CC BY
37
из элементов, полученных из реальности и закрепившихся в его опыте. Чем шире его чувственный опыт, разнообразнее впечатления и переживания, тем богаче материал, который может комбинировать воображение.
Для налаживания и укрепления этой связи фантазии с реальностью учителю необходимо всячески расширять чувственный опыт своих учеников и воспитывать способности к его актуализации.
При изучении метафоры на уроках русского языка в целях развития творческого воображения возможно использование проектной методики. Как отмечает Е.С. По-лат, «использование широкого спектра проблемных, исследовательских, поисковых методов, ориентированных четко на реальный практический результат, значимый для ученика, разработка проблемы целостно, с учетом различных факторов и условий ее решения <...> позволяют добиться такого, результата, который выражается в умении детей самостоятельно мыслить, находить и решать проблемы, привлекая для этой цели знания из разных областей» [2].
В качестве проекта предлагаем пятиклассникам «сочинить» праздничное меню для званого обеда в честь 8 Марта. Дети самостоятельно находят интересные рецепты, пробуют приготовить блюда дома, чтобы, во-первых, «порепетировать роль повара», во-вторых, чтобы украшенное готовое блюдо сфотографировать для специальной иллюстрированной брошюры, которая будет подаваться в качестве меню* на празднике в импровизированном кафе. Однако главное в этой игре для учителя русского языка то, как ребята назовут каждое изобретенное и приготовленное блюдо. Визуальное восприятие создает образ, который должен воплотиться в слове. Дети образно называют свои блюда, а «гости» (после того, как увидят и попробуют) могут придумать своё название, но тоже образное. Единственное условие - нельзя выражать негативные эмоции, для напоминания об этом требовании используем шутливый девиз: «Обидеть художника может каждый!» (воспитанный гость в любом случае хвалит хозяйку).
Важнейшим источником детской фантазии являются эмоции. Чувства стремятся воплотиться в определенные образы: впечатления, мысли, события, никак не связанные друг с другом логически, могут объединяться на основе того настроения, которое они у нас вызывают, и породить образы, которых в действительности никогда не было. В качестве творческого задания при изучении эпитета предлагаем детям «заглянуть себе в душу»: «Закройте глаза и вспомните время (какое-то событие из своей жизни), когда вы были счастливы, у вас было замечательное настроение... Какой запах у счастья? Опишите его, рассказывая об этом событии. Используйте эпитеты». Ребята нашли замечательные образные определения запаха и прокомментировали их: яблочно-морозный (запах яблок на морозе), студеный арбузный запах (покрытые инеем листья пахнут арбузом), мандариново-хвойный (в Новый год пахнет елкой и мандаринами), тёплый ванильный запах булочки, запах снега хрустяще-морозный; влажный, мягкий, почти горячий запах болотной травы, радостный, бодрящий запах нового подъезда; шумный, звонкий запах асфальта после дождя (бегали по лужам изо всех сил по тротуару, а рядом врезались в лужи на дороге проезжающие машины).
В опытно-экспериментальном проекте мы использовали уроки обучения жанровой речи, в частности обучение сочинению-сказке. Методической основой урока была
техника «фантастических гипотез», суть её выражается в форме вопроса «Что было бы, если...?». Объяснить ребятам, как на основе фантастической гипотезы придумывается сказка (необычная история) не трудно, достаточно вспомнить (или заранее прочитать) детские книжки, например: В.В. Медведева «Баранкин, будь человеком!» или Ю.Томина «Шёл по городу волшебник», можно поговорить о кинофильмах-сказках«СтарикХоттабыч», «Королевство кривых зеркал», «Сказка о потерянном времени» и т.п. А в качестве отправного момента мы использовали сказку «Шоколадная дорога» из книги Джанни Родари «Римские фантазии». Сначала мы спросили детей: «Что было бы, если б в нашем городе дороги были выложены плитками шоколада?». После того, как ребята высказали свои «предположения», мы прочитали им сказку Родари. А затем попросили самих пятиклассников придумать вопросы для фантастических гипотез. Идей родилось много, школьники «единогласно» решили негативные гипотезы для рассказов не брать. Сочинение было устным, ребята выбрали для фантазирования три гипотезы: «Что было бы, если б люди не ездили на автомобилях, а летали на собственных самолетах?», «Что было бы, если б мы все стали внешне одинаковыми?», «Что было бы, если б наши домашние животные могли разговаривать?».
