CC BY
16РУССКО-ВИЗАНТИЙСКИЙ ВЕСТНИК
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 2 (9) 2022
О.И. Сыромятников
Наследие Ф. М. Достоевского как вершина православного реализма
УДК 271.2:821.161.1 DOI 10.47132/2588-0276_2022_2_89 EDN KFLAJS
Аннотация: Творчество Ф. М. Достоевского представляет собой феномен, актуальность которого не уменьшается с течением времени, а скорее возрастает. Автор статьи видит причину этого явления в особом сопряжении мировоззрения и таланта писателя. Творчески осмыслив опыт христианской литературы, Достоевский создал особый художественный метод, позволяющий полно и неискаженно излагать средствами современного русского литературного языка богооткровен-ную истину, хранимую православием. Сам писатель называл свой метод «полным реализмом», «реализмом в высшем смысле», но сегодня есть все основания называть его «православным реализмом». Главная задача этого метода — достоверно изображать взаимодействие внутреннего духовного мира человека с внешним духовным миром. Важным свойством православного мировоззрения является соборность, поэтому в творчестве Достоевского вопрос о судьбе одного человека неразрывно связан с вопросом о судьбе всего русского народа. Писатель вводит в общественный обиход понятие «русская идея» и всесторонне рассматривает его в своем публицистическом и художественном творчестве.
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, православие, русская литература, Россия, русская идея, православный реализм, православное литературоведение.
Об авторе: Олег Иванович Сыромятников
Доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы Пермского государственного национального исследовательского университета. E-mail: pani_perm@list.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4826-3857
Для цитирования: Сыромятников О. И. Наследие Ф. М. Достоевского как вершина православного реализма // Русско-Византийский вестник. 2022. №2 (9). С. 89-98.
RUSSIAN-BYZANTINE HERALD
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 2 (9)
2022
Oleg I. Syromiatnikov
The legacy of F. M. Dostoevsky as the pinnacle of Orthodox realism
UDC 271.2:821.161.1
DOI 10.47132/2588-0276_2022_2_89
EDN KFLAJS
Abstract: The works by F. M. Dostoevsky is a phenomenon whose relevance does not decrease, but rather increases over time. The author of the article sees the reason for this phenomenon in a special combination of the writer's worldview and talent. Having creatively comprehended the experience of Orthodox literature, Dostoevsky created a special artistic method that allowed him to expound fully and without distortion the divinely revealed truth preserved by Orthodoxy by means of the modern Russian literary language. The writer himself called his method "complete realism", "realism in the highest sense", but today there is every reason to call it "Orthodox realism". The main task of this method is to reliably depict interaction of the inner spiritual world of a person with the external spiritual world. An important feature of the Orthodox worldview is its sobornost' (catholicity), therefore, in Dostoevsky's works, the question of the fate of one person is inseparably linked with the question of the fate of all the Russian people. The writer introduces the concept of "Russian idea" into the public use and comprehensively examines it in his journalistic and artistic works.
Keywords: F. M. Dostoevsky, Orthodoxy, Russian literature, Russia, Russian idea, Orthodox realism, Orthodox literary criticism.
About the author: Oleg Ivanovich Syromiatnikov
DSc of Philology, Professor of the Department of Russian Literature of the Perm State National
Research University.
E-mail: pani_perm@list.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4826-3857
For citation: Syromiatnikov O. I. The legacy of F. M. Dostoevsky as the pinnacle of Orthodox realism.
Russian-Byzantine Herald, 2022, no. 2 (9), pp. 89-98.
В 2021 г. исполнилось двести лет со дня рождения Ф. М. Достоевского. За это время о жизни и творчестве писателя сказано, кажется, все. Однако каждый год по всему миру проходят десятки научных конференций, пишутся статьи и книги, ставятся спектакли, сочиняется музыка — все это говорит о том, что нечто самое главное о личности и творчестве писателя до сих пор не сказано. Однажды Достоевский, осмысляя феномен творчества А. С. Пушкина, сказал: «Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но Бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и, бесспорно, унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем»1. Сегодня очевидно, что эти слова в полной мере относятся и к самому Достоевскому.
