CC BY
105DOI: 10.12731/2077-1770-2016-3-2-272-293 УДК 165
НАУКА И РЕЛИГИЯ КАК АВТОНОМНЫЕ ФОРМЫ ПОЗНАНИЯ
Богдан С.С.
В статье представлена позиция автора в отношении науки и религии как двух институционально специфических, самодостаточных и несводимых форм познания и сфер культуры.
Цель. Показать посредством анализа гносеологических и онтологических признаков, что это два абсолютно разных стиля мышления, видения мира и отношения к нему. Рассматриваются причины возникновения популярной тенденции синтеза религиозного и научного знания.
Метод или методология проведения работы. Основу исследования образуют критический компаративный анализ и научный скептицизм.
Результат. Показано, что у религии и науки разное представление о том, каких гносеологических принципов и методологических установок стоит придерживаться в процессе познания, что есть истина и как ее постичь, а также в чем смысл веры и ее значение в исследовательской деятельности.
Область применения результатов: гносеология, философия и методология науки.
Ключевые слова: наука; религия; истина; вера; формы познания; гносеологические признаки.
SCIENCE AND RELIGION AS AUTONOMOUS FORMS OF KNOWLEDGE
Bogdan S.S.
The article deals with the author'sposition in relation to science and religion as two institutionally specific, self-contained and irreducible forms of knowledge and culture.
Purpose. Through analysis of the epistemological and ontological signs it shows that these are two completely different style of thinking, of seeing the world and the attitude to it. The causes of the popular trend of synthesis of religious and scientific knowledge are described in detail in the article.
Methodology. The basis of the research is a critical comparative analysis and scientific skepticism.
Results. Shows that religion and science have a different idea of what epistemological principles and methodological orientations to be followed in the process of cognition. Different ideas about what are truth and how to comprehend it and what is the meaning of faith and its importance in research activities.
Practical implications: epistemology, philosophy and methodology of science.
Keywords: science; religion; truth; faith; forms of cognition; epis-temological signs.
В современном мире почти каждый из нас так или иначе стремится прийти к внутреннему интеллектуальному и эмоциональному согласию в отношении набора вопросов, связанных с личной верой и иррациональными представлениями, с одной стороны, и
приверженностью научному мировоззрению, научно-техническому прогрессу и разуму, с другой стороны. Спектр и уровень решения этих вопросов очень широк и зачастую выходит за пределы личной рефлексии, а в определенные исторические периоды попадает в центр внимания культурной жизни. Так, в силу ряда политических и социально-экономических факторов, а также идеалистических и постмодернистских тенденций развития современной научной мысли (и не только в гуманитарной сфере) [12] с новой силой в российском научном сообществе актуализируется одна из важных философских проблем - проблема взаимоотношения науки и религии [13].
Такое пристальное внимание к вопросам взаимодействия науки и религии в современном медийном и научном пространстве, а также активные попытки их объединения и сотрудничества обусловлены рядом причин. Во-первых, это послевоенная тенденция антисциентистской рефлексии в отношении плодов научно-технического прогресса с акцентом на разрушительный потенциал науки (оружие массового поражения, экологические катастрофы), а также современное позиционирование религии в роли некоего сдерживающего фактора и этического цензора возможных «вредоносных» научных исследований (стволовые клетки, генная инженерия, интеллект). Во-вторых, это обострение политических и социально-экономических проблем внутри страны, поскольку неблагоприятные условия - это благодатная почва для роста иррациональных форм верований. В-третьих, это своеобразная политическая линия государства, которое, «возрождая» духовные ценности, на волне подъема патриотических идей прямо или косвенно способствует внедрению религиозных концепций в образование и науку.
Указанные тенденции подкрепляются интуитивной негативной оценкой со стороны общества предшествующего воинству-
юще-атеистического периода, низким уровнем научной культуры среди населения [2], а также доминирующими в современной постнеклассической философской мысли антиматериалистическими и антипозитивистскими настроениями. Все это способствует тому, что в нынешней интеллектуальной среде превалирует интерес к вненаучным видам знания, которые искусственно наделяются научным статусом (псевдонаучные концепции, мифы, паранормальное, оккультизм, магия, различные формы религий) [9, с. 3]. На разных уровнях общественной жизни предпринимаются активные попытки слияния и интеграции несовместимых типов знания, мышления, познания и мировоззрения. Такого рода тенденции в массовой культуре уже привели, по мысли А.П. Огурцова, к «поражению» философии, к утрате ее прежних высоких позиций в духовной среде за счет вытеснения религией и богословием [11, с. 1-2]. Теперь на очереди наука. Причем под прицелом - не только социально-гуманитарная сфера, но и естественнонаучная.
