CC BY
200
2015
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 2
Вып. 4
ИСТОРИОГРАФИЯ, ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ И МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 930.23 С. И. Маловичко
НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАРРАТИВ
КАК ВИД СОЦИАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ИСТОРИОПИСАНИЯ*
В данной статье обращено внимание на такой историографический источник, как национально-государственный нарратив, относящийся к группе видов социально ориентированного историописания. Этот вид историографических источников впервые выделяется в предметном поле источниковедения историографии. При решении задачи автор последовательно охарактеризовал предметное поле источниковедения историографии, уточнил понятие «социально ориентированное историописание», проанализировал практику изучения национальной истории и выявил основные свойства национально-государственных нарративов как вида историографических источников. Сделан вывод о том, что поле национальной истории неоднородно и представлено разными видами историографических источников (монографии, диссертации и т. д.), среди которых важное место занимает национально-государственный нарратив, оказавший большое влияние на формирование национальной памяти. Библиогр. 30 назв.
Ключевые слова: источниковедение историографии, историографический источник, социально ориентированное историописание, национальная история, национально-государственный нарратив.
NATIONAL-STATE NARRATIVE AS A KIND OF SOCIALLY ORIENTED HISTORICAL WRITING
S. I. Malovichko
This article is about such a historiographic source as the national-state narrative, the socially oriented historical writing relating to group of kind. This kind of historiographic sources is for the first time considered a subject field of a source study of historiography. In solving this task, the author consistently characterized the subject field of a source study of historiography, specified the concept «socially oriented historical writing», analysed the practice of studying of national history and revealed the main properties a national-state narrative as kind of historiographic sources. The conclusion is that the field of national history is non-uniform and presented by different kinds of historiographic sources
Маловичко Сергей Иванович — доктор исторических наук, профессор, Московский государственный областной гуманитарный институт, Российская Федерация, 127434, Москва, Красностуденческий пр., 4/2; sergei.malovichko@gmail.com
Malovichko Sergey Ivanovich — Doctor of History, Professor, Moscow State Regional Humanitarian Institute, 4/2, Krasnostudencheskii pr., Moscow, 127434, Russian Federation; sergei.malovichko@gmail.com
* Статья подготовлена в рамках проекта «Историческая память как фактор национальной идентичности: опыт сравнительно-исторического исследования» по Программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Историческая память и российская идентичность».
(the monograph, the dissertation, etc.) among which the important place is taken by the national-state
narrative, which paid great attention to the formation of national memory, is drawn. Refs 30.
Keywords: source study of historiography, historiographic source, socially oriented historical
writing, national history, national-state narrative.
В 2015 г. Издательским домом «Высшая школа экономики» было издано учебное пособие по источниковедению, в котором мы впервые поместили раздел по источниковедению историографии, где представили видовую классификацию историографических источников [Маловичко) 2015]. Модель учебного пособия не позволила говорить о каждом виде историографических источников с той полнотой, которой бы хотелось автору, тем более что затрагиваемые вопросы представляются дискуссионными.
В данной статье я обращаю внимание на основные свойства такого историографического источника, как национально-государственный нарратив, отнесенного нами к группе видов социально ориентированного историописания. Для решения проблемы я последовательно (1) охарактеризую предметное поле источниковедения историографии и уточню понятие «социально ориентированное историописа-ние»; (2) укажу на практику изучения национальной истории; (3) проанализирую национально-государственный нарратив как вид историографических источников.
1. Предметное поле источниковедения историографии.
Понятие «социально ориентированное историописание»
На мой взгляд, на актуализацию данного предметного поля влияют два фактора.
I. Ширится состав субъектов, располагающих возможностью позиционирования того или иного взгляда на прошлое, поэтому современная ситуация характеризуется все большим размежеванием разных типов исторического знания: научного и социально ориентированного.
II. Происходит актуализация неоклассической модели исторической науки, пытающейся преодолеть постмодернистскую эпистемологическую анархию [Луб-ский 2005, с. 256-339]. Она критикует неупорядоченность исторического знания, стремится прояснить многообразие реальности, ведет поиск строгих научных оснований профессиональной деятельности историков и рефлексирует о новых познавательных возможностях истории, а на вызов постмодерна социальному статусу исторической науки отвечает защитой профессиональной составляющей исторического знания.
Мне представляется, что проведение историографического анализа национального историописания, в том числе компаративного анализа европейской и, шире, мировой практики создания нарративов по национальной истории, возможно в предметном поле актуального исторического знания — источниковедении историографии, которое востребует метод источниковедения для изучения истории исторического знания в междисциплинарном пространстве интеллектуальной истории. Объект источниковедения историографии — система видов историографических источников (произведений историков). Предмет — порождение
и функционирование историографического источника в научном познании и иных социальных практиках.
