CC BY
42Научное сотрудничество -форма и метод публичной дипломатии
Ватаняр Ягья Елена Пономарева
В ряду практик внешнеполитической деятельности в условиях глобальных трансформаций и технологических новшеств публичная дипломатия (ПД) занимает всё более прочные позиции. Сама политика, как внутренняя, так и внешняя, становится под влиянием техногенных изменений публичной, представляя собой «новый жанр осуществления власти в период глобальной информатизации» [1]. Публичная дипломатия, будучи продолжением и проявлением именно такой «новой политики» (кстати, в научном дискурсе с начала XXI в. активно присутствует термин «новая публичная дипломатия», которая характеризуется усилившимся сетевым и информационным компонентом [2]), представляет некую дипломатическую «вселенную», где главными действующими лицами - «планетами» - являются не политики, а деятели культуры, науки, образования, многочисленные СМИ и НПО, пользователи социальных сетей.
ЯГЬЯ Ватаняр Саидович - доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, Почетный профессор Санкт-Петербургского государственного университета, заведующий кафедрой мировой политики факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: vy 190107@yandex. ru
ПОНОМАРЕВА Елена Георгиевна - доктор политических наук, профессор, профессор кафедры сравнительной политологии МГИМО(У) МИД России. E-mail: nastya304@mail.ru
Ключевые слова: публичная дипломатия, научное сотрудничество, Россия, Турция.
1 Зонова Т.В. Публичная дипломатия и её акторы // URL: http://russiancouncil.ru/ inner/?id_4=681#top-content
2 The New Public Diplomacy: Soft Power in the Information Age / Jan Melissen ed. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2005; ZaharnaR.S. The Soft Power Differential: Network Communication and Mass Communication in Public Diplomacy / / The Hague Journal of Diplomacy. 2007. № 2. P. 219-221.
В то же время будет неверным понимание ПД как совершенно независимой, самостоятельной от государства сферы.
В частности, в Указе Президента России от 7 мая 2012 г. «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» зафиксировано, что в интересах повышения результативности российской внешней политики государство должно «эффективнее использовать ресурс публичной дипломатии, вовлекать гражданское общество во внешнеполитический процесс, укреплять взаимодействие с Общественной палатой Российской Федерации, некоммерческой организацией «Фонд поддержки публичной дипломатии имени А.М.Горчакова», другими неправительственными организациями внешнеполитической направленности, содействовать их широкому участию в деятельности мировых экспертно-политологических диалоговых форумов, в международном гуманитарном сотрудничестве» [3].
Роль и значение ПД детализируется в Концепции внешней политики РФ, утверждённой 12 февраля 2013 г.
В документе указывается, что именно «в рамках публичной дипломатии Россия будет добиваться объективного восприятия её в мире, развивать собственные эффективные средства информационного влияния на общественное мнение за рубежом, обеспечивать усиление позиций российских СМИ в мировом информационном пространстве, предоставляя им необходимую государственную поддержку, активно участвовать в международном сотрудничестве в информационной сфере, принимать необходимые меры по отражению информационных угроз её суверенитету и безопасности» [4].
Однако надо признать, что систематизация публичной дипломатии в России началась сравнительно недавно. Отправной её точкой можно считать создание под эгидой государства таких институтов представительства и влияния, как Россотрудничество (2008 г.) и Фонд Горчакова (2010 г.). Однако не стоит забывать, что смысл публичной дипломатии - в создании особой синергии государственных и общественных инициатив, поэтому наряду с государством главным её субъектом является «инициативная часть социума, в том числе и любой гражданин, неравнодушный к тому, что и как происходит в России и вне её». Действительно, в последние годы всё более заметную роль в реализации внешнеполитической стратегии играют российские НПО, фонды, ассоциации, клубы.
Концепт публичной дипломатии
Изначально публичная диплома- которое, однако, является проводни-
тия понималась не только, и ком национальных интересов конк-
даже не столько как государствен- ретной страны. Ключевым отличием
ное, сколько общественное явление, ПД от классической дипломатии яв-
3 Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/15256
4 Концепция внешней политики Российской Федерации, утверждённая Президентом РФ В.В.Путиным 12 февраля 2013 г. // URL: http://wwwmid.ru/bdomp/ns-osndoc.nsf/ info/c32577ca0017434944257b160051bf7f
ляется её субъект - непрофессиональные дипломаты. Тем самым публичная дипломатия стала относительно новым явлением внешней политики, поскольку её акторы не относятся к так называемой «внешнеполитической триаде» - МИД, военные, спецслужбы - и непосредственно не связаны с государством как политическим институтом.