Стоит оценить, насколько в целом оправданы стремления некоторых ученых и богословов [3, с. 22; 6; 13, с. 202; 14, с. 61-62] объединить науку и религию и есть ли на то какие-либо веские основания? Ведь каждая из этих неотъемлемых частей культуры обладает своей спецификой, институциональными признаками и выполняет свои важные функции в обществе. Решение поставленных вопросов напрямую связано с поиском общих точек соприкосновения этих двух форм познания и мировоззрения, критическим анализом их сходств и отличий и в итоге скептической оценкой реальной возможности (необходимости) и продуктивности их взаимодействия. Характер выявленных специфических признаков создает основу для дальнейших размышлений. Сходства побуждают нас говорить о диалоге, союзе и сотрудничестве,
а отличия - о конфликте и борьбе или же о параллельных, не пересекаемых курсах.
По мнению одного из ведущих отечественных специалистов в области философии науки В.С. Степина, главная черта науки - порождение нового знания, стимулирующего инновации и изменения в культуре [13, с. 101]. Наука изменчива, открыта и динамична, но в то же время строится на вполне устойчивых и жестких критериях, принципах и требованиях к исследованиям, которые позволяют ей отсеивать неверифицируемые данные и псевдонаучные идеи.
Главная же черта религии, как далее отмечает В.С. Степин, -сохранение традиций, кристаллизация апробированных общечеловеческих ценностей [13, с. 101] (хотя тут не стоит забывать и про роль права и этики в совершенствовании и поддержании нравственных основ поведения). Религия авторитарна и консервативна, она не терпит отклонений и инакомыслия, особенно если они подрывают ее устои. Консервативность распространяется не только на морально-нравственную сферу, но и на гносеологические установки и мировоззрение в целом. На определенных этапах истории человечества церковь не просто сопротивлялась автономии научного познания, она активно и жестоко боролась с любыми попытками научного объяснения картины мира, отличной от канонических представлений в Священных писаниях. Следует признать, что, начиная с XIII века, наука формировалась в контексте теологической установки на познание природы как Божьего творения. Но, с другой стороны, альтернативного контекста развития у нее и не могло быть в атмосфере доминирующей религиозной идеологии. Можно ли сказать, что именно эта теологическая средневековая установка и среда определила развитие современной науки? Вряд ли. В большей степени этому способствовали античная натурфилософия, коперниковская революция, развитие идей материализма и
секуляризации в эпоху Просвещения, а также труды таких ученых и философов, как Д. Локк, Г. Лейбниц, Ф. Бэкон, Р. Декарт, И. Ньютон. Статус науки в обществе во многом менялся не благодаря, а вопреки религии. Сейчас люди верующие спокойно используют в своем обиходе, а также при научном обосновании и аргументации своей религиозной позиции те научные данные, которые раньше признавались церковью ересью и за которые можно было лишиться жизни. Если вначале отношения между этими сферами деятельности носили в основном односторонний директивный характер и религия (в лице ортодоксального христианства) была единственно верным, бесспорным мерилом истинности и ложности, то с приростом научного знания, появлением институциональных признаков у науки и повышением ее статуса в обществе религия вынуждена была перестроиться, признав ее (науку) как минимум равноправной на пути познания истины [3].
Продолжая мысль о прогрессивности науки и стабильности религии, В.С. Степин сравнивает подвижность и историчность онтологических и методологических принципов в науке с незыблемостью данных принципов в религии [13]. Здесь возникает ряд вопросов. Свидетельствует ли эта историческая изменчивость науки о ее ненадежности и необоснованности претензий на объективность и поиск истины или же это показатель ее роста и совершенствования? Безусловно, новые открытия в науке случаются, и это ее главная задача, но можно ли говорить о радикальном пересмотре всей картины мира? Приводит ли появление новых идей (даже революционных) к тому, что все предыдущие концепции утрачивает свою актуальность? Разве появление генетики в ХХ веке противоречит представлениям эволюционистов XIX века? Разве теория относительности А. Эйнштейна перечеркивает ньютоновскую механику? Представления ученых о мире расширяются, дополняются новыми
данными благодаря совершенствованию методологической и методической базы, но это не говорит о кардинальном пересмотре научных принципов и фундаментальных законов. Науке свойственна преемственность и накопительный эффект, она движется эволю-ционно (не стоит путать с линейностью), стоя на плечах гигантов, и эта динамичность не приводит к утрате ее сущности. Вслед за ней движется и религия, которая, не взирая на консервативность, сталкивается с необходимостью признавать достижения науки, порой с запозданием в сотни лет, и модифицироваться. Если же говорить не о мировоззренческих установках, а о профессиональных принципах, то у ученых так же, как и у религиозных деятелей, существуют свои базовые кристаллизованные основы деятельности и этические нормы - так называемый этос науки [8] (верность истине, опора на эмпирику, независимость от предрассудков и убеждений, гуманистичность и т.д.). Таким образом, справедливо говорить об одновременном присутствии и в науке, и в религии черт статичности и динамичности, которые, однако, не исключают сохранения специфики этих сфер человеческого бытия.
