CC BY
37
1УДК 372.881.161.1 ББК 74.268.19=411.2,9
НАУЧНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ СКЛАДЕ НАЦИИ КАК НЕОБХОДИМАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ РКИ
Т. В. Подколзина
Аннотация. Статья посвящена описанию основных черт коммуникативного поведения определенных лингвокультурных общностей в русле разрабатываемой методики обучения национальному коммуникативному поведению в процессе преподавания русского языка как иностранного. Автор показывает, как знания универсальных компонентов национального характера представителей некоторых стран Азиатско-Тихоокеанского региона (Китая, Кореи, Вьетнама) могут помочь в социальном взаимодействии преподавателя и студентов в учебной и внеучебной деятельности. В статье на материалах исследований генезиса философской мысли лапидарно представлены этапы формирования этнопсихологических особенностей народов вышеназванных государств, показано, как китайский культурный мир оказал огромное влияние на культуру соседних стран региона и как эти страны, наследуя тысячелетние традиции, чтут и сохраняют собственную самобытность. Внимание преподавателя обращено на то, что объединяющим началом для восточных и русского народов выступает любовь к родному языку, богатому культурному наследию и - шире - развивающийся диалог культур.
Ключевые слова: коммуникативное поведение, этногенез, этническое самосознание, национальный характер.
SCIENTIFIC IDEA ABOUT THE NATIONS PSYCHOLOGICAL TYPE AS AN ESSENTIAL COMPONENT OF THE PROFESSIONAL COMPETENCE OF A TEACHER OF RUSSIAN AS A FOREIGN LANGUAGE
T. V. Podkolzina
Abstract. The article describes the main features of the communicative behavior of certain linguo-cultural communities within the developed method of teaching the communicative behavior in the course of teaching Russian as s foreign language. The author demonstrates how knowledge of the cross functional components of the national character of some Asia-Pacific Region countriesv representatives (China, Korea, Vietnam) can contribute to social networking of a teacher and students in the learning and extra-curricular activities. The article, based on the study records of the philosophy genesis, concisely represents formation milestones of the ethno-psychological special features of the above mentioned nationalities, it is demonstrated how Chinese cultural outlook impacted drastically the cultural outlook of the neighboring states of the region and how these states, inheriting millennial traditions, hallow and preserve their own originality. The attention of a teacher is drawn to the fact that the consolidating threshold for eastern and Russian nations is care to the mother tongue, wealthy cultural background and, wider, progressing dialogue of cultures.
Keywords: communicative behavior, ethno-genesis, ethnic consciousness, national character.
Данная статья - попытка помочь преподавателю РКИ увидеть разнообразные подходы к социальному взаимодействию в процессе общения со студентами-иностранцами в учебной и внеучебной деятельности. Для этого автор ставит целью сделать краткий обзор некоторых исследований относи-
тельно формирования индивидуального этнического своеобразия народов стран Азиатско-Тихоокеанского региона (ни в коей мере не претендуя, в отсутствие глубоких знаний по этому вопросу, на анализ генезиса философской мысли) и, как преподаватель РКИ с многолетним стажем, поделиться своими размышле-
ниями, возникающими при общении со студентами из этих стран. Географически Азиатско-Тихоокеанский регион включает более 40 суверенных государств, однако в данном контексте мы ведем речь о локально ограниченном районе Восточной, Юго-Восточной, Северо-Восточной Азии (Китая, Кореи, Вьетнама) во многом с общими для населения этих стран системами мировоззрения, ценностей, представлений и стереотипов поведения. Преподаватели, обучающие русскому языку иностранных студентов, отмечают, что, несмотря на снижение интереса к изучению русского языка (по сравнению с 1990-ми гг. и началом 2000-х), число молодых людей, желающих изучать язык, остается стабильно большим, и это стабильное большинство - молодежь преимущественно из Китая, Южной Кореи, Вьетнама, Малайзии, Таиланда и других стран, имеющая традиционные системы ценностей, свое, присущее только представителям одной страны моральное сознание, этническое самосознание.