Публичную дипломатию отличает также объект воздействия. Если классическая дипломатия подразумевает обмен мнениями в единой политической плоскости - действующие политики и представители МИД оказывают влияние на формирование внешнеполитического курса страны, на принятие политических решений и процесс их реализации, то публичная дипломатия воздействует на общество с другой стороны - через неправительственные организации и иные институты гражданского общества. В свою очередь «заряженное» публичной дипломатией общественное мнение способно влиять как на внешнеполитическую повестку государства, так и на формирование образа страны за рубежом.
Однако ошибочно ставить знак равенства между публичной дипломатией и пропагандой. Данные явления отличаются как целями, так и методами воздействия. Если конечной целью пропаганды является формирование, прежде всего информационными средствами, нужного
общественного мнения, то ПД ориентирована на создание новых эффективных каналов обмена мнениями на самых разных уровнях, опираясь при этом не только на традиционные и новые СМИ, сколько на негосударственных участников мировой политики - глобальные финансовые и наднациональные гуманитарные структуры, учёных и экспертное сообщество, неправительственные организации самой разной направленности, региональные объединения, экономические форумы, международные сетевые сообщества.
Ещё одним принципиальным отличием ПД от пропаганды является исключение дезинформации как метода деятельности. На её место встаёт грамотное преподнесение выгодных фактов и проектов субъекта ПД. Public diplomacy - это искусство быть правдоподобным в изложении правдивых фактов в нужном свете. Содержанию ПД лучше всего подходит концепт информационно-разъяснительной работы - информирование о стране, её культуре, ценностях и политике для большей заинтересованности общества и пресечения попыток пропаганды, направленной против государства.
В современном российском научном и политическом дискурсе публичная дипломатия часто приравнивается к «мягкой силе» (МС) [5], а то и определяется как один из этапов её развития [6]. На самом деле ПД следует рассматривать лишь как один
5 Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/15256
6 Филимонов Г.Ю. Актуальные вопросы формирования российского потенциала «мягкой силы» // URL: http://www.georgefilimonov.com/articles/topical-issues-of-formation-of-russias-soft-power-potential/
из инструментов «мягкой силы», главный смысл которой заключается в формировании положительного образа власти конкретной страны. Своеобразным брендом МС является «способность влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда бы не сделали» [7]. Такой власть становится, основываясь не только на убеждении, уговаривании или способности подвигнуть людей сделать что-либо при помощи аргументов, но и на «активах», которые продуцируют её привлекательность [8]. Достичь этого удаётся, используя прежде всего власть нематериального, власть информации и образов, что гораздо шире, чем понятие ПД.
Таким образом, публичная дипломатия как способ влияния есть лишь одно из инструментальных проявлений «мягкой силы». Поэтому мы предлагаем понимать ПД как инструмент «мягкого» влияния, предполагающий поиск новых и активизацию существующих каналов взаимодействия и обмена мнениями в целях позиционирования культурно-ценностных ориентиров страны - субъекта публичной дипломатии.
Усиление роли публичной дипломатии, как уже отмечалось, связано с появлением новых участников мировой политики. В то же время самое это явление - публичную дипломатию -нельзя назвать инновационным.
Ставшей теперь классической, современную концепцию публичной дипломатии впервые представил декан Школы права и дипломатии им. А.Б.Флэтчера Университета Тафт-са Э.А.Гуллион.
В брошюре 1965 г., посвящённой Центру публичной дипломатии им. Э.Р.Мэрроу, концепция ПД излагалась следующим образом: «Публичная дипломатия... имеет дело с влиянием общественных установок на осуществление внешней политики. Она включает в себя измерения международных отношений, выходящие за рамки традиционной дипломатии: культивирование правительствами общественного мнения в других странах, взаимодействие частных групп и интересов одной страны с другой, освещение международных отношений и их влияния на политику государства, взаимодействие между теми, чья работа заключается в коммуникации (дипломаты и зарубежные корреспонденты) и процесс межкультурных коммуникаций.
Центральным моментом для публичной дипломатии является транснациональный поток информации и идей» [9].
Чуть позже, в марте 1966 г., Гуллион детализировал описание ПД как средства, «при помощи которых правительства, частные группы и отдельные лица меняют установки и мнения других народов и правительств таким образом, чтобы оказывать влияние на их внешнеполитические решения» [10].
Пальма первенства в освоении практик ПД принадлежит Соединённым Штатам, которые использовали их как один из видов воздействия и продвижения своих интересов в условиях холодной войны. Именно тогда были созданы «масштабные про-
7 Пономарева Е.Г. Секреты «цветных революций» // Свободная мысль. 2012. № 3. С. 45.
