CC BY
60
Б.А. Тахохов ORCID Ю: 0000-0001-7680-4003
Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова, г. Владикавказ, Россия
УДК 378.14
НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА КОММУНИЦИРОВАНИЯ DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-182-190
В статье утверждается мысль о том, что в современном информационном обществе коммуникация становится важнейшим компонентом человеческого существования, поэтому исследование коммуницирования, манифестирующего личность с точки зрения речевой компетентности, общей и специальной образованности, возраста, национальной принадлежности, темперамента, здоровья, эмоционального состояния, следует признать весьма актуальной.
Цель работы - раскрыть экстралингвистическое содержание, культурный компонент значения слова, который прямо и непосредственно отражает обслуживаемую языком национальную культуру - достигается использованием контрастивного, структурно-семантического, контекстуального, кросс-культурного, описательного методов; обобщением и анализом языкового материала. Материалом статьи выступают устойчивые языковые единицы, являющиеся, с одной стороны, яркими манифестаторами языка, с другой - показателем идентичности мышления народов. Установлено, что в речи как предмете психолингвистики проявляется вербальная активность личности в сфере коммуникации, а коммуницирование - не просто передача информации, но, прежде всего, стремление убедить собеседника. Наличие в каждой лингвокультурной общности своей картины мира, формирующейся за счет языковых и неязыковых средств, является целесообразным инструментом приспособления этноса к экологической нише, поэтому крайне необходимы выявление и анализ способов этой адаптации и взаимодополнительности, что проливает свет на формы оптимизации интракультурного и интеркультурного общения (для общения как внутри одного этноса, так и вне его).
Результаты проведенного исследования показали, что фоновые знания существуют не в форме семантических долей слов и словосочетаний, а в форме многочисленных логических импликаций и пресуппозиций. Национально-культурная специфика - это семантические компоненты, относящиеся к разряду периферийных для значения и присутствующие в нем имплицитно. В связи с этим в статье утверждаются такие аспекты исследуемого феномена, как национальное своеобразие структуры языка, педагогическая целесообразность введения этнокультурной информации в процесс межкультурной коммуникации, структурно-семантический подход к выявлению закономерностей формирования билингвального сознания личности.
Ключевые слова: этнокультурная информация, национально-культурный символ, лингвокультурная общность, вербальное и невербальное поведение, межкультурная коммуникация, менталитет, лингвострановедение, экстралингвистический контекст, межъязыковые элементы, контрастивная лингвистика.
Введение. Современный этап развития мирового образовательного пространства характеризуется усилением интеграционных процессов, что неизбежно ведет к поиску более эффективных методов, форм и приемов обучения, формирующих не фрагментарное, а целостное восприятие мира. Наиболее актуальные задачи образования - гуманизация, гуманитаризация, индивидуализация образовательного процесса - могут быть успешно решены в процессе реализации межкультурного подхода, диалога культур, взаимодействия языка, культуры, этнопсихологии, которые позволяют в наибольшей полноте охватить все стороны изучаемых явлений и актуализируют практико-ориентированную и одновременно кросс-культурную и этнокультурную направленность обучения коммуницированию.
Методы исследования. В работе использованы методы контрастивного, кросс-культурного и этнокультурного анализа языковых явлений в процессе коммуницирования.
Результаты. Обсуждение. По своей природе коммуницирование имеет национально-культурную специфику, в которой отражаются различия и совпадения в вербальном (словесном) и невербальном (кинетическом) поведении носителей тех или иных языков. Анализ речевого поведения может быть дан лишь при понимании феномена культуры как адаптирующего механизма, взаимодействующего с речевыми и этническими (биопсихосоциальными) особенностями.
Можно сказать, что описание различных проявлений вербального и невербального поведения индивида плодотворно в рамках триединства «этнос - язык - культура», что позволяет судить не только о поверхностных проявлениях, но и глубинных структурах, управляющих ментальным поведением представителей тех или иных лингвокультурных общностей и формирующих у них определённую картину мира.
Этнокультурная, национально-образная специфика речевого общения проявляется, как правило, при сопоставлении изучаемых языков [12; 13; 15; 16].
Несовпадения национальных картин мира нивелируются, если руководствоваться концептуальной моделью мира, ориентируясь на которую люди понимают друг друга, несмотря на то, что зачастую живут в различных социальных и географических условиях и говорят на разных языках. Возможность взаимопонимания объясняется тем, что мышление как свойство высокоорганизованной материи универсально, но в содержании, особенно в языковых формах, есть национально-специфическое. Современные психологи, вслед за Л.С. Выготским, в основном придерживаются того мнения, что национальное своеобразие семантических структур объясняется не тем, что язык доминирует над мышлением, а тем, какие явления формируются в процессе труда, познания и общения людей [4].
