CC BY
24
Суицидология и аддиктология
К малознакомому (случайному попутчику в туристической поездке) медицинские сестры относились бы совершенно по иному, чем к сотруднику по работе или соседу по дому. В общей сложности с сочувствием к суициденту (случайному попутчику) отнеслись бы только 46% респондентов (%2=67,536 р< 0,0001). Аналогичные различия выявлены как в первой группе - соответственно 69,6% сочувственного отношения к суициденту, соседу по дому и 42% к малознакомому человеку (%2=34,459 р<0,001), так и во второй: соответственно 79,8% и 52% (х2=32, 772 р<0,001).
Отношение медицинских сестер к родным и близким, совершившим попытки самоубийства более лояльное, чем к посторонним. Подавляющее большинство медицинских сестер (91%) в случае суицидального поведения их супругов отнеслись бы к ним с пониманием и оказывали бы поддержку; аналогично и к собственному ребенку. Лишь незначительная часть (3,7%) расторгли бы брак с суицидентом. Полноценной семью, в которой один из супругов пытался покончить жизнь самоубийством, считали лишь немногим более половины респондентов. В интимной сфере выявлена еще более значительная социальная дистанция. Половина респондентов отказались бы от секса с суи-цидентом, а 45% отказались бы вступать с ним в брак.
В производственной сфере, большинство (6675%) медицинских сестер отказали бы лицам с суицидальным поведением в анамнезе выполнение ответственной работы, даже руководителя среднего звена. Незначительное количество респондентов занимали еще более жесткую позицию. Так 6,5% считают целесообразным привлекать лиц, совершающих попытки покушения на жизнь к уголовной ответственности, а более 6% отказали бы суи-цидентам как в специализированной, так и в высокотехнологической помощи.
Несмотря на то, что большинство респондентов - 78,9% считали, что суицидент может работать так же качественно, как и другие люди, подавляющее большинство обоих групп отказали бы ему в различных профессиях. Так более 80% медицинских сестер не доверили бы суициденту работу судьи, воспитателя детского сада, врача-реаниматолога и врача-хирурга. Более 70% респондентов не доверили бы ему работу врача-акушера, врача-психиатра, пожарного, учителя средней школы, прокурора, следователя. Несколько более лояльное отношение медицинских сестер к допуску суицидентов к работе продавца супермаркета и квалифицированного рабочего - отказали бы им и в этом 21,6% и 25,9% соответственно.
Таким образом, в результате исследования установлено, что уровень осведомленности медицинских сестер в обоих группах недостаточная, большинство считает их психически больными, что играет определенную роль в формировании стигматизирующего отношения. Уровень выраженности стигматизации зависит от степени знакомства и родства. Выявлена значительная социальная дистанция между медицинскими сестрами суицидентами в производственной и семейной сферах. С целью дестигматизации суицидентов целесообразно повышение уровня образования медицинских сестер психиатрических и психоневрологических лечебных учреждений в области суицидологии - проведение семинаров, введение соответствующих лекционных курсов в рамках изучения дисциплины «Психиатрия», развитие суицидологической службы.
НАРУШЕНИЯ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ У ПОДРОСТКОВ БУРЯТИИ КАК КЛИНИЧЕСКИЙ ФАКТОР РИСКА СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Н.Б. Семенова, Е.Е. Долгушина
НИИ медицинских проблем Севера СО РАМН, г. Красноярск, Россия
E-mail авторов: semenova-nadejda237@yandex.ru dolgushina-elena2013@yandex.ru
Уровень суицидов в Бурятии довольно высок и составляет 73,3 случая на 100000 населения [3]. Особую тревогу вызывает высокий показатель самоубийств среди подростков, который достигает 86,6 на 100 тысяч. Известно, что одним из основных факторов, существенно влияющим на частоту суицидов, является клинический [2]. По данным зарубежных исследователей, ретроспективная оценка психического состояния младших и старших тинейджеров посредством «психологической аутопсии» (интервью с родственниками погибших) позволяет полагать, что более чем у 90% из них было какое-либо психическое нарушение: депрессия, тревога, расстройство поведения или наркомания [4]. У младших подростков, совершивших импульсивные самоубийства, диагностировалась в основном какая-нибудь форма депрессии или ставился диагноз «нарушение адаптации» [1]. Во всех исследованиях случаев самоубийств у подростков обычным диагнозом были различные виды депрессии, которые часто сочетались со злоупотреблением алкоголем и нарушением поведения.
24
Тюменский медицинский журнал № 1, 2013
Суицидология и аддиктология
Цель исследования: изучить психическое здоровье у подростков Бурятии и выявить частоту его нарушений как клинических факторов риска суицидального поведения.
