CC BY
7DOI 10.31250/2618-8600-2023-4(22)-210-236 УДК 7.046.1( = 161.1)
Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН Д. В. Громов Москва, Российская Федерация.
ORCID: 0000-0002-0443-8718 E-mail: [email protected]
I
Намогильные камни и их мифо-ритуальное осмысление в Восточном Подмосковье
АННОТАЦИЯ. В статье рассмотрен существующий у русских обычай возлагать на могилу камень. В европейской части России есть как минимум пять обширных ареалов бытования этого ритуального действия: калужский, рязанский, подмосковный, нижегородский и донской. В некоторых местностях камни (крупные булыжники или небольшие валуны) можно увидеть практически на всех могилах. Известны случаи многовекового существования и воспроизводства данной традиции. В статье рассмотрено бытование традиции в Восточном Подмосковье: кратко описаны сам ареал и особенности его формирования, а затем изложены материалы полевых исследований, проведенных в пасхальные дни 2022 г. Методика исследования предлагает количественное структурирование фольклорных мотивов. Выявлены два основных мифологических мотива, связанных здесь с намогильными камнями. Первый — представление о могиле как о доме умершего; камень является медиатором между живыми и мертвыми. Второй мотив (менее популярный) — камень кладется, чтобы ограничить умершего в действиях. Оба мотива достаточно архаичны; возможно, их сохранность обусловлена привязкой к камням как прочным и долго сохраняющимся ритуальным объектам. Мифо-ритуальные мотивы, выявленные в Восточном Подмосковье, в основных чертах совпадают с мотивами, обнаруженными в четырех других ареалах. Это говорит о сходном происхождении ареалов. Данное этнографическое исследование позволяет приблизиться к ответу на вопросы как сформировалась традиция намогильных камней, что маркируют собой территории «каменных погостов».
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: намогильный камень, кладбище, похоронно-поминальная обрядность, пасхальная обрядность, старообрядчество, финно-угорские народы
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Громов Д. В. Намогильные камни и их мифо-ритуальные осмысления в Восточном Подмосковье. Этнография. 2023. 4 (22): 210— 236. doi 10.31250/2618-8600-2023-4(22)-210-236
N. N. Miklukho-Maklai Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian Academy of Sciences D. Gromov Moscow, Russian Federation
ORCID: 0000-0002-0443-8718 E-mail: [email protected]
I Gravestones and Their Folklore Interpretations in the Eastern Moscow Region
ABSTRACT. The article deals with Russian grave-laying custom. In the European part of Russia there are at least five extensive areas of this ritual action: Kaluga, Ryazan, Moscow region, Nizhny Novgorod and Don. In some areas, stones (large or small boulders) can be seen on almost all graves. There are cases of centuries-old existence and reproduction of this tradition. The article examines the existence of the tradition in the Eastern Moscow region. The author briefly describes the area and the features of its formation and then presents the results of a field study conducted on Easter days in 2022. The research methodology suggests quantitative structuring of folklore motifs. The author identifies two main mythological motifs associated with tombstones. The first is the idea of a grave as the deceased's house, in those cases a stone is a mediator between the living and the dead. The second motif (less popular): a stone is placed to restrict the deceased in actions. Both motifs are quite archaic; perhaps their preservation is due to their attachment to stones as durable and long-lasting ritual objects. The folklore motifs identified in the Eastern Moscow region basically coincide with the motifs identified in four other areas. That indicates similar origin of the areas. This ethnographic study allows us to get closer to the answer to the questions: how the tradition of gravestones was formed, what the territories of "stone churchyards" mark.
KEYWORDS: gravestone, cemetery, funeral and memorial rites, Easter rites, Old Believers, Finno-Ugric peoples
FOR CITATION: Gromov D. Gravestones and Their Folklore Interpretations in the Eastern Moscow Region. Etnografia. 2023. 4 (22): 210-236. (In Russian). doi 10.31250/2618-8600-2023-4(22)-210-236
Рис. 1. Камни на могилах в селе Беливо Орехово-Зуевского района Московской области. 6 мая
2022 г. Фото Д. В. Громова Fig. 1. Gravestones in the village of Belivo, Orekhovo-Zuyevsky district, Moscow region. Foto by D. Gromov, 2022
Данная статья посвящена локальному этнографическому явлению, существующему у русских: на могилу, обычно после сорокового дня, кладется камень (небольшой — размером с булыжник или маленький валун); он потом и остается на могиле как часть стационарного убранства (рис. 1). Обычно камень один, но их может быть и несколько. С ним совершаются определенные ритуальные действия.
АРЕАЛЫ ТРАДИЦИИ
Говоря о степени научной изученности традиции намогильных камней, стоит процитировать высказывание Т. А. Листовой из статьи 2022 г.: «К сожалению, дореволюционные источники очень скупо упоминают интересующую нас традицию, практически не уделяли ей внимания специалисты по некрополистике как в прошлом, так и в настоящем» (Листова 2022: 22). Действительно, в дореволюционной этнографической литературе намогильные камни упоминаются только у Д. К. Зеленина (Зеленин 1991: 349-351), причем вкратце. Но за последнее десятилетие вышло несколько статей и было сделано несколько научных докладов, посвященных данной теме. Традиция намогильных камней существует далеко не везде, известно как минимум о пяти ареалах. Первый находится
Рис. 2. Четыре ареала распространения намогильных камней в средней полосе России. Границы
калужского, рязанского и нижегородского ареалов обозначены приблизительно Fig. 2. Four areas of gravestones distribution in central Russia. The boundaries of the Kaluga, Ryazan and Nizhny Novgorod areas are marked approximately
в Восточном Подмосковье, в бассейне Москвы-реки и ее притока Нерской. Второй длинной полосой проходит по территории Калужской области, примерно от подмосковной Вереи до Клинцов Брянской области (Листова 2014; 2022; Кляус, Чубукова 2015). Третий, довольно обширный, расположен на территории Рязанской и, в меньшей степени, Липецкой и Тульской областей, а также Мордовии (Тульцева 2001: 113; Кремлёва 2009: 190-191; Кутенков 2013). Четвертый — на северо-востоке Нижегородской области (Александрова, Ляпаева 2023) (рис. 2). Пятый — в нижнем течении Дона и его притока Северского Донца (Власкина 2010; 2022); в отличие от первых четырех, этот ареал сформировался в зоне позднего заселения, его основу составляют станицы, возникшие в XVI-XVII вв. Возможно существование других ареалов (информация о них пока не проверена). Так, В. Л. Кляус описывает забайкальские практики возложения камней на могилы, но эта традиция заметно отличается от рассматриваемой нами; по предположению Кляуса, она трансформировалась в ходе переселения из европейской части России (Кляус, Чубукова 2015: 159).
Статья посвящена подмосковному ареалу, до этого о существовании здесь данной традиции сообщалось только вкратце (Михайлов 2021: 10-11). Основной упор сделан на мифо-ритуальное осмысление намогильных камней, но предварительно я дам общее описание ареала.
Ареал, представленный на схеме, был выявлен в 2021-2022 гг., для этого автор посетил 100 кладбищ (на рисунке они отмечены точками); преимущественно выбирались кладбища в местах, где было меньше пришлого населения.
По схеме видно, что ареал тяготеет к двум водным артериям — Москве-реке и впадающей в нее реке Нерской; с севера он ограничен водоразделом бассейнов Москвы-реки и Клязьмы. Старинные дороги, наоборот, разрушают ареал, в целом он зажат между дорогами Москва — Коломна, Москва — Владимир и не нанесенной на карту из-за неясности исторического расположения дорогой Коломна — Егорьевск — Владимир. При вхождении на территорию ареала дороги Москва — Егорьевск — Муром количество намогильных камней падает (это заметно и по рис. 2). Традиция намогильных камней значительно ярче выражена на левом берегу Москвы-реки; граница ареала здесь совпадает с границей исторической старообрядческой местности Гуслица (Михайлов 2004). На правобережье традиция представлена значительно меньше; здесь располагаются плодородные пахотные земли, ранее здесь происходили миграции
- Ареал распространения обычая возлагать камни на могилы. Внутренняя зона - 80-100%, средняя - 50-79%, внешняя - 10-49%.
