy. Navigating the changing balance of power // URL: https:// royalsociety.org/~/media/royal_society_content/policy/publications/2010/4294969468.pdf
честве самостоятельного конструкта, раздела научной и внешней политики, подлежащего как теоретическому, так и прикладному анализу [8].
При том что указанное направление стало полноценным пунктом международной повестки сравнительно недавно (начиная со второй половины 2000-х годов), уместно говорить о том, что связанные с ним практики имели место и ранее.
Например, международное сотрудничество Советского Союза по линии Международной ассоциации политической науки и Международной социологической ассоциации, работа зарубежных организаций поддержки научных исследований в России в 1990-2000-е гг. и др.
Некоторые из практик, допустим, международное сотрудничество в области ядерных исследований по линии ЦЕРН и других аналогичных организаций, продолжают развиваться и в настоящее время, что косвенным образом позволяет судить об их перспективности и практической полезности для участников.
Перечень смежных тем, которые выделяются в качестве главных примеров научной дипломатии, в значительной степени отражает круг интересов зарубежных и пока что в меньшей степени российских экспертов:
- это сотрудничество в области ядерных технологий и нераспространения оружия массового уничтожения;
- сотрудничество по решению климатических проблем, работа
представителей науки в аппаратах внешнеполитических ведомств [8].
Характерно, что в фокус практически не попадают возможные спорные последствия расширения пространства научной дипломатии, в частности, формирование экспертных групп, работающих преимущественно в международном или наднациональном поле, у которых складывается собственный круг интересов,- фактически речь может идти о научной дипломатии как плацдарме формирования ещё одной разновидности транснациональных групп, «академических ТНК» [9].
Помимо этого, на современном этапе нуждается в переосмыслении, количественной и качественной оценке фактическое, равно как и потенциальное влияние научной дипломатии на международную жизнь.
Сотрудничество учёных в поле, выходящем за пределы содержательных научных вопросов («дипломатия для науки»), естественно, требует разностороннего рассмотрения.
К примеру, если наиболее успешный опыт такого сотрудничества - формирование наднационального уровня финансирования научных исследований в Европейском союзе [10], то особого внимания заслуживает вопрос о том, как именно это сотрудничество сказывается на национальных научных сообществах стран - членов ЕС.
Наличие подобной связи зиждется на уже доказанной гипотезе о не-
8 Панченко В. Я., Торкунов А. В. Учёный как дипломат: наука влияет на решение международных конфликтов и проблем // URL: https://rg.ru/2017/06/26/kak-nauchnoe-sotrudnichestvo-pomogaet-resheniiu-mezhdunarodnyh-problem.html
9 Kauppinen I. Academic capitalism and the informational fraction of the transnational capitalist class // Globalisation, Societies and Education. 2013. № 1.
10 Ибрагимова К. А. Европа 2030: Рамочная программа Европейского союза по исследованиям и технологическому развитию // Обозреватель-Observer. 2017. № 11.
разрывной связи в современном мире внутренней, внешней и наднациональной политики. Данный взгляд, разделяемый большей частью научного сообщества, хорошо иллюстрируется на отдельных подобластях дипломатии, в частности экономической [11]. В свою очередь, что касается национальных экономико-дипломатических комплексов, не следует недооценивать (что нередко по-прежнему существует, в том числе в России) роль и потенциал научного сообщества в сглаживании неизбежных конфликтов интересов основных групп их агентов -государственных органов, с одной стороны, и представителей бизнес-сообщества - с другой.
Также в экономическом плане практика участия зарубежных фондов в финансировании исследований в России 90-х годов на уровне, сопоставимом с государственными источниками, подразумевает анализ тех последствий, которые такое положение дел повлекло для российской науки, в том числе в отношении выбора тем для научной разработки, предпочтения российскими учёными отдельных школ и теорий, их карьерных траекторий.
