CC BY
162
В.А. Тихомирова
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ БАСНИ «ЛЯГУШКИ ПРОСЯЩИЕ ЦАРЯ»
Преамбула. Данная статья посвящена лингвокультурологическому анализу басни «Лягушки, просящие царя» в переводах на русский, французский и английский языки. В связи с актуальностью проблемы межкультурной коммуникации, целью данной работы является выявление особенностей развития традиционного басенного сюжета, отражающих специфику национального менталитета представителей рассматриваемых культур.
Сюжет данной басни Эзопа, заимствованный представителями французской, русской и англоязычной культур, интерпретирован ими с позиции носителей разных национальных языковых картин мира и заключает в себе отражение специфических особенностей национального характера.
Необходимо сразу отметить, что в русских вариантах данного басенного сюжета лягушки просят царя, в то время как в английских и французских - короля. Это, бесспорно, объясняется известным количеством династий королей и королев в западноевропейской традиции и, соответственно, царей и цариц в истории России. А так как каждый из баснописцев старается сделать свою басню понятной для широкого круга читателей, он в первую очередь отражает в ней реалии своей культуры.
Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в басне француза Жана де Лафонтена лягушки просят короля, устав от демократии в своем «болотном государстве»:
<^еБ grenouilles se lassant («Лягушки, пресытившись)
De l'etat democratique, (Демократическим государством, ...») [10, с. 80].
Иван Андреевич Крылов, в отличие от Лафонтена, у которого он заимствовал данную басню, не упоминает ни о каком демократическом государстве и начинает свое повествование со свойственных русскому языку безличных предложений с дативной конструкцией:
«Лягушкам стало не угодно Правление народно,
И показалось им совсем не благородно.» [4, с. 154].
В данном примере встречается очень точное использование баснописцем языковых средств, так как данные конструкции особенно ярко иллюстрируют беспричинное желание глупых лягушек иметь царя.
Более того, ирония Крылова еще больше усиливается, когда он в строке «Без службы и на воле жить», чтобы показать нелепость желания лягушек иметь царя, упоминает столь важное для русской культуры понятие воли. Данное слово является одной из лексических единиц, которая наиболее показательно несет информацию о русском характере и мировоззрении. В отличие от слова свобода, которое более соответствует по смыслу своим западноевропейским аналогам, в слове воля выражено специфически русское понятие, в котором нашло отражение свойственное русскому языку представление о взаимоотношениях человека и общества, о месте человека в мире в целом, и в частности в социальной сфере [3, с. 28]. Воля предполагает отсутствие каких бы то ни было ограничений со стороны общества.
Согласно предположению Анны Вежбицкой, наиболее вероятно, что семантический профиль слова воля можно связать с политической историей России: деспотизм царей, отсутствие демократических структур или действенной правовой системы, в равной степени относящейся ко всем, значение произвольно осуществляемой власти и желание ускользнуть от этой власти и т.д. [1, с. 244].
Понятие воля так же встречается и в других русскоязычных интерпретациях данной басни, приведем пример: «В старые годы лягушки по болотам и грязям на своей воле живали, а как им сие свободное житье скучило...» [8, с. 42].
Таким образом, видно, что воля играет ключевую роль в русской культуре. Любому русскому человеку данное понятие приятно и приносит радость, оно желанно для «русской души», но неразумным лягушкам оно почему-то доставляет неудобство. Почему же им надоело жить на воле, откуда у них возникло такое сильное желание иметь царя и подчиняться ему, лишая себя тем самым полной свободы?
Безусловно, причиной употребления в русских интерпретациях слова воля является в пер-
© В.А. Тихомирова, 2007
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2007
187
вую очередь ирония авторов по отношению к неразумным лягушкам. Но также можно предположить, что суть данного противоречия кроется и в амбивалентности отношения в русской языковой картине мира к «воле». Наряду с положительными, данному понятию присущи и отрицательные коннотации. Так воля противопоставляется некоторому принятому распорядку, воспринимаемому как норма... [3, с. 59]. Рассматривая данное понятие с исторической точки зрения, А.Д. Шмелев полагает, что в архаичной модели мира воля соответствовала непредсказуемым отклонениям от нормы [3, с. 28-29].