- Крупные старинные дороги.
- Водораздел бассейнов Москвы и Клязьмы.
- Города: Е - Егорьевск, Ж - Жуковский,
Р - Раменское, Б - Бронницы, 03 - Орехово-Зуево, ЛД - Ликино-Дулево, К - Куровское, В - Воскресенск, КЛ - Коломна.
- Исследованные кладбища.
- Граница местности Гуслицы.
Рис. 2. Ареал распространения намогильных камней в Восточном Подмосковье
Fig. 2. The distribution area of gravestones in the Eastern suburbs
и перемещения военных сил, что, видимо, способствовало изменению состава населения и забвению традиции. Расселение по рекам древнее, чем расселение по дорогам (Власова 2004: 44); преобладание первого над вторым — признак древнего формирования ареала.
Как известно, «традиция наиболее устойчиво сохраняется именно в похоронно-поминальной обрядности» (Листова 2014: 136). Традиция класть на могилы камни еще более устойчива в силу объективных причин. Камень как крепкий и не разрушающийся объект может сохраняться на могиле очень длительное время, уже после разрушения креста и деревянных сооружений, маркируя захоронение. Камни на могилах являются примером для тех, кто делает новые захоронения, даже для приезжих (что подтверждается и нашими материалами). В ходе полевых исследований удалось выявить еще один механизм воспроизводства традиции — практику сохранять камни при копке могил и запрет на вынос камней из оградки.
Историк А. Н. Фролов на основании архивных документов проследил, как в селе Константиновском Воскресенского района «каменный погост» существовал на протяжении 450 лет. Можно уверенно говорить о наличии здесь намогильных камней во второй половине XV в. В конце XV — начале XVI в. местность, и в том числе погост, пришли в запустение. В 1577 и 1626 гг. здесь была пустошь. Согласно данным межевой книги 1693 г. на месте погоста тоже находилась пустошь, а на ней — «многие каменья». О существовании восстановленного кладбища в 1852 г. известно по географической карте (Фролов). В настоящее время кладбище существует, 23 % могил с камнями. Надо заострить внимание на том, что традиция намогильных камней в Константиновском не исчезла даже при смене населения, вызванной длительным запустением; наличие «многих каменьев» надежно маркировало местность как бывшее кладбище и стимулировало воспроизводство обряда. Известно еще несколько мест, в которых намогильные камни помогали на протяжении долгого времени (до 100-150 лет) поддерживать память о заброшенных кладбищах.
С самого начала исследования разрабатывалась версия (поддерживаемая и многими местными жителями), что обычай связан со старообрядчеством. Эта гипотеза подтвердилась только частично: традиция не является старообрядческой по сути, но старообрядцы ввиду их консервативности сохраняют эту традицию, поддерживая ее. Иначе говоря, «каменные погосты», попадая в зону влияния староверов (как, например, в старообрядческих Гуслицах), сохраняются и воспроизводятся лучше, традиция здесь как бы консервируется. Надо добавить, что, вопреки мнению многих информантов, считавших обычай намогильных камней старообрядческим, в действительности этому обычаю следуют и местные приверженцы Русской православной церкви, он не имеет ярко выраженной конфессиональной специфики.
Основная вызывающая интерес исследователя научная проблема, связанная с традицией намогильных камней, состоит в ее происхождении. Нам известны исторические ареалы распространения «каменных погостов», а также то, что они прекрасно самовоспроизводятся и ввиду этого уходят корнями в глубокую древность. Но кто их создал? Напрашивается предположение, что в центральной части Восточно-Европейской равнины существовали некие этнические группы, которые практиковали использование намогильных камней, и после ассимиляции этих групп традиция ввиду способности к воспроизводству сохранилась как маркер некогда существовавших здесь культур.
К сожалению, ознакомившись с историческими, археологическими и лингвистическими материалами, мы пока не можем дать уверенного ответа на этот вопрос. В частности, не удается сопоставить найденные ареалы с местами расселения мери, муромы, мещеры и голяди — четырех местных народов, известных по историческим источникам.
Четыре среднерусских ареала имеют только одну общую черту: все они расположены на границах — в малонаселенных местах, где редко происходят события, попадающие на страницы письменных документов, а поэтому являющиеся «слепой зоной» для историка. Калужский ареал находится на границе Смоленского и Черниговского княжеств (также здесь проходит водораздел Днепра и Волги). Подмосковный — на границе Владимирского и Рязанского княжеств. Рязанский — на южных границах княжества, по соседству со степью и местами расселения мордвы. Нижегородский — на северо-восточной окраине Нижегородского княжества, близко к местам расселения марийцев. Сразу нужно отметить, что в Мордовии и Марий Эл традиция известна только в отдельных пограничных регионах, в целом финно-угорским и народам Поволжья и Северо-Запада России она несвойственна (Пименов 1977: 124-125; Народы Поволжья и Приуралья... 2000: 144-150, 275-279, 392-396, 465; Прибалтийско-финские народы. 2003: 263-278, 419, 508-514; Попова 2011: 156-205), хотя, конечно, данные регионы нуждаются в более подробном целевом исследовании.
Стараясь приблизиться к решению загадки происхождения «каменных погостов», в данной статье мы решим более простую научную задачу: рассмотрим, какие мифо-ритуальные представления связаны с намогильными камнями у жителей Восточного Подмосковья, а именно Орехово-Зуевского (его южной части), Егорьевского (его западной части) и Воскресенского районов, а также в общих чертах посмотрим, насколько эти представления соответствуют информации из других ареалов.
МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
Разрабатывая методику, я поставил перед собой задачу — выявить количественные параметры мифо-ритуальных мотивов, связанных
с намогильными камнями. Иначе говоря, узнать, какие мотивы знакомы местным жителям очень хорошо и представляют собой основу местного фольклора, а какие попали в массив информации случайно (например, от мигрантов или людей, увлекающихся чтением специальной литературы). Было применено несколько исследовательских подходов.
1. Включенное наблюдение и интервьюирование посетителей Нового кладбища г. Куровское в дни пасхальных праздников 2022 г. Было взято 102 интервью, индивидуальных и групповых (по 2-4 чел.), всего в интервью было задействовано около 200 человек. Цитаты из пасхальных интервью на кладбище будут приводиться с индексом [ПК].
2. Интернет-опрос в сообществах социальной сети «ВКонтакте» (ВК) Куровского, Воскресенска, Егорьевска1. Посты с анкетами были размещены 26 апреля, в день, когда данная тематика была актуальна для респондентов. По техническим причинам анкеты из егорьевского ВК-сообщества не были включены в выборку. В итоге оказались пригодными для анализа 96 заполненных анкет по Куровскому и Воскресенску, также под постами было дано 120 информативных комментариев. Высказывания из Куровского, Воскресенска и Егорьевска сопровождаются индексами [К], [В] и [Е] соответственно. Показатели по Куровскому и Воскресенску в целом одинаковы, что говорит о единстве традиции в окрестностях этих двух городов; заметное различие есть только по одному пункту, о чем будет сказано ниже. Все приводимые далее количественные оценки, выраженные в процентах, получены с помощью интернет-опроса.
3. Индивидуальные и групповые интервью с местными жителями, взятые в разное время. Были полезны и консультации со специалистами, прежде всего с историками С. С. Михайловым и А. Н. Фроловым. Первичной формулировке вопросов помогло знакомство с результатами исследований Т. А. Листовой, которая в 2009-2013 гг. обнаружила традицию намогильных камней в Калужской области.
