CC BY
16
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДАНИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIOD)(HISTORICAL SCIENCES)
УДК 94(47).084.1/5:94(44).083 МИРОНОВА Т.П.
кандидат исторических наук, доцент, кафедра романской филологии, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: [email protected]
UDC 94(47).084.1/5:94(44).083 MIRONOVA T.P.
Сandidate of History, Associate Professor, Department of Romance philology, Orel State University E-mail: [email protected]
НАУЧНЫЕ СВЯЗИ СОВЕТСКИХ И ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОРИКОВ В 20-е ГОДЫ XX в.
SCIENTIFIC COOPERATION BETWEEN SOVIET AND FRENCH HISTORIANS IN THE 1920s
В статье рассматривается одно из направлений советско-французского научного сотрудничества - связи в области исторических наук. На основе архивных и опубликованных документов, материалов периодических изданий воспроизводится картина пребывания советских историков во Франции в 20-е годы XX века.
Ключевые слова: советские и французские ученые-историки, СССР, Франция, научные связи.
The article considers one of the directions of Soviet-French scientific collaboration - relations in the area of historical sciences. The picture of Soviet historians staying in France in the 1920s is reproduced on the basis of archival and published documents, materials of periodicals.
Keywords: Soviet and French scientists-historians, the USSR, France, scientific relations.
Авторитет государства на международной арене определяется многими факторами - политическое влияние, экономическая мощь, потенциал в сфере науки и культуры, при этом развитие научного и культурного сотрудничества с зарубежными странами является неотъемлемым компонентом его внешнеполитической стратегии.
До 1917 г. между Россией и Францией существовали тесные научные связи. Октябрьская революция, Гражданская война, интервенция, смена политического устройства России, отсутствие дипломатических отношений между двумя странами фактически на несколько лет прервали их развитие. Стремление советских ученых к восстановлению международных научных контактов резюмировали слова акад. П.П. Лазарева: «... наука должна быть объединена на всем земном шаре, независимо от страны, в которой работает ученый, независимо от его политических убеждений» [7, с. 459]. В 20-е годы научное взаимодействие двух стран начинает постепенно налаживаться, а дипломатическое признание СССР Францией в 1924 г. придало ему новый импульс.
В начале 20-х годов возобновились контакты советских и французских ученых-представителей исторических наук. Ведущей формой сотрудничества были командировки советских ученых во Францию с целью исследовательской работы, а также чтения докладов и лекций во французских научных центрах. Советские историки не только изучали все лучшее во французской науке, но и, в свою очередь, делились своими знаниями и опытом с французскими коллегами.
Большая заслуга в деле восстановления прерванных советско-французских научных связей принадлежит
выдающемуся ученому-историку, чье имя золотыми буквами вписано в историю отечественной науки, акад. Е.В. Тарле. Впервые он побывал во Франции с научными целями в 1898 г. и с тех пор ежегодно выезжал туда вплоть до Первой мировой войны. Писательница Г.И. Серебрякова, лично знавшая ученого, писала в своих воспоминаниях: «Франция была ему знакома, как дом, в котором он, казалось, прожил всю жизнь. Он безукоризненно владел французским языком и, будто отдыхая, прохаживался по всем вехам истории галлов, но особенно любил восемнадцатый и девятнадцатый века этой стремительной в своих порывах страны» [4, с. 295].
Е.В. Тарле был первым из историков, кто после революции получил возможность вести свои архивные изыскания во французских научных учреждениях. Начиная с 1924 г. и затем ежегодно до конца 1929 г. он несколько месяцев в году проводил во Франции, где много занимался в архивах и библиотеках, возобновлял связи с французским ученым миром.
Е.В. Тарле так писал о своей первой поездке во Францию после многолетнего перерыва: «Когда в летнее утро 1924 г. я впервые после десяти лет вошел в зал Дворца Субизов, где помещается Национальный архив, и сел за «свой» стол, то мне показалось в первый момент, будто потрясения, связанные с мировой войной, не коснулись этой обители. В самом деле, в ящике я нашел свой карандаш, резинку и бумажку с номерками, сделанными в 1914 г. моей рукой; все это имело такой вид, будто только вчера я сидел за этим столом» [4, с. 70]. Работая в венсенской Библиотеке Великой войны, Национальной библиотеке, Национальном архиве и Архиве Министерства иностранных дел, Е.В. Тарле изучал сосредоточенные там источники по истории
© Миронова Т.П. © Mironova T.P.