Источниковедение историографии позволяет проводить видовую классификацию произведений историков. Научно-педагогическая школа источниковедения — сайт Источниковедение.ты [Источниковедение.ги] предлагает разделять виды историографических источников по типу презентируемого исторического знания на две группы: 1) виды историографических источников научной истории и 2) виды историографических источников социально ориентированного историописания. При изучении соотношения разных типов исторического знания вполне работает базовый принцип источниковедения, применяемый при определении видовой природы исторического источника, — целеполагание. Поэтому сосредоточение внимания на типах исторического знания — научном и социально ориентированном — способствует выявлению специфики их сосуществования и помогает вырабатывать критерии, позволяющие в историографическом исследовании (в частности, в поле источниковедения историографии) отличать научное исследование от социально ориентированного историописания.
Понятие «социально ориентированное историописание» имеет терминологический характер. Любое знание как результат познавательной деятельности выполняет социальные функции, в этом даже не надо сомневаться. Но в социально ориентированной практике историописания социальные функции доминируют над научными (научная история признает приоритет научной функции над социальной). Социально ориентированное историописание не стремится быть нейтральным к прошлому, как того требует наука, оно поддерживается и/или актуализируется историческим сознанием общества, а также навязывающей обществу «нужный» образ прошлого властью. Вместе с развитием научного знания, удовлетворявшего потребность в строгом знании о прошлом, существовала и существует потребность в специальном конструировании ориентированного на удовлетворение потребностей социума исторического знания, не базирующегося на исторической науке (но особым образом востребующего ее фактологию). Это знание надо отличать, с одной стороны, от общественного (до XX в.) и массового исторического сознания, с другой — от популяризации научного знания.
Социально ориентированное историческое знание имеет целью конструировать национальное, локальное, конфессиональное прошлое и выполняет практические задачи удовлетворения потребностей общества в нужном (соответственно той или иной ситуации) прошлом, а также контроль над социальной памятью.
В качестве основных форм реализации социально ориентированного знания следует назвать искусственную коммеморацию, национально-государственные нарративы, учебную литературу по национальной (отечественной) истории и местную историю (историческое краеведение) [Маловичко, Румянцева 2013].
Таким образом, социально ориентированное историописание играет большую роль в формировании национальной / государственной и местной / локальной идентичностей, и из этой группы видов историографических источников я выбрал для анализа национально-государственные нарративы. Как вид историографических источников национально-государственный нарратив ранее не выделялся, четкое определение данного вида историографических источников пока еще отсутствует.
2. Практика изучения национальной истории
В разгар Первой мировой войны одной из причин происходившего в Европе американский историк Г. М. Стивенс назвал раздутый национализм, присутствовавший «в патриотических историях некоторых самых красноречивых историков девятнадцатого века» [Stephens 1916, p. 236]. Немногим более чем через девяносто лет редакторы IV тома «Оксфордской истории историописания» С. Макинтайр, X. Маигваска и А. Пок сделали похожий вывод, отметив, что развитие «академической истории в тендеме с государством» привело к практике создания «государственно ориентированных историй», которая «объединила воинственными целями европейских историков и их государства в начале Первой мировой войны» [Macintyre, Maiguashca, Pok 2011, p. 2]. Два приведенных примера демонстрируют попытку историков связать «патриотическую» или «государственно ориентированную», а шире — национальную историю с национализмом.
В целом историографический фактор, влиявший на складывание европейского национализма, стали выделять ученые, работавшие в рамках формирующейся в социальных науках с середины XX в. проблемной области nationalism studies. При этом национальные истории XVIII в. исследователи отделили от «националистических историй» XIX в. Например, в работе «Идея национализма» (1944) социолог и историк X. Кон обратил внимание на разницу в национальной истории М. М. Щербатова и «Истории государства Российского» М. Н. Карамзина. Последняя, по его мнению, является примером перехода к «бездушному национализму» [Kohn 1962, S. 546]. Действительно, большие (гранд) нарративы по национальной истории, например У Робертсона или М. М. Щербатова, отличаются от национальных нарративов XIX в. хотя бы тем, что обращение авторов XVIII в. к национальной истории в немалой степени было вызвано интересом к общему (по крайней мере — европейскому), к рассмотрению того, как общие нормы и универсальные ценности претворяются в истории их народа или государства. Не случайно, Ро-бертсон, начиная свою многотомную историю обратил внимание на весь «грубый и невежественный» в прошлом север Европы [Robertson 1826, p. 1], а Щербатов в начале своего многотомного труда написал: «... Я пишу в такое время, когда Россия просвещением своим равняется со всеми другими европейскими государствами» [Щербатов 1770, т. 1, с. XV].
