CC BY
58
Политология
УДК 327
Газгиреева Лариса Хасанбиевна Larisa Gazgireeva
Бурняшева Людмила Александровна Lyudmila Burnyasheva
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ КАК ФОРМА РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКО-ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ
NATIONAL IDEA AS A FORM OF POLITICAL AND STATE INTERESTS REALIZATION ON THE INTERNATIONAL SCENE
Доказывается, что российское общество в настоящее время дезинтегрировано в первую очередь по этнонациональным параметрам, что не способствует сохранению и укреплению целостности государства. В этой связи подчёркивается необходимость поиска консолидирующей основы полиэтничного российского социума. Констатируется факт о том, что национальная идея является орудием реализации политических интересов какого-либо класса, социальной страты, находящихся у власти или стремящихся её получить, что она служит интересам различных групп и слоёв общества в различный период времени и в разных исторических ситуациях, и в условиях нового мирового порядка является эффективным инструментом общественной консолидации. Автором рассматриваются различные точки зрения на природу национальной идеи с целью поиска ответа на вопрос: чем же обусловлена её сила воздействия на индивидуальное, групповое и массовое сознание. Выявляется историческое отличие России от европейских государств, что позволило определить причину невозможности перехода российского общества к национальному государству по европейскому сценарию в конце XIX — начале XX вв., в то время как в Европе интенсивным путём в результате индустриализации формировались национальные
In the article it is proved that the Russian society now is disintegrative first of all in ethno-national parameters, that don't promote preservation and strengthening of the state integrity. In this regard the need of poly-ethnic Russian society consolidating basis search is emphasized The fact that the national idea is a tool of any class political interests realization, social striations, being in power or seeking to receive it that it serves interests of various groups and sectors of society during various period of time and in different historical situations is established, and in the conditions of a new world order is the effective instrument of public consolidation. Various points of view on the nature of national idea for the purpose of the answer search to a question are considered by the author: by what its force of impact on individual, group and mass consciousness is caused. In the article the historical difference of Russia from the European states that allowed to determine the reason of the Russian society transition impossibility to the national state by the European scenario at the end of the XIX — the beginning of the XX centuries while in Europe by an intensive way as a result of industrialization the national states were formed comes to light. As a result the authors come to the conclusion that in the Russian Empire and the USSR the national ideology took other forms (considering poly-ethnicity
государства. В итоге автор приходит к выводу, что в Российской империи и СССР национальная идеология принимала иные формы (учитывая полиэтнич-ность и многонациональность), нежели в Европе, определяясь целями правящей элита!
and multi-nationality), than in Europe, being defined by the purposes of ruling elite
Ключевые слова: национальная идея, полиэт-ничность, индустриализация, политико-государственные интересы, международные отношения, международная политика, политическая власть, глобализация
Key words: national idea, poly-ethnicity, industrialization, political and state interests, international relations, international policy, political power, globalization
Гарантированно суверенен только тот народ, чей суверенитет никто не только не может, но и не хочет колебать. Это возможно только тогда, когда народ обладает ценностью в глазах других народов, когда он, выражаясь языком рынка, имеет «уникальное торговое предложение», «уникальное позиционирование». В настоящее время российское общество дезинтегрировано в первую очередь по этнонациональным параметрам, что не способствует сохранению и укреплению целостности государства. Отсюда, на наш взгляд, вытекает важность поиска консолидирующей основы полиэт-ничного российского сообщества. Популярные идеологемы — «российская нация», «многонациональный российский народ», «россияне» — имеют целью создание идеологической базы для формирования гражданской нации в России. Рассматривая этот вопрос, обратимся к мировому опыту.
Национальная идея, заменив предшествующую ей идею религиозную, стала мощной движущей силой социального развития в европейских государствах эпохи модернити, достигнув апогея в XIX в., получившем название «века национализма». Являясь, согласно Э. Геллнеру, производной экономического развития общества [9; С. 80], она сама превратилась в фактор влияния на его социальное и политическое устройство, на внутри- и межгосударственные отношения. Несмотря на то, что в ходе исторических событий появлялись и приобретали влияние новые идеологии, национальная идея осталась жизненной по сей день, и
не только в странах «третьего мира», но и в преуспевающих социальных государствах.