Сопоставление словарного состава одного языка с другим обнаруживает раньше всего эквивалентную лексику, которая соотносится с одними и теми же предметами и понятиями, характерными для других языков. Именно эти слова в количественном отношении доминируют в каждом языке, что связано с идентичными процессами мышления людей безотносительно к их национально-языковой принадлежности, и это позволяет адекватно именовать предметы. Однако словарный состав, одинаковый для всех языков, который можно назвать общечеловеческим, различается побочными, эмоционально-образными значениями, которые проступают при сопоставлении языков, в процессе перевода художественных произведений, но значения слов в каждом языке изменяются постоянно: происходит метафоризация, расширение или сужение семантики, переосмысление, изменение стилистической природы слова и т.п. [7; 8; 12; 16; 17]. Вот эти изменения, как правило, не совпадают в разных языках, в связи с чем можно сказать, что развитие языка лучше любой исторической справки отражает человеческие судьбы, интересы, нравы, обычаи, верования, способы мышления. Познание как основных, так и побочных значений слов помогает постичь сущность культуры данного народа, наиболее ярким показателем которой всегда был и будет язык [3; 15; 16; 17]. Лексика языка является открытой системой, подвижной, восприимчивой к изменениям в жизненном укладе народа и его ценностях. Многие предметы и явления действительности, имеющие строго определённое значение, в общении обозначаются лёгким намёком, мимолётным упоминанием в расчёте на однозначность восприятия собеседником тонких эмоциональных нюансов и оценочного отношения говорящего. Недостаточно подготовленный представитель другой культуры может неадекватно воспринять образ, лежащий в основе таких слов. Определённые явления природы, обозначаемые метафорами «белые ночи», «первый снег», «белая берёза» и другие в силу их частого употребления приобретают особую символику и становятся частью мироощущения русского этноса и - шире - российского человека, но эти образы у других народов могут не вызывать соответствующего понимания [9; 10].
При обучении языкам главным является социально-педагогическое обеспечение и реализация на практике единства менталитета, культуры и языка, обусловленных друг другом и создающих определенную систему [1; 9].
Метафоричность мышления зарождается в национальном образном восприятии мира, которое определяет значения слов; переносно-метафорический смысл закрепляется в процессе употребления языка, создавая национально-культурный символ. Комментирование этих символов позволяет понять, каким видится мир носителям разных языков, и побочные смыслы и значения в компонентном составе слова лучше всего выступают в процессе сопоставления языков. Различное восприятие характерно для разных носителей культур, что важно при изучении межкультурной коммуникации. Например, в русской культуре «берёза» вызывает неизбежные ассоциации с родиной, женственностью, а для кубинца символом родины являются пальма и сахарный тростник. Русские выражения «злой как собака», «сдох как собака», «собаке собачья смерть», «собака лает - караван идёт» и др. со словом «собака» несут яркий негативный смысл, а в испанском языке «собака» имеет значение послушного животного («de mano, como el perro - ручной, как собака», «obediente, como el perro - послушный, как собака») [17]. Большинство эквивалентов разных культур, в которых проявляется национальное своеобразие, принадлежит словарному составу, лексическим средствам, с помощью которых описывается человек, воссоздаётся окружающий его мир. На возникновение же своеобразия в символизации эквивалентных слов влияют следующие факторы: образ жизни населения, фольклор, литература, этнокультурные традиции, геогра-
фические и климатические условия, исторические особенности и связи данного народа, характерологические черты лингвокультурной общности. Анализ национально-культурных особенностей словарного состава позволяет создать представление о национальной картине мира данного народа.
В процессе обучения межкультурной коммуникации необходимо учитывать национально-культурный аспект семантики как полностью эквивалентных лексических единиц, так и слов, совпадающих частично или не совпадающих. Например, дефиниция русского слова с позиций контрастивной лингвистики при обучении испанскому языку будет в ряде случаев отличаться от дефиниции этого же слова или афоризма при обучении немецкому языку. Эти возможные несовпадения и несоответствия объясняются наличием национально-культурной специфики, проявляющейся в слове. Об опасности игнорирования фоновой информации предупреждал классик языкознания А. Мейе, подчёркивавший, что нельзя понять язык, не имея представления об условиях, в которых живёт народность, говорящая на этом языке [12].