Историки актуализировали проблему «национальной истории» в конце XX в. под влиянием, с одной стороны, эпохи «после крушения Берлинской стены», с другой стороны, наметившейся «второй жизни» (казалось бы, уже умиравшей) национальной истории [Berger, Donovan, Passmore 1999, p. 3]. Заданный nationalism studies тон изучения национальной истории в контексте национализма (нацио-нализмов) или национализма в историописании повлиял на историков, которые плодотворно исследуют практику национального историописания как практику национализма (даже появилось понятие «historiographic nationalism» [Berger 2011, p. 34]). Действительно, изучение истории национализма актуально особенно в Восточной Европе, но такая исследовательская практика, к сожалению, пока оставляет в стороне сугубо историографическую проблему — анализ не столько национализма, сколько самой национальной истории как (не)научного вида (видов) историописания.
В современной историографии работы о национальном прошлом традиционно называют «национальной историей» [Stephens 1916, p. 232; Said 1994, p. 77-78] или «национальным нарративом» [Berger 2011, p. 30]. Однако, как оказывается, такие понятия не обладают признаком строгости для проведения историографического анализа. Дело в том, что «национальной историей» именуют не только исторические сочинения XIX-XX вв., но и работы европейских историков XVIII в. о национальном прошлом (при этом отмечая, что национальная история, повествующая об особой роли своего государства и народа, появляется только в XIX в. [см., напр.: Carvalho, Gemenne 2009, p. 1]) и даже практики обращения к прошлому XIII-XVI вв. в совершенно иных восточных традициях историописания (Китай, Вьетнам) [The Oxford History of Historical Writing 2012, vol. 3, p. 326, 29-121]. Но это совершенно не согласуется с выводами историков о том, что расцвет национальной истории происходит в европейской модели историописания XIX в. и такая форма конструирования прошлого будет лишь потом принята в Восточной Азии [Woolf 2006, p. 75].
Не все историки согласны с расширительным толкованием понятия «национальная история», а значит, с отсутствием строгости в его употреблении. По крайней мере, совсем недавно А. Лиакос назвал нарративы о национальном прошлом XVIII в. «преднациональной историей», отличающейся от национальной истории XIX-XX вв. [Liakos 2013, p. 316]. Выражая согласие с Лиакосом (с его желанием разграничить виды историописания XVIII и XIX вв., а не с приведенным им понятием), позволю себе уточнить, что в классической модели европейской исторической науки XIX в. так называемая «национальная история» не представляла собой однородный монолит — один вид историописания. Разве можно не различать научные работы, в которых изучались вопросы национальной истории, Л. фон Ранке и его «Zwölf Bücher Preussischer Geschichte» («Двенадцать книг прусской истории» в 5 т. (1874)) или научные диссертации С. М. Соловьева (изданные в виде монографий) [Соловьев, 1846; Соловьев, 1847] и его «Историю России с древнейших времен» в 29 т. (1851-1879)?
Конечно, в тексте «Истории России с древнейших времен» мы найдем сюжеты и выводы, которые он взял их своих диссертаций (монографий), но повествовательная модель национально-государственного нарратива не ограничивалась данными, основанными на сообщениях исторических источников, принятых в то время за более или менее «достоверные». Эта модель истории строилась и на иных нарративных приемах. Например, в рассказе о событиях в Восточной Европе второй половины IX в. Соловьев использовал так называемые «дополнения» Никоновской летописи (называя их «преданиями») [Соловьев 1896, кн. 1, с. 109-112], что не позволял себе в научных исследованиях (монографиях), таким «дополнениям» не доверял даже М. Н. Карамзин. К подобному конструированию прошлого в национально-государственном нарративе вполне подходит меткое название такой практике, данное в 1837 г. Н. И. Надеждиным — «полу-свет». Вспомним, что в одной из своих работ Надеждин, не отрицая важности исторической критики и роли М. Т. Каченовского и «скептической школы» в формировании научности в истории, укорял их за то, что они не смогли быть снисходительнее к «полу-свету» некоторых «фактов» [Надеждин, 1837, с. 116-131]. Свой вывод Надеждин мотивировал защитой национальных, но не научных интересов.
На формирование национальной памяти большое влияние оказывали исторические нарративы, последовательно рассказывавшие о героическом прошлом своих народов и преследовавшие отнюдь не научную цель. Значит, этот вид истори-описания надо отличать от иных видов.