Мультикультурализм как явление в современной геополитике постепенно входит в наше сознание. Для населения стран с вековыми демократическими ценностями это понятие не ново, но и там приходится наблюдать за серьезными противоречиями между сторонниками и противниками близкого, непосредственного взаимодействия с «чужой» культурой. Гораздо острее воспринимается проблема в моноэтнических сообществах с многовековыми традициями философской мысли, определенной модели поведения, определенной соотносительности понятий «государство-культура» и социальной стратификации общества. Почти полная, в течение эпох, закрытость от остального мира моноэтнических государств во многом предопределила мировосприятие и особые пути формирования и развития этносов (еще в 1970-е гг. невозможно было увидеть европейские лица на улицах китайских, японских, корейских городов). За прошедшие несколько десятилетий картина несомненно изменилась, и вместе с тем не пришло еще время говорить здесь не столько о понимании, сколько, и это главное, о принятии другой (чужой!) культуры. Справедливости ради надо сказать, что в не менее, а, может быть, и в более сложном положении находятся русские и шире - россияне, для которых спор между «за-
падниками» и «славянофилами» продолжается уже несколько столетий: культура этноса опирается на базовые константы, которые появляются в глубокой древности и прослеживаются через взгляды как выдающихся, так и рядовых представителей данной культуры.
Актуальные и во многом болезненные для современного российского общества вопросы поиска национальной идеи, самоидентификации не свойственны азиатским странам. Насчитывающая несколько тысячелетий, эта цивилизация дает им основание не подвергать себя серьезным социальным катаклизмам и несколько снисходительно смотреть на окружающий мир. «Никакой борьбы "коммунизма" и "демократии", никакого противостояния "либералов" и "патриотов" - все эти возвышенные слова за Великой стеной не имеют смысла. Возвышение и распад государств подвержены, как и все в этом мире, не идеологическим, не политическим и не экономическим, а природно-ци-клическим, символическим даже влияниям. И лишь непонимание этих закономерностей вызывает у некитайцев появление разных "теорий", напичканных специально испорченными словами» [1, с. 28-29]. Под словами «великая стена» мы подразумеваем и не столько территорию, занимаемую КНР, сколько культурно-историческую сферу великой азиатской цивилизации - китайский «культурный мир» с его высокой материальной и духовной культурой.
Истоки мировоззрения китайцев уходят своими корнями в устройство общинно-родового строя, когда каждый член общины и вся община поступали в соответствии с законами мироздания: правила поведения диктовало Небо через правителя - Сына Неба (отсюда и название страны - Поднебесная). Традиционная культура «не знала автономии личности и идеи прав человека» [2, с. 53]. Гегель писал: «Дух, с одной стороны, отрывается здесь от природы, с другой - снова впадает в природ-ность, так как он достигает действительности еще не в себе самом, а только в сфере природы. В этом тождестве духа с природой настоящая свобода невозможна. Человек... не имеет еще в своей индивидуальности никакой ценности и никакого оправдания - ни у индусов, ни у китайцев» [3, с. 63]. Триединая (телесно-духовно-идеальная) мировоззренческая система,
мифологически восходящая к человеку как частице природы, сокровенно присутствует и в христианской культуре в догмате Троицы, передающем представление о Боге, сущность которого едина. Автору этих строк не раз приходилось наблюдать, как при посещении Третьяковской галереи вызывало интерес и трогало студентов изображение живоначальной Троицы Андреем Рублевым. Как пишет П. Волкова: «Число 3 - идеальное число неделимости, нечетности. На всех языках, во всех культурах было и остается числом Бога. Троица - символ веры в Христианстве...» [4, с. 95]. Вот почему Храм Неба в Пекине, построенный в XII в., имеет три темно-синие круглые крыши над круглым черным цилиндром. Согласно древней китайской архаической системе мироздания «ба-гуа», синий цвет - это и стихия Неба, и вода, оплодотворяющая землю; цветовое значение света - черный цвет, и небо как понятие света -черный круг, ибо черный есть максимальная концентрация света в природе. Невозможно понять, где стихия черного перетекает в стихию синего, Небо безгранично, не имеет характеристик времени, и если стихию синего соединить со стихией желтого, материей Земли, родится зеленый - восход, дающий энергию жизни всего сущего [4, с. 93]. Возникшая на рубеже III-II тысячелетия до н.э., эта великая культура донесла до настоящего времени в форме афоризмов мудрецов, народных пословиц представление огромного этноса о неразрывном единстве при-родно-родового организма, живого и саморегулирующегося: Большая река течет тихо, умный человек не повышает голос; Чрезмерная радость порождает печаль; В несчастье живет счастье, а в счастье таится несчастье [5] (ср. русские пословицы: Нет худа без добра; Не было бы счастья, да несчастье помогло и др.). Ученый-поэт Дун Юй написал в XII в.:
Вглядываясь в вещи, рождаемые
Небом и Землей,
Понимаешь, что единый дух проницает
все метаморфозы.
