Научная статья на тему 'Наследие утопий'

Наследие утопий Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
228
61
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МИНИМАЛЬНАЯ ЯЧЕЙКА / УПЛОТНЕННАЯ СТРУКТУРА ЖИЛЫХ ЯЧЕЕК / ЗНАКИ "НОВОГО МИРА" / ВРЕМЯ МАНИФЕСТОВ / ТИПЫ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ / РЕГУЛИРОВАНИЕ / SIGNS OF "THE NEW WORLD" / MINIMAL CELL / COMPRESSED CELL MASS / TIME MANIFESTO / TYPE EXPERIMENTAL DESIGN / REGULATOR

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Боков Андрей Владимирович

В работе исследуются проблемы и концепции архитектуры жилища в связи с комплексом социальных, экономических и организационных вопросов. Изучаются отечественные и западные сценарии выхода из жилищного кризиса. Анализируется система связей между программами строительства жилья и системами его распределения в советский период и после него. Намечаются пути решения возникших проблем.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

THE HERITAGE OF UTOPIA

This paper explores the issues and concepts of residential architecture in their relationship with a number of social, economic and organizational issues. Russian and Western scenarios of dealing with housing crisis are examined. The links between housing construction programs and housing distribution systems are analyzed. Ways to solve the arising problems are pointed out.

Текст научной работы на тему «Наследие утопий»

УДК 721.01 БОКОВ А. В.

Наследие утопий

В работе исследуются проблемы и концепции архитектуры жилища в связи с комплексом социальных, экономических и организационных вопросов. Изучаются отечественные и западные сценарии выхода из жилищного кризиса. Анализируется система связей между программами строительства жилья и системами его распределения в советский период и после него. Намечаются пути решения возникших проблем.

Ключевые слова: минимальная ячейка, уплотненная структура жилых ячеек, знаки «нового мира», время манифестов, типы экспериментальных проектов, регулирование.

BOKOVA. V.

THE HERITAGE OF UTOPIA

This paper explores the issues and concepts of residential architecture in their relationship with a number of social, economic and organizational issues. Russian and Western scenarios of dealing with housing crisis are examined. The links between housing construction programs and housing distribution systems are analyzed. Ways to solve the arising problems are pointed out.

Keywords: minimal cell, compressed cell mass, signs of «the new world», time manifesto, type experimental design, regulator.

Боков

Андрей

Владимирович

доктор архитектуры, Президент Союза архитекторов России,

академик РААСН

e-mail: ardoplus@gmail.com; mail@uniip.ru

I. Опыт России — ХХ в.

Жилищный вопрос, волновавший Европу с середины XIX в., стал актуален для России после гражданской войны и приобрел особую остроту в процессе коллективизации и индустриализации, массового исхода из деревень и быстрого роста больших городов. Последовавшие друг за другом три попытки его решения отмечены общей чертой — исключительной ролью государства, парадоксально сочетающейся с незавершенностью каждой из попыток и принципиальным отсутствием преемственности между ними.

Первая попытка, пришедшаяся на 1920— 1930-е гг., осуществлялась под лозунгом «нового быта» и сопровождалась отменой частной собственности на землю и городскую недвижимость. Выявление «излишков» площади, «уплотнение», перераспределение, покомнатное заселение сочетались с почти безальтернативной системой социального найма и полной незащищенностью жильцов. Владельцами как построенного до революции, так и вновь строящегося жилья оказываются городские власти, реже ведомства (как правило, «силовые»), предприятия и профсоюзы. Общий объем сделанного за более чем два послереволюционных десятилетия радикально не изменил облик российских городов. Итогом этого времени стали реальность коммунальных квартир и бараков («на тридцать восемь комнаток всего одна уборная») и великие архитектурные новшества и открытия. Одно из открытий, породившее практически новый тип жилья, — «минимальная ячейка», генетически связанная с купе и каютами — жизненным пространством индивидуума. Спрессованная

масса таких ячеек, нанизанных на коридоры и галереи, главный компонент домов — коммун, самый известный из которых — дом-город И. Николаева. Другим новшеством становятся компактные секции и квартиры — пространства семейной жизни, бывшие своего рода уступкой буржуазному прошлому и опиравшиеся на современный им германский опыт. Этим квартирам («секциям») выпала хоть и непростая, но долгая жизнь под именем многосекционного дома, ставшего главным архитектурным хитом второй половины XX столетия.