8 Пономарева Е.Г., Рудов Г.А. «Цветные революции»: природа, символы, технологии // Обозреватель-Observer. 2012. № 3. С. 41.
9 What is Public Diplomacy? // URL: http://fletcher.tufts.edu/Murrow/Diplomacy
10 Definitions of Public Diplomacy // URL: http://fletcher.tufts.edu/Murrow/Diplomacy/ Definitions
граммы в области информации, куль- туры и образования, направленные на дискредитацию политики СССР и его союзников» [11, с. 6]. Однако в официальный дискурс правительства США термин «публичная дипломатия» вошёл лишь после 1991 г.
Одна из причин развития публичной дипломатии как особого дипломатического инструмента США заключалась в необходимости продвижения их интересов по всему миру под лозунгами развития институтов демократии и рыночной экономики. Так, программы ПД США активно внедрялись в 90-е годы во всех странах постсоветского пространства, в том числе и России, вовлекая в свою орбиту немалое число политиков, бизнесменов, учёных, военных специалистов и студентов. Публичная
дипломатия США, в арсенале которой имеются информационные программы, программы в области культуры и образования, нацелена на тех представителей зарубежной аудитории - интеллигенцию и студенчество, государственных чиновников, представителей коммерческих структур и НПО, а также на политических лидеров и военных, - которые способны влиять на принятие политических решений, выгодных правительству - субъекту ПД. Поскольку начиная с 90-х годов США имели не только необходимые средства для продвижения своих интересов в публичной сфере, но и технологические и институциональные возможности, очевидно, что результаты были, без преувеличения, ошеломляющими. Буквально за несколько лет произошло кардинальное изменение отношения к России на всём постсоветс-
Технологии на службе публичной дипломатии
:о л пространстве как на уровне П тных, так и общественных групп. а рубеже веков интерес к концепту публичной дипломатии в силу объективных причин - развитие информационных технологий и рост влияния негосударственных участников мировой политики, в том числе сетевых - усилился.
Одним из первых внимание на значительную роль информационной составляющей на развитие концептуального понимания публичной дипломатии обратил израильский исследователь Э.Гилбоа [12]. Он вы-
делил три разновидности публичной дипломатии:
- традиционная публичная дипломатия;
- медиадипломатия;
- дипломатия журналистов-посредников.
Традиционная публичная дипломатия включает программы образования и культуры, которые приносят долгосрочные эффекты.
Медиадипломатия предполагает выполнение дипломатических задач при помощи СМИ и приносит быстрые результаты.
11 Кубышкин А.И., Цветкова Н.А. Публичная дипломатия США. М.: Аспект Пресс, 2013.
12 Gilboa E. Diplomacy in the Media Age: Tree Models of Uses and Effects // Diplomacy and Statecraft. 2001. Vol. 2. № 6. P. 1-28.
Наконец, дипломатия журналистов-посредников необходима для налаживания переговоров между представителями различных общественных сфер - политиками, бизнесменами, гражданскими активистами.
Кроме этого, Гилбоа обращает внимание на наличие как минимум трёх моделей публичной дипломатии:
- периода холодной войны;
- негосударственных акторов;
- лоббистов.
В первом случае речь идёт об особой идеологической форме давления на зарубежное общество с целью получения поддержки той или иной стороны в условиях биполярной системы. В настоящее время мы являемся свидетелями появления рецидивов холодной войны, что сопровождается реанимацией данной формы давления.
Вторая модель представляет дипломатию многочисленных НКО, которая опирается на ресурсы неправительственных структур, а публичная дипломатия лоббистов есть процесс осуществления информационных проектов силами лоббистских групп в другом государстве [13]. В последнем случае фактически речь идёт об агентах влияния, которые работают в интересах конкретной страны.
Таким образом, Гилбоа существенно расширил толкование публичной дипломатии и ввёл в научный оборот интерпретацию ПД как «одностороннего рычага давления, инструмента посредничества и дип-
ломатического сигнализирования» [11, c. 35].
Следует обратить внимание на анализ компонентов публичной дипломатии, предложенный американским исследователем Н.Куллом.
В зависимости от целей программ он выделил пять форм ПД (первые две были впервые введены в научный оборот), а именно:
- изучение общественного мнения и установление диалога с зарубежным обществом, обозначенное им как listening (буквально - слушание);
- информационные кампании для формирования положительного мнения в зарубежных странах (advocacy);
- культурная дипломатия;
- программы обменов;
- международное вещание [14].
Первые два компонента стали
неотъемлемой частью современной публичной дипломатии США.
