Научная революция в медицине второй половины XX-начала XXI века: возникновение новых представлений об эпидемическом процессе

Степин В.С.; Затравкин Сергей Наркизович

Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6)

РР! http://dx.doi.org/10.Ш6/0869-866Х-2016-24-6-371-375_371

История медицины

Степин В.С.1, Затравкин С.Н.2

НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В МЕДИЦИНЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX — НАЧАЛА XXI ВЕКА: ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ЭПИДЕМИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ

1Институт философии РАН, Москва; Национальный НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко, 105064, Москва

В статье представлены результаты анализа трудов крупнейших российских эпидемиологов конца XX—начала XXI веков. Анализ проводился на основании концепции структуры и динамики научного познания, разработанной одним из авторов настоящей статьи. Выполненный анализ позволяет утверждать, что на рубеже XX—XXI веков произошел переворот в представлениях о причинах и сущности эпидемического процесса, который стал рассматриваться как саморегулирующаяся и саморазвивающаяся система. Возникновение и признание таких взглядов на эпидемический процесс служит одним из доказательств осуществляющейся в медицине научной революции и утверждения в медицине постнеклассического типа научной рациональности. Ключевые слова: научная революция; постнеклассическая рациональность; самоорганизация; саморазвивающиеся системы; эпидемиология; эпидемический процесс. Для цитирования: Степин В.С., Затравкин С.Н. Научная революция в медицине второй половины XX—начала XXI века: возникновение новых представлений об эпидемическом процессе. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6): 371—375. DOI 10.18821/0869-866X-2016-24-6-371-375

Для корреспонденции: Затравкин Сергей Наркизович, д-р мед. наук, профессор, зав. отделом истории медицины Национального НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко, zatravkine@mail.ru

Stepin VS.1, Zatravkin S.N.2 THE SCIENTIFIC REVOLUTION IN MEDICINE OF SECOND HALF OF XX CENTURY — BEGINNING OF XXI CENTURY: GENESIS OF THE NEW CONCEPTIONS ABOUT EPIDEMIC PROCESS

'The institute of philosophy of the Russian academy of sciences? Moscow, Russia;$

2The N.A. Semashko national research institute of public health, 105064 Moscow, Russia The article presents the results of analysis of works of supreme Russian epidemiologists of end of XX- early XXI centuries. The analysis was implemented on the basis of concept of structure and dynamics of scientific cognition developed by one of the authors of present article. The implemented analysis permits to affirm that at the turn of the XX-XXI centuries an overturning occurred related to concepts of causes and essence of epidemic process. The mentioned process began to be considered as a self-regulating and self-developing system. The occurrence of and acknowledgment of such views on epidemic process serves as one of evidences of accomplishing scientific revolution in medicine and gaining in medicine a foothold ofpost-neoclassic type of scientific rationality.

Keywords: scientific revolution; post-neoclasic rationality; self-organization; self-developing system;

epidemiology; epidemic process For citation: Stepin V.S., Zatravkin S.N. The scientific revolution in medicine of second half of XX century - beginning of XXI century: genesis of the new conceptions about epidemic process. Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2016; 24 (6): 371—375. (In Russ.) DOI: 10.1016/0869-866X-2016-24-6-371-375

For correspondence: Zatravkin S.N., doctor of medical sciences, professor, head of the department of history of medicine. e-mail: zatravkine@mail.ru

Conflict of interests. The authors declare absence of conflict of interests. Financing. The study had no sponsor support.

Received 29.03.2016 Accepted 31.03.2016

Во второй половине XX—начале XXI века в медицине разворачиваются преобразования, характер и масштаб которых полностью соответствует научной революции. Осуществляется постепенный пересмотр представлений обо всех предметных областях медицины, важнейшей характерной чертой которого является переход от видения объектов исследования как саморегулирующихся систем к представлениям о них, как о неравновесных исторически развивающихся системах. О возникновении и утверждении в медицине представлений об организме человека и болезнях, как о самоорганизующихся и саморазвива-

ющихся системах, мы уже сообщали в одной из наших публикаций [1]. Настоящая статья призвана показать, что аналогичные преобразования произошли и продолжают осуществляться и в эпидемиологии в отношении взглядов на сущность эпидемий.

