CC BY
104
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 17 (308). Право. Вып. 37. С. 41-47.
ПРОБЛЕМЫ УКРЕПЛЕНИЯ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА
Г. С. Барышников
НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ НАСИЛЬСТВЕННОГО ЗАХВАТА ВЛАСТИ КАК ОДНОЙ ИЗ ФОРМ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Рассмотрен социально-правовой подход к построению абстрактной теоретической модели насильственного захвата власти как одной из сложнейших форм террористической деятельности.
Ключевые слова: теоретическая модель, насильственный захват власти, форма террористической деятельности, уровни, структура, процесс развития.
Анализ имеющихся публикаций, посвященных исследованию террористической деятельности, позволяет отметить немногочисленные попытки построения отдельными авторами различных моделей терроризма в психологии, политологии, криминологии и др. Хотя, как известно, метод моделирования в научном познании считается не только одним их основных, но и самым сложным, он одновременно является и целью самой науки, как абсолютно верно утверждает видный российский ученый В. В. Ильин: «...с точки зрения всеобщих характеристик сознания, наука может быть определена как рационально-предметная деятельность сознания. Ее цель — построение мысленных моделей предметов и их оценка на основе внешнего опыта»1.
Остается без должного научного осмысления онтология2 развития террористической деятельности. Неисследованной (а значит, непознанной) является и социально-политическая сущность3 терроризма, феномен которого в настоящее время выступает как известная по И. Канту «вещь в себе»4.
Социально-правовой подход к научно-теоретическому моделированию указанной проблемы также не нашел своего должного применения, что, конечно же, не позволило исследовать до необходимой научной глубины не только феномен террористической деятельности в целом, как общее понятие, но и каждую ее конкретную форму воспроизводства в общественной жизни.
Не вызывает сомнения утверждение, что познание сущности явления (террористической деятельности), отдельных элементов его структуры в их взаимодействии вооружает исследователей инструментарием к построению теории (антитеррористической деятельности), теории террористической борьбы как противостоящих
друг другу, как системы конкретно-всеобщих знаний в террологии5, что позволит раскрыть законы, общие принципы организации и ведения ее во внутреннем единстве взаимодействия противостоящих террористических и антитеррори-стических структур государств.
Поэтому чрезвычайно остро (особенно для ан-титеррористических подразделений РФ) стоит вопрос о необходимости дальнейшей научной разработке идеальных научно-теоретических моделей террористической деятельности — процесса становления ее субъекта в качестве ядерной структуры каждой отдельной ее формы, проникновения в социальную структуру указанных форм, в сущность каждой конкретной формы.
Итак, для решения поставленной научной проблемы необходимо проникнуть в сущность насильственного захвата власти, осмыслить диалектико-материалистическую онтологию его развития в общественной жизни, а значит, построить идеальную абстрактную модель6 его воспроизводства, которая не только даст нам ключ к теоретической разработке системы содержания и структуры деятельности антитерро-ристических органов РФ по организации ее выявления, но и позволит поставить борьбу с терроризмом в современных условиях на прочный научный фундамент.
При разработке научно-теоретической модели насильственного захвата власти необходимо учитывать диспозицию ст. 278 Уголовного кодекса (УК) РФ, которая определяет его как «действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции Российской Федерации, а равно направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации». Необходимо также
исходить из общей системы развития террористической деятельности, которая представляет собой объективную диалектику процесса становления индивида как ее субъекта.
Кроме того, необходимо понимание террористической деятельности как части подрывной политической деятельности (террористической борьбы) государств либо негосударственных террористических объединений, реализующих свои политические цели с использованием основных экзистенциалов7 человеческого бытия и ее субъекта — физических лиц, осуществляющих акт терроризма непосредственно.
Насильственный захват или удержание власти как форма террористической деятельности представляет собой, по сути, войну, акт военных действий, направленных на подрыв государственных институтов власти, свержение конституционного строя с последующей аннексией либо установлением политического режима, выгодного террористам в зависимости от их политических целей. Это самая опасная и крайняя (однако и самая эффективная) форма террористической деятельности с технологиями, доведенными до совершенства, активно применяемыми известными государствами на Ближнем Востоке и в Северо-Восточной Африке.