При описании и анализе полученных результатов я сознательно совмещаю в понятии «мифо-ритуальный» вербальные высказывания,
1 Посты с анкетой были размещены в следующих сообществах: Куровское (главная группа города). URL: https://vk.com/kurovskoe_official?w=wall-382749_19044; Мой Воскресенск. URL: https://vk.com/voskresensk_app?w=wall-123674037_37717_r37744; Воскресенск. URL: https://vk.com/voskresensk_city?w=wall-151495932_7294; Типичный Воскресенск. URL: https://vk.com/tipvoskresensk?w=wall-158959396_81823; Воскресенское время. URL: https:// vk.com/vskresensk?w=wall-124652199_71915%2Fall; Воскресенск.ру. URL: https://vk.com/ voskresensk?w=wall-10551317_392536%2Fall; Подслушано в Егорьевске. URL: https://vk.com/ egorevsk_pd?w=wall-78421198_1027497. При цитировании орфография и пунктуация информантов сохраняются.
имеющие фольклорный характер (суждения, нарративы), и ритуальные действия. Две эти составляющие тесно связаны друг с другом, при анализе их невозможно разделить.
ЧТО ЖЕ ЗНАЮТ МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ?
В ходе исследований весной 2022 г удалось выяснить основные ритуальные действия, производимые с намогильными камнями, и объяснительные стратегии, связанные с ними.
Прежде всего какие манипуляции производятся с камнем?
Когда кладут камень? Большая часть информантов считают, что камни кладут на могилу не сразу. О том, что камень надо класть через сорок дней после похорон, сказали 48 % информантов, что он кладется в любое время после похорон — 14 %, что камень нужно класть в день похорон — только 17 % информантов. Не удалось выявить никакого ритуального действия, связанного с возложением камня, обычно это делают в удобное время: «Через сорок дней? — Вот этого я не знаю. У меня муж умер, три месяца прошло, но я пока еще не положила. Вот сыну говорю, что мы забыли камушек-то. Надо на Пасху принести» [ПК, жен., ок. 50 лет].
Как выбирают камень? Практически все высказавшиеся на эту тему считали, что на могилу годится не любой камень; он должен быть красивым, гладким, округлым, тактильно приятным: «Дело не в красоте, а чтобы был приятный наощупь. Мы руку кладем, прикасаемся, и он не колючий, а гладенький такой на ощупь. <.. .> Мы его касаемся, через это прикосновение мы разговариваем. Вот из-за этого, чтобы его приятно было трогать, наверное, камень и выбирается гладкий» [ПК, жен., ок. 40 лет].
Современные жители могут найти подходящий камень в самых разных местах: поднять на улице, купить в магазине стройматериалов, привезти с моря — отношение к его подбору довольно утилитарное.
Покраска камня. Иногда камни, лежащие на могилах, красят. Обычно это обусловлено чисто эстетическими соображениями. Встречаются случаи, когда на камень наносится рисунок — семиконечный крест. Но в общем массиве такие случаи единичны.
Отношение копщиков могил к камню. Когда в начале апреля я опрашивал работников похоронных служб, один из них сообщил мне, что работники, копающие могилы, следуют обычаю: если при копке обнаруживаются камни, они самый крупный и красивый откладывают отдельно, чтобы родственники положили его на могилу. Это сообщение подтвердилось в ходе полевого исследования. Иногда информанты говорили, что выкопанный камень нежелательно выносить за пределы оградки.
Камни для уехавших и приезжих. Выяснилось, что уроженцу данной местности, умершему в других краях, принято отвозить на могилу камень. И наоборот, приезжему, который умер и похоронен здесь, могут
привезти на могилу камень или горсть земли с родины: «Камни эти откуда-то с родины привозились. Вот у нас с отцовой родины. <.. .> И вот они родились в Тульской области, и привезли оттуда камни. Они еще при жизни ездили туда, не за камнями, на память как бы взяли камни от старого разваленного дома» [ПК, жен., ок. 45 лет].
Эта деталь позволяет понять, как намогильные камни могут появляться в регионах, где данная традиция отсутствует: скорее всего, под этими камнями похоронены выходцы из регионов, где традиция есть. Я считал кладбища входящими в ареал только в тех случаях, когда количество могил с камнями превышало 10 %. Отдельные могилы с камнями можно встретить повсеместно; предположительно, здесь лежат те, кто уехал из ареала на достаточно далекое расстояние. Неблизкое настолько, что родственникам показалось далеко вести умершего на семейное место захоронения и они предпочли похоронить его ближе к месту последнего жительства и смерти; как критерий выбора места для погребения называли и удобство посещения могилы в поминальные дни.
Количество камней. Чаще всего на могиле лежит один камень. Обычно его располагают посередине, но есть кладбища, где многие камни лежат в головах или в ногах. Найдено две локальные традиции (дер. Авсюнино, Вантино и их окрестности), где кладут на могилу по несколько камней, и одна деревня (Молоково), где на могилу кладут груду валунов. Видимо, это обусловлено влиянием неких местных духовных лидеров.
Полученные ответы, касающиеся мотивации возложения намогильных камней, были скомпонованы в четыре объяснительные стратегии.
СТРАТЕГИЯ I. ПРАКТИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ
Есть люди, которые считают, что камень просто отмечает место захоронения в случае разрушения деревянного креста, пожара, запустения кладбища он остается как маркер: «Со временем неухоженные могилы выравниваются с уровнем земли, для того и ложили камень. <.> Крест сгнил, могила сравнялась, камень остался» [Е, муж.].
С таким утверждением никак нельзя поспорить: как уже говорилось выше, камень действительно является очень долговечным маркером, отмечающим могилу. Но общая бесспорность данной объяснительной стратегии не исключает того, что существовали еще мифо-ритуальные толкования, о которых пойдет речь далее.
СТРАТЕГИЯ II. МОГИЛА ВОСПРИНИМАЕТСЯ КАК ДОМ УМЕРШЕГО ИЛИ КАК МЕСТО, ГДЕ ОН МОЖЕТ КОНТАКТИРОВАТЬ С ЖИВЫМИ
Это основное и наиболее часто встречающееся объяснение. Согласно данным опроса, его придерживаются 64 % ответивших.
A. Камень — канал связи живых с умершими. Наиболее популярным ответом оказался вариант: «Камень является "окном" для похороненного, через "окно" обеспечивается связь похороненного с миром живых». Его выбрали 28 % респондентов. В более развернутой форме ответы выглядели так:
Я слышала, что камушек — как окошко. Мы поклоняемся камушку, и усопшие нас видят [К, жен.].
Камень на могиле — это как окно в доме, чтобы покойник смотрел на
облака [Е, муж.].
Камень на могиле, говорила моя бабушка,— это окошко. Когда мы приходим на могилку, они видят нас [Е, жен.].
Слышала, что камень — это глаза, они смотрят через них на нас [Е, жен.].
Представления о камне как об «окне» дают дополнительную мотивацию для рассуждений об их форме: нечасто, но можно услышать, что, раз камень — «окно», его нужно мыть, нельзя красить и загораживать цветами.
Б. Придя на кладбище, похороненного приветствуют через камень — об этом говорят до 62 % респондентов — так же прощаются уходя. Это действие логично, раз камень является «окном» в мир мертвых: «Когда приходят навестить на могилку усопших, в этот камешек стучат, таким образом приветствуя усопших родственников» [Е, жен.].
Интересно, что респонденты настаивали на тактильном контакте с камнем: ответ «Да, приходя на могилу, на камень кладут руку, так здороваются с покойным» выбрал 61 % ответивших, формулировку «Да, приходя на могилу, здороваются с покойным, обращаясь к камню» — всего 1 %. Сколько респондентов прикасаются к камню реально — я не подсчитывал, но видел, что часто касаются не камня, а памятника, креста, опалубки или же просто обращаются к умершим устно, глядя на камень.
