CC BY
95
В.Н. Борков,
кандидат юридических наук, доцент, Омская академия МВД России
НАРЯДУ С КОРРУПЦИОНЕРАМИ УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДОЛЖНЫ НЕСТИ «ПОТРЕБИТЕЛИ КОРРУПЦИОННЫХ УСЛУГ»
«CONSUMERS OF CORRUPTION SERVICES» SHOULD CCARR THE CRIMINAL LIABILITY ALONG WITH BRIBE TAKERS
Статья посвящена разработке инновационных подходов противодействия коррупции. В качестве приоритетного направления определено ее предупреждение. Предлагается установить уголовную ответственность за создание коррупционной группы и участие в ней, формулируется соответствующая норма.
Article is devoted to development of innovative approaches of counteraction of corruption. As a priority direction its prevention is certain. The author suggests to install the criminal liability for creation of corruption group and participation in it, the corresponding norm is formulated.
Федеральная программа «Реформирование и развитие государственной службы Российской Федерации (2009 — 2013 годы)» в качестве приоритетного направления борьбы с коррупцией рассматривает ее предупреждение [1]. Особо опасны в сравнении с иными деликтами коррупционные преступления, предупреждение которых является основной задачей уголовного закона (ч. 1 ст. 2 УК РФ). Статья 1 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» определила, что коррупция — это «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами» [2].
По мнению С.В. Максимова, законодательное определение коррупционных проявлений — это лишь предпосылка к тому, чтобы «враг» был наиболее точно идентифицирован и за ним бы мог быть установлен эффективный контроль. Это обусловлено тем, что не всякое определение коррупции может играть эту роль, а лишь такое, которое исключает неоднозначность и для применения которого не нужно содержать армию толкователей [3.— С. 51]. Вопреки ожиданиям законодатель не назвал наиболее существенные признаки коррупции. Были перечислены отдельные коррупционные деяния. Оценка их в совокупности позволяет сделать вывод о том, что речь идет о преступлениях. Заметим, законода-
тель не ограничился перечислением конкретных составов УК РФ. Перечень открывает такое коррупционное посягательство как «злоупотребление служебным положением». Судя по тому, что в определении коррупции за злоупотреблением служебным положением следует взяточничество, а за зло употреблением полномочиями — коммерческий подкуп, можно сделать вывод, что речь идет о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 285 и 201 УК РФ. Далее по тексту следует указание на «иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц». Т.е. во второй раз в понятии коррупции авторы называют зло употребление полномочиями, но расписывают его более подробно.
Федеральный закон «О противодействии коррупции» признал коррупционными преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Коррупционерами названы их управленцы. С подобным подходом согласиться трудно. Правильно считать, что «коррупция — это социальное явление, заключающееся в разложении власти, когда государственные (муниципальные) служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение государственных функций, используют свое служебное положение, статус и авторитет занимаемой должности в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах» [4].
По мнению председателя Конституционного Суда Российской Федерации В. Д. Зорькина, «коррупция, как система подкупа должностных лиц, нарушает основные конституционные права и
свободы человека и гражданина» [5]. Директор института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации Т.Я. Хабриева определяет коррупцию как «использование должностным лицом своего служебного положения в целях получения выгоды либо предоставление выгоды должностному лицу, сопровождаемое нарушением законности» [6]. С точки зрения В.В. Толкачева, к коррупции следует относить действия, способствующие разложению государственной власти и системы государственного управления [7]. В.М. Корякин в результате анализа международных и отечественных источников существенным признаком «коррупции» называет «принадлежность лиц, совершивших коррупционные действия, к государственной власти, государственному аппарату» [8].
Межпарламентской Ассамблеей государств — участников СНГ 3 апреля 1999 г. был принят Модельный кодекс о борьбе с коррупцией. Коррупция (коррупционные правонарушения) там определены как «не предусмотренное законом принятие лично или через посредников имущественных благ и преимуществ государственными должностными лицами, а также лицами, приравненными к ним, с использованием своих должностных полномочий и связанных с ними возможностей, а равно подкуп данных лиц путем противоправного предоставления им физическими и юридическими лицами указанных благ и преимуществ» [9].