Теперь, исходя из обозначенной темы, стоит рассмотреть основные гносеологические и методологические критерии сопоставления религии и науки. Можно ли утверждать, что и религию, и науку объединяет общее стремление к истине как высшей гносеологической ценности? При ответе на данный вопрос следует учитывать тот факт, что понимание истины и способов (возможностей) ее постижения, а также содержание этого термина в целом в науке и религии принципиально отличаются.
Считается, что религия предлагает особый вид «высшей» духовной истины, который в отличие от науки выходит за рамки категории эмпирического факта и логики [6]. Не будем здесь затрагивать вопрос обоснованности иерархии истин из разных форм
познания и из разных сфер культуры, так как, во-первых, не существует единых общепризнанных критериев, а во-вторых, очевидно, что это истины разного порядка. А если и сравнивать, то тогда почему бы не следовать эволюционной концепции духовного развития человечества О. Конта [5, с. 54-85], где научная, или позитивная, стадия возвышается над теологической и метафизической. В религии понятие истины имеет эмоциональный окрас и касается внутреннего субъективного мира человека, его личностных переживаний. В науке же категория истины выходит за рамки индивидуума и проецируется на внешний объективный мир. В религии -«истина веры», а в науке - «истина разума». Наука не претендует на всезнайство и на полноту истины, иначе бы она перестала быть наукой. Научное знание, безусловно, неполно, но в этом и заключается суть науки - в его расширении за счет открытости новым истинам.
Проблема возникает лишь тогда, когда два этих понимания истины смешиваются. Когда религия, к примеру, предпринимает попытки делать заявления об окружающей реальности, претендуя на научность, в опоре на откровения из древних Священных писаний, содержание которых вызывают споры у библеистов и теологов до сих пор, события в которых недостаточно подтверждены исторической наукой и основаны на устной традиции и мифологии. Но насколько обоснованы эти положительные утверждения и гипотезы, какова их основа и фактологическая база? Ведь, как известно, чтобы выдвинуть научную гипотезу, недостаточно просто что-либо предположить и заявить. Нет сомнений в том, что Священные тексты представляют ценность как художественный, историко-культурный, нравственный опыт, как объект исследования со стороны социально-гуманитарного знания, но не как кладезь естественнонаучных истин, так как выражают примитивную
науку древнего кочевого и земледельческого народа и не выдерживают современной научной критики. Здесь как нельзя более кстати упомянуть слова М.В. Ломоносова: «Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Также не здраво рассудителен и учитель богословия, если он думает, что по Псалтыри можно научиться астрономии или химии». Апогеем радикального вторжения религии в науку можно считать попытки внедрения в школы учебных пособий по биологии, пронизанных «антиматериалистическими», богословскими идеями и не соответствующих требованиям, предъявляемым к учебным изданиям: отсутствие личной позиции и фактических ошибок, наличие точности и отражение передовых идей в данной области [7].
Принципиальное различие между пониманием истины в науке и религии заключается еще и в том, что если ученый стремится к неизведанному знанию, то для верующего или теолога конечная истина уже ясна (известно, кто ее высказал, когда, где и в какой форме она отражена), главное для него - не познание истины, а ее субъективное переживание в религиозном опыте посредством веры и откровения. При этом в отношении познания объективной реальности большинство религиозных течений агностичны.
К тому же в отличие от религии содержание и истинность полученных знаний в науке не зависит от личности исследователя и от авторитетов в данной области (в первую очередь это касается естественных наук) [9]. Тут действует аристотелевское «Платон мне друг, но истина дороже». Наука автономна, разум в ней способен на самостоятельные решения, которые порой даже противоречат устоявшимся представлениям, за счет чего и возможна ее прогрессивная динамика.