Вплоть до начала 1980-х годов в эпидемиологии инфекционных заболеваний господствовали механистические представления об эпидемическом процессе, как о линейной цепи жестко детерминированных, связанных между собой и вытекающих одно из другого специфических инфекционных состояний (больные, носители) или эпидемических очагов.

The problems of social hygiene, public health and history of medicine. 2016; 24 (6)

372_DOI http://dx.doi.org/10.1016/0869-866X-2016-24-6-371-375

History of medicine

В основе этих представлений лежала разработанная еще в 1920-е годы известным английским эпидемиологом К.О. Сталлибрассом так называемая теория трех факторов. Согласно этой теории для возникновения эпидемического процесса необходимо наличие трех основных факторов:

♦ резервуара специфических патогенных микроорганизмов, обладающих достаточной заразительностью и вирулентностью («семя»);

♦ соответственных средств распространения этих микроорганизмов в достаточном количестве («сеятель»);

♦ фактора чувствительного индивидуума («почва»). «Когда все эти три первичных фактора имеются

налицо и действуют вместе, возникает инфекционное заболевание, — указывал К.О. Сталлибрасс. — Каждый раз, когда цепь этих факторов замыкается, возникают новые заболевания, и в результате следует вспышка эпидемического или пандемического характера» [2, с. 23].

Как К.О. Сталлибрасс, так и многие последующие поколения эпидемиологов рассматривали вирулентность патогенных микроорганизмов в качестве постоянной величины, а динамику развития соответствующих эпидемических процессов связывали главным образом с влиянием средств распространения возбудителей и восприимчивостью населения. Например, в СССР в 1940—1970-е годы главенствующей теорией, раскрывающей механизмы формирования инфекционной заболеваемости, была теория механизма передачи Л.В. Громашевского. Под механизмом передачи Л.В. Громашевский понимал процесс смены паразитом своего хозяина — перемещение возбудителя от одного организма к другому, обеспечивающее ему возможность длительного сохранения как биологического вида. Считалось, что этот процесс включает три фазы: выделение возбудителя из пораженного организма, пребывание его во внешней среде и внедрение в новый (заражающийся) организм. Исходя из этих теоретических положений, Л.В. Громашевский выделил четыре механизма передачи: аэрозольный, фекально-оральный, трансмиссивный и контактный.

Выстроенная на основании этих представлений система противоэпидемических мер (борьба с переносчиками, иммунизация населения, дезинфекция и др.) позволила добиться значительных успехов в борьбе с инфекционной заболеваемостью населения вообще и эпидемиями в частности. Однако параллельно с улучшением эпидемической обстановки и переходом к изучению эпидемических процессов в условиях низкой заболеваемости все очевиднее становилась недостаточность существовавшей теоретической базы эпидемиологии, ее неспособность объяснять новые научные факты. В частности, в рамках господствовавших теоретических представлений не удавалось найти удовлетворительные ответы на вопросы об источниках инфекции при отдельно возникающих заболеваниях, причинах развития эпидемий на фоне полного эпидемиологического благополучия без заноса возбудителя извне и т. п.

Кроме того, в ходе развернувшихся в 1950—60-е годы молекулярно-генетических исследований, направленных на изучение молекулярных основ наследственности и изменчивости патогенных микроорганизмов, стали лавинообразно нарастать данные, полностью противоречившие традиционным представлениям о постоянстве и неизменяемости биологических характеристик микроорганизмов. «Гетерогенность популяций возбудителей инфекционных болезней в течение длительного времени не получала отражения в теоретических обобщениях эпидемиологии, — отмечал, в частности, известный российский эпидемиолог В.Д. Беляков. — Частично это было связано с тем, что при большом числе особей в популяции... их распределение по анализируемому признаку напоминает кривую нормального распределения. Изоляты, с которыми, как правило, имеет дело практическая эпидемиология, представляют собой выборку преимущественно из срединной части кривой нормального распределения особей в микропопуляции. Это и создавало впечатление однородности выделяемых от больных возбудителей» [3, с. 22].