Все познавательные процессы находятся в отношениях взаимозависимости как элементы единой системы. Включение обучающегося в активные формы деятельности создает благоприятные предпосылки и для развития воображения. Нельзя не согласиться с Э.В. Ильенковым: «Фантазия, продуктивное воображение есть универсальная человеческая способность, обеспечивающая активность восприятия окружающего мира. Не обладая ею, человек не может ни жить, ни действовать, ни мыслить по-человечески ни в науке, ни в политике, ни в сфере нравственно-личностных отношений с другими людьми. И наша школа должна с этим обстоятельством считаться в полной мере» [3].
Список литературы
1. Гамезо М.В., Домашенко И.А. Атлас по психологии. - М.:
Педагогическое общество России, 2001. - С. 41.
2. Полат Е. С. Метод проектов на уроках иностранного языка
//Иностранные языки в школе. - 2000. - № 2. - С. 4.
3. Ильенков Э.В. О воображении//Народное образование. -
1968. - №3. - С. 42.
И.В.Щурова
Курганский государственный университет
* Как вариант творческой игры можно составить из сочинений детей поваренную книгу с иллюстрациями, где заголовки текстов будут включать метафору.
УДК 82.09
НАРУШЕНИЕ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СОЧЕТАЕМОСТИ В
СТИЛЕОБРАЗУЮЩИХ ТРОПАХ РОМАНА Л. УЛИЦКОЙ «ЗЕЛЕНЫЙ ШАТЕР»
Аннотация
В статье выявлены стилистические особенности приема нарушения лексической сочетаемости, использованного Л. Улицкой в романе «Зеленый шатер». Определены стилеобразующие тропы и участие в их формировании нетрадиционной лексической сочетаемости.
Ключевые слова: стиль, нарушение лексической сочетаемости, прием, эпитет, тропы, идиостиль.
I.V. Shchurova Kurgan State University
THE BREACH OF LEXICAL COMBINATORY NON-OBSERVANCE IN STYLE-FORMATIVE TROPES IN THE ARTICLE «THE GREEN TENT» BY L. ULITSKAYA
Annotation
In the article the stylistic peculiarities of the device of lexical combinatory non-observance used by L. Ulitskaya in the novel «The green tent» are revealed. The style-formative tropes and the participation of non-traditional lexical combinatory in their formation are defined.
Key words: style, lexical combinatory non-observance, device, epithet, tropes, idiostyle.
Роман Людмилы Улицкой «Зеленый шатер» вышел в начале 2011 года в издательстве «Эксмо». По мнению критиков, он «по праву может претендовать на первостепенное место в иерархии главных книг, формирующих идеи, осмысляющих эпоху» [6].
Улицкая, биолог по образованию, во всех своих книгах так или иначе касается природы человека, и названием одного из рассказов стал термин «имаго». Имаго - это фаза развития насекомого, которая соответствует его формальной взрослости, но в биологическом мире изредка наблюдается феномен, когда животное приобретает способность размножаться, не успевая доразвиться до взрослой особи. Так размножаются личинки, и произвести они могут только личинок. «Развивая метафору, автор в конечном счете представляет роман о невзрослости современного человека, о недовылупливании его из куколки, о том, что люди конца XX века живут разбегом своего отрочества и часто, разбежавшись... так и не взлетают. Лишь мало кто поднимается на намеченную человеческую высоту. Это может свершиться в основном благодаря волшебной силе духа, благодаря творческой профессии или сильной любви»[6].