B. Как уже говорилось выше, в исследованных нами районах широко распространен обычай класть под камень подарки: деньги, конфеты, пасхальные яйца. Почти все респонденты из Куровского знают этот обычай: если кто-то во время интервью на кладбище выказывал хотя бы минимальное знакомство с традицией, он говорил именно об обычае класть гостинцы.
Подкладывание подарка может иметь два адресата: собственным детям и любым людям, которые готовы взять подарок.
Подарок своим детям обычно подкладывают в этот же день, по приходу. Предполагается, что его ребенку передал тот, кто лежит в могиле:
Мне мама говорила, что это окно: мы наклоняемся к камню, и они видят, кто пришел навестить, а деньги — говорила, они работают и вам кладут под камушек! [К, жен.].
У нас под камни кладут деньги на Пасху, а дети собирают. Наверное, это одна из причин, почему в детстве я Пасху любил больше всех остальных праздников. Можно было набрать кучу конфет и неплохую сумму денег, а родственники порой под камень клали даже бумажные купюры и просили, чтобы я посмотрел, что там под камушком!
В следующем отрывке мужчина средних лет рассказывает о том, как его прадед распределял подарки:
«Когда изначально с прадедом и с прабабкой мы ходили — клали монету туда. Прадед говорил: "Вот это тебе, а это — оставь!" [смеется] Чтобы не все монеты брал. Он мог и рублёвку положить под камушек — потом пойдешь заберешь» [ПК, муж., ок. 35 лет].
Когда подкладывается подарок для любых желающих, это объясняется благотворительностью, милостью, которую должны проявлять люди в светлые пасхальные дни:
Кладут, я сам видел, конфет положили там с печеньем — дети бегут, не все же живут богато. Прибегут — конфет наберут, печенек наберут и едят. Ну, и слава богу. То есть люди специально так и кладут, чтобы пришли и помянули их. Может, он и не будет поминать-то, но раз пришел, взял, значит, добро сделали [ПК, муж., ок. 50 лет].
Но при этом нашедший подарок должен отблагодарить — помянуть того, кто похоронен в могиле:
Не просто, получается, мы наклоняемся за денежкой или конфетой — тем самым мы привлекаем людей, чтобы отдали поклон человеку. [Соб.: А тот, кто собирает деньги, должен помянуть каждого?] Нет, он наклоняется, поднимает денежку или конфету, тем самым отдает поклон. А дети-то — они так берут, не очень-то разбираются [ПК, жен., ок. 55 лет].
В общем-то беседа с двумя детьми, собиравшими добычу, подтвердила, что они действительно «не очень-то разбираются», не поминают похороненных. Люди старшего возраста, собиравшие конфеты, деньги и яйца, проявляли значительно большую деликатность в смысле поминовения.
Выкладывание подарков под камни — только частный случай пасхального дарения. Куличи, пасхи, конфеты оставляют и на столиках, расположенных в оградках. Их могут взять все желающие (например, малообеспеченные или пьющие люди), но кроме того — их клюют птицы.
Респонденты из Куровского и Воскресенского районов дали разные в количественном отношении оценки обычаю класть подарки под камень. В Куровском обычай знают почти все (84 %). При этом респонденты были единогласны во мнении, зачем надо класть под камень деньги и угощения. 84 % говорят, что это подарки от умерших родственников, только 2 % считают, что, наоборот, это подарки умершим. В Воскресенском районе об этой традиции осведомлены значительно меньше — всего 23 %. При этом и расхождение во мнениях очень велико: о том, что это подарок от умерших, говорят 15 %, а о подарке для умерших — 8 %. Причина такого расхождения во мнениях очевидна: в Куровском и окрестностях количество могил с камнями максимально, а на кладбищах Воскресенска их очень мало.
В целом, как мне показалось, обычай собирать на могилах подарки всем желающим становится менее распространенным. Как уже говорилось, за время полевого исследования я видел всего двух детей, бесконтрольно собиравших из-под камней оставленные там деньги и конфеты. А вот рассказы людей старшего возраста рисуют картины, эпические по своему размаху:
Ну, это раньше так было, а щас деньги не кладут, жадные стали. Деньги — я пацаном ходил с утра пораньше, перед Пасхой. Часов в шесть. И под каждым камушком лежали деньги. 10-15 копеек — это же деньги! [Соб.: То есть накануне клали?] Да. [Соб.: То есть можно было собирать?] Да. [Соб.: Не было никакого запрета?] Не-е-е... И бегали, все собирали [ПК, муж., ок. 50 лет].
Под влиянием подобных высказываний на Красную горку я специально приехал на кладбище очень рано; но в это холодное весеннее утро заметной активности на кладбище еще не было.
Г. Душа похороненного может сидеть на камне — об этом говорят 20% опрошенных. Интересно, что при этом на вопрос «Является ли камень вместилищем души умершего?» положительно отвечают всего 7 %, зато отрицательно — 86 %.
Достаточно многие осведомлены о том, что на камне в дни пасхального цикла сидит душа умершего, ждущая родственников. Иногда добавляют, что до 12:00 (поэтому надо приходить с утра):
Нам мама в детстве всегда говорила: мы придем — бабушка нас будет на камушке ждать [ПК, жен.].
Как я знаю от своих предков, старообрядцев, дух умершего выходит и ждет на камне до двенадцати часов дня. Всегда, какой праздник, посещать до двенадцати [ПК, жен., ок. 40 лет].
Принято приходить на кладбище по утрам, пока служба идет. Служба до двенадцати в основном. Когда служба идет — они нас, наверное, слышат или что [ПК, жен., ок. 45 лет].
Есть также представление, что душа в поминальные дни ждет гостей и в воротах кладбища.
Среди тех, кто приходил помянуть умерших на Радуницу, неоднократно встречалось объяснение выбора именно этого дня: на Пасху умерший сидит с Христом за столом, а вот именно на Радуницу ждет гостей.
К мифо-ритуальным представлениям об умерших относится манипуляция с могильной калиткой. Для того чтобы душа умершего свободно выходила за пределы оградки и могла передвигаться вне могилы, остается открытой калитка — об этом сказали 52 % опрошенных. Практически ориентированное объяснение — «чтобы заходили желающие помянуть похороненных» — дали 34 %. Иногда предполагается, что калитка должна быть открыта на пасхальные дни, до Троицы, а позже ее нужно закрывать.
Стоит отметить, что многие действия, которые здесь описаны, подходят под категорию христосования с покойным: как люди в пасхальные дни поздравляют с воскресением Христа друг друга, так они поздравляют и умерших родственников и друзей, которые, как считается, в это время возвращаются в мир живых. В публикации Л. А. Тульцевой описан случай, когда посещение могилы даже сопровождается троекратным поцелуем камня (Тульцева 2001: 113).
Д. Некоторые информанты, объясняя обычай класть на могилу камень, склонны сосредоточить внимание на том, что душа умершего через сорок дней совершает некий переход, и этот переход связан с возложением камня. Сорок дней душа беспрепятственно перемещается в пространстве; возложение на сороковой день камня связано с окончанием этих перемещений:
Камни обычно кладут после истечения 40 дней, чтобы окно закрыть [Е, жен.].
Сорок дней душа ходит, где хочет, а на сороковой день возвращается в могилу. Тут ее камнем и закрывают [ПК, муж., ок. 30 лет].
Камень кладут на сороковой день, он символизирует место преткновения души умершего. Этот обычай идет издревна. Сегодня по сути памятник — тот же камень [В, жен.].