Известно, что террористами не рождаются. Ими становятся отдельные граждане (в том числе лица без гражданства, иностранцы) в определенных условиях в силу объективных и субъективных причин. Причем этот процесс разворачивается в пространстве и во времени, несет в себе взаимосвязанность и противоречивость многочисленных связей со средой, в которой он протекает. Опыт антитеррористической деятельности как российских, так и иностранных антитеррористических подразделений показывает, что специфика террористической деятельности заключается в том, что акты терроризма не могут быть совершены спонтанно, случайно, они всегда планируемы.
Осуществление любой из форм террористической деятельности, с точки зрения права, предусматривает наличие прямого умысла и политических целей, предопределяет в качестве необходимого элемента продолжительную психологическую подготовку его полного состава8. Это обстоятельство еще раз подтверждает наличие внутренней логики в действиях субъекта террористической деятельности, прохождение им совершенно конкретных этапов, уровней в процессе своего развития — вплоть до завершения этого процесса.
Анализ результатов работы антитеррористических подразделений показывает, что непосредственная борьба с террористической деятельностью приобретает качественную определенность и начинается на стадии изучения конкретных индивидов, что предопределяет возможность выхода на реального противника.
Перед работниками антитеррористических подразделений встает задача познания сущности террористической деятельности ее субъекта. Чтобы качественно ее решить, они должны четко представлять себе модели возможной террористической деятельности конкретных индивидов в конкретных условиях конкретной обстановки, установить, не совпадают ли их действия с этими мысленными моделями (образами).
Как правило, при построении таких моделей сотрудники антитеррористических подразделений ориентируются на понятия преступления и его состава9, диспозиции статей УК РФ и предмет доказывания, определенный в статьях Уголовно-процессуального кодекса РФ. Последние рассматриваются как правовые модели10, так как указывают на те действия, которые совершает субъект, реализующий свой террористический замысел. Это, в свою очередь, дает представление об обстоятельствах, которые должны быть установлены в процессе работы. Такие правовые модели, на наш взгляд, не являются исчерпывающими, так как не учитывают многих факторов, относящихся к специфике установления возможной причастности индивида к такому сложному социально-правовому понятию, как террористическая деятельность.
Необходимо, чтобы предлагаемая модель вооружила сотрудников антитеррористических подразделений реальными знаниями для анализа и оценки поступающей информации, установления на ее основе фактов, имеющих значение для принятия обоснованных решений, выявления связей между фактическими данными, на первый взгляд, имеющими разный характер.
Предлагаемая теоретическая разработка предопределяет также и возможность разработки моделей действий индивида каждой конкретной формы террористической деятельности, а также в каждом конкретном случае, что имеет исключительно важное значение для практиков, так как способствует четкой организации и своевременности выявления реальных террористических проявлений.
В имеющейся литературе действия индивидов, осуществляющих преступления террористического характера, рассматриваются с различных точек зрения. Теоретически раскрываются политологические, юридические, психологические, социальные и другие аспекты этих процессов, что позволяет глубже понять содержание указанных действий субъектов, их возможные причины и мотивацию, версионно прогнозировать их поведение и поступки.
Научными исследователями терроризма накоплен достаточный эмпирический и теоретический материал, обусловливающий возможность более углубленной разработки проблем борьбы с террористической деятельностью. Современный уровень теоретических обобщений в этом плане позволяет, по нашему мнению, произвести их диалектическую обработку и на этой базе раскрыть объективную диалектику субъектов террористической деятельности. Это означает, по сути, возможность построения теоретической модели развития террористической деятельности индивида как ее субъекта и на ее основе построить теоретические модели всех форм террористической деятельности11.
Положение о том, что предмет научного исследования может быть теоретически объяснен только на основе раскрытия его объективной диалектики или, иначе говоря, уяснения его онто-логии12, является одним из важнейших положений диалектического материализма.
В этом плане не может быть исключением и проблема становления индивида как субъекта террористической деятельности. С одной стороны, этот процесс всегда конкретен, так как происходит в различных, но всегда реальных условиях окружающей среды, определен во времени и способе действия индивида, используемых им средствах и оставляемых следах. С другой стороны, он имеет общие, диалектически связанные между собой элементы. Так, возможность участия в террористической деятельности предполагает наличие у лица предварительно и определенным образом сформированных социальнодеструктивной мотивации и ориентации, противоречий между личностными и общественными потребностями, которые могут найти в последующем разрешение в реализации террористических намерений.