Кроме идейного и нравственного посыла, в книге есть еще эмоциональная живопись - уникальный дар Улицкой, благодаря которому ее произведения любимы миллионами читателей. Экспрессивность ее прозы создается разными средствами, одним из которых является прием нарушения лексической сочетаемости.
Нарушение лексической сочетаемости - это «нарушение говорящим правил соединения слов в словосочетание в соответствии с их значением. Лексическая соче-
таемость определяется семантикой слова, его эмоционально-экспрессивной окраской, принадлежностью ктому или иному стилю речи» [5, 405].
Как известно, в художественных произведениях границы сочетаемости могут быть расширены. В этом случае нарушение сочетаемости становится ярким стилистическим приёмом. По нашему мнению, в творчестве Улицкой этот приём является одним из стилеобразующих средств. Это доказывает прежде всего его высокая частотность: непривычная сочетаемость встречается в книге на каждой странице, в некоторых случаях и неоднократно: «Мама Раиса Ильинична нежнейшим движением проталкивала редкий гребень сквозь ее волосы, стараясь не слишком драть этот живой войлок [4,7]; «В дверях стояла бабушка в древнем, как Великая Китайская стена, халате [4,8].
Наиболее часто нарушение сочетаемости лежит в основе создания эпитета («низкосортные очкарики», «автоматическое ехидство», «высокий способ», «домашняя квалификация»); реже метафоры («гнездились книги», «топорщились фрагменты быта», «язва неуверенности в своих талантах», «вопросы, которые дымились на мальчишеских устах»); иронии («образцовый кулёк») и других тропов.
Сочетаемость слов определяется законом семантического согласования: компоненты словосочетания не должны иметь противоречащих сем. Например, глаголы, означающие мыслительную деятельность, сочетаются в прямом значении только с именами субъектов действия -существительными, обозначающими человека или животных. Поэтому использование причастия «думающая» во фразе «Виктор Юльевич наслаждался этой минутой - он научился создавать эту думающую тишину» [4,55] приводит к переосмыслению глагольной формы и формированию олицетворения. Среди других примеров олицетворения в романе - выражения живой войлок; умная машинка, инфантильные стишки, подлое счастье, бедное и больное время и др.
Ограничения лексической сочетаемости часто объясняются наличием в языке разных лексико-семантических вариантов одного и того же слова.
Например, слово «тонкий» в значении «небольшой в поперечном сечении» [2; 4, 380] обладает большими возможностями лексической сочетаемости (тонкий волос, тонкие нитки, тонкий лед). Однако это же слово в значении «сложный, требующий искусного, умелого подхода» сочетается с ограниченным количеством существительных (тонкое дело). Улицкая в выражении «И волновало ощущение очень тонкой власти - они на глазах обучались думать и чувствовать» [4,56] расширяет границы сочетаемости этого слова, что способствует созданию стилистического эффекта.
В составе небольшой части проанализированных словосочетаний есть слова с разными стилистическими окрасками: «... Не напрасно потрепали этого будущего диссидента сверхъестественно прозорливые мелкие хулиганы» [4,27]. Здесь положительная коннотация наречия и прилагательного вступает в противоречие с пренебрежительной окрашенностью выражения «мелкие хулиганы». В этом случае выразительность высказывания обусловлена совмещением в одном контексте разностильной лексики, что позволяет передать иронию автора.
Следует отметить, что большинство эпитетов имеют нейтральную либо высокую положительную эмоционально-стилистическую окрашенность: молниеносная случайность, бессмысленная железка, нежный и покаянный ответ. Меньшая часть эпитетов представлена словами с разговорной окраской, лишенными, впрочем, грубой отрицательной экспрессивности: хваткая память, крохотное счастье.
