Научная статья на тему 'Научные знания: товар или общественное благо?'

Научные знания: товар или общественное благо? Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

CC BY
863
60
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Область наук

Аннотация научной статьи по экономике и бизнесу, автор научной работы — Щербин Вячеслав

Максимальному распространению научных знаний в обществе способствует открытый и бесплатный доступ к таким знаниям. Для этого они должны иметь статус общественного блага.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Scientific knowledge: commodity or public good?

The maximum dissemination of scientific knowledge in society promotes open and free access to such knowledge. To do this, they must have the status of public good.

Текст научной работы на тему «Научные знания: товар или общественное благо?»

Вячеслав щербин

ведущий научный сотрудник Центра системного анализа и стратегических исследований НАН Беларуси, кандидат филологических наук

Научные знания:

товар или общественное благо?

для успешного развития знаниевой экономики важно, чтобы все большая часть знаний, которыми в процессе хозяйственной деятельности обмениваются между собой люди, а затем применяют в процессе труда, приобретала научный характер [1]. Максимальному распространению научных знаний в обществе способствует открытый и бесплатный доступ к таким знаниям. для этого они должны иметь статус общественного блага. однако в странах экономического авангарда едва ли не решающую роль в развитии знаниевой экономики играет корпоративная наука (научные подразделения транснациональных корпораций), результаты деятельности которой получают статус товара, а доступ к последнему для широких масс ограничен и является платным. отмеченное логическое противоречие становится основной причиной выделения исследователями двух разновидностей этого типа экономики — когнитивного капитализма и государственной экономики знаний [2].

Проведенный нами анализ отечественной и зарубежной научной литературы по проблемам развития знаниевой экономики позволил выделить три основных подхода к определению статуса научных знаний в рамках указанного типа экономики. В частности, сторонниками первого подхода (Н.д. Абсава, я.б. данилевич, С.А. Коваленко и др.) научные знания рассматриваются в качестве товара: «Главным для экономики, основанной на знаниях, является понимание знаний в качестве непосредственного объекта — товара — и его продвижение на рынок» [3]. более того, по мнению грузинского исследователя Н.д. Абсавы, «ценность и цена того или иного знания, как и любого товара, выносимого на суд рынка, определяется именно рыночной конъюнктурой. Знания, даже самые глубокие, могут оказаться невостребованными, если их реализацией не предвосхищаются в первую очередь высокие прибыли для возможного покупателя превращенного в собственность

знания и такие же высокие доходы для предлагающих рынку свою «собственность» интеллектуалов. рынком не признается некапитализируемый интеллект и его также некапитализируемый продукт. Сказанное меньше касается технических знаний и естественных наук, имеющих прикладное значение, и больше общественных наук, практическая значимость которых обнаруживается, как правило, не сиюминутно» [4].

В качестве философско-методологи-ческой основы указанного подхода к определению статуса научных знаний выступают ключевые положения западноевропейской постмодернистской науки: «Старый принцип, по которому получение знания неотделимо от формирования разума и даже самой личности, устаревает и будет выходить из употребления. Такое отношение поставщиков и пользователей знания к самому знанию стремится и будет стремиться перенять форму отношения, которое

66

наука и инновации №9(91)_2010

производители и потребители товаров имеют с этими последними, то есть стоимостную форму (forme valeur). Знание производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным... Вместо того, чтобы распространяться в силу своей «образовательной» ценности или политической значимости (управленческой, дипломатической, военной), можно представить себе, что знания будут введены в оборот по тем же сетям, что и денежное обращение, и что соответствующее этому расслоение прекратит быть делением на знание/незнание, а станет, как и в случае денежного обращения, «знаниями к оплате/знаниями к инвестиции», то есть знаниями, обмениваемыми в рамках поддержания обыденной жизни (восстановление рабочей силы, «выживание») versus кредиты знаний в целях оптимизации результативности программы» [5].

Сторонники второго подхода (А. Горц, А.Д. Некипелов, А. Панарин и др.) имеют прямо противоположную точку зрения, основанную на полном отрицании товарного характера научных знаний. К примеру, французский социолог А. Горц убежден в том, что «знания в принципе не приспособлены к тому, чтобы служить товаром. Затраты на их производство зачастую трудно определить, их стоимость как товара невозможно измерить общественно необходимым трудом, затраченным на их создание. Никто не может определить, где в социальном контексте начинается и где кончается труд по открытию новых знаний. Он может быть творческой деятельностью, хобби, занятием в свободное время» [6].