Итак, в первую очередь важно определить, чьи интересы выражает национальная идея, и какие социальные группы используют её в своих целях. Дж. Келлас, анализируя эволюцию националистической идентичности от Шотландской Декларации 1320 г. до требования нациями-народами демократического правления, приходит к выводу, что националистическая идеология является оправданием для преследования собственного интереса, будь это обеспечение власти или материального либо психического превосходства индивидов (членов группы). По мнению Б. Андерсона, национальная идеология используется в целях самосохранения доминирующими, династическими и аристократическими, группами, которым угрожает маргинализация или исключение из появляющегося либо воображаемого национального сообщества [2; С. 101]. Согласно неомарксистским взглядам Дж. Блаута, национализм — одна из форм классовой борьбы за государственную власть, и националистическая идеология может использоваться как буржуазией, так и пролетариатом, адаптируясь соответственно к их идеологическим позициям [4; С. 57]. К. Воглер также указывает на взаимосвязь национализма с классовым сознанием — эти формы самосознания и организации чаще появлялись вместе и выражались одна через другую, хотя различными путями в разных национальных и международных условиях [6; С. 45].
Национальная идея является орудием реализации политических интересов какого-либо класса, социальной страты, находящихся у власти или стремящихся её получить. Г. Дэвис определяет национализм как нейтральный инструмент, который может применяться для разрушительного взрыва социальных и политических устоев общества или реализации прогресса, в зависимости от того, кто и с какими целями его использует [4; С. 65]. П. Андерсон убежден, что распространение национализма по всему миру — полезный процесс, заданный требованиями современной индустрии, которая, в свою очередь, создаёт предпосылки для экономического преуспевания индивидов и равенства между людьми [3; С. 208].
В любом случае, национальная идея, служившая интересам различных групп и слоёв общества в различный период времени и в разных исторических ситуациях, и сейчас является эффективным инструментом общественной консолидации. Её содержание — обретение права на национальное самоопределение, получение суверенитета. Эффективность национальной идеи определяется тем, что она черпает свой потенциал в чувстве этнической (языковой, исторической, культурной, территориальной и т.д.) общности.
Чем обусловлена сила воздействия национальной идеи на индивидуальное, групповое и массовое сознание? Дж. Келлас, рассматривая национализм в контексте становления современного индустриального общества, считает, что он обеспечивает легитимность государству, вдохновляя граждан на чувство эмоциональной привязанности к стране. Он может быть источником творчества в искусстве и предприимчивости в экономике. Его власть мобилизовать политическую активность не имеет аналогов, особенно при решении проблем «национального строительства» [11; С. 1].
Итак, национальная идея использовалась социальными группами, стремящимися сохранить власть или получить её, соответственно, распространялась сверху как официальная идеология в интересах пра-
вящего класса либо формировалась в сфере групповых интересов.
Россия, подобно другим европейским странам, формировалась в процессе образования основной (русской) нации и в XV в. вступила в стадию национального государства великороссов. Стадия эта не завершилась, поскольку далее Россия развивалась как многонациональное государство, в процессе присоединения доминирующей нацией новых территорий, заселенных другими народами, и трансформировалась в империю. Очевидно, то обстоятельство, что страна «проскочила» фазу национального государства, стало в дальнейшем источником многих её проблем, в частности в межнациональных отношениях. По мнению Дж. Хоскинга, создание империи помешало образованию гражданской нации русских, т. к. имперская политика всегда замедляет развитие гражданской нации [16; С. 199].
Историю распавшейся Российской империи после социалистической революции 1917 г. продолжил Союз Советских Социалистических Республик — государство, отчасти повторившее предшествующую историю России, а в чем-то принципиально отличное, с новой наднациональной коммунистической идеологией. Это историческое отличие России от европейских государств обусловило специфику её дальнейшего развития, поскольку, на наш взгляд, у страны был шанс продолжить переход к национальному государству (по европейскому сценарию) в конце XIX — начале XX вв., в период распада империи и развития капитализма в России, с соответствующей эволюцией её политической и социальной системы. Но образование СССР помешало этому процессу.