Однако террористическая деятельность, как и всякая другая, имеет определенные узловые элементы, в рамках которых деятельность субъ-
екта отличается от предыдущей и последующей непосредственными задачами, характером и способами физических и психологических действий, предметом их направленности, формой их проявления вовне, степенью обусловленности влияния окружающей среды и др. Причем при осуществлении субъектом конкретной формы террористической деятельности неизбежно будут проявляться их постоянство и повторяемость.
Объективная диалектика террористической деятельности имеет собственную структуру, совершенно определенные этапы, которые проходит индивид в своем развитии, являющимися элементами общей теоретической модели террористической деятельности. Как известно, первый этап связан с возникновением и формированием социально-деструктивной мотивации и ориентации, второй — с формированием террористических намерений, третий — с созданием условий для их реализации, четвертый — с непосредственным осуществлением их в рамках конкретной формы, пятый — с выдвижением политических требований, и последний — с деятельностью по возможному сокрытию и воспрепятствованию антитеррористическим подразделениям в раскрытии личности субъекта — с созданием алиби.
Указанные узловые элементы позволяют рассматривать развитие террористической деятельности поэтапно, ибо выражают ее онтологию как социального явления. Причем существуют эти этапы объективно, независимо от нашего знания.
Теорией уголовного права РФ рассматриваются, как известно, такие этапы развития преступления, как приготовление, покушение и оконченное преступление. При этом законодатель вводит и такое понятие, как обнаружение умысла. Сам факт обнаружения умысла не рассматривается в качестве стадии преступления, так как отсутствуют практические действия по созданию условий для совершения преступления или сами действия, направленные на его осуществление.
Речь идет о юридической квалификации конкретных действий лица, об определении степени его вины и меры наказания. То есть развитие действий индивида рассматривается с точки зрения только юридического аспекта. Безусловно, он важен и нужен, более того, он широко используется в раскрытии вопросов выявления. Однако юридическая характеристика преступления не может дать законченного теоретического
представления о содержании всего диалектического процесса становления индивида как субъекта террористической деятельности.
Теория стадий развития преступления, по нашей оценке, не может удовлетворять оперативных и следственных работников российских ан-титеррористических структур по ряду следующих совершенно конкретных причин.
1. Теория стадий развития преступления в большей степени предназначена для точной юридической квалификации преступных деяний, нежели для социально-политической оценки действий субъекта террористической деятельности.
2. Обнаружение умысла, по теории, не является стадией преступления, и это положение не подлежит сомнению, однако служит предпосылкой к принятию в отношении субъекта террористической деятельности предупредительно-профилактических мер, способных предотвратить дальнейшее развитие террористической деятельности.
3. Характеристика элементов теории террористической деятельности показывает, что по содержанию и определению содержания в понятиях она не совпадает и не может совпадать со стадиями развития преступления, так как каждый конкретный случай проявления конкретной формы террористической деятельности вовне значительно шире в объеме своего содержания и предполагает его исследование не только с одной (правовой) точки зрения, но и с учетом точки зрения всего спектра отраслей наук, изучающих терроризм.
Раскрытие элементов модели предполагает точный учет действий индивида в процессе его становления на путь террористической деятельности. В этой связи они более гибки, подвижны, конкретны. Владение ими создает возможность для оперативных и следственных работников ан-титеррористических подразделений точно прогнозировать, что именно может делать индивид в процессе своего формирования как субъекта террористической деятельности, на что именно могут быть направлены его действия, как будут проявляться вовне его практические шаги, какой путь в своем развитии им уже пройден и какой еще предстоит пройти.
Итак, раскрывая процесс развития субъекта насильственного захвата власти, первоначально, видимо, необходимо уяснить те духовномыслительные, материальные стороны в его по-
ведении, те моменты действительности, которые нам позволяют считать его таковым.
Личность13, проходя определенный путь жизненного развития, безусловно, не сразу приобретает те качества, которые совпадают с определением, данным нами субъекту террористической деятельности. Формирование личности происходит в обществе в процессе деятельности и общения, с учетом различных объективных и субъективных факторов. Однако необходимо отметить, что процесс «превращения» его в террориста не носит одномоментного характера, а развивается в определенном пространстве (месте) и в определенном времени. Кроме того, совершенно очевидно, что указанный процесс оставляет так называемые следы в ходе прохождения субъектом таких «уровней» своего террористического развития, которые имеют между собой совершенно определенную логико-диалектическую связь.