Е. Умерший родственник является во сне с просьбой как-то поправить могилу, в том числе положить на нее камень. Этот вопрос я не догадался вставить в опросник заранее, но он возник сам по себе, уже в ходе полевой работы. Несколько раз информанты упомянули, что умершие родственники приходили к ним во сне и высказывали различные пожелания об обустройстве могилы и организации поминальных обрядов. В том числе речь заходила и об установке на могиле камня:
У меня в семье до сих пор на каждую могилку кладут камень на сороковой день. Что-то типа душа успокаивается. Бывает, что даже во снах мертвые снятся, если камень не положить. Говорят, что холодно или что-то типа этого [Е, жен.].
Одной родственнице приснился сон: женщине (без имен) приснился отец и говорит, мол, я вас не вижу, только слышу. Положили камень — перестал тревожить [Е, жен.].
Мне бабушка говорила, чтобы усопший не тревожил, когда часто снится, кладут камень [Е, жен.].
Ж. Особую группу составляют объяснения, что камень придавливает умершего, мешая ему встать. Это мнение распространено умеренно — его придерживаются 24 % ответивших.
Староверы мне говорили: камень лежит для того, чтобы покойник не поднялся [ПК, жен., около 45 лет].
Чаще всего камень кладется на могилу, чтобы умерший «больше не ходил» [В, муж.].
Если информант рассуждает о незнакомых ему покойниках, то они часто описываются как неприятные и опасные: «У нас в Егорьевске кладут камень на могилу, чтоб мертвый человек (плохой, злой) не смог выбраться из могилы» [К, жен.].
Если же говорят о «своих» умерших, интонация другая — стараются смягчить оценку. Показателен разговор с одной вдовой, сначала она поддержала версию о том, что камень защищает от умершего: «Давно-давно, это нам еще детям говорили, это для того, чтобы покойник не вставал, ни к кому не приходил. Чтобы покойник не вставал и никого не тревожил». Но потом, видимо, решив, что так она очерняет своего умершего мужа, добавила: «Здесь самое главное — в душе чтоб покой. Смысл такой — чтобы он лежал спокойно там, в могиле» [ПК, жен., ок. 45 лет].
З. Предположительно, доверие к «своим» покойникам, которым, согласно традиции, кладут камень, привело к приписыванию самому камню защитных свойств, например:
Считается, что каменный элемент защищает усопшего от действия злых сил. Верующие люди утверждают, что могильный камень необходимо устанавливать в ногах покойника, чтобы закрыть портал в потусторонний мир [Е, муж.].
Существует мнение, что камень преграждает дьяволу «вход» в могилу [В, муж.].
Мнения об опасности покойника и защитных свойствах камня могут органически сочетаться в одном высказывании:
«Когда я была маленькой, меня тоже тревожил этот вопрос. <...> И как я помню, мне взрослые говорили, что-бы они не вставали и не тревожили нас, что-бы у них все было там спокойно» [В, жен.].
Мнения о защитных свойствах камня придерживаются немногие, всего 11 %, зато 84 % уверенно выбрали ответ: «Нет, не слышал об этом».
И. Покойник ощущает или живые осознают тяжесть камня, положенного в определенные места могилы.
Иногда, рассуждая о необходимости обездвижить покойника, упоминают, что камень нужно положить на ноги или на другие части тела:
«Мне отец говорил, что камень кладут в ноги, чтобы не встал покойник» [В, жен.].
Иногда от возложения камней отказываются, чтобы умершему было нетяжело:
Лично мое мнение такое: я против камней на могиле, так как мне кажется, что им тяжело на том свете от камней [В, жен.].
Говорили, чтоб на грудь не класть, грудь чтобы не придавливало. [Соб.: Кладется где-то на живот?] Да, да, чтобы не на грудь [ПК].
Эти мотивы встречаются очень редко, в собранном материале всего несколько высказываний, где хоть как-то рефлексируется положение камня на могиле.
К. В момент смерти душа вселяется в камень, и этот камень впоследствии (иногда в момент похорон, иногда через 40 дней) приносят
на могилу. Мотив встречается крайне редко, но он есть в фольклорных материалах за пределами ареала (Кляус, Чубукова 2015 и др.). Возможно, рассказан переселенцами с других территорий. Как уже отмечалось выше, на вопрос «Является ли камень вместилищем души умершего?» положительно отвечает очень незначительное количество респондентов — всего 7 % (для сравнения: отрицательный ответ дают 86 %). Видимо, говорящие о вселении души в камень и относятся к этим незначительным 7 %.
СТРАТЕГИЯ III. НА КАМНЕ СИДИТ АНГЕЛ
В отличие от объемного корпуса текстов второй объяснительной стратегии, сосредоточенных на умершем, данное объяснение фокусируется на ангеле. В одном варианте подразумевается пересказ евангельского текста, в другом имеется в виду ангел-хранитель.
А. Мотив является отражением евангельского образа — ангела, сидящего на камне после воскрешения Иисуса Христа. Речь идет об эпизоде, описанном во всех четырех Евангелиях (Мф. 28:1-10, Мк. 16:1-13, Лк. 24:1-10, Ин. 20:1-18): после распятия Иисуса Христа жены-мироносицы пришли к месту его захоронения («гробу») и увидели, что камень от входа отвален, тело исчезло; находящийся здесь (или появившийся немного позже) ангел возвестил о Воскресении Христа. В Евангелии от Матфея сказано, что «Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем».
Насколько я заметил этот мотив указывали преимущественно люди воцерковленные, осведомленные в христианской обрядности. Неслучайно наиболее развернутый ответ с подробным описанием евангельского сюжета дал священник староверческой церкви в Молоково о. Константин. Т. А. Листова услышала данный мотив от монахини в миру (Листова 2022: 35), Д. Г. Чубукова — от прихожан местной старообрядческой церкви (Кляус, Чубукова 2015: 162). Те, кто указывал этот вариант в наших интервью, были явно осведомлены в религиозной сфере.
Отец Константин назвал мне и пасхальное песнопение, в котором описывается сцена с сидящим на камне ангелом. Люди воцерковленные слышат или исполняют этот текст ежегодно во время пасхальной службы; он у них буквально на слуху.
Но в целом данный мотив малоизвестен; о том, что на камне может сидеть ангел, сказали только 5 % респондентов.
Б. На камне сидит ангел-хранитель умершего. В моих материалах такой текст встречается всего один раз:
«Нам бабушка всегда говорила, на камушек садится ангел-хранитель усопшего, когда прилетает его навестить. На землю ему спускаться нельзя, вот и садится на камушек» [К, жен.].
Четыре текста приведено в статье Д. Г. Чубуковой (Кляус, Чубукова 2015: 161). Видимо, вариант появился как синтез евангельского сюжета и народных представлений об общении с мертвыми в пасхальные дни.
СТРАТЕГИЯ IV. КАМЕНЬ БУДЕТ ИСПОЛЬЗОВАН НА СТРАШНОМ СУДЕ
Такой подход почти не встречается, но в классификационной схеме за ним зарезервировано место, поскольку он есть в материалах Т. А. Листовой (Листова 2022: 35). При интернет-опросе одна из респонденток ответила:
«Бабушка рассказывала, давно еще. Существовало поверь, когда настанет Судный день и все выйдут из могил на суд Божий, возьмут камушек, встанут на него, чтоб быть повыше и заметнее. Кто-то скажет бред, но это идет еще из дореволюционных времен. Бабушка жила в Курской области» [В, жен.].
Показательно, что этот редкий мотив, возможно, оказался «привезенным» из другого региона.
К описаниям посмертных испытаний, достаточно видоизмененным, наверняка относятся следующее сообщение:
«Есть такое, что когда душа переходит в другой мир, то она должна пройти через речку, и этот камень — помощь при переходе через нее» [В, жен.].
