CC BY
24
УДК 130.2
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2012. Вып. 3
Л. В. Никифорова
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ДИСКУРСЫ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ — НАЧАЛА XXI ВЕКА И КРИТЕРИИ ОТБОРА ОБЪЕКТОВ НАЦИОНАЛЬНОГО НАСЛЕДИЯ: ОПЫТ США
Практика охраны наследия связана с некоторыми социальными конвенциями по поводу критериев отнесения того или иного объекта к национальным раритетам. Корпус национального наследия, сформировавшийся к середине ХХ в., был вдохновлен национальным дискурсом XIX столетия, особенностью которого можно считать презумпцию очевидности национального и отсутствие рефлексии по поводу критериев отбора объектов. Второй этап дискуссий о национальном начался после второй мировой войны. Он связан с открытием феномена нации как «воображаемого сообщества», сопровождается проблематизацией очевидностей и отличается особым интересом к процедурам конституирования национального в художественных, публицистических, философских текстах. Современные концепции национального, как правило, подтверждают уже состоявшийся на первом этапе отбор объектов, однако открывают новые основания их репрезентативности, а также расширяют корпус наследия за счет объектов ХХ столетия.
Несмотря на тиражирование тезиса об исчерпанности феномена национального государства под давлением глобальных, региональных, локальных процессов, в США, например, активно разворачивается именно национального дискурс который провоцирует интерес к некоторым новым объектам как достойным почтительного внимания.
Среди исследований американского национальный дискурса, особое место занимает книга Лео Маркса «Машина в саду: Технология и пасторальный идеал в Америке», посвященная тому, как американская литература XIX в. отреагировала на наступление индустриальной эпохи. Лео Маркс полагает, что литература не только обнажила конфликт природы и машины, но и «настроила» общество на поиски компромисса между счастьем на лоне дикой природы и властью технического прогресса (подробнее см.: [1]). Результатом стала поэтизация «среднего ландшафта» (middle landscape), сочетающего в себе естественность дикой природы и артефакты цивилизационной деятельности человека. Средний ландшафт (а это и есть «машина в саду») стал, по мнению Л. Маркса, новой «специфически американской постромантической индустриальной версией пасторали» [2, р. 32].
Сама по себе тема столкновения природы и цивилизации вряд ли является монополией американской литературы, однако артикуляция найденного компромисса как воплощения национального пасторального идеала свойственна, прежде всего, американской социально-философской мысли второй половины XX — начала XXI в.
Предложенный Лео Марксом образ «машины в саду» задал концептуальные основания для переосмысления тенденций архитектурного творчества конца XIX — начала ХХ! в. Прямым архитектурным аналогом образа «машины в саду» считается сегодня
© Л. В. Никифорова, 2012
32
знаменитый дом над водопадом Ф. Л. Райта, который теперь рассматривается как воплощение национального идеала [3, р. 14]. Но творчеством Райта дело не ограничивается.
«Современная пастораль не обязательно возвращает нас к пастухам, маленьким хижинам и возделанным участкам земли, пасторальный идеал включает идею возвращения в деревню в духе благородной простоты, мудрости и естественности. Современная пастораль — это рекреационные зоны, современные городские предместья, планировка университетских кампусов, архитектурный стиль Фрэнка Ллойда Райта, <...> а также Левитаун в Пенсильвании, где в 1950 г. компанией Livitt and Suns Inc. был создан пригородный микрорайон, составной частью проекта было сохранение 250 акров лесонасаждений для отдыха, а в городе было высажено 48000 фруктовых деревьев» [3, р. 14]. Все это описывается как средний ландшафт, занимающий важное место в культурном опыте американцев ХХ в. Приведенные в цитате примеры связаны с идеями города-сада — во всех промышленных странах ХХ в. есть собственный опыт возведения городов-садов, есть и различные современные формы возвращения к этой традиции. Между тем, последовательное рассмотрение этого опыта как воплощения национального, а не какого-то иного идеала связано исключительно с США.
В 2010 г. вышло исследование Т. Ларсена, рассматривающего различные способы преобразования реального пространства на основе пасторального идеала: национальные природные парки, парки развлечений, фермерские хозяйства и богатые усадьбы. Ларсен показывает, что ряд стратегий преображения ландшафта подразумевал вполне осознанную апелляцию к пасторальному идеалу в его американской версии «машины в саду».
