CC BY
101
Вопросы конституционного права
УДК 341.231.14
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ ПО СОДЕЙСТВИЮ И ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА КАК МЕХАНИЗМ КОНСТРУКТИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
© Чуксина В. В., 2012
Рассмотрены роль и место национальных институтов по содействию и защите прав человека в системе взаимодействия государства и гражданского общества. Показано, что данные институты специфическими средствами и методами способствуют улучшению административного управления и содействуют партнерству государства и гражданского общества.
Ключевые слова: права человека; национальные институты по содействию и защите прав человека; государство; гражданское общество.
Для науки конституционного права актуальность проблемы институционального оформления отношений государства и гражданского общества в контексте развития демократии и укрепления системы защиты прав и свобод человека не вызывает сомнения. К элементам относительно нового правозащитного механизма, функционально реализующего прямые и обратные связи между властью и обществом, государством и гражданином (что подчеркивается даже в самой официальной международной классификации таких институтов), можно отнести национальные институты по содействию и защите прав человека, период массового становления которых приходится на 90-е годы ХХ в.
Согласно официальной терминологии, принятой в системе ООН, к национальным институтам по содействию и защите прав человека (сокр. национальные правозащитные институты, далее — НПИ) относятся внутригосударственные специализированные правозащитные структуры, соответствующие Парижским принципам, утвержденным в 1993 г. резолюцией 48/134 Генеральной Ассамблеей ООН. В мировой практике наиболее распространенными мо-
делями НПИ являются комиссии по правам человека и омбудсмены (уполномоченные) по правам человека. В отличие от НПИ, модель классического омбудсмена — посредника по жалобам граждан на должностных лиц публичной администрации, традиционно предполагала более узкие цели деятельности и сферу компетенции — контроль за надлежащим административным управлением (good governance) — за законностью и справедливостью функционирования публичной власти. Однако сегодня есть основания утверждать о тенденции к трансформации модели классического института омбудсмена в национальный институт по содействию и защите прав человека и быстрому росту количества стран, создающих такие национальные правозащитные структуры вместо или дополнительно к действующим омбудсменам. Ярким подтверждением этому служат государства (на всех континентах, в том числе и Россия), как недавно вступившие на путь демократического развития, так и имеющие давние традиции демократии (Дания, Франция, Германия, Норвегия и др.). НПИ, своего рода постомбудсмен-институты, объединили функции контроля надлежащего управле-
ния и защиты (в широком смысле, включая просветительско-образовательную и мониторинговую деятельность) прав человека.
В настоящее время в мировой практике существует большое разнообразие организационно-правовых форм национальных институтов по содействию и защите прав человека. По словам Верховного комиссара по правам человека ООН Нави Пиллэй, «национальные институты по правам человека, соответствующие Парижским принципам, являются ключевыми элементами надежной и эффективной национальной системы по правам человека, направленной на поощрение и защиту прав человека. Правительства и национальные институты по правам человека призваны работать вместе в целях обеспечения осуществления международного права и стандартов прав человека на национальном уровне. Конструктивное взаимодействие между независимыми национальными правозащитными институтами и парламентами может внести неоценимый вклад в поощрение и защиту прав человека. Парижские принципы также требуют эффективного сотрудничества между ними и представителями организаций гражданского общества» [1]. Несмотря на такую высокую оценку НПИ, в правовой науке до сих пор не сложилось общепринятой концепции национальных институтов по содействию и защите прав человека. Российские исследователи, в отличие от зарубежных, уделяют внимание только одному типу этих специализированных правозащитных структур — институту уполномоченного по правам человека (новому типу омбудсменов по правам человека), связывая, как правило, их «генетически-функциональ-ное» происхождение со шведским (классическим) омбудсменом. Представляется, что в этом плане уместно процитировать строки из доклада Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2010 г.: «Очень важно понимать, что институт Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации задуман и реализован в тексте Конституции Российской Федерации не просто как еще одно “окно” для приема “челобитных”. Этот по-прежнему новый и необычный для всех нас государственный институт призван защищать как законные права граждан, так и ничуть не менее законное право общества в целом стать, наконец, гражданским, а не патерналистским» [2].