Вообще у гуслицких старообрядцев есть отрицательное отношение к украшательству могилы из-за того, что громоздкие элементы могут помешать умершему встать при Страшном суде. Как уже говорилось выше, из-за этого здесь было не принято огораживать могилы.
СТРАТЕГИЯ V. НАМОГИЛЬНЫЙ КАМЕНЬ ЯВЛЯЕТСЯ СИМВОЛОМ ГОЛГОФЫ,НА КОТОРОЙ БЫЛ РАСПЯТ ИИСУС ХРИСТОС
В моих материалах мотив не встречался ни разу, но коротко упоминался в статьях Т. А. Листовой и Д. Г. Чубуковой, причем оба раза со ссылкой на воцерковленных людей (Кляус, Чубукова 2015: 164). Предположительно, эти суждения происходят от общего знания о голгофах как
части намогильного убранства, в наших полевых материалах они тоже упоминаются, но не имеют отношения к камням.
АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ
Как уже говорилось, плюсом выбранной методики является количественный анализ представленности различных фольклорных мотивов, связанных с камнями. Это позволяет различать действительно популярные мотивы, о которых знает большинство опрошенных, и редко встречающиеся мотивы. В столбце 2 таблицы представлена иерархизированная структура мотивов. Уверенно выделяются два основных мотива.
Во-первых, восприятие могилы как дома умершего или как места, где он может контактировать с живыми, при этом камень выступает медиатором между мертвыми и живыми; данный мотив является «зонтичным» и включает в себя много частных мотивов.
Во-вторых, в значительно меньшей степени, но все равно достаточно распространены представления о подвижности мертвого и нежелательности его бесконтрольного возвращения в мир живых; камень при этом — средство ограничения умершего.
Кроме того, таблица решает еще одну задачу — сравнение исследованной мной традиции Восточного Подмосковья с традициями, представленными в других исследованиях, упомянутых выше. В столбцах 3-7 таблицы приведены данные по Калужской области Т. А. Листовой [Клж1] и Д. Г. Чубуковой [Клж2], по Рязанской области П. И. Кутенкова [Ряз1] и И. А. Кремлёвой [Ряз2], по Ростовской области Т. Ю. Власкиной [Р/Д]. Эти материалы не структурированы иерархически, мотивы в статьях отмечены единым списком, без учета их популярности.
ТАБЛИЦА. РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ ФОЛЬКЛОРНЫХ МОТИВОВ, СВЯЗАННЫХ С НАМОГИЛЬНЫМИ КАМНЯМИ, И СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ТРАДИЦИЙ
Фольклорные мотивы Степень их представленности Сравнение с материалами других исследований
Клж1 Клж2 Ряз1 Ряз2 Р/Д
I. Могила воспринимается как дом умершего или как место, где он может контактировать с живыми Очень часто — до 64 % + + + + +
1. Камень — окно для умерших Часто — 28 %> + + + +
2. Похороненного приветствуют через камень; иногда так же прощаются уходя Часто — до 61 %% + + +
Продолжение табл.
3. Под камень кладутся гостинцы: деньги, конфеты, редко — крашеные яйца, что якобы является подарком для детей от умерших родственников, это делается в пасхальные праздники Часто — до 84 %
4. Камень используется как стол для поминальной трапезы Никогда + +
5. Душа умершего на пасхальные праздники сидит на камне или выходит из него Редко + + +
5.1. На камне в пасхальные дни сидит душа умершего, ждущая родственников. Иногда добавляют, что до 12:00 (поэтому надо приходить с утра) Редко
5.2. Душа в поминальные дни может ждать гостей у ворот кладбища Очень редко
5.3. У ворот кладбища стоит душа последнего умершего Очень редко
5.4. На Пасху умерший сидит с Христом за столом, а вот на Радуницу ждет гостей* Редко
5.5. Души умерших в пасхальные дни (а может быть, и в другие времена) перемещаются по кладбищу Очень редко
6. Для того чтобы душа умершего свободно выходила за пределы оградки, остается открытой калитка. Обычно предполагается, что это делают в пасхальные дни, до Троицы, а позже калитка должна быть закрыта Часто — 52 % + +
7. Душа 40 дней беспрепятственно перемещается в пространстве; возложение на сороковой день камня связано с окончанием этих перемещений Очень редко + + +
Окончание табл.
8. Умерший родственник является во сне с просьбой как-то поправить могилу, в том числе положить на нее камень Редко + + +
9. Камень согревает умершего Никогда +
10. Камень придавливает умершего, мешая ему встать Умеренно — 24 % + + + + +
11. Камень защищает умершего от враждебного действия внешних сил Редко — 11 %
12. Покойник ощущает (или живые осознают) тяжесть камня, положенного в определенные места могилы Очень редко +
13. В момент смерти душа вселяется в камень, и его приносят на могилу Очень редко
II. На камне сидит ангел
1. Мотив является отражением евангельского образа — ангела, сидящего на камне после воскрешения Иисуса Христа** Редко + + +
2. На камне сидит ангел-хранитель Очень редко, практически полностью отсутствует +
III. Камень пригодится умершему во время Страшного суда Очень редко, практически полностью отсутствует + + +
IV. Намогильный камень является символом Голгофы** Нет + +
* Мнение распространено среди тех, кто для посещения кладбища выбирает Радуницу.
** Мнение распространяется преимущественно в среде воцерковленных.
Таблица показывает, что в целом комплексы фольклорных текстов по подмосковному, калужскому, рязанскому и донскому ареалам совпадают. По крайней мере, четко выделяется сходство по двум основным мотивам: восприятию могилы как дома, в котором есть камень-окно (п. I, особенно пп. 1-3, 6), и защитным свойствам камня (9, 10). Вызывает удивление, что сверхпопулярный для нашего материала показатель — пп. 3 п. 1 («Под камень кладутся гостинцы...») — в материалах других ареалов не упоминается, здесь требуется дополнительное исследование, и есть аргументы
в пользу того, что данная практика в ее современном виде сформировалась уже после Великой Отечественной войны.
Оба ключевых мотива хорошо представлены у славян, причем не только у русских, ассимилировавших финно-угорские этнические группы, но и у других славянских народов. О наличии этих мотивов мы можем говорить по данным лингвистики, историческим свидетельствам, этнографическим материалам. В основе данных мотивов лежат архаичные общемировые представления о существовании души после смерти; константой анимистических воззрений народов мира является представление о том, что душа после смерти не исчезает, а продолжает свое существование, в частности так или иначе может жить автономно. Душа после смерти держится вблизи своих останков, постоянно или в специальные дни присутствует рядом с захоронением или местом смерти; живыми отмечаются праздники, посвященные умершим предкам (Ту1ог 1871: 1-43).
МОГИЛА КАК ДОМ
Во многих славянских языках названия могилы (Плотникова 2004: 266), гроба (Афанасьева, Плотникова 1995: 553), надгробия (Плотникова, Петрухин 2004: 360), кладбища (Плотникова 1999: 504) буквально обозначают 'дом' или 'место обитания'. Такие постоянство и повсеместность указывают на древность представлений о могиле-доме.
Ибн-Руста в Х в. говорил о «руссах», что «когда умирает у них кто-то из знатных, то выкапывают ему могилу в виде большого дома» (Известия о хозарах... 1869: 40). На наличие таких «домов» указывают данные археологии: «Для восточнославянских и западнославянских регионов в VШ-X вв. характерно сооружение "домовин" — срубов, имитирующих жилище: туда помещали остатки трупосожжения; над домовиной насыпался курган» (Плотникова, Петрухин 2004: 360). В одной из повестей о начале Москвы (ХУ1-ХУ11 вв.) говорилось о князе, прячущемся в некоем намогильном сооружении (струбце): «И не весть, где прикрытися: пусто место в дебрии. И нашед струбец, погребен ту был упокойный мертвый. Князь же влезе в струбец той, закрывся, забыв страсть от мертвого» (Изборник 1969: 577). На представления о гробе как доме мертвого указывают, помимо прочего, археологические находки гробов с окошками, особенно интересны случаи, когда такие окошки присутствуют в наиболее архаичных гробах-колодах из цельного ствола дерева (Зеленин 1991: 348; Афанасьева, Плотникова 1995: 553-558).