На проблему существования этнокультурных знаний обратил внимание исследователь языковых контактов и явления билингвизма Э. Хауген, который констатировал: «Точно так же, как бывают языковые акценты, бывают и акценты в отношении культуры, являющиеся следствием интерференции сталкивающихся моделей поведения, и от них бывает так же трудно (или нежелательно) избавиться, как и от языковых акцентов» [15, с. 62].
Этнокультурная информация актуальна и в лексикографической практике. По этому поводу лексикограф Ю. Найда замечает: «Сказать, что слово имеет значение «до свидания», ... относительно бесполезно, если мы не знаем, при каких обстоятельствах это произносится: в какое время дня или ночи, на какой срок предполагается расставание, с какого рода людьми, до или после других слов прощания, в сочетании с какими жестами, интонацией, голосовыми данными и т. д.» [13, с. 38].
Формы и условия поведения, существенные для речи, стали предметом исследования специалистами в контексте лингвострановедения, предмет которого представлен в виде социальной истории коммуникантов, состоящей из мировоззренческих взглядов, этических оценок, эстетических вкусов, образованности, культуры [3].
Проблема этнокультурных ценностей весьма актуальна и для теории перевода, так как социальный контекст лежит в основе восприятия или коллективной оценки. Отсюда вытекает понятие «детерминантов процесса перевода», которое построено на отрицании изоляционистского подхода к процессу перевода, учитывающего только формально-структурные или художественно-эстетические критерии без необходимых ссылок на этнокультурные источники, что лишат любой текст его объяснительной силы [13; 16].
Понимание того, что считать педагогически целесообразными и релевантными этнокультурными знаниями для теории и практики обучения, является весьма актуальным в силу необходимости практического овладения коммуникативной культурой на уровне, достаточном для адекватного понимания собеседника и порождения правильной, убедительной, образной речи. В связи со сказанным следует иметь в виду, что этнокультурная информация, становясь частью языковой коммуникации, порождения речевого высказывания, делает речь «нелингвистической»: с одной стороны, обогащает её, с другой -создаёт некое историко-культурное поле, выходя за пределы филологии. Такова природа языка, воплощающего не только мыслительное содержание человеческого сознания, но и культурные, социальные, исторические, эстетические и этнические ценности, создающие его этнокультурный контекст [9; 10; 16; 19; 20].
Педагогическая целесообразность введения этнокультурной информации в речевое общение вызывается тем обстоятельством, что даже минимальный языковой отрезок может заключать максимальный экстралингвистический контекст. Например, слова школа и school, являясь межъязыковыми лексическими понятиями, имеют дополнительные значения, сложившиеся в русской и англо-американской культурах. Для нас «школа» может быть начальной, средней, музыкальной, художественной и т. д., а для англичанина или американца к school приложимы определения infant (т. е. для малышей), junior (буквально: младшая), technical (техническая) и public (общественная). Не знающий семантику этого слова в английском языке делает буквальный перевод: public schools - общественные школы, но public schools - как раз не общественные, а частные, платные [9; 10]. Этнокультурная информация не исчер-
пывается языковым сознанием, значениями языковых знаков, выступающих материальным субстратом идеального содержания, формой фиксации обобщённого отражения действительности, но в нее входят умения как обобщённый образ действий, нормы поведения и т.п. По мнению А.Н. Леонтьева, «онтогенетический процесс формирования человеческой психики создаётся не воздействием самих по себе словесных раздражителей, а является результатом специфического процесса присвоения, который определяется всеми обстоятельствами развития индивидов в обществе» [11]. Культурно-языковое сознание и значение слова как его часть являются формой фиксации общественного опыта людей, этнокультурных знаний. Значения принадлежат не словам, а сознанию, так как они не могут существовать вне той высшей формы материи, продуктом которой они являются, т. е. вне мозга коммуникантов - говорящего и слушающего. Значение слова само по себе не есть лист знаний, а лишь форма удержания знания в индивидуальном сознании с последующим его предъявлением. Сказанное означает, что одним и тем же общественным опытом, одним и тем же знанием об окружающем мире можно овладеть в форме различных