Как отмечает Кулл, «сегодня эффективность публичной дипломатии зависит от наличия диалога между правительством одной страны и зарубежным обществом» [14, p. 49].
Установление такого диалога возможно, если субъект ПД изучает все сигналы, оценки, мнения, идущие со стороны зарубежного общества. Это и есть процесс своеобразного «слушания» общества, «вслушивания» в оценки и мнения, имеющие место в конкретной стране. «Вслушивание» позволяет правильно отреагировать на внешние импульсы, провести,
13 Güboa E. Searching for a Theory of Public Diplomacy / / The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. № 1. P. 55-77.
14 Cull N. Public Diplomacy: Taxonomies and Histories // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. № 1. P. 31-54.
если есть такая необходимость, серию информационных кампаний (advocacy), реабилитирующих поведение и корректирующих имидж субъекта ПД, что в свою очередь, способствует достижению главной цели - установлению диалога прежде всего с теми, кто относится отрицательно к деятельности страны -проводника публичной дипломатии.
Роли диалога в продвижении имиджа и интересов страны в западном научном и политическом дискурсе уделяется повышенное внимание. В частности, Дж.Кован и А.Ар-сенаут выделили три «слоя», три формы публичной дипломатии: мо-нологовая, диалоговая и дипломатия сотрудничества [15].
Монологовая ПД использовалась в период холодной войны, когда СССР и США крайне редко проводили анализ того, как воспринимается информация в странах - реципиентах информации. Приоритетом считалось озвучивание своей позиции по тем или иным вопросам. Диалоговая ПД более современная и эффективная, поскольку общение между правительством и обществом предполагает обмен информацией для создания такого имиджа страны, который положительно воспринимался бы реципиентами и, как следствие, формировал позитивный образ государ-
ства. Наконец, сотрудничество как форма публичной дипломатии подразумевает создание совместных проектов, формирующих позитивное восприятие разных обществ и стран.
Следует отметить, что, несмотря на усиление роли диалога и акцентирование внимания на «философии сотрудничества» [16] (именно на это положение ориентирована российская сторона в практике не только публичной, но и традиционной дипломатии, в отличие от наших западных партнёров), принцип монолога не исчезает из практики политической дипломатии. Поэтому «было бы ошибочно говорить, что в этой сфере сотрудничество вытесняет соперничество» [17]. Напротив, в условиях усиления конфронтации по целому ряду вопросов (сирийский и украинский кризисы, интеграционные процессы на постсоветском пространстве) США видят сохранение своей гегемонии, в том числе в наращивании монологовой дипломатии. Например, не просто усиливается антироссийская риторика, но разворачивается настоящая информационная война против нашей страны.
Также следует упомянуть подход британских учёных М.Леонарде, К.Стэда и К.Смевинга, которые тоже выделили три модели, или измере-
15 Cowan G., Arsenault A. Moving from Monologue to Dialogue to Collaboration: The Tree Layers of Public Diplomacy // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. P. 10-30.
16 Путин В. В. Интервью итальянской газете Il Corriere della Sera // URL: http:// www.kremlin.ru/events/president/news/49629
17 Долинский A.B. Дискурс о публичной дипломатии // Международные процессы. 2011. № 1. Т. 9 // URL: http://www.intertrends.ru/twenty-fifth/008.htm
18 Leonard M., Stead C., Smewing C. Public Diplomacy. L.: The Foreign Policy Center, 2005. P. 36-38.
ния ПД, реактивное, активное и дипломатию сотрудничества [18].
Реакция на события, которые уже совершились, - модель реактивной ПД. Активная модель представляет формирование общественного мнения в зарубежных странах через программы публичной дипломатии. Третье измерение заключается в организации сотрудничества с конкретными странами посредством групп лиц (групп влияния) в зарубежном обществе. Эти измерения различаются как по целям, так и по срокам выполнения задач. «Часы и дни - это
время, в течение которого осуществляются реакции на событие или информацию, за недели и месяцы формируется общественное мнение, годы же нужны для создания условий для сотрудничества» [11, с. 34].
Вообще следует отметить, что западные исследователи и практики уделяют серьёзное внимание феномену публичной дипломатии. Но главное, чему нам стоит поучиться, - это самопрезентации с акцентом на выстраивание диалога, который является важнейшим способом повышения эффективности публичной диплома-
Научное сотрудничество России и Турции как форма и метод
публичной дипломатии
тии
п
, эффективности коммуникации ществами по всему миру. аучные связи между Россией и Турцией, как и отношения между нашими странами в других сферах, начиная от энергетики и заканчивая туризмом, в последние годы развиваются очень динамично. Яркое свидетельство тому - ставшие традиционными встречи российских и турецких интеллектуалов в Анта-лии [19].