В исторической науке, кроме понятия «национальная история», присутствуют иные понятия, позволяющие более корректно проводить историографический анализ практик историописания. Конечно, анализ будет бессмысленным занятием, если мы воспользуемся утвердившимся в российской историографической практике концептом «отечественная история», который распространяется на квалификационную специальность профессиональных историков, на образовательную и научную деятельность в области истории России и т. д. Но есть понятие — «национально-государственный нарратив» [Добровольский 2014, с. 324-325].
3. Национально-государственный нарратив как вид историографических источников
Национально-государственный нарратив как вид историописания возник в классической европейской модели исторической науки, получив наибольшее распространение в XIX в. Он включает в себя всю известную историю того или иного народа-государства, или значительную часть этой истории, выстраиваемую в линейной перспективе. Хронологически организованный рассказ об истории государства построен как четкая последовательность логически выявляемых периодов, имевших в своей структуре набор княжеских, королевских, царских и т. д. династий, войн, завоеваний, перемен в структуре управления государством и пр. Субъектом истории здесь выступает государство, представленное как единое целое с коллективным героем — народом (нацией).
В XIX в. по национальной истории писалось много работ, относящихся к группе видов историографических источников научной истории: диссертации, монографии, статьи др., в которых изучались отдельные проблемы. В качестве примера можно привести магистерскую диссертацию С. М. Соловьева «Об отношениях Новгорода к великим князьям» (1845). Изданная отдельной книгой в 1846 г., она имеет черты такого вида историографических источников, относящихся к группе видов научной истории, как монография. Принадлежность к научной истории в ней выдает поставленная историком цель работы: «прежде всего мы должны определить», «показать», «и потом уяснить причины» [Соловьев 1846, с. 1] и т. д. Цель такого труда — получение и презентация нового научного знания.
Другой рефлексирующий о новом знании историк, В. Г. Ляскоронский в научном исследовании (монографии) подчеркивал: «Можно сказать, что всесторонняя, подробная разработка истории русских земель только что началась и с каждым годом расширяется и вглубь и вширь все больше и больше, предлагая на суд ученого мира все новые и новые труды». Разъясняя свой подход, историк отмечает его строго научный характер (делая выводы «на первоисточниках, но не слепо доверяя им, а принимая их только после тщательной проверки и освещения их с помощью науки»). Рефлексия о научности и новом научном направлении (областная история) заставляет его анализировать только научную историческую литературу и игнорировать работы, выполненные в традиции местной истории непрофессиональными авторами [Ляскоронский 1897, с. 1У-У1].
Национально-государственные нарративы отличались от научных работ опи-сательностью и своим целеполаганием. В «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева мы научной цели не найдем (его работа в немалой степени являлась исследовательской), историческое произведение начинается с рефлексии о практическом его значении: «Русскому историку, представляющему свой труд во второй половине XIX века не нужно говорить читателям о значении, пользе истории отечественной» [Соловьев 1896, кн. 1, с. 1]. Не случайно в третьей четверти XIX в. И. Г. Дройзен (считавший подобную практику написания национальных историй полезной) обратил внимание на их сугубо практическое (а не научное) значение, подчеркнув: «...Они — и только они — дают государству, народу, армии и т. д. образ самого себя» [Дройзен, 2004, с. 499].
Появившаяся в XIX в. практика использования прошлого, целенаправленно подавляла или актуализировала нужные события, являясь, как заметил Э. Саид, «специальным интерпретационным способом изучения истории», и различалась целью и методом с научной практикой. Такая способность «проникновения» в прошлое была принята в Германии, Франции, Италии, России, Швейцарии, а затем в Англии [Said 1994, p. 32-33, 44]. Кроме того, стоит учитывать, что в европейских университетах практика защиты диссертаций, представленных в виде национально-государственных нарративов, не была распространена.
В классической модели исторической науки в национально-государственных нарративах обязательно позиционировалась христианство в его православном, католическом и протестантском вариантах. С. Бергер отмечает, что христианство стало одной из самых важных особенностей, определявших в текстах европейских историков национальный дух их народов [Berger 2011, p. 19-37]. Религиозная составляющая превращалась в один из мифов, введенных в национально-государственные истории.