Главная цель познания в естественных науках остается прежней, несмотря на историческую динамику роли субъекта и объекта
познания (в классический, неклассический и постнеклассический периоды), - реальный, объективный мир, а не субъективное, эмоциональное мнение людей о нем. В отличие от идеалистической основы религии наука по своей сути материалистична (хотя и может включать в себя идеальные конструкты) и гносеологически оптимистична, то есть признает объективность окружающего мира и его потенциальную познаваемость. Это свойство науки позволяет человечеству не только добывать объективные знания, но и эффективно их использовать в своем развитии. Таким образом, у науки совсем иной стиль мышления, иной объект и способ познания, а также отношение к этому объекту. В центре внимания науки - материалистическая, или естественная, реальность, в то время как у религии - идеалистическая, или сверхъестественная [1]. Если наука использует идеальное как методологический инструмент познания, то религия как изначальный онтологический и гносеологический принцип.
Помимо этого, науку и религию также отличает вектор познания (констатирующий или директивный) и характер обоснования полученных знаний. Так, науку интересует знание о том, что существует на самом деле (констатация), в отличие от религии, которая выводит знание о том, как должно быть (дирекция): как нам следует жить и представлять себе устройство мира (сценарии в данном случае многообразны, как и сами религии).
Конечно же, в науке тоже существуют разные футурологические и онтологические концепции и гипотезы, к примеру, теории абиогенеза или устройства Вселенной. Но отличие этих биологических и космологических научных концепций от религиозных мировоззренческих идей заключается в их методологической и фактологической обоснованности. Если научные концепции опираются на прочный фундамент фактов, то идеи религиозные (онтологиче-
ские, гносеологические, антропологические, обрядово-культовые) принимаются на веру, не подлежат критике и не требуют эмпирического обоснования. С одной стороны, как отмечает Е.Л. Фейнберг, и наука, и религия (богословие) в той или иной степени опираются на дискурсивные (логически последовательные) и интуитивные суждения, методы [14, с. 54]. Но в отличие от религии и искусства любое интуитивное суждение в науке должно быть логически непротиворечивым и соответствовать имеющемуся положительному знанию и опыту. Трансцендентный мир религии отличается от реального мира науки, он основан на вере - вере в безусловную непогрешимость и истинность религиозных догматов - и не обязан быть непротиворечивым логически и фактически. Скорее наоборот, он должен включать в себя явления и идеи, противоречащие научному знанию, то есть чудеса. Вера в нереальное, сверхъестественное - специфическая черта религии.
Аспект веры, как отмечает Л.Н. Митрохин [9], - это еще один признак, который позволяет верующим ученым и богословам ошибочно говорить об очевидном сходстве и родстве религии и науки. В данном случае происходит либо смешение веры в ее широком понимании как определенного чувства и общевидового психологического свойства с верой в ее узком понимании (религиозной), либо избирательный поиск верующих авторитетных ученых для аргументации значимости веры в научном исследовании.
Если коснуться роли религиозной веры в науке, то часто возникает вопрос: может ли она помочь в этом специфическом виде деятельности? Возможно, но не науке в целом, а лишь конкретному ее представителю (ученому) и в конкретной ситуации. Тут дело не в религиозной вере, а в индивидуальных способах мотивации исследовательской деятельности [3]. Одному помогает вера в Бога, другому - вера в светский гуманизм, кого-то вдохновляют
проповеди отцов церкви, а кого-то - поддержка родных и близких, но эти формы стимулирования исследовательского процесса никак не отражаются на результате. Нет ни одного статистического подтверждения того, что вера в сверхъестественное или религиозность способны помочь в научной деятельности или что они обладают каким-то специфическим, более выигрышным мотивирующим эффектом по сравнению с другими стимулами.
Большинство крупных ученых в области естествознания - люди нерелигиозные и неверующие, но это ничуть не мешает им в познании мира. Как ответил выдающийся французский ученый Лаплас на вопрос Наполеона о том, почему у него в работе нет ни одного упоминания о Боге, как, скажем, у И.Ньютона, «гражданин первый консул, в этой гипотезе я не нуждался». И это подтверждается данными социологического мониторинга [15] в XX веке (опрос проводился в 1914, 1933 и 1998 г.), согласно которому подобных «не-нуждающихся» в сверхъестественной гипотезе крупных ученых из области физики, астрономии, химии и биологии становится все больше и больше. К 1998 году около 80% ученых не верит в Бога и жизнь после смерти, остальные - это агностики (сомневающиеся) и совсем незначительный процент верующих (7-8%). Очевидно, если бы проводилось подобное исследование среди гуманитариев, то картина была бы обратной.