значений. С этой точки зрения интересно сравнение русского и немецкого языков, а именно, тот пласт, который создаёт их неповторимость и придаёт речи образность, красоту, лаконичность - устойчивые обороты, афоризмы, пословицы и поговорки. Выбор данного уровня языков объясняется тем, что ассоциативные возможности, отражающие национальное мироощущение народа, реализуются, прежде всего, в устойчивых словосочетаниях и предложениях, референты которых естественны, обычны, понятны для носителей языка и символически легко переосмысляются [6; 8; 12]. Разнообразие мышления народов, отражённое в языке на ядерном, глубинном уровне, раскрывается в национально-образных языковых средствах и может быть адекватным способом передано на другом языке. Используя структурно-семантический подход к выявлению речевых закономерностей, можно обнаружить большое количество сходств, что объясняется генетической близостью языков и культур -и русский и немецкий относятся к индоевропейской семье языков, взаимовлиянием, заимствованием и определённым духовным родством. Например: играть роль - eine Rolle spielen, голодный как волк -hungrig wie ein Wolf, до гробовой доски (быть верным, любить, преклоняться и т.д.) - bis tiber das Grab hinans, в костюме Адама (без одежды, совершенно голый) - Im Adamskostum, наводить мосты (устанавливать дружеские отношения) - Brucken schlagen, играть с огнем (рисковать преднамеренно) - mit dem Feuer spilen, только через мой труп (быть неуступчивым в чем-либо) - nur uber maine Leiche и др.[8]. Сравнительно-историческое исследование каждого образного оборота того или иного языка, его изначального употребления может пролить свет на источник устойчивого выражения. Не исключается, что такие выражения восходят к единому индоевропейскому или славяно-германскому языку-источнику. Такие устойчивые обороты относятся к межъязыковым: их структурно-семантическое тождество устанавливается как непосредственным, так и косвенным сопоставлением - через план содержания в их регулярном употреблении, например: подливать масла в огонь (кого-то разозлить сильнее дополнительными доводами) - Ol ins Feuer giesen, между Сциллой и Харибдой (находиться между двумя опасностями) - zwischen Scylla und Charybdis, подставить ногу/ножку (помешать кому - то) - ein Bein stellen, поклоняться золотому тельцу (быть корыстным, признавать только силу денег) - das golden Kalb anbeten и др.
Каждый афоризм создавался и шлифовался в течение долгого времени и в нём сконцентрирован этнокультурный опыт, совокупность определённой фоновой информации, знание которой обязательно для коммуникантов.
Например, физиологическое проявление психических состояний человека в русском и немецком языках обозначаются такими афоризмами: скрежетать зубами (злиться) - mit den Zahnen knirschen; стереть в порошок (сильно наказать, уничтожить) - zu Kleinholz bringen; сердце замирает - das Herz steht still и т. п.
Наличие таких сходных афоризмов - результат параллельного возникновения и функционирования структурно-эквивалентных оборотов речи, созданных носителями языков, но обозначающих свойства, присущие всем людям. Формирование языкового сознания, свойственного носителям иной этнокультурной общности, чаще всего ведёт к расширению внеязыковых знаний. Этот аспект проблемы лингвострановедения в теории обучения языкам обсуждается в связи с понятием реалии. Однако, как правило, реалии связываются со словами (словосочетаниями): берлинская стена - die Berliner Wand,
бранденбургские ворота - das Brandenburger Tor, Александерплатц - Aleksanderplatz (площадь в центре Берлина) или афоризмами: auf der Hut sein - держи ухо востро (быть настороже); Der Satte ist niemals ein Freund des Hungrigen - сытый голодному не товарищ. Такой подход обогащает знания, хотя в известной мере искусственно ограничивает их в рамках языкового сознания, однако есть сведения, которые не входят в состав языкового сознания, т. е. непосредственно не обозначаются словами, но составляют часть понятийного сознания и потому крайне важны для интерпретации и порождения как отдельных речевых высказываний, так и целых текстов. Методологически и методически неправомерно сводить реалии и этнокультурные знания к словам или иным лингвистическим единицам. Есть достаточно оснований считать, что в общении человек формирует первоначальное высказывание, поэтому целостное высказывание является предварительным условием вхождения в него тех или иных слов и словосочетаний. Все окружающие вещи выступают для нас как признаки, ассоциативно и мысленно вызывающие образы других вещей [3; 9; 11].
