CC BY
73
ГЛОБАЛЬНОЕ ПАРТНЕРСТВО
4 (13) - 2007
национальные интересы и совершенствование
системы управления рисками
национальной экономики в условиях глобализации
В. В. ГЛУЩЕНКО, доктор технических наук, доцент, заведующий кафедрой «Финансы и кредит» Московского экономико-финансового института
Представляется, что одним из элементов системы реализации национальных интересов является система управления рисками национальной экономики в условиях современной глобализации. Вероятно, что одной из причин распада СССР были как раз недостатки в национальной системе управления рисками [1, с. 194]. В настоящее время наблюдаемые в России тенденции изменения населения, уровня промышленного развития и других факторов достаточно тревожны [2]. Известно мнение, что в этой ситуации развитые страны последовательно и неуклонно лишают Россию оснований для возрождения [3, с. 19].
Все это в совокупности может рассматриваться как сигнал к необходимости изменений и поиска новых, более эффективных, решений в области современной теории государства и права, совершенствования управления рисками национальной экономики.
Каковы же пути совершенствования системы управления рисками национальной экономики в условиях глобализации как элемента достижения национального интереса?
Для ответа на этот вопрос следует решить следующие задачи: исследование специфики современного этапа глобализации; разработку «рисковой теории государства и права»; разработку формул для оценки влияния риска на финансовые результаты экономической деятельности; анализ возможных направлений совершенствования системы управления рисками национальной экономики.
В процессе исследования нужно учитывать, что в теории государства и права принято выделять
8 -
исторические типы государства. Под историческим типом государства подразумевают совокупность наиболее существенных признаков, свойственных государствам единой общественно-исторической формации. По этому признаку выделяют рабовладельческое, феодальное, буржуазное и социалистическое государство [4,с. 92].
Известно также достаточно большое число теорий государства, которые соответствовали историческим условиям и трактуют причины возникновения государства и права: теологическая, патриархальная, договорная теория, теория насилия и др. [4,с. 65 — 69]. Эти теории объясняли мотивы и методы правового регулирования социально-экономической действительности, деятельности различных субъектов, помогали найти ответ на вопрос о способах и инструментах решения насущных проблем, проясняли направления совершенствования законодательства.
Как известно, в настоящее время ядро глобализации представляют постиндустриальные государства, существующие в условиях монополярного мира. Глобализация выступает как исторический, естественный и объективный процесс поступательной интеграции экономики, социально-политической и духовно-культурной сфер общественной жизни на нашей планете, обусловленный прогрессом производительных сил, техники, информационных технологий и закономерностями обобществления производства и труда. Представляется, объективная составляющая глобализации состоит в том, что резко возросли темпы научно-технического прогресса (ускоряются приблизительно вдвое каж-
дые пять лет). В этой ситуации для дальнейшего технического прогресса, повышения качества и конкурентоспособности товаров и услуг требуется все большая концентрация ресурсов (финансовых, интеллектуальных, технологических). Это одновременно требует все большей концентрации ресурсов, усиливает международную специализацию и разделение труда. Назовем это предположение гипотезой о повышении ресурсоемкости инновационной деятельности как одной из объективных причин глобализации [1, с. 85].
Под социально-экономическим развитием понимается процесс расширенного воспроизводства экономического базиса и населения государства посредством постановки и реализации совокупности целей с учетом путей их достижения, источников финансовых ресурсов и объектов социальных инвестиций. Социально-экономическое положение государства тесно связано с его геополитическим положением: страны с расширенным воспроизводством (в том числе населения) укрепляют его, а с сужающимся — ухудшают его. В настоящее время известно достаточно много фактов, позволяющих признать корпорации субъектами — активной стороной управления воспроизводственным процессом и социально-экономическим развитием государства.
Современная система управления глобализа-ционными процессами носит сложный и распределенный характер. Она включает международные соглашения и деятельность международных финансово-экономических организаций (МВФ, ВТО, ОСЭР и др.), национальные нормы права, реальную деятельность правительства и другие элементы.
Признаками государства считаются: территориальность — организация власти на определенной территории; универсальность — действие в рамках всего общества; публичность, заключающаяся в одновременной связи государства с обществом и относительной самостоятельности аппарата управления; наличие монополии на издание законов; использование принуждения; суверенитет как способность к самостоятельному принятию решений [4, с. 88].