Спекуляция на вопросах веры служит одним из доводов со стороны религиозных деятелей в пользу идентичности позиций ученого и верующего. Да, безусловно, наука и религия включают в себя аспект веры. В широком смысле вера науке не противостоит. Проблема заключается в некорректности применения данного термина в узком смысле. Специализированная смысловая нагрузка категории религиозной веры отличается от концептуального содержания научной веры по ряду признаков. Во-первых, если для
религии вера подразумевает бездоказательное, «слепое» принятие чего-либо как данность и истину на основе Священных писаний, то в науке вера не «слепа», она основана на объективном знании, обоснованна и подкреплена фактами. Для научной веры неприемлемо Тертуллиановское «верую, ибо абсурдно». Религиозная вера, как и истина, эмоциональна и иррациональна, научная вера рациональна.
Во-вторых, вера религиозная связана со сверхъестественным, а вера научная опирается на естественное. В этом контексте не следует путать сверхъестественное с идеальным. Верить в результат математических операций, физических уравнений и формул или верить в Бога - это абсолютно разные вещи, хотя и то, и другое -идеальные конструкты, находящиеся у нас в голове и не имеющие материального воплощения. Истинность идеальных феноменов в первом случае можно легко проверить, подставив реальные объекты и применив на практике. То есть различие заключается в возможности проверить утверждение на воспроизводимость и ве-рифицируемость. Если возникают сомнения относительно какого-нибудь физического закона, то каждый человек независимо от его религиозных убеждений может провести эксперимент и самостоятельно удостовериться в его истинности. Даже когда мы затрагиваем такие идеальные концепции, как «теория струн» или гипотезу о мультивселенных, мы все равно опираемся на научные данные: математические расчеты, имеющиеся данные в области космологии и физики. Конечно, физики - тоже люди и могут ошибаться, но у них есть одно главное преимущество по сравнению с религиозными деятелями - это устоявшаяся в науке традиция скептической оценки и взаимной проверки высказываемых гипотез. Критика и оспаривание высказываний внутри религии со стороны ее приверженцев - это весьма редкое явление, а тем более слов и идей при-
знанных авторитетов (святых, пророков, лидеров и глав конфессий). И именно благодаря постоянному притоку новых гипотез, внутренней «прививке», тщательной профессиональной проверке со стороны коллег и отсутствию неприкасаемых авторитетов прогресс научного знания непрерывен.
У религии и науки не только два принципиально разных видения мира, два стиля мышления, две разные гносеологические, онтологические и методологические установки, но и два принципиально различных языка, в которых это видение выражается. В естественных науках в отличие от религии, с учетом эволюции субъекта и объекта познания и исторической системы логических категорий, принята единая трактовка фундаментальных понятий, законов и теорий, которые признаны научным сообществом на определенном этапе развития и которые не позволяют иносказаний и вольностей интерпретации. В рамках же религии, даже если взять во внимание только христианство, нет единства по ключевым идеологическим и культово-обрядным позициям (Символы веры, иерархия Церкви, статус Христа и Богоматери, вопрос об исхож-дении Святого Духа и чистилище, о возможности трактовок при чтении Библии и содержания Святых таинств). Этого единства нет даже в отношении важнейших морально-нравственных вопросов. Ученые разговаривают на одном языке независимо от национальности, религиозных и политических убеждений, пола, возраста и социального положения. У них один язык - язык фактов. Совсем иное отношение у ученых и к текстам, в том числе текстам признанных авторитетов в той или иной области. Мысли крупных ученых и мыслителей можно (и нужно) подвергать сомнению, так как именно здоровый скептицизм позволяет науке самоочищаться и прогрессировать. В науке при всем уважении к предшественникам и их заслугам отсутствует феномен сакрального. Верующим не по-
зволено сомневаться в истинности священных догматов, символов веры, мыслей признанных религиозных деятелей, так как для них это свято, неприкосновенно и неоспоримо.