Необходимо отметить, что по сравнению с европейскими государствами, развитие которых шло интенсивным путём (индустриализация), географические особенности и территориальные размеры России обусловили экстенсивный тип её экономического развития. Одновременно геополитическое положение Российской империи требовало твёрдой и авторитарной власти для сохранения целостности и
поддержания мощи огромного континентального государства, защиты его внешних рубежей от врагов. Государство такого типа Р. Пайпс определяет как «патримониальную монархию» (термин Т. Гоббса), в которой не существует ни ясного различения государства и общества, ни формальных ограничений для политической власти, ни правового регулирования, ни индивидуальных свобод [15; С. 19]. Э. Геллнер в этом же смысле говорит об «аграрном обществе», где поддержанию социального порядка придаётся большее значение, чем эффективности экономического развития, и, как следствие, система ценностей строится на почитании фетишей и ритуалов, власти Красного и Чёрного (воинской доблести и жреческого искусства) [10; С. 44]. Соответственно, в таких обществах формирование идеологии является приоритетом государства, управляющего общественной жизнью, где идеологический инструментарий есть не что иное, как способ легитимации государственной власти, через сакрализацию традиции (ритуала), при поддержке государственным аппаратом принуждения. Очевидна взаимосвязь между типом экономического развития и формой государственного устройства.
В свою очередь, Союзу ССР, несмотря на внешнее отличие от Российской империи, было присуще идентичное внутреннее содержание. Демократическое по форме правления и федеративное по форме внутригосударственного устройства, советское государство, по сути, являлось унитарным, с жёстко централизованной властью, повторяя многие характерные черты России XIX — начала XX вв. Идеология в таких странах, как Россия и СССР, могла формироваться только в официальной сфере, в условиях жёсткого государственного контроля над сегментами публичной сферы в Российской империи и практического отсутствия сферы публичного вплоть до 1960-х гг. в Советском Союзе.
Факт существования государства неразрывно связан с фактом существования идеологии. Идеология лучше всего может быть понята, по мнению Р. Ватноу, в тер-
минах легитимирующей роли, которую она играет в отношении к социальной структуре, предлагая форму социальных условий и мотивируя линии поведения групп и индивидов получением более высоких ле-гитимационных оценок. Однако социальная структура, в свою очередь, стремится утвердиться как нечто данное, в основном неподверженное идеологии, и сама формирует или выращивает идеологию [7; С. 17]. Таким образом, национальная идея в условиях снижения интегративной роли религии явилась для национальных государств новой мощной объединительной основой, дающей ощущение единства на уровне языка, происхождения, культуры, территории, — т.е. на уровне нации. Так начиналась эпоха национализма. Хотя, по мнению авторов коллективной монографии «Политизация религиозного фактора в контексте региональной безопасности: северокавказская проекция», политику и религию можно рассматривать как идеологические системы, так как они имеют общий бъект воздействия — массы [12; С. 10]. А вот Л.Х. Газгиреева и Л.А. Бурняшева считают, что «идеологи глобализации религию стараются сделать публичным явлением ...; религия из сферы сакральной, морально-этической даёт крен в сторону «рынка духовных услуг» [8; С. 14].
На наш взгляд, в Российской империи и в Советском Союзе национально-интегра-тивная идея базировалась в первую очередь на чувстве национально- государственного патриотизма. Для полиэтничного государства патриотизм — более эффективная основа создания национальной идеологии, чем национализм, всё же заключающий в себе этническую компоненту и потому потенциально вносящий элемент дисгармонии в мультиэтничное сообщество. Хотя национализм также сыграл значительную роль в российской истории, но роль эта была, скорее, негативна в условиях поли-этничного сообщества, поскольку усиление великодержавного шовинизма и официального национализма в конце XIX — начале XX вв. стало катализатором распада Российской империи.
