CC BY
23УДК 343.81
DOI 10.51980/2542-1735_2022_4_131
Александра Николаевна МЯХАНОВА,
доцент кафедры уголовного права и криминологии Бурятского государственного университета имени Доржи Банзарова (г. Улан-Удэ), судья в отставке
alex27-m@mail.ru
НАРРАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ РЕСОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЦ, ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ (СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ ОПЫТА РОССИИ, КИТАЯ
И МОНГОЛИИ)
NARRATIVE PRACTICES OF RESOCIALIZATION OF PERSONS SERVING A PRISON SENTENCE (COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS OF THE EXPERIENCE OF RUSSIA, CHINA AND MONGOLIA)
В статье рассматривается проблема ресоциализации и предупреждения рецидивной преступности среди лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, и условно-досрочно освободившихся. Автор поднимает вопрос об использовании в законодательстве термина «исправление», считая более корректным использование в качестве основания для условно-досрочного освобождения формулировки «прогноз законопослушного поведения после освобождения». В статье анализируется опыт других стран, в частности, Китая и Монголии, в том числе, применение нарративных практик ресоциалиации.
The article deals with the problem of resocialization and prevention of recidivism among persons serving prison sentences and those who released on parole. The author highlights the issue of using the term «correction» in the legislation, considering that it's more correctly to use «forecast of law-abiding behavior after release» as a basis for parole. The article analyzes the experience of other countries, in particular, China and Mongolia, including the use of narrative practices of resocialization.
Ключевые слова: условно-досрочное освобождение, предупреждение преступлений, ресоциали-зация лиц, отбывших наказание в виде лишения свободы.
Keywords: parole, crime prevention, resocialization of persons who have served sentences of imprisonment.
В Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации на период до 2030 года (далее - Концепция) указано о необходимости исследовать специфику правового статуса осужденных, в отношении которых применяются нарративные практики ресоциализации, в зарубежных пенитенциарных системах [8].
Отечественное законодательство ориентировано на принцип исправимости, веру в
потенциальные возможности развития личности. Вместе с тем часть ученых-пенитенциари-стов, как отечественных, так и зарубежных, считают изоляцию осужденных по большей части не карой, а правовым средством формирования мотивации к законопослушному поведению. Так, по мнению Г.Й. Шнайдера, воспитательное (некарательное) воздействие служит возвращению правонарушителя в общество [9].
Вестник Сибирского юридического института МВД России
Сотрудники правоохранительных органов также отмечают низкую эффективность исправительного воздействия на лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы. Практически каждое второе расследуемое преступление совершается лицами, ранее совершавшими преступления. Так, в 2021 г. выявлены 848320 лиц, совершивших преступление, из них ранее совершавших преступления - 4938131.
В связи с этим вызывает несомненный интерес мнение о невозможности исправления кого бы то ни было наказанием. Отмечается, что уровень рецидива практически постоянен для каждой страны [3].
Полагаем, что более эффективным путем борьбы с ростом уровня рецидивов может стать именно развитие практик ресоциали-зации. Следует учитывать, что в качестве основных факторов рецидивной преступности лиц, отбывших наказание с изоляцией от общества, выступают как индивидуальные характеристики лица, так и внешние обстоятельства, препятствующие их реинтеграции. Большая часть лиц, совершивших преступление, не имеют постоянного источника дохода. К примеру, в Бурятии в 2019 г. из 6200 осужденных такие лица составляют почти 4300 человек (70%).
Исправительные учреждения - не социальные службы. Однако в них имеются специалисты по социальной работе, которые могут помочь в процессе ресоциализации осужденных. В России многие осужденные совершают новое преступление в течение трех лет после освобождения из исправительных учреждений, в том числе и после условно-досрочного освобождения. Необходимость мер по реинтеграции данной категории лиц признают многие судьи, прокуроры, сотрудники полиции и уголовно-исполнительной системы. Это следует из опросов, проведенных как в период работы автора судьей, так и после отставки, за период с 2003 г. по 2021 г.