В свою очередь, по мнению известного российского экономиста, вице-президента РАН А.Д. Некипелова, «важнейшее отличительное свойство знания как продукта человеческой деятельности состоит в том, что оно не исчезает в процессе его потребления. Именно поэтому экономическая теория определяет знание в качестве одного из видов

общественных благ. Но общественные блага трудно, а иногда просто невозможно превращать в товар. Поэтому возникает проблема с выделением ресурсов на этот вид деятельности: никто не заинтересован в том, чтобы тратить деньги на производство продукта, который окажется в свободном доступе для всех желающих» [7].

Наконец, российский политолог А. Па-нарин обосновывает неприемлемость производства научных знаний на продажу теми пагубными последствиями, которые неотвратимо наступают в случае придания этим знаниям рыночного статуса: «Если наука целиком превращается в производство знания-товара, то какие последствия это влечет для нее самой и для всего общества? Для науки они очевидны (и опыт наших рыночных реформ это подтверждает). Рыночный статус знания неминуемо влечет за собой вымывание тех его разновидностей, которые не приняли товарную форму и не могут служить немедленной прикладной (технологической) пользе. Это касается фундаментальной науки, гуманитарного корпуса, примыкающего к общей культуре, и всего теоретического образования. „.Если наука — товар, то ее перекупят самые богатые, которые постараются сделать из нее свою монополию. Внутри страны это означает постепенный переход науки, по крайней мере прикладной, на сторону олигархов, финансовых спекулянтов и дельцов теневой экономики. В глобальном масштабе — переход на сторону самого богатого в мире заказчика — заокеанского» [9].

Сторонники третьего подхода (Г.Р. Ива-ницкий, Г.А. Лахтин, В.Л. Макаров и др.) определяют статус научных знаний в зависимости от их принадлежности к той или иной разновидности знаниевой экономики: в рамках когнитивного капитализма они имеют статус товара, а в структуре социально ориентированной (плановой или рыночной) экономики знаний выступают в роли общественно-

го блага. К примеру, член-корреспондент РАН Г.Р. Иваницкий дифференцирует западную и российскую модели экономики знаний на основании статусных характеристик получаемых в их рамках научных результатов (результат как товар и результат как средство самоутверждения): «Для Запада наука и ее результат — это товар, и его надо уметь продать. Этому способствуют давно практикуемые методы как ее оценки (индексы цитирования, импакт-факторы журналов, публикуемых статей, патенты и т.п.), так и финансирования (развитая система правительственных и неправительственных фондов для поддержки науки). „Мы же, напротив, в академических научных центрах обычно считали фундаментальную науку составной частью культуры и мало думали о прагматизме, столь характерном, например, для американских ученых. В нашей стране занятие наукой для старшего поколения было и остается процессом, в котором удовлетворяется любопытство. Результаты науки для нас не товар или способ обогащения, а, скорее, средство самоутверждения в постижении истины» [9].

В основе такой дифференциации существующих моделей экономики знаний лежат достаточно хорошо описанные еще в советское время процессы свободного и ограниченного (платного) использования научных знаний. В частности, известный советский социолог и политический деятель А.А. Богданов еще в 1918 г. писал следующее: «Теперь господствующие классы — буржуазия и примыкающая к ней часть интеллигенции — в передовых странах не ставят как будто препятствий распространению знаний в массах, частью даже «популяризируют» науку. И все же высшее, точное знание, которое в самом широком масштабе руководит организацией производства, это знание остается привилегией немногих, избранных, — тоже своего рода «священной тайной». Но достигается это не запрещениями и карами, а другими путями. Во-первых,

тем, что знание продается, как товар, и высшее знание, в университетах и научных институтах, продается дорого, так что платить за него, вообще говоря, посильно только детям буржуазии. Во-вторых, к тому же результату ведут господствующие способы изложения и преподавания точных наук. Оно до крайности усложнено и затруднено целым рядом особенностей, делающих его недоступным для огромного большинства из трудовых масс» [10].

В свою очередь, модель свободного использования обществом научных знаний всесторонне описал известный советский экономист Г.А. Лахтин: «Научно-техническая продукция (сведения, решения, обобщения наблюдений и т.д.) есть товар особого рода, товар общественного назначения, адресованный обществу в целом. Поэтому он не может отчуждаться, а плата за передачу сведений есть лишь плата за повышение степени их распространения. Производство знаний оплачивается обществом сразу, поэтому их стоимость не может входить в стоимость вновь создаваемых знаний. Покупая книгу или оплачивая труд лектора, мы платим деньги за труд по распространению в обществе уже оплаченной продукции. Наука по самой своей природе служит всему обществу» [11].