Именно это можно найти в «Русской истории» (в 5 ч., 1839-1841) Н. Г. Устряло-ва. Автор включил религию в «миф Европы». По его мнению, добродетели государственного благоустройства «были неминуемым следствием самой религии, и Русь разделила их со всей Европой, обязанною единственно христианской вере перевесом своим над прочими частями света на поприще гражданственности и образованности». После такого замечания русский историк перешел от конструирования общеевропейского к «своему», русскому национальному мифу, начав со слов: «Вместе с тем христианство принесло нашему отечеству другие выгоды, коих не имела Западная Европа.» [Устрялов 1839-1841, ч. 1, с. 103-104]. В своих многотомных историях американские исследователи христианскую веру вместе с деловитостью переселенцев указывали в качестве фактора победы над «желтой расой» и природой [Bancroft 1842, p. IV-VIII, 1-2; Channing 1905, p.1].
Историки — авторы национально-государственных нарративов иногда рефлексировали о предназначенности своих произведений широкой читательской аудитории. Например, на рубеже XIX-XX столетий испанский историк Р. Альтамира прямо указал на отличие «общей истории» Испании от исследований отдельных проблем прошлого, заметив, что первое должно охватывать все стороны человеческой деятельности (политическую, юридическую, экономическую, художественную и т. д.) и быть доступно для обычного читателя [Altamira 1913, vol. 1, p. 11-15].
Строительство национально-государственной идентичности порождает желание продемонстрировать славу народа, но для этого надо выяснить, кем был на-
род в далеком прошлом. Последнее часто побуждает историков находить «свои» корни (разумеется, в границах современного им государства) в глубоких «исторических» и даже «доисторических» эпохах. В этом плане показательно начало первого тома «Истории Франции» (первая серия — 18 томов, вторая — еще 9 томов) под редакцией Э. Лависса, где уже при описании доледникового периода говорится о «проблеме наших национальных истоков» и «нашей стране» [Lavisse (ed.) 1900, p. 3-4].
Современные историки, обратившие внимание на проблему «национальной истории», предлагают ряд критериев, характеризующих такой вид историографических источников, как национально-государственный нарратив:
1) предназначен для широкой читательской аудитории (в отличие от большинства научных работ) [Liakos 2013, p. 316];
2) христианство позиционируется в качестве европейской универсалии [Liakos 2013, p. 321];
3) актуализируется проблема периодизации [Berger 2011, p. 29];
4) присутствует рефлексия о «европейском каноне» истории в виде объясняющих концептов: «европеизация», «отставание», «наверстывание», «антивестерни-зация» и др. (в первую очередь в историописании Центральной и Восточной Европы, а также Балкан и Испании) [Liakos 2013, p. 317-334];
5) наличие «исключительности» [Woolf 2006, p. 87-89; Liakos 2013, p. 78] и позиционирование исторической миссии своего народа, являвшегося «щитом Европы» против вторжения неевропейских сил, в первую очередь — мусульман (Испания, Польша, Венгрия, Россия) [Berger 2011, p. 29].
6) слияние национальной истории и истории империи (в историописании Великобритании, России, Пруссии (в пределах немецких земель), Голландии (в Нидерландской республике)) [Lorenz 2010, p. 77-78].
Следует добавить, что национально-государственный нарратив способен пре-зентировать историческое знание лишь в виде «классической» линейной истории. Такая модель конструирования исторического материала присутствует и в учебных пособиях по национальной истории. Несмотря на то, что последним присуща форма национально-государственного нарратива, их авторы ставят другую цель, и эти исторические произведения выполняют в исторической культуре того или иного времени несколько иные функции. Поэтому учебные пособия по национальной истории следует относить к другому виду историографических источников социально ориентированного историописания.
Классическая европейская историография XIX в., в которой национально-государственный нарратив занимал самое почетное место, выступила основным инструментом трансляции в общественное сознание англичан, немцев, французов, русских и т. д. представления об особой ценности собственного государства, прошедшего долгий и нелегкий путь своего строительства.
Кризис национально-государственной истории как вида национальной истории начался вместе с кризисом классической модели исторической науки. П. Нора замечает об этом: «Эта модель истории больше не работает. Ни с точки зрения научной, ни с точки зрения моральной, ни как метод, который она применяет, ни как соответствующая ей философская система. Ее распад начался в эпоху между мировыми войнами...» [Нора (ред.) 1999, с. 8]
В неклассической модели исторической науки интерес профессиональных историков к написанию национально-государственных нарративов сменился заинтересованностью в изучении истории отдельных социальных, культурных, экономических, политических процессов, а модель таких исследований уже не соответствовала линейной модели истории, характерной для национально-государственных нарративов. Поэтому в XX в. для написания трудов по национально-государственной истории стали создавать авторские коллективы, в рамках которых каждый из историков писал тот или иной раздел истории, соответствовавший его научным интересам. Но это уже другой вопрос, который требует своего изучения.