Относительно скромные жилые вкрапления «красного пояса» Москвы, более солидные жилые массивы Ново-Кузнецка и Магнитогорска, рабочие поселки гигантов социндустрии, собранные из одинаковых корпусов, стоящих свободно, строчками, цепями, группами, сильно походили на все то, с помощью чего межвоенная Европа решала свой жилищный вопрос.

Знаки «нового мира», «нового быта» и «нового человека» замечательным образом сочетались с менее яркими, но гораздо более масштабными следами деятельности самих граждан, активизировавшихся в краткий период НЭПа, вроде жилищных кооперативов юристов, врачей и иных «попутчиков» и новых дачных поселков. В это же время практичные руководители местных Советов прибегают к широкому использованию скрытых ресурсов буржуазного города, приспосабливая под жилье сараи, подвалы и полуподвалы, осуществляя массовую надстройку до пяти этажей 2—3-этажных зданий центра Москвы (большинство которых приобрели столь необходимые им «навесные» лифты лишь спустя четыре десятилетия).

Жесткая практика решения жилищного вопроса, — общие кухни, столовые, туалеты и спальни к середине 1930-х гг. утратили привлекательность в глазах новой элиты. К. Алабян видит теперь свою задачу и задачу коллег в том, чтобы «показать миру богатство пролетариата». Богатство это, включая жилье, по-прежнему принадлежит государству и подконтрольным структурам, а комнаты и квартиры бесплатно распределяются и закрепляются за жильцами на тех же, что и прежде, правах социального найма, нередко с символической оплатой коммунальных услуг.

Тема «нового быта», а с ней идеи новых жилых районов и городов, городов-садов, полностью замещается темой «реконструкции», т. е. трансформации имеющегося материала, прежде всего, «старой Москвы». Жилищной проблемы больше не стоит опасаться, поскольку численность населения, число счастливцев, которые смогут рассчитывать на жизнь в столице или в большом городе, определяется отныне количеством построенных домов, квартир, комнат и квадратных метров, а не наоборот. Институт прописки и ограничение гражданских прав позволяют строго регулировать количество претендентов на жилье. Отныне никаких проблем в стране быть не может. Частная квартира, тем более дача, превратились в предмет роскоши и средства поощрения.

Манифестом времени становится генплан Москвы 1935 г., вобравший все характерные атрибуты неоклассического города — города ансамблей — с магистралями, площадями, набережными и метро. Материалом, из которого собирается эта роскошь, становится «укрупненный», но по-прежнему универсальный, многофункциональный квартал с четко очерченным периметром, с домами, имеющими парадный и задний фасады, и обширным общим двором.

Начавшаяся после революции ликвидация частных землевладений, их объединение, ставшее возможным в результате отмены собственности на землю и «демежевания», породили характерный лишь для России феномен общего двора. Москва, малые и средние российские города, с податливой и легко трансформируемой тканью, вслед за коммунальными квартирами получили коммунальный двор, воспитавший поколения наших соотечественников. Этот двор предвосхитил огромные дворы укрупненных кварталов, к сожалению, так и не избавивших города от бараков,

покомнатного расселения, обитаемых сараев и подвалов.