В целом же актуальность исследования практик научной дипломатии предопределена тем, что это направление, находящееся на ранних стадиях развития, имеет все шансы стать значимым для научной политики, а активное участие в формировании его поля со стороны российских деятелей науки всех уровней необходимо для того, чтобы оно сложилось с учётом специфики рос-
сийских проблем и особых точек зрения профессиональных сообществ - как научного, так и дипломатического.
Что касается имеющегося научного задела рассматриваемой области знания, следует учитывать, что если в России превалирует понимание науковедения, сложившееся в СССР, которое подразумевало в первую очередь обобщение и практическое применение количественных данных о науке, то в западных странах направление science studies сформировалось как объединение истории, философии и социологии науки с преобладанием качественных подходов к изучению научной деятельности. И сейчас развитие «научной дипломатии» движется именно по линии science studies, т. е. преимущественно с опорой на качественные исторические и социологические методы. Одновременно данное направление напрямую связано с полем теории международных отношений. Данной дисциплине, изначально сложившейся, в свою очередь, как ответвление политологии, тоже свойственны качественные подходы, и, таким образом, научную дипломатию следует относить к «понимающим» направлениям, в которых не идёт речь об установлении количественных закономерностей, а акцент делается на детальном анализе явлений.
Логичным образом данная сфера НИР развивается как международная - журнальные публикации и немногие монографии демонстрируют широкий географический разброс как авторов, так и цитирований.
11 Райнхардт Р. О. Экономическая дипломатия ведущих европейских стран. М.: МГИМО-Университет, 2016.
Одновременно этот круг позволяет выделить ряд центров, занимающих ведущие позиции.
В первую очередь, следует назвать Лондонское Королевское общество, иностранный секретарь которого М. Полякофф был одним из инициаторов создания систематизированного исследовательского подхода к научной дипломатии [12]. Интерес со стороны Великобритании во многом связан с тем, что её правительственные структуры располагают одной из самых разветвлённых сетей научных советников, включающей главного правительственного советника по науке, который руководит Научным бюро правительства, научных советников, представленных практически в каждом из министерств, а также научно-инновационную сеть, куда входят все представители науки, работающие в правительственных ведомствах. Определяющее значение для формирования направления в своё время имел доклад «Новые рубежи научной дипломатии», подготовленный Центром научной политики Королевского общества [7].
В США роль первой скрипки принадлежит Центру научной дипломатии Американского общества продвижения науки. Под эгидой общества с 2012 г. издаётся главный профильный журнал - «Наука и дипломатия» [13]. Фактически
именно вокруг этого издания складывается круг авторов, претендующих на роль лидеров нового направления. Разброс тем издания достаточно широк, однако в качестве наиболее часто появляющегося тематического пласта можно выделить научное сотрудничество США с развивающимися странами. В этом смысле представления о научной дипломатии перекликаются с концепцией «мягкой силы», предполагающей возможность продвижения национальных интересов с опорой на привлекательность культурных достижений. Более того, в данном контексте уместно говорить уже не о «мягкой силе» в исходных терминах Дж. Ная, но о так называемой «умной силе», трактуемой в основном как сочетание «мягкой» и «жёсткой» силы в ключе стратегического применения всего дипломатического арсенала (убеждение, принуждение, развитие компетенций и т. д.), а также придания такому применению политически и социально легитимной природы [14]. Подобный подход в достаточной степени коррелирует с исторически сложившейся смычкой Госдепартамента и национальных спецслужб в области практической и оперативной работы по обозначенному направлению: должности научного атташе или советника по науке посольства США, согласно опубликованным са-
12 Харитонова Е. М. Научная дипломатия во внешней политике Великобритании: теоретические и институционально-организационные аспекты // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2018. № 2.
