CC BY
33
ИСТОРИЯ ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
УДК 304.2 Б01: 10.24411/2071-6427-2020-10013
Наполеон и Расин: к вопросу о формировании мировоззрения императора
В статье анализируется вопрос о роли раси-новских идей в формировании мировосприятия Бонапарта. Обращение к этому вопросу позволяет по-своему расширить современные представления об особенностях развития культуры на рубеже XVIII и XIX вв. Новизна решения связана с учетом различных свидетельств мемуарного характера, позволяющих составить определенную общую картину. Пьесы Расина, наряду с произведениями других авторов, входили в программу курса французской литературы, освоенного будущим императором в военной школе в Бриенне. Обращался он к ним и впоследствии, во время гарнизонной службы; с юности многие стихи помнил наизусть. Молодому офицеру, мечтавшему о воинской славе, импонировали многие установки творчества знаменитого драматурга. Вместе с тем Расин — отнюдь не единственный, не главный предмет интеллектуального поклонения юного офицера, хотя и прочно занимает место в ряду его литературных предпочтений. Когда Наполеон пришел к власти, книги Расина оставались его спутниками. Талейран вспоминал, что при подготовке к Эрфуртскому свиданию с императором Александром Наполеон сам утвердил список пьес, в котором изрядное место занимали произведения Расина. Восхищаясь Расином, Наполеон все же находил у него недостатки, отсутствующие у Корнеля. По-видимому, Наполеона больше всего привлекали в расиновском театре сильные страсти, героические натуры, смелые поступки, возвышенные чувства. Расиновские пьесы помогали
А. А. Кротов
Доктор философских наук, доцент, заведующий кафедрой истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова E-mail:krotov@philos.
Artem A. Krotov
Dr. Sc. (Philosophy), Head of the Chair of history and theory of world culture, the Department of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, Russia
Как цитировать статью: Кротов А. А. Наполеон и Расин: к вопросу о формировании мировоззрения императора // Ценности и смыслы. 2020. № 2 (66). С.63-71.
ему в минуты, когда требовался отдых, уход от повседневных забот и проблем, но они же настраивали на дальнейшую борьбу, на настойчивость в достижении избранных жизненных целей. Героические темы он предпочитал в драматургии всяким другим, а трагедию ставил неизмеримо выше комедии. В его частной жизни, равно как и политической, обращение к расиновским смыслам выглядело естественным, привычным, одновременно и отвечающим минутному настроению, и оправданным логикой событий.
Ключевые слова: Наполеон, Расин, культура Нового времени, театр французского классицизма, первая империя во Франции.
В жизни Наполеона наследие Расина сыграло особую роль, имело немаловажное значение для становления его мировосприятия. По существу, трагедии Расина с детского возраста сопровождали его на жизненном пути. Вплоть до последних, проведенных в изгнании, лет он продолжал обращаться к творчеству великого драматурга. В 1779 г., благодаря хлопотам своего отца, маленький Наполеон был принят в военную школу Бриенна. Обучение в двенадцати королевских военных школах Франции не строилось по единой программе. По преподаваемым предметам они мало отличались от обычных школ. Принятые за государственный счет «ученики короля» не имели права покидать школу даже во время каникул, им предписывалась строжайшая дисциплина. Известно, что в учреждениях, руководимых ораторианцами, значительное внимание уделялось естественным наукам. «Напротив, в Бриенне францисканцы остались верны традициям, они ограничились исключением греческого языка из их программы, но место, уделяемое латинскому, оставалось значительным. По французской литературе объясняли авторов предшествующего века, Корнеля, Расина, Лафонтена, Боссюэ, Фенелона, Флешье, Массильона» (перевод автора) [11, р. 33]. История изучалась методом зубрежки таблиц, в которых важнейшая роль отводилась генеалогии представителей королевского дома. Присутствовали в программе также математика и география. Какие-либо специальные предметы, связанные с тактикой боевых действий, отсутствовали. Грамматику преподавал Дюпюи, математику — Петро. Наибольший интерес Наполеон проявлял к математике, которая давалась ему легко. К изучению латинского языка он не проявлял почти никакого интереса. Редко участвуя в играх других учеников, он взял привычку проводить перемены в библиотеке, где читал исторические труды, предпочитая, как свидетельствует его бывший
школьный товарищ Бурьенн, Полибия и Плутарха. Франсуа Жильбер де Костон, характеризуя период пребывания Наполеона в военной школе в Бриенне, с полным основанием констатирует: «чтение было для этого юного ученика страстью, доведенной до крайности» (перевод автора) [8, р. 33]. Насколько можно судить по воспоминаниям Бурьенна, эта страсть все же в значительно большей мере была направлена на историю, чем литературу.
