CC BY
115
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 21 (202). Филология. Искусствоведение. Вып. 45. С. 162-165.
Е. Н. Шабалина
НАРУШЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ НОРМЫ В АСПЕКТЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ
В статье рассматривается проблема отклонения от языковой нормы в аспекте трёх составляющих художественной коммуникации: автора, структуры художественного произведения и воспринимающего произведение адресата. Нарушение языковой нормы определяется как деформация - нарушение традиционной структуры текста и взаимосвязи составляющих её элементов. Необычные элементы художественного контекста концентрируют внимание читателя и побуждают его декодировать подтекстовую информацию.
Ключевые слова: художественный текст, нарушение языковой нормы, деформация, художественная коммуникация, элементы художественной структуры.
Художественный текст - это сложный, многогранный феномен, и актуальным в настоящее время является рассмотрение его не как застывшей данности, а как динамического объекта, в котором конструируется новый смысл.
Современный филологический анализ произведения словесного творчества предполагает комплексное исследование трёх основных составляющих процесса художественной коммуникации, где художественное произведение представляет собой центральное звено, сложнейшую специфическую форму речевой коммуникации, обусловленную двусторонней деятельностью автора и читателя. Подлинная «сущность текста» всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов1, поскольку художественное произведение реализуется через призму индивидуального читательского восприятия, которое программируется автором, конструирующим текст, как скрытый инвариантный семантический потенциал.
Для передачи своих мыслей писатель нередко использует новые приемы, которые являются подчас субъективными, нарушающими устоявшиеся художественные закономерности и противоречащими привычной картине мира. В результате отклонения от традиционных запретов художественный текст предстаёт как система, обусловливающая при её восприятии некоторое напряжение и во многом определяющая художественный, энергетический потенциал текста. Поэтому «...интересно все, что сверх - сверх нормы, сверх ведома, сверх запрета, то есть все то, что нарушает норму, тайну, запрет. Норма неинтересна»2.
Диалектическое взаимодействие нормы и её нарушений, приводящее к созданию новых
языковых ситуаций, проявляется на всех трёх уровнях художественной коммуникации. Речь идет о субъективном отражении автором объективной реальности в языке художественного произведения и о его восприятии адресатом.
Художественное произведение, таким образом, выступает как средство выражения мировоззренческой позиции автора, как способ моделирования мироздания. Следовательно, в тексте всегда присутствует авторская установка, которая скрепляет все элементы его структурной организации. Однако для того, чтобы передать воспринятую реальность, писатель должен материально воплотить свои жизненные впечатления, закодировать их языковыми средствами.
Как справедливо полагает Ю. М. Лотман3, воспроизведение действительности может быть реализовано лишь через определенную материальную структуру текста, воссоздающую модель изображаемого события. В основе лингвистического анализа лежит взгляд на художественное произведение как на органическое целое. В таком случае художественный текст воспринимается не как механическая сумма составляющих его элементов. Самостоятельность последних теряет абсолютный характер и каждый из них реализуется лишь в отношении к другим составляющим и к структурному целому всего произведения.
При этом сообщение автора может иметь как вербальное выражение с соответствующим лексико-синтаксическим наполнением, так и быть имплицитным, не имеющим непосредственного материального воплощения, но обладающим скрытым смыслом благодаря контактным и дистантным связям составляющих художественный текст элементов.
Писатель, моделируя реальность и конструируя художественное произведение, использует в качестве материала средства естественного языка, которые он комбинирует и превращает в целостную функциональную систему. Элементы данной системы обретают свойства, которые им не были ранее присущи, в результате чего в художественном тексте над естественно - языковым уровнем надстраивается вторичный, поэтический язык, структура которого значительно усложнена по отношению к естественному языку. Усложненность художественной структуры, созданной на материале естественного языка, позволяет передать такой объем информации, который совершенно недоступен при передаче средствами элементарной, собственно языковой структуры уровня первичной номинации. В результате при передаче содержания произведения на «нехудожественном» языке всегда остается «непереведенный» остаток - та сверхинформация, которая возможна лишь в художественном тексте4.