Наконец, по мнению академика РАН В.Л. Макарова, «...знания — это продукт, с одной стороны, частный, который можно присваивать, а с другой — общественный, принадлежащий всем. Поэтому сложились два подхода к измерению знаний: по затратам на их производство и по рыночной стоимости проданных знаний. Затраты включают расходы на исследования и разработки, на высшее образование, на программное обеспечение» [12]. Что же касается второго подхода к измерению знаний, то в его основе лежит «идея о том, что нужный продукт — это тот, который кем-то куплен. Цена, по которой продукт куплен, является истинной оценкой его полезности.

Акт купли-продажи принципиален. ВВП показывает, сколько нужных обществу продуктов произведено за определенный промежуток времени. Однако этот подход дает сбой на продуктах, которые называются общественными (публичными) благами, поскольку они потребляются бесплатно или по ценам, не соответствующим их реальной ценности для человека. Поэтому производство и потребление общественных благ отражается в ВВП (и системе национальных счетов) не по акту покупки, а по произведенным затратам, что коренным образом противоречит идее, заложенной в основу измерения результатов экономической деятельности» [12].

Таким образом, анализ существующих подходов к определению статусных характеристик создаваемого в рамках экономики знаний когнитивного ресурса показывает, что от выбора его рыночного или общественного статуса во многом зависит сама конфигурация формируемой экономики. С одной стороны, если знаниям придается статус товара, то подобная экономика неизбежно трансформируется в когнитивный капитализм: «Изучение роли знания в эпоху когнитивного капитализма и возникающих в связи с этим очагов напряжения позволяет выявить проблемы и двусмысленности, связанные с вышеуказанным различием рыночной экономики и капитализма. В самом деле, в большинстве экономических рассуждений за принцип анализа принимается статус знания как товара. ...Знание и информация составят основной источник производительности. Когнитивный капитализм — это вид капитализма, в котором знание (в широком смысле, включающее и науку, и другие формы знаний) становится доминантой в процессе накопления» [13].

С другой стороны, если когнитивному ресурсу придается статус общественного блага, то его производство, распределение и использование в экономике указанного типа неизбежно становится

заботой всего общества и государства. К примеру, российский экономист член-корреспондент РАН Г.Б. Клейнер недвусмысленно высказывается в пользу построения в России государственной экономики знаний: «Необходима срочная и радикальная переориентация социально-экономической политики страны, направленная на развитие всех компонентов когнитивного процесса: создания знаний, распространения и закрепления знаний, хранения и аккумуляции знаний, использования знаний. .Все перечисленные компоненты «экономики знаний» как сектора в народном хозяйстве необходимы, и государство должно взять на себя ответственность за их поддержание и развитие» [14]. Такой подход к построению современной знаниевой экономики в крупном и мощном государстве (каковым, безусловно, является Россия), обладающем богатыми сырьевыми ресурсами и значительными золотовалютными запасами, представляется, на наш взгляд, полностью обоснованным.

Значительно сложнее решить вопрос о статусе научных знаний в рамках небольшого (даже по европейским меркам) и экспортно ориентированного государства со смешанной экономикой, каковым является Беларусь. С одной стороны, очевидно, что результаты фундаментальных исследований отечественных ученых, финансируемых главным образом государством, должны получать статус общественного блага и быть в свободном доступе для всего населения страны и даже за ее пределами. В противном случае практически невозможно будет обеспечить «главное условие для нормального развития академического и вузовского секторов отечественной науки — свободный доступ к новейшим научным знаниям, нарабатываемым мировой фундаментальной наукой» [15]. Ведь введение республикой платного доступа к своим научным результатам автоматически приведет к аналогичным мерам со стороны других стран.

68

наука и инновации №9(91)_2010

Поэтому полностью обоснованным являются критерии эффективности для фундаментальных исследований, представляющих так называемую до-конкурентную стадию формирования научных знаний: объем привлеченных грантов по международным проектам, публикации в международных рецензируемых журналах, хороший индекс цитирования [16].

Что же касается новейших результатов отечественных прикладных исследований, которые финансируются как за счет госбюджета, так и собственных средств предприятий различных форм

собственности и представляют собой стадию перехода знаний в высокотехнологичную, конкурентоспособную продукцию, то их статусные характеристики таковы: «Научный результат— это товар, и им надо выгодно торговать. А тот, кто создает этот товар, должен на законных основаниях иметь материальную выгоду» [17]. Соответственно указанной характеристике прикладных разработок определяется и критерий их эффективности: экспортные поставки, хозяйственные и лицензионные договоры, объем роялти и платежей за объекты интеллектуальной собственности [16].