Неразрешенные вопросы в сочетании со стремительным накоплением нового фактического материала, не укладывавшегося в прежнюю систему представлений, потребовали разработки новой теории эпидемического процесса. Основная заслуга в решении этой задачи принадлежала упомянутому выше В.Д. Белякову, который в 1980-е годы предпринял первую попытку использовать для изучения эпидемического процесса ключевые положения эволюционной биологии, общей теории систем и синергетики. «В последние десятилетия назрела необходимость в поиске законов, которые в системной форме концентрированно отражали бы общие направления эволюционного процесса, — отмечал автор. — Важным этапом в развитии научной мысли явились выдвижение и разработка принципов синергетики, изучающей конкретные механизмы самоорганизации. В синергетике положения об открытости, асимметричности, неравновесности систем и возможности сопряжения процессов сочетаются с оптимальным динамическим описанием с использованием вариационных принципов нелинейных уравнений и теории бифуркаций. Тем самым в теории синергетики динамический подход распространяется на системо-организованную материю, обладающую выраженными потенциями к саморазвитию» [3, с. 52—53].

Итогом осуществленной В.Д. Беляковым «пара-дигмальной прививки» стало возникновение и утверждение представлений, согласно которым эпидемический процесс представляет собой не линейную цепь последовательных событий, а является результатом самоорганизации, саморазвития и саморегуляции многоуровневой паразитарной системы1.

'Паразитарная система — взаимодействующие между собой в биоценозе две или несколько видовых популяций, одна из которых является паразитом. Понятие «паразитарная система» было впервые сформулировано немецким профессором Э. Мартини в 1932 г. и детально разработано российским зоологом В.Н. Беклемишевым в 1940-е годы.

Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6)

DOI http://dx.doi.org/10.1016/0869-866X-2016-24-6-371-375_373

История медицины

Первая публикация основных положений новой теории последовала в 1983 г. [4], а в окончательном виде была представлена в специальной монографии «Саморегуляция паразитарных систем. Моле-кулярно-генетические аспекты» в 1987 г. В общем виде суть высказанных и полностью обоснованных В.Д. Беляковым и его соавторами (А.А. Селиванов, Д.Б. Голубев, Г.Д. Каминский, В.В. Тец) положений сводились к следующему. Материальной основой эпидемического процесса служит не привычная триада (источник инфекции, механизм передачи и восприимчивое население), а взаимодействующие элементы паразитарной системы, которыми являются биологические популяции возбудителя и хозяина. Каждая из этих популяций генотипически и фено-типически гетерогенна и динамически изменчива. Последнее свойство популяций паразита и хозяина является определяющим для обеспечения процессов самоорганизации, саморазвития и саморегуляции паразитарной системы, поскольку любая стабилизация такой системы неминуемо ведет к ее распаду — уничтожению возбудителя как биологического вида и ликвидации инфекции как нозологической формы.

Наибольшее значение для самоорганизации, саморазвития и саморегуляции паразитарной системы имеет изменчивость вирулентности возбудителя и восприимчивости хозяина. Авторами особо обращалось внимание на то, что вирулентность возбудителя чаще всего меняется не за счет заноса новых разновидностей, а микроэволюционным путем, в результате стимулированной направленной фазовой самоперестройки его популяции. «Причинность, лежащая в основе саморазвития паразитарных систем, универсальная для всех их типов, — писал В.Д. Беляков. — По современным представлениям, она определяется взаимодействием способной к самоперестройке популяции паразита с неоднородной и изменчивой по восприимчивости популяцией хозяина» [3, с. 42].