После окончания Парижской военной школы Наполеон получил назначение в Валанс. Е. В. Тарле следующим образом характеризует гарнизонную жизнь Бонапарта в этом городе: «Общества он чуждался, да и одежда его была так невзрачна, что он и не хотел, и не мог вести сколько-нибудь светскую жизнь. Читал он запоем, с неслыханной жадностью, заполняя заметками и конспектами свои тетради. Больше всего его интересовали книги по военной истории, математике, географии, описания путешествий... Читал он и беллетристику, и стихи; увлекался „Страданиями молодого Вертера" и некоторыми другими вещами Гёте; читал Расина, Корнеля, Мольера» [7, с. 14-15]. Нельзя сказать, что молодой офицер просто стремился к максимальному расширению своего кругозора, безо всякой системы «проглатывая» все книги, попадавшиеся ему в руки. Он желал приобрести знания, прежде всего полезные для его рода деятельности, но искал в книгах также интеллектуального развлечения. Он интересовался и новинками, и признанными шедеврами. Луи Маден справедливо говорил о том, что в период гарнизонной службы, который он определяет как «эпоху формирования мнений Бонапарта», юный артиллерийский офицер, даже обращаясь к «классическому театру», в том числе расиновским трагедиям, вдохновлялся в их оценке прежде всего «политическими заботами» [17, р. 51].
Как вспоминал Жозеф Бонапарт, характеризуя внутренний мир своего брата, каким он сложился к 1786 г., тот был в первую очередь приверженцем руссоизма, но также высоко ценил Вольтера, Корнеля и Расина. Стихотворные строки из произведений этих авторов братья декламировали постоянно во время пребывания Наполеона в отпуске на Корсике. Среди любимых книг будущего императора Жозеф также упоминает труды Плутарха, Тита Ливия, Рейналя, Монтескьё [13, р. 32-33]. Таким образом, мы видим, Расин — отнюдь не единственный, не главный предмет поклонения юного офицера, но все-таки находится в ряду его литературных предпочтений. Как отмечает Артур Шюке,
«Расин его восхищал, и в Оксонне, в Валансе, так же как на Святой Елене, доставлял ему наслаждение» [9, р. 9-10].
По-видимому, молодому офицеру, мечтавшему о воинской славе, импонировали многие установки творчества прославленного драматурга. Расин, в частности, заявлял в своем предисловии к «Беренике»: «Совсем не обязательно, чтобы в трагедии были кровь и мертвые тела: достаточно, если действие в ней свидетельствует о величии души персонажей, если актеры выступают в ролях героических, если она изображает сильные страсти и если все в ней проникнуто торжественной печалью, в которой и таится наслаждение, полученное нами от трагедии» [5, с. 345-346]. Наверное, в душе юного лейтенанта находили свой отклик именно подобные мотивы.
Когда Наполеон пришел к власти, книги Расина остались его жизненными спутниками. Согласно дошедшей до нашего времени описи, в императорской библиотеке дворца Тюильри имелось семитомное полное собрание сочинений Расина, это же издание присутствовало и в наполеоновском рабочем кабинете большого Трианона [12, р. 549, 577]. Сочинения Расина были представлены и в библиотеке Мальмезона, консульской резиденции Бонапарта [18, р. 98].
Строки из Расина, с увлечением декларировавшиеся им в юности, не были забыты Наполеоном. Иной раз он вспоминал их, казалось бы, в неожиданный момент, в минуты принятия важных политических решений. «Казалось, кризис идет к концу. Но уже с 7 марта, когда Талейран в беседе с Бонапартом обратил его внимание на очаг опасности, находящийся близ Парижа, в Этенхейме, в замке, где проводит дни и ночи герцог Энгиенский, Бонапарт был поглощен размышлениями. Три дня он ходил по своему кабинету, повторяя вполголоса какие-то стихи Расина» [4, с. 439].
