CC BY
5* “The research was supported by the Russian Science Foundation grant No. 23-28-01684, https://rscf.ru/project/23-28-01684/”
** «Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-28-01684, https://rscf.ru/project/23-28-01684/»
УДК 323(075.8)
Population of Ukraine in conditions of state transit: a retrospective analysis *
Kosov Gennadii Vladimirovich, DSc of Political sciences, Professor
Makovskaya Dar’ya Vladimirovna, PhD of Political sciences, Associate Professor
Sevastopol State University. Sevastopol, Sevastopol
The purpose of this study is to identify the characteristics of the behavior of the population of post-Ukraine regions in the conditions of state transit in historical retrospect and to determine the determinants that determine it. The article focuses on the methodological potential of the concept of boundary communicativeness for studying the stated issues. As a concentrated manifestation of the behavioral characteristics of the population of the territories of Ukraine that became part of it in 1991, during the period of transit of state power, the corresponding reactions during the revolutionary events of March 1917-1921 are considered. and in the period from 1939 to 1945. As a result, specific manifestations of the behavior of the population of Right Bank and Left Bank Ukraine in the specified time interval were identified, as well as their dependence on the historical characteristics of the population of these territories.
Keywords: Ukraine; state transit; retrospective analysis; perception; power; determinants.
Цитировать: Косов Г.В., Маковская Д.В. Население Украины в условиях государственного транзита: ретроспективный анализ // KANT: Social science & Humanities. – 2024. – №1(17). – С. 67-75. EDN: EHOUNT. DOI: 10.24923/2305-8757.2024-17.8
Косов Геннадий Владимирович, доктор политических наук, профессор
Маковская Дарья Владимировна, кандидат политических наук, доцент
Севастопольский государственный университет, Севастополь
Цель исследования состоит в выявлении особенностей поведения населения регионов пост-Украины в условиях государственного транзита в исторической ретроспективе и определении обуславливающих его детерминант. В статье акцентированно внимание на методологическом потенциале концепции рубежной коммуникативности для изучения заявленной проблематики. В качестве концентрированного проявления особенностей поведения населения территорий Украины, вошедших в ее состав в 1991 г., в период транзита государственной власти рассматриваются соответствующие реакции в период революционных событий марта 1917-1921 гг. и в период с 1939 по 1945 гг. В результате выявлены специфические проявления поведения населения Правобережной и Левобережной Украины в указанном временном интервале, а также их зависимость от исторически сложившихся характеристик населения данных территорий.
Ключевые слова: Украина; государственный транзит; ретроспективный анализ; восприятие; власть; детерминанты.
УДК 323(075.8)
5.5.2
Косов Г.В., Маковская Д.В.
Население Украины в условиях государственного транзита: ретроспективный анализ **
В настоящее время вопрос эффективной интеграции новых территорий, вошедших в состав Российской Федерации, является одним из самых актуальных. Это обуславливает необходимость понимания исторически сложившегося восприятия населением данных территорий властных институтов в целом, а тем более восприятия государственного транзита. Отметим, что для исторического менталитета населения территорий, который в 1991 г. вошли в состав Украины, характерно достаточно неоднозначное восприятие власти. Как отмечают исследователи, «особенностью украинской ментальности … является буйный индивидуализм и неподчинение власти», а наименьшие показатели ее положительного восприятия характерны для Западной Украины и Причерноморского региона [7, c. 13].
Цель данного исследования состоит в выявлении особенностей поведения населения регионов пост-Украины в условиях государственного транзита в исторической ретроспективе и определении обуславливающих его детерминант.
Рассуждая о детерминантах, определивших присущее населению территорий, вошедших в состав Украины в 1991 г., отношение к транзиту власти в прошлом, необходимо обозначить методологические основания для этого исследования. Эвристически неоценимым методологическим подходом, позволяющим объяснить многие процессы, длящиеся на этих землях, является достаточно популярная среди украинских регионоведов концепция рубежной коммуникативности В.А. Дергачева. В соответствии с ней Украина - это «рубежная страна» [3], где в рамках государства соединилось порубежье трех масштабных пространств: западноевропейского, восточноевропейского и средиземноморского, к которым в силу исторических особенностей развития тяготеют три Украины: Западная, Восточная и Южная.