Согласимся, что поддержка лиц после освобождения из мест изоляции не является
сейчас приоритетным направлением государственной политики РФ [подр.: 6]. В то же время условно-досрочное освобождение - это стимул к исправлению для лиц, отбывающих наказание. Однако на практике оцениваемая администрацией учреждения степень исправления лица нередко относится к его умению жить в условиях контроля. Количество преступлений, совершаемых ими сразу после освобождения, подтверждает это. Так, 10 сентября 2019 г. Октябрьским районным судом г. Улан-Удэ осужден за убийство Б., который в 2016 г. был освобожден условно-досрочно за совершение аналогичного преступления2.
Суд при освобождении условно-досрочно должен исходить из данных, свидетельствующих об обоснованном прогнозе правопо-слушного образа жизни лицом.
Нами изучена судебная практика рассмотрения ходатайств об условно-досрочном освобождении за период 2003-2021 гг. по Бурятии. Из анализа 483 постановлений судов за 2018 г. следует: удовлетворены 354 ходатайства (73%), не удовлетворены - 129 (27%). В большинстве случаев удовлетворены ходатайства: при наличии поощрений - 338 (96%), при отсутствии взысканий - 234 (66%), при наличии работы в колонии - 281 (79%), при положительном заключении администрации учреждения - 354 (100%). Можно сделать вывод о том, что суды удовлетворяют ходатайства чаще всего при наличии заключения администрации учреждения о целесообразности освобождения и поощрений, отсутствии взысканий. Иногда аргументом выступают слова психолога о сформирован-ности у лица установок к правопослушному поведению. Кроме этого, суды практически всегда удовлетворяют ходатайства при наличии рекомендаций психологов. Вместе с тем есть примеры, которые вызывают вопросы. Так, Октябрьский районный суд г. Улан-Удэ 23 мая 2018 г. не удовлетворил ходатайство К., несмотря на поддержку администрации и прокурора. В решении указано, что поведение К. является нестабильным, он не доказал
1 URL: {11е:///С:/иБегБ/рс-2/Оошп1оааБ/Ежемесячный%20сборник%20за%20декабрь%202021%20(4).ра{.
2 Приговор Октябрьского районного суда г. Улан-Удэ (Республика Бурятия) от 10.09.2019 по делу N 1-737/2019 // Судебные и нормативные акты РФ. URL: https://sudact.ru/regu1ar/doc/CWj98WSwoDNN/.
~ 132 ~
№ 4(49)•2022
своего исправления и не утратил общественную опасность. При этом у К. положительная характеристика и 28 поощрений, он переведен на облегченные условия отбывания. В апелляции это решение отменено.
Таким образом, правоприменительная практика подтверждает проблему того, что не установлено четких критериев исправления осужденного. Хотя некоторые факторы позволяют с большой долей вероятности прогнозировать вероятность новых правонарушений.
Анализ судебной практики с 2003 г. по 2021 г. показывает, что ситуация с проблемой высокого уровня рецидива среди условно-досрочно освобожденных лиц не меняется, несмотря на такие меры, как изменение законодательства (ст. 79 УК РФ) и судебной практики, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. В связи с этим не теряет своей актуальности проблема ресоциализации условно-досрочно освобожденных лиц.
Вместе с тем в России имеется и успешный опыт. Во второй половине XIX в. возник вопрос о необходимости реформирования системы исполнения наказаний. К наиболее острым проблемам, как и сейчас, относились переполнение пенитенциарных учреждений, отсутствие работы, множество нарушений режима как заключенными, так и сотрудниками учреждения [7].
В результате указанного в 1909 г. был принят Закон об условно-досрочном освобождении, согласно которому (ст. 2) такое освобождение могло быть предоставлено лицам при хорошем поведении, дающем основание полагать, что после освобождении они не будут нарушать законы. Также были закреплены обязательство лица в том, что им будут соблюдаться условия, на коих ему предоставляется свобода (ст. 11), и возможность постпенитенциарного контроля за его поведением (ст. 15, 20).