Полагаем, главная проблема понимания Федор Михайлович Достоевский,
(и непонимания) творчества Достоевского 1878 г.
заключается в том, что он прежде всего духовный писатель, то есть писатель, описывающий взаимодействие духовного мира человека с внешним духовным миром, и потому его произведения оказываются недоступными для читателей с доминирующим душевным (не говоря уже о телесном) уровнем трихотомии личности. Об этом гносеологическом законе ясно говорит Священное Писание: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может» (1 Кор 2:14-15). Непонимание рождает неприятие2 и попытки ограничить, сжать мысль Достоевского до предела собственных потребностей3. Нередко его творчество используется откровенно утилитарно — для решения каких-либо насущных социальных, политических или иных проблем, а между тем сам писатель обозначил свою главную цель предельно ясно: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком»4.
Разгадку этой тайны Достоевский нашел в православии, которое понимает под человеком разумное и свободное существо, одновременно и постоянно пребывающее в духовно-материальном континууме. Важнейшей частью православной антропологии является учение о «внешнем» и «внутреннем человеке»5, где под «внешним человеком» понимается тело человека, «его земная жизнь, слава, или все то, что дает земная жизнь и в чем состоит она», а «внутренний человек есть дух его, и жизнь по духу, состояние возрождения и стремление к соединению со Христом»6. Эти
1 Достоевский Ф.М. Дневник писателя на 1880 год. Август. Гл. 2. Пушкин. (Очерк) // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л., 1984. С. 149.
2 Вспомним статью Н.К. Михайловского «Жестокий талант» (1882), злобные инвективы Л. И. Шестова и В. В. Набокова.
3 См., напр., «Достоевский — но в меру» (1946) Томаса Манна.
4 Достоевский Ф.М. Письма. 1832-1859 // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 28. Кн. 1. Л., 1985. С. 63.
5 См.: 1 Пет 3:4; 2 Кор 4:16; Рим 7:22; Еф 3:14-16 и др.
6 Иванов А.В. Руководство к изучению книг Священного Писания Нового Завета. СПб., 2008. С. 667.
знания дали Достоевскому твердую уверенность в том, что каждый «человек вечен, что он не простое земное животное, а связан с другими мирами и с вечностью»7.
Отношения человека с духовным миром и с Богом (вечностью) стали важнейшей темой философских и творческих поисков писателя. В центре их — вопрос о том, почему человек, прекраснейшее и любимейшее творение Господа, вдруг переступает установленный Им закон: «...Какое же противузаконное дитя человек; закон духовной природы нарушен. Мне кажется, что мир наш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию»8. Более того, писатель замечает, что некоторые люди словно намеренно истребляют в себе образ Божий: «Я думаю, люди становятся бесами или ангелами. <...> Земная жизнь есть процесс перерождения. Кто виноват, что вы переродились в черта.»9
Поиски ответа на этот вопрос составили содержание главной идеи всего творчества Достоевского, о чем ясно сказал архиепископ Антоний (Храповицкий): «Он все время писал об одном и том же. <...> Та объединяющая все его произведения идея, которую многие тщетно ищут, была не патриотизм, не славянофильство, даже не религия, понимаемая как собрание догматов, эта идея была из жизни внутренней, душевной, личной, она была не посылкой, не тенденцией, но просто центральной темой10 его повести, она есть живая, близкая всякому, его собственная действительность. Возрождение — вот о чем писал Достоевский во всех своих повестях: покаяние и возрождение, грехопадение и исправление, а если нет, то ожесточенное самоубийство; только около этих настроений вращается вся жизнь всех его героев.»11
Действительно, вопрос о том, почему люди преступают закон Божий, и почему одни из них затем находят путь ко спасению, а другие гибнут, стал внутренней идеей всех художественных произведений Достоевского. Ответ на него писатель искал в Священном Писании и святоотеческой мудрости. Известно, что только прямых цитат из Ветхого и Нового Заветов в его произведениях содержится не менее 638 (122 и 516 соответственно), а реминисценций и аллюзий — в несколько раз больше. Библиотека Достоевского хранит имена многих авторов «Добротолюбия», в ней содержатся десятки сочинений церковных и светских богословов и религиозных философов12. Нет сомнения, что писателю удалось найти ответ на поставленный вопрос, но его еще нужно было облечь в художественную форму, превратить в яркие, запоминающиеся образы, способные проникнуть не только в ум, но и в сердце человека XIX в., уже нередко закрытое от Христа.