С единой семантикой внутри естественнонаучного знания связаны еще две взаимосвязанные отличительные особенности. Наука в своем развитии движется по пути концептуальной конвергенции и общностной интеграции. Имеющиеся разногласия по определенным вопросам среди ученых носят временный характер и постепенно с появлением новых подтверждающих данных сглаживаются. В религии же, особенно в последнее время, несмотря на внешние публичные попытки поликонфессионального диалога и сотрудничества, проявляется обратный вектор развития - концептуальная дивергенция и общностная дезинтеграция. Принципиальные онтологические, гносеологические и моральные расхождения между религиями, а также различия в интерпретациях догматов веры и Священных писаний способствуют ингрупповой и аутгрупповой конфронтации, а также постоянному росту новых форм верования, течений и сект.
Следует отметить, что в современной социально-гуманитарной мысли по рассматриваемым в данной статье отличительным признакам науки и религии нет абсолютного единства во взглядах и, как следствие, нет единого мнения относительно форм взаимодействия (фактических и должных) этих двух сфер культуры. Отсюда возникают такие популярные и крайние позиции, как «религия -это враг науки» или «религия - это друг и компаньон науки, без которого последняя - это ничто». Первая позиция поддерживается в основном радикальными атеистами, а вторая - богословами и верующими учеными [10]. Помимо этого, существует третья, умеренная, или компромиссная, точка зрения, допускающая палитру взаимоотношений науки и религии, динамику, изменчивость
и контекстуальность (в одном случае они могут выступать оппонентами, а в другом - союзниками), а также и четвертая позиция, которая вовсе исключает какую-либо возможность их взаимодействия по причине отсутствия точек соприкосновения и различия выполняемых функций в обществе.
Нынешняя тенденция интеграции различных областей научного знания в некоторых случаях приводит к абсурдному, бесперспективному, коньюктурному стремлению объединить необъеди-няемое, соединить рациональное и иррациональное, разные сферы культуры, формы познания в угоду публике, моде и государству. По нашему мнению, стремление согласовывать религиозное мировоззрение с развивающимся научным знанием - вынужденная реакция религии, утратившей свою прежнюю силу и авторитет.
На основании концептуальной линии предпринятого компаративного анализа науки и религии, на наш взгляд, наиболее адекватной современным условиям является четвертая позиция - позиция автономности этих двух специфических сфер деятельности. Эта точка зрения была наиболее полно выражена в работе историка науки и ученого-биолога С. Гулда «Камни веков», согласно которой никакого конфликта между наукой и религией нет, так как это две абсолютно «непересекающиеся магистерии» (принцип NOMA, от англ. Non Over lapping Magisteria) [4, с. 43], то есть две сферы жизни человека, выполняющие разные функции. Область науки - это познаваемый мир, мир эмпирики, состоящий из фактов (его устройство и состав) и теорий (объяснение причин такого устройства). Область религии, как полагает С. Гулд, - вопросы моральных ценностей и смыслов. И хотя этими вопросами могут заниматься и другие сферы культуры (право, этика, искусство и сама гуманитарная наука), у религии все же есть своя специфика, есть свои функции, выполнение которых необходимо обществу на
данном этапе его развития и которые тесно связаны с общечеловеческими психологическими особенностями.
Религии помогают многим найти смысл жизни перед лицом неизбежной смерти, даруют утешения и надежды, пусть даже иллюзорные. Основная функция заключается в преодолении отчаяния и безнадежности под грузом трагедий, горя, невзгод и конфликтов, а также катастроф и непреодолимых условий. Религии - это анальгетик для больных сердец и успокоительное от экзистенциальных страхов. Если наука дает нам истину, мораль дает добро и право, то сфера религии - это сфера обещаний и ожиданий. Метафорический язык религии в форме притч, мифов и сказаний - это в некоторой степени поэзия морали, которая посредством художественных образов оказывает влияние на воображение и легче воспринимается на эмоциональном уровне. В этом заключается еще одна роль религии: она затрагивает сферу творческого воображения, область фантазий и вымыслов, которые являются одними из самых мощных проявлений человеческих мечтаний и надежд, идеалов и стремлений. Наглядным примером могут послужить масштабы популярности романов Дж. Роулинг и Д.Р. Толкина (среди самых читаемых книг современности цикл книг о Гарри Поттере находится на третьем месте, а Библия - на первом). Творческое религиозное воображение порождает рассказы, призывающие к надеждам, ожиданию и утешению, позволяя людям преодолеть горе и депрессию. Утратив свою иррациональную, мифологическую, «чудесную» составляющую, религия утратит свою сущность и перестанет быть религией.