Современное культурное сознание Китая покоится на идеях единства противоположностей, деятельном начале начал - неба и земли,
едином духе закона природы как метаморфозы, то есть преобразовании, сочетании светлого и темного, тени внутри света, ухода в противоположность восхождению востока. В творениях философов, ученых, мудрецов, наставников жизни так или иначе представлена идея «взаимопорождения бытия и небытия», соединения противоположностей. А. И. Кобзев, исследуя генезис философии в Китае, приводит категорию «цзы» как антитезу, «образуемую при сопоставлении. значения „мудрец, философ" с его первым, основным значением - „зародыш, дитя, ребенок, сын"» [6, с. 200]. Ученый показывает, что в антитезе «цзы» запечатлен образ философа Лао-цзы - имя его представляет собой оксюморон «старый ребенок». В сознании философа-ребенка сходятся две пары противоположностей: мудрость и глупость, элитарность и народность - и философ одновременно оказывается носителем сердца глупца. Более того, само имя создателя конфуцианства Кун-цзы (Конфуция), подобно имени его главного философского оппонента Лао-цзы, таит в себе схожий оксюморон. Древнейшее... значение иероглифа кун - «большой», «великий», «огромный», «громадный». Соответственно бином Кун-цзы может иметь буквальный перевод Большое Дитя, Великий Отпрыск. [6, с. 201]. Явная приверженность родоначальников китайской философии - Конфуция и Лао-цзы к детскости нашла символическое для иконографии изображение их встречи: третьим ее участником традиционно является стоящий между ними ребенок [7, табл. 24], ибо «высшая культура (вэнь) в Поднебесной не может не происходить из детского сердца», которое тождественно «истинному сердцу» (чжэнь синь)1. Таким образом, описанный выше ритуальный архетип мыслится как философ -ребенок - и даже плод - семя (таково еще одно значение иероглифа цзы).
И еще об одной особенности мировосприятия носителей великой и загадочной культуры, истоки которой отделены от нас бездной времен, хотелось бы сказать. Китайцы - единственная нация, сохранившая иероглифическое письмо, и отнюдь не потому, что они не могли или не хотели иметь буквенный алфавит.
1 Избранные материалы по истории китайской философии. Раздел [эпох] Сун, Юань, Мин. Т. 2. Пекин, 1962. С. 580-581.
По мнению В. М. Солнцева, «иероглифическое письмо, отвечая структурным особенностям языка, было вполне пригодным средством для записи китайского языка. Развиваясь в рамках иероглифики, китайское письмо достигло весьма совершенной структуры и способно записывать любые слова и предложения устного языка» [8, с. 194]. Мифологическая, дописьмен-ная история оставила след, который невозможно разгадать уже 5 тысяч лет. Согласно преданиям, где- то на грани между династиями Шан и Западная Чжоу (XII в. до н.э.), что соответствует Троянской войне в Средиземноморской Европе [4, с. 88], были написаны первые иероглифы - еще не иероглифы в современном понимании, это были чередующиеся непрерывные и прерывистые линии. Мудрец Цан Цзе изобразил первые знаки письма, наблюдая «очертания гор и морей, следы драконов и змей, птиц и зверей; а также их тени». Таким образом, «письменность, в глазах китайцев, была отражением не предметов, но их теней и следов, в конечном счете, самого акта преображения бытия» [9, с. 380-389]. С момента своего возникновения иероглифы мыслились как телесные сущности (цзы), их главным назначением являлось порождение текстов. Иероглифы считались продуктом творчества философов (цзы), и оба понятия, этимологически омонимичные, «в своей семантике несут идею деторождения, воспитания, взращивания» [6, с. 219] (ср. рус. Устами младенца глаголет истина). Именно в иероглифике таится первопричина китайского мышления, отличающегося символической образностью. Данная особенность была отмечена Г. Лейбницем, который считал иероглифическое письмо более совершенным, чем буквенное. «В иероглифе читающий воспринимает не понятие, а некий синкретический образ, а иногда и его давний прообраз, посредством которого передается информация, значительно превосходящая то, что может выразить письменное слово» [цит. по: 10, с. 152]. Опыт общения со студентами подтверждает данное обстоятельство, когда студенты, уже овладевшие русским языком на элементарном уровне, переводят русские слова на китайский язык, и этот перевод вызывает недоумение и даже несогласие у других студентов, потому что требуется дополнительная семантизация соответ-
ствующими иероглифами (разумеется, проблема здесь гораздо шире и кроется в том числе и в трудностях языковой и межкультурной коммуникации, в частности в мифической языковой эквивалентности).