Существует глубоко ошибочное представление о том, что Россия до 1917 г. была страной всеобщей святости: повсюду храмы, монастыри, крестные ходы, колокольный звон и т.д. Однако уже в начале 1860-х гг. свт. Игнатий (Брянчанинов) с тревогой замечал: «Дух времени таков и отступление от православно-христианской веры начало распространяться в таком сильном размере, безнравственность так всеобща и так укоренилась, что возвращение к христианству представляется невозможным.»13 О том же говорил и свт. Феофан Затворник: «Вот мы часто хвалим себя: святая Русь, православная Русь <.>. Но осмотритесь кругом! Скорбно не одно развращение нравов,
7 Достоевский Ф.М. Дневник писателя на 1880 год. Август. Гл. 3. Две половинки // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. С. 165.
8 Достоевский Ф.М. Письма. 1832-1859. С. 50.
9 Достоевский Ф.М. Бесы // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 11. Л., 1974. С. 184.
10 Здесь и далее все выделения в цитатах принадлежат их авторам.
11 Антоний (Храповицкий), архиеп. Избранные труды. Письма. Материалы. М.: ПСТГУ, 2007. С. 254-255.
12 См.: Библиотека Ф. М. Достоевского: Опыт реконструкции. Научное описание. СПб.: Наука, 2005.
13 Игнатий (Брянчанинов), еп. О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви // Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ignatij_Brjanchaninov/o-neobhodimosti-sobora-po-nyneshnemu-sostojaniyu-rossijskoj-pravoslavnoj-tserkvi (дата обращения: 01.04.2022).
но и отступничество от образа исповедания, предписываемого православием»14; «Во дни наши россияне начинают уклоняться от веры: одна часть совсем и всесторонне падает в неверие, другая отпадает в протестантство, третья тайком сплетает свои верования, в которых думает совместить и спиритизм, и теологические бредни с Божественным Откровением. Зло растет; зловерие и неверие поднимают голову; вера и православие слабеют. Неужели мы не образумимся?..»15 И сделал неутешительный, но, сожалению, сбывшийся вывод: «Заключаю отсюда, что через поколение, много через два, иссякнет наше православие»16.
Однако все началось намного раньше. Уже во времена А. С. Пушкина в «свете» считалось неприличным не только открыто исповедовать Христа, но даже с одобрением говорить о религии. Достоевский высмеял это явление словами типичного интеллигента-либерала 1840-х гг. Степана Трофимовича Верховенского («Бесы»): «Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником... я в Бога верую, mais distinguons17, я верую, как в существо, себя лишь во мне сознающее. Не могу же я веровать, как моя Настасья (служанка) или как какой-нибудь барин, верующий „на всякий случай". Что же касается до христианства, то, при всем моем искреннем к нему уважении, я — не христианин. Я скорее древний язычник, как великий Гете или как древний грек»18.
