CC BY
66
13. Христианство. Энциклопедический словарь. В 3-х тт. М., 1993 - 1995.
14. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988.
15. Весь мир: ежегодный альманах фактов. М., 2007.
УДК 93/94
НАУЧНЫЙ ОПЫТ ОСМЫСЛЕНИЯ ЦЕННОСТНОГО КОМПОНЕНТА СЕРВИСНОГО РАЗВИТИЯ: ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ2 Багдасарян Вардан Эрнестович, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории и политологии, [email protected],
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва,
Маслов Дмитрий Владимирович, доктор исторических наук,
Филиал ФГБОУ ВПО «Московский государственный индустриальный университет»,
г. Сергиев Посад,
Свириденко Юрий Павлович, доктор исторических наук, профессор,
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
В статье осуществлён аналитический обзор научной литературы по проблеме аксиологической составляющей развития сервиса в современном обществе и в ракурсе ретроспекции. Авторами выделены основные направления и методологические подходы к изучению ценностных оснований сервиса, определены их сущностные особенности, отличительные и сходные черты. В качестве конечного вывода высказывается логично вытекающая из основного содержания статьи мысль о том, что сервис есть порождение каждого конкретного общества и должен изучаться и развиваться с учётом базовых ценностей и исторических традиций данного социума.
Ключевые слова: сервис, аксиологические основания сервиса, социум,
постиндустриальное общество, экономический кризис.
The article offers an analytical review of research literature on the problem of axiological component of service development in contemporary society and in retrospection. The authors identify mainstreams and methodological approaches to studying value fundamentals of service, determines their essential characteristics, distinguishing and common features. The authors make a logical conclusion that service is a generation of a certain society and has to be researched and developed basing on fundamental values and historical traditions of the society.
Keywords: servicing, axiological principles of servicing, society, postindustrial society, economic crisis.
2 Статья подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2012-2014 гг.
Еще Ф. Бродель, видный представитель школы «Анналов», указывал на сложившееся в гуманитарных науках и в истории, в частности, игнорирование сервиса и сервисных процессов как предмета изучения. Возник парадокс, когда выведенной из рассмотрения оказалась сфера, охватывающая большинство экономически занятого населения. Само описание социума при таком купировании могло быть только деформированным. Общество описывалось по меньшим в сравнении с сервисом сегментам общественных отношений. Из неверного описания следовали принципиальные ошибки стратегического целеполагания. Такому положению имеются свои объяснения. Прежде всего, сервис не соотносился с номинированными моделями общественного устройства. Для него не оставалось места в рамках триадной (духовенство, дворянство, третье сословие) модели сословного общества. Исследования школы «Анналов» показали, что средневековое понимание о трех сословиях представляло собой экстраполяцию на социальную сферу экзегетики Троицы и не являлось отражением реальной стратификации. Классовая модель общества, основанная на марксистской теории об антагонизме классов, еще более затемняла положение профессиональных страт сервисного профиля. В дихотомии феодал - крепостной крестьянин, или буржуазия -пролетариат они не вписывались. Следовательно, вопрос состоит в выработке нового категориального аппарата описания общества, который бы и позволил отразить сервисную составляющую общественных процессов.
Еще в меньшей степени сервис рассматривался до сих пор через призму ценностномировоззренческих общественных трансформаций. Для этого требовалось сменить саму научную парадигму. В чем она заключается?
Согласно мнению бельгийского традиционалиста Р. Стойкерса, все экономические концепции могут быть выражены либо «метафорой часов», либо «метафорой дерева» [21. С. 171-181].
Исходя из первой дефиниции, общество представляет собой искусственную конструкцию, состоящую из атомарных и дискретных частиц - «эгоистических индивидуумов», конкурирующий друг с другом в погоне за личным благосостоянием. Это линия Адама Смита, контекстуализирующаяся с механистическим мировосприятием XVIII века [2].