Китайский культурный мир, в самом широком понимании этого явления, оказал огромное влияние на культуру Японии, Кореи, Вьетнама, Сингапура и других стран региона. «По мнению творца сингапурского экономического «чуда» Ли Куана, в основе национального благополучия лежат конфуцианские принципы: «Мы на этом держимся, если мы позаимствуем западные материальные ценности, силы сцепления, которые поддерживают наше общество, рухнут» [цит. по: 10, с. 176]. Возникнув и развиваясь, страны-соседи были сопоставимы с территориями отдельных провинций китайской империи, все они - относительно небольшие государства с преобладанием одного постоянного этноса, не ставившие перед собой имперских задач. Совершенно очевидно, что сегодня это гармонично устроенные общества без довлеющего влияния «цивилизации Большой Реки», с осознанием «родины-земли», сходства же между ними касаются прежде всего культурной области. Влияние китайской цивилизации на соседние страны и народы всегда было весьма ощутимо, а для находившихся в непосредственной зоне этого воздействия Кореи, Вьетнама авторитет был очевидным, само собой разумеющимся, поэтому «китайская часть» культуры народов сохранилась, став «своей» и важной частью местных культур. В частности, сохранилась такая форма верований, как культ предков, в простой, неконфуцианской модификации [11, с. 451-454]. Например, в Корее каждая семья бережно, как святыню, ведет летопись семейного клана. Поэтому не составляет особого труда узнать, кто был вашим предком по отцовской или материнской линии 300, 500 или даже 900 лет назад.
Истоки корейской национальной культуры уходят к легендам, записанным в китайских источниках начала нашей эры, когда китайский вельможа Кым Дза, спасаясь от неминуемой гибели, покинул Китай, переплыл реку и обосновался на земле, которую назвал Чосон - «Страна утреннего спокойствия». Уже в первых веках нашей эры Корея познакомилась вплотную с
китайской цивилизацией, религией, философией, наукой, письменностью, и с этого момента на многие столетия определился тонус и направление развития корейской культуры -важнейшей составляющей этнического самосознания [12, с. 137]. В процессе формирования ментальности носителя корейской культуры исследователями выделяются такие значимые эпохи, как существование в начале нашей эры трех племенных протогосударств - Троецар-ствование - под конфуцианской идеологической доктриной, объединение Кореи в VII в. после междоусобных войн под знаком буддизма с одновременным формальным признанием себя вассалом Китая, образование на рубеже 1Х-Х вв. единого государства Корё (от него произошли названия-эквиваленты в европейских языках, в том числе и в русском) с одновременным восприятием китайской культуры и буддизма, что позволило Корее стать вторым по значению центром после Китая (сами китайцы к моменту образования единого государства считали культуру Кореи равной китайской) [13, с. 368]. Несмотря на то, что географическое положение, религия, исторические традиции Кореи во многом определили китайский по духу вектор формирования этнического самосознания, значение внешнего воздействия для собственной культуры Кореи не стоит переоценивать: своеобразие корейской культуры вместе с национальным языком составляет суть самостоятельного признака этого этноса. Несомненно, в планировании развитых корейских городов явственно просматривается китайский стиль, вместе с тем «утреннее спокойствие» как бы присутствует в архитектуре зданий, которые всегда строились с учетом местности, пейзажа. Сохранившиеся с IV в. буддийские статуи выглядят как чисто китайские, но их пластика округленная и мягкая, лица не столь угловатые, с ощущением внутренней сосредоточенности. Корейские произведения искусства и прошлого, и настоящего оставляют впечатление, что художники искренне и просто стремятся выразить то, что чувствуют. Определяя собственную культуру, корейцы называют ее «обществом чон» - понятие чон пришло из китайского и обозначает одну из основных черт корейского
2 Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972, с. 1.