В поле зрения учёных - сложные проблемы истории и современности, формирования гражданского общества и политического диалога между властью и обществом, а также вопросы роли науки как фактора «мягкой силы» в гуманитарной и внешнеполитической сферах. Дискуссии по российско-турецким отношениям плотно связаны с глобальными и региональными процессами, что серь-
ёзным образом повышает значение подобных встреч.
Такой комплексный подход стал визитной карточкой Третьей встречи российских и турецких интеллектуалов, которая состоялась в январе 2015 г. на базе Международного университета Анталии. Делегации с обеих сторон были весьма представительные. В конструктивной и дружеской атмосфере в течение двух дней более 40 известных учёных из России и Турции обсуждали насущные вопросы мирового и регионального значения. Назовём лишь некоторые имена.
С российской стороны в мероприятии приняли участие директор Института востоковедения РАН, чл.-корр. РАН В.В.Наумкин, президент Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В.Ломоносова, проф. М.С.Мейер, генеральный директор Российского совета по международным делам А.В.Кортунов, ди-
19 Пономарева Е.Г., Ягья В.С. Научные связи как фактор развития // Обозреватель-ОЪяегуег. 2014. № 5. С. 102.
ректор Центра партнёрства цивилизаций МГИМО(У), Чрезвычайный и Полномочный Посол России В.В.Попов, директор Центра русских исследований МосГУ, академик Международной академии (Инсбург, Австрия) А.И.Фурсов, руководитель Центра по изучению XIX века Института всеобщей истории РАН, проф. В.С.Мирзеханов, авторы данной статьи, а также ряд других известных представителей научного сообщества России.
Турецкую сторону представляли ректор Международного университета Анталии, проф. Джихат Гёктепе, директор Центра стратегических исследований Ближнего Востока Хасан Канболат, президент Академии Евросоюза Хюсейн Багджи, профессор университета Коч Шенер Актюрк, профессор Международного Университета Анталии Тарык Огузлу.
И это далеко не полный список участников.
Присутствие на мероприятии представителей государственных и общественных структур (депутат Государственной думы Российской Федерации М.М.Бариев, член Общественной палаты России С.А.Марков, экс-министр иностранных дел Турции Яшар Якыш, работники научных и периодических изданий) серьёзным образом усилило его диалоговую характеристику и синергетический эффект от взаимодействия государства и общества.
Сложности современной международной обстановки, обусловленной украинским кризисом, антироссийскими санкциями Запада и его попытками изолировать Россию на мировой арене, не могли не отразиться на дискуссии. Однако никто из выступавших не спекулировал на данных обстоятельствах - оценки ситуации и позиции сторон были научно обоснованными и выдержанными.
Так, на высказанную проф. Х.Канболатом озабоченность чувствительным для официаль-
ной Анкары положением крымских татар после воссоединения Крыма с Россией последовавший ответ С.Маркова с подробным перечислением мер, принятых российским правительством, включая признание крымско-татарского языка одним из государственных в Республике Крым, снял все вопросы.
Такой конструктивный подход нашёл отражение в итоговом коммюнике. В нём, в частности, было отмечено, что «совпадение позиций Москвы и Анкары по отдельным вопросам международной политики одновременно сопровождалось разногласиями по другим, однако прагматизм взаимной заинтересованности, ставший отличительной чертой и главным фактором поступательного развития российско-турецких отношений, позволяет двум странам сглаживать острые углы политического и экономического сотрудничества, минимизируя отрицательное воздействие нестабильной международной конъюнктуры» [20].
Как известно, для исследователей нет запретных тем. Прошедшая встреча полностью отвечала этому положению. Во время выступлений и дискуссий, которые порой были довольно жаркими, поднимались самые сложные проблемы как международных, так и двусторонних отношений, непосредственным образом связанные с экономикой, политикой, гуманитарной сферой.
Одной из «горячих» тем, поднятых в дискуссиях, был вопрос европейской интеграции. Учёные высказывали прямо противоположные позиции. Одни настаивали на необходимости следовать стандартам ЕС, другие выступали за сотрудничество с Европой, но при условии сохранения национальной специфики.
20 Итоговое коммюнике Третьей встречи российских и турецких интеллектуалов // URL: http://mirnas.ru/Itogovoe_kommyunike_Tretey_vstrechi_rossiyskih_i_turetskih_ intellektualov
В своём выступлении Е.Пономарева отметила, что Евросоюз - наднациональная организация, существенным образом ущемляющая внутренний и внешний суверенитет её членов и реализующая политику, отвечающую прежде всего интересам евробюрократии. Это стало очевидно при введении принудительных мер в отношении России, когда ЕС окончательно превратился в сателлита США, не имеющего своего голоса и своих интересов. Поэтому будущее ЕС весьма туманное и не радужное.