Ранним примером технологической пасторали Ларсен считает Ниагарский водопад. Здесь важна не только эстетизация дикой природы, но и возникающая благодаря инженерному благоустройству иллюзорность дикости, свойственная литературной пасторали. От Ниагарского водопада начинается традиция национальных природных парков — важнейшего пласта национального наследия США. Сегодня особенно подчеркивается, что движение за организацию Национальных природных парков было непосредственно связано с транспортной индустриализацией Америки и с созданием сети железных дорог (т. е. вновь «машина в саду»).
Другой версией ранней ностальгической пасторализации пространства стали музеи под открытым небом, представляющие целостный ландшафт городка, деревни, фермерского хозяйства прединдустриальной эпохи. И хотя не США были родиной таких музеев (первым open-air музеем, сохранявшим оазис патриархальной старины в эпоху промышленной урбанизации, был шведский Скансен), именно на Американском континенте такой тип ностальгических музеев стал последовательной традицией и собственно национальной версией краеведческого музея. В отличие от Скансена в американских музеях предындустриальное прошлое и индустриальное будущее оказались прочно связаны между собой. Американские open-air музеи — это не просто оазисы старины, но зерна индустриального рывка: Greenfield Village с хижиной, где прошло детство автомобильного магната Генри Форда, и сарайчиком, где он изобретал свои первые механизмы; винокурня в Линчбурге, где делал первые шаги Джек Дэниэл, король американского виски.
Другой пример воплощения национального пасторального идеала анализирует в своей книге Говард Сигал. Он посвятил подробное исследование эксперименту Генри Форда по созданию «деревенской промышленности» («Village Industries») [4].
33
Основанный Генри Фордом завод в Детройте стал эмблемой «цивилизации фабричных труб», превращавшей человека в придаток машины. Между тем в годы Великой Депрессии Форд осуществил прямо противоположный проект, рассредоточив производство автомобилей по девятнадцати небольшим заводам, расположенным в сельской местности в радиусе 60 миль от штаб-квартиры в Дирборне, при этом рабочие были частично заняты фермерством. Этот эксперимент был направляем не только технологической и экономической, но и социальной задачей: децентрализация рабочего коллектива препятствовала формированию больших профсоюзных объединений («union busting» — разрушение профсоюза). Пролетарию, которому нечего терять, был противопоставлен работник, живущий в гармонии с природой, однородной безбрежной массе рабочих — небольшое сообщество.
Воплощением национального пасторального идеала стали сегодня левитауны 19501960-х годов — небольшие городки, застроенные по единому типовому плану стандартными односемейными домиками. Это американский вариант индустриального массового жилого строительства, синхронный советским малосемейкам («хрущевкам»), реализующий идею дешевого жилья и комплексного микрорайона с заранее созданной инфраструктурой. Но в отличии от советской идеологии ускоренной урбанизации, левитауны воплощали бегство из города-монстра в собственный садик. Название Levvitown произошло от имени владельца компании, главы строительной корпорации, и стало нарицательным для американских урбанизированных предместий 1960-х годов в целом [5]. Левитаун — это дешевый комфорт и идеал «среднего класса», расовая сегрегация (они предназначались для заселения только белыми) и движение за гражданские права [6].
Национальный пасторальный идеал 1960-1980-х годов представлен парками развлечений и туристическими аттракционами, в которых образы предыиндустриальной патриархальной Америки, детства в хижине, ностальгических воспоминаний о простых началах славных дел фрагментируются, перекомбинируются, коммерциализируются, полностью отрываясь и от оригинала, и от контекста. Так, старинная железнодорожная станция в Чаттанога ЧуЧу превратилась в отель и ресторанный комплекс [3, р. 152-160], таков город-аттракцион колониальный Вильямсбург. Начиная с 1950-х годов многие прежние open-air музеи превратились в туристические аттракционы — Линчбург и Гринфильд, «этносити» Сольванг, возникновение которых было связано с ранними формами ностальгии по доиндустриальному, теперь стали коммерциализированным брэндом самобытности малого города и превращения его в туристический объект.
Современные исследователи национального американского идеала отмечают, что интерес к истории технологической пасторальности вызван проблематикой постиндустриального, идеей децентрализации, демассовизации на основе высоких технологий. Желание написать предысторию постиндустриального связана с переосмыслением клишированного образа индустриальной цивилизации как «цивилизации фабричных труб», как эпохи урбанизации, массовизации, стандартизации, централизации. Вооружившись новым понимаем пасторали и сосредоточившись на ревизии опыта индустриальной культуры, американские исследователи открыли в индустриальной эпохе мощную и масштабную тенденцию (так называемую технологическую псторальность), которая и является, по их мнению, истоком постиндустриального.