Так, низший уровень развития субъекта характеризуется формированием у него деструктивных качеств, антиобщественной ориентации, его неудовлетворенными потребностями, обусловленными противоречиями социальной действительности, которые в целом выступают мотивацией к изменению жизненных условий, в том числе в осознании реализации намерений террористического характера, конкретно — в насильственном захвате власти.
Говоря о причинах, способствующих указанному процессу, можно отметить общую маргинализацию населения, отсутствие социальной, правовой защищенности населения, глобализацию, обострение классовой борьбы и др. Однако цивилизационные и социальные изменения в социокультурном пространстве определяют и деструктивные тенденции общественной жизни: падение жизненного уровня подавляющей части населения, обострение классовой борьбы, национализм, проблемы религиозного характера, обострение международных конфликтов и др.
Видный российский терролог профессор Ю. И. Авдеев указывает: «Как социально-политическое явление терроризм обусловлен процессами, происходящими в обществе, и в первую очередь противоречиями в различных его областях (в области экономических, социальных, политических, межнациональных, межконфес-сиональных и других отношений). На возникновении и развитии терроризма сказываются как долговременные общественные отношения, так
и быстро преходящие явления общественной жизни». То есть на настоящем уровне своего развития в процессе рефлексии, своей духовномыслительной деятельности личность начинает осознавать потребность к изменению условий своего существования с использованием актов терроризма, что выражается в «формировании намерений насильственного захвата или удержания власти».
Следующий уровень развития субъекта логически предполагает «изучение условий осуществления насильственного захвата или удержания власти». Потребности осуществления террористической деятельности определяют для субъекта ее конкретную форму, в зависимости от выбора данный уровень является определяющим для всех последующих действий субъекта, закономерно связанных с другими действиями, с практическим осуществлением акта терроризма. Данный уровень является базовым, на нем в логической зависимости обобщаются, выделяются и определяются субъектом совершенно конкретные действия, которые, по его мнению, будут способствовать достижению поставленной террористической цели.
Как представляется, последующее развитие субъекта террористической деятельности будут определять диалектика цели, средства и результат. Вполне очевидно, что субъектом будет отрабатываться план осуществления насильственного захвата или удержания власти, проводиться практическая подготовка к его осуществлению, осуществление террористической задачи непосредственно, а также будут выдвигаться требования политического характера. Кроме того, вполне очевидно, что начиная со второго уровня своего развития субъект будет предпринимать необходимые меры для конспирации с целью сохранения своих действий в тайне от окружающих, и при отсутствии «положительного результата» такая деятельность будет отличаться цикличностью.
Итак, процесс развития субъекта террористической деятельности предполагает многоступенчатую систему, состоящую из следующих уровней:
1) формирование намерений насильственного захвата или удержания власти;
2) изучение условий осуществления насильственного захвата или удержания власти;
3) отработка плана осуществления насильственного захвата или удержания власти;
4) практическая подготовка к осуществлению насильственного захвата или удержания власти;
5) осуществление насильственного захвата или удержания власти непосредственно;
6) выдвижение требований (политического характера);
7) соблюдение мер конспирации.
С точки зрения диалектико-материалистической онтологии, процесс развития субъекта террористической деятельности, как абстрактное понимание ее сущности, воспроизводится объективно и не зависит от наших теоретических знаний о нем. Его теоретическая презентация всегда идеальна и представляет логику14 классического развития субъекта в объективной действительности.
Вполне естественно, что на практике последовательность действий субъекта может не совпадать с идеалом, а некоторые уровни (в силу каких-либо причин объективного или субъективного характера) могут отсутствовать вовсе. Например, при осуществленном захвате власти попросту некому будет предъявлять политические требования (политическое руководство государства физически отстранено (устранено) от власти). Либо при исполнении обязанностей по занимаемой должности субъект уже владеет орудиями акта терроризма и осведомлен в отношении его непосредственного объекта. Тем не менее, все указанные уровни им с необходимостью пройдены или отсутствуют, исходя из объективной логики данного процесса, однако для теоретического осмысления его общей сущности это значения не имеет.
Как для теории, так и для практики большой интерес представляет вопрос о разграничении указанных уровней. Существуют ли резкие границы между ними, и означает ли их выделение, что, не пройдя развития в рамках одного из них, деятельность субъекта не может осуществляться в границах другого? Отвечая на поставленный вопрос, следует заметить, что раскрытие уровней становления индивида как субъекта насильственного захвата власти предполагает исследование процесса его развития. А этот процесс в объективной диалектике не может иметь четких, ярко выраженных граней. Абсолютно резкие разграничительные линии несовместимы с теорией развития.