Этнокультурные знания проявляют своё реальное бытие только в осмысленном общении, пронизывая его и придавая ему многомерность, ибо это результат присвоения индивидом как материальных, так и духовных ценностей, в частности об этом пишут Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров [3]. Сами по себе этнокультурные знания (включая и контекст) могут не иметь к языку никакого отношения, изу-чаясь в рамках многих естественных и социальных наук. Однако язык как способ выражения мыслей, связанных с объективной действительностью, не может не включать этнокультурные сведения в свой объект. Коммуникативную лингвистику в связи с этим интересуют этнокультурные знания не сами по себе, а с точки зрения того, каким образом в той или иной лингвокультурной общности этнокультурные знания как невербальный компонент речевого общения вплетаются в текст речи. Национально-культурная специфика определённой этнической общности проявляется прежде всего в различных видах деятельности, при этом генетически исходной формой для всех видов деятельности выступает внешняя предметная деятельность. Внутренняя деятельность вторична, так как она формируется в процессе интериоризации внешней предметной деятельности (Л.С. Выготский, В.В. Давыдов). Характерные черты предметной деятельности определенного этноса находят отражение в различных компонентах духовной культуры, причём основным средством передачи этнокультурной информации является язык. Весьма показательны в этом отношении устойчивые обороты языка, превращенные формы деятельности, характерные для данной общности и вскрывающие оценочные и эмоциональные эталоны той или иной лингвокультурной общности. Устойчивые обороты показывают, с одной стороны, общие характеристики жизни разных народов, а с другой - особенности их жизни и быта, отражающиеся в образном мышлении данного этноса. Так, признак «сладкий» выделяется при сопоставлении с денотатом «сахар» в русском, украинском, английском, немецком и других языках. В то же время признак «тощий» соотносится со следующими денотатами: «тощий как скелет комара» (Япония), «тощий как высохшая цикада» (Вьетнам), «тощий как лестница» (Туркмения), «тощий как бенберийский сыр» (Англия) [17].
В связи с устоявшимся представлением о том, что язык - это часть культуры народа, важно подчеркнуть связь духа народа и его языка. В понятие «национальный дух народа» входят психический склад народа, его образ мыслей, философия, наука, искусство, литература. Дух народа и язык его настолько тесно связаны друг с другом, что если существует одно, то другое можно вывести из него.
В педагогических целях при обучении общению этнокультурную информацию целесообразно комментировать. Особенно это важно для изучающих чужую культуру и язык. Слова и словосочетания, относящиеся к особенностям быта, общественного, культурного, государственного устройства, появившиеся в языке историческим, социально-экономическим и культурным кодом развития народа, требуют разностороннего объяснения. Например, русские слова «самовар», «спутник», «космический корабль», английские «шериф», «даблдеккер» (буквально «двухпалубный автобус»), «астронавт» и др. требуют не просто перевода, а семантизации лексического понятия и этнокультурной информации. Участвующий в речевом общении сам проясняет ситуацию, привносит понятный смысл некоторой дополнительной информацией [1; 16].
Следует иметь в виду, что этнокультурная информация входит в сознание конкретного человека, становясь фактом знания в результате преобразования культурно-исторического опыта, воспринятого данным индивидом в коммуникативной деятельности, которая всегда индивидуально эмоционально и
личностно окрашена. В акте речевого общения может происходить обмен индивидуальными мыслями, сугубо личностным знанием, без сообщения общественного опыта, но это личное знание всегда опирается на общественное знание, и только это позволяет коммуникантам понимать друг друга. В индивидуальном сознании полученные в результате диалогического общения сведения никогда не фиксируются в своём исходном виде, и их дословно невозможно воспроизвести. Информация, полученная от коммуниканта, окрашивается адресатом в соответствии со своим пониманием и этнокультурным опытом, но в любом случае вместе со словом передаётся его культурообразующий фон и тем самым происходит обогащение памяти, способствующее лучшему усвоению другой культуры [18; 20-24].
Индивидуальный этнокультурный опыт человека неотделим от социального опыта, т. е. и значение слова, проявляющееся в процессе его функционирования в речевой деятельности, и его общественные функции, дающие возможность адекватного понимания людей в процессе общения, взаимосвязаны. Рассматривая слова и словосочетания двух и более языков, мы приходим к выводу о наличии межъязыковых единиц, совпадающих в разных языках и культурах. Например, русский афоризм «выеденного яйца не стоит» - бесполезная вещь, не заслуживающая внимания, в немецком языке имеет эквиваленты «(das) ist keine faule Bohne wert» (букв. «не стоит гнилого боба») и «(das) ist keine taube Nut wert» (букв. «не стоит пустого ореха»); выражение «как две капли воды» - полное сходство, два подобных человека, в немецком языке соответствует выражению «wie ein Ei dem anderen» (букв. «как одно яйцо на другое (похожи)»; «как кошка с собакой» - взаимоотношения людей, живущих в постоянной вражде и ссорах, в немецком языке имеет соответствующий эквивалент «wie Hund und Katze» (букв. «как собака и кошка») и др. [8].
Многие элементы языков можно рассматривать как межъязыковые эквиваленты, так как в них зафиксирован культурно-исторический опыт народов, обозначающий идентичные явления, являющиеся общечеловеческими.
Эквивалентные языковые параллели - следствие развития значения афоризмов в одном направлении, причём движущей причиной этого параллельного развития служит совпадающая для разных народов внеязыковая культурная среда. При обучении речевому общению указанные межъязыковые афоризмы легко усваиваются, так как и образная основа, и грамматическое оформление, и лексический состав в языках во многом сходны.