Вместе с тем деятельность государств в условиях глобального однополярного мира характеризуется частичной передачей суверенных полномочий наднациональным органам, возрастанием значения международного права как регулятора внутриполитических и социально-экономических процессов. Отмечается, что деятельность наиболее значимых экономических субъектов, определяющих структуру и иерархию государств в мировой экономике
и, одновременно, являющихся структурным элементом национальных экономик — транснациональных корпораций — все более выходит из-под национальной юрисдикции. Транснациональные корпорации осуществляют свою производственно-финансовую деятельность в условиях концепции открытого глобального рынка, трансграничной миграции всех видов ресурсов, включая трудовые. При этом финансовые риски национального социально-экономического развития становятся все более тесно связаны с политическим и геополитическим рисками государства.
Это позволяет говорить о деформации в условиях глобализации практически всех признаков государства. В этой ситуации закономерно возникает вопрос о рисках, связных с такой деформацией, их влиянии на социально-экономическое развитие государств; национальных мотивах и нормах, регулирующих этот процесс. Методологической основой такого анализа является теория государства и права. В теории государства и права наиболее универсальным представляется возможным признать рационалистическое направление естественного права.
Известно, что в Древнем Риме право рассматривалось как проявление естественного разума, а государство — как дело народа [4, с. 65].
С учетом специфики условий практически результативной может оказаться технологическая теория государства и права как один из вариантов «естественного направления» в этой сфере. В рамках технологической теории государство рассматривают как сложную человеко-машинную политико-организационно-производственную систему, влияющую на экономическую эффективность; затраты ресурсов (времени и средств); риски — возможность отклонений от плановых значений; ликвидность — способность необходимой трансформации активов; внутренне время социально-экономических процессов. Представляется возможным утверждать, что глобализация «ускоряет (сжимает)» время, интенсифицирует инновационный и инвестиционный процесс и связанные с этим обменные процессы между элементами не только мировой экономической системы, но и всеми сферами государства (внешнеполитической, внешнеэкономической, внутриполитической, социальной, экономической, технологической, экологической). Такое ускорение не является равномерным. Можно предположить, что «степень сжатия» экономического времени определяется интенсивностью инновационно-инвестиционной деятельности в государстве, соответствует его конкурентному (в сфере иннова-
- 9
ций) положению. В этом случае «степень сжатия» экономического времени максимальна в наиболее инновационно развитых странах и снижается по мере удаления от «эпицентра» инновационной деятельности. Это «ускорение (сжатие)» экономического времени в процессе глобализации может повышать риски, в частности риски, связанные с необходимостью управления «в реальном масштабе времени» [1, с. 69].
Технологическая теория права — это система формальных и общеобязательных, обеспечиваемых государственным принуждением запретов, разрешений, норм поведения, свобод отношений в государстве в процессе реализации технологий общественного бытия в политической, социальной, экономической, технологической, экологической сферах, отражающая волю субъекта государственного управления [5, с. 303]. Системно-управленческий подход в рамках технологической теории государства и права заключается в том, что государство рассматривается как сложная система, которая характеризуется универсальным набором параметров эффективности: доходами (например, на душу населения); затратами (труда, ресурсов); рисками, временем реализации социально-экономических технологических циклов (например, в связи с существованием административных барьеров в предпринимательстве); ликвидностью (в частности международной валютной ликвидностью, ее достаточностью или избыточностью). При таком подходе право (наряду с экономическими, административными, информационными методами) рассматривается как один из инструментов управления названными характеристиками (параметрами эффективности) государства.
Говоря о внешних рисках России в условиях глобализации, нужно учитывать, что некоторые эксперты из США считают, что в период 2001 — 2025 гг. процесс миро-системных изменений в геополитике вступил в третий этап. В ходе этого этапа США попытаются восстановить свое былое величие посредством ведения более независимой и агрессивной политики, которая, тем не менее, обернется против них самих, ускоряя и усугубляя падение их мирового авторитета [6, с. 67].
