CC BY
77
УДК 908.452.1
Е.М. ВЕДЕРНИКОВА
НАРОДНОСТЬ ЯЗЫКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ М. ШКЕТАНА
Ключевые слова: народность языка, марийский литературный язык.
Статья посвящена вопросу народности языка классика марийской литературы М. Шкетана в различные периоды его творчества. Рассмотрены элементы, определяющие народность языка писателя, их влияние на развитие марийского литературного языка в 20-30 годах XX в.
E.M. VEDERNIKOVA FOLK ORIGINS OF LANGUAGE OF M. SHKETAN'S WORKS Key words: folk origins of language, the Mari Literary language.
The article is about folk origins of Shketan's language, the classic of Mari literature, in different periods of his oeuvre. Elements, determining folk origins of writer's language, their influence on the development of the Mari Literary Language in 20-30th of twentieth century reviewed.
Литературный язык в основе своей является языком общенародным, обработанным и творчески обогащенным мастерами слова, поэтому его необходимо рассматривать как высшее достижение речевой культуры народа. Именно в литературном языке народный язык раскрывает свое богатство и силу, а также дает возможность литератору определить способ построения речи, особенности употребления. Таким образом, язык произведений писателя обретает народность.
Термин «народность языка» неразрывно связан с понятием «народный язык», который определяется как живой язык народных масс, известный только в устном употреблении, как разговорный или как язык произведений устной словесности. Таким образом, понятие «народность языка писателя» означает близость языка произведений к народной речи, выражение его богатства в литературной форме.
Близость языка классика марийской литературы М. Шкетана (1898-1937) к народному более полно выражается в произведениях начального этапа его творческого пути - в 20-х годах XX в. В этот период он пользовался простым и самобытным языком своего диалекта, что делало его литературное творчество понятным и легким для восприятия. «Язык его был глубоко народным, и поэтому его произведения пользовались большой популярностью», - так охарактеризовал классика его современник А. Айзенворт [1].
В 30-х годах язык произведений М. Шкетана заметно усложняется, расширяется использование художественно-изобразительных и синтаксических средств, что усилило художественность и позволило охарактеризовать писателя как блестящего мастера слова.
Литературное творчество М. Шкетана продолжалось почти 20 лет. За это время его язык от простого разговорно-фольклорного поднялся до уровня развитого литературного языка 30-х годов, это дает основание считать писателя одним из основоположников современного марийского литературного языка.
Попытаемся поближе познакомиться с особенностями художественного языка писателя, умело прибегающего к богатствам народно-разговорной речи.
В 20-х годах XX в. многие марийские литераторы включали элементы устного народного творчества в свои произведения с целью обогащения, придания выразительности языку своих творений. Не был исключением и М. Шке-тан. Однако его отличие от других писателей состоит в трансформации народных пословиц и поговорок путем ввода новых слов, собственных выражений, придающих языку М. Шкетана неповторимое своеобразие, ср.: вудыш пурыде,
серым ит руалте ‘не хватайся за берег, пока не вошел в воду’; иквереш пашам ыштет гын, кылымдет ок воло ’работая сообща не надорвешься’; ерже кугу, да колжо уке ’озеро-то большое, да рыбы-то нет’; возен моштет гын, тунема-шат лиеш ’умеешь писать, значит, сможешь учиться’; манеш-манешын аваже шужен колен манеш ’у сплетни мать, говорят, умерла’; изиж годымак йочам ту-ныктет гын, кугу лиймекыже кумылан ен лиеш ’будешь учить ребенка с детства, взрослым станет учиться самостоятельно’ и другие. Такая тенденция особенно четко прослеживается в публицистических статьях М. Шкетана.
В произведениях и статьях, созданных писателем в 1920-х годах, чаще всего встречаются выражения из народно-разговорной речи, фразеологические обороты. Здесь следует отметить, что в данный период литературный язык в его современном виде находился только на стадии оформления, поэтому М. Шкетан, как и другие, писал на разговорном языке, чем и объясняется большое количество подобных оборотов и выражений в его произведениях, например: ночко чыве ‘мокрая курица’, лювык сосна ‘грязная свинья’, шулды-рым пучкаш ‘подрезать крылья’, чонжо кульымеш ‘на душе тяжело’, чонжым тувыт луга ’на душе неспокойно’, ушетым вольнаш колтенат ‘распустил себя’, чонжат лушка ‘душа возмущается’.