национального характера: «сознание», «мораль». В корейской справочной литературе категория чон трактуется как движение души, как антипод рацио [12, с. 159]. Опытный преподаватель РКИ хорошо знает, какое значение в общении с корейскими студентами имеет такой факт, как ориентация на духовное, а не на рациональное. При всех трудностях языковой коммуникации здесь срабатывает то, что может быть определено заимствованным из китайского выражением исим - чжонсим «передача мысли, чувства на уровне сердца» - данная черта корейского национального характера нередко оказывается тем звеном, которое во многом помогает преподавателю донести до студентов идею произведения русской классической литературы, не говоря уже об особой роли контакта, устанавливающегося между преподавателем и студентом в различных видах деятельности. Наделяя русских душевностью чон, корейцы показывают близость этого свойства корейскому духу.
Корея и Вьетнам находятся в непосредственном соседстве с Китаем - это обстоятельство усилило восприятие и усвоение ими разных сторон китайской культуры. Специалисты отмечают высокую ценность для Вьетнама понятий, выражающих «гармонию», «равновесие» и «единство». Характерной чертой традиционной вьетнамской культуры является, как пишет А. В. Никитин, «практически полное отсутствие полемического диалога, спора.» [14, с. 245]. И далее: «.отрицательное отношение к спору как к соперничеству. досталось Вьетнаму от китайской культуры, в которой ситуация соперничества воспринимается как недостойная мудреца или благородного мужа: Благородный муж держит себя строго, но не устраивает споров с людьми2». В I в. Вьетнам был завоеван Китаем и присоединен к империи, в составе которой находился почти тысячу лет, до 939 г., в эту эпоху и произошло приобщение вьетов к древней и высокой китайской культуре. Этногенез нации складывался преимущественно в условиях этнокультурного выживания под воздействием мощного давления извне. Однако вьетнамцам удалось преодолеть ассимиляцию и сохранить этнические особенности. В докладе военачальни-
ка Ма Юаня, посланном им из завоеванных вьет-ских земель китайскому императору (40-е гг. н.э.), говорилось, что «установления вьетов отличаются от порядков Хань более чем по десяти позициям» [цит. по: 15, с. 154].
Вьетнам, отмечает Д. В. Деопик, всегда был классическим перекрестком во всех отношениях, начиная с эпохи контактов с древней китайской, индийской цивилизациями, от эпохи контактов с европейской цивилизацией в ее колониальном варианте, с поздней традиционной китайской цивилизацией - до эпохи контактов «социалистического мира» [11, с. 438], то есть страна никогда не была окраиной китайского цивилизационного круга. Выше мы уже упомянули об особенностях формирования мировоззрения китайцев в условиях жизни в общинах. Такой же, а возможно, и более мощной социально-экономической и духовной основой вьетнамского общества была вьетнамская сельская община. Согласно исследованию Г. Ф. Мураше-вой, община была независима, в ее основе лежало общинное право, признававшееся даже верховными правителями государства, что отражалось в пословице: Общинные обычаи выше законов короля. Община была религиозным микрокосмом, который объединял богатых и бедных, людей, стоящих во главе иерархической лестницы, и изгоев общества - всех, кто родился в этой общине и будет похоронен на ее землях. Община и сегодня является основной формой организации вьетнамских крестьян (они составляют около 85% населения страны). В свою очередь, основой общины была семья. «Вьетнам представлял собой пример азиатского общества, где институт семьи традиционно рассматривался как опора государства во всех его начинаниях и относился к числу высших национальных ценностей» [15, с. 157]. Священный символ семьи из глубины веков вошел в сознание вьетнамцев, которые в своей истории прошли через китайскую тысячелетнюю зависимость, средневековую эпоху смуты и раздробленности, столетнее колониальное господство Франции в XIX в., войну с США в XX столетии. Но даже во времена войны между Севером и Югом, когда члены одной семьи оказывались по разные стороны баррикад, не разрывались семейно-клановые связи, ни дальние, ни тем более близкие родственники не становились врагами, ибо неотъемлемой со-
ставляющей вьетнамского генотипа был и остается постулат: Семейная лояльность превыше всего. Примечательно, что вьетнамские студенты, как, впрочем, и корейские и китайские, всегда эмоционально и с пониманием воспринимают учебные тексты, повествующие о семейных традициях, о любви и привязанности к родному дому, сами с удовольствием рассказывают о своих семьях, причем в этих рассказах подчеркивается почтительность к старшему поколению. «Мы позаимствовали, - говорят вьетнамцы, -письмо, культуру, структуру государства, монархию. Китай был нашим господином, наставником, императором, который правил нами и от которого мы освободились. И в поиске гармонии с природой мы строим нашу страну».