В.Д. Беляковым и соавт. был собран и обобщен огромный массив западной и отечественной литературы, посвященной исследованиям молекулярных основ наследственности и изменчивости патогенных микроорганизмов. Проведенный всесторонний анализ этих источников показал, что в основе самоперестройки популяций микроорганизмов лежат, во-первых, эволюционно выработанные и закрепленные в генофонде мутационные и рекомбинационные процессы изменчивости, а во-вторых, последующий направленный и стабилизирующий отбор либо низко-, либо высоковирулентных клонов в зависимости от условий окружающей среды.

Так, на начальных этапах эпидемии — в фазе эпидемического распространения — циркулируют преимущественно высоковирулентные (эпидемические) варианты. Однако по мере появления в системе иммунных организмов и увеличения разнообразия среды обитания возбудителя в его популяции запускаются эволюционно сформированные процессы генерации гетерогенности, которая необходима сначала для направленного отбора маловирулентных (резер-

вационных) вариантов в организме иммунных людей, а затем — стабилизирующего отбора этих маловирулентных вариантов в иммунном коллективе. По ходу указанных изменений в популяциях паразита и хозяина эпидемический процесс сначала переходит в фазу резервационного преобразования, а затем и в фазу резервации. В фазе резервации начинается постепенное уменьшение числа лиц с высоким уровнем постинфекционного иммунитета, что приводит к тому, что возбудители начинают пассироваться через чувствительных к нему хозяев. Вследствие этого сначала вновь разворачиваются процессы генерации гетерогенности в маловирулентной популяции возбудителя, затем начинается направленный отбор высоковирулентых вариантов и, наконец, стабилизирующий отбор их в организмах высоко восприимчивых особей, что в свою очередь приводит к новой смене фаз эпидемического процесса — фазам эпидемического преобразования и эпидемического распространения [3, с. 29—30]. «Без целенаправленного воздействия извне, — отмечал В.Д. Беляков, — это продолжается до тех пор, пока в цепи циркуляции возбудителя накопится достаточная прослойка иммунных организмов и наступит новый цикл изменчивости» [3, с. 29—30].

Теория В.Д. Белякова не только позволила объяснить поведение возбудителя в эпидемическом процессе с помощью точных молекулярно-генетических данных (картированием мутаций, аминокислотными заменами и т. п.), но стала первым шагом на пути познания эпидемического процесса как сложной открытой саморегулирующейся и саморазвивающейся системы на основе познания эволюционно выработанных и закрепленных в генофонде популяций механизмов и их взаимообусловленной изменчивости в процессе взаимодействия. Следующий шаг был сделан в 1984—2008 гг. другим известным российским эпидемиологом Б.Л. Черкасским, разработавшим социально-экологическую концепцию эпидемического процесса. В этой концепции эпидемический процесс оказался представленным значительно более сложно организованным системным образованием, в котором паразитарной системе была отведена роль лишь одной из подсистем.

Б.Л. Черкасский полагал, что паразитарную систему нельзя рассматривать изолированно от окружающей природной среды обитания популяций паразита и хозяина. Он особо подчеркивал, что посредством механизмов передачи возбудителей паразитарная система неразрывно связана с окружающей ее экосистемой, образуя в совокупности эпидемиологическую экосистему или экосистемный уровень эпидемического процесса2. «Экосистемный уровень, — писал Б.Л. Черкасский, — отражает эколо-

2Введенное Б.Л. Черкасским представление об эпидемиологической экосистеме позволило ему органично интегрировать в единое целое все три основные эпидемиологические теории XX столетия: концепцию В.Д. Белякова о паразитарной системе, теорию механизма передачи Л.В. Громашевского и учение о природной очаговости болезней, разработанное еще в конце 1930-х годов Е.Н. Павловским и получившее общемировое признание.