Писатель нередко переделывал народные образные выражения и обороты, придавал им несколько иное значение: чонем шорык почла пордеш ‘душа моя трясется как овечий хвост’; можым мом ыштет да можым от мом ыште ‘что-то сделаешь, а что-то нет’.
В 1930-х годах писатель реже обращался к таким приемам. Это связано с тем, что М. Шкетан на протяжении всей своей творческой деятельности постоянно совершенствовал свой язык и учился этому у таких великих писателей, как М. Горький, А.П. Чехов. Поэтому в 1930-е годы язык его приобретает большую «литературность», становится более обработанным, насыщенным, намечается явный отход от разговорного стиля, однако от использования народных традиций М. Шкетан не отказывается на протяжении всей своей творческой жизни.
В своей литературной деятельности писатель, в отличие от современников, занимался словотворчеством. Он создавал новые слова по моделям разговорной речи с учетом словообразовательных законов народного языка, поэтому, как отмечают исследователи (И.Г. Иванов, И.С. Иванов, С.Я. Черных), «нередко трудно даже определить, создано ли писателем слово или взято из народно-разговорной речи» [2, 3, 7].
Большое количество новообразований проникли в литературный язык из его публицистических статей. Вот некоторые примеры: кончерпого ‘декорация’, кончерлык ‘сценический’, талештараш ‘усилить’, йонлыктараш ’налаживать, улаживать’, верланаш ‘разместиться, расположиться’, ончылтараш ‘опередить’, турысландараш ’сформироваться’, тураштараш ‘выпрямить’, весештараш ‘изменить’, иктышланаш ‘объединиться’, вуйланаш ‘поднять голову’, тупеланаш ‘сердиться’, яндарланаш ’возмужать, похорошеть’ и т.д.
Для того, чтобы восполнить лексическую недостаточность марийского литературного языка, писатель нередко обращался к такому способу, как сочинительное словосложение, которое в народном языке реализуется слиянием противоположных по значению слов в сложное слово с абстрактным значением: ойго-орлык ‘сокрушение’, йукшен-ырен ‘беспокойно, взволнованно’, шо-нешталт-корешталт ‘бурливо’ и т.д.
Одной из особенностей языка М. Шкетана можно назвать использование слов, относящихся к категории архаизмов, сохранившихся только в произведениях устного народного творчества. Это способствовало возвращению забытых исконно марийских слов в активный словарь литературного языка,
сближало бурно развивающийся литературный язык с народным: вундо ‘кошелек’, кару ‘отпор’, пурылык ‘предназначенный судьбой’, шийвундо ‘деньги, капитал’, сонар ‘охота’, вольык ‘скотина’ и т.д. О возможности использования данного способа впервые писали издатели «Марла календарь» еще в 1909 г.
Одна из специфических особенностей языка произведений М. Шкетана -использование слов из различных диалектов. В этом писатель видел один из важнейших путей пополнения лексического богатства литературного языка, создания единой литературной нормы, надежный путь в достижении общенародного языка. Естественно, свои произведения он писал на литературном языке, сложившемся на основе моркинско-сернурского говора. Но в отличие от других писателей того периода М. Шкетан смело пользовался словами из других диалектов, для обозначения которых в диалектной основе литературного языка не было соответствующих лексических образований. Иными словами, он отбирал слова, опираясь на семантический критерий.