В императорской России понятие «патриотизм» подразумевало преданность царю и Отечеству — великодержавный русский патриотизм. Наиболее полно отражает его последняя идеологическая формула: «Православие. Самодержавие. Народность». По выражению Дж. Хоскинга, это была «роковая дилемма для русской нации — «смешение национальной русской и имперской идей» [14; С. 137]. Действительно, это принесло немало проблем русскому народу, в первую очередь вызывая отторжение, формируя образ русского как угнетателя и этнического врага у покорённых народов империи. В СССР пропагандировался советский патриотизм и интернационализм — верность советского народа общему «социалистическому отечеству» — нерушимому союзу свободных республик.
В данном случае не имеется в виду, что в европейских государствах отсутствовало понятие «патриотизм». На наш взгляд, понятия «патриотизм», как преданности государству, и «национализм», как чувства принадлежности (преданности) нации, тесно связаны. Различие здесь — в расстановке приоритетов, в зависимости от целей, преследуемых правящей элитой. В этом смысле для многонационального Российского государства, а впоследствии — для Советского Союза, патриотизм был более действенным инструментом государственного строительства.
Следует заметить, что если в Европе образование наций и национальных государств определялось условиями интенсивного экономического и технологического роста, в силу чего национальная идея отвечала целям консолидации общества, то в России происходили несколько иные процессы. Стоящая перед Российской империей задача управления мультиэтничным сообществом с целью сохранения стабильности и укрепления государства не подразумевала создания гражданской нации, да и вряд ли это было реально в условиях империи. На наш взгляд, необходим был «метасистемный переход». Л.А. Бурняшева и Л.Х. Газгиреева по этому поводу справедливо замечают: «Характерным примером
метасистемного перехода является возникновение устойчивого социума на основе совокупности индивидуумов, объединённых групповым поведением в достижении общей аттрактивной цели (метацели) при помощи координированного взаимодействия: «поведение — групповое поведение — управление группой — управление социумом — управление обществом». Такое образование можно рассматривать как основу для возникновения механизмов самоорганизации общества на уровнях различных социальных групп [5; С. 20].
Поэтому национальная идея трансформировалась в державно-патриотическую, декларирующую величие самодержавной России. Проблема управления национальными окраинами таким образом была решена посредством жёсткой централизации власти и проведения специфической национальной политики в каждой из присоединённых территорий, чтобы избегать или сдерживать по возможности активизацию местного национализма и сепаратизма. Для империи это был оптимальный вариант решения национального вопроса. Например, Р.Г. Абдулатипов, рассуждая о национальной идее, пишет: «Нельзя не видеть, что из прошлого извлекается и абсолютизируется негативный опыт, что крайне вредно для национального самосознания любого народа» [1; С. 9]. В СССР также предпочли экономически и политически централизованное государство, но внедрялась новая интернациональная идеология единой общности — советского народа. Соответственно, главной линией национальной политики стало выравнивание уровней развития наций через компенсирование национального притеснения малых народов в период Российской империи, политику «корениза-ции» в союзных и автономных республиках. Способами реализации этих задач явились идеи интернационализма, свободной федерации народов и национально-территориального устройства Страны Советов. Большевики своевременно использовали рост национального самосознания российских народов, их стремление к национальному самоопределению. Союзные республики по-
лучили «де юре» самостоятельность, хотя в действительности управлялись директивами из центра. В СССР поддерживался приоритет «титульных наций» в союзных республиках и автономиях, через «коренизацию» управленческого аппарата, социально-бытовой и культурной сферы, приоритетное образование для нерусских национальных кадров и др. Проводилась патерналистская политика по отношению к национальным меньшинствам и малочисленным народам. В результате в союзных и автономных республиках продолжилось формирование национальных элит, созревание народов до уровня наций. Это был позитивный процесс для самих народов, но разрушительный для государства.