Художественное произведение, таким образом, обладает силой рационального и эмоционального воздействия на читателя благодаря индивидуально-образному изображению писателем мира, выстроенного не столько по законам логики, сколько в соответствии с законами ассоциативно-образного мышления. Современная лингвистическая мысль, выражаясь словами А. С. Самигуллиной5, находится в состоянии перехода от «эпохи эпистемологии без онтологии» к «онтологической гносеологии», когда осуществляется выход за традиционные логико-гносеологические рамки и происходит возвращение к миру бытия.
В соответствии с этим язык художественного текста характеризуется многоплановостью, многоуровневостью и экспрессивностью. Необычные элементы художественного контекста, несовместимые с традиционными представлениями об объективной реальности, парадоксальные и алогичные ситуации, заключающие в себе одновременно и противоречие, и истинность составляющих их суждений6, совмещение лексически оппозиционных языковых единиц - всё это создаёт в тексте необычную с точки зрения языковой нормы ситуацию, которая концентрирует внимание читателя, побуждает его разгадывать смысл парадоксальности и декодировать подтекстовую информацию.
Таким образом, фактор «нормы», а точнее её нарушения, является важным момен-
том, определяющим выбор автором языковых средств для создания языковой ткани художественного произведения.
Многое из того, что в современных лингвистических исследованиях художественного текста осознаётся как «аномалия», «алогизм», «языковая игра», «логическая ошибка», «нарушение нормы» может рассматриваться как деформация - нарушение традиционной структуры текста и взаимосвязи составляющих её элементов. Кроме того, ненормативная языковая организация конкретного художественного произведения предполагает наличие в его структуре смыслообразующих языковых доминант, играющих определяющую роль при формировании у адресата концептуальной картины мира на фоне конкретного художественного контекста.
Все составные части структуры, под которыми подразумеваются языковые знаки, связаны, взаимодействуют друг с другом и непременно должны анализироваться с точки зрения структурной организации всего текста. Непосредственно «аномальные», «ненормативные» конструкции являются таковыми только на фоне нормативных сочетаний и могут быть выделены только в соотношении с нормой. Неожиданные контексты воспринимаются как языковые эксперименты только потому, что имеется традиционное понятие о языковой норме. Так называемый эффект новизны возникает, по словам Ж. Н. Масловой7, за счёт разницы в эталоне и конкретном случае. Поэтому выбор адресантом языкового материала осуществляется с учётом его соответствия норме или отклонения от неё.
В современных лингвистических исследованиях8 формируется точка зрения, согласно которой «аномалия» является нормой для концептуальной и языковой ткани конкретного художественного текста. «Ненормативные явления», будучи порождением самой системы языка, её особенностями и проявлением скрытых лексических, словообразовательных и грамматических возможностей данной системы, развивают её, проходя через стадии острого противостояния общей норме и постепенного ослабления этого противостояния. Таким образом, специфика языка художественного произведения как раз предполагает наличие в нём языковых аномалий, которые, в свою очередь, сигнализируют о закодированном скрытом смысле, зашифрованной подтекстовой информации.
Отступление от языковой нормы возникает в художественном произведении в результате потенциальной возможности языка обусловливать бесконечное комбинирование языковых знаков. Таким образом, слово, соединяясь с другими словами, меняет свою семантику. При встраивании в текст языковые знаки пересемантизируются в нём в зависимости от контекста. При этом языковое значение слова и его смысл в контексте художественной речи часто не совпадают. В результате возникает определенное напряжение между контекстуальным и лексическим значением, которое воспринимается интерпретатором как динамичность языка конкретного художественного текста, поскольку языковая система произведения предусматривает выход за пределы нормативных значений.