Первой мировой войны, а также истории французского рабочего класса. «Удалось воскресить абсолютно неизвестную до сих пор картину обширного стачечного движения во Франции в первые 30 лет XIX в., а также найти много нового по истории восстания лионских рабочих в 1831 г.» [24, л.68], - говорилось в отчете о командировке Е.В. Тарле от 4 декабря 1924 г.. В ходе последующих поездок ученого во Францию изучение документов по данной теме было продолжено. В результате его научных поисков была написана монография «Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства» (1928 г.), ставшая первым в мировой науке исследованием на эту тему.
Кроме того, в Париже Е.В. Тарле знакомился с постановкой архивного дела. Позднее его впечатления были напечатаны в журнале «Борьба классов» Ленинградского отделения Центрархива. Большой интерес вызвал доклад ученого об организации советских архивов, с которым он выступил перед представителями французских архивных и университетских кругов, опубликованный позднее в журнале «La Révolution Française» [24, л.68об, 69, 95, 95об].
Помимо научной работы Е.В. Тарле встречался с французскими официальными лицами и учеными-историками А. Оларом, А. Матьезом, Ф. Саньяком, Ш. Сеньобосом, А. Озе, К. Блоком, Ш. Шмидтом, Э. Дрио, Л. Эзенманом, филологами С. Леви и А. Мазоном, знаменитым физиком П. Ланжевеном. Тарле отмечал, что «общее отношение ученого мира к приезжающим из Советской России ученым в высшей степени теперь предупредительное и любезное. В особенности это отношение заметно среди представителей левого крыла французской историографии» [24, л.69об], «ни война, ни политика нашей старой дружбы не поколебали» [4, с. 71].
Советские дипломаты стремились использовать авторитет ученого в научных кругах Франции для налаживания советско-французских отношений. Так, в своем письме из Парижа 11 декабря 1929 г. Тарле писал: «...вчера на приеме в мою честь был милый полпред Довгалевский. Присутствовал весь филологический факультет. ...Полпред произнес речь, в которой желал союза русской науки и науки французской. Ему ответил декан, который, между прочим, сказал: «Выдающийся ученый г. Тарле с его громадной эрудицией, с его действительно замечательным талантом показал нам такие громадные результаты своей работы, что русская историческая наука может гордиться таким первостепенным ученым, как он» etc., etc. Он добавил: «Университет Парижа уверен, что г. Т[арле] захочет почтить в будущем году наш старый университет своим присутствием и авторитетом своего имени etc.» Я отвечал обоим краткими благодарностями, которым много аплодировали» [4, с. 226-227].
В 1928 и 1929 гг. ученый работал в Национальном архиве в Париже, изучая материалы о восстаниях в жерминале и прериале 1795 г. [13, с. 7-8]. Поскольку эта тема лишь бегло освещалась в работах некоторых фран-
цузских и советских историков (Ж. Кларти, А. Матьез, К.П. Добролюбский и др.), Тарле решил посвятить ей специальную монографию, рукопись которой была подготовлена уже летом 1929 г. [20, с. 84].
Находясь во Франции, Е.В. Тарле способствовал пополнению советских архивов и библиотек копиями документов по истории Французской революции и истории Первой мировой войны. В парижских библиотеках Е.В. Тарле отбирал документы, которые французы соглашались передать в собственность Центрархива РСФСР [12, с. 25; 13, с. 7-8; 14, с. 8]. В ноябре 1926 г. он писал М.Н. Покровскому: «Я выслал Вам два тюка книг, переданных мне из Библиотеки Великой Войны. Они там составили список того, что еще могли бы выслать Вам в Центрархив... Вообще же они берутся впредь доставлять еще и книги (русские и о России)» [20, с. 77]. В 1929 г. в Библиотеке Великой войны советским историком было найдено более 60 редких и дорогостоящих изданий по истории революции 1917 г. и Первой мировой войны. По договоренности с директором библиотеки К. Блоком эти книги были обменены Центрархивом на отчеты Государственной Думы за 1914-1916 гг. [21, л. 5].