Понятие воли издавна ассоциировалось с бескрайними степными просторами. Сама потребность «русской души» в размахе требует простора. Широкой душе нужно много места, и она эмоционально осваивает огромные пространства. Когда человека ничто не сдерживает, он проявляет такие культурно-специфические качества, как размах и удаль [3, с. 73]. И.Б. Левон-тина и А.Д. Шмелев очень точно подмечают, что подобные «ключевые слова» обладают замечательным свойством притягиваться друг к другу. Очень часто они появляются в текстах рядом: воля тянет за собой удаль [3, с. 74]. Так и в интерпретации Крылова можно встретить подобное «притяжение»:
«А тем, которые еще поудалей,
К царю садятся уж и задом...» [4, с. 154]. Несколько в другом аспекте появляется понятие воли и в басне Василия Ивановича Майкова: «Живем мы своевольно;
Неправд у нас довольно ...» [5].
(Сравним также с басней Федра в переводе Ивана Баркова:
«Повольные имея Афиняне уставы;
По воле жили все и управляли нравы. » [7, с. 5].) Здесь производное слово своевольно приближается к более современному значению слова воля, которое относится к одной из сторон внутренней жизни человека, связанной с его желаниями и их осуществлением. Как известно, в басне под маской лягушек действуют настоящие люди, но в отличие от лягушек у Крылова, лягушки в басне Майкова предстают как более разумные существа, которые понимают, что без господствующего начала нормальной жизни в их болотном царстве быть не может. В басне Майкова нет иронии по отношению к лягушкам, их позиция в вопросе о правлении вполне адекватна:
«У нас
На всякий час
Друг дружку ненавидят;
Бессильных сильные обидят;
А сильный сильного считает за врага ...
.И словом, всё у нас наполнилось сим ядом;
Мы стали фурии, болото стало адом» [5].
Из этого примера видно, что просьба о царе -это не простая прихоть лягушек, как в басне Крылова, а скорее надежда на единственно возможный выход из сложившейся ситуации. Хотя оба автора принадлежат одной и той же культуре, очевидно существенное отличие в изображении главных персонажей. Но причиной данного расхождения является не различие в мировосприятии данных баснописцев, а разная нравственная направленность их басенных интерпретаций. Крылов в данном случае выступает как абсолютный консерватор, призывая неразумных людей не творить необдуманных действий. Майков же делает акцент на том, что в лучшую сторону установленный порядок вещей изменить невозможно. Как в интерпретации Крылова, так и в интерпретации Майкова, лягушки являются олицетворением истинно русских людей, изображенных в различных своих проявлениях. У Майкова отношение лягушек к власти также специфично для российского общества, мировоззрение которого основано на вере и идеале. Они как бы находятся в поиске справедливости, которую надеются приобрести вместе с новым правителем. Ведь, как отмечает К.А. Абульханова, идеи, возникающие на российской почве, всегда были замешаны на вере и психологии, будь то вера в Христа, поиск вечной справедливости или коммунизма [6, с. 10]. Лягушки хотели твердой власти, потому что сами не умели организовать свою жизнь, ссорились и вредили друг другу. И, хотя Майков, казалось бы, симпатизирует своим главным персонажам, называя их «бедными тварями», конец его басни так же трагичен. Зевс наказывает их за неорганизованность и безответственность, за то, что они не хотели сами разумно строить свою жизнь. Такой подход обоих баснописцев вполне оправдан, так как консервативность представлений служит сохранению психического здоровья нации и конкретного человека. В этом смысле все периоды революций являются большим испытанием для психической стабильности - на уровне личности и на уровне общества в целом [2, с. 12]. Другой правитель может оказаться еще хуже предыду-
щего. Поэтому не всегда стоит ожидать улучшения от перемен.
