CC BY
53
УДК 947
НАРУШЕНИЯ В ОБЛАСТИ ОБЩЕСТВЕННОГО ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ В СОВЕТСКОЙ ДЕРЕВНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1930-х гг.
© Максим Евгеньевич Старостин
Тамбовский государственный технический университет, аспирант кафедры истории и философии, e-mail: maximusstar@rambler.ru
В статье дается характеристика основных правонарушений в области землепользования советского крестьянства во второй половине 1930-х гг., анализируются основные причины соответствующих правонарушений, их виды и масштабы.
Ключевые слова: коллективизация; землепользование; правонарушения; примерный устав сельскохозяйственной артели; крестьянство.
К концу 1930-х гг. коллективизация сельского хозяйства была практически полностью завершена. Ее последствия и итоги по-разному оцениваются спустя десятилетия. Однако является несомненным то, что коллективизация изменила систему социальноэкономических отношений внутри советской деревни, создала как новые возможности, так и новые проблемы для советского крестьянства. Одной из острых проблем, порожденной новым порядком организации сельскохозяйственных отношений на селе, стали нарушения советским крестьянством установленного государством порядка землепользования. Данная работа призвана выявить причины правонарушений в области общественного землепользования, обозначить виды и масштабы этих правонарушений.
Важнейшим событием в регулировании земельных отношений в советской деревне во второй половине 1930-х гг. явилось принятие примерного Устава сельскохозяйственной артели 17 февраля 1935 г. (далее -примерный Устав). По сути, данный документ предопределил дальнейшее развитие земельных отношений в советской деревне. Многие положения в нем создали предпосылки для последующих нарушений крестьянами установленного порядка землепользования.
Устав 1935 г. закрепил за колхозами принадлежащие им земли в вечное пользование и положил начало проведению землеустроительных работ. На колхозных землях ликвидировалась чересполосица, дальноземелье, окончательно определялись границы колхозных земель, причем сокращение этих земель Уставом не допускалось, а допуска-
лось лишь увеличение их площадей либо за счет свободных земель государственного фонда, либо за счет излишних земель, занимаемых единоличниками. В землепользовании единоличников после принятия примерного Устава началась неразбериха. Активно борясь с чересполосицей на колхозных землях, государственные земельные органы начали отводить единоличникам полевые земли, расположенные за массивами земель колхоза, в концах полей севооборота, и эти земли были не лучшего качества. Новый Устав сельскохозяйственной артели юридически гарантировал право крестьянам на личное подсобное хозяйство, определив его размеры в пределах от 0,25 до 0,5 га, а в отдельных районах - до 1 га. Хотя верхние пределы размера приусадебного участка советского крестьянина увеличились только благодаря личной инициативе Сталина, они все равно были достаточно скромными, учитывая, что приусадебный участок являлся основным источником продовольственного обеспечения крестьянской семьи и развития крестьянского рынка.
Согласно Уставу 1935 г., единоличные хозяйства сохранили за собой право на приусадебные участки, которые им принадлежали ранее, но теперь размеры этих участков единоличников не могли быть больше, чем у колхозника. Кроме того, в тех районах, где не хватало земли для наделения колхозников приусадебными участками в установленных минимальных размерах, разрешалось уменьшать на 10 % приусадебные участки единоличников. На практике земельные органы повсеместно отводили единоличникам приусадебные участки на 10 % меньше, чем кол-
хозникам. Кроме этого, в 1937 г. политбюро отказало единоличникам и в праве на аренду колхозных земель.