Материал и методы.
Обследованы учащиеся общеобразовательных школ (с 5-го по 9-е классы), проживающие в поселках Агинское и Могойтуй Агинского Бурятского округа Забайкальского края. Всего обследовано 665 человек, из них 319 девочек и 346 мальчика. Психическое здоровье оценивалось с помощью русской версии стандартизованного скринингового опросника Р. Гудмана «Сильные стороны и трудности» для подростков 11-16 лет [5]. Подросткам предлагалось самостоятельно ответить на ряд вопросов, касающихся состояния их психического здоровья. При обработке опросника основные признаки эмоциональных и поведенческих нарушений распределялись по пяти стандартизованным шкалам: шкала «эмоциональных симптомов», шкала «проблем с поведением», шкала «гиперактивность / невнимательность», шкала «проблемы со сверстниками» и шкала «просоциальное поведение». Сумма первых четырех шкал составляет шкалу «общее число проблем».
Статистическая обработка полученных результатов проводилась с использованием пакета прикладных программ STATISTICA for Window Version VI.
Обследование проведено при финансовой поддержке гранта РГНФ № 12-06-18006 «Социальные и этнопсихологические предпосылки суицидального поведения у подростков Бурятии».
Результаты и обсуждение.
По результатам шкалы «общее число проблем» у 577 подростков (86,8 %) не было выявлено каких-либо отклонений со стороны психического здоровья. У 88 человек (13,2 %) определялись значения по данной шкале, выходящие за границы нормативных, что позволило отнести этих детей в группу риска. Часть детей, относящихся в группу риска (63 человека - 9,5%), имели пограничные параметры психического здоровья, и нуждались в оказании психологической помощи. Часть детей (25 человек - 3,7%) имели явные отклонения со стороны психического здоровья и нуждались в консультации врача-психиатра.
Подростки, имеющие отклонения со стороны психического здоровья, с одинаковой частотой встречаются как среди мальчиков (41 человек -12%), так и среди девочек (47 человек - 15%), p>0,05. Анализ частоты встречаемости отклонений в поведении и гиперактивности у подростков Бурятии не выявил каких-либо гендерных различий. Отклонения в поведении регистрируются у 45
мальчиков (13%) и 36 девочек (11%), p>0,05. Признаки гиперактивности отмечаются у 30 мальчиков (9%) и 25 девочек (8%), p>0,05.
При анализе частоты встречаемости эмоциональных проблем выявлено, что эмоциональные расстройства в десять раз чаще встречаются у девочек (42 человека - 13%), по сравнению с мальчиками (4 человека - 12%), р<0,001.
У 227 подростков (34,2%) имеются проблемы во взаимоотношениях со сверстниками. С одинаковой частотой высказались о том, что имеют проблемы со сверстниками 37% мальчиков (n=127) и 31% девочек (n=100), p>0,05. По мере взросления, численность подростков, имеющих проблемы со сверстниками, уменьшается, что мы объясняем процессом социализации, который происходит именно в этом возрастном периоде. Так, в пятом классе доля подростков, имеющих трудности во взаимоотношениях, составляет 48,4%, в шестом классе 38,9%, в седьмом классе 32,6%, в восьмом классе 28,6%, в девятом классе уменьшается до 17,6% человек. Однако тот факт, что 17,6% подростков имеют проблемы со сверстниками, должен настораживать в отношении выяснения причин и своевременного проведения психокоррекционных мероприятий.
Просоциальное поведение, т.е. поведение, направленное на оказание помощи и поддержки другому человеку чаще встречается у девочек (93% - 298 человек), чем у мальчиков (86% - 297 человек), р<0,01.
Выводы.
Таким образом, у 13,2% подростков Бурятии выявляются нарушения со стороны психического здоровья. Нарушения поведения и признаки гиперактивности с одинаковой частотой встречаются как у мальчиков, так и у девочек (р>0,05). Эмоциональные расстройства у девочек встречаются в десять раз чаще, чем у мальчиков (р<0,001). У каждого третьего подростка (34,2%) отмечаются проблемы во взаимоотношениях со сверстниками.
Подростки, имеющие отклонения со стороны психического здоровья, нуждаются в оказании своевременной психологической помощи и проведении психокоррекционных мер с целью предупреждения дальнейшего комплекса проблем.
Литература:
1. Психиатрия детского и подросткового возраста / Под ред. К. Гиллберга, Л. Хеллгрена. - М.: ГЭОТАР-МЕД, 2004. - 531 с.
2. Руженков В.А., Руженкова В.В., Боева А.В. Концепции суицидального поведения // Суицидология. - 2012. - № 4. - С. 52-60.