Талейран вспоминал, что при подготовке к Эрфуртскому свиданию с императором Александром Наполеон утвердил список пьес, спектакли надлежало ставить по вечерам, притом ежедневно. В этом списке изрядное место занимали произведения Расина: «Андромаха», «Британник», «Митридат», «Ифигения в Авлиде», «Федра», «Баязид». Присутствовали в нем также трагедии Корнеля, Вольтера, и по одной — Кребийона и Лафосса. Комедии император французов счел неуместными в качестве сопровождения высоких политических переговоров. Талейран таким образом обрисовал мотивы, руководившие Наполеоном при
выборе трагедий: «В тех пьесах исторического содержания, которые он приказал играть в Эрфурте, политическая роль некоторых главных персонажей напоминала обстоятельства, ежедневно наблюдаемые с того самого момента, как он появился на мировой сцене, а это подавало повод для множества лестных сравнений... Мысли о бессмертии, славе, доблести и роке, постоянно встречаемые в „Ифигении" в виде то главной, то привходящей идеи, способствовали его основной цели, которая сводилась к тому, чтобы беспрерывно удивлять всех, кто к нему приближается» [6, с. 189-190, 200]. Талейран был уверен, что легко читает в душе Наполеона, видит скрытые пружины его поступков. Многие его современники, оставившие свои мемуары, считали себя столь же проницательными. Об императоре они также судили по своей мерке, прилагая привычные для себя категории к его личности. Так, например, мадам де Ремюза, считавшая, что в душе Бонапарта не было «никакого благородства, ничего от истинного величия», отмечала: «Бонапарту не хватает воспитания. Он не умеет ни войти, ни выйти из комнаты; он не знает, как здороваются, как поднимаются или усаживаются» (перевод автора) [19, p. 105, 103-104]. С именем генерала Дюмурье, заслужившего среди ряда историков репутацию «циничного авантюриста», связана знаменитая характеристика: «Буонапарте» — всего лишь «удачливый авантюрист», не имеющий больших талантов, на стороне которого якобы просто всегда была фортуна [10, р. 215]. Но, какова бы ни была ценность личных оценок, Талейран сообщает факты, подчеркивающие, насколько высоко император ставил трагедии Расина, какую роль назначал им в своей политической игре.
В изгнании, на острове Святой Елены, Наполеон не раз обращался к произведениям восхищавшего его автора. 25 ноября 1815 г. Лас Каз, отмечавший, что Наполеон плохо себя чувствовал в течение нескольких дней и не выходил из дома, был приглашен разделить ужин бывшего властителя. Как нередко бывало, после ужина перешли к чтению. Наполеон, усевшись на своей софе посреди разложенных книг, перелистывал их наугад, периодически замечая, что сюжет их ему хорошо знаком, откладывал одни издания и переходил к другим. В итоге он дольше всего задержался на расиновской «Ифигении», причем сосредоточился на рассуждениях о достоинствах и недостатках этой пьесы. В декабре 1815 г. постоянными участниками бесед с Наполеоном были супруги Монтолон, Гурго, Лас Каз со своим сыном. Довольно быстро установился
распорядок: ужинали с восьми до девяти часов, затем переходили в соседнюю комнату, использовавшуюся в качестве салона, там подавался десерт, кофе, велись беседы, при этом «читали какие-нибудь сцены из Мольера, Расина, Вольтера». Затем нередко переходили к карточной игре, продолжавшейся до десяти-одиннадцати вечера. В феврале 1816 г. Лас Каз, характеризуя регулярные чтения обитателей Лонгвуда, отмечал, что в этот месяце они чаще всего обращались к различным драматическим произведениям. Наполеон проявлял склонность к анализу трагедий, высказывая о них разнообразные суждения; с самого детства он помнил многие строки из них. «Император восхищается Расином, находит у него подлинное наслаждение» [14, р. 224, 263, 384-385]. Однажды Наполеон с похвалой отозвался о правдоподобии характера Нарцисса («Британник»), пояснив, что, именно задевая самолюбие государей, ловкие подданные часто оказывали на них влияние. В ноябре того же года, после чтения отрывков из «Ифигении», «Митридата» и «Баязида», Наполеон высказал и критические соображения относительно творчества «своего любимца»: признавая его произведения шедеврами, он заметил, что Расин «тем не менее размазывал в них вечную пресность, неизменную любовь, и его слащавый тон, его надоевшее окружение; но это вовсе не его ошибка, добавил он, таков недостаток и нравы времени. Любовь тогда, и еще позднее, была всем делом жизни каждого. Это всегда удел праздных обществ, заметил он. Что до нас, мы были от нее грубо отвлечены революцией и ее великими делами» (перевод автора) [15 р. 348-349]. По-видимому, именно поэтому наследие Корнеля он все-таки ставил выше расиновского.