13 Science & Diplomacy. A quarterly publication from the AAAS Center for Science Diplomacy // URL: http://www.sciencediplomacy.org/
14 CSIS Commission on smart power. A smarter, more secure America // URL: https://csis-prod.s3.amazonaws.com/s3fs-public/legacy_files/files/media/csis/pubs/071106_csissmartp owerreport.pdf
мими американцами данным, изначально служили прикрытием для резидентов и использовались в виде эвфемизма для их обозначения [15]. Убеждённость в необходимости дальнейшего фактически открытого развития научно-технологической разведки разделяется большей частью научно-дипломатического исследовательского сообщества, что находит отражение в стратегических доктринах.
До некоторой степени альтернативное по отношению к англосаксонской традиции восприятие «науки в дипломатии» присуще французским экспертам. В его основе явственно прослеживается диалектическое противоречие между великодержавным наследием, богатыми традициями, с одной стороны, и определённым снижением влияния на современные глобальные процессы вследствие усиления позиций развивающихся стран вне европейского континента - с другой. Эффективным ответом на соответствующие вызовы учёным, а также лицам, принимающим решения, видится, во-первых, перевод научной дипломатии на экономические рельсы («экономизация», подробно рассмотренная ранее [11, с. 168]), а во-вторых, выделение и адресное стимулирование наиболее перспективных, передовых отраслей науки. В частности, по мнению П.-Б. Руфи-ни, одной из немногих таких отраслей, в которых Франция сохраняет
лидерские позиции, выступает математика, и в силу этого именно математики могут сыграть роль в росте популярности французского языка, французского образования и французской культуры в целом [16]. Внимание математиков, других адептов точно- и естественно-научных методов к дипломатии исторически восходит к Б. Паскалю и Ф. де Кальеру, следовательно, ставка на их преемников при сочетании традиций и инноваций видится вполне обоснованной.
Наряду с Европой и Америкой исследования взаимосвязей науки и дипломатии также активно проводятся и в развитых странах других частей света: Азии (главным образом в Японии), Австралии и Океании.
Так, заметное место в продвижении научной дипломатии играет группа исследователей из Новой Зеландии, представители которой составили большинство среди авторов, по сути, первой коллективной монографии по данному направлению [ 17].
Основным центром выступает Университет Отаго, а ключевыми фигурами - профессор Л. Де-вис и главный научный советник премьер-министра Новой Зеландии П. Глукман.
Центральными темами для этой группы, которая активно сотрудничает с зарубежными, и в первую очередь американскими, коллегами,
15 Райнхардт Р. О., Мозебах В. А. Деятельность атташе по науке: отечественные и зарубежные практики // Человеческий капитал. 2017. № 12.
16 Ruffini P.-B. Science and Diplomacy: A New Dimension of International Relations. Cham: Springer, 2017. P. 32.
17 Davis L., Patman R. Science Diplomacy: New Day or False Dawn. Singapore: World Scientific, 2015.
является участие учёных в международном сотрудничестве по проблемам экологии.
Что же касается развивающихся стран и, в частности, тех из них, которые обладают высоким научно-
технологическим потенциалом (Китай, Индия, Бразилия и др.), то на
текущем этапе они предпочитают заниматься не теорией, а практическим претворением в жизнь идей научной дипломатии.
МГИМО как бастион российской научной дипломатии
Если говорить о состоянии дел
в России, то одним из немногих, исторически первым, продолжающим сохранять позиции и преумножать потенциал в данной области, остаётся МГИМО МИД России, празднующий в нынешнем году 75-летний юбилей. Его уникальный характер и без преувеличения главенство в российской научной дипломатии определяется прежде всего тем, что в институте ведётся активная работа по всем трём её направлениям («наука в дипломатии», «дипломатия для науки», «наука для дипломатии»).
В настоящее время второй и третий трек соответственно входят в зону ответственности и компетенций таких административных подразделений, как:
1. Международное управление, Управление магистерской подготовки, Европейский учебный институт, Институт международных отношений и управления, занимающиеся реализацией программ и мероприятий по научно-академическому обмену, участвующие в организации зарубежных стажировок собственных профессоров, преподавателей и студентов («исходящая академическая дипломатия») и привлечением последних из-за рубежа («входящая академическая дипломатия»), при этом нацеленных на общее повышение международной академической мобильности.
