CC BY
18
А. В. Сушко
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ И КЛАССОВАЯ БОРЬБА В ИДЕОЛОГИИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ СИБИРИ)
На территории Сибири в годы революции и гражданской войны политическая деятельность социалистов имела выраженную региональную специфику. В статье рассматривается соотношение трактовок национальных интересов России с классовой составляющей в идеологии социалистических партий. Затрагиваются проблемы выбора формы государственного устройства страны и правового статуса отдельных этнических групп внутри Российского государства.
Ключевые слова: гражданская война, революция, Сибирь, национальные интересы, социалистические партии.
2 марта 1917 г. император Николай II отрекся от престола. Начавшаяся борьба за власть между политическими партиями была борьбою за осуществление той или иной национальной альтернативы во всех сферах общественной жизни. В ее рамках необходимо было решить вопросы о государственном устройстве страны, определиться с правовым положением отдельных народов бывшей Российской империи. Эти вопросы понимались в тесной взаимосвязи и в периодике тех лет назывались «национальным вопросом».
В литературе деятельность социалистических партий в годы революции и гражданской войны освещена неравномерно. В работах советского периода приоритет отдавался большевикам, их программа переустройства России признавалась единственно правильной. При этом историки отказывали эсерам и меньшевикам в праве на самостоятельную альтернативу в решении поставленных революцией вопросов и рассматривали эти партии в фарватере кадетской контрреволюции1. Тем самым игнорировались идеологическое отличие социалистов (эсеров и меньшевиков) и либералов (кадетов), с одной стороны, и идеологическая близость всех социалистов, включая большевиков, — с другой.
В современной российской литературе произошел качественный сдвиг при изучении истории деятельности политических партий России. Из крупных работ последнего времени следует в общероссийском масштабе выделить коллективную монографию под редакцией В. В. Шелохаева, посвященную комплексному анализу содержания, направленности и механизмов реализации основных моделей общественного переустройства России. Большое внимание в работе уделено «национальному вопросу»2. Политические процессы в Сибири в период революции и гражданской войны обстоятельно исследованы в монографии М. В. Шиловского3. Однако в обеих работах не рассматривается соотношение трактовок национальных интересов России с классовой составляющей в идеологии социалистических партий во взаимосвязи с вопросами выбора формы государственного устройстве России и правового статуса отдельных этнических групп внутри Российского государства, что и стало целью данной работы.
В 1917 г. наиболее авторитетной политической партией в массах населения России и Сибири была партия социалистов-революционеров. С целью внедрения в жизнь принципов социальной справедливости, важнейшим из которых являлся принцип народовластия, эсеры предлагали перестроить Россию в федеративное государство. На Первом сибирском съезде в Томске видный омский эсер П. Я. Дербер под бурные рукоплескания
зала разъяснил понимание членами партии взаимосвязи грядущего осуществления народовластия с перестройкой России в федеративное государство: «Вся суть, дух федерации выражается в том, что каждая часть имеет возможность полно проявить свою волю и, стало быть, каждая данная часть, в которой живут определенные группы населения, может выявить, может создать условия для полного проявления творчества данных лиц и данной группы, и естественно, что федерация в смысле самостоятельности той или иной территории удовлетворит условиям первого требования — развитию человеческой личности, и, стало быть, всего общества. Поскольку федерация говорит, что необходимо объединить определенные части в союз частей, этим самым федерация основывает второй важный момент, именно общность. Стало быть, вы имеете здесь разрешение личного и общественного»4. В эсеровской доктрине эклектично совмещались специфические групповые этнические и региональные интересы, с одной стороны, и национально-государственные интересы России — с другой.