Сформировавшись «под воздействием различных внешних факторов», эти три приграничья геополитических плит обладают выраженными «социокультурными особенностями исторических областей» [3]. Поэтому геополитическая и социокультурная рубежность украинского государства отразилась в формировании тяготеющих к выделению в самостоятельные пространства исторических областей. Таким образом, на территории Украины сформировалось многомерное коммуникационное пространство, центробежное по характеру в силу не только столкновения «геополитических интересов» внешних акторов, но и в силу проекции на психоэмоциональную сферу его населения.
Также большое значение будут иметь границы выделяемого исходя из непосредственного влияния на анализ современного процесса интеграции новых территорий временного периода. Здесь мы сталкиваемся с дихотомией взглядов на историческую длительность существования украинского этноса, не принимая во внимание точку зрения, в соответствии с которой оно отрицается как таковое. В качестве примера можно привести ситуацию, где, рассуждая о методологических и историографических аспектах украинской психоистории, украинские исследователи говорят об особенностях украинцев как целостного народа, который можно рассматривать как единый в глубокой исторической ретроспективе [3]. Принимая в качестве основы объективное существование украинского этноса, подтверждаемое наличием украинской идентичности в ее этническом прочтении, мы исходим из того, что отправным этапом для анализа должно являться становление политического украинства, которое относится к концу XIX – началу XX вв. В преломлении на существующую ситуацию, которая характеризуется коренными трансформациями в жизни украинского социума, нас в первую очередь будут интересовать революционные события марта 1917-1921 гг. и процессы, происходившие на территориях, вошедших в состав Украины в 1991 г., в период с 1939 по 1945 гг. Данные временные промежутки, на наш взгляд, являются показательными в контексте концентрированного проявления особенностей поведения населения территорий Украины в период транзита государственной власти.
Безусловно, основываясь на теории рубежного государства мы не можем отрицать влияния социокультурных, политических и экономических и других процессов в истории заселения рассматриваемых территорий на поведение населения в условиях государственного транзита до начала выделяемого нами периода. Нельзя исключать и влияние миграций, связанных с особенностями модернизации, в значительной степени изменивших этническую и конфессиональную картину рассматриваемых территорий. Более того, по мнению отдельных исследователей, «интенсивная миграция, смешение разных народов и формирование крепких территориальных идентичностей могут привести к состоянию, когда национальный компонент становится малозаметным или вообще нерелевантным» [5, с. 110]. Но только в этот период мы уже можем говорить об осознанной этнической идентичности, позволяющей рассуждать об этнической принадлежности населения рассматриваемых территорий.
Итак, рассматривая период революционных событий 1917-1921 гг. отметим, что на «территории Украины (в границах 1991 г.) функционировало или было провозглашено как минимум полтора десятка государственных и квазигосударственных образований, деятельность которых определялась, регламентировалась и изменялась на основании около 50 конституций, конституционных актов, универсалов, законов, деклараций, постановлений, определений, а также решений и постановлений большевистских партийных съездов и других руководящих органов РКП(б)» [9, c. 428].
Территория Надднепрянской Украины за рассматриваемый период пережила распад Российской Империи, четыре общероссийских демократических правительства, 13 украинских общереспубликанских правительств, в том числе 5 составов Генерального Секретариата, 3 состава Совета Народных Министров УНР, три состава Совета Министров Украинского Государства, пять правительств «второй» УНР [9, c. 428].
Законодательную власть на этих территориях относительно последовательно реализовывали: Государственная Дума IV созыва, Всероссийское Учредительное собрание, Украинская Центральная Рада, Трудовой конгресс народов Украины и его комиссии, Директория УНР. Земли, вошедшие в состав Западно-Украинской Народной Республики, пережили распад империи Габсбургов, управленческие четырех составов кабинета министров Австро-Венгрии, двух составов Государственного Секретариата ЗУНР. Советскую власть соответственно представляли петроградский Совет Народных комиссаров во главе с В.И. Лениным, три состава Народного Секретариата Украинской Социалистической Советской Республики, Всеукраинское бюро для руководства борьбой против немецких оккупантов, Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, Галицкий революционный комитет. Законодательная власть формально принадлежала Всеукраинским съездам Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, ее Президиумам, а фактически – партийным организациям РКП(б)/КП(б)У, разнообразным революционным комитетам и ВЧК при СНК РСФСР.
Серьезный объем гражданских властных полномочий де-факто и де-юре реализовывали в 1917–1920 гг. военные, в то числе российское командование Юго-Западного и Румынского фронтов и их армий, а также Киевского и Одесского военных округов, немецкое и австро-венгерское военное руководство Восточного фронта, командование их оккупационных сил на Украине, командование польских, румынских, венгерских и чешских оккупационных войск на украинских землях. Значительное влияние на решения гражданских властей имели руководители армии УНР, Украинской Галицкой армии и, в частности, Сечевых Стрельцов.