С каждым годом апостасия русского общества приобретала все более угрожающий характер. Если не остановить, то хотя бы замедлить ее и пыталась православная русская литература. В 1845 г. Н. В. Гоголь писал: «Развлеченный миллионами блестящих предметов, раскидывающих мысли на все стороны, свет не в силах встретиться прямо со Христом. Ему далеко до небесных истин христианства. Он их испугается, как мрачного монастыря, если не подставишь ему незримые ступени к христианству, если не возведешь его на некоторое высшее место, откуда ему станет видней весь необъятный кругозор христианства и понятней то же самое, что прежде было вовсе недоступно. Есть много среди света такого, которое для всех, отдалившихся от христианства, служит незримой ступенью к христианству»19. Еще раньше к профетическому служению призвал литературу А. С. Пушкин: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, / Исполнись волею Моей.»; «Веленью Божию, о муза, будь послушна.» Этому завету творцов великой русской литературы Достоевский твердо следовал в своем творчестве, что позволило прп. Иустину (Поповичу) назвать его «великим, бесстрашным православным апостолом, пророком, философом и поэтом»20.
Однако духовный путь писателя не был прямым и ровным. В молодости, подобно многим своим современникам, он увлекся идеями насильственного изменения несправедливого социального устройства и вступил в тайную политическую организацию, ставившую своей целью изменение государственного строя21. Идея была проста — сделать счастливыми многих ценой страдания некоторых. Последовал арест и смертный приговор, впоследствии замененный четырехлетней каторгой и службой в солдатах.
В отличие от многих (если не сказать — ото всех) своих товарищей Достоевский воспринял случившееся с огромным облегчением, потому что сердцем уже давно чувствовал глубокую неправду избранного пути. Однако своей волей сойти с него он уже не мог и потому отнесся к аресту как к прямому проявлению воли Божией. Писатель
14 Феофан, еп. О православии с предостережениями от погрешений против него. М., 1991. С. 45.
15 Феофан, еп. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия. М., 1991. С. 82.
16 Феофан Затворник, свт. Письма о христианской жизни. Поучения. М., 1997. С. 138-139.
17 Но надо различать (франц.).
18 Достоевский Ф. М. Бесы. С. 33.
19 Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями // Его же. Нужно любить Россию. О вере и Государстве Российском. СПб.: Русская симфония, 2007. С. 172.
20 Иустин (Попович), прп. Философия и религия Ф. М. Достоевского. Мн.: Изд. Д. В. Харченко, 2007. С. 311.
21 См. об этом: Волгин И. Л. Пропавший заговор (2000).
принял ее с благодарностью, уподобившись благоразумному разбойнику, сказавшему на кресте: «.Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли» (Лк 23:41). Еще находясь в одиночной камере Петропавловской крепости, Достоевский читает сочинения свт. Дмитрия Ростовского и просит брата: «Но всего лучше, если б ты мне прислал Библию (оба Завета). Мне нужно. Но если возможно будет прислать, то пришли во французском переводе. А если к тому прибавишь и славянский, то все это будет верхом совершенства»22.
Восемь месяцев одиночного заключения прошли в напряженной духовной работе, укрепившей веру в милосердие Божие. Накануне отправки в Сибирь Достоевский пишет брату: «Как оглянусь на прошедшее да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, — так кровью обливается сердце мое. Жизнь — дар, жизнь — счастье, каждая минута могла быть веком счастья. <.> Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. Брат! Клянусь тебе, что я не потеряю надежду и сохраню дух мой и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему»23.
Последовавшие годы тяжких испытаний Достоевский всегда вспоминал с благодарностью: «Мне тогда судьба помогла, меня спасла каторга. совсем новым человеком сделался. <.> Я только там и жил здоровой, счастливой жизнью, я там себя понял. Христа понял. русского человека понял и почувствовал, что и я сам русский, что я один из русского народа»24. Вынужденное сближение с простым народом сыграло благотворную роль — европейски образованный дворянин стал частью русского народа и много лет жил с ним одной жизнью. Можно с уверенность сказать, что никто из русских писателей не обладал таким знанием и пониманием русского народа, как Достоевский. В основе этого знания — духовное единство, обретенное писателем в годы страданий: «В такие минуты жаждешь, как „трава иссохшая", веры, и находишь ее, собственно потому, что в несчастье яснеет истина. .я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил в себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной»25.