Напомним, что Уполномоченный по правам человека в РФ (далее — УПЧ РФ) в ноябре 2008 г. получил международное признание в статусе национального института по содействию и защите прав человека, дающем право непосредственного участия во всех механизмах международной системы защиты прав человека ООН [3]. Вместе с тем ответить, можно ли считать правовой статус УПЧ РФ и качество выполняемых им функций, характерных именно для данного типа институтов, оптимальными, без сравнения с аналогичными структурами, — сложно. Тем более что в условиях глобализации прав человека, усиления влияния наднациональных регулятивных механизмов и транснациональных взаимодействий поиск путей демократизации отношений гражданина и государства, гражданина и общества, в том числе, посредством повышения эффективности правозащитных институтов, основанный исключительно на изучении только внутригосударственного опыта, не будет адекватным. Поэтому сравнительный анализ правового регулирования форм взаимодействия общества, государства и гражданина в рамках мировой практики функционирования национальных институтов по содействию и защите прав человека имеет не только теоретическую, но и практическую ценность. В первую очередь — гармонизацию отношений в системе «гражданин — государство — общество» в аспекте соотношения взаимных прав и обязанностей в соответствии с общепризнанными принципами и нормами по правам человека, установление баланса интересов личности, социальных групп, общества в целом и государства.
В соответствии с Парижскими принципами (далее — ПП), ставшими сегодня своего рода официальными международными «стандартами» для НПИ, базовыми критериями эффективных национальных институтов по содействию и защите прав человека, являются: независимость; законодательно установленные права и обязанности; плюралистический состав, отражающий различные слои гражданского общества; взаимодействие с широким кругом внутригосударственных институтов (властными структурами и институтами самоорганизации общества) и международных правозащитных механизмов; доступность и прозрачность для граждан; отчетность [4].
Безусловно, с одной стороны, индикаторами степени зрелости гражданского общества и активного, свободного и конструктивного участия граждан в делах общества и в управлении государством служат институты самоорганизации общества (именуемые в литературе третьим сектором, НПО, НКО), контролирующие государство. С другой стороны, государство, осуществляя нормативно-правовое регулирование деятельности различных общественных объединений, должно контролировать их, основываясь на принципе верховенства права (в том числе на невмешательстве в общественные и частные дела) и совершенствуя формы демократического решения проблем. Следовательно, формирование зрелого гражданского общества предполагает одновременное становление сильного, в первую очередь в демократическом и правовом отношении, государства. Государства, не допускающего и пресекающего любые формы насилия и возникновение таких самоорганизующихся структур, как радикальные экстремистские и националистические организации, криминальные группы и т. д., которые объединяются для достижения узкоэгоистических и антигуманных целей.
При таком подходе национальные правозащитные институты можно рассматривать в качестве одного из механизмов, содействующих демократическому решению проблемы взаимоотношений государства и гражданского общества в сфере прав и свобод человека и гражданина.
Как было сказано выше, ПП, акцентируя однозначность предметов ведения (функционально-целевой направленности) и независимость НПИ, предполагают различные нормативно-правовые и организационно-правовые формы реализации взаимодействия с государственными органами и гражданским обществом. Понятно, что конституционноправовой статус НПИ детерминирует их место в системе разделения властей и, следовательно, степень их независимости (подавляющее большинство НПИ имеют независимый статус) или принадлежности к определенной ветви власти, а также формы и результативность взаимодействия с органами власти (и местного самоуправления) и общественными объединениями. В любом случае, степень реальной независимости НПИ связана с множеством факторов, в том числе, с нормативно-правовым и финансовым обеспечением их деятельности.