Параллельно с вышеприведенными, на протяжении всего указанного периода тем или иным способом продолжали существовать местные органы самоуправления, как легитимные, так и революционные по происхождению. Иногда именно они были верховной законодательной и исполнительной властью в пределах отдельно взятых территорий [9, с. 430-431].
Уже такая частота смены государственных институтов, которые с разной степенью эффективности функционировали на территориях, вошедших в 1991 г. в состав Украины, демонстрирует неспособность украинских элит того периода сформировать устойчивые управленческие структуры и контролировать динамику социальных процессов в процессе транзита государственности. Частичное объяснение этому мы находим в воспоминаниях представителей власти того периода. В частности, Д. Дорошенко применительно к Директории, говорил об отсутствии у власти авторитета, непонимания у элитных групп того, что существующую власть достаточно легко свалить, но «что наладить какой-то другой строй - очень трудно уже через одно то, что при каждом движении, ставящем себе целью что-то сбросить, что-то разрушить, набирают большую силу всякие деструктивные устремления вообще» [9, с. 293].
По словам адъютанта С. Петлюры А. Доценко, ничего не могло примерить враждебные друг другу элитные группы, в отношениях между которыми доминировали интриги, козни, подзуживание, подозрения, недоверие, партийная борьба. По его словам, создавалось впечатление, что не только враги украинской республики уничтожали ее, но и свои ответственные общественные и правительственные чиновники встали на путь разрушения своего государства в угоду реализации партийно-личных интересов [9, с. 293].
Соответственно у буржуазии, которая сталкивалась с абсолютной организационной беспомощностью, максимализмом и политической близорукостью властных элит, возникало резкое ее неприятие. Например, в период Директории, которая по своим практическим шагам почти не отличалась от большевиков, этому способствовали проявления национальной дискриминации, когда представителями буржуазии, позиционирующей себя с точки зрения украинской идентичности, в первую очередь назывались национальные меньшинства – великороссы, евреи и поляки [9, с. 295]. Как отмечал П. Скоропадский, «они всех в один день перекрещивают на украинцев», а «в результате вместо привлечения в Украину неукраинских масс они воспитывают в них ненависть даже среди людей, которые до того времени были скорее сторонниками этой идеи и считали теории создания Украины действительно справедливыми и имеющими жизненные основания» [9, с. 295]. Сюда же можно отнести обыски сейфов, выемки золота и драгоценностей, которые оттолкнули от Директории буржуазные слои населения.
В свою очередь, на поведение крестьянства, которое не было этнически монолитным, в первую очередь влияло решение земельного вопроса, ярко демонстрируя то, что в Надднепрянской Украине определяющим фактором для реакций населения стали базовые противоречия между городом и селом, обусловленные остротой аграрного вопроса. Крестьянство крепко держалось за свои богатые черноземы и желало их иметь в частной собственности с правом владеть, пользоваться и распоряжаться ими лично. Связанные с этим крестьянские восстания, которые начались еще в начале 1917 года, приобрели огромные масштабы. Ни оно из правительств не смогло восстановить в Украине отношения собственности в основном секторе экономики - аграрном, разрушенном социалистическим законодательством УЦР. В частности, при П. Скоропадском украинское крестьянство чрезвычайно враждебно отнеслось к декларации о восстановлении частной собственности на землю, которая содержалась в гетманской Грамоте.
Еще одной причиной крайне резкого неприятия режима со стороны абсолютного большинства населения стали реквизиции продовольствия и зерна, которые осуществляла администрация П. Скоропадского при прямом участии немецких и австрийских войск. Вследствие этого на территории Украины в рассматриваемый период действовало более 1 тыс. вооруженных крестьянских отрядов и групп, а также не менее 174 партизанских соединений и отрядов, которые зачастую действовали крайне жестоко по отношению как к помещикам, так и к хлеборобам-собственникам.
Даже к концу 1920 г., применяя тактику партизанской борьбы, повстанческие крестьянские отряды держали под своим контролем значительные территории сельской местности. С закреплением в Украине советской власти методы борьбы с восстанием даже предусматривали привлечение регулярных частей Красной армии [6].