Что же касается возможности вступления Турции в ЕС, то ряд отечественных учёных оценили их как бесперспективные. Однако, по мнению Е.Пономаревой, это стоит расценивать как позитивный итог, так как невступление в ЕС открывает перед Анкарой уникальные возможности быть страной-интерлокером, связывающей разные государства и цивилизации.
История даёт Турции уникальный шанс, которым нельзя не воспользоваться. Участие в таких организациях, как Таможенный и Евразийский экономический союзы, открывает совершенно новые возможности не только регионального, но и глобального сотрудничества.
Общим рефреном всех выступлений были отрицание гегемонизма и доминирования одной державы или военно-политического блока, поддержка принципов многополярности. На этом фоне много внимания было уделено российско-турецким отношениям. И это оправданно -наши страны вступили в золотой век сотрудничества.
В настоящее время Россия занимает устойчивое 2-е место во внешнеторговом обороте с Турцией (33 млрд долл. в 2014 г.).
По данным Федеральной таможенной службы РФ, Турция, в свою очередь, находится на 5-м месте среди торговых партнёров России из стран дальнего зарубежья (впереди Турции - Китай, Нидерланды, Германия и Италия).
Россия намерена втрое увеличить товарооборот с Турцией, доведя его к 2020 г. до 100 млрд в год [21]. Это гигантский прорыв.
Благоприятный политический и деловой климат в сотрудничестве наших стран создают успешно функционирующие институты межгосударственного взаимодействия.
Например, Совет сотрудничества высшего уровня, учреждённый в мае 2010 г. и возглавляемый президентами двух стран (пятое заседание Совета состоялось 1 декабря 2014 г. в Анкаре с участием Президента России).
Развитию гуманитарных связей и публичной дипломатии содействуют научные мероприятия, организованные созданным по инициативе турецкой стороны Международным институтом развития научного сотрудничества (МИРНаС).
Учредителями института стали такие авторитетные организации,как ИСАА, РГГУ, РУДН, Институты востоковедения и философии РАН, Факультет глобальных процессов МГУ, Российское философское общество, Ассоциация русских и турецких организаций, Российско-турецкий деловой совет, Турецко-русский культурный центр.
Особое внимание в деятельности института и иных российско-турецких площадок уделяется сверхважной и актуальной теме - энергетике как фактору мировой политики.
21 Совместная пресс-конференция Президента России В.В.Путина с Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом 1 декабря 2014 г. // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/47126
Существенный импульс, способный изменить мировой расклад сил, даст новый энергетический проект, инициированный нашими странами под пока условным названием «Турецкий поток», о котором тоже много говорилось в ходе дискуссий на Третьей анатолийской встрече. Этот газовый коридор не стоит рассматривать просто как альтернативу «Южному потоку». Новый проект способен переформатировать политическую карту Европы, превратив Турцию в крупнейшую энергетическую державу Европы (здесь уместно вспомнить Транскаспийскй трубопровод), а также в стратегического партнёра России.
Помимо энергетического сотрудничества, включающего не только запуск «Турецкого потока», но и энергетические проекты с участием Казахстана, Туркмении и Узбекистана, участники форума в Анталии выделили ряд других важных направлений, по которым открываются широкие перспективы для выгодного взаимодействия наших стран.
Во-первых, это сотрудничество двух стран в рамках евразийской интеграции (Таможенный союз, Евразийский экономический союз), где особую роль могут сыграть экономические министерства и государственные структуры России и Казахстана, заинтересованные в интенсификации торгово-экономических отношений с Турцией в энергетике, торговле, туризме.
Во-вторых, это сотрудничество военных и дипломатических ведомств России и Турции в сфере поддержания региональной безопасности, поскольку основной (на краткосрочную перспективу) здесь видится
проблема отражения потенциальных угроз из Афганистана после завершения там в 2014 г. миссии США и Международных сил содействия безопасности. Наиболее оптимально решить эту проблему можно в рамках ШОС, куда наряду с Россией и странами ЦА входят Турция и Афганистан.
В-третьих, это развитие сотрудничества в сфере противодействия преступности, незаконному обороту наркотиков, нелегальному перемещению людей, товаров, оружия и пр. Подобное взаимодействие может быть осуществлено по линии правоохранительных структур России (Министерство внутренних дел, Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, Федеральная миграционная служба) и соответствующих государственных структур Турции.