Кроме того, Тарле, выполняя поручение директора Института К. Маркса и Ф. Энгельса (ИМЭ) Д.Б. Рязанова, искал во Франции документы, связанные с жизнью и деятельностью основоположников теории коммунизма и договаривался с французскими властями о возможности их приобретения. Одновременно он вел переговоры с А. Оларом, А. Матьезом и другими французскими историками об их участии в издании «Архива К. Маркса и Ф. Энгельса» [20, с. 76]. Благодаря активной деятельности Тарле библиотеки Москвы и Ленинграда пополнились в 20-е годы ценной научной литературой.
Во время своих визитов во Францию Е.В. Тарле неоднократно по приглашению учебных заведений французской столицы читал лекции о результатах своих научных исследований. В 1924 г. Тарле был приглашен Парижским коллежем социальных наук для чтения лекций по экономической истории Французской революции. Причем профессора коллежа признавали, что Тарле единственный ученый, кто мог прочесть подобный курс в то время [4, с. 212]. В 1925 и 1929 гг. в стенах Парижского университета советским историком были прочитаны лекции по экономической истории Европы в эпоху Наполеона I [15, с. 8], изданные в 1931 г. во французском историческом журнале «La Revue historique». Во Франции были опубликованы и другие научные работы ученого.1
В лице Е.В. Тарле французы видели ученого мирового масштаба, который внес большой вклад в изучение истории Франции. Об этом свидетельствует избрание его (1927 г.) действительным членом «Общества истории Французской революции» (до него из русских ученых этой чести удостоился только М.М. Ковалевский). Французские ученые также избрали Е.В. Тарле, первого из русских ученых, членом «Общества истории Великой войны» (1926 г.) [4, с. 211, 220].
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДА)(ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIOD)(HISTORICAL SCIENCES)
Некоторые из зарубежных биографов Тарле считают, что своим освобождением из ссылки (после ареста в 1930 г. и осуждения по «Академическому делу») Тарле обязан именно известным французским историкам К. Блоку, А. Матьезу, Ф. Саньяку, П. Ренувену и др., которые обратились к советскому правительству и выступили в защиту ученого, а также личному заступничеству видного французского государственного и политического деятеля Э. Эррио [20, с. 94]. Несомненно, это сыграло определенную роль в освобождении ученого из ссылки, хотя основная причина этого была сокрыта в другом.
Другой крупнейший советский историк акад. С.Ф. Платонов выезжал в Париж летом 1926 г. по поводу урегулирования вопросов, связанных с вывозом в СССР собрания А.Ф. Онегина [8, с. 135]. Коллекционер и почитатель творчества A.C. Пушкина, обладатель ценнейшей коллекции рукописей и писем русских и западноевропейских писателей (И. Тургенева, И. Гете, Ф. Шиллера, Г. Гейне и др.) А.Ф. Онегин скончался в Париже в 1925 г. Все свое имущество, капитал (около 300 тыс. франков), а также собрания он завещал АН СССР [22, л.1-3]. Являясь директором Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, С.Ф. Платонов активно занимался урегулированием юридических и практических вопросов, возникших в связи с подготовкой коллекции А.Ф. Онегина к отправке в Ленинград. Душеприказчиками А.Ф. Онегина являлись В.Н. Коковцов и В.А. Маклаков, находившиеся во Франции на положении эмигрантов, поэтому Платонову во время своего пребывания в Париже приходилось не раз с ними встречаться по делу о завещании коллекционера [5, с. 122] (этот факт наряду с другими впоследствии был использован органами ОГПУ для преследования и ареста ученого). Однако, несмотря на все усилия С.Ф. Платонова, помощь со стороны полпредства СССР и французских ученых П. Буайе, П. Шаля и др., вывоз музея А.Ф. Онегина из Парижа был задержан вследствие ряда обстоятельств (например, требования французского правительства об уплате наследственной пошлины с имущества Онегина) [9, с. 81; 18].