Ответом крестьянства на государственную политику строгого ограничения размеров приусадебных участков (как колхозников, так и единоличников), ущемления интересов единоличников при проведении землеустроительных работ явились массовые нарушения в области общественного землепользования. Крестьяне-единоличники незаконно захватывали колхозные полевые земли, как колхозники, так и единоличники незаконно расширяли свои приусадебные участки; колхозная земля активно использовалась лицами, хотя и состоящими в колхозах, но в колхозном производстве не участвующими - т. н. «лжеколхозниками». Большое распространение получила незаконная аренда колхозных земель единоличниками. Все эти явления приобрели широкий размах как в стране в целом, так и в Тамбовской области. Так, на совещании Тамбовского обкома партии было отмечено, что «...только в 20 районах области, по неполным данным, из общественной земли изъято в личное пользование свыше 5000 га сверх положенного по Уставу. Пользуясь попустительством со стороны местных партийных и советских органов, отдельные колхозники и единоличники, а в ряде случаев рабочие и служащие, живущие в колхозах, расширили за счет общественной земли свои усадьбы в полтора-два раза, а некоторые имеют по две и даже по три усадьбы.» [1].
Реакцией на вышеназванные правонарушения в области землепользования стало принятие ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановления от 27 мая 1939 г. «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания». Результатом принятия данного постановления явилось начало массового обмера земель колхозов и единоличников. В Тамбовской области проведенная работа по обмеру земельных участков вскрыла факты грубейшего нарушения Устава сельскохозяйственной артели в части колхозного землепользования и показала, что в незаконном пользовании колхозников было 19065 га общественной земли, единоличников - 6068 га [2]. Таким образом, исходя из вышеназванных данных, в Тамбовской области размер приусадебной земли, незаконно находящейся в
пользовании единоличников, на конец 1939 г. был сопоставим и даже несколько превышал размер их законно учтенной общей площади пашни в данный период, включающей как огородные земли, так и полевые наделы (5772 га) [2, д. 207, л. 225]. Так, в Красивском районе Тамбовской области 129 крестьянских хозяйств увеличили свои приусадебные участки до 0,7-1 га. По Моршанскому району при проверке 22 хозяйств было установлено, что приусадебные участки составляют от 0,6 до 0,9 га, по П.-Марфинскому району проверка 33 хозяйств колхозников и единоличников показала, что они имеют приусадебные участки площадью до 0,85 га, по Бон-дарскому району ряд хозяйств колхозников и единоличников имели приусадебные участки площадью до 1 га, по Лысогорскому району выборочной проверкой 48 хозяйств колхозников и единоличников было установлено, что приусадебные участки достигают 2,09 га, подобные факты были выявлены и по Ше-мышейскому, Каменскому, Пичаевскому и ряду других районов области [1, д. 670, л. 180]. Проведенная 10 августа 1939 г. проверка всех категорий хозяйств по Хоботов-скому району Тамбовской области подвергла обследованию и обмеру приусадебные участки 6932 хозяйств, 760 из которых составляли хозяйства единоличников. В ходе данной проверки было выявлено излишков земли 679 га, у колхозников - 147 га, у единоличников -162 га и у других лиц, не являющихся членами колхоза, - 370 га; при этом отмечалось, что РК ВКП(б) и райисполкомы затянули рассмотрение актов комиссий по отрезкам земли, в результате чего отрезка излишков земельных участков была произведена всего лишь у 1356 хозяйств [1, д. 801, л. 13].
Советская пропаганда активно изобличала как самих нарушителей порядка землепользования, так и должностных лиц, допустивших эти нарушения. Так, «.Колхозник М.С. Степников из сельхозартели им. Сталина имеет даже два приусадебных участка по
0,5 га каждый. И.Ф. Филиппов уже пять лет с колхозом никакой связи не имеет, в селе не живет, а приусадебным участком пользуется. Знакомые Вязмикина ежегодно сдают его участок в аренду, а деньги отсылают ему. Огород в 0,5 га числится за И.И. Красносло-бодцевым, который не живет в колхозе шесть лет. Из усадебного массива колхоза неиз-
вестно, на каком основании выделен огород единоличнику Г.П. Крылову.» и пр. [3].