2. Управление научной политики, Центр научных и инновационных проектов, Российская ассо-
циация международных исследований (РАМИ), которые способствуют созданию, консолидации и институционализации альянсов между отечественными и зарубежными учёными за счёт установления контактов во время научно-практических мероприятий (конференций, круглых столов, семинаров и т. п.) и выполнения совместных исследований в рамках проектов, финансируемых как из собственных средств университета, так и с привлечением внешних источников финансирования (гранты РНФ, РФФИ, других фондов и организаций).
При том что в административном плане первое направление курируется проректором по магистерским и международным программам, а второе - проректором по научной политике, они тесно связаны, переплетены между собой и служат единой цели - укреплению позиций МГИМО в мировом научном и образовательном пространстве.
Реальными плодами и осязаемыми результатами такой деятельности можно считать:
- заключение и функционирование соглашений о сотрудничестве с ведущими зарубежными научно-исследовательскими и академическими центрами, в том числе фигурирующими в международных рейтингах (QS World University Rankings, Global Go To Think Tank Index, в которые входит и сам университет);
- проведение на регулярной основе конвентов РАМИ, а также иных научных форумов и встреч между-
народного уровня (например, с представителями Университета Тафтса, Сен-Эндрюс, Рединга и др.), равно как и другие более точечные, однако отличающиеся своим многообразием мероприятия. Аналогичная работа ведётся параллельно также на уровне всех факультетов МГИМО.
Возвращаясь к первому треку («наука в дипломатии»), следует отметить особую роль, во-первых, специальных подразделений (институциональный фактор) и, во-вторъх, отдельных учёных (фактор личности).
Относительно первого необходимо подчеркнуть системообразующую роль Института международных исследований (ИМИ) - преемника и продолжателя аналитических традиций Проблемной научно-исследовательской лаборатории системного анализа международных отношений, созданной в 1976 г. и действовавшей до 1990 г., Центра международных исследований (1990-2004 гг.) и Научно-координационного совета по международным исследованиям (2004-2009 гг.).
На сегодняшний день в структуру ИМИ входят 11 подразделений, занимающихся системным исследованием региональных и функциональных (в соответствии с ведомственным подходом Министерства иностранных дел) аспектов международной тематики.
В автономном режиме, однако плотно взаимодействуя с ИМИ, также действуют три центра (военно-политических исследований, комплексного китаеведения и региональных проектов, международной информационной безопасности и научно-технологической политики) и созданная в 2018 г. Лаборатория анализа международных процессов, работающая под научным руководством профессора Дармтутского колледжа У. Уол-форта - одного из ведущих теоретиков современных международных отношений и основоположников парадигмы неоклассического реализма.
Наряду с продолжающимся совершенствованием уже существующей инфраструктуры выдви-
гаются оптимизационно-рационализаторские предложения по её расширению путём внедрения дополнительных элементов, в частности, Центра исследований новых видов дипломатии.
Обращая дискурс ко второму - личностному -фактору, сложно перечислить всех сотрудников, внёсших тот или иной вклад в развитие международных научно-академических связей МГИМО. Более того, в силу специфики института - исторически и особенно на современном этапе - скорее уместно говорить практически об отсутствии сотрудников, не имеющих подобных заслуг. Разумеется, такой вклад сильно варьируются и в количественном и в качественном плане, зависит от научной специализации, занимаемой должности и иных обстоятельств. Тем не менее едва ли будет преувеличением утверждение о том, что большая часть административного персонала, равно как и почти весь профессорско-преподавательский состав МГИМО, суть «научные дипломаты».
Упомянуть поимённо только избранных было бы неэтично и некорректно по отношению к остальным, однако с учётом того, что многие задействованы на описанных выше функционально-практических участках работы (второй и третий треки), имеет смысл особо выделить роль одного из наиболее ярких деятелей первого (теоретического) измерения научной дипломатии - профессора, Заслуженного деятеля науки РФ Т. В. Зонову, чья деятельность недавно была отмечена именной Благодарностью Президента России В. В. Путина.