Конечно, Наполеон был далек от того, чтобы усматривать в творчестве Расина янсенистские корни, значение которых впоследствии блестяще продемонстрировал Люсьен Гольдман («Сокровенный Бог»). Как видно из суждений Наполеона, высказанных на острове Св. Елены, подобные смыслы не были для него важны. Л. А. Гинзбург удачно подчеркивает важную особенность расиновского театра: «...перипетии любви, ревности, отчаянья, надежды, непрестанно возобновляемые и вечно тщетные попытки превозмочь свою страсть — это все, что есть в „Андромахе". Ни героических деяний, ни подвигов самообуздания, ни честолюбивых помыслов, ни политических интриг, ничего, что составляло смысл корнелевской трагедии» [3, с. 225-226]. Наполеон, несомненно, чувствовал эти различия и ощущал большую близость подходу старшего из
двух классиков. Но и у Расина он находил созвучные его душе сюжеты. Наверное, ему вполне импонировала и общая направленность расинов-ского творчества: «Гуманистическая мечта о гармонии в отношениях людей и преклонение перед личностью, способной сохранить цельность души в самых жестоких обстоятельствах, является внутренним стимулом драматургии Жана Расина» [1, с. 198].
Ролан Барт тонко отмечал важную особенность расиновского творчества, связанную с отношениями персонажей: «У Расина никогда нет соперничества в том ритуальном смысле, который это слово могло иметь в феодальном мире или даже еще у Корнеля» [2, с. 172-173]. Возможно, с этой особенностью связана одна из важнейших причин, по которой Наполеон, восхищаясь Расином, все же находил у него недостатки, отсутствующие у Корнеля. Анри Леконт довольно точен в своей оценке: «непосредственно после Пьера Корнеля Наполеон помещал Жана Расина; но похвалы, которые он ему высказывал, не были безоговорочными» (перевод автора) [16, р. 415-416].
По-видимому, Наполеона больше всего привлекали в расиновском театре сильные страсти, героические натуры, смелые поступки, возвышенные чувства. Расиновские пьесы помогали ему в минуты, когда требовался отдых, уход от повседневных забот и проблем, но они же настраивали на дальнейшую борьбу, на настойчивость в достижении избранных жизненных целей. Героические темы он предпочитал в драматургии всяким другим, а трагедию ставил неизмеримо выше комедии. В его частной жизни, равно как и политической, обращение к расинов-ским смыслам выглядело естественным, привычным, одновременно отвечающим и минутному настроению, и оправданным логикой событий.
Литература
1. Андреев Л. Г., Козлова Н. П., Косиков Г. К. История французской литературы. М.: Высшая школа, 1987. 543 с.
2. Барт Р. Расиновский человек // Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. С. 146-208.
3. Гинзбург Л. А. Жан Расин и другие. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2017. 572 с.
4. Манфред А. З. Наполеон Бонапарт. М.: Мысль, 1980. 775 с.
5. Расин Ж. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. М.: Искусство, 1984. 438 с.
6. Талейран Ш. М. Мемуары. М.: Изд-во института международных отношений, 1959. 440 с.
7. Тарле Е. В. Наполеон. СПб.: Азбука, 2012. 512 с.
8. Coston F.-G. Biographie des premières années de Napoléon Bonaparte. En 2 t.t. I. P.-Valence: Marc Aurel frères, 1840. 558 p.
9. Chuquet A. La jeunesse de Napoléon. En 3 t.t. II. P.: Armand Colin, 1898-1899. 388 p.
10. Dumouriez С. F. La vie et les mémoires. En 4 t.t. IV. P.: Baudouin, 1822-1823. 300 р.
11. Godechot J. La jeunesse de Bonaparte // Napoléon et l'Empire. Sous la dir. de J. Mistler. En 2 t.t. I. P.: Hachette, 1968. P. 27-63.
12. Guillois A. Napoléon. L'homme, le politique, l'orateur. En 2 t.t. II. P.: Perrin, 1889. 648 р.
13. Joseph, roi. Mémoires et correspondance politique et militaire. En X t.t. I. P.: Perrotin, 1853. 364 р.
14. Las Case (Em. de). Le mémorial de Sainte-Hélène. En 2 t.t. I. P.: Gallimard, 1956. 1228 р.
15. Las Case (Em. de). Le mémorial de Sainte-Hélène. En 2 t.t. II. P.: Gallimard, 1956. 1514 p.
16. Lecomte L.-H. Napoléon et le monde dramatique. P.: Daragon, 1912. 499 p.
17. Madelin L. Histoire du consulat et de l'empire. En 4 t.t. 1. P.: Robert Laffont, 2003. 1027 p.
18. Moravi G. Napoléon bibliophile. Recherches spéciales de psychologie napoléonienne, avec documents inédits. P.: Lecampion, 1905. 143 p.