«Часовые» концепции уязвимы в этиологическом ракурсе. Экономика в них производна от самой экономики. Между тем, чтобы привести часовой механизм в действие, его требуется завести. Ход стрелок по размеченному циферблату определяется
часовым мастером. В качестве часовщика экономических механизмов выступает государство.
«Метафора дерева» строится на постулате, что и человек, и общество есть явления органические, а не механические, что они не полностью описываются с помощью эгоистических, материалистических параметров. Выразителями идей альтернативной экономики являлись в разные эпохи: Ф. Лист, Ж. Сисмонди, В. Рошер, Г. Шмоллер, М. Вебер, В. Зомбарт, И. Шумпетер, Ф. Перру. Они настаивали на главенстве исторических, национальных, государственных и религиозных факторов при объяснении экономической деятельности человека. Экономика в их видении есть производное от религии и идеологии [19]. Из российских мыслителей стоит в этом отношении сослаться на С. Булгакова, который в своей книге «Философия хозяйства» доказывал, что экономика есть явление духовной жизни в такой же мере, в какой и все другие стороны человеческой деятельности. «Дух хозяйства, - писал философ, - есть опять-таки не фикция, не образ, но историческая реальность» [18. С. 68].
Об угрозе превращения экономики в самоцель рассуждали многие мыслители прошлого, представляющие совершено различные полюса в спектре общественных идеологий. «Менее всего, - писал русский религиозный философ Н.А. Бердяев, -экономика может создать нового человека. Экономика относится к средствам, а не целям жизни. И когда ее делают целью жизни, то происходит деградация человека» [20. С. 648].
Примерно в том же смысле высказывался французский социалист Ж. Жорес: «В человеке есть такое слияние самого человека и экономической среды, что невозможно отделить экономическую жизнь от жизни моральной; нельзя разделить существование человечества на две части, отделить в нем идеальную жизнь от жизни экономической» [20. С. 648].
Экономические отношения представляют лишь одну из граней человеческого бытия. В иерархии ценностей традиционных сообществ экономика занимала подчиненное положение. Выше ее находились сферы религии и политики. Данная структура общественных функций соотносилась с сословно-клановой моделью социальной организации. Только в результате серии буржуазных революций произошла функциональная инверсия. Экономика заняла первую ступень ценностной иерархии. Претендующая на глобализационное воплощение новая цивилизация Запада могла бы быть охарактеризована как цивилизация экономическая. В этом заключается ее специфичность и аномальность по отношению к мировому историческому опыту.
К сожалению, отечественные ученые при проведении экономического анализа обременены, как правило, стереотипом «метафоры часов». Сервис в рамках «часовой» парадигмы непосредственной связи с ценностно-мировоззренческими проявлениями бытия не обнаруживает. Следовательно, для решения поставленной нами задачи необходима смена научной парадигмы. Следует посмотреть на сервис не с точки зрения экономической полезности, а проецирующих смену общественных моделей мировоззренческих концептов. Соответственно, методологию проводимого исследования целесообразно выстраивать на основе сочетания следующих теоретических подходов, позволяющих максимально раскрыть мировоззренческую сторону общественных процессов:
- теория цивилизаций;
- теория идеальных типов;
- нелинейная версия теории модернизации.
Тем не менее, определенные аспекты ценностно-мировоззренческих проекций в отношении сервиса получили рассмотрение и в рамках иных научных подходов. Будучи ограниченные выбранной теоретической системой, для которой мировоззрение вторично к экономике, исследования этих направлений, как правило, не имели комплексного характера. Но, вместе с тем, сама проработка темы ценностных оснований сервисного развития спорадически проводилась. Ниже указываются основные направления, в рамках которых осуществлялись соответствующие проработки.
Теория «секторальной дифференциации»
Теория «секторальной дифференциации» переносила на сервис концептуальные положения школы Адама Смита. Основу их составляло утверждение о разделении труда как генеральном направлении развития общества. На определенном этапе, согласно этой схеме, возникла сфера услуг. Данный подход получил классическое изложение в работах Колина Кларка [7].