Высокая награда - не просто дань уважения, но констатация значимости вклада в развитие комплексной теории дипломатии, при том что в отечественном научном сообществе Т. В. Зонова была пионером и одним из основоположников данного направления. Её монография
«Дипломатия: модели, формы, методы» [1], носящая фундаментальный характер, выдержала не одно переиздание и на протяжении уже многих лет широко используется в образовательном процессе при подготовке специалистов-международников.
В работе развиваются и углубляются идеи, ранее изложенные в докторской диссертации Т. В. Зоновой, посвящённой эволюции структур, форм и методов в дипломатической службе Италии (1995 г.), а также нашедшие отражение в первом в стране системном труде по дипломатико-теоретической проблематике - учебнике «Современная модель дипломатии: истоки становления и перспективы развития» (2003 г.). Все названные книги, неоднократно отмеченные различными премиями, пользуются широкой популярностью не только у студентов, но также в среде практикующих специалистов, и особенно сотрудников МИД России. Присвоение автору дипломатического ранга Советника 1 класса, а также тот факт, что на протяжении семи лет (2000-2007 гг.) она возглавляла кафедру дипломатии МГИМО, вполне позволяет назвать её истинным «дипломатом от науки».
В трудах Т. В. Зоновой наряду с описанием и подробным анализом особой и во многом самобытной модели российской дипломатической службы представлено холистическое видение процессов трансформации дипломатических систем, современниками и свидетелями которых мы являемся. В целом для дипломатии новейшего периода характерны следующие феномены:
1. Глобализация, регионализация и интеграция - влекущие за собой повышение роли международных организаций, стирание граней меж-
ду внешней и внутренней политикой, равно как и между мировой политикой и экономикой в условиях трёх пост-: постбиполярного мира, постсовременных государств и в целом наступления эпохи «постправды», в которой определяющее значение приобретает не объективная реальность, но зачастую её искажённое отражение в массовом сознании (фейк-новости и т. п.) [18]. В связи с этим стоит отметить, что сочетание двух разнонаправленных трендов - конвергенции (превращение мира в «глобальную деревню») и дивергенции (обострение отношений как между отдельными странами, так и их объединениями, блоками, увеличивающийся разрыв между авангардом и арьергардом членов международного сообщества) - приводит к развитию дипломатии «на разных скоростях».
2. Трансформация внешнеполитических институтов и структур -в рамках которых министерства иностранных дела, аналогичные им и смежные ведомства утрачивают свою классическую роль монополиста в области разработки, принятия, реализации и последующей оценки эффективности решений и приобретают роль координатора таких процессов. В рамках последних функции участников зачастую пересекаются и даже дублируются, при этом вся система становится многоуровневой по своей архитектуре и демократичной по природе. Всё это происходит на фоне сокращения бюджетов соответствующих ведомств, перераспределения государственных финансовых ресурсов в пользу
18 Чугров С. В. Post-truth: трансформация политической реальности или саморазрушение либеральной демократии // Полис. Политические исследования. 2017. № 2.
других, в частности военных, а также снижения численности и изменения роли их сотрудников.
«Классические» дипломаты широкого профиля исчезают как класс, а на смену им приходят профессионалы-специалисты в сферах, где имеет место международное сотрудничество. Это явление наблюдается не только в экономической и научной дипломатии, но и в таких областях, как, например, трансграничное взаимодействие по вопросам сельского хозяйства и кибербезопас-ность. С одной стороны, оно ставит вызов перед всем дипломатическим комплексом, с другой - требует от индивидов приобретения новых знаний и компетенций, а иногда и вовсе профессиональной переквалификации.