Во Вьетнаме не найти следов грандиозных построек типа Великой Китайской стены, в столицах не строили величественных дворцов, храмов. В скромных архитектурных формах можно усмотреть результат постоянной борьбы с внешней агрессией, со стихией и бесспорно - поиск гармонии с природой. В центре каждого дома вьетнамской семьи находится алтарь предков, члены семьи не покидают это место даже после смерти, их чтят, их держат в курсе происходящего, с ними советуются. Культ предков - это опора, на которой держится этнос. Почитание предков во Вьетнаме переплелось с буддизмом, даосизмом, конфуцианством, сделав религиозную терпимость чертой национального характера, наряду с преемственностью поколений, широкими семейными связями, религиозным отношением к территории своего государства. Раньше, в условиях насильственно насаждаемого конфуцианства, пантеизм для людей был глотком свободы, именно в те времена в генотипе вьетнамца формировалось чувство национальной гордости при отсутствии национального высокомерия, чувство этнической особости и особой эстетики в восприятии мира: влиться в природу, не нарушая ее порядков. Атмосфера созерцательности, меланхоличности неизменно присутствует в городах с историческими местами, связанными с императорскими династийными традициями -о таких близких сердцу уголках во Вьетнаме говорят: «Здесь печаль улыбается, а радость проливает слезы». Создавая дворец в императорском городе Хюэ, один из самых почитаемых
императоров Ты Дык произнес: «Я нарекаю свою гробницу гробницей смирения». Для вьетнамской культуры гармония и отсутствие конфликта являются нормой на всех уровнях: природном, социальном и индивидуальном [цит. по: 14, с. 246]. Подтверждение этим мыслям находим в словах выдающегося историка, этнографа Л. Н. Гумилева: «Этносы всегда связаны с природным окружением благодаря активной хозяйственной деятельности. Последняя проявляется в двух направлениях: приспособление себя к ландшафту и ландшафта к себе» [цит. по: 16, с. 5].
Мировоззренческие универсалии (человек, общество, я, другие, сознание, добро, красота, вера, справедливость, право, свобода и др.) -это «строительный материал», «каркас», на котором стоит и развивается культура. Усиление процессов глобализации и ответные реакции -рост различных видов «фундаментализма» -способствуют признанию необходимости, с одной стороны, «самопознания», анализа «вопрошающей деятельности», с другой - благоприятному взаимодействию культур, их диалогу. Преемственность тысячелетних культурных традиций во многом продолжает определять этнопсихологические особенности народов, национальную самобытность их ментальности и самосознания.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Девятов, А. Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке [Текст] / А. Девятов. - М.: Алгоритм, 2002. - 288 с.
2. Степин, В. С. Философская антропология и философия мысли [Текст] / В. С. Степин. -М., 1992.
3. Гегель, Г. В. Энциклопедия философских наук. Философия духа [Текст] / Г. В. Гегель. - М., 1977.
4. Волкова, П. Мост через бездну [Текст] / П. Волкова. - М.: Зебра Е, 2013. - 256 с.
5. Китайские народные пословицы и поговорки [Текст]. - М., 1962.
6. Кобзев, А. И. Категория «философия» и генезис философии в Китае [Текст] / А. И. Кобзев // Универсалии восточных культур. - М.: Восточная литература, 2001. - С. 200-219.
7. Сычев, Л. П. Китайский костюм [Текст] / Л. П. Сычев, В. Л. Сычев. - М., 1975.
8. Солнцев, В. М. Очерки по современному китайскому языку (Введение в изучение китайского языка) [Текст] / В. М. Солнцев. - М.: 1957.
9. Малявин, В. В. Китайская цивилизация [Текст] / В. В. Малявин. - М., 2003.