В последних словах речь идет об умопостигаемой истине, только и доступной немощному человеческому разуму, который злая дьявольская воля способна обмануть,
22 Достоевский Ф.М. Письма. 1832-1859. С. 158-159.
23 Там же. С. 164.
24 Достоевский Ф. М. в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Худ. лит., 1990. Т. 2. С. 212.
25 Достоевский Ф.М. Письма. 1832-1859. С. 176.
Обряд казни петрашевцев на Семеновском плацу. 1849 г. Худ. Б. В. Покровский, 1920-1930 гг. (?)
заставив забыть слова Христа: «Я есмь путь и истина и жизнь.» (Ин 14:6). Достоевский знал, что вера, которая «есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр 11:1), выше рационального, логического познания и основанного на нем знания, и потому, даже согласившись на миг с каким-нибудь силлогизмом, верующий человек сохранит в целости и неповрежденности открытый ему образ Истины.
О том, что долгая духовная борьба писателя увенчалась успехом, говорят слова, сказанные им незадолго до смерти: «Стало быть, не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла.»26 «Прошла» — значит удалось преодолеть либерально-атеистический морок, накрывший общественное сознание России второй половины XIX в. Достоевский сказал об его опасности в эпилоге «Преступления и наказания»: «Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. <.> Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе»27.
Победив эти духовные «трихины» в себе, Достоевский получил право выйти на общественное служение: «Надо бороться, ибо все заражено»28. Борьба за человека, указание ему пути ко спасению были главным делом писателя на протяжении всей его жизни. Он бесстрашно погружался в глубины человеческого сердца, ставшего полем битвы дьявола с Богом29, зная, что причины всех общественных неурядиц кроются не в чем-то внешнем, а в самом человеке, потому что «извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство.» (Мк 7:21-22). Подобно древним пророкам, писатель пробуждает заснувшую совесть людей, заставляет их услышать Бога и ответить на Его призыв.
Вопрос о том, что значит быть христианином здесь и сейчас, в России середины 1860-х гг., стал важнейшей частью главной идеи творчества Достоевского. Для ответа на него писатель создал особый художественный метод, позволяющий безупречно точно излагать истины православной веры средствами современного литературного языка. Православная литература была и до Достоевского, и после него, однако, замечает К. А. Степанян, «в творчестве одного писателя-христианина его мировоззрение может почти не найти выражения, в творчестве другого — обусловливать только идеологическую, моральную его составляющую, у третьего — как у позднего Достоевского — определять всю художественную картину мира»30. Действительно, творчество писателя является одним непрерывным исповеданием православной веры.
В разные годы жизни слово писателя по-разному воплощало в себе слово Божие, и, по утверждению В. Н. Захарова, он «был первым, кто в своем творчестве сознательно поднялся до высот христианского реализма, назвав его „реализмом в высшем смысле"»31. Речь идет о словах, сказанных писателем незадолго до смерти и выразивших
26 Достоевский Ф. М. Записи литературно-критического и публицистического характера из записной тетради 1880-1881 гг. // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 27. Л., 1984. С. 86.
27 Достоевский Ф.М. Преступление и наказание // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 6. Л., 1973. С. 419-420.
28 Достоевский Ф.М. Письма. 1869-1874 // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 29. Кн. 1. Л., 1986. С. 262.
29 Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 14. Л., 1976. С. 100.
30 Степанян К.А. Явление и диалог в романах Ф. М. Достоевского. СПб.: Крига, 2010. С. 9.