Таким образом, законодатель уже тогда стремился к тому, чтобы ориентироваться на предупреждение повторных преступлений [5].
Исторический опыт применения условно-досрочного освобождения показывает, что само по себе освобождение лица не га-
рантирует предупреждение повторных преступлений. Необходимо определение как четких критериев условно-досрочного освобождения осужденных, так и постпенитенциарного контроля за их поведением.
Представляется, что условно-досрочное освобождение может выступать предпосылкой успешной ресоциализации осужденных. В этом случае применение данного института будет способствовать снижению уровня постпенитенциарной преступности.
Согласимся с тезисом В.С. Ерохина и Н.В. Ерохиной о том, что нарративный подход представляет собой, скорее, способ субъективного описания того, что происходит, путь выражения субъективного мнения о происходящем. В нарративе познанию подвергаются контексты, условия, в которых существуют явления или отношения. Ресоци-ализирующая работа с осужденным должна носить управляемый характер и быть ориентированной на социальные (одобряемые) нормы поведения, тогда как свойство нарратив-ности персональной идентификации лишает человека необходимости ориентироваться на принуждающие нормы общесоциального поведения [4]. Следовательно, стоит крайне осторожно относиться к подобным западноевропейским исправительным практикам [8].
Современная система исправительных учреждений формирует у значительной части осужденных потребительское отношение к обществу и не способствует формированию законопослушного поведения. Уровень криминологического рецидива среди условно-досрочно освобожденных лиц сопоставим с теми, кто освобожден по отбытии срока. Это подтверждает, что цели исправления и предупреждения совершения ими новых преступлений при досрочном освобождении не достигаются.
От руководства исправительных учреждений, осознающих проблемы рецидива, все чаще стали поступать заявки на проведение психодиагностического обследования осужденных. В 2004 г. психологами обследованы около 50 тыс. осужденных с целью вынесения заключения о степени их исправления,
Вестник Сибирского юридического института МВД России
в 2007 г. - 116193; в 2013 г. - 1064091. Автором исследованы 479 постановлений (за 2018 г.) районных судов г. Улан-Удэ: указано мнение психолога в 197 случаях; в одном психолог был допрошен по характеристике осужденного; в 6 случаях суд не учел мнение психолога.
В России до 1990-х гг. существовала система предупреждения совершения преступлений лицами, отбывшими наказание. Государственные службы, трудовые коллективы и общественные формирования помогали решать вопросы их бытового и трудового устройства. Уровень рецидивной преступности колебался в пределах 10% [2].
Обращаясь к зарубежному опыту, выделим особый опыт применения нарративного подхода к ресоциализации лиц, отбывающих наказание. С точки зрения западноевропейских специалистов суть данного подхода заключается в стимулировании субъективного понимания правонарушителем собственного жизненного опыта, усилении когнитивного самоанализа и самоконтроля, а также определенной когнитивно-поведенческой терапии. При этом такие практики опираются на теоретические разработки в области когнитивной и поведенческой психологии [13].