Считается, что в настоящее время в мире произошло неструктурированное многостороннее разделение геополитических сил. Общие направления и тенденции развития миросистемных изменений в этот период могут состоять в следующем. Во-первых, потерпит полный крах программа ядерного разоружения, и появятся около 20 новых ядерных держав. Во-вторых, прогнозируется возможное
10 -
снижение влияния в геополитике США, столкновение интересов ряда геополитических центров. В-третьих, в сфере мировых финансов будет постепенно снижаться влияние доллара США, может сформироваться многовалютная система (сложно сказать, валюты каких стран войдут в ее состав). В-четвертых, особое значение для геополитической ситуации в мире будет иметь развитие в трех регионах: Европа, Юго-Восточная Азия и Южная Америка. В-пятых, на развитие ситуации в этих центрах влияния будет оказывать влияние возможность преодоления политических и экономических конфликтов стран этих регионов (для Европы — это преодоление провала проекта общеевропейской конституции и реализация возможности политического сближения с Россией; для Юго-Восточной Азии — это преодоление противоречий между Японией, Китаем, Кореей; Южная Америка может стать серьезным независимым геополитическим игроком, особенно, если удастся привлечь Мексику) [6, с. 81 — 83].
Очевидно, что в условиях высокой политико-экономической неопределенности и глобальной финансовой хрупкости возрастает необходимость исследований в финансовой системе. Финансы выступают ключевыми инструментами, посредством которых приобретаются и контролируются активы, а внешне не связанные между собой финансовые неурядицы превращаются в национальные и региональные социально-политические драмы. В этой ситуации особого внимания заслуживает анализ финансовой нестабильности с использованием результатов Х. Мински и его последователей. Считается, что «финансовая хрупкость» — неотъемлемая характеристика финансовой системы в процессе нормального функционирования экономики. [7, с. 99].
Одновременно нужно учитывать, что ООН постепенно утрачивает влияние [8, с. 4 — 5]. С учетом этих факторов по аналогии с гипотезой финансовой нестабильности можно сформулировать гипотезу «геополитической нестабильности» государств в условиях современной глобализации.
Россия нуждается в социальной модернизации на основе доктрины устойчивого развития, которая предполагает коэволюцию Человека и Природы в рамках целостного социума. При этом нужно учитывать, что глобализация уже сегодня способствует созданию новой структуры мира, видоизменяет ее политические, социально-экономические формы, взаимоотношения культур.
Актуальные проблемы для России составляют: низкая плотность и низкая продолжительность
жизни населения; рост убийств и самоубийств; высокий уровень преступности, бедность населения, низкий уровень доверия граждан к власти, состояние жилищно-коммунального хозяйства и др. [8, с. 9 — 10].
Экономическая безопасность государства является важнейшим условием устойчивого развития и элементом его национальной безопасности. Национальная безопасность обеспечивается защищенностью жизненно важных интересов граждан, общества, государства, национальных ценностей и образа жизни от широкого спектра внутренних и внешних угроз, различных по своей природе (политических, военных, экономических, информационных, экологических и других) [9, с. 332].
Экономическая безопасность государства зависит от комплекса геополитических, экономических, экологических, правовых и иных условий, обеспечивающих: во-первых, предпосылки выживания в условиях кризиса и будущего развития глобального мира; во-вторых, защиту жизненно важных интересов страны в отношении ее ресурсного потенциала, динамики и сбалансированного роста; в-третьих, создание внутреннего иммунитета и внешней защищенности от дестабилизирующих действий; в-четвертых, конкурентоспособность страны на мировых рынках и устойчивость ее финансового положения; в-пятых, создание достойных условий жизни и развития личности [9, с. 433 — 434].
Под угрозой понимают совокупность условий и факторов, увеличивающих риск. В инвестиционной сфере основными угрозами современной России являются низкая инвестиционная и инновационная активность, физический износ основных фондов и моральное старение оборудования [9, с. 435].
Считается, что «...в современной конкурентной борьбе в первую очередь борьба идет не за обладание ресурсами, материальными ценностями, а за способность к нововведениям» [10, с. 5].
В этой ситуации геополитические риски России могут нарастать. Вместе с тем для России открываются и дополнительные возможности реализации спекулятивной (т. е. дающей положительные отклонения) составляющей геополитического и политического риска. Последнее возможно в результате серьезных изменений (реинжиниринга) системы управления рисками национальной экономики, и в частности инновационной и инвестиционной деятельности в государстве.