Социалисты-революционеры наиболее последовательно позиционировали себя сторонниками проведения в жизнь принципов федерализма и по этническому, и по территориальному основаниям. М. В. Шиловский отмечает в Сибири летом 1917 г. «ориентацию националистов на эсеровскую партию»5. Изучая борьбу в регионе по национальному вопросу, И. В. Нам считает, что проходивший в октябре 1917 г. в Томске «первый сибирский областной съезд стал триумфом эсеро-областнической идеи»6. И действительно, летом-осенью 1917 г. пропаганда в эсеровской периодике идеи трансформации Российской империи в федерацию имела успех как среди большинства социалистов, так и среди националистов, действовавших в регионе. Как показало развитие событий, успех эсеров среди националистов был временным. Националисты очень скоро перейдут от проектов по созданию национально-территориальных автономий к проектам по созданию независимых государств (попытки создать республику на Алтае, панмонгольское движение и др.) и встанут на путь политического сепаратизма, что для эсеров, как партии общероссийской, окажется неприемлемым.
В условиях постоянно обострявшейся борьбы за власть партия социалистов-революционеров не сумела осуществить в общероссийском и сибирском масштабах требования, выдвигаемые ее теоретиками. Декларируя переустройство страны в федерацию, эсеры встали, по сути, на позиции государственного централизма. Ведущий теоретик партии по национальному вопросу Н. В. Брюллова-Щаскольская в статье «Современное положение национального вопроса» (перепечатанной для читателя-сибиряка газетой «Путь народа»), подчеркивая, что федеративное устройство России было записано в партийной программе, признавала, что оно «оставалось на бумаге, и партия постоянно склонялась к централизму. Это не значит, конечно, что партия на практике боролась против автономии отдельных частей. Ошибка была иная. Из понятия федерации не было сделано надлежащих логических выводов»7.
После победы большевиков в центре страны эсеры связывали свои надежды на участие в управлении государством с Учредительным собранием в масштабах страны и областной думой в пределах Сибири. Особенностью Сибири являлись попытки создания коалиции всех социалистических партий, от народных социалистов до большевиков включительно. Ведущими авторами этой идеи были эсеры. Попытки осуществления коалиции всех социалистических партий Сибири при лидирующей роли социалистов-революционеров приведут к тому, что, несмотря на существенные различия в партийных программах, в общественном сознании утвердится представление о эсеро-меньшевист-ском блоке.
Общие идеологические корни социалистов региона, рассматривающих Февральскую революцию как буржуазную, а также «объединенчество» сибирских социал-демократов по январь-май 1918 г., являвшихся членами единых организаций, давали основания сибирским эсерам надеяться на успех «политики коалиции всех социалистов региона». Сибирские эсеры до последней возможности призывали к единению всех социалистических партий в крае, критикуя большевиков-коммунистов типа Ленина-Троцкого за ошибочный взгляд на революцию, «как социалистическую или даже больше — революцию коммунистическую». Эсеры Сибири надеялись договориться с сибирской социал-демократией и предлагали сибирской демократии (социалистическим партиям в Сибири, от народных социалистов до большевиков включительно) пойти своим «здоровым народным путем — единым революционно-демократическим фронтом»8. Однако разгон Сибирской областной думы показал иллюзорность таких мечтаний. Тогда сибирские эсеры встали на бескомпромиссный путь борьбы с большевизмом.
В воззвании Всесибирского краевого комитета партии социалистов-революционеров указывалось, что «партия социалистов-революционеров всегда боролась за принцип самоопределения народов и отстаивала широкую автономию областей»; в сложившихся условиях, по мнению эсеров, «этот принцип должен стать новым лозунгом всей демократии, ибо с уничтожением центральной власти Россия как единое государство перестала существовать, и перед отдельными областями ее, в частности, перед многоплеменной Сибирью, с повелительной необходимостью встает задача создания краевой власти, которая, укрепляя идею народовластия на местах, приведет к воссозданию государства в целом»9.
Таким образом, стержнем эсеровской национально-государственной идеи являлся «принцип народовластия». Исходя из его классовой трактовки, эсеры активно выступили за отторжение части общественности от Сибирской областной думы, похоронив альтернативу формирования единого антибольшевистского фронта в крае. Прикрываясь демократическим лозунгом «народовластия», лишенным реального содержания в трактовке эсеров, социалисты-революционеры пытались фактически установить диктатуру своей партии при участии меньшевиков и народных социалистов (и на это часто справедливо указывали их политические оппоненты кадеты). Развитие русской революции неуклонно вело страну к централизму и сосредоточению власти у одной из существовавших в то время партий.