Возможность обсуждения опыта прошлой жизни человека используется в различных практиках психотерапии, и это необходимо для любого психологического изменения. Соответственно, успех осужденных в формировании просоциальной нарративной идентичности носит юридически значимый характер и часто в зарубежных пенитенциарных практиках вознаграждается досрочным освобождением или условно-досрочным освобождением [18]. При этом допустимо говорить о европейских нарративных практиках в исправительных учреждениях Западной Европы, поскольку пенитенциарные системы Восточной Европы (включая страны Прибалтики) в основном воспроизводят западноевропейские нарративные технологии либо носят комплементарный по отношению к ним характер. Более того, само понимание ресо-
циализации достаточно сильно расходится. Однако различные положительные коннотации этого понятия не отражены в его английском аналоге, поскольку «ресоциализация» (во многом аналогичная понятию «перевоспитание») в значительной степени воспринимается как уничижительное понятие, связанное с проектами социальной инженерии тоталитарных режимов. Вместе с тем нарративный подход в западно-европейских исправительных практиках не обошла критика, суть которой сводится к тому, что при формировании у осужденного просоциальной нарративной идентичности фактически реализуется «мягкое принуждение», что вызывает дальнейшую когнитивную путаницу и искажения в сознании лица [14]. При реализации данного подхода в западноевропейских исправительных практиках не решается проблема столкновения персональных устремлений осужденного, то есть индивидуальное самоотождествление лица с системой социальных и юридических норм происходит недобровольно, что осложняет процесс исправительного воздействия или, по крайней мере, не способствует ему.
Проблеме предупреждения рецидива преступления уделяют большое внимание во многих странах. Анализ опыта уголовного законодательства Китайской Народной Республики (далее - КНР) и Монголии актуален в условиях активного сближения между странами.
По Уголовному кодексу КНР отношение к лицам, совершившим повторное преступление, отличается большей репрессивностью. Понятие общего рецидива регламентировано в ст. 65 УК КНР, согласно которой рецидивисты подлежат более строгому наказанию.
Следует отметить, что в УК КНР (ст. 65) называется «рецидив преступления», но в самом тексте нет термина «рецидив». Только в ст. 66 УК КНР используется термин «рецидивист». В отличие от УК КНР, ч. 1 ст. 18 УК РФ называется «рецидив преступления», и в статье раскрывается понятие рецидива. Однако слово «рецидивист» в УК РФ не используется.
В КНР больше внимания уделяется нравственному воспитанию личности, это связано
1 Методические рекомендации по проведению психодиагностического обследования осужденных (находящихся в карантине исправительного учреждения, представляемых к переводу в колонию-поселение, обратившихся в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении) / рук. авт. кол. М.Г. Дебольский. М.: ФСИН России, 2008. 93 с.
~ 134 ~ № 4 (49) • 2022
с общей социокультурной направленностью китайской культуры. В китайском обществе достаточно сильна идея, что природа человека поддается перевоспитанию и исправлению и это одна из основных задач общества. Лозунг Всемирного философского конгресса, который прошел в Пекине в 2018 г. -«Учиться быть человеком», его предложил известный на Западе и в Китае философ, неоконфуцианец Ту Вэймин. В «Беседах и суждениях» мы видим: «Благородный муж думает о том, как бы не нарушить закон, низкий человек думает о том, как бы извлечь выгоду... » [10]. Конфуцианство является одной из мировоззренческих основ китайской культуры, и оно предъявляло суровые требования к личности в морально-этическом плане, настаивая на непрерывном духовном и нравственном совершенствовании человека. В контексте правосудия и уголовного наказания долгое время в Китае главенствовал принцип утверждающий приоритет нравственности перед наказанием. Данный принцип предполагает развитие в человеке чувства стыда, который побуждает человека к внутреннему самоанализу. Все это способно направить человека в сторону социально и этически одобряемого поведения.
В Китае особое внимание обращено на вопросы социальной адаптации осужденных. В современной правовой системе КНР наказание в виде лишения свободы - это не только возмездие, в отношении осужденных осуществляется принцип сочетания наказания с исправлением, основная цель - перевоспитание преступника в законопослушного гражданина1. Для достижения данной цели в ходе исполнения наказания следует придерживаться принципа сочетания перевоспитания с трудом. Термин «перевоспитание» в этом случае означает идейное воздействие, культурное перевоспитание и профессиональное [20].