Теоретической основой такого реинжиниринга системы управления рисками национальной экономики может рассматриваться предложенная в рамках историко-генетического аспекта защитной
функции риска теория, которую можно назвать «рисковой» теорией государства и права [1, с. 76]. Эта теория может рассматриваться как альтернативная по отношению к известной теории государства — «теории насилия». Согласно теории насилия государство является результатом насильственных действий [4, с. 68 — 69]. Предлагаемая «рисковая» теория государства и права может базироваться на утверждении, что государство является правовым и организационным средством защиты от нерегла-ментированного законом внешнего и внутреннего насилия. При этом подходе государство может рассматриваться как организационное средство, а право как инструмент общества, предназначенный для снижения рисков до уровней, которые необходимы для обеспечения возможности экономической и общественной деятельности или для снижения рисков до оптимального уровня, обеспечивающего наивысшие темпы социально-экономического развития. Поэтому на основе анализа сущности риска в условиях глобализации предлагается выделить «рисковую» теорию государства и права, которая может рассматриваться как частный случай «технологической» теории государства и права [5, с. 26 — 45, 299 — 321].
В сложной системе управления рисками существует объект управления и субъект управления — активная часть системы управления рисками. Субъекты управления вырабатывают, исполняют и контролируют достаточность управляющих воздействий на риск инновационной и инвестиционной деятельности.
Субъекты управления риском в условиях глобализации могут быть классифицированы по ряду признаков. По иерархическому уровню в системе управления названным риском можно выделить субъекты: международного уровня (ООН, НАТО, МВФ, ВТО, ОЭСР, религиозные конфессии и др.); национального уровня (МРЭТ, Минфин, Банк России и др.); транснациональные корпорации; предприятия; семья. С точки зрения значимости управления рисками в деятельности конкретного вида субъектов можно выделить институциональные (религиозные конфессии, ОЭСР) и неинституциональные субъекты управления риском и др. [1, с. 188].
Представляется возможным исходить из научной гипотезы о том, что глобализация социально-экономической жизни, рост масштабов и активизация инновационной и инвестиционной деятельности социально-экономических субъектов привели к тому, что в глобальных условиях мировой геополитики, интеграции социально-экономических связей, глобальной конкуренции, порождающих
- 11
высокую динамику мировой геополитической и социально-экономической среды, фундаментальные геополитические риски становятся управляемыми и из разряда пассивных факторов инвестиционного фона переходят в разряд активных факторов оценки инвестиционных проектов.
При таком подходе для оценки совокупного (интегрального) риска инвестиционных проектов могут использоваться формулы:
Р = Рф + Р или
и фр ср
Р = 1 — (1 — Рф ) х (1 — Р ).
ип х фр' х ср'
где Ри — интегральный (суммарный) риск инвестиционного проекта;
Рфр — фундаментальный риск инвестиционного проекта;
Рср — специфический риск инвестиционного
ср
проекта.
При этом экономическое влияние риска на финансовые результаты инвестиционной деятельности может быть учтено в процессе вычислений параметров эффективности инвестиций с использованием нижеследующих формул.
Известно, что метод расчета чистого приведенного эффекта (ЛРУ) основан на сопоставлении объема исходных инвестиций (1С) в маркетинговую стратегию с общей суммой дисконтированных чистых поступлений (РУ), порождаемых этой маркетинговой стратегией в течение прогнозируемого срока действия инвестиционного проекта. Оценка прогнозируемого срока действия инвестиционного проекта может быть сделана на основе сценария реализации проекта и прогноза развития рыночной ситуации.
Поскольку доход от маркетинговой стратегии распределен во времени, для обеспечения сравнимости «веса» поступлений в различные моменты времени он дисконтируется с помощью коэффициента дисконтирования — г. Этот коэффициент может устанавливаться финансовым аналитиком или инвестором самостоятельно исходя из ежегодного процента возврата, который он хочет или может иметь на инвестируемый капитал.
Пусть делается прогноз, что инвестиция в маркетинговую стратегию будет генерировать в течение k = 1,... п,..., Ллет, годовые доходы в размере Р,Р2 , Р. Определим РУ — величину дисконтированных доходов по формуле:
к=Л
РУ = I Рк / (1+г) к;
к=1
а чистый приведенный эффект с учетом вероятности рыночного успеха маркетинговой стратегии можно найти по формуле:
12 -
к=Л
ЛРУр = I Рк х Ру / (1+г) к — 1С/Р.
к=1
При принятии решений с использованием этого критерия:
ЛРУр > 0, маркетинговая стратегия прибыльна, ее следует принять;
ЛРУ р< 0, маркетинговая стратегия убыточна и ее следует отвергнуть;
ЛРУ р= 0, маркетинговая стратегия не прибыльна и не убыточна. Такая стратегия может быть реализована из других соображений (престиж и др.).