До осени 1917 г. в Сибири большевики и меньшевики состояли членами единых партийных организаций и имели общие социал-демократические периодические издания. Все социал-демократы сходились на том, что «только социалистическое государство разрешит и ликвидирует национальную проблему»10. Газета «Знамя революции» в одном из июльских номеров поместила статью под заголовком «Долой национальную рознь!», в ней содержался призыв «не на русских и инородцев нужно делить граждан, а на господствующие богатые и знатные классы — и на порабощенные, бедные униженные. Рабочие, крестьяне и вообще трудящийся люд всех наций должен объединиться для борьбы с их эксплуататорами»11. Такой взгляд на национальную идею разделяли и большевики, и меньшевики. Это соответствовало взгляду на сущность власти. Социал-демократы считали, что «общенациональной, независимой, ответственной перед своей совестью власти нет и быть не может. Общество и государство состоит из классов, групп, ведущих между собою непрерывную борьбу, а посему власть бывает и может быть только классовой. Есть, конечно, общегосударственные, общенациональные интересы, но они каждым классом понимаются иначе, по-своему»12. В период с февраля по октябрь 1917 г. меньшевики как в центре страны, так и в Сибири более осторожно давали обещания,
связанные с решением национального вопроса. Эта особенность в полной мере отразилась в меньшевистской периодике. Томская газета «Новая жизнь», обращаясь к задачам партии, в одном из мартовских номеров писала: «Наша партия будет отстаивать в России демократическую республику. Это единственная форма правления, которая, проводя в жизнь принцип полного народовластия, лучше и полнее всего защищает интересы народных масс»13. После Февральской революции меньшевики считали главной национальной задачей, в которой, по их мнению, были заинтересованы все классы общества, «сохранение государства российского как демократической республики»14.
Только в январе-мае 1918 г. «завершается процесс размежевания большевиков с меньшевиками» на территории Сибири15. Идеологические установки и программы этих партий на проблему государственного устройства и политику в отношении этнических групп, если вникнуть в их суть, были одинаковыми. Незадолго до октябрьского переворота в Петрограде курганская газета «Новый мир», излагая читателю требования социал-демократии перед выборами в Учредительное собрание, указывала, что в первую очередь социал-демократы будут отстаивать «целостность, неделимость и единство России», при этом осторожно высказывалась по поводу ее государственного переустройства. Было написано, что «при сохранении прочного общегосударственного единства социал-демократы будут добиваться самого широкого самоуправления (вплоть до автономии) для областей, отличающихся своими национальными, экономическими или бытовыми особенностями»16. Требование федерации, как обычно, даже не упоминалось. Однако после октября 1917 г. события в стране заставили обе партии поддерживать идею федерации. Большевики, будучи у власти, стали сторонниками федерации, чтобы привлечь союзников из националистов, а меньшевики приняли сторону федерации, чтобы свергнуть власть большевиков, т. к. считали, что «большевизм — ничем не прикрытое контрреволюционное движение, ибо оно уже уничтожило и продолжает уничтожать все завоевания Февральской революции»17.