В этой связи научный интерес представляет опыт реализации программ ре-социализации в пенитенциарной системе
Китая, которая к настоящему времени в условиях постепенного снижения тюремного контингента (в 2006 г. - 1 млн 710 тыс., в 2016 г. - 1 млн 650 тыс.) [17] применяет, как правило, собственные методики и технологии обращения с осужденными. В исследованиях некоторые авторы отмечают, что нарративная практика работы с осужденными стала важной частью китайской пенитенциарной системы уже с начала 1900-х гг. [15].
В дальнейшем практика ресоциалиации в китайских исправительных учреждениях стала строиться с одновременной мобилизацией осужденных на проведение занятий по самокритике, на которых они создавали повествование о прошлом, но сосредотачивались и на том, как они стремятся к самосовершенствованию. Это иллюстрирует разницу между требованиями западных и китайских пенитенциарных учреждений [21]. Практика ресоци-ализации дополняется путем «использования баллов для оценки ожидаемого раскаяния и морального исправления, мобилизации ре-социализирующих усилий осужденного» [16]. Так, согласно ст. 81 УК КНР исправление и раскаяние осужденного являются одними из условий предоставления ему условно-досрочного освобождения.
Некоторые авторы полагают, что цель ресоциализации осужденных - превращение их в законопослушных граждан. Личность преступника формируется в результате неуспешной первичной социализации. Необходимо предпринимать усилия по поиску альтернативных путей для его ресоциализации. В схеме гражданского воспитания осужденных следует учитывать восемь аспектов: правовое воспитание, нравственное воспитание и психологическое здоровье, воспитание уважительного отношения к обществу и государству, научно-рациональное образование, воспитание межличностных отношений, воспитание с целью сопротивления искушению совершения повторных преступлений, реконструкция жизненных навыков и умений и т.д. [11]. Как видим, большинство этих аспек-
1 На 11-й сессии ПК ВСНП 8-го созыва 20 декабря 1994 г. был принят Закон КНР о тюрьмах. URL: http:// russian.china.org.cn/russian/33371.htm.; Wu W., Beken T.V. Understanding Criminal Punishment and Prisons in China // The Prison Journal. 2018. Vol. 98. Iss. 6. P. 700-721.
Ё Вестник Сибирского юридического института МВД России
тов направлены на воспитание личностных качеств законопослушного гражданина.
Можно также отметить, что нарративный подход для ресоциализации осужденных в КНР базируется на обучении, на так называемом «Ш^ЬШШ». Данный термин можно примерно перевести как «помощь людям (как в мыслях, так и в поведении) в направлении позитивных изменений с помощью конкретных действий или добрых убеждений» [20]. Это целая комплексная стратегия, в которой «должны быть мобилизованы различные социальные силы, такие как семья, школа и сообщества, для поддержки и помощи заключенным как в психологическом, так и в финансовом плане и различные методы, такие как нравственно-правовое воспитание, культурное образование и производительный труд должны поощрять заключенных к самосовершенствованию и соблюдению социальных норм» [20]. Эти методы зачастую включают беседы между осужденными и специалистами, а в качестве обязательных практик существуют две основные формы исправительной деятельности (при поступлении в тюрьму каждый заключенный проходит период «нового вступительного обучения»), когда правонарушители обязаны рассказывать свои истории: письменно (в виде автобиографии) и в виде сценических постановок [21]. В них отражаются попытки переосмыслить события своей жизни, а также корректировать поведение в соответствии с принятыми социальными нормами.