Уровни в нашем случае выражают абстракцию конкретного, чувственно воспринимаемого, протекающего в сотнях и тысячах фрагментов объективной реальности. Они означают перерыв определенного и непрерывного процесса
развития для лучшего понимания и теоретического объяснения его сущности.
Практика антитеррористической деятельности свидетельствует, что как психическая, так и физическая деятельность индивида в рамках подготовки и осуществления им террористической деятельности любой формы находится в постоянном движении, в развитии, претерпевает изменения, которые, как и все любые изменения в общественной жизни, могут происходить в направлениях прогресса и регресса. Так, индивид, вынашивающий террористические намерения по насильственному захвату власти, еще до принятия окончательного решения может изучить условия его осуществления. При этом достижение любых «положительных» результатов укрепляет его уверенность в успехе, а отсутствие таковых, наоборот, приводит к сомнениям и возможному добровольному отказу от задуманного.
Практика развития террористической деятельности в современных условиях показывает, что акты терроризма, тем более такие сложные, как насильственный захват или удержание власти, довольно редко совершаются террористами-оди-ночками. Как правило, их осуществляют террористические группы (специальные службы государств, наемники, представители радикальных религиозных организаций), членам которых не представляется возможным пройти все уровни указанного процесса, так как наличествует строгое определение ролей каждого участника. Однако в совокупности членами этих групп все рассмотренные нами уровни все равно с неизбежностью будут пройдены, и указанное обстоятельство не является проблемой нашего социально-правового подхода, скорее это проблема ее эмпирического базиса.
Также при построении теоретической модели насильственного захвата власти необходимо иметь в виду, что она может включать и другие элементы структуры — иные, более простые ее формы: например, захват заложников, убийство общественного или государственного деятеля, террористический акт и др. Следовательно, каждый уровень данной модели может включать совершенно конкретные уровни теоретических моделей других, менее сложных форм, которые на практике могут осуществляться субъектом терроризма и одновременно.
Представленная модель, несомненно, позволяет с научных позиций подойти к содержанию деятельности антитеррористических органов, пра-
вильно оценивать и анализировать поступающую первичную информацию, принимать грамотные решения при выявлении террористической деятельности, устанавливать террологические связи между различными противоречивыми, на первый взгляд, фактическими материалами.
Научно-теоретическое познание процесса развития личности как субъекта террористической деятельности предполагает организацию структуры антитеррористической деятельности с учетом ее нахождения на том или ином уровне своего развития. Указанное знание предопределяет точный прогноз дальнейших действий субъекта, а также его действия в рамках тех уровней развития, которые им уже были пройдены, что, конечно же, обеспечит принятие действенных оперативно-розыскных мер по его выявлению (предупреждению и пресечению его действий).
Кроме того, она является тем научно-теоретическим основанием, следствием которого становится построение научно-теоретических моделей выявления каждой конкретной формы террористической деятельности. То есть разработка таких идеальных моделей имеет исключительно важное значение для практики, определения содержания и организации действенной структуры деятельности антитеррористических органов России по своевременному выявлению реальных угроз террористического характера, заключенных в любую, однако совершенно конкретную форму террористической деятельности.
Итак, в чем же заключается значение для теории и практики раскрытие объективной диалектики процесса становления индивида как субъекта насильственного захвата или удержания власти?
1. Оно помогает создать научную, более прочную основу для понимания антитеррористи-ческими подразделениями действий индивида на различных уровнях его развития, что обусловливает их выход на конкретного противника.
2. Исследование процесса развития насильственного захвата власти позволяет разрабатывать более эффективные специальные системы борьбы антитеррористических подразделений с проявлениями террористического характера.
3. Знание уровней развития субъекта террористической деятельности создает базу не только для разработки новой теории антитеррористиче-ского законодательства, но и для доработки имеющейся «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» (май 2009 г.),
принятия общегосударственных мер, направленных на борьбу с терроризмом в целом.
4. Оно позволяет органам власти (правительственным структурам) принимать адекватные упреждающие организационно-управленческие и организационно-технологические меры при решении практических вопросов антитер-рористического характера и осуществлять их всестороннее обеспечение.
5. Раскрытие научно-теоретической модели дает ключ к пониманию того, на каком из уровней практическая террористическая деятельность еще невозможна и могут быть применены меры профилактического характера, а на каких уровнях ее осуществление будет требовать применения жестких антитеррористических санкций.