Самовольный захват колхозных земель был распространенной, но не единственной формой незаконного расширения советским крестьянином своих земельных ресурсов. Получив в результате землеустройства середины 1930-х гг. удаленные и малопригодные для ведения сельского хозяйства полевые наделы, единоличники спешили отказаться от них, чтобы избежать налогообложения. В это время многие единоличники печально прославились как «отказывающиеся сеять» [4]. В то же время в хорошей земле, которая преимущественно отошла к колхозам, единоличники остро нуждались, и там где ее нельзя было безнаказанно присвоить у колхоза, они пытались эту землю арендовать. Предметом незаконной аренды, прежде всего, становились сенокосные угодья, земли для выгона скота, да и просто плодородные земли. В Тамбовской области факты незаконной аренды колхозных земель были выявлены обкомом ВКП(б) и оргкомитетом советов по Тамбовской области в колхозах Бес-соновского, Моршанского, Башмаковского, Глазковского, Лысогорского и других районов. Так, колхоз «Красный луч» Лысогорского района сдал единоличникам 15 га сенокоса, колхоз «Передовик» Моршанского района продал 5 га лугов и т. д. Также в Тамбовской области были выявлены случаи, когда сельсоветы и колхозы имели т. н. запасные земельные фонды, не включенные в государственные акты колхозов на вечное пользование землей. Данные земли нередко составляли предмет спекуляции и наживы для единоличников и отдельных лиц. Например, в Двойневском сельсовете Тамбовского района имелось такой земли 10 га, в Малой Талинке Платоновского района - 8 га, соответствующие земли имелись в Никифоров-ском, Юрловском и других районах области [1, д. 687, л. 46]. Правление колхоза им. Молотова Трескинского сельсовета сдало в аренду овраг, а посреди общественных угодий колхоза «Герой труда» Калугтинского сельсовета была отрезана усадьба почти в целый гектар для единоличника Юдаева [5].
Постановление «Об охране колхозных земель от разбазаривания» положило, помимо всего прочего, начало борьбы с явлением «лжеколхозников» в действительности со-
ветской деревни. Такие колхозники пользовались приусадебными участками и льготами наравне с «честными» колхозниками, но положенные трудодни в колхозе не отрабатывали. Негативные последствия существования таких «колхозников» для государства отмечала областная газета «Тамбовская правда»: «.колхозник П.И. Илларионов,
состоя в колхозе, в 1938 и 1939 годах не выработал ни одного трудодня, интересы колхоза он променял на свои личные. Занявшись валкой сапог и зарабатывая громадные деньги, он налоги и сборы платит как колхозник.» [6], «.Колхозники Г.Е. Паршиков, Д.П. Ламонова, И.С. и А.Е Паршиковы и другие в 1939 году не выработали ни одного трудодня, а все же наравне с такими честными колхозниками, как В. Чиркин, А. Кириллов, пользуются всеми правами колхозника.» [7], «.Колхозник А.Ф. Беляев не участвует в колхозном производстве, не выработал ни одного трудодня, а приобрел лошадь и начал подрядничать. Правда, в конце концов лошадь у него все-таки в колхоз взяли, но «сердобольные» люди возместили ему эту утрату. коровой. Колхозник И.Я Копылов числится в области опытником-мичуринцем. Он получал большую государственную поддержку, а между тем это - лжеколхозник, спекулянт, которого тщетно пытаются разоблачить районные работники. В течение ряда лет он не имел ни одного трудодня, хотя числится колхозником сразу двух (им. Кагановича и им. Военно-Технической Академии) колхозов! В своем саду он применяет наемную рабочую силу, а фрукты и ранние овощи продает по спекулятивным ценам на базаре. Колхозам и колхозникам он не помогает и, более того, не раз продавал им непривитые дички за саженцы мичуринских сортов. Прикрываясь званием колхозника-опытника, Копылов избегает обложения и зарабатывает большие деньги. имеются в данных колхозах и другие лодыри, всячески раздувающие свое личное хозяйство, незаконно пользующиеся излишней колхозной землей и не заинтересованные в повышении колхозных урожаев, в расцвете общественного хозяйства.» [8]. По утверждению руководителя обкома Силкина, в Тамбовской области в 1938 г. по 24 районам было примерно 13 % трудоспособных колхозников, совершенно не участвовавших в колхозном произ-
водстве. Среди них большинство было «приписными» колхозниками, которые находились в отходничестве, на советской работе, но много имелось и недобросовестных колхозников, в т. ч. и таких, главы семейств которых работали трактористами, комбайнерами и т. д., а члены семейств пользовались усадьбами, не работая в колхозе. По утверждению того же товарища Силкина, в Тамбовской области много было колхозников, которые выработали за 1937 г. не более 50 трудодней. К 1938 г. многие члены колхоза в течение двух-трех лет уже делали так: на зиму уезжали работать на производстве, а весной возвращались в деревню, засевали приусадебный участок, снимали урожай, продавали и снова уезжали с семьей в город. Вырабатывали они за год не больше 20 трудодней, а льготами пользовались наравне со всеми колхозниками [9].