В отличие от западноевропейских практик, которые сопряжены с детальным психоанализом преступника, использование нарративного подхода в ресоциализации осужденного в китайских исправительных практиках отличается гораздо меньшей когнитивностью: он ориентирован не столько на факты, сколько на формирование и изложение повествований о покаянии и признании осужденным отрицательного характера своего поведения. Соответственно, в первых практиках рассказ преступника является неотъемлемой частью терапевтического вмешательства, что значительно ограничивает реализацию заключенными своих законных интересов, тогда как
во вторых осужденные обязаны лишь записывать свои жизненные истории и так называемые исповедальные размышления на бумаге, а также (в некоторых исправительных учреждениях, предназначенных в первую очередь для содержания насильственных преступников) готовить сценарии выступления об образцовой морали поведения и эффективных моделях ресоциализации лиц, отбывающих тюремное заключение. Данные записи оценивают специалисты (не только врачи, но и иные сотрудники исправительного учреждения) и при желании самого осужденного обсуждают с ним данные повествования либо подготовленные сценарии. Следовательно, в китайских нарративных практиках осужденные обладают достаточно широким набором субъективных прав и способны осуществлять выбор вариантов своего поведения, то есть реализовывать законные интересы. Наличие законодательно предусмотренных вариантов поведения осужденного в рамках рассматриваемых практик способствует позитивной когнитивной реконструкции его личности, усиливает конструктивный самоконтроль в процессе ресоциализации. В специальных исследованиях справедливо отмечается, что благоприятные личностные изменения, движение в сторону некриминальной личности и большая самоэффективность связаны с улучшением способности контролировать свое собственное поведение [17].
Рассмотренный контраст с западноевропейскими нарративными практиками отражает более общую тенденцию в формировании правовой китайской системы, тонко сочетающей право и мораль: «В Китае идее правления при помощи закона (то есть управления народом и его принуждения к каким-то действиям посредством кодифицированного закона) противопоставлялась идея морального правления (то есть нравственного воспитания народа и создания системы общественного контроля над ним на основе соблюдения ритуала и чувства стыда)» [подр.: 1].
Таким образом, специфика нарративных практик ресоциализации в КНР лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, начинается с осознания истории своей жиз-
~ 136 ~
№ 4 (49) • 2022
ни, приведшей к совершению преступления (через повествование), а также стимулирования значимых когнитивных сдвигов путем трудового воспитания и повышения уровня образования, получения жизненных умений и навыков. В целом для более успешной интеграции жизни в обществе для китайской культуры характерны нравственное воспитание и совершенствование личностных качеств.
Важность ресоциалиации как средства снижения уровня рецидива среди лиц, условно-досрочно освобожденных, осознается и в Монголии. Здесь также отмечается высокий уровень рецидива среди освобожденных из мест лишения свободы. В последние годы в стране сохраняется тенденция к расширению практики условно-досрочного освобождения. В УК 2015 г. условно-досрочное освобождение регламентировано ст. 6.12 («Условно-досрочное освобождение от отбывания наказания и установление контроля»). От общего числа ходатайств судами удовлетворены в 2010 г. 37% (741 из 2019), а в 2017 г. - уже 72% обращений (1204 из 1676)1. Существует мнение, что страна отстает от западных стран в части подготовки осужденных к освобожде-нию2. Полицейские несут ответственность за надзор за осужденными и освобожденными лицами, однако они снова вовлекаются в преступную деятельность. Монголия нуждается в комплексной государственной политике по социализации таких граждан.
В настоящее время в Монголии около 3,5 тыс. человек отбывают сроки во всех тюрьмах за повторные преступления. Из них более 50% задерживались от 2 до 11 раз. Для рецидивистов не предусмотрена возможность досрочного освобождения, пробации, условного осуждения или смягчения режима, и они освобождаются после отбытия наказания3.
По мнению Г. Баттулги, научного сотрудника Национального университета Монголии, необходимы изменения в области реа-
билитации осужденных. Им был описан опыт исследований в данной сфере с участием ученых и педагогов. В тюрьмах страны социализация заключенных организована по определенным программам с учетом их преступлений, личных обстоятельств, возраста и пола. В частности, судебно-исполнительное агентство в сотрудничестве с другими государственными и неправительственными организациями обеспечивает профессиональную подготовку, трудоустройство и обучение поведению. Исследования показывают, что в этой области предстоит проделать большую работу4.