Сосредоточение внимания на типах исторического знания — научном и социально ориентированном — способствует не дискредитации отличной от научной истории практики историописания (для последующего ее «изгнания»), а выявлению специфики сосуществования разных типов исторического знания (каждый из которых выполняет важные функции) и помогает вырабатывать критерии, позволяющие в историографическом исследовании (в частности, в поле источниковедения историографии) отличать научное исследование от социально ориентированного историописания.
Литература
1. Добровольский Д. А. Национальная история // Теория и методология исторической науки: терминологический словарь / отв. ред. А. О. Чубарьян. М.: Аквилон, 2014. С. 324-325.
2. Дройзен И. Г. Историка: лекции об энциклопедии и методологии истории. СПб.: Владимир Даль, 2004. 584 с.
3. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия: монография Василия Ляскоронского. Киев: Типогр. И. И. Чоколова, 1897. 486 с.
4. История российская с древнейших времен / сочинена князем Михайлом Щербатовым: в VII т. [12 ч.]. Т. I. СПб.: При Имп. Академии наук, 1770. 399 с.
5. Источниковедение.ги: страница науч.-пед. школы / редколлегия: Д. A. Добровольский и др. URL: http://ivid.ucoz.ru/ (дата обращения: 25.05.2015).
6. Лубский А. В. Альтернативные модели исторического исследования. М.: Социально-гуманитарные знания, 2005. 352 с.
7. Маловичко С. И. Источниковедение историографии // Источниковедение: учеб. пособие / И. Н. Данилевский, Д. А. Добровольский и др.; отв. ред. М. Ф. Румянцева. М.: Изд. дом «Высшая школа экономики», 2015. С. 505-559.
8. Маловичко С. И., Румянцева М. Ф. История как строгая наука vs социально ориентированное историописание / отв. ред. Л. П. Репина. Орехово-Зуево: Изд-во МГОГИ, 2013. 252 с.
9. Надеждин Н. И. Об исторических трудах в России // Библиотека для чтения. 1837. Т. 20, № 2. Отд. III. С. 93-136.
10. Русская история Н. Устрялова: в 5 ч. [изд. 2-е, испр.]. Ч. 1. СПб.: Типогр. экспедиции заготовления гос. бумаг, 1839. 363 с.
11. Соловьев С. [М.] История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М.: Университетская типогр., 1847. 704 с.
12. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 6 кн. [29 т.] Кн. 1. СПб.: Тов-во «Общественная польза», 1896. 880 с.
13. Соловьев С. [М.] Об отношениях Новгорода к великим князьям: историческое исследование. М.: Университетская типогр., 1846. 179 с.
14. Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. СПб.: Изд-во СПбГУ 1999.
329 с.
15. Altamira R. Historia de España y de La Civilización Española: 4 vol. [3 ed.]. Vol. 1. Barselona: Julan Gili, 1913. 660 p.
16. Bancroft G. History of the United States of America, from the Discovery of the American Continent: in 10 vol. [10th ed.]. Vol. 1. Boston: Ch. C. Little Brown and J. Brown, 1842. 502 p.
17. Berger S. The Invention of National Traditions in European Romanticism // The Oxford History of Historical Writing: in 5 vol. Vol. 4: 1800-1945 / eds by S. Macintyre, J. Maiguashca, A. Pok. New York: Oxford University Press, 2011. P. 19-40.
18. Berger S., Donovan M., Passmore K. Apologias for the Nation-State in Western Europe since 1800 //Writing National Histories: Western Europe since 1800 / eds by S. Berger, M. Donovan, K. Passmore. London: Routledge, 1999. P. 3-14.
19. Carvalho S., Gemenne F. Introduction // Nations and their Histories: Constructions and Representations / eds by S. Carvalho, F. Gemenne. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2009. P. 1-3.
20. Channing E. D. A History of the United States / Edward D. Channing: in 6 vol. Vol. 1. New York: Macmillan, 1905. 572 p.
21. Kohn H. Die Idee des Nationalismus: Ursprung und Geschichte bis zur Französischen Revolution. Hamburg: S. Fisher, 1962. 576 S.
22. [Lavisse E.] Histoire de France depuis les origines jusqu'à la Révolution: dans 18 vol. Vol. 1 / par P. Vidal de la Blaehe, G. Bloch. Paris: Hachette, 1900-1911. 460 p.
23. Liakos A. The Canon of European History and the Conceptual Framework of National Historiographies // Transnational Challenges to National History Writing // eds by M. Middell, L. Roura. New York: Palgrave Macmillan, 2013. P. 315-342.