В предвоенные годы еще одним полузаконным актом крестьянства в ответ на сельскохозяйственную политику государства (в отношении порядка землепользования) являлся фиктивный «раздел двора». Колхозный двор имел право на больший приусадебный участок и более низкие ставки налогообложения, в то время как единоличники могли иметь в своем хозяйстве лошадь, что было недоступно колхозникам. Таким образом, фиктивный «раздел двора» и незаконное ведение смешанного хозяйства давало возможность пользоваться всеми преимуществами, которое предоставляло советское законодательство как колхознику, так и единоличнику. Однако данные правонарушения, заложенные советским законодательством, прекратились сразу после введения государственного налога на лошадей единоличных хозяйств в 1938 г.; держать лошадь единоличникам стало невыгодным, как невыгодным стало и вести смешанное крестьянское хозяйство.
Подводя итог, следует отметить, что конец 1930-х гг. стал временем активного нарушения со стороны крестьянства правил землепользования и землеустройства. Суть этих правонарушений, как со стороны колхозников, так и со стороны единоличников, сводилась к их желанию эффективно и рационально организовать ведение своего личного хозяйства, получить личную выгоду, оставив за бортом общественные интересы колхозов. Глубинные причины этих правонарушений были заложены самой идеей коллективизации и принципами государственной политики середины 1930-х гг., жестко ограничивающей свободную инициативу крестьянства в ведении своего личного хозяйства.
1. ГАСПИТО (Гос. арх. социально-политической истории Тамб. области). Ф. 1045. Оп. 1. Д. 660-Б. Л. 3.
2. ГАТО (Гос. арх. Тамбовской области). Ф. 3443 Оп. 1. Д. 149. Л. 179-181.
3. Дерябин Н. О незаконном расширении земельных участков // Тамбовская правда. 1939. Вып. 1181 (2620). С. 3.
4. Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001. С. 175.
5. Трумпельдор Л. О тунеядцах в колхозах // Тамбовская правда. 1939. Вып. 137 (2641). С. 3-5.
6. Шарапова М. Лжеколхозники // Тамбовская правда. 1939. Вып. 126 (2636).
7. Деев А. Тунеядство в колхозах // Тамбовская правда. 1939. Вып. 132 (2636).
8. Пресечь разбазаривание колхозных земель (с пленума обкома ВКП(б)) // Тамбовская правда. 1939. Вып. 131 (2635).
9. Редкозубов С. Колхозной землей пользуются единоличники // Тамбовская правда. 1939. Вып. 133 (2637). С. 2.
Поступила в редакцию 11.03.2010 г.
UDC 947
INFRINGEMENTS IN THE FIELD OF PUBLIC LAND TENURE IN THE SOVIET VILLAGE IN SECOND HALF OF THE 1930TH YEARS
Maxim Yevgenevich Starostin, Tambov State Technical University, Postgraduate Student of History and Philosophy Department, e-mail: maximusstar@rambler.ru
The article characterizes basic offences in the field of land tenure of the Soviet peasantry in second half of 1930-th, analyzes principal causes of corresponding offences, their kinds and scales.
Key words: collectivization; land tenure; offences; approximate charter of agricultural artel; peasantry.