Достоинством приёма нарушения лексической соче-
таемости является то, что он дает возможность автору придать словам новые оттенки значения. Кроме того, словосочетание, включающее эпитет, в основе которого лежит непривычная сочетаемость, нередко представляет собой удобную форму сворачивания информации, в лаконичной форме передает богатство содержания. Эти возможности приема Улицкая использует весьма искусно: «В частности, надвигался Новый год, главный праздник, единственный не казенный, не краснознаменный, вполне человеческий праздник с реабилитированной елкой, легитимной выпивкой (для взрослых!), подарками и сюрпризами [4,93]. Выражение реабилитированные елки представляет собой намек на историю празднования Нового года в России. Известно, что первые новогодние елки в России появились при дворе императрицы Елизаветы. А народным обычаем новогодняя елка стала в нашей стране в царствование Николая I. Сначала елки наряжали только в столицах, но затем этот обычай прижился и в провинции, и в сельской глубинке. В 1924 году Новый год был признан мещанским праздником и попал под запрет. Но в 1935 году этот праздник был «реабилитирован» и украшенные игрушками елки снова вернулись в дома граждан нашей страны.
Аналогичную функцию увеличения содержательной емкости текста выполняет выражение карьерные родители: «И непонятно было, как это она, такая здоровая и веселая, в улыбчатых ямочках, родилась от сумрачных немолодых родителей, карьерных, партийных... [4,127], которое передает информацию целой фразы: родители, сделавшие большую карьеру, сосредоточенные на карьере и не обращающие внимания на все, что находится за пределами их профессии.
Таким образом, в ряде случаев анализируемый прием способствует экономии языковых средств и лежит в основе создания подтекста. Выделяют два основных типа подтекстовой информации: 1) подтекст, который воспринимается при наличии фоновых знаний социокультурного характера, и 2) подтекст, который связан с конкретной ситуацией общения и с конкретными участниками коммуникативного акта. В терминологии К. А. Долинина речь идет соответственно о референциальном и коммуникативном подтекстах [1]. В романе «Зеленый шатер» Улицкая использует референциальный подтекст, понимание которого возможно при условии знания реалий истории России, главным образом второй половины XX века, а также некоторых реалий истории науки (например, выражение «фрейдовская изнанка психики» останется непонятым без представления о теории Зигмунда Фрейда); а также коммуникативный подтекст (например, смысл выражения «бесперспективные руки» может быть понят только при условии знания контекста, в частности, того, что Саня, когда-то перспективный в музыкальном отношении ребенок, лишился возможности профессионально заниматься музыкой из-за травмы руки).
Исследователи выделяют три основные группы способов выражения подтекста: 1) собственно языковые средства, 2) средства дополнительной маркировки языковых средств и 3) невербальные средства [3].
Первая группа включает в себя средства, которые могут выражать как эксплицитную, так и имплицитную информацию.
К этой группе мы относим различные стилистические приемы (аллюзии, метафоры, повторы и т.д.), многозначные и дейктические слова, частицы.
Вторая группа связана с нарушением стандартного функционирования языковых средств, т. е. средством выражения подтекста в устном дискурсе становятся «отклонения от нормы», которые могут быть разного характера:
грамматико-синтаксические (нестандартное употребление детерминативов, нарушение порядка слов, эллипс и т.д.), лексические (нарушение сочетаемости слов, омонимия, полисемия и т.д.), фонетические (неправильное произнесение фонем, необычная интонация).
Третья группа средств выражения подтекста в устном дискурсе предполагает использование экстралингвистических способов: умолчания, мимики, жестикуляции.
В романе формирование подтекста, носящего во многом идеологический характер, осуществляется с применением первых двух групп способов, в том числе и путем нарушения лексической сочетаемости.
Функцию увеличения содержательной емкости текста выполняют, в частности, окказиональные сложные слова - эпитеты: «замкнуто-интеллигентный Саня», «нафталин-но-кошачий запах», «бело-золоченое мелколесье стульев», «беззащитно-мягкие люди», «костюмированно-театральный вид», «неопределенно-неприятные слухи», «сокровенно-московские места», «желто-восковое лицо», «жи-доедские времена». Стоит обратить внимание и на то, что окказионализмы в романе могут заменять собой общеупотребительные прилагательные: простопородный щенок (ср. непородистый); дерзкий домодельный философ (ср. доморощенный). Таким образом, сложные окказиональные слова создают сложные образы.