По замечанию Д. Ливена, романовский режим в Российской империи был достаточно осторожен, чтобы не создавать в колониях институтов, вокруг которых мог бы фокусироваться колониальный и территориальный патриотизм [13; С. 615]. Хотя, как представляется, ссыльные русские революционеры были одним из источников распространения национально-освободительных идей в национальных окраинах. В случае же Советской России посредством политики «коренизации» и республиканской культурной автономии режим сам
создал нации там, где до этого существовали лишь неграмотные кланы и племенные общины (Средняя Азия), и привёл к тому, что русское население было вынуждено обучаться в национальных школах (Западная Украина). Крупнейшая нация страны, в том числе в результате такой политики, оказалась в критическом социально-экономическом и политическом положении. Этот процесс, начавшийся в Российской империи, продолжился по нарастающей в Советском Союзе.
Таким образом, если следствием индустриализации в Европе стало образование национальных государств, то результатом исторических процессов формирования и Российской империи, и СССР явилась по-лиэтничность. И в России, и в Советском Союзе она имела форму территориального объединения национальностей (осуществлённого в том числе и недобровольным путём), компактно расселённых по окраинам империи, при численном преобладании одной нации, распределённой по всей территории страны. Российская империя и СССР развивались как полиэтничные и многонациональные государства, и, соответственно, национальная идеология здесь принимала иные формы, нежели в Европе, определяясь целями правящей элиты.
Литература-
1. Абдулатипов Р.Г. Национальная идея и национализм // Этнополитический вестник. 2010. № 3. С. 9-14.
2. Anderson Benedict. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London-New York, 2011. 218 p.
3. Anderson Perry. Science, politics, enchantment. In: Transition to Modernity. Essays on power, wealth and belief. Ed. by John A. Hall and I.C. Jarvie. Cambrige University Press, 2010. 289 p.
4. Blaut James M. The National Question: Decolonizing the Theory of Nationalism. Zed Books Ltd. London and New Jersey, 2010. 191 p.
_References
1. Abdulatipov R.G. Etnopoliticheskiy vestnik (Ethnopolitical Journal), 2010, no. 3, pp. 9-14.
2. Anderson Benedict. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism [Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism]. London-New York, 2011. 218 p.
3. Anderson Perry. Science, politics, enchantment. In: Transition to Modernity. Essays on power, wealth and belief [Science, politics, enchantment. In: Transition to Modernity. Essays on power, wealth and belief]. Ed. by John A. Hall and I.C. Jarvie. Cambrige University Press, 2010. 289 p.
4. Blaut James M. The National Question: Decolonizing the Theory of Nationalism [The National Question: Decolonizing the Theory of Nationalism]. Zed Books Ltd. London and New Jersey, 2010. 191 p.
5. Бурняшева Л.А., Газгиреева Л.Х. Проблема устойчивого развития современного общества через самоорганизацию: информационно-ценностная парадигма / / Гуманитарные и социально-экономические науки. 2013. № 6. С. 18-22.
6. Vogler Carolyn M. The Nation State: The Neglected Dimension of Class. Gower, 2010. 275 p.
7. Wuthnow R. Communities of Discourse. Ideology and Social Structure in the Reformation, the Enlightenment and European Socialism. Harvard University Press, Cambrige, Massachusets, London, England, 2011.212 p.
8. Газгиреева Л.Х., Бурняшева Л.А. Экзистенциальные основы духовной безопасности российского общества // Власть. 2011. № 2. С. 11-15.
9. Геллнер Э. Нации и национализм. M.: Прогресс, 2010. 120 с.
10. Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. M.: Ad Marginem, 2010. 318 c.
11. Kellas James G. The Politics of Nationalism and Ethnicity. MACMILLAN EDUCATION LTD, 2012.135 p.
12. Косов Г.В., Панин В.Н. , Станкевич Г.В. [и др.]. Политизация религиозного фактора в контексте региональной безопасности: серверокав-казская проекция: коллективная монография. M.: МИРАКЛЬ, 2014. 192 с.