В произведениях М. Шкетана можно увидеть слова из следующих диалектов:
1) как и у других писателей того времени, это прежде всего слова из его родного йошкар-олинского говора: куташ ‘следить’ ~ лит. ончаш; туко-туко ‘различный, разнообразный’ ~ лит. турло; югурич ‘безработный’ ~ лит. паша-дыме ен; яраш ‘найти’ ~ лит. муаш; йырен налаш ‘оградить’ ~ лит. печаш; кудо ‘дом’ ~ лит. монго; анят ‘опять’ ~ лит. эшеат; комака ‘печь’ ~ лит. конга;
2) слова моркинско-сернурского говора - диалектной базы литературного языка: исак ‘немного’ ~ лит. изиш; подыра ‘большой, крупный’ ~ лит.кугу; тувыт ‘совсем, окончательно’ ~ лит. йоршеш; тып ‘тихо’ ~ лит.шып; упша ‘рот’ ~ лит.умша, чашкер ‘мелкий кустарник, заросли’ ~ лит. вондер; чонгата ‘возвышенность, бугор’ ~ лит. кукшака; ончаш ‘содержать кого-либо на своем иждивении’ ~ лит.ашнаш; сонар ‘охота’; черле ‘страдающий какой-либо болезнью’; мут-ланаш ‘беседовать с кем-либо, говорить’ ~ лит. ойлаш; шур ‘суп’; унар ‘сила’ ~ лит. вий;
3) слова из восточного наречия: мал 'богатство’ ~ лит.пого, поянлык; ка-зыр ‘сейчас’ ~ лит. кызыт; пастыраш ‘гнать’ ~ лит.покташ; торза ‘окно’ ~ лит. окна; эплын ‘осторожно’ ~ лит. шекланен; сой ‘война’ ~ лит. сар; эсенлык ‘здоровье’ ~ лит. тазалык и т.д.
В произведениях М. Шкетана встречается значительное количество заимствований из русского языка. Они употребляются для обозначения предметов, явлений, которые не имели в марийском языке своего названия. Они существовали и в общемарийском языке, но особенность использований их М. Шкетаном состоит в том, что они вводились им в форме народно-разговорного употребления, т.е использовались в приспособленном к марийской фонетике виде. Такая форма использования русских заимствований впоследствии частично стала даже литературной нормой. Например: опитсер ’офицер’, винамат ’виноват’, правил ’правило’, понар ’фонарь’, танце ’танец’, врема ‘время’, доктыр ‘доктор’, еро-план ‘аэроплан’, редром ‘аэродром’, сапатажник ‘саботажник’, провор ‘проворный’, бригаде ‘бригада’, телефонограмме ‘телефонограмма’ и т.д.
Особенностью языка М. Шкетана является его синтаксис, основной чертой которого в 1920-х годах были простота, неразвитость, ориентация на народно-разговорную речь. Это проявляется в полной тождественности порядка слов в предложениях с аналогичным явлением разговорной речи; в незаконченности предложений в речи героев; в многократном использовании вопросительных и восклицательных предложений; в частом обращении к междометиям, вводным словам и т.д. Но в последний период своего творчества он все же стал
отходить от народно-разговорных традиций, использовал книжные обороты, сложные предложения. Как и в разговорном языке, в произведениях М. Шкетана часто встречаются причастные и деепричастные обороты, однородные члены предложения. Это придавало его языку своеобразный колорит и отличало его от других писателей того периода. Например: Шошым шулата вуд, корем ла-кыш йоген волен, кугу лум пургыжыш миен энерта да, шканже корным мумеш-ке, шот деч посна шонешталтын шолеш. - ‘Весною талая вода, стекая в овраг, накапливается, пенится, не найдя выхода, около сугробов’ [5].
Своеобразно использование художественно-изобразительных средств языка М. Шкетана. Произведения 1920-х годов не отличаются насыщенностью употребления изобразительных средств. Они, в основном, ограничивались использованием элементов художественного изображения, взятыми из народной речи. Чаще других использовались сравнения: ир вольыкла шаула ‘мечется как дикое животное’, шем шуан сосна тупла коеш ‘выглядит как спина кабана, испещренная черной щетиной’; сосна гай пургедаш ‘рыться, как свинья’; шем шоптыр гай шинча ‘глаза черные, как ягоды смородины’ т.д.