Приведенные зависимости отражают тот факт, что риск одновременно снижает доход от маркетинговой стратегии (проекта) и приводит к росту затрат на стратегию, т. к. часть проектов по реализации маркетинговой стратегии заканчивается неудачей.
ЛРУр является абсолютным показателем. Вместе с тем возникает необходимость в оценке относительного финансового результата маркетинговой стратегии. В этом случае может быть использован для принятия решений метод расчета индекса рентабельности инвестиций с учетом вероятности рыночного успеха маркетинговой стратегии (проекта) Р1 р. С учетом риска формула для расчета этого показателя принимает вид:
к=Л
Р1„ =( I Рк /(1+г) к) х Ру /(Дэ X 1С/Р) =Р1х Ру2,
к=1
где Р1р — индекс рентабельности затрат на реализацию маркетинговой стратегии (инвестиций) с учетом риска рыночного неуспеха; Рк — доход, генерируемый проектом в к-й год;
г — коэффициент дисконтирования; Ру — вероятность успешной реализации рыночной маркетинговой стратегии (риск невозможности реализации проекта — интегральный риск равен Ри = 1 — Ру); 1С — разовые инвестиции в проект; Яэ — коэффициент, отражающий относительный уровень расходов на момент установления невозможности реализации или обеспечения прибыльности проекта. Если: Р1р > 1, то проект следует принять; Р1р < 1, то проект следует отвергнуть; Р1р = 1, то проект не прибыльный и не убыточный.
Эта формула показывает, что индекс рентабельности маркетинговой стратегии прямо пропорционален квадрату вероятности рыночного успеха этой стратегии, например, при Ру= 0,6 величина Р1 = 0,36 Р1, т. е для того чтобы «перекрыть» риск,
совокупный прогнозный доход от реализации маркетинговой стратегии должен приблизительно в три раза перекрывать расходы на него.
Может быть использован и метод расчета нормы рентабельности инвестиций (1ЯЯр). Норма рентабельности инвестиций — значение коэффициента дисконтирования, при котором NPVр проекта равен 0.
1ЯЯр= г, при котором NPVр = /(г) = 0.
СС — цена источника средств данного проекта.
Если: 1ЯЯр > СС, то проект прибыльный и его следует принять;
1ЯЯр < СС, то проект убыточный и его следует отвергнуть;
1ЯЯр = СС, то проект не прибыльный и не убыточный.
Метод определения срока окупаемости инвестиций (РРр). Используется при краткосрочном инвестировании. Он не учитывает инфляции.
РРр = п, при котором впервые выполняется условие:
к=N
1 Рк * Ру > 1С/ Ру;
к=1
Метод расчета коэффициента эффективности инвестиций (ЛЯЯр) с учетом вероятности успеха маркетинговой стратегии принимает вид:
ЛЯЯр = РМ / (1/2 (1Ср — ЯУ));
Р.N = РМх Ру — среднегодовая прибыль с учетом риска;
Р. — среднегодовая прибыль;
Я У — ликвидационная (остаточная) стоимость.
В дальнейшем будем исходить из того, что глобальный риск национальной экономики можно представить как сложный многокомпонентный риск, состоящий из следующих элементов: геополитического риска, риска глобальных стихийных бедствий (например, цунами в Юго-Восточной Азии или урагана «Катрина» в Новом Орлеане США), риска глобальных техногенных катастроф (например, Чернобыльской аварии), риска глобальной конкуренции.
Проблема специфических рисков и методов их снижения в значительной степени исследована, в частности, в работе [11].
В настоящей работе акцент будет сделан на структурирование и исследование геополитического риска инновационной и инвестиционной деятельности в России и его основной компоненты — риска снижения суверенитета государства. Определение геополитического риска дано в работе [11, с. 46 — 47]
и уточнено в работе [5, с. 211]: «Геополитическими рисками назовем риск ухудшения геополитического положения государства и нации, снижение жизненной энергии этноса по любым из возможных причин». Геополитические риски являются стратегическими и глобальными по масштабам ущерба. В перспективном, текущем, оперативном управлении экономической сферой государства они тесно пересекаются и могут находить выражение как политические риски. Политические риски проявляются в изменении условий, улучшении или нарушении условий производственно-торгового процесса по причинам, определяемым деятельностью органов государственного управления [12, с. 24].