Таким образом, процесс декодирования подтекста художественного произведения диалектичен, обусловлен взаимодействием авторского и читательского сознаний. Восприятие «парадоксального», «ненормативного» явления всегда носит активный характер, поскольку странное, неожиданное приковывает внимание реципиента. Современный комплексный характер лингвистических исследований позволяет обратиться к достижениям физиологии и отметить, что своеобразная реакция организма, его мобилизация, активизация в ответ на новизну, неожиданность сигнала носит в науке название ориентировочного рефлекса9.
В художественной коммуникации механизм этого ориентировочного рефлекса находит своё выражение в художественноэмоциональном познании действительности адресантом и в трансляции эмоционального содержания на адресата. Автор не может просто изложить эмоциональное содержание текста, он должен побудить самого адресата воссоздать его. При этом в процессе художественной коммуникации произведение искусства выполняет функцию управляющего механизма, задача которого заключается в необходимости заинтересовать, привлечь внимание читателя, поскольку без этого невозможно вызвать к жизни активный творческий процесс художественного восприятия. И данную задачу выполняют заложенные в структуре произведения необычные с точки зрения нормы языка сочетания, которые в системе художественного текста приобретают особый
статус и являются способом передачи скрытого, подтекстового смысла.
Художественный текст, как справедливо считает М. Б. Комарова10, это чистая потенция, обретающая действительное существование лишь в сознании читателя. Поэтому художественное произведение, побуждая адресата проникать в глубину текста, мыслится не как замкнутая в себе структура, а как часть, знак или символ широкого круга взаимосвязанных явлений, «надстраиваемых» восприятием11.
Таким образом, язык художественного произведение предполагает отступление от обыденной языковой нормы, которое, однако, не вступает в противоречие с общей системой языка. Деформация как нарушение нормы в языке художественного текста реализуется в аспекте трёх составляющих художественной коммуникации, которые являются для текста определяющими: авторское видение действительности, воплощенное в определенной, сложно организованной материальной структуре, скрывающей в своих глубинах надлинейный, подтекстовый смысл, который в основе своей выше всякого структурного оформления и является для адресата как получателя художественного сообщения главным закодированным содержанием, которое ему необходимо извлечь в процессе восприятия текста.
Примечания
1 См.: Бахтин, М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. М., 1997. С. 229.
2 Голосовкер, Я. Э. Миф моей жизни // Вопр. философии. 1989. № 2. С. 121.
3 См.: Лотман, Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л. : Просвещение, 1972.С. 11.
4 См.: Лотман, Ю. М. Структура художественного текста. М. : Искусство, 1970. С. 16, 17, 30, 89.
5 Самигуллина, А. С. «Скрытая память» слова (на примере метафорических номинаций) // Вопр. языкознания. 2009. № 4. С. 110.
6 См.: Яшина, Е. А. Языковые средства создания алогизма в художественном тексте // Филол. науки. 2009. № 4. С. 97.
7 См.: Маслова, Ж. Н. «Ценность» и «норма» как факторы детерминации выбора языковых
средств // Вестн. ТГУ. 2007. Вып. 12 (56). С.240.
8 См.: Бабенко, Н. Г. Теория и практика лингвостилистического анализа // Рус. яз. за рубежом. 2008. № 2. С. 31; Радбиль, Т. Б. Языковая аномалия как норма художественного дискурса // Филол. науки. 2006. № 6. С. 50.
9 См.: Амосова, А. Парадоксальный мир искусства // Эстетические очерки. Избранное : сб. ст. / сост.: И. А. Константинов, С. Х. Раппопорт. М. : Музыка, 1980. С. 180.
10 См.: Комарова, М. Б. К проблеме интерпретации текста // Текст в гуманитарном знании. М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997. С. 340.
11 См.: Ермакова, Г. Категория «банальное» и её место в художественной критике // Эстетические очерки. Избранное : сб. ст. / сост.: И. А. Константинов, С. Х. Раппопорт. М. : Музыка, 1980. С. 206.