Во Франции С.Ф. Платонов продолжил свои научные изыскания: работал в Национальном архиве Парижа по проблемам петровской эпохи, читал доклад в Институте славяноведения об изучении данного исторического периода в СССР, опубликовал свое сообщение в журнале института. Он был крайне удивлен вниманием, оказанным ему и советской науке французскими учеными кругами [12, с. 19].
О новой командировке в Париж для продолжения своей научной работы С.Ф. Платонов начал просить уже в мае 1927 г. Однако отдел научных учреждений СНК СССР неоднократно отказывал ему в этом, указывая на отсутствие необходимости изучения во Франции вопросов, исследуемых ученым [11, с. 95-97]. В 1928 г. С.Ф. Платонову удалось все же совершить еще одну поездку в Париж. В этот раз его усилия по поводу «онегинского дела» увенчались успехом. В том же году
собрание А.Ф. Онегина было доставлено в Ленинград и поступило в Пушкинский Дом. Однако свое пребывание во Франции С.Ф. Платонов использовал, главным образом, для разработки исследуемых им тем русской истории. В Национальной библиотеке Парижа он самым детальным образам изучил вопрос о хлебной торговле Московского государства в XVII в., в которой Франция принимала значительное участие [14, с. 6].
В апреле 1927 г. АН СССР командировала в Париж виднейшего советского историка акад. М.М. Богословского для участия в I Французском конгрессе исторических наук [10, с. 150; 23, л.1]. Помимо активной работы на заседаниях конгресса М.М. Богословский занимался решением некоторых вопросов, связанных с доставкой в Ленинград коллекции А.Ф. Онегина, посетил ряд музеев, научных учреждений французской столицы, прочел несколько лекций по русской истории в Сорбонне. Повсюду в Париже, где советскому историку приходилось обращаться к французским ученым за разъяснением или содействием, он встречал всегда самый любезный и отзывчивый прием [13, с. 22-25].
Летом 1927 г. командировку от НКП РСФСР во Францию получил проф. кафедры истории Ленинградского университета, талантливый исследователь новой истории стран Запада Я.М. Захер. Представляя план работы на время своей командировки, он писал, что «специально посвятил себя в настоящее время изучению роли крайне левых течений этой эпохи (времени Великой революции) (так называемых «бешеных» и эбертистов)» и им уже «полностью исчерпаны все имеющиеся в СССР источники и для продолжения этой работы, что чрезвычайно важно для марксистской интерпретации революции, необходим доступ в Национальный архив и Национальную библиотеку в Париже...». В столице Франции Я.М. Захер изучил находящиеся в Национальном архиве документы о «бешеных», ознакомился с новейшими публикациями по этому вопросу в Национальной библиотеке, исследовал периодическую печать эпохи. Результатом работы во Франции явилась капитальная научная монография «Бешеные», опубликованная в 1930 г. в Ленинграде, - ценное исследование по истории Французской революции конца XVIII в. и роли «бешеных» как идеологов рабочего класса [3, с. 180-203].
В 1928 г. в Национальном архиве и Национальной библиотеке в Париже работал один из крупнейших советских историков, «отец-основатель» советской школы исследований по новой и новейшей истории Запада акад. Н.М. Лукин. Его научные исследования были посвящены истории Французской революции конца XVIII в. Результатом архивных изысканий ученого явились две ценные статьи о французском крестьянстве и продовольственной политике революционного правительства в период якобинской диктатуры [2, с. 129].
Большую помощь в изучении архивов Французской революции оказывал советским историкам полпред СССР во Франции Х.Г. Раковский. Он сам интересовал-
ся историей и неоднократно встречался с выдающимся французским историком, председателем Общества изучения Французской революции А. Оларом, лекции которого слушал за четверть века до этого, будучи студентом юридического факультета Сорбонны [1, с. 340-341].
Основатель и директор ИМЭ, видный ученый-марксовед, акад. Д.Б. Рязанов в 1926 г. в Париже встречался с французскими историками и вел переговоры о приобретении документов и книг для созданной при Институте библиотеки (она стала вскоре уникальной и самой значительной библиотекой по марксизму в мире) [4, с. 221]. Во всех крупных странах, где имелись интересовавшие Д.Б. Рязанова материалы, была организована сеть представителей ИМЭ. В 1924-1931 гг. корреспондентом в Париже был историк Б. Суварин [19, с. 66-68].