Таким образом, мы говорим о ситуации, когда элитные группы населения использовали возможности, предоставленные сменой власти, для реализации собственных, в том числе националистически окрашенных, амбиций, придерживались крайних позиций и демонстрировали неспособность учитывать реальные интересы населения и эффективно управлять государством. В свою очередь, протестные движения сельского населения, как правило не приобретали националистической окраски и мотивировались борьбой за ресурсы.
Несколько иная ситуация складывалась на Правобережье. В качестве типичного для этих территорий можно рассмотреть восприятие и оценки польской администрации местным населением Западной Волыни на протяжении 1919–1921 гг. В мае 1919 г. начался процесс фактического занятия Западной Волыни военными формированиями Второй Речи Посполитой. На указанных территориях была создана новая администрация, основная задача которой заключалась в решении проблемы интеграции региона с центральными воеводствами Польского государства. На вновь присоединенных землях власти столкнулись с проблемой многоэтничности региона, где проживали представители украинского, еврейского, польского, чешского и немецкого этнических общностей. Межнациональные отношения нужно было реализовывать исключительно мирным способом, чтобы предотвратить военные конфликты с местным населением.
Украинское население региона настороженно встретило новый управленческий аппарат. Однако, учитывая военную ситуацию и разруху, любая крепкая власть была спасением от голода и последующей дестабилизации. Постоянные реквизиции военных и нерадивые управленческие действия постепенно лишали польскую администрацию поддержки части местного социума. При этом большинство украинского населения оставалось политически инертным и беспокоилось больше о достатке собственной семьи.
Восприятие польской администрации украинским населением Западной Волыни на протяжении 1919 г. носило неоднозначный характер. Часть энергичной и сознательной молодежи из интеллигенции возлагала надежды на установление украинской власти, а представители крестьянства продолжали находиться под влиянием российской агитации в ее разных идеологических ипостасях.
Административный аппарат Второй Речи Посполитой в Западной Волыни формировался из местного польского землевладельческого элемента, который довольно часто игнорировал распоряжения Ю. Пилсудского. Местные чиновники пытались сохранить свое господствующее положение в крае, всячески тормозя успехи польско-украинской кооперации. Решение вышеприведенной задачи межнационального сотрудничества возлагалось на общество «Кресова сторожа», которое должно было налаживать контакты между представителями всех этнических меньшинств изучаемого региона, а фактически убеждать украинцев, евреев, чехов и немцев в целесообразности поддержки Польского государства, но достичь должного польско-украинского понимания на политической основе все же не удалось.
Представители польской администрации пытались улучшить свое материальное положение, пользуясь нестабильной ситуацией в регионе. Деятельность администрации рассматривалась польским социумом Западной Волыни как процесс окончательного включения территорий региона во Вторую Речь Посполитую. Учитывая это, предпринимались попытки соединить представителей других этносов региона вокруг идей, декларируемых властями. Например, в июне 1920 г. во Владимире-Волынском был образован Комитет объединения Волыни с Польшей. В состав нового объединения входили представители всех национальностей и общественных организаций, действовавших на территории Западной Волыни. Комитет издал воззвание объединяющего содержания, где отмечалось, что Западная Волынь входила в состав Польши на равных началах.
25 апреля 1920 г. началось польско-украинское наступление на Киев. Польское население обеспокоилось нестабильным статусом чиновников польской администрации на территории так называемых «восточных кресов» и образованием Украинского государства.
Маргинальное украинское население было довольно изменением управленческого аппарата и установлением большевистской власти, тогда как богатая прослойка, представленная в первую очередь немцами и чехами, с самого начала воспринимала Красную армию враждебно. Поляки пытались всячески помогать собственному войску, часть которого в виде партизанских подразделений продолжала скрываться на занятых большевиками на территориях Западной Волыни.
Еврейское население региона наиболее благосклонно относилось к процессу замены польского управленческого аппарата. Только из Ковеля в Красную армию завербовано более 400 человек еврейской национальности. В городах именно евреи составляли основу новой милиции, которая следила за правопорядком.
После поражений Красной армии в августе-сентябре 1920 г. начался процесс повторного установления польской администрации в Западной Волыни. Польское и чешское население положительно оценивало процесс восстановления администрации Второй Речи Посполитой в регионе. Немцы частично потеряли доверие к пришедшей вновь старой власти из-за единичных проявлений сотрудничества с большевиками в предыдущие месяцы. Евреи начали массовую эвакуацию из региона.