В 1930-х годах писатель чаще стал обращаться к художественно-изобразительным средствам, что, несомненно, существенно обогатило язык его произведений. Однако и здесь писатель не отходил от принципа «народности», поэтому язык его произведений и в этом отношении во многом сходен с народным, но значительно обогащен разнообразием художественных приемов. Например, в романе «Эренер» для характеристики внешнего облика главной героини писатель использовал следующие сравнения: Кызыт Потыр ончыл-но шарлалт шушо ош локама пеледыш гай чуриян, станешь пордымо гай яндар капан удыр лийын шогалын ‘Сейчас перед Петром возникла девушка с лицом белым, как распустившийся цветок шиповника, с красивой, будто отточенной на станке фигурой’; Орина суксо гай мотор, шыште дене велыме гай сорал капан, упшо куляш гай йывыжа ‘Орина красива как ангел, фигура стройная, как будто отлитая воском, волосы гладкие как кудель’ [8]. В произведениях встречаются метафоры: Корем воктен пасуштат, ял кыдалнат умыр мучкыжо ужар сывыным кудашде, кожер мурен шога ‘В поле около оврага, посередине деревни всю свою жизнь стоит ельник, одетый в зеленое платье’ [5]; Автомобиль-грузовик пырчым йуын кая... ‘Автомобиль-грузовик идет, поглощая зерно’ [4]. Среди художественно изобразительных средств, использованных писателем в 1930-х годах, можно отметить также художественный параллелизм, метафорические выражения, лирические отступления и т.д. Это указывает на тот факт, что язык писателя на протяжении всего творчества постепенно обогащался , совершенствовался , но в то же время не окончательно отрывался от народно-разговорного.
Таким образом, народность языка М. Шкетана выражается: в своеобразном использовании в его литературных произведениях пословиц и поговорок; в частом обращении к выражениям народно-разговорной речи и фразеологизмам; в создании новых слов, речевых выражений для литературного употребления; в возвращении в литературный язык устаревающих слов в новом значении; в широком использовании лексико-грамматических средств разных диалектов; в оформлении русских заимствований в стиле народно-разговорной речи; в творческом освоении художественно-изобразительных средств фольклора; в особенностях синтаксиса.
Это дает основание считать язык М. Шкетана по сравнению с языком марийских литераторов того времени народным. Народность его языка заключается не в механическом переносе народно-разговорной речи на книжный
язык, а в ее творческом использовании. В дальнейшем это существенно обогатило лексико-грамматические возможности развивающегося марийского литературного языка и способствовало закреплению его позиции в марийском обществе 20-30-х годов XX в., в первый период развития марийского литературного языка послереволюционного времени.
Литература и источники
1. Айзенворт А. Я.П. Майоров-Шкетан / А. Айзенворт // Марий Коммуна. 1937. 8 мая.
2. Иванов И.Г. Марий литератур йылме историй / И.Г. Иванов. Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 2003. 299 с.
3. Иванов И.С. Йылмын мастарже / И.С. Иванов // Ончыко.1968. № 5. С. 80-83.
4. Илыш ужеш // Шкетан М. Собрание сочинений: в 3 т. / М. Шкетан. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. Т. 3. С. 224-270.
5. Лукаш // Шкетан М. Собрание сочинений: в 3 т. / М. Шкетан. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. Т. 3. С. 329345.
6. Мустаев Е Шкетанын афоризмже-влак нерген / Е. Мустаев // Ончыко. 2005. № 3. С. 174-177.
7. Черных С.Я. Творческий путь М. Шкетана / С.Я. Черных. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1969. 232 с.
8. Эренер // Шкетан М. Собрание сочинений: в 3 т. / М. Шкетан. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. Т. 3. С. 5-219.
ВЕДЕРНИКОВА ЕЛЕНА МИХАЙЛОВНА - аспирантка кафедры марийского языка, Марийский государственный университет, Россия, Йошкар-Ола (helenharp1@mail.ru).
VEDERNIKOVA ELENA MIKHAlLOVNA - post-graduate student, Mari State University, Russia, Yoshkar-Ola.