В мировой практике НПИ создаются на основе нормативных актов различной юридической силы — от конституции или закона до подзаконных нормативных правовых актов. Однако в силу специфических особенностей политико-правового устройства государств и уровня их демократического развития, а также определенных историкокультурных особенностей иногда подзаконный нормативный правовой акт может обеспечивать такую же степень правовой самостоятельности, как закон, а по существу, эффективное влияние на законотворческую и правоприменительную практику с правами человека и партнерские отношения между государственными органами и институтами гражданского общества по вопросам содействия и защиты прав человека. В качестве примера можно привести французскую Национальную консультативную комиссию по правам человека, действовавшую до 2007 г. на основании подзаконного акта — Декрета о комиссии, но оказывающую большое влияние на укрепление режима прав человека и получившую высокую оценку в докладе государства и Договорных органов в рамках участия Франции в 2008 г. в международном механизме Универсального периодического обзора [5].
В государственно-правовом аспекте один из принципов (ПП) эффективных НПИ — принцип взаимодействия с широким кругом государственных и общественных институтов реализуется в первую очередь через их компетенции, структуру и состав, которые существенно различаются в зависимости как от конституционно-правового статуса самих институтов, так и от правовых и социально-экономических и культурных особенностей различных стран. Наиболее распространенными моделями НПИ являются независимые государственные органы и государственно-общественные органы, последние мы определяем согласно концепции профессора Г. Н. Чеботарева [6]. Если НПИ является независимым государственным органом, как правило, такой статус имеют омбудсмены по правам человека, то их избрание и назначение на должность осуществляется парламентом, а работники аппарата (как и в РФ) являются государственными служащими. В этом случае взаимодействие с институтами гражданского общества зачастую осуществляется посредством создания общественных экспертных советов (Россия, Армения). Интересный ва-
риант такого взаимодействия представляет Комиссия по соблюдению конституционных прав и свобод граждан, созданная в соответствии со ст. 20 Закона «Об Уполномоченном Олий Мажлиса по правам человека (омбудсмене)» под председательством Уполномоченного по правам человека Республики Узбекистан [7]. Члены Комиссии являются представителями гражданского общества, работают на общественной основе и назначаются Уполномоченным в качестве его региональных представителей. Регламент Комиссии утверждается парламентом.
Своеобразие синергизма государства и общества проявляется при выборе руководящего состава НПИ, создаваемых как независимые государственно-общественные органы в виде комиссии/института или центра по правам человека. Например, в Дании при выборе руководства Датского института прав человека парламент принимает косвенное участие, так как члены правления выбираются датскими университетами и Советом по правам человека, состоящим из представителей (приблизительно) 60 общественных организаций, министерств и парламента [8]. А в африканском государстве Того законодательный орган при формировании состава Национальной комиссии по правам человека (Commission Nationale des Droits de l’Homme) может выбирать только из числа кандидатов, предложенных гражданским обществом [9]. В некоторых странах в состав НПИ могут входить члены, назначаемые президентом и/или министрами с правом решающего голоса (Чад), что, естественно, делает проблематичным вопрос о независимости такого института. Однако нередко для обеспечения тесного взаимодействия между государством и обществом в работе НПИ (согласно регламенту) участвуют члены правительства, но с правом совещательного голоса ( Франция, Сенегал). Представляется, что НПИ типа комиссий/центров/институтов по правам человека обеспечивают устойчивое непосредственное взаимодействие государственных и общественных структур за счет своей организационно-правовой формы и порядка назначения/выборов состава. К этому можно добавить, что некоторые НПИ дополнительно создают советы с участием представителей законодательной и исполнительной власти, институтов гражданского общества. Например, численность
Совета при Датском институте по правам человека достигает 79 человек.