Невзирая на все антинаучные и иррациональные тенденции в нашем обществе, статус науки по-прежнему очень высок, и именно этим обусловлено желание многих верующих представить свои религиозные взгляды наукообразно, заручиться поддержкой
ученых в пользу вмешательства трансцендентных сил. И такую поддержку они с легкостью получают, ведь любой ученый, даже самый именитый, не является специалистом во всех областях знания и, самое главное, - он такой же человек, как и все мы, со своими страхами и надеждами, экзистенциальными переживаниями, ошибками восприятия, религиозными убеждениями, культурными и национальными особенностями, а также общевидовой чертой -искушением потусторонним.
Таким образом, сохраняя свою специфику, религия и наука затрагивают различные сферы человеческого бытия, различные интересы и потребности. Это два абсолютно разных (порой диаметрально) стиля мышления, видения мира и отношения к нему. Как в моральном, так и в онтологическом и гносеологическом аспектах религия консервативна и статична, а наука либеральна и динамична. У них абсолютно разное видение того, что есть истина и как ее постичь, на каких гносеологических принципах стоит базироваться и каких методологических установок придерживаться в процессе познания. По-разному они смотрят на смысл веры и ее значение в исследовательской деятельности, а также на роль исторических текстов и признанных авторитетов в получении нового знания. Эти в чем-то внешне схожие сферы культуры существенно различаются по внутреннему содержанию, и размывание границ между ними приведет к утрате их специфики.
Нейтралитет во взаимоотношениях науки и религии сохраняется до тех пор, пока одна из этих сфер не пытается вмешиваться в другую, не стремится навязать свое мировоззрение и понимание истины, установить монополию в культурной среде. К сожалению, такие периоды нейтралитета - это исключения из правил. Противостояние этих двух сфер культуры в мировоззренческой плоскости неискоренимо до тех пор, пока существует одна из них, а все
попытки по их объединению хоть субъективно-психологически и понятны, но, вероятнее всего, бесплодны.
Безусловно, наука - не единственный способ познания и понимания действительности. Она не исчерпывает собой всего многообразия культуры и не претендует на такую роль. В постижении мира участвуют многие сферы: обыденное сознание, художественный опыт, нравственность и религия, - но именно наука дает нам не субъективные (что тоже немаловажно для человека), а объективные знания об окружающей реальности, раз за разом подтверждающие свою истинность на практике. Наука - это на сегодняшний день самый эффективный из известных человечеству инструментов познания объективной реальности и самих себя, который пронизывает собой всю жизнедеятельность современных людей и амбивалентно таит в себе как потенциальную угрозу, так и потенциальное спасение всего живого. Религия, в свою очередь, дарует нам надежду в тех случаях, когда наука беспомощна и когда разум бессилен.
Список литературы
1. Абрамов Ю.Ф., Попов П.Л. О разграничении религиозного и научного стилей мышления // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. 2012. № 2. С.245-250.
2. Гинзбург В.Л. Наука и религия в современном мире // Разум или вера? 2002. URL: http://razumru.ru/ginzburg/06.htm (дата обращения 12.08.2016).
3. Гинзбург В.Л. Религия и наука. Разум и вера // Наука и жизнь. 2000. № 7. С. 22-29.
4. Конашев М.Б. Стивен Джей Гулд и религия // Человек. 2011. № 3. С. 41-57.
5. Конт О. Дух позитивной философии. [Пер. с франц.] Ростов н/Д: Феникс, 2003. 256 с.
6. Корочкин Л.И., Тревогин П.А. Несовместимость двух мировоззрений / Разум или вера? URL: http://razumru.ru/atheism/discus/tr_ko1. htm (дата обращения 26.07.2016).
7. Мамонтов С.Г. Вера и наука. К вопросу о религиозном и светском преподавании биологии в школе // Природа. 2006. № 7. С. 84-88.
8. Мирская Е.З. Р.К. Мертон и этос классической науки // Философия науки. Вып. 11: Этос науки на рубеже веков. М.: ИФ РАН, 2005. URL: http:// iph.ras.ru/page48033174.htm#_ednref4 (дата обращения 03.08.2016).
9. Митрохин Л.Н. Научное знание и религия на рубеже XXI века // Вестник Российской академии наук. 2000. Т. 70. № 1. С. 3-20.
10. Никитин В. Н. Наука и религия: оппоненты или союзники? // В защиту разума. 2001. URL: http://razumru.ru/humanism/symposium/18. htm (дата обращения 15.08.2016).
11. Огурцов А.П. Поражение философии // Vox. Философский журнал. 2013. № 15. С. 1-10.
12. Сапунов М.Б. О проблеме реальности в истории и философии науки // Высшее образование в России. 2012. № 2. С. 147-154.