С тем чтобы активно противостоять таким вызовам и реагировать на качественное изменение обстановки, в «кузницах кадров» запускаются новые образовательные программы (например, подготовка в МГИМО сельскохозяйственных атташе и «спортивных дипломатов»), работают специализированные центры (в частности, упомянутый Центр международной информационной безопасности и научно-технологической политики), где проводятся профильные исследования.
3. Переход дипломатии «на цифру» - выражающийся в появлении «твипломатии», «фейсбук-диплома-тии», виртуальных посольств и т. п., вплоть до носящих маргинальный характер вариантов государствен-
ного управления отдельными территориями по скайпу [19].
Речь идёт не просто об ускорении и изменении методов международной коммуникации, но о появлении принципиально новой, отчасти параллельной реальности, в которой в качестве ключевых игроков орудуют альтернативные дипломатам интернет-активисты, хакеры, сотрудники спецслужб и др.
Подтверждением этому могут служить новейшие кейсы Дж. Ассанжа, находившегося в течение длительного времени на территории посольства Эквадора в Лондоне, или скажем, недавнее назначение Данией посла в Силиконовой долине [20].
В связи с этим информационная безопасность становится одним из ключевых, если не самым главным пунктом международной повестки, которая обсуждается в глобальном масштабе на всех площадках - от ООН до форумов Совета молодых дипломатов МИД России. Более того, руководящим звеном российского внешнеполитического ведомства активно прорабатывается вопрос о создании в нём специального департамента, в чьё ведение входила бы указанная тематика. Каким образом такой проект институциона-лизации будет реализован и приобретёт ли он характер «самосбывающегося пророчества», покажет время, однако дискуссия вокруг него недвусмысленно свидетельствует о том, что ситуация назрела и нахо-
19 Dieser afrikanische König arbeitet als Mechaniker und regiert sein Volk via Skype // URL: https://www.curioctopus.de/read/6497/dieser-afrikanische-konig-arbeitet-als-mechaniker-und-regiert-sein-volk-via-skype
20 Зонова Т. В. Новое в дипломатии: от «ТвиПломаси» к «ТехПломаси» // URL: https:// russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/novoe-v-diplomatii-ot-tviplomasi-k-tekhplomasi/
дится под пристальным вниманием лиц, принимающих решения.
Наряду с этим перед ними также встают технические вопросы, например, о том, как скоро выдача агреманов перейдёт в плоскость социальных сетей, или следует ли воспринимать досмотр личных вещей дипломатического агента новейшими сканерами и металлодетекторами, установленными в аэропортах, как нарушение иммунитетов, прописанных в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. Можно предположить, что такая постановка вопросов всё больше обусловливает необходимость пересмотра нормативной базы в области международного права.
4. Развитие новых видовых (экономическая, научная, религиозная и др.) и смысловых (открытая, публичная, сетевая) измерений дипломатии наряду с возрастанием активности новых дипломатических акторов: ТНК, НКО, международных отделов государственных органов и частных компаний, международных и наднациональных организаций, церквей и конгрегаций, фондов, научно-исследовательских цен-
тров, наконец, частных лиц, таких как звёзды спорта и шоу-бизнеса, выступающие послами доброй воли, в том числе под эгидой ООН. Составить полный и исчерпывающий список всего многообразия форм и участников современных дипломатических процессов на деле невозможно.
5. То же относится и к новым формам организации данных процессов, например, передаче ряда представительских и консульских функций вспомогательным структурам - от визовых центров до более изощрённых вариантов внешнеполитического аутсорсинга: отстаивание национальных интересов дипломатическими ведомствами других стран или вовсе наднациональными органами, функционирование миссий по правам собственности и секций интересов. Неоднозначность международно-правового регулирования подобных институтов, с одной стороны, но и их потенциал в ключе налаживания двусторонних отношений и урегулирования конфликтов, с другой стороны, не следует недооценивать.
В заключение необходимо ещё раз подчеркнуть, что современная внешняя политика остро нуждается не просто в профессионалах, но также в теоретической базе и самих теоретиках. Иначе говоря, дипломатии не хватает науки и учёных, однако МГИМО и его отдельные сотрудники активно работают над восполнением этого пробела.