Литература

1. Логачев В.А., Жернов Е.Е. Знание в новейших теориях фирмы // ЭКО. 2007, №9. С. 133.

2. Щербин В.К. Когнитивный капитализм или государственная экономика знаний (социальные последствия цивилизационного выбора) // Социология. 2010, №1. С. 16-33.

3. Данилевич Я.Б., Коваленко С.А. Имидж учено-го:современныеPR-технологиивэкономикезна-ний // Вестник Российской академии наук. 2005, Т. 75, №1. С. 32.

4. Абсава Н.Д. «Власть достойных» в недостойном обществе // Homo esperans (СПб.; Тбилиси; Батуми). 2007, №3. С. 76.

5. Лиотар Ж. Состояние постмодерна / Пер. с фр. - СПб., 1998. С. 18, 22.

6. Горц А. Знание, стоимость и капитал. К критике экономики знаний // Логос. 2007, №4. С. 7.

7. Научно-технологическое обеспечение социально-экономического развития. доклад академика А.Д. Некипелова // Вестник Российской академии наук, 2009, Т. 79, №3. С. 199.

8. Панарин А. Агенты глобализма. Глава V. Постмодернистская политика: как побеждают компрадорские режимы // Москва. 2000, №8. С. 137-138.

9. Иваницкий Г.Р. Новый старт или последний финиш? // Вестник Российской академии наук. 2000, Т. 70, №3. С. 209.

10. Богданов А.А. Вопросы социализма. Работы разных лет. — М., 1990. С. 363.

11. Лахтин Г.А. Тактика науки (экономика и организация работы научно-исследовательских учреждений) / Отв. ред. В.С. Соминский. — Новосибирск, 1969. С. 216.

12. Макаров В.Л. Экономика знаний: уроки для России // Вестник Российской академии наук. 2003, Т. 73, №5. С. 450—451.

13. Польрэ Б. Двусмысленности когнитивного капитализма // Логос. 2007, №4. С. 71, 73.

14. Клейнер Г.Б. Становление общества знаний в России: социально-экономические аспекты // общественные науки и современность. 2005, №3. С. 66.

15. Щербин В.К. Интеграция Республики Беларусь в мировое научное и инновационное пространство // Наука и инновации. 2006, №1. С. 59.

16. Научные знания — фактор инновационного развития. Доклад Председателя Президиума НАН Беларуси Мясниковича М.В. на сессии Общего собрания Национальной академии наук Беларуси 23 апреля 2010 г. // Веды. 2010, 26 красавка. С. 2.

17. Доклад Председателя Президиума Национальной академии наук Беларуси М.В. Мясниковича на сессии Общего собрания НАН Беларуси 20 февраля 2009 г. // Веды. 2009, 23 лютага. С. 3.

ИНФОРМАЦИОННОМУ ОБЩЕСТВУ БЫТЬ

Всеобъемлющая информатизация, ориентированная на предоставление широкого спектра услуг для граждан и бизнеса, а также переход государственного аппарата на работу по принципу информационного взаимодействия — такие задачи призвана решить Стратегия развития информационного общества в Республике Беларусь на период до 2015 г., утвержденная постановлением Совета Министров от 09.08.2010 г. №1174. В ней помимо целей, условий и приоритетных направлений развития определены механизм и основные результаты реализации документа.

Ключевые шаги по воплощению его в жизнь — мероприятия, направленные на развитие инфраструктуры информационного общества и выполнение проектов, завершающихся созданием ИКТ и оказанием электронных услуг. В результате будет выработана государственная система е-индустрии, формирование базовых компонентов которой планируется завершить к 2012 г. Этот процесс будет обеспечиваться, в первую очередь, развитием национальной информационно-коммуникационной инфраструктуры, включающей в себя: е-правительство, е-здравоохра-нение, е-обучение, е-занятость и социальную защиту населения, е-экономику, систему массовых коммуникаций и электронный контент. Для реализации стратегии будут задействованы механизмы государственного управления, организационного, нормативно-правового и научно-методического обеспечения, а также финансовые рычаги. Начальный этап будет осуществляться на основе Плана первоочередных мер на 2010 г. В его формате — разработка во взаимодействии с республиканскими органами, областными и Минским городским исполнительными комитетами Государственной программы «Информационное общество» на период 2011—2015 гг.

Ирина ЕМЕЛЬЯНОВИЧ

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.