Стоит отметить, что писатель нередко применяет окказионализмы, образованные с помощью приставки НЕ: нерасходный подарок, небожественная любовь, немузыкально слонялись. Попутно отметим, что большинство эпитетов Улицкой выражено именами прилагательными, что естественно, ведь прилагательные - самая живописная часть речи; реже - причастиями (кусок не причитающегося им праздника), редко - наречиями (немузыкально слонялись).
При создании окказионализмов автор прибегает не только к морфологическим способам (сложению и префиксации), но и к переосмыслению слов (используя лексико-семантический способ словообразования): маловыразительная и кое-какая бабушкина подруга (кое-какая использовано в значении «невыразительная, незаметная, живущая кое-как, незначительная»).
Одно из явлений стиля Улицкой - замена окказионализмами общеупотребительных слов. Например, автор использует окказиональный эпитет бездвижный вместо общеязыкового неподвижный. В данном случае такая замена способствует созданию дополнительной экспрессивности за счет усиления признака предмета.
В романе мы наблюдаем склонность автора к использованию определений - прилагательных, необязательных с точки зрения сохранения логической структуры: «Оля вспоминала другое: пропадающие фрески Дионисия, запущенный монастырь, медлительную и сонную северную природу, которую она с первого же слюдяного, прозрачного заката признала своей настоящей родиной» [4,142]. Такие эпитеты также обогащают содержание текста, наполняя его новыми смыслами.
В составе эпитетов, использованных автором, можно обнаружить также метафорические эпитеты: свинцовые мерзости нашей жизни; маслянистый лед; металлический вопль трамвая; тугое тревожное молчание; слюдяной, прозрачный закат. Практически во всех случаях, используя метафорические эпитеты, Улицкая прибегает к опредмечиванию, стремясь сделать образ более зримым и ясным. Опредмечивание чаще всего обнаруживается и в других разновидностях метафор, в частности, в глагольных и в именных метафорах: «.Пресекал все вопросы, которые дымылись на мальчишеских устах» [4,41]; «пространство, где работала мысль, где жила свобода, и музыка, и всякие искусства» [4,74]; «язва неуверенности в своих талантах» [4,28]; «дра-
гоценности мысли, чувства и слова» [4,100].
Нередко выражения, включающие в себя эпитеты, используются Л.Улицкой в качестве перифразов, что также способствует усложнению структуры текста, созданию экспрессивности, а также помогает автору избежать повтора, реализуя функцию замещения. Например: «Он, как Гулливер в стране лилипутов, каждым своим волосом был привязан к почве русской культуры, и связи эти от него протягивались к его мальчикам, которые входили во вкус, привыкали к этой пыльной, бумажной, эфемерной пище» [4,76]. Аналогичным образом использован перифраз в следующем контексте: «Антонина Наумовна не в восторге была от появления столь раннего ребеночка - Оленьке и девятнадцати еще не стукнуло, когда привезли из роддома кулек в голубом шелковом одеяле. Кулек оказался образцовым, точь-в-точь как его родители... [4,130]. Негативное отношение к зятю воплощается в речи Антонины Наумовны в перифразе вихлястая жердина: «И чего девке надо было? Такого ладного парня, Вову, мужа хорошего, променяла на вихлястую жердину» [4,139].
В ряде случаев стремление автора создать сложный образ приводит к использованию оксюморонных сочетаний: раздражающая миловидность: «Зависть и отвращение вызывали у одноклассников курточка на молнии, девичьи ресницы, раздражающая миловидность лица и полотняные салфетки, в которые был завернут домашний бутерброд» [4,11]; нестерпимо большая любовь: «Оправдывается ли подлость нестерпимо большой любовью?» [4,24]; хороший плач: «Мы собрали вас, чтобы вы сделали хороший плач» [4,62]; изумительно хаотичный порядок: «Блуждания по литературной Москве носили изумительно хаотичный порядок» [4,74]; подлое счастье: «А уж когда родилась дочка, педагогический состав зашелся от подлого счастья» [4,103].