Так, важным событием для развития исследований научной дипломатии не только в институтском, но и во всероссийском масштабе стал прошедший в мае 2017 г. круглый стол «Современная научная дипломатия: опыт России и Великобритании», организованный совместно РФФИ, МГИМО и Лондонским Королевским обществом. Центральной темой обсуждения было развитие научных каналов связи, способных брать на себя часть нагрузки, с которой не справляются политические каналы, а также замещение в международных коммуникациях языка идеологии языком науки.
В целом эта линия была продолжена в статье академиков РАН В. Я. Панченко (председатель совета РФФИ) и А. В. Торкунова (ректор МГИМО) «Учёный как дипломат», опубликованной в сентябре 2017 г. в «Российской газете», где делался акцент на роли учёных в формировании международного порядка [8].
Данная линия прослеживается и в многочисленных работах научной школы МГИМО, представленной сотрудниками различных структурных подразделений и кафедр: А. В. Шестопалом, М. В. Силантьевой, Н. В. Литваком, В. И. Конновым (кафедра философии), П. И. Касаткиным, М. Д. Крынжиной, Д. А. Талагае-вой, М. В. Харкевичем, И. А. Чупровой, А. О. Домановым, Р. О. Райнхардтом, О. Н. Барабановым, К. А. Ибрагимовой, Е. Я. Павловым и др., что свидетельствует об её активном поступательном развитии в русле междисциплинарного диалога.
Подводя итог и смотря в будущее, остаётся выразить надежду, что наряду с «бастионом студенческой дружбы» (строки из гимна, сочинённого министром иностранных дел С. В. Лавровым) МГИМО также и впредь будет оставаться «бастионом научной дипломатии».
Библиография • References
Дегтерев Д. А. Экономическая дипломатия: экономика, политика, право. М.: Навона, 2010. - 176 с.
Degterev D. A. Economicheskaja diplomatija: ekonomika, politika, pravo. M.: Navona, 2010. - 176 s.]
Долгов В. И., Лебедева О. В. Консульская служба Российской Федерации на современном этапе. М.: МГИМО-Университет, 2011. - 184 с.
[Dolgov V. I., Lebedeva O. V. Konsulskaja sluzhba Rossiskoi Federazii na sovremennom etape. M.: MGIMO-Universitet, 2011. - 184 s.]
Зонова Т. В. Дипломатия: Модели, формы, методы. М.: Аспект Пресс, 2018. -350 с.
[Zonova T. V. Diplomatija. Modeli, formy, metody. M.: Aspekt Press, 2018. - 350 s.]
Зонова Т. В. Новое в дипломатии: от «ТвиПломаси» к «ТехПломаси» // URL: https: //russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/novoe-v-diplomatii-ot-tviplomasi-k-tekhplomasi/
[Zonova T. V. Novoje v diplomatii: ot "TwiPlomacy" k "TekhPlomacy" // URL: https: // russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/novoe-v-diplomatii-ot-tviplomasi-k-tekhplomasi/]
Зыгарь М. В. Империя должна умереть. История русских революций в лицах. 1900-1917. М.: Альпина Паблишер, 2018. - 910 c.
[Zygar M. V. Imperija dolzhna umeret'. Istorija russkikh revoluzi v lizakh. 1900-1917. M.: Alpina Pablisher, 2018. - 910 s.]
Ибрагимова К. А. Европа 2030: Рамочная программа Европейского союза по исследованиям и технологическому развитию // Обозреватель-Observer. 2017. № 11. C. 51-61.
[Ibragimova K. A. Evropa 2030: Ramochnaja programma Evropeiskogo sojuza po issledovanijam i tekhnologicheskomu razvitiju // Obozrevatel'-Observer, 2017. № 11. S. 51-61]
Миронова Е. М. Совет послов Русского Зарубежья // Международная жизнь. 2011. № 13. С. 1-19.