24. Lorenz C. Unstuck in time. Or: the sudden presence of the past // Performing the Past: Memory, History, and Identity in Modern Europe / eds by K. Tilmans, F. van Vree, J. Winter. Amsterdam: University Press, 2010. P. 67-105.
25. Macintyre S., Maiguashca J., Pok A. Editors' Introduction // The Oxford History of Historical Writing: in 5 vol. Vol. 4: 1800-1945 / eds by S. Macintyre, J. Maiguashca, A. Pok. New York: Oxford University Press, 2011. P. 1-15.
26. Robertson W. History of Scotland during the reigns of Queen Mary and of King James VI // The Works of William Robertson: in 10 vol. Vol. 1. London: T. Tegg, 1826. 408 p.
27. Said E. W. Culture and Imperialism. New York: Vintage Books, 1994. 408 p.
28. Stephens H. M. Nationality and History // The American Historical Review. 1916. Vol. 21, N 2. P. 225-236.
29. The Oxford History of Historical Writing: in 5 vol. Vol. 3: 1400-1800 / eds by J. Rabasa, M. Sato, E. Tortarolo, D. Woolf. New York: Oxford University Press, 2012. 750 p.
30. Woolf D. Of Nations, Nationalism, and National Identity: Reflections on the Historiographic Organization of the Past // The Many Faces of Clio Cross-cultural Approaches to Historiography / eds by Q. E. Wang, Fr. Fillafer. New York: Berghahn Books, 2006. P. 71-103.
References
1. Dobrovol'skii D. A. Natsional'naia istoriia [National history]. Teoriia i metodologiia istoricheskoi nauki: terminologicheskii slovar [Theory and methodology of historical science: terminological dictionary]. Ed. by A. O. Chubar'ian. Moscow: Akvilon Publ., 2014, pp. 324-325. (in Russian)
2. Droizen I. G. Istorika: lektsii ob entsiklopedii i metodologii istorii [Istorika: lectures about the encyclopedia and methodology of history]. St. Petersburg: Vladimir Dal' Publ., 2004. 584p. (in Russian)
3. Istoriia Pereiaslavlskoi zemli s drevneishikh vremen do poloviny XIII stoletiia: monografiia Vasiliia Liaskoronskogo [History of the Pereyaslavl earth since the most ancient times to a half of the XIII century: Vasily Lyaskoronskys monograph]. Kiev: Tipogr. I. I. Chokolova Publ., 1897. 486 p. (in Russian)
4. Istoriia rossiiskaia s drevneishikh vremen. Sochinena kniazem Mikhailom Shcherbatovym [History Russian since the most ancient times]: in VII vols [12 parts]. Vol. I. St. Petersburg: Pri Imp. Akademii nauk Publ., 1770. 399 p. (in Russian)
5. Istochnikovedenie.ru: stranitsa nauch.-ped. shkoly [Source study.ru: page of sciences school]. Ed. by D. A. Dobrovol'skii, etc. Available at: http://ivid.ucoz.ru/ (accessed: 25.05.2015). (in Russian)
6. Lubskii A. V. Al'ternativnye modeli istoricheskogo issledovaniia [Alternative models of historical research]. Moscow: Sotsial'no-gumanitarnye znaniia Publ., 2005. 352 p. (in Russian)
7. Malovichko S. I. Istochnikovedenie istoriografii [Source study of a historiography]. Istochnikovedenie: ucheb. posobie [Source study]. I. N. Danilevskii, D. A. Dobrovol'skii, etc.; ed. by M. F. Rumiantseva. Moscow: «Vysshaia shkola ekonomiki» Publ., 2015, pp. 505-559. (in Russian)
8. Malovichko S. I., Rumiantseva M. F. Istoriia kak strogaia nauka vs sotsial'no orientirovannoe istoriopisanie [History as strict science vs socially oriented historical writing]. Ed. by L. P. Repina. Orekhovo-Zuevo: MGOGI Publ., 2013. 252 p. (in Russian)
9. Nadezhdin N. I. Ob istoricheskikh trudakh v Rossii [About historical works in Russia]. Biblioteka dlia chteniia [Library to read]. 1837, vol. 20, no. 2, otd. III, pp. 93-136. (in Russian)
10. Russkaia istoriia N. Ustrialova: v S ch. [izd. 2-e, ispr.]. Ch. Ï [Russian history of N. Ustryalov: in S parts. 2 ed. Part 1]. St. Petersburg: Tipogr. ekspeditsii zagotovleniia gos. bumag, 1839. 363 p. (in Russian)
11. Solov'ev S. [M.] Istoriia otnoshenii mezhdu russkimi kniaz'iami Riurikova doma [History of the relations between the Russian princes of Ryurik of the house]. Moscow: Universitetskaia tipogr., 1847. 704 p. (in Russian)
12. Solov'ev S. M. Istoriia Rossii s drevneishikh vremen: in 6 books, (29 vol.) Book 1 [Russian History since the most ancient times]. St. Petersburg: Tov-vo «Obshchestvennaia pol'za» Publ., 1896. 880 p. (in Russian)
13. Solov'ev S. [M.] Ob otnosheniiakh Novgoroda k velikim kniaz'iam: istoricheskoe issledovanie [About the attitudes of Novgorod towards Grand Dukes: Historical research]. Moscow: Universitetskaia tipogr., 1846. 179 p. (in Russian)
14. Frantsiia-pamiat' [France memory]. P. Nora, M. Ozuf, Zh. de Piuimezh, M. Vinok. St. Petersburg: SPbGU Publ., 1999. 329 p. (in Russian)
15. Altamira R. Historia de España y de La Civilización Española: 4 vol. [3 ed.]. Vol. 1 [History of Spain and the Spanish Civilization: 4 vol. (3 ed.). Vol. 1]. Barselona: Julan Gili, 1913. 660 p.