Полагаем, что нет оснований приравнивать управленцев коммерческих организаций к должностным лицам. Использование в УК РФ понятия «служба» применительно к коммерческим организациям — это неточность законодателя, т.к. законодательные акты, регулирующие предпринимательскую деятельность, его не используют. Социальный и уголовно-правовой интерес состоит в проведении четкой границы между властью и бизнесом. Государство и коммерческие организации преследуют различные цели. Предпринимательская деятельность осуществляется с целью извлечения прибыли. В свою очередь, основной задачей государства является обеспечение безопасности личности, соблюдение интересов общества и государства.
Важно понимать, что основная задача государства по защите прав и свобод граждан (ст. 2 Конституция РФ), обеспечению их достойной жизни (ст. 7 Конституции РФ) может быть решена путем осуществления государственного контроля над управленцами коммерческих организаций, ограничения спекуляции и ростовщичества. Поэтому трудно согласиться с С.М. Зубаревым, которому «представляется возможным создание в УК РФ самостоятельного раздела «Преступления против интересов службы», объединяющего преступления против интересов различных видов службы» [10]. «Родовым объектом этой группы преступных посягательств, — продолжает
С.М. Зубарев, — были бы общественные отношения, обеспечивающие интересы службы в целом, или, иными словами, надлежащее исполнение служащими государственных и иных социальных структур своих должностных функций, обеспечивающих реализацию установленных нормативными правовыми актами и учредительными документами общественно полезных целей и задач организации» [10]. Автор к вопросу установления ответственности должностных лиц и управленцев коммерческих организаций подходит формально, не учитывает, что они в своей деятельности преследуют различные цели, что явно свидетельствует о неодинаковой природе общественных отношений, которые выступают в качестве объектов уголовно-правовой охраны.
В предложениях по созданию единого раздела о преступлениях против интересов любой службы не учитывается, что служба имеет подчиненное отношение к государственной власти. Служебная деятельность должностных лиц призвана обеспечить успешное решение стоящих перед ней задач. Об этом свидетельствует ст. 1 Федерального закона от 27 мая 2003 г. «О системе государственной службы в Российской Федерации» [11], где разъясняется, что предназначение государственной службы состоит в обеспечении исполнения полномочий федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, а также лицами, занимающими государственные должности Российской Федерации и ее субъектов.
В соответствии с ч. 2 ст. 1 Федерального закона «О системе государственной службы в Российской Федерации» лица, занимающие государственные должности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, служащими вообще не являются, поэтому на интересы службы они посягнуть не могут. Депутаты, министры и судьи непосредственно осуществляют законодательную, исполнительную и судебную власть. Признание в качестве родового объекта интересов службы фактически исключило бы правоотношения, возникающие в связи с деятельностью лиц, занимающих государственные должности, из сферы уголовно-правовой охраны.
Обоснованные сомнения в целесообразности специальной защиты интересов собственно коммерческих организаций от их же управленцев выражает С.В. Изосимов: «Законодатель произвел неоправданную рокировку, предпочтя защите публичных интересов охрану правильного функционирования службы в коммерческих и иных организациях. Таким образом, наиболее важные общественные отношения, а именно: права и законные интересы граждан, организаций, интересы общества и государства, — отодвинулись на второй план, составляя лишь дополнительный объект преступлений главы 23 УК РФ, уступив место менее значимым, имеющим второстепенное для
публичного интереса государства общественным отношениям, содержанием которых является правильное функционирование службы в коммерческих организациях» [12].
Коррупция разрушает аппарат государственного управления. Ради извлечения для себя незаконной материальной выгоды коррумпированный чиновник предает государство, общество и отдельных граждан на доверенном ему «рубеже» охраны публичного интереса. Так, заместитель начальника территориального отдела Государственного пожарного надзора Б. получил взятку за то, что подписал акт приемки средств пожарной сигнализации вуза в эксплуатацию. При этом он пообещал качество работ по установке сигнализации проводить поверхностно, а проверку противопожарного состояния учебных корпусов не проводить вообще [13].