Но в каждом языке существуют такие афоризмы, которые по своему генезису не являются ни общечеловеческими, ни региональными, и их нельзя назвать межъязыковыми, ибо формируются в границах определённой этнокультурной и национально-языковой общности. Данные национально-культурные выражения показывают особенности территории распространения общности людей, специфику её экономической жизни, самобытность этнической психологии и своеобразие национальной культуры. Так, выражение «списать со счетов» - перестать видеться с кем-чем-либо - передаётся одним словом, используемым в переносном смысле и равноценным в смысловом и стилистическом отношении, abschreiben, оборот «держаться за мамину юбку» - быть совершенно несамостоятельным, полностью подчиняясь воле матери - переводится выражением an Mutters Schiirzenhand hangen (букв. «висеть на завязке материнского фартука»).
Некоторые этнокультурные элементы становятся общими, эквивалентными в силу или переноса из одной культуры в другую, или общности мышления разных народов. Благодаря возросшему международному общению, регулярным переводам с языка на язык и огромной эффективности средств массовой информации, Интернету, превратившим Землю в единое информационное пространство, каждая национально-культурная общность включает в свой язык значительное количество заимствованных слов и афоризмов, причём без одновременного заимствования соответствующих предметов и явлений. Такими являются, например, иноязычные слова, относящиеся к иностранной действительности и вошедшие в активный словарный запас русского языка: бундестаг, канцлер, рейхстаг, сейм, Бродвей, Бранденбургские ворота, Эйфелева башня и т.д.; совершенно аналогично целый ряд русских слов перешёл в иностранные (особенно западноевропейские) языки. В русском языке существуют афоризмы, калькированные (переведённые дословно) из разных языков. Согласно «Этимологическому словарю русской фразеологии» [12], таких выражений более двух тысяч, например, русско-немецкие соответствия: Адамово яблоко - кадык - Adamsapfel, взять курс - намечать определённую цель - Kurs auf etw.
nehmen, вещь в себе - нечто непостижимое, загадочное - das Ding an sich, вольная птица - свободный, независимый человек - Vogelfrei (изгнанник), выйти из моды - устареть - aus der Mode kommen и др.
Заключение. Из сказанного следует, что кумулятивная функция языка, т.е. хранения и выражения культуры несет на себе отпечаток жизни общества, народа, его материальной и духовной сути, а на глубинном уровне это его менталитет в диахронии и синхронии. Следовательно, экстралингвистический контекст есть необходимый компонент в практике обучения не только коммуницированию, но и культурологии, теории перевода, лексикографии, ибо он потенциально и реально способствует формированию коммуникативной компетенции, значительно расширяет кругозор и развивает общую культуру и интеллект обучающихся [5; 6; 14; 21].
Библиографический список
1. Барышников Н.В. Профессиональная межкультурная коммуникация. Пятигорск, 2014. 264 с.
2. Бредемайер К. Искусство словесной атаки: практическое руководство. М.: Альпина Бизнес Букс, 2009. 187 с.
3. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык, 2012. 312 с.
4. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: Педагогика, 2008. 342 с.
5. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. М.: Инфра-М, 2014. 272 с.
6. Кинг Л. Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно. М.: Альпина Паблишерз, 2010. 204 с.
7. Краткий русско-испанский словарь. М.: Иностранная литература, 2012. 210 с.
8. Краткий русско-немецкий фразеологический словарь. М.: Русский язык, 2009. 345 с.
9. Кросс-культурная психология. Исследование и применение / пер. с англ. Харьков: Гуманитарный центр, 2013. 560 с.
10. Кшеновская У.Л., Стародубцева А.В. Языковые лакуны в публицистическом тексте и способы их элиминирования в процессе перевода // Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. 2016. №4. С. 154-166. DOI: http: // dx.doi.org/10. 15293/2226-3365.1604. 14.
11. Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. М.: Гнозис, 2011. 214 с.
12. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл; Академия, 2004. 352 с.
13. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М., 1988. 346 с.
14. Найда Ю. К науке переводить. М.: Русский язык, 2012. 315 с.
15. Тахохов Б.А. Развитие коммуникативной компетентности студентов // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2016. №4. С. 43-49.
16. Хауген Э. Лингвистика и языковое планирование // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. М., 1995. С. 441-472.
17. Чудинов А.П., Нахимова Е.А. Болгарско-русские метафорические параллели // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2017. №1 (25). С. 104-108.