Тема массового жилья стала актуальна в процессе послевоенного восстановления, когда острейшая нужда оздоровила сознание и породила множество остроумных и эффективных решений, к сожалению, оказавшихся в тени строительства парадного Крещатика и московских высотных домов. Речь об обращении к малоэтажному и коттеджному строительству. Академия архитектуры, местные и центральные органы власти, ведомства, предприятия оборонной промышленности, высокие профессионалы и рядовые архитекторы предлагали то, что вполне актуально и в наши дни. Волнующая экспозиция послевоенных проектов объединяет экологичные, энергоэффективные малые усадебные односемейные дома, как сборные, индустриально изготовленные, так и из натуральных и местных штучных материалов, простые в исполнении и эксплуатации. Улицы и кварталы 2—3-этажных домов Минска, Сталинграда, Смоленска, Москвы, Вязьмы, Твери, испытавшие влияние увиденного в Европе, выгодно отличаются от возникшего позднее по соседству. Их принципиальной особенностью было технологическое разнообразие, допускавшее, в том числе, традиционное, самодеятельное, ремесленное, полукустарное исполнение и высокий уровень ремонтопригодности. Приговором большинству идей этого времени стал традиционный и решительный отказ государства поделить с гражданами ответственность за решение «квартирного вопроса».

Признание того, что «квартирный вопрос» действительно существует, а право на достойное жилье имеют все без исключения, пришло лишь в середине 1950-х гг. К этому времени классовая борьба с использованием особых мест проживания и приложения труда, находившихся в ведении ГУЛАГа, стала постепенно затихать, а число пораженных или ущемленных в правах, включая беспаспортных сельских жителей, заметно снижаться. «Квартирный вопрос» приобрел черты кризиса, выход из которого страна стала искать на десять лет позже разоренной Европы и на двадцать лет позже выходивших из предвоенного кризиса США.

Но отечественный и западные сценарии выхода из кризиса сходны лишь на начальном этапе, когда государство бесплатно выделяет жилье значительному числу бездомных и неимущих. На этом сходство заканчивается. Западный сценарий предполагает постепенный уход государства и рассматри-

вает доступность жилья как условие саморазвития, самодвижения человека или семьи, наделяемых все большей ответственностью и независимостью. Усилие государства направлено на то, чтобы следующие поколения обитателей социального жилья становились самодостаточными людьми, для которых ипотека уже не является чем-то недоступным и непосильным. Отечественный сценарий, напротив, предусматривал постоянное расширение роли и ответственности власти, чему способствовал неуменьшающийся разрыв между доходами населения и стоимостью квартир. И хотя именно в это время стал формироваться российский средний класс с его характерными атрибутами: квартирой в панельном доме, дачей на шести сотках и «жигулями», — его способность к самодвижению и самовоспроизводству была сильно ограничена.

Чем больше строило государство, тем больше ему оставалось построить, к чему толкали и естественно растущие потребности общества, и отсутствие иных способов их удовлетворения. Вместе с тем поздний старт позволял России воспользоваться теми методами и средствами массового строительства жилья, которые уже были открыты. Характерно, что собственный опыт во внимание не принимался и обсуждались, по-видимому, три заимствуемые версии.

Североамериканская версия, предпочитавшая индивидуальные жилые дома, изготовленные на основе деревянного каркаса, с обширными участками, автомобилями и скоростными магистралями, имела в России тех лет мало шансов на признание и реализацию.

Британская версия, предлагавшая города-спутники, относительно автономные, удаленные от большого города и связанные с ним скоростным рельсовым транспортом, с разными типами жилья, разными строительными технологиями и полным набором всех атрибутов города, затеянного с «нуля», была лишь отчасти прило-жимой и потому исполненной едва ли ни единожды.

Самой доступной и близкой оказалась французская версия, хотя, возможно, то, что в конце концов получилось, само собой напоминает именно эту версию, опирающуюся на использование многоквартирного крупнопанельного дома, вытеснившего с городских окраин поля и деревни. Индустриальное производство многоэтажного, многоквартирного жилья становится главным признаком времени и главным инструментом решения «квартирного вопроса».

Дома перестают строиться «на века», приобретают сходство с движимыми объектами, получают сроки эксплуатации, а их ремонтопригодность утрачивает значимость. Временный характер индустриального панельного дома соответствовал в понимании социалистических и коммунистических лидеров французских муниципалитетов его роли инструмента временной социальной поддержки, средства вывода людей из кризисного состояния. По мере исполнения и завершения этой программы такие дома ликвидируются и заменяются принципиально другими. В нашей практике это жилье незаметно, но упрямо превращалось в постоянное и единственно возможное.