Производство, согласно кларковской теории, состоит из трех секторов - сельского хозяйства, промышленности и торговли. Степень их значимости для человека снижается от первого к третьему сектору.
Последователи К. Кларка внесли в его концепт определенные поправки. Под «третичным сектором» стала уже пониматься не только торговля, но вся сфера услуг. В переходе от первого ко второму и от второго к третьему сектору экономики начали усматривать основную линию общественного прогресса. Сервис, соответственно, стал определяться как наиболее прогрессивный сектор общественного разделения труда.
Кларковское представление о приоритетности для общества сельского хозяйства было пересмотрено как рецидив физиократического мышления. В ценностном отношении переход к «третичному сектору экономики» стал рассматриваться в связи с утверждением модели «информационного общества» и «экономики знаний» [16. С. 41-51].
Теория «постиндустриального общества»
Положения концепции «секторальной дифференциации» были аккумулированы в рамках теории «постиндустриального общества». Здесь уже речь шла не только об изменении соотношения экономических секторов, но о формировании нового типа общественных отношений. Сервису отводилась в этом обществе системообразующая роль. На сервисной основе формировался новый экономический тип хозяйствования, приходящий на смену индустриальному укладу. Изменялась в соответствии с произошедшей профессиональной переориентацией и модель человека. Постиндустриализм связывался в теории с раскрытием креативных потенциалов, инициативностью и способностью к принятию творческих решений. На предположение о данной антропологической трансформации основывается, в частности, вызвавший широкий резонанс доклад ИНСОР «Россия XXI века: образ желаемого завтра» [25]. Отсюда же следует положение о бесперспективности модернизации государственномобилизационного типа.
Особая роль в становлении направления исследования сервиса с позиций теории «постиндустриального общества» принадлежит Ж. Фурастье. Его иногда называют основоположником научного изучения сферы услуг. Со временем вклад Ж. Фурастье в развитие данного направления был затемнен влиянием Д. Белла и А. Тоффлера. Однако его подход имел существенные отличия. С точки зрения Ж. Фурастье, рост производительности труда в сфере услуг, в отличие от сельского хозяйства и промышленности, не возможен. Преимущества сервисного направления измеряются не экономическими, а социальными показателями - всеобщая занятость, свободный труд, творческий характер профессий, возможности широких коммуникаций и т.п. В этой связи сами услуги характеризовались Ж. Фурастье в качестве «великой надежды XX века». Будущее развитие виделось ему как дальнейшая индивидуализация потребностей. Основной движущий мотив - все возрастающая ценность времени. Именно экономия времени заставляет, по Ж. Фурастье, потребителя тратить любые средства на сокращение временных затрат на самообслуживание. На смену прежней буржуазной экономии приходит новая потребительская расточительность. Вместо массовости и конвейеризации утверждается ориентир индивидуализации [8].
Далее положения теории «постиндустриального общества» в преломлении к изучению теории сервиса получили развитие в трудах Д. Белла [4], А. Гартнера и Ф. Ризмана [9]. Если у Ж. Фурастье «постиндустриальное общество» отчасти воспроизводило на новом уровне черты доиндустриального уклада («новое средневековье»), то у Д. Белла выдвигалась линейная схема исторического развития. Доиндустриальное общество характеризовалось им доминацией мускульной энергии, а, соответственно, воины и работники представляли главные профессиональные ниши. Индустриальная эпоха основывается преимущественно на применении механической энергии, выдвигая на авансцену фигуры рабочего и инженера. Наконец, на постиндустриальном этапе развития человеческой цивилизации главной производительной силой становятся наука и информация, а основной профессиональной нишей - сервис. Центральная роль в обществе этого типа принадлежит ученому и менеджеру. Сервисное развитие оказывается соотнесено, таким образом, с утверждением модели общества наукократического типа, информатизаций и развитием креативных потенциалов человека. Д. Белл выдвигал пять основных положений, характеризующих переход к обществу постиндустриального типа:
- доминирующая роль в хозяйстве услуг, а не товаров;
- преобладающая роль в общественной системе технически и технологически сложных профессий;
- ставка на инновации, приводящая к утверждению в качестве главных структур общественного управления научно-исследовательских институтов и университетов («инновационное общество»);
- социальные изменения становятся планируемы и управляемы;
- дальнейшее развитие общества само оказывается интеллектуальной технологией (проявлением времени является разработка информационной теории, кибернетик, теории множеств, игр, потребностей и др.).