В связи с вышеизложенным возникает вопрос, почему в русских интерпретациях проявляется одновременно и тяга к воле и желание иметь царя? Можно предположить, что причиной таких взаимоисключающих устремлений то, что к числу наиболее удивительных особенностей русского менталитета относится, как известно, способность объединять самое противоположное и взаимоисключающее, «устремленность к крайнему и предельному» [6, с. 198]. Поэтому, скорее всего, и не смогли лягушки удовлетвориться первым посланным царем-чурбаном. Им нужно было или все, или ничего, или полная регламентированность в лице деспота-аиста, или беспредельная анархия, которую они проявляли при первом царе, «садясь к царю задом» (Крылов).
Перейдем теперь к рассмотрению данного басенного сюжета в англоязычных интерпретациях. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что подобно русским в некоторых английских интерпретациях также встречается противопоставление прежней, свободной жизни лягушек приобретенному ими деспотичному режиму, введенному вторым королем. Приведем примеры:
«In the days of old, when the frogs were all at liberty in the lakes, and grown quite weary of living without government» [11].
Или: «A long time ago, when the frogs led afree and easy life in the lakes and ponds...» [9, с. 131]
Также: «Frogs, wandering freely through the swamp» [13].
Необходимо сразу отметить, что первый пример несколько отличается от двух других, так как в нем употребляется слово liberty, а не freedom или free и производные от них слова. По мнению Анны Вежбицкой, старое значение слова liberty было до некоторой степени подобно латинскому libertas и обозначало противоположность рабству и угнетению [1, с. 223].
Что касается существительного freedom и, соответственно, прилагательного free и наречия freely, то в отличие от рассматриваемой выше воли или русского концепта свободы, которое предполагает ощущение счастья, вызываемое отсутствием какого-то давления, какого-то «сжатия», каких-то тесных сдавливающих оков, они заключают в себе иной взгляд на человеческую жизнь. Как отмечает Анна Вежбицкая, рост индивидуализма, как в Англии, так и в Америке и распространение
философии личных прав индивида привели к возникновению и распространению нового концепта 'freedom', отраженного в английском слове freedom в современном понимании слова, то есть концепта, который определяется в большей мере как противоположность «вмешательству» и «навязыванию», чем как противоположность «рабству» и «угнетению». Тогда как русский концепт сосредоточен на отсутствии ощущения какого-либо внешнего принуждения, соответствующий английский концепт сосредоточен на выборе и на отсутствии вмешательства со стороны других людей [1, с. 224, 237].
Подтверждением этому мнению является следующий пример, который прекрасно отражает идеал «невмешательства»: «The Frogs were living as happy as could be in a marshy swamp that just suited them; they went splashing about caring for nobody and nobody troubling with them» [12].
Важным культурным отличием является также направленность морали в английских и русских интерпретациях. В басне самого Эзопа мораль гласит: «Что правителей лучше иметь ленивых, чем беспокойных». В некоторых англоязычных версиях мораль гласит, что лучше вообще не иметь короля, чем иметь жестокого короля. Приведем примеры:
«Better no rule than cruel rule» [12].
Или: «... they were justly punished for their folly and maybe next time they would learn to let well enough alone.» [9, с. 132].
Если в английских интерпретациях данные идеи являются доминирующими, то в русских вариантах у лягушек даже не возникает мысли о том, что царь им вообще не нужен. С чем же связано такое различие?
Можно предположить, что русских интерпретациях стремление лягушек к порядку не может сопутствовать их вольной жизни и народному правлению, поэтому они считают правильным покориться царской власти. Во-первых, тяга к прочной власти специфична для российского общества, мировоззрение которого основано на вере и идеале, а свобода не относится к числу актуальных позитивных ценностей, занимая в иерархии сознания одно из последних мест [6, с. 76].
Во-вторых, тут следует упомянуть замечания, сделанные Андреем Амальриком о том, что русскому народу, в силу ли его исторических традиций или еще чего-либо, почти совершенно непонятна идея самоуправления, равного для всех за-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2007
189
кона и личной свободы - и связанной с этим ответственности [цит. по: 1, с. 240].