Предельно рациональная и жестко организованная огромная индустрия охватывала все, что имело отношение к массовому жилью: научно-исследовательские и проектные институты, домостроительные комбинаты и строительно-монтажные предприятия. Формируется практика типового и экспериментального проектирования, создаются стандарты и эталоны квартир и домов. Складывается новая нормативная база и градостроительная доктрина, в основе которой лежит идея микрорайона — делящегося на жилые группы и входящего в жилой район. Образцовые микрорайоны первого поколения Москвы, Питера или Прибалтики, полностью пешеходные и явно расположенные к детям, собранные из пятиэтажных панельных домов, окруженных разросшейся зеленью, при достаточном уходе выглядят вполне привлекательно и по сей день.

Пик развития СССР, пришедшийся на 1970-1980-е гг., был отмечен по меньшей мере двумя «знаковыми» проектами — «Домом нового быта» Н. Остермана и районом Северное Чертаново М. Посохина. Они не только приблизили нас к уходящему в отрыв Западу, но бросили вызов микрорайону и системе ступенчатого обслуживания, предложив нечто более компактное, практичное и комфортное. К сожалению, эти эксперименты, как и многие несомненные достижения советского модернизма, вызывающие сегодня заслуженный интерес, не получили продолжения и оказались последней дорогостоящей попыткой сопротивления инерции.

Дальнейшее движение шло по пути упрощений, наивного прагматизма, роста ограничений и консервации технологий. «Комплексность» застройки, нормативная обеспеченность утрачивают обязательный характер, свободная планировка уступает место

хаосу и «игре без правил», а пригороды и окраины превращались в склады продукции домостроительных комбинатов. Это состояние стало прямым следствием судьбоносного решения Н. Хрущева подчинить архитектора строителю, что немедленно сделало интересы строителя и строительства весомее интересов и отдельных жителей, и города в целом.

При всем несходстве трех советских жилищных политик (или доктрин) их объединяет общая черта, которую можно определить как государственный утопизм. Это игнорирование реальных интересов, потребностей и возможностей во имя твердого следования безальтернативной, отвлеченной, но «идеологически правильной» схеме. Гигантских семидесятилетних усилий, потраченных всесильным государством столь причудливым образом, оказалось недостаточно. Хотя, возможно, стремление контролировать все и вся, включая личную и семейную жизнь, было весомее всего остального. А регулируемый дефицит — один из самых эффективных инструментов контроля.

II. После утопий

Двадцать последних лет не обошлись без обещаний государства, в модных формах «целевой программы» и «национального проекта», решить, наконец, жилищный вопрос, на этот раз с учетом особенностей и возможностей рыночной экономики. Принципиальным новшеством становится разделение в прошлом единого массива жилья на две сопоставимые категории — коммерческого, представленного на рынке, и социального, как и прежде, передаваемого бесплатно. Толчком к превращению жилья в товар стала свободная приватизация квартир — пожалуй, самый решительный жест новой власти, предпринятый в интересах граждан. Это привело к уменьшению зависимости людей от государства, формированию рынка и ипотеки и, в конечном счете, к снижению остроты жилищного вопроса для среднего класса.

Рынок и рыночные отношения позволили проявиться естественному интересу к загородному и пригородному жилью, к дому собственному или малоэтажному. Доля малоэтажных и индивидуальных домов в общем объеме вводимого в стране жилья стала неуклонно расти и по некоторым оценкам приближается к 50%. Это несомненный признак стихийного, непреднамеренного формирования нового для России явления, называемого субурбанизацией, и нового образа жизни, при котором квартира

и дача, превращающаяся в загородный дом, меняются ролями.