16. Bancroft G. History of the United States of America, from the Discovery of the American Continent: in 10 vol. [10th ed.]. Vol. 1. Boston: Ch. C. Little Brown and J. Brown, 1842. 502 p.
17. Berger S. The Invention of National Traditions in European Romanticism. The Oxford History of Historical Writing: in 5 vol. Vol. 4: 1800-1945. Eds S. Macintyre, J. Maiguashca, A. Pók. New York: Oxford University Press, 2011, pp. 19-40.
18. Berger S., Donovan M., Passmore K. Apologias for the Nation-State in Western Europe since 1800. Writing National Histories: Western Europe since 1800. Eds S. Berger, M. Donovan, K. Passmore. London: Routledge, 1999, pp. 3-14.
19. Carvalho S., Gemenne F. Introduction. Nations and their Histories: Constructions and Representations. Eds S. Carvalho, F. Gemenne. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2009, pp. 1-3.
20. Channing E. D. A History of the United States. Edward D. Channing: in 6 vols. Vol. 1. New York: Macmillan, 1905. 572 p.
21. Kohn H. Die Idee des Nationalismus: Ursprung und Geschichte bis zur Französischen Revolution [Idea of nationalism: origin and history to French Revolution]. Hamburg: S. Fisher, 1962. 576 S. (in German)
22. [Lavisse E.] Histoire de France depuis les origines jusqu'à la Révolution [History of France from its origins to the Revolution]: in 18 vols. Vol. 1. Eds P. Vidal de la Blaehe, G. Bloch. Paris: Hachette, 1900-1911. 460 p. (in French)
23. Liakos A. The Canon of European History and the Conceptual Framework of National Historiographies. Transnational Challenges to National History Writing. Eds M. Middell, L. Roura. New York: Palgrave Macmillan, 2013, pp. 315-342.
24. Lorenz C. Unstuck in time. Or: the sudden presence of the past. Performing the Past: Memory, History, and Identity in Modern Europe. Eds K. Tilmans, F. van Vree, J. Winter. Amsterdam: University Press, 2010, pp. 67-105.
25. Macintyre S., Maiguashca J., Pók A. Editors' Introduction. The Oxford History of Historical Writing: in 5 vols. Vol. 4: 1800-1945. Eds S. Macintyre, J. Maiguashca, A. Pók. New York: Oxford University Press, 2011, pp. 1-15.
26. Robertson W. History of Scotland during the reigns of Queen Mary and of King James VI. The Works of William Robertson: in 10 vols. Vol. 1. London: T. Tegg, 1826. 408 p.
27. Said E. W. Culture and Imperialism. New York: Vintage Books, 1994. 408 p.
28. Stephens H. M. Nationality and History. The American Historical Review, 1916, vol. 21, no. 2, pp. 225-236.
29. The Oxford History of Historical Writing: in 5 vol. Vol. 3: 1400-1800. Eds J. Rabasa, M. Sato, E. Tortarolo, D. Woolf. New York: Oxford University Press, 2012. 750 p.
30. Woolf D. Of Nations, Nationalism, and National Identity: Reflections on the Historiographic Organization of the Past. The Many Faces of Clio Cross-cultural Approaches to Historiography. Eds Q. E. Wang, Fr. Fillafer. New York: Berghahn Books, 2006, pp. 71-103.
Статья поступила в редакцию 16 июня 2015 г.