Изложенное, по нашему мнению, позволяет сделать вывод о том, что раскрытие данной научно-теоретической модели насильственного захвата власти выражает закон его развития и имеет важное значение не только для теории, но и для практической организации борьбы с ним силами антитеррористических органов РФ.
Примечания
1 Ильин, В. В. Философия : курс лекций / В. В. Ильин, С. А. Лебедев. М. : ЭКСМО, 2011. С. 187.
2 «В философской теории, как и в теории вообще, где принято свободное, но не произвольное чередование категорий, “бытие” совпадает с введенным в 1613 г. Р. Гоклениусом понятием “онтология”, скрывающим фундаментальную доктрину универсальных основ, структуры, принципов, организации, динамики сущего»: Ильин, В. В. Указ. соч. С. 68.
3 «.. .Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня.» (Маркс, К. Капитал. Критика политической экономии / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения : в 30 т. 2-е изд. М. : Госполит-издат, 1954. Т. 25, ч. 2. С. 384).
4 «...Если уничтожить наши субъективные свойства, то окажется, что представляемый объект с качествами, приписываемыми ему в чувственном наглядном представлении, нигде не встречается, да и не может быть нигде найден, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления» (Кант, И. Критика чистого разума. М. : Наука, 1998. С. 62).
5 См.: Кафтан, В. В. Институционализация терро-логии в России как философско-эпистемологическая проблема : автореф. дис. ... д-ра филос. наук. М. : Воен. ун-т М-ва обороны РФ, 2009.
6 «Раскрытие сущности — основная задача научно-теоретического мышления. Теоретическое познание предполагает принятие ряда таких допущений и предположений (обычно называемых идеализациями), которые не соответствуют, а иной раз прямо противоречат тому, что может быть непосредствен-
но наблюдаемо. Конструирование идеализированных предметов является способом формулирования идеализирующих предположений, то есть методом выявления в чистом виде сущностных зависимостей, изучаемых в теоретических законах» (Федосеев, П. Н. Материалистическая диалектика: крат. очерк истории / П. Н. Федосеев, И. Т. Фролов, В. А. Лекторский. М. : Изд-во полит. лит., 1985. С. 232-233).
7 Например: «бытие-в-мире», «бытие-к-смерти», «страх». Хайдеггер, М. Бытие и время [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://clarino2.narod.ru/phy72.htm
8 «Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления» (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. А. Чекалин. Ульяновск : Юрайтиздат, 2002. Ч. 2. Ст. 25).
9 «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. редактор А. А. Чекалин. Ульяновск : Юрайтиздат, 2002. Ч. 1. Ст. 14).
10 См.: Клочков, В. В. Преступление как объект криминалистического познания / В. В. Клочков, В. А. Образцов // Вопр. борьбы с преступностью. 1985. № 42.
11 В. П. Бранский отмечает: «Что значит иметь полное знание (как представление, так и понятие) об объекте? Обобщение истории конкретных наук показывает, что это значит построить теорию соответствующего объекта» (Бранский, В. П. Принцип отражения. Единство диалектики, логики и теории познания // Материалистическая диалектика : в 5 т. М. : Мысль, 1981. Т. 1. С. 53).
12 В. П. Бранский, В. В. Ильин, Л. С. Кармин пишут: «Предметом диалектики является не просто объект с многочисленными и притом противоположными атрибутами, а развивающийся объект. Общую теорию развития такого объекта мы называем теорией объективной диалектики или (что то же самое) диалектико-материалистической онтологией» (Принцип развития. Онтологический аспект диалектики // Материалистическая диалектика : в 5 т. М. : Мысль, 1981. Т. 1. С. 49).
13 Например: «Личность есть относительно поздний продукт общественно-исторического и онтогенетического развития человека» (Леонтьев, А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М. : Смысл : Академия, 2004. С. 134-135); «Личность есть индивидуальное средоточие и выражение общественных отношений и функций людей, субъект познания и преобразования мира, прав и обязанностей, этических, эстетических и всех иных социальных норм, в том числе и юридических» (Спиркин, А. Г. Философия. М. : Гардарики, 2009. С. 328).
14 «Если вообще логику признают наукой о мышлении, то под этим понимают, что это мышление составляет голую форму некоторого познания.» (Гегель, Г Наука логики. Спб., 1997. С. 2).