Значительное количество эпитетов Улицкой использованы ею для создания иронии. В романе «Зеленый шатер» эта ирония политизирована и направлена, как правило, на негативные проявления сталинской эпохи (Нижние сидят, а верхние стоят на стульях, все в окружении толстых колосьев, складчатых знамен и пупырчатых гербов - декоративной рамки, которая была базисом, а вся бритоголовая мелочь, с лупоглазой училкой в середине, - надстройкой над стульями из актового зала [4,37]), а также на человеческую пошлость, жестокость и глупость («Но Саня глаз не открывал, невзирая на бодрящие тычки» [4,17]).
Одним из приемов, использованных Улицкой в произведении, является использование фразеологизма в несвойственном значении: «Тетя Геня в десять часов вечера единократно всхрапывала с лошадиной силой, после чего до утра храпела тихонько и мерно» [4,32].Употребле-ние этого выражения в значении «с большой силой» приводит к частичной актуализации прямого значения фразеологизма и потере значения «единица измерения».
В основе значительного количества эпитетов, в которых мы наблюдали нарушение лексической сочетаемости, лежит прием гипаллаги. «Гипаллага - стилистический прием, состоящий в «переносе элемента одной синтаксической группы в другую, с ней смежную» [5,94]. Так, например, в выражении басовитая жалоба эпитет перенесен с существительного «голос» к существительному «жалоба»: «Сквозь рыдания прорывалась басовитая прерывистая жалоба.» [4,96]. Аналогичный прием наблюдаем в выражении потертая девушка средних лет, когда эпитет потертая переносится с существительного «одежда» к существительному «девушка». Такой прием создает эффект неожиданности и способствует реализации разнообразных стилистических возможностей языковой сис-
темы. Как отмечает «Энциклопедический словарь-справочник», «гипаллага довольно редкий стилистический прием, характерный для художественной речи» [4,96], однако в прозе Л.Улицкой мы обнаружили его достаточно частое применение.
Таким образом, отклонение от норм лексической сочетаемости является в романе Людмиле Улицкой часто используемым приемом, который лежит в основе эпитетов и, реже, некоторых других тропов. Преобладание эпитетов можно объяснить стремлением писателя реализовать потенциал прилагательных, обладающих выраженной стилистической гибкостью. Использование приема нарушения сочетаемости позволяет автору не только украсить речь окказиональными языковыми средствами, но и передать информацию в наиболее сжатой форме.
Список литературы
1. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания//
Вопросы языкознания. - 1983. - № 4.
2. Словарь русского языка/ Под ред. А.П.Евгеньевой: В 4 т.
- М.: Русский язык, 1985. - Т.4.
3. Традиции и инновации в методике обучения иностранным
языкам/Под общей ред. М. К. Колковой. - СПб.: КАРО, 2007. - 288 с.
4. Улицкая Л.Е. Зеленый шатер. - М.: Эксмо, 2011. - 592 с.
5. Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные
средства русского языка и речевые ошибки и недочеты/ Под ред. А.П.Сковородникова. - М.: Флинта: Наука, 2009.
- 480 с.
6. www.soyuz.ru.
Л.В. Гришкова
Курганский государственный университет УДК 802/ 803
КОНФЛИКТ ЭПОХ В ФОРСАЙТОВСКОМ ЦИКЛЕ ДЖОНА ГОЛСУОРСИ
Роман - это эпоха, развитая на вымышленном повествовании.
А.С. Пушкин
Аннотация
Статья отражает современные тенденции в анализе литературных произведений. Дискурс-анализ позволяет по-новому оценить основной конфликт романов форсайтовского цикла как конфликт эпох - века минувшего - викторианской Англии и века нынешнего - Англии после окончания первой мировой войны. Семейный конфликт и история любви двух молодых людей - не-Фор-сайтов, ставших жертвами инстинкта собственности в первом романе цикла «Собственник», перерастает в