Вопрос о власти поставил большевиков и меньшевиков Сибири по разные стороны баррикад: меньшевики и их средства массовой информации стали выступать против власти большевиков. В прессе меньшевиков (сторонников интернационала) началась агитация против большевиков, при этом старались задеть национальные, патриотические чувства русского человека, использовали непопулярные в то время слова, связанные в массовом сознании с монархией, и, наконец, нежелание людей участвовать в войне. Омская газета «Заря» сумела объединить все это в одной статье: в передовой «Позор нации» было написано, что «великая революция превратилась в позорный бунт жалких рабов. Новый русский самодержец, скорый консул империи и, может быть, император милостью рабов Владимир Ленин I объявил перемирие с самодержцем германским императором Вильгельмом II. Мы накануне сепаратного мира. Мы накануне новой, еще более ужасной войны с нашими теперешними союзниками»18. По мнению меньшевистских газет, средством, позволяющим избегнуть такого развития событий, должна была стать федерация частей бывшей Российской империи. В качестве субъектов федерации в газетах, как правило, фигурировали Украина, Юго-Восток России, Кавказ, Крым и, конечно, Сибирь. «Сама жизнь устраивает сейчас Россию. Все эти федерации — нечто подобное старым русским удельным княжествам — есть естественная, скажу больше, инстинктивная самозащита от грядущей смерти и анархии. Раз в государстве нет власти, нет правительства, то и нет целого государства»19.
Еще некоторое время после октября большевики Сибири и их органы печати, видимо по инерции, трактовали федерацию не на основе классового критерия, как это
делали большевики центральной России. В этом отношении примечательны публикации в крупнейшем большевистском органе печати края томской газете «Знамя революции». С ноября 1917 г. эта газета стала большевистской20. В статье «Федеративная Российская Республика» высказывалось понимание федерации, характерное для большевиков Сибири в конце 1917 г.: «Федерация — это значит основанная на свободном соглашении составляющих ее самостоятельных народов и областей. Единая Российская Федеративная Республика будет состоять из свободного соединения ряда самостоятельных государств, сообща ведущих свою иностранную политику (напр. заключение мира), таможенную политику и другие отрасли государственного строительства, для которых свободным соглашением будет признана необходимость централизации»21. Данные представления о федерации носили общий характер. Как мы видим, здесь нет ни слова о классовом подходе к федерализму, четко проводившемуся большевиками столицы.
С октября 1917 г. статус правящей партии вынудил большевиков представить стране общенациональную идею. Они предложили обществу свою формулу существования полиэтнического государства и новую общенациональную идеологию. С этой целью III Всероссийский съезд Советов принял знаменитую «Декларацию прав трудящихся и эксплуатируемого народа», согласно которой Советская Российская Республика учреждалась «на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик»22. До принятия данной декларации большевики нигде так безоговорочно не говорили о федерации. На закрытии III съезда Советов В. И. Ленин заявил перед делегатами: «Мы видим сейчас, что наши идеи побеждают в Финляндии, на Украине и побеждают на Дону, пробуждают классовое сознание трудящихся и ориентируют их в твердый союз. Мы действовали без дипломатов, без старых способов, применяемых империалистами, но величайший результат на лицо — победа революции и соединение с нами победивших в одну могучую революционную федерацию»23. Смена воззрений партии на форму государственного устройства произошла под влиянием вынужденных центробежных тенденций, которые большевики в той ситуации не могли изменить. Большевистское правительство не контролировало ситуации в большинстве районов бывшей Российской империи, поэтому для партии ничего не стоило провозгласить Россию федерацией, заработав себе политические дивиденды среди националистов. Главным для них по-прежнему оставалась классовая борьба, и именно с ее успехами партия связывала надежды на централизацию России в будущем. Об этом в беседе с сотрудником газеты «Правда» в начале апреля 1918 г. предельно ясно говорил И. В. Сталин. «Правда» тогда писала: «Федерализму в России, — закончил свою беседу товарищ Сталин, — суждено, как в Америке и Швейцарии, сыграть переходную роль — к будущему социалистическому унитаризму»24. Большевики, оставаясь убежденными унитаристами, в зависимости от политической ситуации в стране варьировали свои политические лозунги.