Анализ нормативной правовой базы и практики функционирования НПИ показывает, что, за небольшим исключением, они не обладают властными полномочиями. Также права и обязанности НПИ различаются в отношении наличия/отсутствия компетенции рассмотрения обращений граждан. Так, в отличие от омбудсменов по правам человека, далеко не все (например, в странах ЕС) комиссии/центры по правам человека занимаются индивидуальными/коллективными жалобами. А в государствах Британского Содружества у комиссий по правам человека есть ограничения по предмету жалоб (рассматриваются жалобы только на дискриминацию по различным основаниям) и нет компетенции рассмотрения жалоб на публичную администрацию. Безусловно, это влияет на правовые формы и последствия взаимодействия НПИ и властных структур. Если НПИ наделен широкой компетенцией рассмотрения обращений граждан, то типичными формами взаимодействия с государственными органами, органами местного самоуправления и должностными лицами служат: запрос документов и материалов, необходимых для рассмотрения жалобы; заключение-рекомендация о возможных и необходимых мерах восстановления нарушенных прав и свобод; рекомендация по устранению проблем, послуживших предметом обращения граждан; ходатайство в вышестоящие или в компетентные государственные органы о возбуждении дисциплинарного, административного или уголовного производства в отношении должностного лица, нарушающего права и свободы человека и гражданина; инспекционные проверки. Очевидно, что НПИ, в том числе и УПЧ РФ, используя такие формы взаимодействия с властными структурами, выполняют посредническую роль в процессах расследования случаев нарушения прав и восстановления нарушенных прав граждан. Хотя можно назвать страны (Индия, Гана, Сьерра-Леоне и др.), в которых национальные институты наделяются большими полномочиями по расследованию жалоб на нарушение норм поведения и коррупцию государственных служащих, схожими с полномочиями административных судов [10].
Как следует из нормативных правовых актов, определяющих функционирование
НПИ, в компетенцию которых входит рассмотрение индивидуальных/коллективных обращений, по существу жалоб граждан все органы публичной власти и организации обязаны дать мотивированный ответ в установленные законом сроки. Однако факты свидетельствуют о том, что государственные органы и органы местного самоуправления нередко сами нарушают административные процедуры, не всегда своевременно информируют о предпринимаемых мерах по вопросам, которые требуют долгосрочного решения. Например, основным направлением деятельности Уполномоченного по правам человека Республики Казахстан (далее — УПЧ РК), который в основном соответствует критериям НПИ, является рассмотрение письменных (в том числе полученных по электронной почте) и устных обращений граждан (полученных на личном приеме, в ходе мониторинговых посещений регионов), а также обращений от неправительственных организаций о нарушениях прав человека. Как следует из годового отчета УПЧ РК за 2010 г., первое место среди государственных структур, представивших ответы (всего 99) на запросы УПЧ РК с нарушением сроков, занимает Генеральная прокуратура Казахстана: 32 ответа представлены с нарушением сроков [11]. Обращает на себя внимание тот факт, что в годовом отчете УПЧ РК полностью перечислены все государственные органы и организации, которые несвоевременно реагировали на запросы Уполномоченного. В этом же смысле заслуживает внимания ст. 22 Закона Грузии «О Народном Защитнике Грузии»: «В ежегодном отчетном докладе Народного Защитника Грузии должны быть названы органы государственной власти и местного самоуправления, должностные и юридические лица, которые нарушали права и свободы человека, не считались с рекомендациями Народного Защитника Грузии о мерах по восстановлению этих прав» [12]. Такую практику публичного адресного освещения нарушений прав человека и выполнения должностных обязанностей государственными органами и органами местного самоуправления, на наш взгляд, можно было бы перенять и УПЧ РФ. Также представляется целесообразным, чтобы в России по примеру других стран (Армения, Грузия) законодательно (в дополнение ст. 35 ФКЗ об УПЧ РФ) была закреплена обязательность публичного ос-
вещения и подготовки мотивированных ответов органами исполнительной власти на критику их действий/бездействия и предложения со стороны УПЧ РФ. В настоящее время в России такая форма конструктивного взаимодействия УПЧ РФ и министерств и ведомств и, соответственно, в субъектах России — региональных уполномоченных по правам человека и органов исполнительной власти, иногда имеет место по инициативе самих органов, но не урегулирована правом.