Другие адепты общества постиндустриального типа - А. Гартнер и Ф. Ризман -связывают свое позитивное отношение к тенденциям сервисного развития с соотнесением его с личностной самореализацией. Его следствием на уровне общественно-политических трансформаций является вектор демократизации. На новое общество, полагали А. Гартнер и Ф. Ризман, не распространяются закономерности, выведенные при анализе прежних общественных систем, в частности, теория кризисов капиталистической экономики. Общество сервиса создает уникальную по отношению к прошлому систему бескризисного
капиталистического производства. Прежний критерий развития - рост производительности труда - утрачивает свое значение. Главным теперь критерием является расширение коммуникаций.
Надо ли говорить, что грянувший в 2008 г. экономический кризис стал практическим опровержением оптимистических ожиданий в отношении формирования нового общественного уклада. Разрыв между полюсами бедности и богатства на новой фазе развития не только не был преодолен, но существенно увеличился.
Между тем в концептуальных взглядах на сервисное развитие в постсоветской России был взят преимущественно методологический инструментарий теории «постиндустриального общества». На его основе выстраиваются стратегии общественного развития. С трендом постиндустриального перехода соотносится видение происходящих ценностных трансформаций [23]. Но ведь проверки практикой теория не прошла. Следовательно, нужна ее фронтальная ревизия, включая вопрос о природе сервисного развития в современном мире.
Критическое направление сервисологии
Однако в полемике с оптимистическим направлением в оценке перспектив сервисного развития сложилось направление его критики. Представители этой школы не отвергали, как правило, самого процесса происходящих общественных трансформаций, но давали ему негативную оценку. Акцент в данном случае делался на рисках и угрозах сервисного развития. Наиболее известные фигуры среди критиков - Л. Ларуш,
В. Баумоль, Дж. Гершуни. Линдон Ларуш - еще в 1970-е гг. указывал на те черты современной мировой экономики, которые с наглядностью проявились сегодня в условиях кризиса [24. С. 169-178]. Именно сервис, согласно ларушистской концепции, составляет основу раздутого «мыльного пузыря» виртуальной экономики. Именно сфера услуг явилась нишей циркуляции фиктивного капитала. В ценностном отношении экономической виртуализации соответствовала философия постмодерна, крайний релятивизм, эрозия традиционной этики. Экономике «мыльного пузыря» Л. Ларуш противопоставлял «физическую экономику», выстраиваемую вокруг несервисных «реальных» (сельское хозяйство, промышленность) секторов хозяйствования.
Уильям Баумоль связывал кризисность сервисного развития с «болезнью издержками» [3. С. 73-107]. По сути, речь шла о модифицированном мальтузианском подходе - об отрыве потребления услуг от ресурсных потенциалов потребителя. Темпы роста потребления оказываются более высокими, чем темпы роста заработной платы. Сервисное развитие рассматривалось в тесной взаимосвязи с феноменом
«потребительского общества». Критическое направление в сервисологии подходило, таким образом, к необходимости анализа феномена «потребительского общества» как ценностной парадигмы современной сервисизации.
К парадоксальным, в соотношении с классическим подходом, выводам приходил Джонатан Г ершуни [10].
Им утверждается, что современное общество более правильно трактовать не как общество услуг, а как общество «самообслуживания». Причина неверной интерпретации связывалась Дж. Г ершуни с игнорированием сектора домашнего хозяйства, занимающего доминирующее место во временном бюджете трудовой активности. В действительности, полагал он, существует три экономики - «формальная», в которой люди продают свой труд за заработную плату; «неформальная», где оплата идет вне «бухгалтерии», и «домашняя» (уборка, забота о доме, приготовление пищи и т.п.). Адекватный учет домашнего вида трудовой деятельности позволяет представить современного человека в совершенно ином свете, нежели это следовало в рамках классической теории.