13. Lieven Dominic. The Russian Empire and the Soviet Union as Imperial Polities / / Journal of Contemporary History. SAGE, London, Thousand Oaks, CA and New Delhi, Vol. 30. 2011. 640 p.
14. Mann Michael. The emergence of modem European nationalism. In: Transition to Modernity. Essays on power, wealth and belief. Ed. by John A. Hall and I.C. Jarvie. Cambrige University Press, 2011. 248 p.
15. Pipes R. Russia under the old Regime. London, 1982. 118 p.
16. Хоскинг Дж. Проблемы межнациональных отношений в России // Отечественная история. 2010. № 1. С. 199-207.
5. Burnyasheva L.A., Gazgireeva L.Kh. Gumani-tarniye y sotsialno-economicheskiye nauki (Humanities and social and economic sciences), 2013, no. 6, pp. 18-22.
6. Vogler Carolyn M. The Nation State: The Neglected Dimension of Class [The Nation State: The Neglected Dimension of Class]. Gower, 2010. 275 p.
7. Wuthnow R. Communities of Discourse. Ideology and Social Structure in the Reformation, the Enlightenment and European Socialism [Communities of Discourse. Ideology and Social Structure in the Reformation, the Enlightenment and European Socialism]. Harvard University Press, Cambrige, Massachusets, London, England, 2011. 212 p.
8. Gazgireeva L.Kh., Burnyasheva L.A. Vlast (Power), 2011, no. 2, pp. 11-15.
9. Gellner E. Natsionalizm y natsii [Nations and Nationalism]. Moscow: Progress, 2010. 120 p.
10. Gellner E. Usloviya svobody. Grazchdan-skoye obschestvo y yego istoricheskiye soperniki [Terms of liberty. Civil society and its historical rivals]. Moscow: Ad Marginem, 2010. 318 p.
11. Kellas James G. The Politics of Nationalism and Ethnicity [The Politics of Nationalism and Ethnicity]. MACMILLAN EDUCATION LTD, 2012. 135 p.
12. Kosov G.V., Panin V.N., Stankevich G.V. [and etc.]. Politizatsiya religioznogo faktora v kontexte regionalnoy bezopasnosti: severokavkazskaya proyektsiya [The politicization of the religious factor in the context of regional security: North-Caucasus projection]: collective monograph. RGNF. Moscow: Mi-rakal, 2014. 192 p.
13. Lieven Dominic. Journal of Contemporary History (Journal of Contemporary History). SAGE, London, Thousand Oaks, CA and New Delhi, Vol. 30. 2011.640 p.
14. Mann Michael. The emergence of modem European nationalism [The emergence of modem European nationalism]. In: Transition to Modernity. Essays on power, wealth and belief. Ed. by John A. Hall and I.C. Jarvie. Cambrige University Press, 2011. 248 p.
15. Pipes R. Russia under the old Regime [Russia under the old Regime]. London, 1982. 118 p.
16. Hosking G. Otechestvennaya istoriya (National history), 2010, no. 1, pp. 199-207.
Коротко об авторах _
Газгиреева Л.Х., д-р филос. наук, доцент, Институт международного сервиса, туризма и иностранных языков, Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск, Россия amor-lora@maiI.ru
Научные интересы: проблема гармонизации национальных интересов в международном сообществе в меняющемся мире
_Briefly about the authors
L. Gazgireeva, doctor of philosophical sciences, associate professor, Institute of International Service, Tourism and Foreign Languages, Pyatigorsk State Linguistic University, Pyatigorsk, Russia
Scientific interests: problem of harmonization of national interests in the international community in the changing world
Бурняшева Л.А., канд. филос. наук, доцент, Институт международного сервиса, туризма и иностранных языков, Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск, Россия luda -3331@yandex. ru
Научные интересы: проблема гармонизации национальных интересов в международном сообществе в меняющемся мире
L. Burnyasheva, candidate of philosophical sciences, associate professor, Institute of International Service, Tourism and Foreign Languages, Pyatigorsk State linguistic University of Pyatigorsk, Russia
Scientific interests: problem of harmonization of national interests in international community in the changing world