Большевистская печать призывала трудящегося «не увлекаться борьбой за капиталистов, с которыми он связан национальностью, за постоянных своих эксплуататоров, он должен бросить национальную борьбу, взяться энергичнее за классовую борьбу»25. Парадоксально, что новая государственная идеология зиждилась на отрицании понятия нации в традиционном его толковании и замене его интернациональным понятием класса. Но помимо собственной воли большевики сделались «национал-патриотами», вынужденными отстаивать интересы созданного ими государства в его территориальных границах. В этом смысле примечательна «реклама», предлагавшаяся большевистскими газетами для новой государственной символики, там она представлялась именно как общенациональная. «Голос труда» в этой связи сообщал: «Советская Республика имеет
отныне свой национальный флаг. Это — красное знамя. До сих пор красное знамя было лишь знаменем одного класса. Теперь впервые оно становится национальным знаменем целого народа»26. Большевистская периодика с весны 1918 г. стала активно использовать в пропагандистских целях российский патриотизм. В сознании масс он основывался на любви к Родине — России, поскольку эту любовь было невозможно чем бы то ни было заменить и она могла оказывать сильное мобилизующее воздействие. Большевики как партия государственная стали использовать это для привлечения к себе сторонников, наполняя старый популярный в массах символ новым содержанием. В передовице омских «Известий» под заголовком «Кто за Россию?» было написано: «За Россию — не кучка испуганной интеллигенции и не ряды озлобленной буржуазии, за Россию — тот, кто вынес на своих плечах все тяготы жуткого современного положения, тот, кто в трудные минуты не оставил своей работы, зная, что она нужна не только для него, не только для небольшой группы, стоящей у власти, а всему народу, всей стране, всей России»27. Материалы западно-сибирской периодики полностью подтверждают мнение В. В. Журавлева об отношении большевиков к идеи о единой России. Он пишет: «Эта идея не только проходила красной нитью через все документы партии, но глубоко укоренилась в большевистском мировоззрении, став его неотъемлемой частью, которую не могла вытеснить или просто поколебать даже приверженность пролетарскому интернационализму и идеалам мировой революции»28.
После свержения советской власти встал вопрос о политическом устройстве «Белой Сибири». Эсеры вместе с меньшевиками образовали лагерь «демократической контрреволюции».
В то же время следует учитывать расхождения во взглядах социалистов-революционеров и меньшевиков о соотношении национальных интересов России и классовой составляющей в партийной идеологии.
Эсеровская печать продолжала активно предлагать обществу идею народовластия. Правда, теперь эсеры готовы были допустить во власть цензовиков. Однако воссоздание Учредительного собрания и Сибирской областной думы прежнего состава, где эсеры имели подавляющее большинство, означало бы приход к власти социалистов-революционеров. Если раньше для обоснования идеи народовластия использовался классовый принцип, то теперь, учитывая усиливающиеся в сознании интеллигенции стремления к восстановлению национальной государственности, эсеры были вынуждены обратить внимание на проблемы государственного устройства страны и варианты существования отдельных этнических групп в пределах новой России. В этом отношении показательной стала статья А. Корчагина «Национально-государственное и русская революция», которая была напечатана многими газетами края29. Автор статьи признавал ошибочным игнорирование общероссийского национального вопроса в начале русской революции, он писал: «В начале русской революции как-то боялись, стыдились произносить громко и внятно слова: Родина, независимость, Россия», теперь же, по мнению автора статьи, «вопрос о национально-государственных интересах должен быть огненными буквами выжжен в сознании каждого».