Наряду с подготовкой НПИ ежегодных и специальных (тематических) докладов о ситуации с правами человека в стране, консультирование и выработка предложений по приведению нормативной правовой базы в соответствие с конституционными и международными принципами и нормами по правам человека и рекомендациями Договорных органов, Совета по правам человека ООН и др. также служит одним из каналов реализации взаимодействия государственных структур и институтов гражданского общества. Предложения и рекомендации законодательным и исполнительным органам власти составляются в зависимости от сферы компетенции НПИ на основе анализа обращений граждан и общественных объединений, мониторинга и/или научных исследований. Практика показывает, что НПИ, учрежденные по типу институтов/центров по правам человека (Германия, Дания, Норвегия) и специализирующиеся на научных исследованиях, преимущественно уделяют внимание разработке предложений по совершенствованию нормативных правовых актов и правоприменительной практики. В этом случае взаимодействие с государственными структурами и институтами самоорганизации граждан имеет консультативную форму. Более сильное и непосредственное влияние на процесс законотворчества и совершенствования правоприменительной практики и административных процедур в соответствии с международными принципами и нормами по правам человека могли оказывать НПИ с общенациональным представительством, если бы они были наделены правом законодательной инициативы, что представляется весьма логичным. В настоящее время подавляющее большинство НПИ такого права не имеют. Они, как правило, могут участвовать в совершенствовании законодательства, затрагивающего права и свободы чело-
века только опосредованным путем через процедуры обращения со своими предложениями к субъектам права законодательной инициативы. Так, например, УПЧ РФ не наделен правом законодательной инициативы, а в субъектах Российской Федерации только 16 из 58 уполномоченных по правам человека наделены таким правом [13].
Более того, УПЧ РФ в соответствии с подп. 5 п. 1 ст. 29 Федерального конституционного закона «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» в отличие от своих коллег, в том числе из стран СНГ (Украины, Азербайджана, Армении и др.), не наделен правом обращения (вне связи с жалобами граждан) в Конституционный Суд [14]. Хотя такое право является непосредственным каналом связи интересов государства и общества в контексте конституционных и международных принципов и норм о правах и свободах человека и гражданина.
Одной из новых функций, предусматривающих тесное взаимодействие государственных структур и институтов гражданского общества, НПИ стало наделение их полномочиями национального превентивного механизма в учреждениях уголовно-исполнительной системы с целью предупреждения пыток, жестокого обращения и наказания (сокр. национальные механизмы предупреждения пыток, далее — НМПП). В соответствии с Факультативным протоколом к Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 18 декабря 2002 г. некоторые страны (Швеция, Испания, Казахстан, Армения) напрямую вменили в обязанности НПИ создание системы контроля за действиями любых учреждений, предназначенных для содержания лиц под стражей. Другие пошли по пути создания специальных общественных структур и законодательно регламентировали взаимодействие НПИ и институтов гражданского общества в этой сфере. Так, например, согласно Федеральному конституционному закону «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» (ст. 36.1, п. 1), «Уполномоченный осуществляет взаимодействие с общественными наблюдательными комиссиями, сформированными в субъектах Российской Федерации в целях содействия реализации государственной политики в области обеспечения прав человека в местах
принудительного содержания» [15]. Представляется, что в том и другом формате эффективность НМПП зависит от правовой определенности полномочий и скоординированности действий, а также от степени реальной независимости НПИ и инициативности и добросовестности новых общественных структур.
Говоря о взаимодействии государства и гражданского общества в рамках основных направлений деятельности НПИ, необходимо отметить их образовательно-просветительскую функцию, которая является обязательной с позиций ПП. В целом можно сказать, что практически все НПИ, независимо от типа учреждения, занимаются образовательно-просветительской деятельностью в области прав человека. С целью привлечения внимания органов власти и общественности к проблемам реализации прав граждан НПИ проводят тематические конференции, семинары и другие мероприятия, служащие открытой площадкой для диалога государственных структур и институтов гражданского общества. Конечно, и в этой области есть свои лидеры, в том числе активно использующие современные информационно-коммуникативные технологии.