Особенностью российского рынка стало повышенное внимание де-велоперов и строителей к дорогому и сверхдорогому жилью, оказывающему несомненное давление на уровень цен во всех остальных сегментах и существенно деформирующему общую картину. Средний показатель обеспеченности, столь почитавшийся в советские времена всеобщего равенства и относительно адекватно отражавший состояние дел, утратил былую значимость. Вслед за поляризацией доходов последовала поляризация условий проживания. Весомый прирост жилого фонда, отмечаемый в последние десятилетия, судя по всему, был поглощен представителями наиболее состоятельной части общества и не привел к существенному снижению числа граждан, неудовлетворенных условиями проживания. Проблема жилья, традиционно являющаяся проблемой бедных и незащищенных, тех, кто не представляет интереса для нынешнего рынка, не волнует нынешнего предпринимателя. Именно он убедил государство и власть, что главным инструментом решения задачи должна быть ипотека, на помощь которой приходят материнский капитал, сертификаты и льготы. Между тем круг людей и семей, которым доступно сегодня коммерческое жилье, многократно уже круга нуждающихся. Ипотека не становится более популярной и доступной ввиду очевидной несоотносимости цены «квадрата» и доходов граждан. Граждане не могут, бизнес не хочет.

В сравнении с коммерческим жильем судьба социального жилья менее ясна. Несмотря на огромный накопленный страной опыт, определенность и широту круга нуждающихся, осознание того, что именно социальное жилье в самых разных его формах — основной инструмент решения жилищного вопроса, явно запаздывает. Государство предусмотрительно поделило с гражданами не только свою огромную собственность, но и свою ответственность.

За обеспечение жильем всех имущих и, главное, неимущих отвечают сегодня местные органы власти с их скромными бюджетами и ограниченными правами. Ловушка заключена и в условиях этой задачи, и в методах решения, которые задаются самими муниципалитетами. Дополняют картину отсутствие общенациональных методик квалификации аварийного и ветхого жилья, жилья, требующего капитального или текущего ремонта, отсутствие стандартов

жилья того или иного типа и качества. Различны методики отбора и оценки претендентов на социальное жилье, порядок его распределения и получения. Возведение социального жилья теоретически должно финансироваться местным бюджетом. При этом администрация выступает в роли заказчика-застройщика, главным партнером которого становится полностью освобожденный от госопеки подрядчик, ставший предпринимателем, а поэтому не склонный снижать цену своих услуг. На практике этот сценарий встречается, однако, не так часто.

Не менее сложна для местных властей задача формирования локального рынка доступного жилья, т. е. жилья, цена которого ясно соотносится с доходами граждан. Чем доступнее такое жилье, тем короче очередь за жильем социальным и наоборот. Коммерческое жилье возводится на средства инвестора, нанимающего заказчика или самостоятельно выступавшего в этой роли. В свою очередь заказчик выбирает подрядчика и проектировщика либо берется за дело сам (такого рода совмещение ролей в России является нормой, но в остальном мире, как правило, не приветствуется). Задача муниципалитета в этом сценарии сводится к выделению земли, и именно этот рычаг, в отсутствие иных возможностей, нередко используется для пополнения фонда социального жилья.

Предполагалось, что параллельное действие двух сценариев позволит сформировать и фонд социального жилья, и обширный, открытый рынок жилья коммерческого и доступного. От строительной отрасли ждали приблизительного того же, что произошло на рынке джинсов и автомобилей. Перелом не наступил ни в «лихие девяностые», ни в «тучные нулевые», ни в недавние стабильные. Причины в принципиальных отличиях продукта, полностью производимого в стране, от закупаемого за границей. Не будь импорта, мы ездили бы на «жигулях».

Отечественный строительный бизнес является несомненно более сплоченным, мощным и сильнее мотивированным игроком, чем муниципалитеты или их департаменты, тем более отдельные граждане. Строитель, заказчик и инвестор, из работников госпредприятий и советских учреждений превратившиеся в предпринимателей, быстро усвоили правила игры, главным мерилом успеха в которой является прибыль. Постсоветская действительность создала идеальные условия для их бизнеса. Состояние

устойчивого дефицита мгновенно превратило квартиру в панельном доме, недавно распределявшуюся бесплатно, в ходовой товар. Непосильная в прошлом задача сокращения дефицита сменилась вполне посильной задачей его поддержания, прежде всего на рынке популярного городского жилья.