Критическое направление в аксиологической проекции изучения туризма
Развитие критического направления сервисологии может быть особенно ярко проиллюстрировано на примере исследования такого знакового сервисного феномена, как туризм. Пафос критики связывался именно с ценностной парадигмой туристической деятельности.
Эпатирующий резонанс вызвала критика туризма с позиций анализа его как социокультурного феномена Х.М. Энценбергером (1958 г.). Туристская мотивация определялась им романтическим устремлением к обретению свободы, попыткой освобождения от стандартизации и объективизации индустриального мира. Однако туристическая романтика освобождения оказывается не более чем миражом. Вовлеченный в структуру индустриального общества туризм сам стандартизуется и объективируется. Сувениры и фотографии вытесняют в конечном итоге туристическую романтику [1].
Дихотомия «турист» - «путешественник» составила одну из наиболее устойчивых платформ критики туризма. Стандартизированные туристические услуги выхолащивают, согласно этому подходу, дух путешествия как особого вида познания. Такое противопоставление ментальных установок туриста и путешественника было предложено французским социологом Т. Паком. Если путешественник определялся им как первооткрыватель, то турист подводился под тип человека, ожидающего подтверждения (эффект узнавания) априори известной информации. Туристский маршрут с включенным в него пакетом услуг предельно запрограммирован. Отклонение от этого стандарта может
быть квалифицированно как нарушение прав потребителя. Турист даже не подпадает под определение «человек в отпуске», ибо он не свободен в рамках стандартов туристической деятельности. Возрожденческий тип путешественника, полагал Т. Пак, все более сходит на нет с утверждением массовой культуры нового времени [15].
Однако мнение о доминировании в современном туризме установки на стандартизацию не является общепринятым. Как полагает, в частности, французский исследователь М. Бретон-Жирар, это устаревший взгляд на характер туристической деятельности. Современный туризм, в соответствии с общим вектором сервисизации мира, эволюционирует в сторону потребительской индивидуализации. Турист предстает как индивидуалист, стремящийся подсознательно преодолеть обыденность, высвободиться из установленных в обществе стереотипов [6].
Особую тональность в туристическую критику привнесла манильская 1980 г. Всемирная конференция по туризму ВТО. Распространение туристических инфраструктур на страны третьего мира оценивалось в контексте феноменологии неоколониализма. Подчеркивались разрушительные последствия создания туристических концернов для традиционного хозяйственного уклада и расселения. Указывалось также на конфликтогенные в культурном и социальном ракурсах последствия туристической экспансии [22. С. 39-40].
С этических позиций развивал критику туризма швейцарский теоретик Й. Криппендорф. Туризм рассматривался им как противопоставление гостеприимству. В результате туристской трансформации традиционный образ «гостя» оказался подменен «клиентом». Коммерционализация гостеприимства определялась Й. Криппендорфом в качестве лейтмотива происходящего этического разложения. Турист идентифицировался им как «пожиратель ландшафтов». Подчеркивались тем самым разрушительные потенциалы туристической отрасли как для природной среды, как и для самого человека [13]. Один из главных теоретиков постмодернизма философ З. Бауман противопоставлял социокультурные образы туриста и паломника. Паломник, в его понимании, соотносился с ментальной парадигмой модерна, турист - постмодерна. Сознание паломника центростремительно. Путешествия соизмеряются им с единой смысловой программой. Путь паломника всегда направлен к некоему сакральному центру. Турист не имеет в своём путешествии высших смысловых ориентиров. Пересекая страны и континенты, он ищет культурной экзотики. Туристская модель мира, в отличие от паломнической, в своих культурных параметрах дискретна [17].