Украинцы же пытались воздержаться от открытой поддержки, учитывая неопределенность общественно-политической ситуации и возможное изменение военного доминирования одной из сторон. Они не очень верили в окончательную победу войск Второй Речи Посполитой и ожидали возобновления военных действий с большевиками весной 1921 г. Прокоммунистические агитаторы использовали неудачи и хаос повседневной жизни для дестабилизации политической ситуации, подготавливая почву для возможного возвращения Красной армии. В конце 1920 г. организационную активность проявило украинское население, которое начало проводить просветительскую деятельность.
Отношение к польским властям оставалось неопределенным. Украинцы ожидали от польской администрации выполнения обещаний относительно проведения аграрной реформы и обеспечение равноправия в общественно-политической жизни. Православное и католическое духовенство поддерживало возвращение польской власти, учитывая антирелигиозную направленность предыдущей большевистской администрации.
В марте 1921 г. по Рижскому мирному договору территория Западной Волыни окончательно отошла в состав Второй Речи Посполитой на целый межвоенный период. Местный социум должен был приспосабливаться к новому общественно-политического и экономического уклада предложенного управленческим аппаратом Польского государства.
Таким образом, мы можем говорить о том, что уровень доверия местного социума к управленческому аппарату Второй Речи Посполитой варьировался в зависимости от изменения общественно-политической, экономической и военной ситуации. Поляки и чехи прогнозировали приход новой власти и возлагали на нее значительные надежды. Украинцы преимущественно занимали выжидательную позицию и поделились на сторонников польско-украинского понимания и тех, кто надеялся на возрождение независимой Украины. Евреи и немцы, особенно во время войны с большевиками, были замечены в коммунистической пропаганде и на определенный период времени оказались под подозрением административного аппарата Второй Речи Посполитой [2].
На наш взгляд, данная ситуация ярко демонстрирует характерный для условных Правобережных территорий тип поведения при транзите государственной власти. Он отличается выжидательной тактикой, поведением, направленным на самосохранение, отсутствием ярко выраженных протестных реакций, неготовностью вести открытую борьбу против нежелательной власти. Если основываться на данном примере, их стратегия поведения в первую очередь определяется необходимостью выживания, а протестные проявления фактически отсутствуют. Во многом это объясняется сложившейся на тот момент социально-экономической ситуацией в регионе, обусловленной длительной эксплуатацией населения, запоздавшей модернизацией, многолетней ролью агросырьевого придатка государств, в которые входили украинские территории, крайне низким уровнем жизни и дискриминацией по всем существующим статусным вертикалям.
Также стоит обратить внимание на то, что с вхождением западной части Малороссии в состав УССР в 1939 г. фактически была реализована идея единения всех украинцев на общей территории проживания. Впервые за многие столетия своей истории украинцы оказались в пределах одного государства. Ввод войск РККА на восточные территории Польши в военной истории и последовавшие общественно-политические события были встречены местным населением по-разному, Красная Армия рассматривалась и как освободительная, и как завоевательная.
Значительная часть польского населения вместе со своими семьями вынуждены были покинуть Западную Украину. Большая часть населения Западной Украины стала ждать дальнейшего развития событий в этом регионе. Симпатии к новой власти местное население западных областей Украинской ССР не испытывало, даже несмотря на национализацию промышленности региона, введение бесплатного медицинского обслуживания и образования [4, с.79].
Но, такое положение не устраивало представителей националистически настроенного украинского общества, которые не собирались поддерживать в западной части Украины советские преобразования. И если поначалу не прослеживался резкий всплеск активности националистического подполья, то впоследствии его активность резко возросла. Во многом это было связано с возможностью получать помощь, в том числе финансовую, из-за рубежа, которая в межвоенный период поступала из Германии, США, Канады, Чехословакии [4, c.43].
Значительную роль здесь также играла позиция церкви, поскольку характерным для западных областей Украины был высокий уровень религиозности среди местного населения. Для того, чтобы нейтрализовать ее воздействие, представители советских органов власти стали активно действовать против нее. Униатские епископы для продвижения унии на Восток пытались вести себя в соответствии с политикой советской власти в ущерб традиционных для галичан украинских националистических устремлений, сменив свою позицию после оккупации этих территорий в 1941 г.
Сформировавшаяся исторически конъюнктурная парадигма поведения населения Западной Украины достаточно ярко проявилась в тактике церковной дипломатии греко-католического митрополита Андрея Шептицкого в годы Второй мировой войны. Достаточно широко известны его письма как руководителю Советского государства И.В. Сталину, так и послание А. Гитлеру, в которых он в самых восторженных формулировках приветствует установление, как власти нацистской Германии, так и советского государства, обозначая в качестве предмета особой радости присоединение западных украинских земель к «Великой Украине» и обозначая важность объединения украинцев, «которые веками считали себя одним народом и хотели быть соединёнными в одном государстве» [1].