Ранее, в годы своей революционной деятельности Д.Б. Рязанов неоднократно бывал во Франции. Так, 1889 г. во время своей первой поездки в Париж Д.Б. Рязанов посещал лекции в Сорбонне и Коллеж де Франс, а в 1911 г. читал лекции по профессиональному движению в партийной школе в Лонжюмо. Интересно, что конспиративное прозвище Д.Б. Рязанова в те годы было Николай Парижский.
В исследуемый период в архивах и библиотеках Франции работали и другие советские историки, специализировавшиеся на изучении истории Франции, - Ф.В. Потемкин (1926-1928 гг.), П.П. Щеголев (1928 г.), С.С. Бантке (1928 г.) и В.М. Далин (1929-1930 гг.). Собранные материалы легли в основу написанных ими впоследствии статей и монографий [6, с.101].
В 1922 г. историк, архивист Петроградского отделения Главархива, преподаватель Географического института И.И. Любименко была в командировке в Париже, где изучала постановку преподавания географии. В 1925 г. по заданию Центрархива она вновь посетила Францию, где знакомилась с организацией архивного дела и приобретала архивоведческую литературу [26, с. 7].
В 20-е годы ведущие французские исторические журналы помещали на своих страницах статьи советских историков и рецензии на их исследования. Так, «Revue historique» представил своим читателям работы В.А. Бутенко, И.И. Любименко, информацию об исследованиях Н.И. Кареева, С.Д. Сказкина, А.К. Дживелегова и других отечественных историков. В «Annales historiques de la Révolution française» печатался Н.М. Лукин, Н.И. Кареев и др., неоднократно рецензировались научные работы Е.В. Тарле.2 Постоянными авторами статей, публикуемых в «La Revue marxiste» были Е.В. Тарле и Д.Б. Рязанов.3
В 20-е годы во Францию выезжали также представители такой области исторической науки, как археология. В 1926 г. НКП РСФСР командировал во Францию антрополога и археолога, сотрудника этнографического отдела Русского музея Г.А. Бонч-Осмоловского [25, л. 39]. В 1924 г. им был обнаружен древнейший на территории СССР памятник эпохи мустье - останки неандертальского человека в гроте Киик-Коба в Крыму. Это
уникальное открытие сделало имя советского ученого известным среди ведущих западноевропейских специалистов в области археологии.
В Париже Г.А. Бонч-Осмоловский установил научные контакты с корифеями палеонтологии А. Брейлем, Д. Пейрони, М. Булем, А. Мартеном и др. «Провинция Дордонь, местечко Les Eysies, - вспоминала жена ученого О.Г. Морозова, сопровождавшая мужа в этой поездке. - Оттуда мы объездили на велосипедах все пещеры, все стоянки доисторического человека на скалистых обрывах» [16, с. 306]. Пребывание во Франции было для Г.А. Бонч-Осмоловского чрезвычайно плодотворным. В его отчете о командировке говорилось следующее: «Моя работа. разделялась на изучение древнепалео-литических культур (главным образом, кремневой индустрии), рассеянных по местным музеям, и скелетов неандертальской расы. Чрезвычайно много дало мне изучение на месте древнепалеолитических стоянок: Ля Микок, Ле Мустье, Лоссель, Ля Ферраси и др. Всего мною были проработаны ок. 50 коллекций по кремню и кости, и произведены соответствующие подсчеты и зарисовки» [17, с. 175]. Одним из основных результатов своей поездки ученый считал полное признание научного значения киик-кобинских находок со стороны западноевропейских ученых. По итогам командировки Г.А. Бонч-Осмоловский опубликовал свое первое обобщающее археологическое исследование «К вопросу об эволюции древнепалеолитических индустрий» (1928 г.) [17, с. 175].
Необходимо отметить, что советско-французские контакты в области истории в 20-е годы имели односторонний характер. В данный период не зафиксировано ни одного визита в СССР французских ученых-историков, что объясняется во многом отсутствием у них симпатии к советскому политическому строю, боязнью «ехать в большевистскую страну».