13. Степин В.С. Наука и религия: противостояние или диалог? // Диалог культур в условиях глобализации: XII Международные Лихачевские научные чтения. СПб., 2012. Т. 1. СПб. С. 201-202.
14. Фейнберг Е.Л. Наука, искусство и религия // Вопросы философии.
1997. № 7. С. 54-62.
15. Larson E.J., Witham L. Leading scientists still reject God // Nature,
1998. Vol. 394, № 6691. Р. 313.
References
1. Abramov Yu.F., Popov P.L. O razgranichenii religioznogo i nauchnogo stiley myshleniya [About division of religious and scientific thinking
styles]. Vestnik Krasnoyarskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. V.P. Astaf'eva. no 2 (2012): pp. 245-250.
2. Ginzburg V.L. Nauka i religiya v sovremennom mire [Science and religion in the modern world]. Razum ili vera? (2002). http://razumru.ru/ ginzburg/06.htm (accessed August 12, 2016).
3. Ginzburg V.L. Religiya i nauka. Razum i vera [Religion and science. Reason and faith]. Nauka i zhizn', no 7 (2000): pp. 22-29.
4. Konashev M.B. Stiven Dzhey Guld i religiya [Stephen Jay Gould and Religion]. Chelovek, no 3 (2011): pp. 41-57.
5. Komte A. Dukh pozitivnoy filosofii [Course in Positive Philosophy]. Rostov n/D: Feniks, 2003. 256 p.
6. Korochkin L.I., Trevogin P.A. Nesovmestimost' dvukh mirovozzreniy [The incompatibility of the two worldviews]. Razum ili vera? http:// razumru.ru/atheism/discus/tr_ko1.htm (accessed July 26, 2016).
7. Mamontov S.G. Vera i nauka. K voprosu o religioznom i svetskom prepodavanii biologii v shkole [Faith and science. On the issue of religious and secular teaching biology in school]. Priroda, no 7 (2006): pp. 84-88.
8. Mirskaya E.Z. R.K. Merton i etos klassicheskoy nauki [R.K. Mer-ton and the ethos of classical science]. Filosofiya nauki. no 11: Etos nauki na rubezhe vekov. Moscow: IF RAN, 2005. http://iph.ras.ru/ page48033174.htm#_ednref4 (accessed August 03, 2016).
9. Mitrokhin L.N. Nauchnoe znanie i religiya na rubezhe XXI veka [Scientific knowledge and religion at the turn of the XXI century]. Vestnik Rossiyskoy akademii nauk. Vol. 70, no 1 (2000): pp. 3-20.
10.Nikitin V.N. Nauka i religiya: opponenty ili soyuzniki? [Science and religion: opponents or allies?]. V zashchitu razuma. 2001. http://razumru. ru/humanism/symposium/18.htm (accessed August 15, 2016).
11. Ogurtsov A.P. Porazhenie filosofii [Defeat philosophy]. Vox. Filosofs-kiy zhurnal, no 15 (2013): pp. 1-10.
12. Sapunov M.B. O probleme real'nosti v istorii i filosofii nauki [About problem of reality in the history and philosophy of science]. Vysshee obrazovanie v Rossii, no 2 (2012): pp. 147-154.
13. Stepin V.S. Dialog kul 'tur v usloviyakh globalizatsii: XII Mezhdunarod-nye Likhachevskie nauchnye chteniya [Dialogue of cultures in a globalizing world: the XII Int. Likhachev scientific readings]. St.Petersburg. Vol. 1 (2012): pp. 201-202.
14. Feynberg E.L. Nauka, iskusstvo i religiya [Science, art and religion]. Voprosy filosofii, no 7 (1997): pp. 54-62.
15. Larson E.J., Witham L. Leading scientists still reject God. Nature, Vol. 394, no 6691. (1998): p. 313.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ Богдан Сергей Сергеевич, старший преподаватель кафедры социально-экономического образования и философии, кандидат философских наук
Сургутский государственный педагогический университет ул. Артема, д. 9, г. Сургут, Тюменская область, 628400, Российская Федерация [email protected]
DATA ABOUT THE AUTHOR Bogdan Sergey Sergeevich, Senior Lecturer, Department of Social and Humanities education and Philosophy, Ph. D. in Philosophy
Surgut State Pedagogical University
9, Artem St., Surgut, Tyumen Region, 628400, Russian Federation
[email protected] ORCID: 0000-0003-1767-1276 ResearcherlD: F-8763-2015