В российской философской мысли культурно-антропологический подход З. Баумана получил развитие у А.С. Панарина. Замена паломнической парадигмы туристической преподносилась как один из вызовов глобализации. Туризм позиционировался в качестве одного из видов искушения, входящего в арсенал глобализации [26. с. 16-19].
Внутренняя неоднородность критического направления в исследованиях туризма обусловила появление работ, реконструирующих обозначенные им вызовы в историографическом ракурсе. Такого рода анализ позволил Р. Блейнстейну выделить четыре этапа в его генезисе: 1) туризм как индикатор социальных привилегий (XIX -первая половина XX в.); 2) туризм как средство омассовления (с 1958 г.); 3) туризм как форма неоколониализма (третья четверть XX в.); 4) туризм как разрушитель
традиционных этических ориентиров (современная фаза) [5].
Теория нематериальности услуг
Утверждаемый в рамках теории нематериальности сервиса подход основывается на противопоставлении сущностных характеристик услуг и товаров. Товары - материальны, услуги - нематериальны. К отличительным признакам услуг сторонники взгляда об их нематериальности относят индивидуализированность, несохраняемость, неотделимость от исполнителя, совпадение времени производства и потребления, качественное непостоянство, невозможность передачи права собственности и т.п. Разработка теории нематериальности услуг началась еще в 1960-е гг. Одним из первых о характеристике одновременности производства и потребления услуги писал еще в 1964 г. Д. Сей. В окончательном виде данный подход был сформулирован Д. Бейтсоном, указывавшим на физическую (невозможность потрогать) и ментальную (невозможность постичь сознанием) нематериальность сервиса. Услугу, в отличие от товара, звучал популярный афоризм, нельзя потрогать руками или уронить на ногу. Теорию нематериальности услуг развивали в разное время П. Элье, Э. Ланжара, Л. Шостак, Е. Сассер, П. Ольсен, Д. Уайкоф, Г. Мак-Дугалл, Д. Снетсингер, С. Десмет, Б. Ван Лоой, Р. Ван Диердонк и др. В антропологической проекции путь нематериального сервисного развития предполагал формирование новых креативных личностей творческой формации и в целом оптимистическую перспективу одухотворения человечества. Однако реальность оказалась иной. Сервисный человек не обнаруживал большей духовности, нежели человек традиционного типа. Напротив, во многих аспектах обнаруживаются тенденции ценностной деградации.
Критики подхода указывали на условность самой дифференциации товар - услуга по критерию материальности. Расширение перечня исключений опровергало в конечном итоге саму сложившуюся теоретическую парадигму. Условной оказалась сама грань дифференциации материального и нематериального. В итоге в 2004 г. К. Лавлок и
Э. Гамессон выступили с призывом отказаться не только от разделения товаров и услуг, но и от рассмотрения услуг как единой, применяемой ко всем сервисным направлениям категории [14].
Направление исследования «деловых культур»
Еще в 1970-е гг. было фактически сформировано направление изучения «деловых культур». Классическими, представляющими его исследованиями явились труды Г. Хофстеде. На основании количественных, полученных, главным образом, социологическими методами эмпирических данных, доказывалось отсутствие универсальности ценностных оснований предпринимательской деятельности. Ментальный тип предпринимателя обнаруживал вариативность в зависимости от средовых социокультурных условий. Г. Хофстеде оцифровывались, в частности, такие параметры, как дистанция от власти, избегание неопределенности, коллективизм-индивидуализм. И результат их был вполне определенный - различие предпринимательских культур существует вне зависимости от уровня экономической развитости [12]. Таким образом, традиционное представление об универсальности императива коммерческой выгоды для любого предпринимателя, вне зависимости от его национальной и культурной принадлежности, подвергалася принципиальному пересмотру. Так, в частности, согласно сравнительным социологическим данным, для индусского предпринимателя, в отличие от американского, большее значение имеет статусное продвижение, нежели сама прибыль. Существуют другие, помимо денежной выгоды, мотиваторы. Вес этих мотиваторов по культурам принципиально различен.