Лица, руководящие подчиненными или распоряжающиеся имуществом в коммерческих организациях на выполнение публичных функций не уполномочены и поэтому изнутри на государственное управление посягнуть не могут. Вместе с тем, не все преступления, совершаемые должностными лицами, являются коррупционными. С.В. Максимов к признакам коррупционных преступлений относит: нанесение вреда авторитету государственной власти и службы; незаконный характер получаемых публичным служащим каких-либо благ; использование виновным своего служебного положения вопреки интересам государства, общества или соответствующей службы; умышленное причинение вреда интересам власти и публичной службы; наличие у виновного корыстной или иной личной заинтересованности [3.— С. 19—20].
Часто цель незаконного получения имущественной выгоды отсутствует при превышении должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), принуждении к даче показаний (ст. 302 УК РФ), не следует считать коррупционером должностное лицо, допустившее халатность (ст. 293 УК РФ). Таким образом, система норм, предусматривающих ответственность за должностные преступления, шире совокупности норм об ответственности за общественно опасные коррупционные посягательства. Но при этом существуют коррупционные административные правонарушения и дисциплинарные проступки.
Интересный подход к уголовно-правовому предупреждению коррупции демонстрирует киргизский законодатель. Статья 303 УК Киргизской республики «Коррупция» следующим образом формулирует признаки соответствующего посягательства: «Коррупция — умышленные
деяния, состоящие в создании противоправной устойчивой связи одного или нескольких должностных лиц, обладающих властными полномочиями, с отдельными лицами или группировками в целях незаконного получения материальных, любых иных благ и преимуществ, а также пре-
доставление ими этих благ и преимуществ физическим и юридическим лицам, создающее угрозу интересам общества или государства». За совершение описанных действий предусмотрена весьма суровая санкция: от пяти до двадцати лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Приведенная норма УК Киргизской республики содержит запрет на создание чиновниками незаконных связей с другими лицами в целях незаконного получения различных благ в ущерб интересам общества и государства. Все последующие конкретные преступления, совершенные коррумпированным чиновником: получение взятки, злоупотребление должностными полномочиями, нарушение земельного законодательства Киргизской республики (ст. 3052 УК КР), заключение контракта, осуществление государственной закупки вопреки интересам Киргизской республики (ст. 306 УК КР), незаконное использование служебного положения при осуществлении приватизационной, налоговой, таможенной или лицензионной деятельности (ст. 307 УК КР) нормой о коррупции не охватываются, а требуют дополнительной квалификации. Так же как, например, при бандитизме (ст. 209 УК РФ) опасно само по себе создание вооруженной группы, которая имеет цель совершать нападения на граждан и организации, коррупционное объединение должностных лиц с другими гражданами в целях извлечения незаконной имущественной выгоды (ст. 303 УК КР) создает угрозу разрушения власти.
Для повышения эффективности противодействия наиболее опасным посягательствам действующий УК РФ также формулирует запреты на деятельность, которая угрожает интересам личности, общества, государства. Противодействие терроризму не ограничивается запретом «совершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба» (ст. 205 УК РФ). Статья 205 УК РФ предусматривает ответственность за содействие террористической деятельности, которое заключается в склонении, вербовке или ином вовлечении лица в совершение преступлений террористической направленности. Более того, ввиду значительности угрозы, преступлением признаны публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и публичное оправдание терроризма (ст. 2052 УК РФ).
Предупредительный потенциал подобных норм состоит не только в упреждении непосредственного разрушения общественных отношений, но и в возможности за счет их применения значительного усиления ответственности виновных. В качестве отдельных составов определены: организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем (ст. 208 УК РФ); бандитизм (ст. 209 УК РФ), организация преступного сообщества и участие в нем (ст. 210 УК РФ). В гла-
ве 34 УК РФ «Преступления против мира и безопасности человечества» предусмотрена ответственность за планирование, подготовку или развязывание агрессивной войны (ст. 353 УК РФ) и публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (ст. 354 УК РФ). Заметим, что перечисленные нормы трудно назвать мертворожденными. По данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, в 2008 г. за совершение преступления, предусмотренного ст. 208 УК РФ, осуждено 169 человек, ст. 209 УК РФ — 286 человек и ст. 210 УК РФ — 181 (Форма №10-а).