Предпринимаются попытки частичного внедрения нарративного подхода, так, при поступлении осужденного его поведение определяется с помощью тестов, интервью и других методов, разработанных профессиональными психологами. На основе этого разрабатывается адаптированный план, и осужденного обучают по специальной программе. Например, в тюрьмах есть шесть видов программ для психологов, таких как лечение алкоголизма, подавление агрессии и насилия и др. Также очень важна в тюрьмах роль социального работника, который также встречает новых заключенных, выявляет их потребности, решает их проблемы, влияет на их поведение и помогает побороть вредные привычки. Сообщество предоставляет профессиональные услуги, такие как посредничество с семьей и подготовка к освобождению5.
Следует учитывать, что некоторые авторы в Монголии предлагают в целях уменьшения уровня рецидива условно-досрочно освобожденными лицами ограничить применение данного института [12].
Тюремная психология и тюремная социальная работа являются самостоятельными областями, которые входят в систему правоохранительных органов Монголии более 10 лет. Для тюремного психолога и социального
1 Характеристика лиц, содержащихся в исправительных колониях для взрослых. URL: http://fsin.su/structure/ inspector/ iao/statistika/Xar-ka%20lic%20sodergahixsya%20v%20IK/ (дата обращения: 11.10.2018).
2 Баттулга Г. В нашей стране будет тюрьма без стен... 17.02.2021. URL: http://npost.mn/a/174180.
3 Саруул Р. Заключенных можно освободить, но как их реабилитировать? // Утренняя газета. 23.05.2014. URL: http://www.olloo.mn/n/1013.html.
4 Баттулга Г. Указ. соч.
5 Там же.
Ё Вестник Сибирского юридического института МВД России
работника осужденный является «клиентом». Отметим, что в Концепции также используется клиентоцентричный подход. Социальный работник выступает в качестве связующего звена между тюрьмой и обществом, и основной принцип работы заключается в обеспечении профессионального обращения, соблюдения этических норм и отношения к сегодняшним осужденным как к людям завтрашнего дня.
Ресоциализация осужденных - одна из актуальных проблем уголовной и уголовно-исполнительной политики России на современном этапе. Условно-досрочное освобождение выступает важнейшей предпосылкой успешной ресоциализации лиц, освобожденных от отбывания наказания в виде лишения свободы. Меры контроля за их поведением призваны способствовать их ресоциализации в общество.
В то же время существующая система применения условно-досрочного освобождения остается малоэффективной в вопросах профилактики рецидива преступлений, несмотря на совершенствование законодательства, изменение судебной практики. Анализ правоприменительной практики приводит к выводу о том, что необходим индивидуальный подход, который учитывал бы личностные характеристики человека, его знания, навыки, предпочтения. Подобная система сложилась, в частности, в Китае и Монголии и привела к значительному уменьшению уровня рецидива в этих странах. Эффективная их ресоциали-зация, в том числе с учетом опыта зарубежного законодательства, будет способствовать снижению уровня преступности в России, прежде всего рецидивной.
Библиографический список
1. Бальчиндоржиева, О.Б. Развитие правовой системы Китая: к вопросу о сочетании права и морали / О.Б. Бальчиндоржиева, А.Н. Мяханова, А.П. Скиба // Пенитенциарная наука. -2020. - Т. 14. - N 3. - С. 303-309.
2. Векленко, В.В. Административный надзор милиции за лицами, освобожденными из мест лишения свободы: аргументы в пользу восстановления / В.В. Векленко, О.И. Бекетов // Полицейское право. - 2006. - N 1. - С. 38-42.
3. Гилинский, Я.И. Преступность: что это? Кто виноват? Что делать? / Я.И. Гилинский // Вестник Казанского юридического института МВД России. - 2019. - N 1. - С. 6-13.
4. Ерохин, В.С. Идентификация нормативности в нарративном подходе: преимущества и недостатки / В.С. Ерохин, Н.В. Ерохина // Гуманитарный вектор. - 2020. - Т. 15. - N 4. -С. 188-194.