10. Владимирова, Т. Е. Призванные в общение: Русский дискурс в межкультурной коммуникации [Текст] / Т. Е. Владимирова. - Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: ЛИБРОКОМ, 2010. - 304 с.
11. Деопик, Д. В. Вьетнам: История, традиции, современность [Текст] / Д. В. Деопик; Ин-т практического востоковедения. - М.: Восточная литература, 2002. - 551 с.
12. Борзова, Е. П. Культура и политические системы стран Востока [Текст]: учеб. пособие / Е. П. Борзова, И. И. Бурдукова. - СПб.: Изд-во СПбКО, 2008. - 380 с.
13. Воробьев, В. М. Корея до второй трети VII века: этнос, общество, культура и окружающий мир [Текст] / В. М. Воробьев. - СПб.: Петербургское востоковедение, 1977. - 432 с.
14. Никитин, А. В. Универсальные характеристики традиционной вьетнамской мысли [Текст] / А. В. Никитин // Универсалии восточных культур. - М.: Восточная литература, 2001. - С. 244-289.
15. Мурашева, Г. Ф. История и политика. К вопросу о политической культуре Вьетнама [Текст] / Г. Ф. Мурашева // Юго-Восточная Азия: идеология и политика. - М.: Ин-т Востоковедения РАН, 2001. С. 151-158.
16. Карасик, В. И. Иная ментальность [Текст] / В. И. Карасик [и др.]. - М.: Гнозис, 2005. - 352 с.
REFERENCES
1. Devyatov A. Krasnyy drakon. Kitay i Rossiya v XXI veke. Moscow: Algoritm, 2002. 288 p.
2. Stepin V. S. Filosofskaya antropologiya i filosofiya mysli. Moscow, 1992.
3. Hegel G. W. Entsiklopediya filosofskikh nauk. Filosofiya dukha. Moscow, 1977. (In Russian)
4. Volkova P. Most cherez bezdnu. Moscow: Zebra E, 2013.256 p.
5. Kitayskie narodnye poslovitsy i pogovorki. Moscow, 1962.
6. Kobzev A. I. Kategoriya "filosofiya" i genezis filosofii v Kitae. In: Universalii vostochnykh kultur. Moscow: Vostochnaya literatura, 2001. Pp.200-219.
7. Sychev L. P., Sychev V. L. Kitayskiy kostyum. Moscow, 1975.
8. Solntsev V. M. Ocherki po sovremennomu kitayskomu yazyku (Vvedenie v izuchenie kitay-skogo yazyka). Moscow: 1957.
9. Malyavin V. V. Kitayskaya tsivilizatsiya. Moscow, 2003.
10. Vladimirova T. E. Prizvannye v obshchenie: Russkiy diskurs v mezhkulturnoy kommunikat-sii. Moscow: LIBROKOM, 2010. 304 p.
11. Deopik D. V. Vyetnam: Istoriya, traditsii, sovre-mennost. M.: Vostochnaya literatura, 2002. 551 p.
12. Borzova E. P., Burdukova I. I. Kultura i politi-cheskie sistemy stran Vostoka: ucheb. posobie. St. Petersburg: Izd-vo SPbKO, 2008. 380 p.
13. Vorobyev V. M. Koreya do vtoroy treti VII veka: etnos, obshchestvo, kultura i okruzhayushchiy mir. St. Petersburg: Peterburgskoe vostokovede-nie, 1977. 432 p.
14. Nikitin A. V. Universalnye kharakteristiki trad-itsionnoy vyetnamskoy mysli. In: Universalii vostochnykh kultur. Moscow: Vostochnaya literatura, 2001. Pp.244-289.
15. Murasheva G. F. Istoriya i politika. K voprosu o politicheskoy kulture Vyetnama. In: Yugo-Vostochnaya Aziya: ideologiya i politika. Moscow: In-t Vostokovedeniya RAN, 2001. Pp. 151-158.
16. Karasik V. I. (et al.) Inaya mentalnost. Moscow: Gnozis, 2005. 352 p.
Подколзина Тамара Витальевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры довузовского преподавания русского языка как иностранного Московского педагогического государственного университета e-mail: podkolzina.tamara2014@yandex.ru
Podkolzina Tamara V., PhD in Philology, Associate professor, Pre-university teaching of Russian as a foreign language Department, Moscow Pedagogical State University e-mail: podkolzina.tamara2014@yandex.ru