18. Этимологический словарь русской фразеологии. М.: Русский язык. 2012. 243 с.
19. BrayM. Comparative Education Research: Approaches and Methods. University of Hong Kong. 2013. Pp. 123-149.
20. Dewey Y. Experience and education. New York, 1997. 196 p.
21. Lasala C.B. Communikative competence of secondary senior students: Language instructional pocket // Progedia - Social and Behavioral Sciences. 2015. Vol. 134. Pp. 226-237. DOI: http: // dx.doi.org/10.1016/i. sbspro.2015.04.243.
22. Sdobnikov V. In Defense of Communikative-Functional Approach to Translation // Procedia - Social and Behavioral Sciences. 2016. №231. Рp. 92-98. DOI: http: // dx.doi.org/10.1016/i. sbspro.2016.09.076.
23. Stepanova V.V. Translation Strategias of Ledal Texts (English-Russian) // Procedia - Social and Behavioral Sciences. 2017. Vol. 237. Pp. 1329-1336. DOI: http: // dx.doi.org/10.1016/i. sbspro.2017.02.218.
24. HanveyR.G. Gross-Cultural Awareness: An attainable global perspective. New York, 2014. 217 р.
Тахохов Борис Александрович, доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафедрой педагогики и психологии, декан психолого-педагогического факультета, Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова, Владикавказ, Россия, ул. Ватутина, 46; e-mail: borisbit@ mail.ru
Для цитирования: Тахохов Б.А. Национально-культурная специфика коммуницирования // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2018. №1(29). С. 182-190. DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-182-190.
NATIONAL-CULTURAL SPECIFICITY OF EXTERNAL COMMUNICATION DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-182-190
Boris A. Takhokhov ORCID iD: 0000-0001-7680-4003
North-Ossetian State University name of K.l. Khetagurov,
Vladikavkaz, Russia
The article argues the idea that in today's information society, communication becomes an essential component of human existence, so the study of external communication, manifestirujushhego personality in terms of speech competence, General and special education, age, national origin, temperament, health, emotional state, admittedly very relevant.
The aim of this study was to reveal the contents of the jekstralingvisticheskoe, the cultural component of the meaning of the word, which directly and indirectly reflects the managed language of national culture-is accomplished using kontrastiv-nogo, structural-semantic, contextual, cross-cultural, descriptive methods; synthesis and analysis of the linguistic material. Material articles advocating sustainable language units are, on the one hand, bright manifestatorami language, on the other hand, an indicator of identity of thinking people. It has been established that in a speech as the subject of Psycho-linguistics manifested verbal activity in the field of communication, identity and communicating-not just communication, but, above all, the desire to convince the interlocutor. That each linguistic and cultural commonality of their picture of the world, emerging through language and non-language-tools is appropriate toolfixtures ethnos to environmental niche, so it requires the identification and analysis of the methods of this adaptation and complementarity that sheds light on the shape optimization of intrakulturnogo and interkulturnogo (for communication both within one ethnic group, and outside of it).
The results of the study show that background knowledge do not exist in the form of semantic share words and phrases, and in the form of numerous logical implications and presuppozicij. National-cultural specificity is a semantic components related to the category ofperipheral for value and present it implicitly. In connection with this article shall be approved by such aspects of the investigated phenomenon, as national identity language structure, educational feasibility of ethno-cul-tural information in intercultural communication process, structural-semantic approach to the identification of regularities offormation of bilingual consciousness ofpersonality.
Key words: ethno-cultural information, national-cultural symbol, lingvokulturnaja community, verbal and non-verbal behaviour, cross-cultural communication, mentality, linguistic, extra-linguistic context, Interlingua items kontrastivnaja linguistics.
Bredemeier k. Art verbal attack: a practical guide. with it. M.: Phaidon, 2009. with 187.
References
1. Baryshnikov N.V. Professional'naya mezhkul'turnaya kommunikaciya [Professional intercultural communication], Pyatigorsk, 2014, 264 p.
2. Bredemeier K. Iskusstvo slovesnoj ataki: Prakticheskoe rukovodstvo [Art verbal attack: A practical guide], Moscow: Alpina Business Buchs, 2009, 187 p.
3. Vereshchagin E.M., Kostomarov V.G. Yazyk i kul'tura: lingvostranovedenie v prepodavanii russkogo ya-zyka kak inostrannogo [Language and culture: linguistic in teaching Russian as a foreign language], Moscow: The Russian language, 2012, 312 p.