В течение лета-осени 1918 г. эсеровские периодические издания в Сибири на первые полосы выносили материалы с призывами к национальному единению. Лейтмотивом их публикаций стала «угроза существованию России». Если просматривать только заголовки эсеровских газет того времени, то может показаться, что для партии национальные задачи действительно вышли на первый план, однако содержание публикаций убеждает, что национальные интересы России не имели для партии эсеров самостоятельной
значимости. Поскольку в статьях, посвященных национальному вопросу, всегда подчеркивалось, что национальная государственность необходима для достижения классовых задач, она является тактической целью, достигнув которую партия должна перейти к выполнению главных, стратегических, классовых задач. Эсеровский «Голос народа», призывая «осознать защиту страны как национальное дело», в то же время утверждал, что «потеря государственной самостоятельности — это утрата всех классовых завоеваний»30. Газета «Дело Сибири» по данному вопросу высказывалась еще более определенно: признавая необходимость создания общенационального фронта, утверждала, что его создание «мыслимо не путем закрывания глаз на классовую борьбу, не путем беспредельных уступок рабочего класса, не путем сговора представителей отдельных партий». По мнению газеты, общенациональный фронт «возможен при наличии общенационального органа власти. Создать единый национальный фронт для защиты страны под силу лишь органу, выражающему волю всего народа. Он сплотит вокруг себя всех, в ком живо сознание необходимости национальной независимости. Учредительное собрание, избранное всем народом, олицетворяет собой единую нацию»31. Процесс создания всероссийской государственной власти, завершившейся на Уфимском государственном совещании образованием Директории, эсеровские газеты представляли читателям как победу демократии, а значит — и победу эсеров. Член ЦК КП С.-Р., член Временного Всероссийского правительства В. М. Зензинов специально высказывался по вопросу создания всероссийской власти в эсеровской газете «Пути народа»: «Соглашение достигнуто ценой жертв со стороны всех партий. Тяжелые жертвы пришлось понести и социалистам-революционерам. Мы отказались от ответственной власти до созыва Учредительного Собрания, но мы одержали победу в самом существенном — в признании прав Учредительного Собрания настоящего состава, и в этом признании мы видим победу демократии над всеми враждебными силами»32.
В действительности настроение лидеров эсеров в Сибири было отнюдь не радужным, атмосфера Омска — столицы «Белой Сибири» — действовала на них угнетающе. В рукописи работы А. А. Аргунова «Омские дни» описана его встреча с представителями омской печати. Он вспоминал: «Я поставил вопрос об отношении их органов к новой власти, указав, что печать могла бы сыграть крупную роль по укреплению государственности, а с нею и фронта, если бы она заговорила твердо о новом пути, который открывается в связи с объединением сил в Уфе. И этой твердостью содействовать поднятию духа читателей и веры в крепость дела. Собрание отнеслось как-то пассивно к моим словам и вяло реагировало на пожелания, не оспаривая, впрочем, их. Только один голос прозвучал диссонансом. Представитель газ. "Заря" соц. демократ плехановец Фомин заверил прежде всего меня в желании "давить" на свободу слова, а затем разродился целым потоком сарказма по адресу Директории, особенно по адресу ненавистного У. С. (Учредительного Собрания. — А. С.), перед которым Директория оказалась ответственной. Фомин отказался верить в прочность такой власти, отказался и содействовать популяризации ее. Выступление Фомина было симптомом. Директория не имела почвы в Омске даже в левых кругах, а о правых уже говорить нечего»33. Настроения омской интеллигенции предопределят ход борьбы за власть в Сибири осенью 1918 г. Омская печать, выступавшая за твердую национальную власть, станет определять направленность пропаганды всей «Белой Сибири».
На территории «Белой Сибири» из всех легально действовавших социалистических партий эсеры были наиболее последовательными социалистами, выдвигая в своей идеологии на первый план принцип народовластия, основанный на классовом критерии.
Интерпретируя идею «народовластия», эсеры пытались совместить несовместимое — национальное единение и классовую борьбу, отдавая приоритет последней. Однако эсеровская идея «народовластия» в условиях милитаризации общества «Белой Сибири» окажется нежизнеспособной.
Меньшевики оказались в оппозиции к большевикам России вместе с эсерами, входя в лагерь «демократической контрреволюции», но внутри «Белой Сибири» меньшевики разделились во взглядах. Большая часть меньшевиков Сибири оставалась близкой к эсерам, на первый план продолжая ставить классовую борьбу, так же как и эсеры, приоритетной они считали задачу сохранения демократических завоеваний периода Февральской революции. Их газеты, в первую очередь, вели речь о необходимости построения социализма в России, что наиболее ярко отразила томская газета «Заря». Меньшая часть меньшевиков и газет, отражавших их взгляды, предпочла временно отказаться от борьбы за построение социализма в пользу российской национальной государственной идеи. Они, ставя на первый план национальный вопрос, сблизились с кадетами. Однако, если кадеты в то время уже выступали с идеями русского национализма, то для этой части меньшевиков был характерен государственный российский патриотизм, присущий кадетам в 1917 г. Позицию меньшевиков этого течения наиболее ярко в крае представляла омская газета «Заря».