5. Лунь, Ю. Беседы и суждения / Ю. Лунь. - URL: https://modernlib.net/books/konfuciy/ lun_yuy/read/ (дата обращения: 29.04.2022).
6. Малыгина. О.А., Некоторые аспекты ресоциализации лиц, отбывших наказание в виде лишения свободы, и условно-досрочного освобождения в дореволюционной России (на примере Забайкальской области) / О.А. Малыгина, А.Н. Мяханова, А.П. Скиба // История государства и права. - 2019. - N 12. - С. 59-69.
7. Розенцвайг, А.И. Зарубежные модели практик ресоциализации лиц, отбывших уголовное наказание и освобожденных от него: криминологический анализ / А.И. Розенцвайг // Юридический вестник Самарского университета. - 2018. - Т. 4. N 2. - С. 118-125.
8. Симатов, А.А. Тюремная реформа в России (1860-90-е гг.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 / А.А. Симатов. - Иркутск, 1998. - 21 с.
9. Тепляшин, П.В. Особенности правового статуса осужденных, в отношении которых применяются нарративные практики ресоциализации (опыт Китая) / П.В. Тепляшин// Вестник Пермского института ФСИН России. - 2021. - N 4(43). - С. 100-107.
~ 138 ~
№ 4(49)•2022
10. Чулуунбаатар, Б. Совершенствование законодательного регулирования условно-досрочного освобождения в Монголии как разновидности уголовного испытания / А.А. Нечепуренко, Б. Чулуунбаатар // Научный вестник Омской Академии МВД России. - 2018. - N 4 (71). -С. 44-49.
11. Шнайдер, Г.Й. Криминология / пер. с нем. Ю.А. Неподаева ; под общ. ред. и с предисл. Л.О. Иванова. - М.: Прогресс-Универс, 1994. - 504 с.
12. Шуцин, Х. О содержании и методах гражданского воспитания преступников в местах лишения свободы / Х. Шуцин // Journal of Henan Judicial Police Vocational College. - 2014. -I. 2. - P. 23-25.
13. Cullen, F.T. Taking rehabilitation seriously: Creativity, science, and the challenge of offender change / F.T. Cullen // Punishment and Society. - 2012. - V. 14. - I. 1. - P. 94-114.
14. Hall, M. Imposed stories: prisoner self-narratives in the criminal justice system in New South Wales, Australia / M. Hall, K. Rossmanith // International Journal for Crime, Justice and Social Democracy. - 2016. - V. 5. - I. 1. - P. 38-51.
15. Kiely, J. The compelling ideal: Thought reform and the prison in China, 1901-1956. - New Haven: Yale University Press, 2014. - 416 p.
16. Li, E. Penological developments in contemporary China: Populist punitiveness vs. penal professionalism / E. Li // International Journal of Law, Crime and Justice. - 2017. - V. 51. -P. 58-71.
17. Marten, A.M. Early Narratives of Desistance from Crime in Different Prison Regimes / A.M. Marten, F. Pad^n, S. Redondo // The European Journal of Psychology Applied to Legal Context. - 2019. - V. 11. - I. 2. - P. 71-79.
18. Warr, J. «Always gotta be two mans»: Lifers, risk, rehabilitation, and narrative labour / J. Warr // Punishment and Society. - 2020. - V. 22. - I. 1. - P. 28-47.
19. World Prison Brief. China // Электронная база данных The World Prison Brief. - URL: https://www.prisonstudies.org/country/china (дата обращения: 29.04.2022).
20. Wu, W. Understanding Criminal Punishment and Prisons in China / W. Wu, T.V. Beken // The Prison Journal. - 2018. - V. 98. - I. 6. - P. 700-721.
21. Zhang, X. Narrative Rehabilitation: Manifestation of Chinese and Western Reform Ideals and Practices / X. Zhang // International Journal of Offender Therapy and Comparative Criminology. -2021. - V. 65. - I. 4. - P. 373-389.