Турция и Россия смогут максимально расширить двустороннее сотрудничество по всему спектру вопросов, если им удастся оградить эти связи от политических разногласий и давления со стороны США и некоторых европейских стран, которые ревниво относятся к возможности формирования такого партнёрства.
Конечно, наши отношения далеки от радужных. Сирийский вопрос, во многом созданный США и рядом западных транснациональных компаний в своих интересах, остаётся камнем преткновения во взаимоотношениях Турции и России, которая всегда выступала за мирное решение этого вопроса за счёт внутреннего диалога без внешнего вмешательства. Все участники встречи отметили, что создание террористической угрозы на территории Сирии, как и
на территориях любых других государств, недопустимо.
Особый накал тема террористических угроз приобрела в связи с событиями во Франции - расстрелом редакции журнала Charlie Hebdo. Что же касается сирийского кризиса, то представители российской делегации приводили слова В.В.Путина, который отмечал, что разрешение кризиса зависит во многом от того, будут ли созданы условия, «при которых все люди, которые проживают в стране, будут чувствовать себя в безопасности, будут иметь одинаковый доступ к управлению страной и будут сотрудничать» [21].
Выход из кризиса возможен лишь в том случае, если будет найдено решение, приемлемое прежде всего для сирийского народа, отвечающее интересам всех здоровых политических сил страны. Ради этого Россия готова к контакту со всеми участниками этого процесса, в том числе и в Турции.
Говоря о публичной дипломатии, нельзя не сказать, что несомненным успехом было бы проведение года русского языка в Турции и года турецкого языка в России под предполагаемым лозунгом «Через язык к познанию друг друга».
Это предложение было впервые озвучено в 2013 г. в Казани на Российско-турецком форуме общественности. Затем повторно в Стамбуле в ноябре прошлого года на подведении результатов олимпиады по русскому языку.
И вновь оно прозвучало на торжествах по случаю окончания XI Молодежной олимпиады по турецкому языку в Петербурге (26 апреля 2015 г.).
Масштабность такого мероприятия с участием тысяч людей, государственных и неправительственных организаций содействовала бы не только увеличению числа говорящих на турецком и русском языках, столь необходимых для конкретной работы при строительстве различных хозяйственных объектов и претворении в жизнь гуманитарных проектов, но и росту взаимопонимания между народами, формированию имиджа обоих государств в мире, развитию публичной дипломатии.
Таким образом, важность и значение публичной дипломатии в современном мире переоценить сложно. Научное сотрудничество, которое, как мы надеемся, будет активно развиваться Россией со всеми ведущими странами современности, является лишь одним из методов успешной реализации ПД, формой представительства нашей страны за рубежом, способом формирования общественного мнения.
Как отметил Президент России В.В.Путин, «какие бы должности мы ни занимали, где бы мы ни работали, мы люди прежде всего, и доверие между людьми, конечно, очень важный фактор в работе, в строительстве отношений на государственном уровне» [17].
Именно такой - человечный - подход должен стать «фирменным знаком» и залогом успеха российской публичной дипломатии.
Библиография
Долинский A.B. Дискурс о публичной дипломатии // Международные процессы. 2011.
Т. 9. № 1. URL: http://www.intertrends.ru/twenty-fifth/008.htm [Dolinskii A.B. Diskurs o publichnoi diplomatii // Mezhdunarodnye protsessy. 2001. Т. 9.
№ 1 // URL: http://www.intertrends.ru/twenty-fifth/008.htm]
Зонова Т.В. Публичная дипломатия и ее акторы // URL: http://russiancouncil.ru/inner/
?id_4=681#top-content [Zonova T.V. Publichnaia diplomatiia i ee aktory // URL: http://russiancouncil.ru/inner/
?id_4=681#top-content] Итоговое коммюнике Третьей встречи российских и турецких интеллектуалов // URL: http: / / mirnas.ru/Itogovoe_kommyunike_Tretey_vstrechi_rossiyskih_i_turetskih_ intellektualov
[Itogovoe kommiunike Tret'ei vstrechi rossiiskikh i turetskikh intellektualov / / URL: http: / /
mirnas.ru/Itogovoe_kommyunike_Tretey_vstrechi_rossiyskih_i_turetskih_intellektualov] Концепция внешней политики Российской Федерации, утверждённая Президентом РФ
B.В.Путиным 12 февраля 2013 г // URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-osndoc.nsf/ info/c32577ca0017434944257b 160051bf7f
[Kontseptsiia vneshnei politiki Rossiiskoi Federatsii, utverzhdennaia Prezidentom RF V.V.Putinym 12 fevralia 2013 g. // URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-osndoc.nsf/info/ c32577ca0017434944257b 160051bf7f] Кубышкин А.И., Цветкова Н.А. Публичная дипломатия США. М.: Аспект Пресс, 2013. -271 c.