После свержения советской власти в крае меньшевики отстаивали общероссийский патриотизм, который, по их мнению, должен был быть «истинным демократизмом»34. В газетах меньшевиков самой неотложной задачей считалось «воссоединение единой демократической России» и во имя его осуществления призывали «отказаться от всякого местного патриотизма и областничества в явной или скрытой форме»35. О ситуации внутри «Белой Сибири» газета «Новый луч» сообщала: «Вся страна разбита на два лагеря, и каждый из них выдвигает свои рецепты, свои соображения для спасения страны. Во-первых, все социалистические партии (за исключением, конечно, большевиков) думают возродить Россию свободной, не урезывая тех прав, которые народ завоевал в февральские дни. Противоположный лагерь (кадеты, промышленники, сибирские областники, всевозможные беспартийные и др.) заявляют, что спасение страны требует отказаться от начала народоправия. Вот то главное, что разделяет оба лагеря»36. «В настоящее же время народ осознал свою задачу — быть творцом своей собственной жизни, он верными шагами идет создавать единую неделимую Россию»37 (курсив мой. — А. С.). Меньшевистские газеты выступали против национальных и территориальных автономий, имевших законодательные органы, и призывали к их скорейшей ликвидации, отстаивая идею «единой и неделимой» России. По их мнению, «развитие экономической жизни и культуры находится в явном противоречии с областными и прочими перегородками, устанавливающими государство в государстве»38.
Говоря о соотношении трактовок национальных интересов России с классовой составляющей в идеологии социалистических партий на территории Сибири в «период демократической контрреволюции», следует отметить, что эсеры и левая часть меньшевиков последовательно ставили в зависимость национальные интересы России от классовых интересов рабочих и крестьян, которых эти партии пытались представлять. Однако весною-осенью 1918 г. в ответ на изменение в общественном настроении они попытались «нарядить классовую идеологию в национальные цвета России». Правая часть меньшевиков весной-осенью 1918 г. готова была пожертвовать классовой борьбой в пользу национальных интересов России. Колчаковский переворот в Омске исключил возможность осуществления партийных доктрин эсеров и меньшевиков. В Сибири «демократическая
контрреволюция» была отторгнута от власти более правыми силами. Вопрос о будущем России и ее народов должна была решить борьба колчаковцев и большевиков.
Среди социалистов Сибири не оказалось партии, реально проводившей политику децентрализации страны, перестройку государства на федеративных началах. Все социалисты, иногда вопреки собственным лозунгам, боролись за единую неделимую унитарную Россию. Чем ближе политическая партия оказывалась к власти, тем более последовательно ее печатные органы обосновывали необходимость централизации управления государством и отказывали в этническом обособлении действовавшим в регионе националистам. По-видимому, сама специфика российской государственности определяет эту особенность. Централизм в России как один из итогов гражданской войны был неизбежен, а значит, исторически закономерен.
Примечания
1 См.: Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М., 1983; Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. М., 1983. Демидов В. А. Октябрь и национальный вопрос в Сибири. Новосибирск, 1983.
2 См.: Модели общественного переустройства России. ХХ век. М., 2004.
3 См.: Шиловский М. В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов 1917-1920 гг. Новосибирск, 2003.
4 Государственный архив Тюменской области. Ф. Р-552. Оп. 1. Д. 7. Л. 44-45.
5 Шиловский М. В. Указ. соч. С. 58.
6 Нам И. В. Национальный вопрос в программных установках сибирских областников, законотворческой и политической практике Сибирской областной думы // Вестн. Тюмен. гос. ун-та. № 281. С. 52.
7 Путь народа. 1917. 23 дек.
8 Там же. 1918. 4 янв.
9 Многострадальный путь народа. 1918. 1 мая.