31 Захаров В.Н. Христианский реализм в русской литературе (постановка проблемы) // Евангельский текст в русской литературе XVIII-ХХ веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Вып. 3 / Отв. ред. В. Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2001. С. 16.
главную цель его жизни и творчества: «При полном реализме найти в человеке человека. Это русская черта по преимуществу <.>, ибо направление мое истекает из глубины христианского духа народного.»32, т. е. православия. Достоевский верил, что «русский народ весь в православии и в идее его. Более в нем и у него ничего нет—да и не надо, потому что православие — все. Православие есть Церковь, а Церковь — увенчание здания и уже навеки. Что такое Церковь — из Хомякова33»34. Писатель продолжает: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души че-ловеческой»35. Следовательно, под «реализмом в высшем смысле» нужно понимать «православный реализм» — художественный метод, позволяющий во всей полноте описывать духовно-душевно-телесное единство человека в неразрывной связи с материально-духовным единством окружающего мира так, как об этом говорит Православная Церковь36. Вероятно, впервые, и именно в отношении к Достоевскому, термин «православный реализм» употребил прп. Иустин (Попович) в сборнике «Философские пропасти» (1957): «Пламенный пророческий идеализм Достоевский своим апостольством претворил в православный реализм», который есть «не что иное, как богочеловеческий реализм, то есть благодатное и органичное соединение Божьего и человеческого, небесного и земного»37.
Важнейшей особенностью православного реализма является соборность — представление о том, что судьба каждого христианина неразрывно связана с судьбой всей Церкви. Наиболее ярко эта идея выражена в последнем романе Достоевского («Братья Карамазовы», 1880) словами брата старца Зосимы: «.всякий из нас пред всеми во всем виноват, а я более всех»38.
Идея соборности обретает в русской культуре форму русской идеи — вопроса (и ответа на него) о месте и роли русского народа в мире. Словосочетание «русская идея» введено в общественное сознание Достоевским, впервые употребившим его
32 Достоевский Ф.М. Записи литературно-критического и публицистического характера. С. 65.
33 Скорее всего, имеется в виду известное определение А. С. Хомякова из его работы «Церковь одна» (1844): «Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати» (Хомяков А. С. Церковь одна // Его же. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. Работы по богословию. М., 1994. С. 5.)
34 Достоевский Ф.М. Записи литературно-критического и публицистического характера. С. 64.
35 Там же. С. 65.
36 В этой связи уместно напомнить, как сам Достоевский определял основную идею романа «Преступление и наказание»: «Православное воззрение. В чем есть православие» (Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. Рукописные редакции // Его же. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 7. Л., 1973. С. 75).
37 Иустин (Попович), прп. Философские пропасти. 2-е изд., испр. М.: Изд. Совет Рус. Православ. Церкви, 2005. С. 186, 177.
38 Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. С. 262.
Страстная седмица. Худ. М. В. Нестеров, 1933 г.
Вечная Россия. Фрагмент. Худ. И. С. Глазунов, 1988 г.
в письме А. Н. Майкову от 18 января 1856 г.: «Я говорю о патриотизме, об русской идее, об чувстве долга, чести национальной. <...> Россия, долг, честь? — да! я всегда был истинно русский — говорю Вам откровенно. <...> Вполне разделяю с Вами патриотическое чувство нравственного освобождения славян. Это роль России, благородной, великой России, святой нашей матери. <...> Да! разделяю с Вами идею, что Европу и назначение ее окончит Россия. Для меня это давно было ясно»39.
Достоевский не раз обсуждал эти вопросы с В. С. Соловьевым, однажды сказавшим: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»40. В этом и заключается профетическое служение любого национального писателя — понять замысел Бога о народе, частью которого он является, и запечатлеть его в ярких и понятных образах. Достоевский неуклонно следовал этой задаче, веря в великое призвание России — в первозданной чистоте сохранить Христову истину и явить ее миру в час его окончательной гибели.
