CC BY
163
С.А. Янжинов
НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО КАК ПОЛИТИКО-ПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ
В статье рассмотрены политические и правовые аспекты содержания понятия «национальное государство». Автор анализирует национальное государство с позиций различных подходов к интерпретации нации, исследует многообразные формы национальной государственности применительно к современной России.
Ключевые слова: вера, глобализация, государство, гражданин, законодательство, идентичность, конфессия, народ, национализм, нация, политика, религия, самоопределение, сепаратизм, этнос.
В современной научной и политической дискуссии вопросы самоопределения наций занимают одно из ведущих мест и, как показывают события последних лет, не потеряют своей актуальности достаточно длительное время. Как и любые вопросы, не являющиеся предметом исключительно теоретических изысканий, а имеющие непосредственное прикладное и насущное значение, стремление наций к самоопределению, в том числе и путем создания самостоятельных государственных образований, вызывает не только научные, но и острые политические споры. В случаях, когда дело касается конкретных ситуаций, требующих реального вмешательства или невмешательства представителей мирового сообщества, научные дискуссии, как правило, отходят на второй план, а в качестве доводов используются исключительно политические аргументы, формально базирующиеся на нормах международного права. Однако ни для кого не секрет, что нормы международного права, как и любые иные нормы позитивного права, могут быть истолкованы, а на практике и истолковываются в соответствии со сложившейся на определенный момент политической конъюнктурой.
В результате политика «двойных стандартов» становится нормой при решении вопросов о праве наций на самоопределение и, как следствие, теоретическая наука и политические реалии существуют в совершенно различных плоскостях. Ситуация, ког-да вопросы самоопределения наций и народов решают политики, вполне естественна и не вызывает в современном мире каких-либо существенных возражений. На наш взгляд, такая ситуация сохранится и в дальнейшем. При этом серьезные изменения в системе международных отношений, а также порожденные однополярной глобализацией крупномасштабные общемировые негативные последствия, приведшие к «экономическому кризису», который предоставляет очередную благодатную почву для проявления и усиления сепаратистских тенденций, заставляют еще раз задуматься о том, насколько решение проблем о праве наций на самоопределение должно учитывать достижения современной политической и юридической науки.
Центральной темой научной дискуссии в рамках проблемы самоопределения является концепция нации в целом, в которой в концентрированной форме выражается совокупность научных знаний, характеризующая весь круг проблем, возникающих в ходе гражданского и этнокультурного общения и взаимодействия. При этом традиционно делается попытка не только «отделить» нацию от множества сопутствующих понятий (этноса, расы, социальной группы и др.), но и выработать ее научную модель как структурной и функционирующей системы, выделить ее устойчивые первичные и вторичные признаки, зависящие от стремительно изменяющихся условий общественного развития. Речь обычно идет о том, что нация - это не только чувства, общая социальная память, единичность языка, культуры, быта, традиций большой группы людей, имеющих свои специфические запросы и потребности, но это и исторически сложившаяся устойчивая форма, в рамках которой протекает жизнедеятельность людей.
В настоящий момент нациям присваивают функции формообразования социально-экономических, политических, культурных, идеологических процессов. Имеющие место представления о том, что современный мир может быть «безнациональным», лишь подтверждают прямую зависимость тех или иных ценностных конструкций, признающих и отрицающих национализм, его «позитивные» и «негативные» стороны, от определенной ангажированности исследователя, который может оказаться, например, представителем титульной нации (этноса) «многонационального» государства или же представителем малочисленной «дискриминируемой» этнонациональной группы.
Отдельное место в таких исследованиях занимает концепция «нации-государства», или «национального государства». При желании можно было бы и разделить эти понятия, подвергнув их обособленному научному исследованию, однако в нашем случае делать это не представляется нужным. «Нацией-государством» обычно называют результат политико-правового самоопределения нации и создание ею соответствующей государственно-правовой территориальной формы устройства. При этом нельзя забывать, что и сам вопрос о том, что первично, а что вторично - в данном «тандеме»
является открытым. Проблема состоит в том, что не только нация может быть основным необходимым условием для возникновения такого государства, но и возможен вариант, когда государство для решения тех или иных стоящих перед ним задач станет силой, стремящейся с помощью всех средств «создать» для себя нацию. Похожая ситуация в последнее время сложилась и в России, когда бесконечные поиски «национальной идеи» чуть было не превратились в саму «национальную идею». Однако, как показал опыт, «национальную идею» достаточно тяжело искусственно сформулировать, ее можно скорее констатировать, а по большому счету еще необходимо заслужить. Так или иначе, на наш взгляд, вопрос о «национальной идее» является вторичным по отношению к вопросу о «нации» и «национализме»,
и без решения вопроса о том, что же представляет собой «нация» в ее политическом, юридическом, гражданском, этническом и других аспектах, дальнейшее исследование может быть существенным образом затруднено.