Приведенные составы в основном описывают деятельность, направленную на приискание соучастников, их подготовку для совершения особо тяжких преступлений, планирование данных посягательств. Таким образом, речь идет о наиболее опасных формах организованной преступной деятельности. В исследуемом аспекте существенным является то, что извлечение коррупционером незаконной имущественной выгоды из своего должностного положения, как правило, осуществляется не без участия лиц, заинтересованных в предательстве чиновником публичного интереса. При этом наиболее разрушительными являются не «бытовое» взяточничество, а организованные коррупционные отношения, пронизывающие экономику. Помимо склонных к предательству интересов службы должностных лиц участниками коррупционных отношений часто выступают недобросовестные предприниматели. По данным Фонда ИНДЕМ, сумма взяток, получаемых чиновниками от предпринимателей (деловая коррупция) оценивается в 33,5 млрд. долларов (чуть меньше доходной части бюджета), а от граждан (бытовая коррупция) — почти в 3 млрд. долларов [14].
Коммерсанты стремятся получить незаконные льготы и преимущества в сравнении с другими участниками экономических отношений, избежать наказания за совершенные правонарушения. Иногда предпринимателями движет нежелание возмещать ущерб, который они причинили своим партнерам и клиентам. Начальник таможенного поста А. признан виновным в получении взятки в крупном размере от предпринимателя П. за «...ускорение процедуры таможенного оформления товаров, поступающих в адрес представляемого П. ООО “Автолюкс”» [15]. Должностное лицо местного самоуправления Б. получал деньги от А. и К. за «быстрое и успешное прохождение процедур оформления и согласования с администрацией города пакета документов на право предоставления транспортных услуг населению города» [16]. Полковник У., курирующий взаимодействие военного ведомства с компаниями, получившими в доверительное управление средства армейской ипотеки, по сговору с ними за взятку не реагировал на
причинение деятельностью этих компаний крупного материального ущерба государству [17].
«На вопрос “Как Вы думаете, что наиболее часто используется предпринимателями для монополизации рынка?“ 35 респондентов от населения (30%) ответили “лоббирование”; 77 (67%) — “коррупция”; 4 (3%) затруднились ответить. На аналогичный вопрос 24 сотрудника правоохранительных органов (39%) ответили “лоббирование”; 38 (61%) — “коррупция”. Таким образом, большинство респондентов считают, что предприниматели наиболее часто используют коррупцию для монополизации рынка» [18].
«Международный бизнес зачастую использует коррупцию как инструмент проникновения на рынок и закрепления на нем» [19], — пишет заместитель министра внутренних дел Российской Федерации А.Л. Еделев. Практически легализована коррупция была в период приватизации. «По меткому выражению российских исследователей, — пишет А.Н. Соколов, — рыночные реформы в России состоялись как совместные предприятия посткоммунистической бюрократии и новорусской буржуазии. Причем главным реформаторским действием был раздел государственной (общенародной) собственности. Он выразился в союзе госчиновника и предпринимателя. При этом оба партнера по негласным условиям игры имели равные материальные выгоды» [20]. «Один из сподвижников Б. Ельцина Анатолий Чубайс с восторгом говорил об этом периоде: “Мы назначали миллионеров...”» [21].
Опасность коррупционной связи между властью и бизнесом осознается законодателем. Первым в ряду запретов, связанных с гражданской службой, стоит запрет «участвовать на платной основе в деятельности органа управления коммерческой организацией» [22]. Заметим, что это требование распространяется на должностных лиц правоохранительных органов [23], а также лиц, занимающих государственные должности Российской Федерации. Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» [24] налагает ряд ограничений, связанных с трудоустройством бывших чиновников в коммерческие организации (ст. 12). В ст. 19.29 КоАП РФ предусмотрена ответственность для юридических лиц и их управленцев за «незаконное привлечение к трудовой деятельности государственного служащего (бывшего государственного служащего)».