Инерция, заложенная в технологии, в системе отношений участников стройки, в их наследственной памяти, страсть нынешних начальников к укрупнениям, объединениям, пирамидальным схемам консервируют особого рода структуры, избегающие открытости и конкуренции и напоминающие «мягкие монополии», вполне уживающиеся с антимонопольным законодательством. Этот механизм автоматически препятствует и успешно сопротивляется приходу давно испытанных в окружающем нас мире и подтвердивших эффективность технологий, вроде тех, что, например, основаны на использовании дерева и его производных.

«Мягкая монополия» создает надежную систему контроля над рынком, делая его «рынком продавца», реализующего товар часто неопределенного качества и неопределенной себестоимости. Покупать приходится не то, что надо, а то, что есть. Это, правда, не касается богатых, для которых существует свой и вполне свободный рынок, и бедных, которым на любой рынок не с чем идти.

Рынок продавца не стремится к разнообразию и обновлению. Смена декора, необременительный ристайлинг — максимальная уступка покупателю, призванная сохранить неизменным, максимально продлить срок жизни своего товара. Крупный предприниматель, сросшийся с муниципальной властью, формирующий реальную жилищную политику, оказывается не менее жестким цензором, чем советское государство. Самым комфортным для него становится отсутствие внешних тревожащих воздействий, отсутствие каких-либо доктрин, концепций, принципов, т. е. некий идейный и интеллектуальный вакуум.

Заключение

Страна, многие десятилетия следовавшая жесточайшим государственным предписаниям, вдруг себе изменила, отказавшись разом и от предписаний, и от действенного государственного участия. Впервые за многие годы радикальные изменения во власти и экономике не привели к пересмотру основ жилищной политики, не коснулись одной из са-

мых чувствительных и популярных в прошлом тем — темы городов. Подрядчик и девелопер, застройщик и любой предприниматель, какими бы патриотами он ни были, жилищную проблему не решат, да это и не их задача. Поправить дело можно лишь возвращением к большому государству с его уникальной вертикалью, ролью регулятора, способного поддержать баланс интересов бизнеса и граждан.

Список использованной литературы

1 Боков А. В. Центральный стадион и ледовый дворец для Олимпиады в Сочи // Архитектура. Строительство. Дизайн. 2010. № 3. С. 22-37.

2 Боков А. В. Россия вернет себе роль архитектурного лидера на пространстве СНГ // Архитектура. Строительство. Дизайн. 2010. № 4. С. 6-9.

3 Боков А. В. Размышления президента Союза // Градостроительство. 2010. № 5. С. 12-14.

4 Боков А. В. Состояние и перспективы развития материально-технической базы здравоохранения // Промышленное и гражданское строительство. 2008. № 8. С. 13-15.

5 Савкин К. М., Боков А. В. Пространство квадрата // Архитектура и строительство Москвы. 2005. № 4. С. 17-19.

6 Боков А. В. Стратегии современной архитектуры // Архитектура и строительство Москвы. 2005. № 4. С. 20-21.

7 Глазычев В. Л. Россия: принципы пространственного развития : ана-лит. доклад / Центр стратегических исследований ПФО. 2005.

8 Жизнеспособные городские системы // Архитектурная наука и образование. М., 2004.

9 Объективные свойства архитектуры // Архитектурная наука и образование. М., 2006.

10 Тихонова Н. Е., Акатнова А. М., Седова Н. Н. Жилищная обеспеченность и жилищная политика в современной России // Социологические исследования. 2007. № 1. С. 71-81.

11 Глазунов В., Самошин В. Доступное жилье. Люди и национальный проект/под ред. В. Л. Глазычева. М., 2006.

12 Лыжин С. М. Интрига жилища. Екатеринбург, 2005.

13 Лыжин С. М. Принципы и особенности формирования структуры жилищного фонда крупнейшего города // Архитектон. Известия вузов. 2010. № 32.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.