Строительство сооружений («палаток») над могилой было запрещено указом Петра I от 1722 г. (Плотникова, Петрухин 2004: 360), но эта практика сохранялась на окраинах государства, например, в Белоруссии (Плотникова, Петрухин 2004: 360) и на Русском Севере (Орфинский 1998: 49-83). А. П. Конкка, описывая домовины на одном из северных кладбищ,
отмечает, что «в торцах домовин сделаны отверстия округлой формы, так называемые "оконца", предназначенные, по народным представлениям, для выхода души наружу» (Конкка 2016: 76). В данном случае «оконце» в севернорусской домовине функционально сходно с камнем на могиле в Куровском. Наконец, надо упомянуть намогильные кресты с двускатными крышами, которые воспринимаются как символическое изображение дома и часовни и широко распространены в Гуслицах — в некоторых старообрядческих деревнях все могилы на кладбище имеют только такие кресты. Ввиду всего этого стоит прислушаться к высказыванию информанта П. И. Кутенкова из села Городецкого Скопинского района Рязанской области: «Камень — это дом для души, это угол дома для души на том свете» (Кутенков 2013: 78).
По этим и другим данным создается впечатление, что зафиксированные в ХК-ХХ вв. представления о кладбище как месте обитания умерших предков представляют собой уже значительно размытые верования более ранних времен: если лингвистические и археологические данные говорят об уверенном сопоставлении могилы с жилищем, то в этнографических описаниях мы имеем уже более рационализированную картину мира: кладбище представляется как условное место обитания мертвых, отношения их с живыми регламентируются, взаимодействие живых и мертвых приурочивается к определенным календарным датам. В этом контексте выявленные представления о камне как окне в могиле-доме можно считать реликтом архаичных представлений, уцелевших благодаря привязке к прочному и трудноразрушимому носителю — намогильным камням.
ЗАЩИТНЫЕ СВОЙСТВА КАМНЯ
Древность представлений об опасности мертвеца для живых наиболее ярко представлена в некоторых списках «Слова святого Григория...», памятника, датируемого концом XIII — началом XIV в.; здесь говорится, что славяне клали требы «упырям и берегиням» раньше, чем Роду и рожаницам, а тех, в свою очередь, почитали раньше Перуна (Летописи 1862: 100-101). То есть автор «Слова.» считает ходячих покойников (а именно их и надо понимать как «упырей») самыми древними мифологическими персонажами (и даже божествами) в том числе для времен расцвета язычества. Защите от опасных мертвецов уделяется внимание в повериях разных славянских народов. Так, А. А. Плотникова пишет, что «в качестве оберегов от ходячих покойников кладут камень (о.-слав.), два камня — на голову и в ноги, "чтобы не возвращался" (словен.), осиновую колоду (з.-полес.), в могильную насыпь забивают острый кол — осиновый (о.-слав.), ольховый, грабовый (полес., чернигов., ровен.); льют кипяток (балк.-слав.); втыкают веретено (болг. ловеч.)» (Плотникова 2004: 271). Особенно большое внимание уделяется так называемым заложным
покойникам (Зеленин 1994: 230-300). В каждой местности выстраиваются довольно сложные ритуальные отношения между живыми и мертвыми, в которых душам мертвых предписывается покидать пределы кладбища только в строго установленное и ограниченное время; при этом ограничению неконтролируемых проникновений в сферу живых придается большое значение (см., например: Кремлёва 2004: 661-705). При этом, «как и всякое могильное сооружение, надгробие являлось одновременно и обителью умершего (его души), и символом входа на "тот свет", и преградой, камнем, препятствующим выходу покойника из могилы» (Плотникова, Петрухин 2004: 360).
ИТОГИ
В ходе полевых исследований сформирован указатель, отражающий мифологические представления и ритуальные действия, связанные с намогильными камнями, причем проведен количественный анализ — определена популярность мотивов, что позволяет разделить наиболее значимые для традиции и попавшие в поле зрения исследователя случайно.
Было выявлено два основных мифо-ритуальных мотива, связанных с намогильными камнями. Основным мотивом является представление о могилах как домах мертвых, местах их обитания, при этом камень является медиатором между мертвыми и живыми. Менее популярен, но значим мотив о подвижности мертвого и нежелательности его бесконтрольного возвращения в мир живых; камень при этом — средство ограничения умершего.
Комплексы фольклорных текстов по подмосковному, калужскому, рязанскому и донскому ареалам в основных чертах совпадают. Безусловно, это аргумент в пользу того, что все четыре ареала имеют сходное происхождение. Вряд ли фольклор с его изменчивостью и универсальностью можно считать надежным маркером для исследования процессов, уходящих в глубь веков, но надо учитывать, что в данном случае основу фольклорного осмысления составляют два архаичных представления: о могиле как доме мертвого и о защите живых от мертвых. Возможно, эти представления и сохранились благодаря тому, что были привязаны к прочному и сохраняющемуся ритуальному объекту — камню.
Совершенно ясно, что проведенное на настоящий момент исследование нуждается в продолжении: детальном изучении всех известных ареалов (и тех, которые, возможно, будут найдены дополнительно) с инструментарием, опробованным в Восточном Подмосковье; углубленном знакомстве с археологическими материалами, относящимися к территории ареалов; попытках найти параллели в мифологии и обрядности соседних народов. Возможно, это позволит нам узнать, как же сформировались столь обширные, но ограниченные территории распространения «каменных погостов».
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Александрова О. И., Ляпаева О. Н. Камень на могиле в похоронной традиции Нижегородской области // Русская традиционная культура сегодня: экспедиционные и архивные открытия. Ульяновск: ФГБОУ ВО «УлГПУ им. И. Н. Ульянова», 2023.
Афанасьева Н. Е., Плотникова А. А. Гроб // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: в 5 т. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 553-558.
Власкина Т. Ю. К истокам современных тенденций в развитии народных погребально-поминальных традиций на Дону // Вторичные формы традиционной народной культуры. Краснодар: Традиция, 2010. С. 52-57.
Власкина Т. Ю. Намогильные камни в традициях оформления могил на территории бывшей Области войска Донского (XX — нач. XXI в.). (Рукопись, 2022).
Власова И. В. Сельские поселения в центральных районах Русского Севера // Русский Север: этническая история и народная культура. XII-XX века. М.: Наука, 2004. С. 37-101.
Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М.: Наука, 1991. 551 с.
Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М.: Индрик, 1994. С. 230-300.
Изборник. Сборник произведений литературы древней Руси. М.: Худ. литература, 1969.
Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста... СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1869. 199 с.
Кляус В. Л., Чубукова Д. Г. «Живые» камни на русских могилах // Живой камень: от природы к культуре / Отв. ред. и сост. Л. О. Зайонц. М.: Ин-т мировой культуры МГУ, 2015. С. 154-169.
Конкка А. П. Кладбище в Гридине как выдающийся объект сакральной географии Карельского Поморья // Археология русской смерти. 2016. Вып. 3. С. 67-79.
Кремлева И. А. Похоронно-поминальные обычаи и обряды // Русский Север: этническая история и народная культура. XII-XX века. М.: Наука, 2004. С. 661-705.
Кутенков П. И. Древний обряд Рязанской земли. Три круга иносветной печали // Российский научный журнал. 2013. № 1 (32). С. 76-80.
Летописи русской литературы и древности, издаваемые Николаем Тихонравовым. Т. IV. М.: Тип. Грачева и Ко, 1862. С. 98-101.