Современный архитектурный ландшафт также анализируется в связи с пасторальным идеалом, который рассматривается как альтернатива «глобальному транснациональному
34
городу», созданному проектами Н. Фостера, С. Калатравы, Ф. Джонса [7]. В дискуссиях об американском «среднем ландшафте», которые начались в 1990-е, были артикулированы черты постиндустриальной пасторали, вобравшей в себя все многообразие «пригородной Америки». Окидывая взглядом пасторальные репрезентации ХХ в., Питер Роу приходит к выводу, что противопоставление сложности городского организма и простоты пригорода или деревни является упрощением, утратившим смысл. В реальности «пригородная Америка» или американский «средний ландшафт» (предместья, малые города, Национальные парки и парки развлечений, связывающие их разветвленные транспортные магистрали с необходимой инфраструктурой, взаимосвязи «среднего ландшафта» и города) становятся все сложнее и по своей многослойности, многомерности способны соперничать с мегаполисом [8].
Топика современного пасторального ландшафта представлена четырьмя основными «местами» — это дом с садом, торговый центр, заменивший современному человеку поле, огород и фруктовый сад, современное рабочее место в офисном парке (бизнес-центр, расположенный за пределами города) и, конечно, дороги, которые все это связывают. Когда исследователи пишут о современной пасторали и о высоких технологиях создания нового типа «среднего ландшафта», речь идет не только о машинах, механизмах и микросхемах, но и о технологиях воздействия mass-media, транслирующих пасторальный миф. Эта современная постиндустриальная Аркадия раскинулась на просторах всей Америки. В современном мире, который, как известно, характеризуется стремительным темпом перемен и шквальным ростом инноваций, именно пастораль — modern pastoral —образует архипелаг покоя, стабильности, размеренности и привычности существования.
Хотелось бы еще раз вернуться к современности пасторального дискурса, в котором идет переосмысление опыта индустриальной культуры и постиндустриальных перспектив. Для Генри Форда, компании TVA, Долли Партон и других героев пасторального мифа обращение к пасторальности носило окказиональный характер. Более того, они сами не всегда индентифицировали бы свои усилия как пасторальные репрезентации. Анализ особого слоя культурного опыта индустриальной эпохи, осознание его целостности, связанности и определение как пасторального — открытие сегодняшнего дня. В нем нельзя не увидеть свершающуюся на наших глазах ревизию национальной идеи и создание «вторичной мифологии» [9, c. 237]. Это новый и очень мощный этап тематизации национального, сравнимый по интенсивности, вероятно, только с XIX столетием, и рожденный в ответ на вызовы концепции нации как «воображаемого сообщества». Вместо поставленных под сомнение прежних очевидностей национального характера Америка, усилиями своей интеллектуальной элиты, обретает пасто-ральность в качестве ментальных оснований культуры. История градостроительных и ландшафтных репрезентаций пасторального идеала демонстрирует его прочность, укорененность и материальную убедительность. Следующий этап — включение в «реестры» новых объектов национального наследия.
Литература
1. Никифорова Н. В. Понятие технологии и проблемы национальной идентичности: американская школа технологической истории культуры // Концепты культуры и концептосфера культурологии / под ред. Л. В. Никифоровой, А. В. Коневой. СПб., 2011. С. 345-354.
2. MarxL. 'Пш Machine in the Garden: Technology and the Pastoral Ideal in America. 2 ed. Oxford, 2000.
35
3. Larsen T. H. Enduring pastoral: Recycling the Middle Landscape Ideal in the Tennessee Valley. Amsterdam; NY, 2010.
4. Sigal H. P. Recasting The Machine Age: Henry Ford's Village Industries. Massachusets, 2008.
5. Harris D. Second Suburb: Levvitown, Pennsylvania (Culture Politics & The Built Environment). Pittsburg, 2010.
6. Kushner D. Levvitown: Two Famalies, One Tycoon, and Fight for Civil Rights in America's Legendary Suburb. N.Y., 2009.
7. Добрицына И. А. Транснациональный капитализм и архитектура глобального города // Архитектура и строительство Москвы. 2010. № 3 (551). С. 11-20.
8. Rowe P. G. Making a Middle Laandscape. Cambridge, MA: MIT Press, 1991.
9. Исупов К. Г. Сознание мифологическое // Общество. Среда. Развитие. 2011. № 2. С. 237-238.
Статья поступила в редакцию 15 марта 2012 г.
36