Учитывая изложенное, считаем возможным дополнить УК РФ нормой следующего содержания:
Статья 2861. Коррупционная группа
1. Создание коррупционной группы, объединяющей должностное лицо с физическим или юридическим лицом для использования должностным лицом своих полномочий или положения в целях извлечения членами группы незаконной
имущественной выгоды, а равно руководство такой группой, —.
2. Участие в коррупционной группе, — .
Опасность коррупционной группы и целесообразность формулирования в УК РФ соответствующей нормы не ограничивается тем, что предусмотренный ею сговор предшествует совершению ряда корыстных посягательств на власть и экономические основы государства. Предлагаемый к включению в УК РФ состав предполагает необходимое соучастие, объединение в преступных целях недобросовестных чиновников с другими лицами. В нем отражен такой существенный признак коррупции, как заинтересованность в ней определенной части общества. Коррупцию (от лат. согтрйо — подкуп) постоянно подпитывают те, кто побуждает должностных лиц к предательству публичного интереса, поэтому они также должны выступать в качестве субъектов предлагаемого к криминализации преступления.
Рассматривать создание коррупционной группы как преступление позволяет приведенное выше легальное определение коррупции, где данное явление представлено как общественно опасная деятельность. Существенным в официальном определении коррупции является также то, что коррумпированное должностное лицо «нарушает интересы общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц» [24]. Полагаем, эти «третьи лица» как участники и «потребители» коррупционных отношений должны нести уголовную ответственность.
16 июня 2008 года Порецким районным судом Чувашской Республики был вынесен обвинительный приговор по уголовному делу в отношении Скрипилина Ю.А., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 289, ч. 2 ст. 285, ст. 289, ч. 2 ст. 285, ч. 2 ст. 286, ст. 196, ст. 289, ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159, ч. 2 ст. 286 УК РФ. Ю.А. Скрипилин, будучи главой органа местного самоуправления, одновременно являлся соучредителем ряда коммерческих организаций, которым предоставлял незаконные льготы, используя свое должностное положение. Корме того, он злоупотреблял полномочиями в интересах других коммерческих организаций [25]. В данном случае мы имеем не отдельные посягательства на интересы власти и службы, а сложившуюся систему коррупционных отношений. И было бы правильно отразить данное обстоятельство в квалификации преступной деятельности Ю.А. Скрипилина.
Развивая идею ответственности как самих коррупционеров, так и потребителей коррупционных услуг, следует отметить, что по отношению к последним действующий закон необоснованно либерален. В приведенном выше примере
соучредители предприятий, которые осознанно, в ущерб интересам общества пользовались льготами и преимуществами, предоставляемыми Ю.А. Скрипилиным, а также лица, в чьих интересах он злоупотреблял своими полномочиями, остались неподсудны.
Мэр г. Элисты обвинялся в незаконном участии в предпринимательской деятельности. Он обеспечил победу в конкурсе на поставку горючесмазочных материалов коммерческой организации, учредителями которой были его супруга и отец. В результате завышенных фирмой цен муниципальному бюджету был причинен ущерб в размере более 800 тыс. рублей [26]. Очевидно, что причинение крупного ущерба бюджету не было бы возможным без активного участия учредителей коммерческой организации.
Может возникнуть вопрос о соотношении состава коррупционной группы с незаконным участием в предпринимательской деятельности и взяточничеством. Всегда ли совершению данных преступлений предшествует объединение коррупционеров с другими лицами? Незаконная имущественная выгода, которую планируют получить участники коррупционной группы, является следствием использования входящим в нее должностным лицом своих полномочий или положения. При взяточничестве ценности материального характера чиновнику передает взяткодатель. Причем действия, за которые передается предмет взятки, могут быть и не связаны с извлечением выгоды имущественного характера. Кроме того, на практике бывает, что виновный злоупотребляет полномочиями в интересах других лиц, но факт получения взятки не установлен. Совершение преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, также может быть не связано с коррупционным сговором. Речь идет о ситуации, когда должностное лицо само учреждает коммерческую организацию и предоставляет ей льготы и преимущества.