Для прояснения сущности геополитического риска исследуем его функции. Принято выделять такие функции риска, как стимулирующую (конструктивный и деструктивный аспекты) и защитную (историко-генетический и социально-правовой аспекты). Можно говорить о том, что стимулирующая конструктивная функция геополитического риска находит выражение в том, что субъекты экономической деятельности исследуют источники риска и создают социально-экономические формы деятельности и ее организации, позволяющие снизить геополитический риск. В рамках этой функции можно считать, что государство и транснациональные корпорации являются организационной формой защиты от геополитического риска.
Стимулирующая деструктивная функция геополитического риска состоит в том, что конкурирующие государства и корпорации могут улучшить свои геополитические позиции, разрушив или снизив эффективность системы защиты геополитических интересов других государств и корпораций.
Историко-генетический аспект защитной функции геополитического риска состоит в том, что субъекты социально-экономической деятельности, в частности народы, используют государство (включая армию) для защиты от геополитического риска. Степень выполнения государством защитной функции проявляется в его суверенитете, степени военной, экономической, технологической и других видов безопасности.
Социально-правовой аспект защитной функции геополитического риска состоит в необходимости закрепления в системе права государства законодательных норм, обеспечивающих защиту от возможности реализации геополитического риска. Предлагается выделить специальную отрасль права по защите от геополитических рисков в условиях глобализации.
- 13
Как уже отмечалось, анализ социально-экономических проявлений и последствий риска позволил выделить в дополнение к известным функциям риска компенсирующую и селективную функции риска [11, с. 19].
Компенсирующая функция геополитического риска состоит в том, что инвестиционные и товарные потоки направляются в страны с эффективной системой защиты от геополитических рисков. Реальность действия этой функции геополитического риска подтверждает мировая статистика, которая показывает, что наиболее привлекательными для инвестиций являются высокоразвитые страны, входящие в социально-экономический клуб — «золотой миллиард» и геополитический клуб — «восьмерку». В средине 1990-х гг. 80 % инвестиций — это взаимные инвестиции между наиболее развитыми странами. При этом наиболее экономически развитые страны имеют развитые системы защиты геополитических интересов [8, с. 70].
Селективная функция геополитического риска состоит в том, что потоки инвестиций и товаров направляются в те страны, где они защищены от отрицательного воздействия геополитического риска. Таким образом, субъекты в процессе социально-экономической деятельности (в частности, в процессах миграции населения, торговли и инвестиционной деятельности) выделяют (селектируют) страны с повышенным или сниженным уровнем геополитического риска и суверенитета государства.
Ролью геополитического риска можно назвать определяющее влияние на уровень инновационной и инвестиционной деятельности в экономике, ориентацию направлений инвестиционных потоков и потоков миграции трудовых ресурсов.
Анализ позволяет сказать, что, в свою очередь, геополитический риск состоит из следующих структурных элементов: риска внешнего завоевания государства; риска распада государства под воздействием внутренних сил; риска снижения суверенитета; политического риска, странового риска. Как отмечалось, страновой риск связан с интернационализацией экономической деятельности и может быть структурирован на риски конвертируемости валюты, трансферта или моратория платежа [13, с. 9].
Суверенитет (от франц. souverainete — верховная власть), самостоятельность, независимость и полноправие во всех внутренних и внешних делах того или иного государства, народа или отдельной личности [14, с. 336]. Итак, ключевым понятием, связанным с понятием геополитического риска инновационной и инвестиционной деятельности,
14 -
является понятие суверенитета. Выделим его виды: политический, экономический, правовой, технологический, продовольственный, культурный и др. Для оценки (например, экспертной) рисков, связанных с названными составляющими суверенитета, необходимо определить их содержание и сущность.
Суверенитет идеологический состоит в способности управляющего слоя суперэтноса сформулировать адекватную условиям его существования идеологию как систему взглядов, практически реализуемую, мотивирующую и привлекательную для решения проблем внешней и внутренней сфер государства.
Суверенитет политический определяется способностью народа и органов власти принимать внешне- и внутриполитические решения исходя из конкретной ситуации в интересах народа и государства, решения по укреплению геополитического положения государства.
Суверенитет экономический можно определить как способность органов власти принимать экономически выгодные (или не противоречащие интересам народа) и государства решения. Проблема экономического суверенитета России в условиях глобализации обсуждается отечественными экономистами различных направлений [15, с. 151].