[Mironova E. M. Sovet poslov Russkogo Zarubezhija // Mezhdunarodnaja Zhizn. 2011. № 13. S. 1-19]
Панченко В. Я., Торкунов А. В. Учёный как дипломат: наука влияет на решение международных конфликтов и проблем // URL: https://rg.ru/2017/06/26/ kak-nauchnoe-sotrudnichestvo-pomogaet-resheniiu-mezhdunarodnyh-problem. html
[Panchenko V. Ja., Torkunov A. V. Uchyony kak diplomat: nauka vlijaet na reshenije mezhdunarodnykh konfliktov i problem // URL: https://rg.ru/2017/06/26/kak-nauchnoe-sotmdnichestvo-pomogaet-resheniiu-mezhdunarodnyh-problem.html] Райнхардт Р. О. Экономическая дипломатия ведущих европейских стран. М.:
МГИМО-Университет, 2016. - 168 с. [Raynkhardt R. O. Ekonomicheskaja diplomatija veduzhikh stran. M.: MGIMO-
Universitet, 2016. - 168 s.] Райнхардт Р. О., Мозебах В. А. Деятельность атташе по науке: отечественные и зарубежные практики // Человеческий капитал. 2017. № 12. C. 28-33. [Raynkhardt R. O., Mozenbakh V.A. Dejatelnost attache po nauke: otechestvennyje
i zarubezhnyje pratiki // Chelovecheski capital. 2017. № 12. S. 28-33] Русская дипломатия в эмиграции. Вызов Октябрю 1917 г. Проект РСМД // URL:
https://russiancouncil.ru/russian-diplomacy-1917 [Russkaja diplomatija v emigratsii. Visovy Oktyabrju 1917 g. Projekt RSMD // URL:
https://russiancouncil.ru/russian-diplomacy-1917] Харитонова Е. М. Научная дипломатия во внешней политике Великобритании: теоретические и институционально-организационные аспекты // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2018. № 2. C. 61-91. [Kharitonova E. M. Nauchnaja diplomatija vo vneshnej politike Velikobritanii: teoreticheskije i instituzionalno-organizazionnie aspekty // Vestnik Moskovskogo Universiteta. Seria 25. Mezdunarodnie otnoshenija I mirovaja politika. 2018 № 2. S. 61-91]
Чугров С. В. Post-truth: трансформация политической реальности или саморазрушение либеральной демократии // Полис. Политические исследования. 2017. № 2. С. 42-59. [Chugrov S. V. Post-truth: transformazija politicheskoj realnosti ili samorazrushenije
liberalnoj democratii // Polis. Politicheskije issledovanija. 2017. № 2. S. 42-59] CSIS Commission on smart power. A smarter, more secure America // URL: https:// csis-prod.s3.amazonaws.com/s3fs-public/legacy_files/files/media/csis/ pubs/071106_csissmartpowerreport.pdf Dieser afrikanische König arbeitet als Mechaniker und regiert sein Volk via Skype // URL: https://www.curioctopus.de/read/6497/dieser-afrikanische-konig-arbeitet-als-mechaniker-und-regiert-sein-volk-via-skype Davis L., Patman R. Science Diplomacy: New Day or False Dawn. Singapore: World
Scientific, 2015.- 298 p. Kauppinen I. Academic capitalism and the informational fraction of the transnational
capitalist class // Globalisation, Societies and Education. 2013. № 1. P. 1-22. New frontiers in science diplomacy. Navigating the changing balance of power // URL: https://royalsociety.org/~Zmedia/royal_society_content/poHcy/ publications/2010/4294969468.pdf Rujfini P.-B. Science and Diplomacy: A New Dimension of International Relations.
Cham: Springer, 2017. - 132 p. Science & Diplomacy. A quarterly publication from the AAAS Center for Science Diplomacy // URL: http://www.sciencediplomacy.org/
Статья поступила в редакцию 25 апреля 2019 г.