В самом упрощенном виде термин «нация» рассматривается в двух основных значениях: нация гражданская (политическая) и нация в ее этническом или в этнополитическом понимании. Нетрудно заметить, что термин «политическая» мы использовали как в одном, так и другом случаях. С одной стороны, можно говорить не о каких-то глубинных расхождениях во взглядах, а о том, что один и тот же термин используется для обозначения хоть и близких, но все-таки разных по своей сути понятий. Надо сказать, что данная ситуация очень характерна для большинства слов, имеющих латинское происхождение, а сам термин «нация» мог обозначить и племя, и народ, и др., которые, в свою очередь, достаточно сложны и неопределенны в своем толковании. Однако за различными подходами к пониманию нации могут скрываться и глубинные противоречия, лежащие в основе всего блока сопутствующих проблем.
Если попытаться сформулировать понимание нации, удовлетворяющее всех, то достаточно перечислить все то, что так или иначе подходило бы под данное понятие, т.е. было бы очень общим и неопределенным. В данном случае мы бы сказали, что нация - это исторически сложившаяся из различных племен и народностей общность людей, объединенная общей территорией, экономическими связями, литературным языком, этическими особенностями культуры и характера. Стоит оговориться, что общая территория не обязательно могла быть территорией одного государства, а вышеупомянутые «особенности» могли быть и достаточно простыми, определенными, и имеющими сложную многоуровневую структуру. Такое определение нации, в общем, отвечает на все возможные вопросы, но конкретно не отвечает ни на один из них. Другими словами, мы видим те рамки, в которых может происходить исследование, но самого «исследования» или каких-либо более-менее понятных его результатов мы еще не видим. Данный широкий взгляд на «нацию» и «национальное», вероятно, удобен для политиков и публичных ораторов, однако, на наш взгляд, совершенно неприемлем для ученых, причем как этнологов, так и юристов.
К сожалению, именно в юридической науке часто можно встретить неопределенное понимание нации и национального, что подтверждает и современное российское законодательство. Характерной особенностью употребления данных терминов является тот факт, что термин «нация» очень редко, но все же употребляется в его этническом смысле и совершенно не используется в его политическом значении. Такая ситуация сложилась в законодательстве, а в обыденной жизни термин «нация» в его этническом и политическом значениях употребляется видными государственными чиновниками постоянно. Иная участь постигла слово «национальный (ые)». Оно употребляется в обоих смыслах как в повседневной речи, так и в российском законодательстве, поэтому мы одновременно имеем и «национальную рознь» (в этническом значении), и «национальные стандарты» (больше в общегосударственном значении, нежели политическом или гражданском).
Таким образом, одна из первоочередных задач исследователя - это четкое формулирование конкретных понятий и тех значений, в которых предполагается их использовать. Но нередко сам факт использования того или иного понятия в определенном значении уже говорит о точке зрения автора на категорию «нация». Есть сторонники общегражданского понимания нации, в основе которого лежит либерально-демократический подход, есть сторонники понимания нации в этническом значении слова, есть и те, кто предлагает вообще отказаться от использования таких «маловразумительных» понятий, дабы сделать дискуссию предметно-научной. Важно учитывать, что различное понимание нации не всегда характеризуется исключительно разным содержательным наполнением данного понятия. Зачастую данные вопросы касаются как уже существующих государственных и негосударственных человеческих общностей, так и возможных и желательных путей государственно-правового строительства и развития. В этом случае дискуссия уже выходит из разряда обычной дискуссии в рамках систематизации понятийного аппарата и перерастает в спор о наиболее важных сторонах государственной и общественной жизни, в частности, дискуссию о так называемой «национальной идее».
Возвращаясь к вышеприведенному обобщенно-неопределенному пониманию нации, следует сказать, что мы умышленно лишили его еще одной достаточно серьезной составляющей -конфессиональной или, как ее еще называют, религиозной. Можно утверждать, что практически ни одно исследование нации и национализма (в его нейтральном значении) не обходится без обсуждения проблем, касающихся конфессиональной принадлежности.
В этом случае, на наш взгляд, следует с большей степенью определенности говорить именно о конфессиональной, а не о религиозной принадлежности. Дело в том, что конфессия - это в большей степени политическое образование, если термин «политический» вообще применим в разговоре о «духовном». В свою очередь религия и, соответственно, религиозность, большей степени характеризуют не столько принадлежность к религиозному течению, сколько собственно сам факт «веры». Однако, как показывает практика, нередко отождествление себя с религиозным учением гораздо больше влияет на поступки и жизнедеятельность людей, чем непосредственно сам факт веры.