10 Известия Омского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 27 июля (9 авг).
11 Знамя революции. 1917. 14 июля.
12 Там же. 12 сент.
13 Новая жизнь. 1917. 29 марта.
14 Новый мир. 1917. 7 сент.
15 См.: ШиловскийМ. В. Указ. соч. С. 142.
16 Новый мир. 1917. 15 окт.
17 Заря. Томск. 1918. 29 (16) июля.
18 Заря. Омск. 1917. 16 нояб.
19 Там же. 1917. 3 дек.
20 Косых Е. Н. Периодическая печать Сибири: Указатель газет и журналов (март 1917 — май 1918 гг.). Томск, 1990. С. 29.
21 Знамя революции. 1917. 9 дек.
22 Несостоявшийся юбилей. Почему СССР не отпраздновал своего 70-летия? М., 1992. С. 72.
23 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 287.
24 Сталин И. В. Сочинения. Т. 4. М., 1947. С. 73.
25 Революционная мысль. 1918. 15 янв.
26 Голос труда. 1918. 1 мая.
27 Известия Западно-Сибирского и Омского областного исполнительных комитетов. 1918. 17 мая.
28 Журавлев В. В. Национальный вопрос в программах общероссийских политических партий начала ХХ века // История национальных политических партий России. М., 1997. С. 93.
29 Голос народа. 1918. 11 июня; Единство. 1918. 2(20) авг. и др.
30 Голос народа. 1918. 12 июня.
31 Дело Сибири. 1918. 25 июля.
32 Голос народа. 1918. 4 окт.
33 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5869. Оп. 1. Д. 15. Л. 10.
34 Заря. Томск. 1918. 22(9) июля.
35 Там же. 19(6) авг.
36 Новый луч. 1918. 30 авг.
37 Там же. 4 сент.
38 Новый алтайский луч. 1918. 5 окт.
И. А. Гатауллина
ВЛАСТЬ И РЫНОК В СРЕДНЕВОЛЖСКОМ РЕГИОНЕ В ГОДЫ НЭПА: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ, ОСОБЕННОСТИ И ОПЫТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Проблема обосновывается с точки зрения пределов вмешательства государства в рыночный механизм. Рассматривается законодательная база НЭПа и реализация его принципов в одном из крупнейших регионов страны. Исследуется противоречивый характер складывающейся хозяйственной системы, которая в условиях «допуска» рынка функционирует неэффективно. Признается необходимость административного регулирования экономики в периоды рационирования; доказывается, что усиление государственного контроля в условиях мирного времени деформирует рыночный процесс, ведет к дестабилизации социально-политической обстановки, ухудшению качества жизни.
Ключевые слова: НЭП, Средневолжский регион, регулирование экономики, государственный контроль, экономическое законодательство.
Проблема взаимоотношений власти и рынка является центральным вопросом истории вообще и истории России периода НЭПа в частности. Ее решение через соотношение собственности, свободы и справедливости в специфических условиях Среднего Поволжья позволяет определить не только качественность и действенность проводимых реформ, а также перспективы развития общественно-экономической системы. Население региона издавна существовало в рамках некой единой «мультиэтничной и поликонфессиональной» общины, сформировавшей достаточно эффективный механизм хозяйственного взаимодействия с преимуществом аграрных занятий. Несмотря на довольно пеструю социокультурную среду обитания, ни религиозный, ни экономический факторы никогда не выступали системообразующими данную региональную общность компонентами. Таковым выступал фактор экономической целесообразности, взаимодействия, предпринимательства, торговли. Вкупе с природноклиматической составляющей этот момент еще со времен ранней российской колонизации сформировал данную территорию в хозяйственно-самодостаточный район, но без признаков автаркии. Серия насильственных акций новой власти по отношению к провинции после 1917 г., создание административно-территориальных и национальных образований вызвали неоднозначные политико-экономические процессы в регионе. Его этносоциальная общность распалась на отдельные сегменты, а веками складывавшийся хозяйственный механизм разрушился,