The problems of social hygiene, public health and history of medicine. 2016; 24 (6)

374_DOI http://dx.doi.org/10.1016/0869-866X-2016-24-6-371-375

History of medicine

гию паразита как в популяциях его биологических хозяев, так и на абиотических объектах окружающей среды, которые и являются регуляторами жизнедеятельности, гетерогенности и изменчивости структуры популяции паразита» [5, с. 219].

Однако, по мнению Б.Л. Черкасского, и эпидемиологическая экосистема не может в полной мере характеризовать эпидемический процесс, поскольку она составляет лишь его биологическую основу и также представляет собой только подсистему. Он указывал, что эпидемический процесс возникает и развивается среди населения, т. е. в социально организованном человеческом обществе, и эпидемиологическая экосистема оказывается в условиях постоянного взаимодействия с социальной средой ее существования. Взаимодействие эпидемиологической экосистемы с человеческим обществом, по мнению Б.Л. Черкасского, образует эпидемиологическую социально-экологическую систему, представляющую собой высший уровень эпидемического процесса — соцэкосистемный.

В результате Б.Л. Черкасский определил эпидемический процесс как эпидемиологическую социально-экологическую систему, представляющую собой сложную, целостную, открытую, многоуровневую систему, обеспечивающую существование, воспроизведение и распространение паразитических видов микроорганизмов среди населения3. За каждым вышележащим уровнем этой системы закреплялись возможности стимулирования или, напротив, наложения ограничений на способы функционирования подсистем.

Особо следует отметить, что Б.Л. Черкасский рассматривал эпидемиологическую социально-экологическую систему не только как саморегулирующуюся, обладающую эффективно функционирующими механизмами положительной и отрицательной обратной связи, но и как саморазвивающееся системное образование. Саморазвитие системы представлено в его концепции в виде положения об эволюционном развитии эпидемического процесса.

Б.Л. Черкасский был далеко не первым, кто обратил внимание на изменчивость инфекционных болезней во времени. Первые специальные исследования, посвященные этой проблеме, появились еще в 1930-е годы (Ш. Николь, 1937). В 1960— 1970-е годы уже существовала обширная научная литература, в которой детально анализировалась эволюция множества отдельных инфекционных болезней (В.М. Жданов, 1953, 1964; О.В. Баро-ян, 1968; В.И. Покровский, И.И. Олейник, 1976; В.М. Жданов, Д.К. Львов, 1984 и др.). Был также зафиксирован и подробно описан факт значительного ускорения этой эволюции в течение последних десятилетий XX века. Отмечено, что в этот период ее темпы стали измеряться не столетиями, а деся-

3Важнейшей специфической особенностью этой системы, отличающей ее от любых других систем, существующих в природе и обществе, и одновременно ее системообразующим фактором Б.Л. Черкасский назвал лежащую в ее основе экологию паразита в населении [6, с. 143].

тилетиями, что дало основание известному российскому клиницисту и эпидемиологу, в течение многих лет бывшему президентом РАМН, В.И. Покровскому в 1993 г. ввести понятие «современной эволюции эпидемического процесса» [7, 8].

Выполненный Б.Л. Черкасским анализ новейших данных об эволюции инфекционных болезней на основании социально-экологической концепции эпидемического процесса показал, что основной причиной и ведущим механизмом этой эволюции является непрерывно возрастающее воздействие на эпидемиологическую экосистему со стороны процессов, протекающих на высшем соцэкосистемном уровне. Им было также показано, что это влияние может носить как целенаправленный, так и «стихийный» характер.

К числу целенаправленных факторов эволюции эпидемического процесса он отнес осуществляемые правительствами большинства стран широкомасштабные меры по профилактике инфекционных болезней и борьбе с ними — массовую иммунопрофилактику, химио- и серотерапию, мероприятия по регулированию численности резервуаров и переносчиков возбудителей инфекции и другие. Стихийными факторами эволюции Б.Л. Черкасский назвал исторические процессы, преобразующие жизнь общества. К числу таких факторов им были отнесены различные социальные потрясения (революции, войны), коренные политические и социально-экономические преобразования, влекущие за собой изменение естественных демографических процессов, активизацию миграции населения, урбанизацию, усиление антропогенного воздействия на природную среду и др.