В целом, проблема присутствия конфессионального компонента в национальной дискуссии заслуживает отдельного рассмотрения, однако не предполагается в рамках настоящей статьи. Тем не менее надо отметить тот факт, что данная проблема постоянно обсуждается. Несмотря на то, что достаточно регулярные социологические опросы постоянно показывают, насколько много людей характеризуют себя как «православные», в качестве контрдовода мы нередко сталкиваемся с тезисом о том, что данный показатель не отражает реального положения вещей. Далее следует традиционный тезис о том, что большинство граждан, идентифицирующих себя как «православные», практически не участвуют в собственно «религиозной жизни» и даже не знакомы с основами «своего» вероучения. В заключение таких рассуждений делается вывод о том, что на самом деле большая часть «православных» является неверующими, и мы просто имеем дело с достаточно частой подменой людьми своей этнической принадлежности конфессиональной.
Однако остается невыясненным и достаточно замалчиваемым один очень важный вопрос: о каких дополнительных критериях вообще может идти речь в случае, когда человек уже отнес себя к той или иной религиозной конфессии. Нельзя не заметить, что в специальной литературе существуют определенные традиции обсуждения данных вопросов,
и если термины «конфессия» и «религия» всегда принято различать, то прилагательные «религиозные» и «конфессиональные» нередко или отожествляются, или выступают как однопорядковые. На наш взгляд, такое смешение вредит дискуссии, вне зависимости от того, касается ли она проблем этнической самоидентификации или вопросов, затрагивающих взаимоотношения религии и государства.
Возвращаясь к вопросу о присутствии конфессиональной составляющей в определении нации и национального, хочется отметить, что в каком бы значении термин «нация» ни использовался, соотношение национальных и конфессиональных начал не потеряет своей актуальности. Если речь идет о нации в ее этническом понимании, то тесная взаимосвязь этнической и конфессиональной идентификации будет очевидна. Если же мы сделаем упор на политическое понимание нации, то и в этом случае проблема формирования единых общегражданских начал на основе имеющего места конфессионального плюрализма не оставит нам возможности обойти вниманием проблемы конфессиональной самоидентификации. Особая «пикантность» ситуации,
на наш взгляд, состоит в том, что обсуждение вопросов, касающихся самоидентификации «конфессиональной» в рамках либерально-демократического подхода к пониманию и, как следствие, строительству «нации», «приветствуется» еще в меньшей степени, чем обсуждение вопросов, затрагивающих самоидентификацию «этническую».
Мы согласны с утверждением Э. Яна о том, что термин «нация-государство» будет иметь смысл лишь в том случае, если не всякое государство можно с уверенностью назвать нацией и, соответственно, не всякую нацию можно определить как государство. Является ли обязательным соответствие одной нации одному государству - это, по мнению некоторых авторов, и есть главный вопрос доктрины политического национализма.
Например, в случае, когда мы говорим о так называемой «гражданской нации», аналогичный вопрос, с одной стороны, уже не ставится. Действительно, когда мы рассматриваем «нацию» как сообщество граждан одного государства, утверждение о том, что не всякая нация является государством, теряет всякий смысл. Правда, в этом случае, если оперировать предметными юридическими категориями, будет совершенно справедливым вопрос о том, как быть с гражданами, которые не отделяют себя от государства, проживая на его территории достаточно долгое время, но не являются его гражданами с точки зрения законодательства. С другой стороны, нельзя забывать, что границы существующих государств, как показывает жизнь, не выглядят незыблемыми, что дает право теоретически предположить и существование самостоятельной гражданской нации не в границах государства.
Следует отметить, что, несмотря на все попытки ученых внести ясность в вопросы, обсуждаемые в рамках «национальной» и «этнической» дискуссий, на сегодняшний момент это не достигнуто.
По нашему мнению, в современной России, переживающей перманентную «эпоху перемен», очень важно восстановить общегражданскую и цивилизационную идентичности, без которых федерация распадается на составляющие ее этноконфессиональные и региональные идентичности. Однако, на наш взгляд, на современном этапе развития Российского государства проблему федерализма, как и в целом проблему государственно-территориального устройства, не следует сводить к «нациестроительству». Бездумное использование идеологических установок, утвердившихся в рамках либерально-демократических подходов к решению проблемы межнациональных отношений, в России может привести к непредсказуемым последствиям, тем более, что «национальный вопрос» продолжает оставаться актуальным практически во всех, в том числе и демократически развитых, странах мира, несмотря на многочисленные усилия официальных властей представить его как «успешно разрешенный». Таким образом, подчинять государственную политику в области межнациональных отношений идее «нациестроительства» в условиях отсутствия не только определенной доктрины в национальном вопросе, но и государствообразующей идеологии вообще, явно несвоевременно. Искусственное навязывание идеи гражданской нации, безусловно, наиболее «удобной» с точки зрения управляемости процессов государственного строительства, для России не является первоочередной задачей.
Очевидно, что усилия по созданию гражданской нации выглядят «искусственными», так как в настоящий момент численно доминирующий этнос не в состоянии цивилизованными способами «подчинить» себе этносы остальных этнических групп. Аналогичная ситуация сложилась и в области конфессиональных отношений. Насильственное же насаждение этнократических порядков в современной России может привести к невиданному всплеску национал-сепаратистских настроений.