Суверенитет правовой определяется возможностью отстаивать юрисдикцию государства на определенной территории и в определенных вопросах, обеспечивать принятие международных правовых актов и конвенций, отвечающих интересам государства, общества, национальной экономики, а также принимать полезные для страны и общества законы, одновременно при этом не принимать вредные законы и подзаконные акты, а также возможность формирования специальной отрасли права — правового обеспечения суверенитета государства.
Суверенитет технологический состоит в способности государства иметь инновационно-инвестиционную сферу, обеспечивающую конкурентоспособность и устойчивость социально-экономического развития государства в условиях глобализации.
Признается, что сегодня национальная инновационная система России разбалансирована, а ее основные элементы — научно-техническая сфера, предприятия, инновационная инфраструктура — функционируют изолированно друг от друга. По технологической конкурентоспособности, по оценкам Национального научного фонда (NSF), Россия была на 19-м месте в 1996 г. и переместилась на 28-е (из 33 стран) место в 2000 г. [16, с. 145 — 146].
Отмечается, что декларируемым мотивом развертывания радикальных реформ в странах социалистического лагеря было преодоление экономического отставания от ведущих мировых держав [17, с. 21]. Однако сегодня перед Россией стоит задача преодоления деиндустриализации конца XX — начала XXI в., предотвращения необратимого отставания нашей страны [17, с. 29]. Поэтому можно констатировать, что риски технологического суверенитета России продолжают увеличиваться.
Суверенитет сельскохозяйственный (продовольственный) состоит в способности государства обеспечить на определенное число процентов (по некоторым оценкам — 80 %) продовольствием население страны.
Эксперты отмечают, что в прогнозном периоде будут возрастать ограничения на развитие агросферы, которые связаны с сокращением производственного потенциала сельского хозяйства, сохраняется низкий уровень оплаты труда и неэквивалентность в товарообмене с другими отраслями [18, с. 29]. Это может быть свидетельством возрастания риска утраты Россией продовольственного суверенитета в настоящий период.
Суверенитет культурный состоит в способности отстаивать, пропагандировать, распространять на другие страны и регионы свои культурные ценности и влияние в сфере культуры.
Один из участников дискуссии по проблеме суверенитета, М. Копейкин, заместитель руководителя Аппарата Правительства РФ, считает: «Суверенитет, на мой взгляд, означает, прежде всего, поддержание конкурентоспособности российской экономики на мировом рынке, в том числе отдельных, преимущественно высокотехнологичных, отраслей промышленности, а также наличие зрелых общественных институтов и перспективного человеческого потенциала. В принципе Россия всеми этими элементами обладает. В то же время задачу достижения полного экономического суверенитета нельзя считать решенной, поскольку названные элементы еще не сложились в целостную, четко работающую систему. При этом общая экономическая ситуация сейчас довольно неоднозначна» [16, с. 154].
По-видимому, актуальна разработка показателей, отражающих эффективность работы конкретных государственных органов в направлении создания благоприятного интегрированного инновационно-инвестиционного климата и снижения рисков инновационной и инвестиционной деятельности в государстве.
Интегральный характер геополитического
риска приводит к необходимости системно исследовать принимаемые государственные решения (например, о приватизации аэропортов или Аэрофлота — естественного рынка сбыта отечественных самолетов), решения крупных транснациональных компаний (например, Аэрофлота о закупке иностранных дальнемагистральных самолетов за рубежом, что грозит России потерей стратегической авиации как компоненты вооруженных сил с соответствующим ухудшением военно-политического положения страны с огромной сухопутной границей), тенденции развития бизнеса (например, отсутствие восстановительных инвестиций, низкий уровень инноваций и вывоз капитала); развитие социальной среды (равный не менее 15-децильный коэффициент, как отношение доходов 10 % самых богатых к доходам 10 % самых бедных); состояние этнических отношений (захват при попустительстве местных властей и правоохранительных органов рынков криминальными незаконными мигрантами, лишающий экономику свободы ценообразования, а местное население справедливого вознаграждения за труд, как источника повышения рождаемости); демографических тенденций (сокращение численности населения и «утечка мозгов»); культурной сферы (засилье иностранных произведений, подражание их стилю и т. п.) и других фактов с точки зрения их влияния на геополитическое положение России и тенденции его изменения в условиях глобализации.
Для устранения недостатков существующей системы управления рисками в государстве представляется, что процесс государственного управления геополитическим риском государства должен быть распределен, повышены уровни его общественной прозрачности и гласности, защиты от эгоистического влияния различных лоббистских групп, включая зарубежные.