Наиболее значимыми последствиями воздействия этих факторов на эпидемиологическую экосистему и паразитарную систему, по его мнению, являются:

♦ искусственно обусловленная эволюция возбудителей болезней (например, появление неизвестных ранее инфекционных болезней, приобретение патогенных свойств непатогенными паразитами человека, широкое распространение химиорезистентных штаммов возбудителей инфекций, трансформации зоонозов в антропозо-онозы);

♦ снижение естественной сопротивляемости организма человека (например, широкое распространение вторичных иммунодефицитов);

♦ изменение механизмов и/или путей передачи возбудителей инфекций в результате меняющихся условий жизни населения (например, значительная активация парентерального механизма передачи в результате расширения масштабов инва-зивных медицинских манипуляций, трансплантаций и др.).

Б.Л. Черкасский особо подчеркивал, что наблюдаемая в настоящее время активная смена механизмов и путей передачи целого ряда возбудителей инфекций приводит к необратимой эволюции паразитарных систем, обусловливает неутешительный эпидемиологический прогноз на первую половину XXI века.

Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6)

DOI http://dx.doi.org/10.1016/0869-866X-2016-24-6-375-384_375

История медицины

Подводя итоги сказанному, можно констатировать, что теоретические концепции В.Д. Белякова и Б.Л. Черкасского совершили подлинный переворот в эпидемиологии, заложив основу познания эпидемического процесса как сложной многоуровневой саморегулирующейся и саморазвивающейся системы. Их разработка составила одно из важнейших направлений научной революции в медицине второй половины XX—начала XXI века, а широкое признание этих теорий ознаменовало утверждение в эпидемиологии нового постнеклассического типа научной рациональности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Степин В.С., Затравкин С.Н. Научная революция в медицине второй половины ХХ—начала XXI веков: возникновение новых представлений об организме человека и сущности болезней. Пробл. соц. гиг., здравоохр. и истории мед. 2016; (4): 246—52.

2. Сталлибрасс К. Основы эпидемиологии. М.—Л.; 1936.

3. Беляков В.Д., Голубев Д.Б., Каминский Г.Д., Тец В.В. Саморегуляция паразитарных систем. М.; 1987.

4. Беляков В.Д. Саморегуляция паразитарных систем и механизм развития эпидемического процесса. Вестник АМН СССР. 1983; (5): 3—9.

5. Черкасский Б.Л. Руководство по общей эпидемиологии. М.; 2001.

6. Черкасский Б.Л. Глобальная эпидемиология. М.; 2008.

7. Руководство по эпидемиологии инфекционных болезней / Под ред. В.И. Покровского. М.; 1993.

8. Брико Н.И., Покровский В.И. Глобализация и эпидемический процесс. Эпидемиол. и инфекц. бол. 2010; (4): 4—10.

Поступила 29.03.2016 Принята в печать 31.03.2016

REFERENCES

1. Stepin V.S., Zatravkin S.N. The scientific revolution in medicine in the second half of the 20th - early 21st centuries: the emergence of new ideas about the human organism and essence of diseases. Probl. soc. gig., zdravookhr. i istorii med. 2016; (4): 246—52. (in Russian)

2. Stallibrass K. Basics of Epidemiology [Osnovy epidemiologii]. Moscow—Leningrad; 1936. (in Russian)

3. Belyakov V.D., Golubev D.B., Kaminskiy G.D., Tets V.V. Self-regulation of Parasitic Systems [Samoregulyatsiya parazitarnykh sistem]. Moscow; 1987. (in Russian)

4. Belyakov V.D. Self-regulation of parasitic systems and the mechanism of development of the epidemic process. Vestnik AMN SSSR. 1983; (5): 3—9. (in Russian)

5. Cherkasskiy B.L. Guidance on the general epidemiology [Rukovod-stvo po obshhey epidemiologii]. Moscow; 2001. (in Russian)