19. Rémusat C. E. J. G. de. Mémoires. En 3 t.t. I. P.: Calmann Levy, 1880. 410 p.
NAPOLEON AND RACINE: ON THE QUESTION OF EMPEROR'S WORLDVIEW FORMATION
The author analyzes the role of Racine's ideas in formation of Bonaparte's attitude. The appeal to this question allows to expand modern ideas of cultural development at the boundary of the 18th and 19th centuries. The novelty of the decision is connected with taking into account various memoirs evidence allowing to make a certain overall picture. Racine's plays, along with works by other authors, were included into the program of the course of French literature studied by future emperor at military school in Brienne. He addressed them later, during garrison service; since youth having remembered many verses by heart. Works of the famous playwright imposed the young officer dreaming of military glory. At the same time, Racine was not the only, the main subject of intellectual worship of the young officer, though his name strongly took place among his literary preferences. When Napoleon came to the power, Racine's books remained at hand. Talleyrand remembered that during the preparation for the Erfurt meeting with the emperor Alexander, Napoleon himself affirmed the list of plays in which Racine's works took the fair place. Admiring Racine, Napoleon nevertheless found some faults in his works which were absent in Corneille's creativity. Apparently, Napoleon was attracted most of all by strong passions, heroic natures, courageous acts, sublime feelings in Racine's theater.
Racine's plays were required by him in minutes of rest and leaving from daily cares and problems, but they determined on further fight, on persistence in achievement of the chosen vital purposes. He preferred heroic subjects in dramatic art to any others, and put the tragedy immeasurably above the comedy. In his private life, as well as political, the appeal to Racine's meanings looked natural, habitual, at the same time answering to minute mood and justified with logic of events.
Keywords: Napoleon, Racine, the culture of Modern times, theater of the French classicism, the First French Empire.
References
• Andreev L. G., Kozlova N. P., Kosikov G. K. Istoriya francuzskoj literatury. M.: Vysshaya shkola, 1987. 543 s. [In Rus].
• Bart R. Rasinovskij chelovek // Izbrannye raboty. Semiotika. Poetika. M.: Progress, 1994. S. 146-208. [In Rus].
• Chuquet A. La jeunesse de Napoléon. En 3 t.t. II. P.: Armand Colin, 1898-1899. 388 p.
• Coston F.-G. Biographie des premières années de Napoléon Bonaparte. En 2 t.t. I. P.-Valence: Marc Aurel frères, 1840. 558 p.
• Dumouriez S. F. La vie et les mémoires. En 4 t.t. IV. P.: Baudouin, 1822-1823. 300 p.
• GinzburgL. A. Zhan Rasin i drugie. M.: Izd-vo im. Sabashnikovyh, 2017. 572 s. [In Rus].
• Godechot J. La jeunesse de Bonaparte // Napoléon et l'Empire. Sous la dir. de J. Mistler. En 2 t.t. I. P.: Hachette, 1968. P. 27-63.
• Guillois A. Napoléon. L'homme, le politique, l'orateur. En 2 t.t. II. P.: Perrin, 1889. 648 p.
• Joseph, roi. Mémoires et correspondance politique et militaire. En X t.t. I. P.: Perrotin, 1853. 364 p.
• Las Case (Em. de). Le mémorial de Sainte-Hélène. En 2 t.t. I. P.: Gallimard, 1956. 1228 p.
• Las Case (Em. de). Le mémorial de Sainte-Hélène. En 2 t.t. II. P.: Gallimard, 1956. 1514 p.
• Lecomte L.-H. Napoléon et le monde dramatique. P.: Daragon, 1912. 499 p.
• Madelin L. Histoire du consulat et de l'empire. En 4 t.t. 1. P.: Robert Laffont, 2003. 1027 p.
• Manfred A. Z. Napoleon Bonapart. M.: Mysl', 1980. 775 s. [In Rus].
• Moravi G. Napoléon bibliophile. Recherches spéciales de psychologie napoléonienne, avec documents inédits. P.: Lecampion, 1905. 143 p.
• Rasin Zh. Sochineniya. V 2-h t. T. 1. M.: Iskusstvo, 1984. 438 s. [In Rus].
• Rémusat C. E. J. G. de. Mémoires. En 3 t.t. I. P.: Calmann Levy, 1880. 410 p.
• Talleyrand Ch. M. Memuary. M.: Izd-vo instituta mezhdunarodnyh otnoshenij, 1959. 440 s. [In Rus].
• TarleE. V. Napoleon. SPb.: Azbuka, 2012. 512 s. [In Rus].