Таким образом, на основании анализа нескольких примеров из рассматриваемого исторического периода, мы можем сделать вывод, что для Левобережной Украины в период транзита государственной власти была характерна неспособность украинских элит сформировать устойчивые управленческие структуры и контролировать динамику социальных процессов. Элитные группы населения использовали возможности, предоставленные сменой власти, для реализации собственных, в том числе националистически окрашенных, амбиций, демонстрировали неспособность учитывать реальные интересы населения и эффективно управлять государством. В свою очередь, протестные движения сельского населения, как правило, не приобретали националистической окраски и мотивировались борьбой ресурсы. Определяющим фактором для реакций сельского населения стали базовые противоречия между городом и селом, обусловленные остротой аграрного вопроса.
В свою очередь население Правобережной Украины, которая в наибольшей степени испытывала влияние принадлежности другим государствам на протяжении всей истории своего развития, присуща иная реакция на транзит государственности. В условиях отсутствия поддержки извне реакция населения данных территорий отличалась выжидательной конъюнктурной тактикой, поведением, направленным на самосохранение, отсутствием ярковыраженных протестных реакций, неготовностью вести открытую борьбу против нежелательной власти. Во многом это объясняется сложившейся в рассматриваемый период социально-экономической ситуацией в регионе. При изменении ситуации, когда националистическое движение получило внешнюю подпитку, элитные группы и националистическая прослойка продемонстрировали крайне агрессивный тип поведения, готовность не просто протестам, но и к вооруженной борьбе. Реакция обывателя здесь также обуславливается возможностью выживать и повышать свой социально-экономический уровень, но ровно до тех пор, пока политика новой власти соответствует религиозным и идеологическим предпочтениям населения. Безусловно, рассмотренные исторические контексты не позволяют в полной мере оценить все аспекты реакций регионов, вошедших в состав Украины в 1991 г., на транзит государственности в историческое ретроспективе и выделить их детерминанты. Ответ на данные вопросы требует их более глубокого изучения и анализа.
Литература:
1. Артизов А.Н. К вопросу об исторических корнях современного украинского кризиса / А.Н. Артизов // Вестник МГИМО-Университета. – 2022. – № 15(6). – С. 7–25.
2. Гладишук С. Сприйняття польської адміністрації населенням Західної Волині в 1919–1921 рр. [Электронный ресурс]. URL: https://evnuir.vnu.edu.ua/bitstream/123456789/6528/1/Gladyshchuk.pdf (дата обращения 14.10.2023).
3. Дергачев В. Геополитическая трансформация Украины [Электронный ресурс]. URL: https://dergachev.org/analit/4.html (дата обращения 24.10.2023)
4. Канавин И.С. Деятельность органов безопасности СССР по борьбе с националистическим движением на Западной Украине (1939-1953 гг.): дисс. … канд. ист. наук: 5.6.1. / И.С. Канавин. – Тамбов, 2022. – 198 с.
5. Коржов Г. Територіальні ідентичності: концептуальні інтерпретації в сучасній зарубіжній соціологічній думці / Г. Коржов Г. // Соціологія: теорія, методи, маркетинг. – 2010. – № 1. – С. 107–124.
6. Печенюк І.С., Єзерський М.Р., Кришній П.І. Форми та способи боротьби з партизанськими (повстанськими) силами на териториii СССР у першiй половинi ХХ сторiччя / І.С. Печенюк, М.Р. Єзерський, П.І. Кришній // The scientific heritage. – 2021. – № 62. – С. 9-19.
7. Пилипенко А. Н., Литвиненко Н. И. Украинская метальность в координатах исследователской программы Г. Хофстеда / А. Н. Пилипенко, Н. И. Литвиненко // Економічний вісник. – 2015. – №2. – С. 9-19.
8. Чечельницька Г.В. Методологічні та історіографічні аспекти української психоісторії: авторська версія. / Г.В. Чечельницька, // Філософія. Культура. Життя. – 2011. – № 36. – С. 103-109.
9. Яневський Д. Політичні системи України 1917-1920 років: спроби творення і причини поразки. – К.: ДУХ І ЛІТЕРА. 2003. – 767 с.