Сопоставление морали в русских и англоязычных интерпретациях показывает, что «русские» лягушки страдают из-за того, что не смогли принять первого миролюбивого царя. В англоязычных же интерпретациях они наказаны за глупость и тщеславие («Jupiter, that knew the vanity of their hearts.» [11]), за то, что вообще у них возникла такая дурная мысль.
Приведенный анализ позволил прийти к следующим выводам:
За две с половиной тысячи лет своего существования данная басня Эзопа претерпела существенные изменения, благодаря которым она и в настоящее время по достоинству цениться во многих культурах. Характерной чертой большинства русских переводов является употребление значительного количества слов, отражающих специфически русский концепт «воля», который относится к ключевым идеям, или сквозными мотивам, русской языковой картины мира. Но в связи с тем, что понятие воли обладает как положительными, так и отрицательными коннотациями в русской культуре к нему проявляется двоякое отношение, которое также считается характерной национально-психологической чертой русских людей.
Также в русских интерпретациях данной басни нашли подтверждение и другие особенности, составляющие неотъемлемую часть русского менталитета, в частности тяга к крепкой власти.
В то время как в России свобода не относится к числу актуальных позитивных ценностей, занимая в иерархии сознания одно из последних мест, в английских интерпретациях басни отражается иная позиция. Несмотря на то, что в некоторых английских переводах также как и в русских вариантах возникает тема свободы, нельзя считать данные употребления абсолютно идентичными. Так как в данных культурах существуют концепты, имеющие весьма значительные расхождения и отражающие разные культурные идеалы. В отличие от соответствующего русского концепта, английский концепт сосредоточен на идее «невмешательства» или «ненавязывания», которая играет ключевую роль в англоязычной культуре благодаря высоко ценимой личной независимости.
Необходимо также отметить глубокие различия в морали басенных интерпретаций, которые
основаны на разных культурных мировоззрениях. В русских интерпретациях осуждается неприемлемость первого «богоизбранного» царя, в англоязычных же вариантах, наоборот, скорее желание его иметь, а также нерациональный подход к поступкам, приводящим к большим переменам в жизни. Но во всех интерпретациях данного басенного сюжета, включая басню Жана де Лафонтена, прослеживается одна общая тенденция во взглядах, а именно консерватизм по отношению к установленному порядку.
Библиографический список
1. Вежбицкая Анна. Понимание культур через посредство ключевых слов. - М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.
2. Воловикова М.И. Представления русских о нравственном идеале. - М.: Институт психологии РАН, 2004. - З12 с.
3. ЗализнякАА., ЛевонтинаИ.Б., ШмелевА.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира: Сб. ст. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - 544 с.
4. Крылов И.А. Русская поэзия XIX века. Т. 1 / Под ред. В. Винокурова, В. Коровина. - М.: Художественная литература, 1974. - 702 с.
5. МайковВ.И. Лягушки, просящие о царе. http:// www.rvb.ru/18vek/mavkov/01text/02fables/006.htm
6. Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики / Под ред. К. А. Абуль-хановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. -М.: Институт психологии РАН, 1997. - ЗЗ6 с.
7. Федр. Федра, Августова отпущенника / Перевод Ивана Баркова. - СПб.: При Императорской Академии Наук, 1764. - 21З с.
8. Эзоповы басни с нравоучением и примечаниями Рожера Летранжа / Перевод Сергея Вол-чкова. - СПб.: Изд. При Императорской Академии Наук, 1791. - 4З1а
9. Aesop’s Fables. Selected and Adapted by Jack Zipes. - London: Penguin Books, 1996. - 18З p.
10. La Fontaine. Fables Choisies. - Paris: Librairie Hachette, 19З5. - 4З9 p.
11. The Frogs Asking for a King / Aesop’s Fables (L'Estrange version). http://tomsdomain.com/aesop/ id63.htm
12. The Frogs Desiring a King / http:// aesop.thefreelibrary.com/Fables/2-161
13. The Frogs Who Wanted a King / Aesop’s Fables Tanslated by Natalie Harwood. http:// www. natalieharwood. com/pages/1/index. htm