Далее выработанный подход переносился на отдельные ниши экономики. Одной из таких ниш явился сервис. Вывод состоял в вариативности существующих сервисных моделей. Эта вариативность соотносилась с различием ментальных и ценностных оснований культур. Так, в работе Х. Хоуссермана и В. Зибеля описывались три модели функционирования сферы услуг, объединяемых традиционно под маркером Запада -американской, шведской и немецкой. Немецкая модель определяется следующими чертами: высоким уровнем заработной платы в сфере услуг, задающим их дороговизну; склонностью населения к самообслуживанию, являющейся отражением традиционной привлекательности для населения домашнего труда (отсюда значительностью доли
неработающих; большим удельным весом услуг производственного типа). Для шведской модели характерно: особая значимость государственных услуг; преобладание
коммунальных услуг над частными; высокое налоговое обложение; доминирование женского труда. Наконец, американская модель характеризуется: особой психологической предрасположенностью населения к потреблению, минимизацией домашнего труда; широкой дифференцированностью сервиса; высокой индивидуальной ориентированностью производства услуг [11].
Вероятно, при сравнении моделей сервисного развития стран, находящихся вне ареала западного мира, различия были бы еще более разительными. Выявление культурных компонент в генезисе страново-вариативных систем сервиса само по себе имеет принципиальное значение для дальнейших исследований аксиологического направления сервисологии.
Литература
1. Enzenberger H.M. Eine Nheorie der Tourismus. Merkur, 1958.
2. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962.
3. Baumol W. J., Panzar J. C, Willig R. D. Contestable Markets and the Theory of Industry Structure / revised edn. San Diego, CA: Harcourt Brace Jovanovich, 1988; Баумоль У. Чего не знал Альфред Маршалл: вклад ХХ столетия в экономическую теорию / Российская экономическая школа в контексте мировой экономической мысли // Вопросы экономики. 2001. № 2 . С. 73-107; Нестеренко А. О чем не сказал Уильям Баумоль: вклад 20 столетия в философию экономической деятельности // Вопросы экономики. 2001. №7.
С. 4-17.
4. Bell D. The Coming of Post-industrial Society (A Venture in Social Fore casting). New York, 1973; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования. М., 1999; Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1976 Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986.
5. Bleinstein R. Themen der Tourismuskritik // Touristik und Verkehr. 1987. №3.
6. Breton-Gerard M. Un tourisme «trios saisons»... a fleur de sports // Espaces. 1990.
№ 106.
7. Clark C. The Conditions of Economic Progress. London: Macmillan. 1940.
8. Fourastie J., Le grand espoir du ХХе siècle. P., 1958.
9. Gartner A., Riessman F. Der aktive Konsument in der Dienstleistungsgesellschaft. Zur politischen Ökonomie des tertiären Sektors. Frankfurt/M., 1978.
10. Gershuny J.I. After Industrial Society? London: Macmillan, New York: Humanities Press, 1978; Gershuny J.I. Also in German as Die Ökonomie der Nachindustriellen Gesellschaft, Frankfurt: Campus, 1981; Gershuny J.I. Changing Times: Work and Leisure in Post-industrial Societies. Oxford: Oxford University Press. 2000.
11. Haussermann Н., Siebel W. Dienstleistungsgesellschaften. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995.
12. Hofstede G. Culture’s Consecuences. International Differences in Work Related Values. Beverly Hills, 1980; Hofstede G. Do American Theories Apply Abroad? A Reply to Goodstein and Hunt // Organizational Dynamics. 1981. Vol. 10. № 1; Hofstede, G. Organizing for cultural diversity // European Management Journal. Vol. 7. №.4.
13. Krippendorf J. Die Landscha-Fresser. Tourismus und Erholungslandschaft -Verderben oder Segen? - Bern - Stuttgart, 1975.