Однако уже в конце 1920-х гг. отмечается резкое сокращение научного обмена между СССР и Францией. Причиной этого стало, прежде всего, усиление курса советского правительства на изоляцию государства от внешнего мира, а также глубокие деформации духовной инфраструктуры советской науки. Любые контакты с зарубежными учеными - командировки за границу, переписка и встречи с иностранными коллегами становились поводом к обвинению в шпионаже или антисоветской деятельности.
С конца 20-х гг. репрессиям и гонениям подверглись почти все видные советские ученые, среди которых были и историки, приложившие немало усилий для восстановления прерванных революцией и войной научных связей с Францией, неоднократно выезжавшие туда в 20-е годы для научной работы и своими достижениями вновь поднимавшие авторитет русской науки. Жертвами громкого «Академического дела» стали известные историки, академики Е.В. Тарле и С.Ф. Платонов. Им было предъявлено сфабрикованное обвинение в создании контрреволюционной организации с целью свержения советской власти и восстановления монар-
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДА)(ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIOD)(HISTORICAL SCIENCES)
хического строя. Е.В. Тарле был впоследствии освобожден, а С.Ф. Платонов умер в ссылке в 1933 г. Акад. М.М. Богословский, скончавшийся до начала репрессий против историков, был посмертно «зачислен» ОГПУ в число заговорщиков и контрреволюционеров как глава «московской группировки». Акад. Д.Б. Рязанов, ложно обвинённый в связях с меньшевиками, был расстрелян в 1938 г. В лагерях погиб арестованный в 1938 г. акад. Н.М. Лукин. Я.М. Захер и Г.А. Бонч-Осмоловский были также незаконно репрессированы. Безусловно, расправа с учеными с мировым именем и международным ав-
торитетом не могла остаться незамеченной как внутри СССР, так и за рубежом.
Таким образом, несмотря на крайнюю нестабильность двусторонних отношений, развитие взаимных контактов советских и французских ученых-историков в 1920-е годы было самым плодотворным за весь межвоенный период. Несомненно, их фундаментом являлась двухсотлетняя история тесных взаимосвязей российской и французской исторической науки, сохранившихся несмотря на события начала XX в.
Примечания
1. См., напр.: Tarlé Е. Le Blocus continental et le royaume d'Italie. La
2. situation économique de l'Italie sous Napoléon I. P., 1928.
3. Revue historique. 1922. sept. - déc. P. 1; 1926. sept. - déc. P. 269; 1927. mai - août. P. 277; 1929. sept. - oct. P.174; nov. - déc. P. 391; Annales historiques de la Révolution française. 1925. № 9. P. 252; 1926. № 18. P. 590; 1928. № 26. P. 128; № 27. P. 276.
4. См., напр.: La Revue marxiste. 1926. № 5, 6.
Библиографический список
1. Головко В A., Станчев М.Г., Чернявский Г.И. Между Москвой и Западом: Дипломатическая деятельность Х.Г. Раковского. Харьков, 1994.
2. Дунаевский В.А., Цфасман А.Б. Николай Михайлович Лукин. М., 1987.
3. ЗолоторевВ.П. Яков Михайлович Захер // Новая и новейшая история. 1993. № 4. С.180-203.
4. Из литературного наследия академика Е.В. Тарле. М., 1981.
5. Исповедь узника ОГПУ (неизвестная рукопись академика С.Ф. Платонова) / Публ. В.С. Брачева // Вестник Российской академии наук. 1992. № 9. С. 118-128.
6. Котова Г.Д. Из истории франко-советского научного сотрудничества (1925-1935 гг.) // Французский ежегодник 1975. М.. 1977. С. 93-109.
7. Написано в подвалах ОГПУ: П.П. Лазарев. Моё политическое кредо / Публ. Г.А. Савиной // Вестник Российской академии наук. 1995. № 5. С. 452-460.
8. Научный работник. 1926. № 5-6.
9. Научный работник. 1926. № 9.
10. Научный работник. 1927. № 5-6.
11. Неизвестные письма российских ученых двадцатых годов / Публ. Я.Г. Рокитянского // Вестник АН СССР. 1991. № 11. С. 92-118.
12. Отчет о деятельности АН СССР за 1926 г. 4.II. Л., 1927.