Листова Т. А. Некоторые особенности похоронно-поминального обряда на русско-украинско-белорусском пограничье // Полевые исследования Института этнологии и антропологии РАН. 2009-2010 / отв. ред. З. П. Соколова. М.: ИЭА РАН, 2014. С. 135-161.
Листова Т. А. Сакральное оформление могил у русских (крест и камни) в контексте мифологии загробного мира // Некрополи Центральной России / сост. Д. В. Громов, С. С. Михайлов, М. А. Сафаров. М.: ИЭА РАН, 2022. С. 17-60.
Михайлов С. С. Похоронно-поминальная обрядность старообрядцев Восточного Подмосковья на рубеже 1990-2000-х годов // Локальные этноконфессиональные группы в Центральной России / под ред. Д. В. Громова, С. С. Михайлова. М.: ИЭА РАН, 2021. С. 6-21.
Михайлов С. С. Так что же считать Гуслицами? // Гуслицы: историко-краеведческий альманах. Московская область: Ильинский погост, 2004. Вып. 1. С. 7-20.
Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М.: Наука, 2000. 579 с.
Орфинский В. П. Некрокультовые сооружения Российского Севера в контексте христианско-языческого синкретизма // Народное зодчество. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос-ого ун-та, 1998. С. 49-83.
Пименов В. В. Удмурты. Опыт компонентного анализа этноса. Л.: Наука, 1977, 262 с. Плотникова А. А. Кладбище // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: в 5 т. Т. 2. М.: Международные отношения, 1999. С. 503-507.
Плотникова А. А. Могила // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: в 5 т. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 266-272.
Плотникова А. А., Петрухин В. Я. Надгробие // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: в 5 т. Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 360362.
Попова Е. В. Культовые памятники и сакральные объекты бесермян. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2011. 317 с.
Прибалтийско-финские народы России / отв. ред. Е. И. Клементьев, Н. В. Шлыгина; Институт этнологии и антропологии. М.: Наука, 2003. 671 с.
Тульцева Л. А. Рязанский месяцеслов. Рязань: Рязанская этнографическая энциклопедия, 2001. Вып. 30.
Фролов А. Н. «Церковное место знатно, ... а на кладбище лежит многое каменье». К вопросу о возникновении традиции класть камни на могилах в Северном Подколоменье. (Рукопись).
Tylor E. B. Primitive Culture. Vol. 2. London: John Murray, 1871. 480 р.
REFERENCES
Aleksandrova O. I., Lyapaeva O. N. [Stone on the grave in the funeral tradition of the Nizhny Novgorod region]. Russkaya tradicionnaya kul 'tura segodnya: ekspedicionnye i arhivnye otkry-tiya [Russian traditional culture today: expeditionary and archival discoveries]. Ulyanovsk: Federal'noye gosudarstvennoye byudzhetnoye obrazovatel'noye uchrezhdeniye vysshego obra-zovaniya «UlSPU im. I. N. Ul'yanova» Publ., 2023. (In Russian).
Klyaus V. L., Chubukova D. G. ["Live" stones on Russian graves]. Zhivojkamen': otprirody kkul'ture [Living stone: from nature to culture]. Ed. by L. O. Zaionts. Moscow: Institut mirovoy kul'tury MSU Publ., 2015, pp. 154-169. (In Russian).
Konkka A P. [Cemetery in Gridin as an outstanding obj ect of sacred geography of the Karelian Pomerania]. Arheologiya russkoj smerti [Archeology of Russian death], 2016, vol. 3, pp. 67-79. (In Russian).
Kremleva I. A. [Funeral and memorial customs and rituals]. RusskijSever: etnicheskaya istoriya i narodnaya kul'tura. 12-20 veka [Russian North: ethnic history and folk culture. 12-20 centuries]. Moscow: Nauka Publ., 2004, pp. 661-705. (In Russian).
Kutenkov P. I. [Ancient rite of the Ryazan land. Three circles of otherworldly sadness]. Rossijskij nauchnyj zhurnal [Russian scientific journal], 2013, no. 1 (32), pp. 76-80. (In Russian).
Listova T. A. [Some features of the funeral and memorial rite on the Russian-Ukrainian-Belarusian borderland]. Polevye issledovaniya instituía etnologii i antropologii Rossiyskoy akademii nauk. 2009-2010 [Field studies of the Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian Academy of Sciences. 2009-2010]. Ed. by Z. P. Sokolova. Moscow: IEA RAS Publ., 2014, pp. 135-161. (In Russian).
Listova T. A. [Sacred decoration of graves among Russians (cross and stones) in the context of the mythology of the underworld]. Nekropoli Tsentral'noyRossii [Necropolises of Central Russia]. Eds by D. V. Gromov, S. S. Mikhailov, M. A. Safarov. Moscow: IEA RAS Publ., 2022, pp. 17-60. (In Russian).
Mikhaylov S. S. [So what is considered Guslits?]. Guslitsy. Istoriko-krayevedcheskiy al'manakh [Goose. Historical and local history almanac]. Moskovskaya oblast': Il'inskiy pogost Publ., 2004, vol. 1, pp. 7-20. (In Russian).
Mikhaylov S. S. [Funeral and memorial rites of the Old Believers of the Eastern Moscow region at the turn of the 1990s-2000s]. Lokal'nye etnokonfessional'nye gruppy v Tsentral'noy Rossii [Local ethno-confessional groups in Central Russia]. Eds by D. V. Gromov, S. S. Mikhaylov. Moscow: IEA RAS Publ., 2021, pp. 6-21. (In Russian).
Narody Povolzh'ya iPriural'ya. Komi-zyryane. Komi-permyaki. Mariytsy. Mordva. Udmurty [The peoples of the Volga and Ural regions. Komi-Zyrians. Komi-Permyaks. Mari. Mordva. Udmurts]. Moscow: Nauka Publ., 2000. (In Russian).
Orfinskiy V P. [Necrocult buildings of the Russian North in the context of Christian-pagan syncretism]. Narodnoye zodchestvo [Folk architecture]. Petrozavodsk: Izdatel'stvo Petrozavodskogo gosudarstvennogo universiteta Publ., 1998, pp. 49-83. (In Russian).
Pimenov V. V. Udmurty. Opyt komponentnogo analiza etnosa [Udmurts. Experience of component analysis of ethnos]. Leningrad: Nauka Publ., 1977. (In Russian).
Popova E. V. Kul'tovyyepamyatniki i sakral'nyye ob"yekty besermyan [Cult monuments and sacred objects of the Besermians]. Izhevsk: UIIYAL UrO RAS Publ., 2011. (In Russian).
Pribaltiysko-finskiye narody Rossii [Baltic-Finnish peoples of Russia]. Eds by E. I. Klement'yev, N. V. Shul'gina; Institut etnologii i antropologii. Moscow: Nauka Publ., 2003. (In Russian).
Vlaskina T. Yu. [To the origins of modern trends in the development of folk funeral and memorial traditions on the Don]. Vtorichnyye formy traditsionnoy narodnoy kul 'tury [Secondary forms of traditional folk culture]. Krasnodar: Traditsiya Publ., 2010, pp. 52-57. (In Russian).
Vlasova I. V. [Rural settlements in the central regions of the Russian North]. Russkij Sever: etnicheskaya istoriya i narodnaya kul 'tura. 12-20 veka [Russian North: ethnic history and folk culture. 12-20 centuries]. Moscow: Nauka Publ., 2004, pp. 37-101. (In Russian).
Zelenin D. K. Vostochnoslavyanskaya etnografiya [East Slavic ethnography]. Moscow: Nauka Publ., 1991. (In Russian).
Submitted: 15.01.2023 Accepted: 30.04.2023 Article published: 30.12.2023