14. Kuhn Thomas S. The Structure of Scientific Revolutions, 2nd ed., Chicago, University of Chicago Press, 1970; Miller D. The Icarus Paradox. New York, Harper Business, 1990; Kotter J.P. Jamse L. H. Corporate Culture and Performance. New York, Free Press, 1992; Peterson R.A., Sridhar Balasubramanian, Bart J. Bronnenberg. Exploring the Implications of the Internet for the Consume Marketing, Journal of the Academy of Marketing Science. 1997; Fisk Raymond P., Stephen J. Grove and Joby John, eds. Service Marketing Self-Portraits: Introspection, Reflection, and Glimpses from the Experts, Chicago, American Marketing Association, 2000.Rust Roland T. and P.K. Kannan, eds. E-Service: New Directions in Theory and Practice, Armonnk, NY, M.E. Sharpe, 2002; Лавлок К. Маркетинг услуг: Персонал, технологии, стратегии, 4-е изд.: М. Издательский дом «Вильямс», 2005; Лавлок К и Гамессон Э. Маркетинг услуг - что дальше? В поисках новой парадигмы и свежих веяний // Маркетинг и маркетинговые исследования. №3. 2006; Лавлок К, Гамессон Э. Маркетинг услуг - что дальше? В поисках новой парадигмы и свежих веяний // Маркетинг и маркетинговые исследования. 2006. №2 (62), 3 (63). 4 (64); Шостак Г.Л. Как вырваться из границ маркетинга товаров // Маркетинг услуг. 2006. №2.
15. Paquot T. Terre urbaine : cinq défis pour le devenir urbain de la planète. Paris, 2006.
16. Аванесова Г.А. Сервисная деятельность: Историческая и современная практика, предпренимательство, менеджмент. М.,2007; Булатова А.С., Литвинцева Н.Н. Мировая экономика и международные экономические отношения. М., 2008; Гохберг Л.М. Интеллектуальная деятельность в структуре экономики информационного общества
(Вопросы методологии) // Вопросы статистики. 2000. № 6. С. 41-51; Громов Е.А. США: Сфера услуг в экономике. М., 1987; Родионова И.А. Мировая экономика. Индустриальный сектор. М., 2005; Холина В.Н. География человеческой деятельности. М., 2002.
17. Бауман З. От паломничества к туризму // Социологический журнал. 1995. № 4.
18. Булгаков С. Очерки по истории экономических учений. М., 1913. С. 68.
19. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избр. произведения. М., 1990; Зомбарт В. Буржуа. М., 1994; Шумпетер Й. Теория экономического развития. (Исследование предпринимательской прибыли, капитала, процента и цикла конъюнктуры). М., 1982.
20. Горохов Э. Энциклопедия афоризмов (Мысль в слове). М., 1999. С. 648.
21. Дугин А.Г. Экономика против экономики // Консервативная революция. М., 1994. С. 171-181.
22. Енджейчик И. Современный туристский бизнес. Экостратегии в управлении фирмой. М., 2003. С.39-40.
23. Иноземцев В.. Современное постиндустриальное общество: природа,
противоречия, перспективы. М., 2000; Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществоведения // Вопросы философии. 1997. № 10; Кочетов Э. Глобальный мир: проблемы его постижения и выхода на новую модель М, 2000; Красильщиков В.А. Ориентиры грядущего: постиндустриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность. М., 1993. №2; Постиндустриальный мир - ожидания и реальность / В.Г. Хорос. М., 2001; Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001.
24. Ларуш Л. Физическая экономика. М., 1997; Ларуш Л. Место России в мировой истории // Шиллеровскй институт науки и культуры. Бюл. № 8. М., 1998; Ларуш Л. О сущности стратегического метода // Шиллеровскй институт науки и культуры. Бюл. № 9. М., 2000; Ларуш Л. О духе российской науки // Экология - XXI век. 2003. Т. 3, № 1/2. С. 169-178; Тукмаков Д. Уподобление Богу (Физическая экономика Ларуша как преодоление энтропии) // www.zavtra.ru (дата обращения: 30.03.2012).
25. Россия XXI века: образ желаемого завтра: доклад. М., 2010.
26. Тамарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2005. С. 16-19.