13. Отчет о деятельности АН СССР за 1927 г. 4.II. Л., 1928.
14. Отчет о деятельности АН СССР за 1928 г. 4.II. Л., 1929.
15. Отчет о деятельности АН СССР за 1929 г. 4.II. Л., 1930.
16. Платонова Н.И. Глеб Анатольевич Бонч-Осмоловский: по страницам семейного архива // Археологические вести. Вып. 12. СПб., 2005. С. 301-316.
17. Платонова Н.И. История археологической мысли в России. Вторая половина XIX - первая треть XX века. СПб., 2010.
18. Правда. 1926. 3 авг.
19. Рокитянский Я., Мюллер Р. Красный диссидент. Академик Д.Б. Рязанов - оппонент Ленина, жертва Сталина. М., 1996.
20. ЧапкевичЕ.И. Пока из рук не выпало перо... Орел, 1994.
21. АВП РФ. Ф. 136. Оп. 13. П. 15. Д. 273.
22. АРАН. Ф. 636. Оп. 3. Д. 1.
23. АРАН. Ф. 636. Оп. 3. Д. 6.
24. ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 564.
25. ГАРФ. Ф. 5283. Оп.1. Д. 79.
26. СПФ АРАН. Ф. 885. Оп.1.
References
1. Golovko V.A., Stanchev, M.G., Chernyavsky G.I. Between Moscow and the West: Kh. G. Rakovsky's diplomacy. Kharkiv, 1994.
2. Dunaevsky V.A., Tsfasman A.B. Nikolai Mikhailovich Lukin. M., 1987.
3. Zolotorev V.P. Yakov Mikhailovich Zakher // New and modern history. 1993. № 4. Pp. 180-203.
4. From the literary heritage of academician E.V. Tarle. М., 1981.
5. Confessions of a prisoner of the OGPU (unknown manuscript of academician S.F. Platonov) // Herald of the Russian Academy of Sciences. 1992. № 9. Pp. 118-128.
6. Kotova G.D. From the history of Franco-Soviet scientific cooperation (1925-1935) // Annual of French Studies 1975. M., 1977. Pp. 93-109.
7. Written in the basements of OGPU: P.P. Lazarev. My political credo / Publication by G.A. Savina // Herald of the Russian Academy of Sciences. 1995. № 5. Pp. 452-460.
8. The researcher. 1926. № 5-6.
9. The researcher. 1926. № 9.
10. The researcher. 1927. № 5-6.
11. Unknown letters of Russian scientists of the 1920s // Herald of the Academy of Sciences of the URSS. 1991. № 11. Pp. 92-118.
12. Report on the activities of the Academy of Sciences of the URSS. 1926 r. H.II. L., 1927.
13. Report on the activities of the Academy of Sciences of the URSS. 1927 r. H.II. L., 1928.
14. Report on the activities of the Academy of Sciences of the URSS. 1928 r. H.II. L., 1929.
15. Report on the activities of the Academy of Sciences of the URSS. 1929 r. H.II. L., 1930.
16. PlatonovaN.I. Gleb Anatol'evich Bonch-Osmolovsky: pages of the Family Archives // Archaeological News. N° 12. St. Petersburg, 2005. Pp. 301-316.
17. Platonova N.I. A history of archaeological thought in Russia. St. Petersburg, 2010.
18. Pravda. 1926. 3 ofAugust.
19. Rokityansky Ya., Muller R. Red dissident. Academician D.B. Ryazanov - Lenin's opponent, Stalin's victim. M., 1996.
20. Chapkevich E.I. Until the pen fell out of my hand. Orel, 1994.
21. Archive of foreign policy of the Russian Federation. F. 136. Case 13. Inv.15. File 273.
22. Archive of the Russian Academy of Sciences. F. 636. Inv. 3. File 1.
23. Archive of the Russian Academy of Sciences. F. 636. Inv. 3. File 6.
24. State Archive of the Russian Federation. F. A-2307. Inv.2. File 564.
25. State Archive of the Russian Federation. F. 5283. Inv.1. File 79.
26. St. Petersburg branch of the Archive of the Russian Academy of Sciences. F. 885. Inv.1.