Вместе с тем во избежание ситуации безответственности и конфликтов различных ведомств этот процесс должен быть координируем (например, Советом безопасности РФ) и подконтролен представительным органам власти (например, Комитету по безопасности Госдумы РФ). Это может порождать необходимость по-новому посмотреть на распределение функций и ответственности между различными государственными органами, проблему тайны и конфиденциальности в этой сфере с учетом того, что именно тайна и конфиденциальность могут использоваться для усугубления геополитического риска государства. Можно говорить о целесообразности закрепления изменений в распределении функций, сферы действия государс-
- 15
твенной тайны в соответствующих нормативных актах и положениях.
Работа государственного координирующего и контролирующего органов в сфере управления рисками национальной экономики может основываться на таких принципах:
• системности, которая подразумевает необходимость изучения и учета влияния разнородных факторов на геополитический риск государства;
• гласности, состоящей в обязанности органов государственной власти и хозяйствующих субъектов информировать общественность в средствах массовой информации о событиях, фактах и тенденциях, влияющих на изменение оценки геополитического риска государства;
• адекватного реагирования, предполагающего выработку корректирующих воздействий, соответствующих по интенсивности и эффективности последствий значимости и опасности решаемой проблемы;
• работы в реальном масштабе времени, т. е. реакция и воздействие на геополитический риск должны осуществляться достаточно быстро, чтобы влиять на протекающие процессы, не допустить выхода процесса из-под контроля и т. п. [1, с. 71].
В заключение еще раз подчеркнем важность исследования источников риска социально-экономического развития России, экономического влияния риска. Вариант модернизации национальной системы управления рисками на основе «рисковой теории государства и права» позволяет надеяться на то, что развитие экономики станет более стабильным.
ЛИТЕРАТУРА
1. Глущенко В. В. Риски инновационной и инвестиционной деятельности в условиях глобализации. — г. Железнодорожный, М. О., НПЦ «Крылья», 2006. — 230 с.
2. Соколин В. Л. и др. Россия в цифрах. М.: Госкомстат России, 2003. С. 70.
3. З. Бжезинский. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические
императивы. — М.: Международные отношения,
2003. — 250 с.
4. Черданцев А. Ф. Теория государства и права. Учеб. для вузов. — М.:ЮРАЙТ, 1999. — 432 с.
5. Глущенко В. В. Теория государства и права: системно-управленческий подход — г. Железнодорожный, М. О., ООО НПЦ «Крылья», 2000. — 416 с.
6. Валлерстайн И. Геополитические миро-системные изменения: 1945 — 2025 годы. // Вопросы экономики, 2006. № 4. С. 67 — 84.
7. Несветайлова А. Экономическое наследие Хаймана Мински (глобальная финансовая хрупкость и кризис: уроки для России) // Вопросы экономики, 2005. № 3. С. 99 — 118.
8. Жуков В. И. Некоторые аспекты социальной модернизации российского общества // Ученые записки РГСУ, 2005. № 1(45). С. 4 — 16.
9. Международные экономические отношения: учеб. пособ. для вузов / Под ред. проф. Л. Е. Стровс-кого. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. — 461 с.
10. Остапюк С. Ф, Филин С. А. Формирование и оценка эффективности научно-технических и инновационных программ. — М.: Изд-во фирма «Благовест-В», 2004. — 320 с.
11. Глущенко В. В. Управление рисками. Страхование. — г. Железнодорожный, М. О., ТОО НПЦ «Крылья», 1999. — 336 с.
12. И. Т. Балабанов. Риск-менеджмент. — М.: Финансы и статистика, 1996, — 184 с.
13. Севрук В. Т. Банковские риски. — М.: Де-лоЛтд, 1995. — 72 с.
14. Куликов Л. М. Экономическая теория: учебник. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект,
2004. — 432 с.
15. Экономический суверенитет и глобализация («круглый стол» в Институте Европы РАН) // Вопросы экономики, 2006. № 2. С. 149 — 158.
16. Семенова А. Проблемы инновационной системы России. // Вопросы экономики, 2005. № 11.С. 145-150.
17. Дементьев В. О характере российской "догоняющей модернизации" и ее институциональном обеспечении // Российский экономический журнал, 2005. № 2. С. 21 - 30.
18. Гумеров Р. Фантом российской аграрной политики // Российский экономический журнал,
2005. № 4. С. 15 - 32.