В качестве положительного примера можно привести немецкий Институт по правам человека. Это учреждение вносит существенный вклад в поощрение и защиту прав человека с помощью научных исследований, разработки документации, академических научно-исследовательских проектов, проведения публичных семинаров, образовательных программ, экспертных дискуссий, а также предлагает консультации государственным и общественным структурам по проблемам прав человека в контексте внутренней и международной политики. Проекты по преподаванию прав человека, в первую очередь, направлены на распространителей информации, которые действуют в качестве посредников между экспертами института и членами широкой общественности. Этот вид образования направлен на распространение знаний и актуальной информации о правах человека, что фактически способствует предотвращению нарушений прав человека. Институт играет активную роль в процессе формирования общественного мнения по всем вопросам, связанным с правами человека. Кроме того, институт позиционирует себя в качестве фо-
рума для обмена идеями и информацией по вопросам прав человека между государственными учреждениями и неправительственными организациями как в Германии, так и за рубежом. Он поддерживает контакты с другими национальными учреждениями по правам человека в Европе и на международном уровне. Помимо этого, институт функционирует в качестве национального координатора по обучению правам человека. Как национальный координационный центр по обучению правам человека в соответствии с руководящими принципами Организации Объединенных Наций, он осуществляет: составление учебных программ и материалов для преподавания прав человека для сотрудников полиции, тюремной службы и психиатрических учреждений; участие в разработке компетенций в области прав человека, вопросов и тем для специалистов, занимающихся гражданским урегулированием конфликтов; сбор и анализ информации в области прав человека, о событиях и проблемах в Германии и за рубежом, и др. [16].
Представляется, что активную просветительно-образовательную деятельность в сфере прав человека следовало бы развивать и российским федеральному и региональным уполномоченным по правам человека, тем более что эта функция законодательно предусмотрена. Актуальность информационно-просветительской деятельности в сфере прав человека обусловливается и тем обстоятельством, что в России до сих пор не развита национальная система правового просвещения и образования в области прав человека, ориентированная на ознакомление как должностных лиц, так и граждан с правами и свободами, а также с методами и формами их защиты. Такая деятельность, безусловно, способствовала бы росту взаимопонимания и укреплению уважения прав человека в контексте взаимодействия государства и гражданского общества.
Таким образом, резюмируя вышесказанное, следует подчеркнуть, что отвечая на запросы времени, правозащитная политика современных государств претерпела серьезные институциональные изменения, реализовав многие концептуальные интенции о партнерстве государства и гражданского общества в модели НПИ. Исходя из того, что в современном мире нет государств-наций, и понимая под нацией сверхэтническую
общность народа, проживающего на территории, ограниченной суверенитетом государства, в конституционно-правовом смысле по своей правовой природе национальный институт по содействию и защите прав человека — это независимый внесудебный государственный или государственно-общественный орган, функционирующий на основе перекрывающегося консенсуса ответственности власти и гражданской активности и содействующий формированию конституционно-правовых отношений, базирующихся на общепринятых принципах и нормах международного права по правам человека, отражающий правовые и культурно-исторические особенности государственно-правового развития. Понятие «перекрывающегося консенсуса» (overlapping consensus) мы используем в интерпретации Дж. Ролса, т. е. согласие, центрирующееся на том, в чем позиции государства и гражданского общества совпадают (а не различаются) и позволяют создать основу для конструктивного диалога и решения проблем [17].
Анализ практики функционирования эффективных НПИ показывает, что именно данные специализированные правозащитные структуры благодаря своему правовому статусу занимают уникальную позицию в системе конституционно-правовых отношений «человек — общество — государство». Согласно классификации институтов, содействующих взаимодействию гражданского общества и органов государственной власти, предложенной В. В. Грибом [18], на наш взгляд, НПИ тоже можно отнести к особым институтам взаимодействия органов государственной власти и институтов гражданского общества, хотя их правовое положение и правовой статус в различных странах может сильно различаться. НПИ призваны напрямую реализовывать современную стратегию демократического развития, квинтэссенцией которой являются права человека. Основные принципы этой стратегии акцентированы на моральном и юридическом характере прав человека и, с одной стороны, на обязательствах и обязанностях государств в области прав человека, с другой стороны, на полномочиях активного участия граждан и общественных объединений в продвижении и защите прав и свобод человека. НПИ, придавая отношениям между гражданами и государством конструктивный дискурс, способствуют повышению ответственности, прозрачности
власти и развитию способностей граждан пользоваться и защищать свои права. Это становится реальностью при условии соответствия НПИ критериям эффективности — Парижским принципам. Безусловно, что эффективность конкретной правовой системы в целом [19] выступает conditio sine qua non (необходимым условием) конструктивного взаимодействия государства и общества по обеспечению и защите прав человека. Пока же российская реальность такова, что УПЧ РФ «добиться полного восстановления нарушенных прав заявителей удалось только по 5,05 % дел (в 2009 г. — по 8,6 %)» [20]. И
1. Национальные институты, занимающиеся поощрением и защитой прав человека: Ежегодный доклад Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека. Женева : Организация Объединенных Наций, 2011. С. 20—21.
2. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2010 год // Рос. газ. 2011. 13 мая. С. 17-24.
3. International Coordinating Committee of
National Institutions for the Promotion and Protection of Human Rights. Report and Recommendations of the Session of the Sub-Committee on Accreditation (Geneva, 3-6 November 2008) Франции) [Электронный ресурс]. URL: http://nhri.ohchr.org/EN/
AboutUs/ICC Accreditation/Documents/ 2008_ November% 20SCA%20Report.pdf.
4. Принципы, касающиеся статуса национальных учреждений, занимающихся содействием и защитой прав человека // Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, сорок восьмая сессия. Женева, 1993. С. 369-370.
5. A/HRC/WG.6/2/FRA/1 (Национальный доклад Франции) [Электронный ресурс]. URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/UPR/PAGES /FRSession2.aspx.
6. Чеботарев Г. Н. Особенности реализации конституционного принципа разделения властей Российской Федерации на современном этапе // Вестн. Тю-мен. гос. ун-та. 2009. № 2. С. 23-24.
7. Об Уполномоченном Олий Мажлиса по правам человека (омбудсмане) : закон Республики Узбекистан от 24 апр. 1997 г. // Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 1997. № 4-5. Ст. 102.
8. Strategic framework 2009-2012: The Danish Institute for Human Rights. Copenhagen: Handy-Print A/S : Danish Institute for Human Rights, 2009. Р. 6, 30.
9. The compliance of the constituent documents of West African and Central African National Human
Rights Institutions with the Paris Principles. A descriptive analysis. Copenhagen : Handy-Print A/S: Danish Institute for Human Rights, 2009. Р. 18, 20.
10. Там же.
11. Отчет о деятельности Уполномоченного по правам человека в Республике Казахстан за 2010 год. Астана, 2011. С. 8, 89.
12. О Народном Защитнике Грузии : закон Республики Грузия от 16 мая 1996 г. URL: http://ombudsman.ge/index.php?page=103&lang=1.
13. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2010 год.
14. Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации : федер. конституц. закон от 26 февр. 1997 г. № 1-ФКЗ «и» // Собр. законодательства РФ. 1997. № 9. Ст. 1011; 2006. № 43. Ст. 4411; 2008. № 24. Ст. 2788; 2011. № 1. Ст. 1.
15. Там же.
16. Deutsches Institut for Menschenrechte Франции) [Электронный ресурс]. URL: http://www.msti-tut-fuer-menschenrechte.de.
17. Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, Mass. : The Belknap Press of Harvard University Press, 1971. Р. 339-340.
18. Гриб В. В. Взаимодействие органов государственной власти и институтов гражданского общества в Российской Федерации : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2011. С. 16.
19. Kelsen Hans General Theory of Law and State. Cambridge : Harvard University Press, 1945. P. 41-42, 110-124, 369-373.
20. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2010 год.
National Institutions for the Promotion and Protection of Human Rights as a Mechanism for Constructive Interaction between State and Civil Society
© Chuksina V., 2012
The role and place of national institutions for the promotion and protection of human rights in system of interaction between state and civil society are examined. It is shown, that these institutions promote administration managerial control improvement and promote the partnership of state and civil society by specific means and methods.
Key words: human rights; national institutions for the promotion and protection of human rights; state; civil society.