Предложение об установлении уголовной ответственности за деятельность по установлению коррупционных связей между должностными и иными лицами требует тщательной доработки. Действительно, существует проблема частичного дублирования действий, представляющих собой приготовление к совершению ряда должностных преступлений. Но, безусловно, перспективной с точки зрения дальнейшего исследования представляется разработка идеи уголовного преследования потребителей коррупционных услуг, которые стремятся нажиться на предательстве должностным лицом интересов граждан, общества и государства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Собрание законодательства Российской Федерации.— 2009.— № 11.— Ст. 1277.
2. Собрание законодательства Российской Федерации.— 2008.— № 52.— Ст. 6228.
3. Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность.— М., 2008.
4. Волженкин Б.В. Коррупция.— СПб.— 1998.— С. 8.
5. http://www.lawlinks.ru/view_ news _spb. php? id=13555.— 2008.— 23 июня.
6.Трикоз Е.Н., Цирин А.М. Правовые меры противодействия коррупции // КонсультантПлюс.
7. Толкачев В.В. Методология исследования коррупционных отношений в контексте современной теории права // Государство и право.— 2006.— № 9.— С. 36.
8. Корякин В.М. Коррупция в Вооруженных Силах: теория и практика противодействия.— М., 2009.— С. 17.
9. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств: информационный бюллетень.— 1999.— № 27.— С. 72.
10. Зубарев С.М. Интересы службы как объект уголовно-правовой охраны // Консультант Плюс, 2003.
11. Собрание законодательства Российской Федерации.— 2003.— № 22.— Ст. 2063; Российская газета.— 2003.— 18 нояб.
12. Изосимов С.В. Преступления, совершенные управленческим персоналом коммерческих и иных организаций.— Н. Новгород, 2003.— С. 153.
13. Архив Омского областного суда за 2007 г. Уголовное дело рассмотрено 28 июня 2007 г.
14. Лунеев В.В. Преступность в России: тенденции, эффективность борьбы, прогноз // http://www.igpran.ru/public/publiconsite/luneev_prestu pnost. — 2009.— 10 июля.
15. Определение Верховного Суда Российской Федерации по делу Ю.Е. Александрова от 20 октября 2008 г. № 9-О08-53 // Консультант Плюс.
16. Определение Верховного Суда Российской Федерации по делу В.А. Бородина от 22 сентября 2008 г. № 9-О08-19 // Консультант Плюс.
17. Российская газета.— 2008.— 6 июня.
18. Хутов К.М. Преступный монополизм: уголовно-правовое и криминологическое исследование / под ред. Н.А. Лопашенко.— М., 2007.
19. Еделев А. Л. Коррупция как системная угроза стабильности и экономической безопасности Российской Федерации // Налоги.— 2008.— Специальный выпуск, январь: Консуль-тантПлюс.
20. Журнал российского права.— 2008.— № 8.
21. Юридическая практика как критерий эффективности управления обществом: монография / под ред. А.Н. Соколова и В.М. Бочарова.— Калининград, 2008.— С. 24.
22. О государственной гражданской службе
Российской Федерации: Федеральный закон от 27 июля 2004 г. // Собрание законодательства Российской Федерации.— 2004.— № 31.—
Ст. 3215; 2007.— № 10.— Ст. 1151; 2007.— № 16.— Ст. 1828; 2007.— № 49.— Ст. 6070; 2008.— № 13.— Ст. 1186.
23. О внесении изменений в отдельные за-
конодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г., конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. и конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. и принятием Федерального закона «О противодействии коррупции»: Федеральный закон от
25 декабря 2008 г. 280-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации.— 2008.— № 52.— Ст. 6235.
24. Собрание законодательства Российской Федерации.— 2008.— № 52.— Ст. 6228.
25. http://porecsky.chv.sudrf.ru/modules.php? name=press_dep&op=1&did=46.—15 июля 2009 г.
26. Генпрокуратура России утвердила обвинительное заключение по уголовному делу в отношении бывшего мэра г. Элисты [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://forsmi.ru/node /8139/print?printversion=normal.— 9 июня 2009 г.