6. Cherkasskiy B.L. Global epidemiology [Global'naya epidemiologi-ya]. Moscow; 2008. (in Russian)

7. Guidance on the Epidemiology of Infectious Diseases. [Rukovodstvo po epidemiologii infektsionnykh bolezny / Ed. V.I. Pokrovskogo]. Moscow; 1993. (in Russian)

8. Briko N.I., Pokrovskiy V.I. Globalization and the epidemic process. Epidemiol. i infekts. bol. 2010; (4): 4—10. (in Russian)

Глянцев С.П., Сточик А.А.

ПЕРВЫЕ ШАГИ НА ПУТИ К СОЗДАНИЮ АКАДЕМИИ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР

(ВЕСНА — ЛЕТО 1943 г.)

ФГБНУ "Национальный НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко", 105064, Москва

Первым реальным шагом на пути создания Академии медицинских наук СССР стала докладная записка Н.Н. Бурденко Ученому медицинскому совету Народного комиссариата здравоохранения СССР, составленная им весной 1943 г., документ быт рассмотрен и одобрен на заседании его Президиума 3 июня 1943 г. Для доработки проекта создания Академии медицинских наук из членов Ученого медицинского совета быта создана комиссия, рассмотревшая его отредактированный вариант на заседаниях 9 и 15 июня 1943 г. Идея создания Академии медицинских наук и ее задачи быти документально оформлены Н.Н. Бурденко и В.В. Па-риным с участием И.П. Разенкова. В разработке ее структуры ведущая роль принадлежала П.Г. Сергиеву, Б.И. Лаврентьеву и И.Г. Руфанову. Первоначально предлагалось, что Академия медицинских наук будет состоять из 3 отделений, 26 институтов и иметь в составе около 70 действительных членов. Обсужденные в свободной дискуссии и принятые на указанный: заседаниях документы в дальнейшем стали основой для составления официального обращения Н.Н. Бурденко и Г.А. Митерева в Правительство СССР для принятия соответствующего решения.

Ключевые слова: Ученый медицинский совет; Народный комиссариат здравоохранения СССР, Академия медицинских наук СССР; история создания.

Для цитирования: Глянцев С.П., Сточик А.А. Первые шаги на пути к созданию Академии медицинских наук СССР (весна-лето 1943 г.). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24 (6): 375—384. DOI http://dx.doi.org/10.18821/0869-866X-2016-24-6-375-384

Для корреспонденции: Глянцев Сергей Павлович, д-р мед. наук, профессор, зав. лабораторией медицинского музееведения и исторической фактографии Национального НИИ общественного здоровья, 105064, Москва, spglyantsev@mail.ru

GliantsevS.P., StochikA.A. THE FIRST STEPS ON THE ROAD TOWARD ORGANIZATION OF THE USSR ACADEMY OF MEDICAL SCIENCES (SPRING-SUMMER 1943)

The N.A. Semashko national research institute of public health, 105064 Moscow, Russia The internal memorandum of N.N. Burdenko to the scientific council of the USSR people's commissariat of health care composed in spring 1943 became the first real step on the road toward organization of the USSR Academy of medical sciences. The document was considered and approved at the session of its Presidium June 3 1943. To rework the project of organization of the Academy of medical sciences a special commission was organized from members of the Scientific medical council. The commission considered its updated version at its sessions of June 9 and 15 1943. The idea of organization of the Academy of medical sciences and its objectives were documentary made up by N.N. Burdenko and V.V. Parin with participation ofI.P. Razenkov. The development of its structure main input was made

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Степин В. С., Затравкин Сергей Наркизович

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Степин В. С., Затравкин Сергей Наркизович

The scientific revolution in medicine of second half of XX century - beginning of XXI century: genesis of the new conceptions about epidemic process

Текст научной работы на тему «Научная революция в медицине второй половины XX-начала XXI века: возникновение новых представлений об эпидемическом процессе»