Вся публицистика Достоевского, вплоть до последнего номера «Дневника писателя», над которым он работал за день до смерти, подчинена задаче исследования внутреннего и внешнего аспектов русской идеи. Внутренний включает в себя широчайший спектр российских проблем (разложение религиозного сознания, деструкция традиционных нравственных ценностей, кризис образования, рост преступности и др.), а внешний говорит об отношениях России с европейскими и азиатскими странами.
Русская идея нашла свое воплощение и в художественном творчестве Достоевского. Герои его произведений выражают важнейшие черты русского национального характера, а некоторые из них символизируют Россию в момент выбора дальнейшего исторического пути.
Результатом творческого синтеза духовной проблематики и русской идеи стала главная идея творчества Достоевского, воплощенная во множестве внутренних идей его произведений. Каждое из них по-своему описывает фундаментальные духовные законы, управляющие судьбами отдельных людей, народов и всего человечества, делая слово писателя живоносным источником для всех, кто томим духовной жаждой и движим любовью к России.
Творчество Достоевского имеет и важное методологическое значение — феномен православного реализма объективно нуждается в научном осмыслении, для чего
39 Достоевский Ф.М. Письма. 1832-1859. С. 208.
40 Соловьев В.С. Русская идея // Его же. Смысл любви: Избранные произведения. М.: Современник, 1991. С. 42.
необходимо создание особой сферы филологического знания — православного литературоведения. Его главной целью должен стать поиск ответа на вопрос о том, имеется ли в литературном произведении православное содержание, и если да, то какими художественными средствами оно выражено. Полагаем, что совершенство, достигнутое Достоевским в художественном выражении православного вероучения, может стать эталоном, позволяющим дать объективную оценку того, насколько точно и полно удалось писателям, работающим в жанре православного реализма, передать идеи и образы православия средствами литературного языка.
Источники и литература
1. Антоний (Храповицкий), архиеп. Избранные труды. Письма. Материалы. М.: ПСТГУ,
2007.
2. Библиотека Ф. М. Достоевского: Опыт реконструкции. Научное описание. СПб.: Наука, 2005.
3. Волгин И.Л. Пропавший заговор. Достоевский: дорога на эшафот. М.: Академический проект, 2017.
4. Гоголь Н. В. Нужно любить Россию. О вере и Государстве Российском. СПб.: Русская симфония, 2007.
5. Достоевский Ф. М. в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Худ. лит., 1990.
6. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 томах. Л.: Наука, 1972-1990.
7. Захаров В. Н Христианский реализм в русской литературе (постановка проблемы) // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сборник научных трудов. Вып. 3 / Отв. ред. В. Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2001. С. 5-20.
8. Иванов А. В. Руководство к изучению книг Священного Писания Нового Завета. СПб.,
2008.
9. Игнатий (Брянчанинов), еп. О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви // Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ignatij_ Brjanchanmov/o-neobhodimosti-sobora-po-nyneshnemu-sostojaniyu-rossijskoj-pravoslavnoj-tserkvi (дата обращения: 01.04.2022).
10. Иустин (Попович), прп. Философия и религия Ф. М. Достоевского. Мн.: Изд-во Д. В. Харченко, 2007.
11. Иустин (Попович), прп. Философские пропасти. 2-е изд., испр. М.: Изд. Совет Рус. Православ. Церкви, 2005.
12. Соловьев В. С. Русская идея // Соловьев В. С. Смысл любви: Избранные произведения. М.: Современник, 1991. С.41-69.
13. Степанян К.А. Явление и диалог в романах Ф. М. Достоевского. СПб.: Крига, 2010.
14. Феофан Затворник, свт. Письма о христианской жизни. Поучения. М., 1997.
15. Феофан, еп. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия. М., 1991.
16. Феофан, еп. О православии с предостережениями от погрешений против него. М., 1991.
17. Хомяков А. С. Церковь одна // Хомяков А. С. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. Работы по богословию. М., 1994.