4. Vygotskij L.S. Myshlenie i rech' [Thinking and speech], Moscow: Pedagogy, 2008, 342 p.
5. Gojhman O.Ya., Nadeina T.M. Rechevaya kommunikaciya [Speech communication, Moscow: Infra-M, 2014, 272 p.
6. King L. Kak razgovarivat' s kem ugodno, kogda ugodno i gde ugodno [How to talk to anyone, anytime and anywhere], Moscow: Alpina Pulishing House, 2010, 204 p.
7. Kratkij russko-ispanskij slovar' [The short Russian-Spanish dictionary], Moscow: Foreign literature, 2012, 210 p.
8. Kratkij russko-nemeckij frazeologicheskij slovar' [A brief Russo-German phraseological dictionary], Moscow: The Russian language, 2009, 345 p.
9. Kross-kul'turnaya psihologiya. Issledovanie i primenenie [Cross-culturalpsychology. Research and application], Khar'kov: Humanities Center, 2013, 560 p.
10. Kshenovskaja U.l., Starodubceva A.V. Yazykovye lakuny v publicisticheskom tekste i sposoby ih ehli-minirovaniya v processe perevoda [Language gaps in journalistic text and ways of their elimination in the process of translation], Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [Bulletin of the Novosibirsk State Pedagogical University], 2016, no 4, pp. 154-166. DOI: http: // dx.doi.org/10. 15293/22263365.1604. 14.
11. Leontovich O.A. Russkie i amerikancy: paradoksy mezhkul'turnogo obshcheniya [Russians and Americans: the paradoxes of intercultural communication], Moscow: Gnosis, 2011, 214 p.
12. Leont'ev A.N. Deyatel'nost'. Soznanie. Lichnost' [Activities. Consciousness. Personality], Moscow: The Meaning; Academy, 2004, 352 p.
13. Meje A. Vvedenie v sravnitel'noe izuchenie indoevropejskih yazykov [Introduction to the comparative study of Indo-European languages], Moscow, 1988, 346 p.
14. Najda YU. K nauke perevodit' [Science translated], Moscow: The Russian language, 2012, 315 p.
15. Takhokhov B.A. Razvitie kommunikativnoj kompetentnosti studentov [Development of communicative competence of students], Ehkonomicheskie i gumanitarnye issledovaniya regionov [Economic and humanitarian research regions], 2016, no 4, pp. 43-49.
16. Haugen E. Lingvistika i yazykovoe planirovanie [Linguistics and language planning], Novoe v lingvis-tike. Vyp. VII. Sociolingvistika [New in Linguistics. ISS. Vii. Sociolinguistics], Moscow, 1995, pp. 441-472.
17. Chudinov A.P., Nakhimova E.A. Bolgarsko-russkie metaforicheskie paralleli [Bulgarian-Russian metaphorical Parallels], Aktual'nye problemy filologii i pedagogicheskoj lingvistiki [Actualproblems of philology and educational linguistics], 2017, no 1 (25), pp. 104-108.
18. Ehtimologicheskij slovar' russkoj frazeologii [Etymological Dictionary of the Russian
language], Moscow: The Russian language, 2012, 243 p.
19. Bray M. Comparative Education Research: Approaches and Methods. University of Hong Kong, 2013, pp. 123-149.
20. Dewey Y. Experience and education, New York, 1997, 196 p.
21. Lasala C.B. Communikative competence of secondary senior students: Language instructional pocket, Progedia - Social and Behavioral Sciences, 2015, vol. 134, pp. 226-237. DOI: http: // dx.doi.org/10.1016/i. sbspro.2015.04.243.
22. Sdobnikov V. In Defense of Communikative-Functional Approach to Translation, Procedia - Social and Behavioral Sciences, 2016, no 231, pp. 92-98. DOI: http://dx.doi.org/10.1016/i. sbspro. 2016.09.076.
23. Stepanova V.V Translation of Strategias Ledal Texts (English-Russian), Procedia-Social and Behavioral Sciences, 2017, vol. 237, pp. 1329-1336. DOI: http://dx.doi.org/10.1016/i. sbspro. 2017.02.218.
24. Hanvey R.G. Gross-Cultural Awareness: An attainable global perspective, New York, 2014, 217 p.
Takhokhov Boris Alexandrovich, Doctor of pedagogical sciences, Professor, head of Chair of pedagogy and psychology, psycho-pedagogical faculty Dean, North-Ossetian State University by the name of K.l. Khetagurov, Vladikavkaz, Russia, str. Vatutina, 46; e-mail: borisbit@mail.ru
For citation: Takhokhov B.A. National-cultural specificity of external communication. Aktual'nye problemy filologii i pedagogiceskoj lingvistiki [Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics], 2018, no 1(29), pp. 182-190 (In Russ.). DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-182-190.