[Kubyshkin A.I., Tsvetkova N.A. Publichnaia diplomatiia SShA. M.: Aspekt Press, 2013. -271 c. ]
Пономарева Е.Г. Секреты «Цветных революций» // Свободная мысль. 2012. № 3-4.
C. 43-59.
[Ponomareva E.G. Sekrety «tsvetnykh revoliutsii» // Svobodnaia mysl'. 2012. № 3-4. С. 4359.]
Пономарева Е.Г., Рудов Г.А. «Цветные революции»: природа, символы, технологии //
Обозреватель-Gbserver. 2012. № 3. С. 36-48. [Ponomareva E.G., Rudov G.A. «Tsvetnye revoliutsii»: priroda, simvoly, tekhnologii //
Gbozrevatel'-Gbserver. 2012. № 3. С. 36-48.] Пономарева Е.Г., Ягья В.С. Научные связи как фактор развития // Обозреватель-
Gbserver. 2014. № 5. С. 101-106. [Ponomareva E.G., Iag'ia V.S. Nauchnye sviazi kak faktor razvitiia // Gbozrevatel'-Gbserver.
2014. № 5 (292). С. 101-106.] Путин В.В. Интервью итальянской газете Il Corriere della Sera // URL: http://
www.kremlin.ru/events/president/news/49629 [Putin V.V. Interv'iu ital'ianskoi gazete Il Corriere della Sera // URL: http://
www.kremlin.ru/events/president/news/49629] Совместная пресс-конференция Президента России В.В.Путина с Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом 1 декабря 2014 г // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/47126
[Sovmestnaia press-konferentsiia Prezidenta Rossii V. Putina s Prezidentom Turtsii Redzhepom Taiipom Erdoganom 1 dekabria 2014 g. // URL: http://www.kremlin.ru/ events/president/news/47126] Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/15256
[Ukaz Prezidenta RF ot 7 maia 2012 g. № 605 «G merakh po realizatsii vneshnepoliticheskogo kursa Rossiiskoi Federatsii» // URL: http://www.kremlin.ru/ events/president/news/15256] Филимонов Г.Ю. Актуальные вопросы формирования российского потенциала «мягкой силы» // URL: http://www.georgefilimonov.com/articles/topical-issues-of-formation-of-russias-soft-power-potential/ [Füimonov G.YU. Aktual'nye voprosy formirovaniya rossijskogo potentsiala «myagkoj sily» // URL: http://www.georgefilimonov.com/articles/topical-issues-of-formation-of-russias-soft-power-potential/]
8/2015
0Б0ЗРEВAТEЛЬ-0BSERVER
81
Definitions of Public Diplomacy // URL: http://fletcher.tufts.edu/Murrow/Diplomacy/ Definitions.
Castells M. The New Public Sphere: Global Civil Society, Communication Networks, and Global Governance / / The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616/ № 1.
Cowan G., Arsenault A. Moving from Monologue to Dialogue to Collaboration: The Tree Layers of Public Diplomacy / / The Annals of the American Academy of Political and Social Science. - 2008. Vol. 616. № 1. P. 10-30.
Gilboa E. Public Diplomacy in the Information Age. January 2009 // URL: http://icp-forum.gr/wp/wp-content/uploads/2008/12/gilboa-lecture-athens-jan-2009.pdf Cull N. Public Diplomacy: Taxonomies and Histories // The Annals of the American Academy
of Political and Social Science. 2006. Vol. 616. № 1. P. 31-54. Gilboa E. Diplomacy in the Media Age: Tree Models of Uses and Effects // Diplomacy and Statecraft. 2001. № 6. P. 1-28.
Gilboa E. Public Diplomacy in the Information Age. January 2009 // URL: http://icp-forum.gr/wp/wp-content/uploads/2008/12/gilboa-lecture-athens-jan-2009.pdf Gilboa E. Searching for a Theory of Public Diplomacy // The Annals of the American
Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. № 1. P. 55-77. Leonard M., Stead C., Smewing C. Public Diplomacy. L.: The Foreign Policy Center, 2002. 183 p. // URL: http://fpc.org.uk/fsblob/35.pdf
The New Public Diplomacy: Soft Power in the Information Age / Jan Melissen ed. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2005. What is Public Diplomacy? / / URL: http://fletcher.tufts.edu/Murrow/Diplomacy
Zaharna R.S. The Soft Power Differential: Network Communication and Mass Communication in Public Diplomacy // The Hague Journal of Diplomacy. 2007. № 2. P. 219-221.