3. Цыремпилов С.В. Суицидогенная ситуация в Бурятии: вопросы влияния этнокультуральных факторов и пасси-
№ 1, 2013 Тюменский медицинский журнал
25
Суицидология и аддиктология
онарности этносов // Суицидология. - 2012. - № 3. - С. 48-51.
4. Goodman R., Scott S. Child Psychiatry. - Blackwell Science, 1997. - 328 p.
5. Goodman R. Psychometric properties of the Strengths and Difficulties Questionnaire (SDQ) // J. of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry. - 2001. - Vol. 40. - P. 1337-1345.
О РОЛИ ФАНТАЗИЙ О СМЕРТИ У БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ С ГОМИЦИДНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ
В.А. Солдаткин, А.С. Бобков, А.В. Анцыборов Ростовский ГМУ, г. Ростов, Россия
Новочеркасский филиал ГКУЗ «Психоневрологический диспансер» РО, Россия
МОТБ-19 ГУФСИН России по Ростовской области, Россия Е-mail авторов: sva-rostov@mail.ru
Под фантазиями обычно подразумевается воображение, т.е. образное представление о том, что в реальности не происходило, но желаемо для фантазирующего [2, 4]. А.О. Бухановский [1] убежден, что мир необычных жестоких фантазий является единственным убежищем для садистических больных, которые ни в моральном, ни в физическом плане не могут себя защитить от окружающей их действительности. При этом первым признаком перехода фантазии из нормативной в патологическую принято считать появление характеристик навязчивости: фантазии становятся эго - дистонич-ными, вызывают дискомфорт.
E.S. Person [5] определил, что фантазии о насилии могут являться прогностическим признаком, указывающим на социальную опасность больных.
Учитывая высокую распространенность фантазий об убийстве, D.M. Gellerman и R. Suddath [3] задаются вопросом, насколько подобные фантазии следует считать девиантными, ведь лишь меньшинство из опрошенных сообщили, что проявляют насильственное поведение в семье, сексе или в других отношениях.
Цель исследования: определить роль фантазий о смерти в формировании гомицидного поведения у больных шизофренией.
Материалы и методы исследования.
Объектом исследования стали 32 больных шизофренией (по МКБ-10: параноидная шизофрения, F20.0), совершившие убийство, находящиеся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре специализированного типа Новочеркасского филиала ГКУЗ «ПНД» РО. Исследование
проводилось клиническим методом, путем устной беседы и анкетирования.
Группа сравнения включала 30 заключенных, не страдающих психическими расстройствами, совершивших убийства и находящихся в ФКЛПУ «МОТБ-19 ГУФСИН России по Ростовской области», которым задавался один вопрос: испытывали ли они хоть раз в жизни фантазии об убийстве.
Использован корреляционный метод для определения связи между различными фантазиями и поведением в основной группе, при этом было принято условно считать психопатологические механизмы различающимися по степени остроты состояния от меньшего к большему: псевдопсихопатические изменения личности, дисфорическая агрессивность, бредовые механизмы, императивные галлюцинации; также были ранжированы по возрастанию остроты состояния механизмы аутоагрессии: демонстративно-шантажные, аффективно обусловленные, бредовые механизмы.
Результаты и их обсуждение.
В исследуемой выборке ни один больной не сообщил о наличии фантазий об убийстве в течение его жизни, причем данный вопрос задавался и в виде анкетирования, и обсуждался в доверительной беседе. При этом в группе сравнения из заключенных 46,7% заявили, что хотя бы раз в жизни испытывали фантазии об убийстве. Объяснить отсутствие фантазий в группе больных можно несколькими путями. Возможно, выборка мала и в нее не попали те больные, которые имеют подобные мысли. Второе объяснение вытекает из сути шизофренического процесса, расщепление психической деятельности приводит к отсутствию мыслей об убийстве, в то время как поведение характеризуется внезапными летальными и немотивированными действиями, возможно, что и само это поведение является компульсивной реализацией этих мыслей. У 18,8% больных удалось выявить ситуационно возникавшие до болезни мысли о нанесении телесных повреждений лицам, но происходило это в момент конфликта в ответ на физическую агрессию обидчика. Случайную погрешность выборки увеличивает также большая вероятность того, что больные могли быть неоткровенны и скрывать жестокие фантазии, в надежде на то, что позитивный образ в глазах врача может повлиять на их выписку. Наличие эффективного проективного инструмента значительно повысило бы достоверность результатов.
Мы также проанализировали представления больных о собственной смерти. Так фантазии о самоубийстве возникали у 24 больных (75%), из них 62,5% пытались их реализовать.
26
Тюменский медицинский журнал № 1, 2013
