CC BY
25
УДК[101.1+168.52] : 316
В. А. Ахтямова, Э. А. Ефанова, А. М. Ахтямов
НАЛИЧНОЕ ЗНАНИЕ В СИСТЕМЕ ЖИЗНЕННОЙ КОМПЕТЕНЦИИ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
Ключевые слова: наличное знание, жизненная компетенция, исследовательская деятельность, общение, концептуальность,
контекст, потребность, производство.
Синтез и анализ, как методология научного исследования, функционируют на уровне теоретического освоения трех сфер общественного сознания: «науки», «производства» и «образования». Непрерывность их взаимосвязи характеризует оборачивание продуктивной и репродуктивной форм деятельности. Общение, как способ деятельности, связано с развитием не только интерпретации и понимания, но и методологии моделирования и идеализации.
Keywords: the available knowledge, vital competence, research activity, relations, conceptuality, context, requirement, process.
Synthesis and the analysis as methodology of scientific research, existing at the level of theoretical development of three spheres of public consciousness: "science", "production" and "education". The continuity of their interrelation characterizes a reversing of productive and reproductive forms of activity. Communication as a way of activity, is connected with development not only interpretation and understanding, but also methodology of modeling and idealization.
Сначала исследователь осуществляет анализ исторически преходящих, наличных элементов или форм науки, а затем производит их синтез, путем ее реконструкции по аналогии, с процессом последовательной взаимосвязи «внутренней и внешней» исторических форм явлений науки, что адекватно отражению непрерывного движения эпистемологической системы деятельности и общения. Организация подобной «непрерывности» реализуется в соответствии с «планом» их целесообразности, который непосредственно выражается в способе развития науки. Последнее на пути эволюционного развития связано не только с системой логики, но и методологией научного исследования. При этом рациональность как основа синтеза, в состоянии непрерывно развивающихся представлений о единстве познавательной деятельности и общения, осуществляется на уровне общенаучной направленности теоретического и эмпирического уровней. Данная направленность процесса исследования невозможна без познавательных ориентиров по поиску оптимального решения гносеологических задач в системах социальной деятельности. Независимо от терминологического или знакового обозначения, проблема решения научно-исследовательской задачи интерпретируется в том же смысле, по которому осуществляется и разрешение некоторого противоречия [1, с. 26]. Следовательно, интерпретация подобных проблем, как естественнонаучного, так и философского уровня, свидетельствует о методологическом единстве при ведении концептуального исследования, которое опирается на принципы логики, ценностей, правил деятельности и общения [2]. Это единство определяется наличием рациональной и эмпирической методологии, которые
функционируют в процессе развития науки как способа выявления и исследования «образцов» возможного решения исследовательских действий или разрешения познавательных проблем [3, с. 245; 4, с. 81]. В качестве подобных образцов могут выступать научные традиции, которые ориентируют
исследователя в направлении выбора соответствующего вида деятельности, реализуемой в общенаучном плане при формировании инженерной науки, в частности, единства рационального и эмпирического. Общенаучная традиция, задавая, при этом, форму и последовательность уровня определения соответствующего решения задачи, реализуется - на этапе социокультурного поиска, путем осуществления выбора уровня в системе движения «эстафеты образцов», в естественнонаучном -определением «концептуальных систем», в гуманитарном - выбором способа решения уровня понимания аналогичной проблемы в области эпистемологии. При этом, в качестве одного из таких способов рационального освоения социальной практики следует рассматривать научную или познавательную деятельность, которые имеют аналогичную интерпретацию по признакам сознательности, нормативности, целесообразности и оптимальности [5, с. 58; 1, с. 43]. При этом данные системы деятельности являются и способом традиционного общения между людьми, на уровне целостности в деятельности определенного уровня сообщества, которое может быть представлено в качестве совокупности различных видов, форм (достойной) жизнедеятельности отдельных людей, обладающих в сфере данных отношений «соразмерным» уровнем знаний, представляющих соответствующую жизненную компетенцию для данного сообщества. Проблема жизненной компетенции постоянно присутствует в познавательном процессе, поскольку связана с миром человека. Именно им объясняется потребность « сформировать картину мира и его сотворения» [6, с. 257]. Синтез теоретических представлений, входящих в содержание жизненной компетенции, осуществляется в процессе реконструкции истории науки. Следовательно, проблема «соразмерности» «жизненной
компетенции» членов сообщества может быть соотнесена с уровнем развивающегося концептуального знания, которое на раннем этапе
было условно определено в форме «наличного», что позволяет человеку представить его на этом этапе в виде «глобальной», общенаучной системы познания, одним из ориентиров которой является соответствующая исследовательская деятельность [7]. Вместе с тем, следует отметить, что «наличное» знание начинается, главным образом, на обыденном уровне познания и составляет основу представлений человека в системе его жизнедеятельности на этапе взаимосвязи повседневной реальности и обыденного сознания как средств проявления здравого смысла [8, с. 76]. Следовательно, данный вид знания может быть рассмотрен лишь в качестве общей формы наличного как формирующегося знания, которым обладает исследователь на конкретном этапе его деятельности. Однако для обозначения вышеуказанного уровня знания более адекватным будет его представление в виде «практического» знания. Отношение к «практическому» виду знания свидетельствует о желании исследователя осуществить обоснованный переход к концептуальному способу поиска «образца», при выявлении оптимальных и рационально обоснованных действий. Подобные действия проявляются в виде поступка, смысл которого определяется его мотивацией в период принятия решения для его реализации, т. е. его вхождением в «план» жизни человека [1, с. 27]. Вместе с тем, значение мотивации раскрывается путем интерпретации в понимании поступка, как сторонним наблюдателем, так и самим субъектом действия, т.е. его проявлением в системе общения или коммуникативной деятельности. Таким образом, решение проблемы соответствия уровня наличных знаний представлениям о «жизненной компетенции» человека фиксирует согласованность уровней возможности в отношении исследователя к «внутренней» и «внешней» истории науки, что может выразиться также в позиции его как «стороннего» наблюдателя, так и субъекта исследования. В связи с чем, отметим, что мотивация поступка со стороны субъекта не однозначна, а со стороны внешнего фактора -объекта, осуществляемая «сторонним
наблюдателем» относительно однозначна. Поэтому понимание отношения между внешними и внутренними элементами в системе истории науки, могут быть интерпретированы применительно к процессу анализа и реконструкции ее истории, со стороны наличия соответствующих факторов. При этом должны быть определены, по возможности, наиболее общие признаки изоморфизма в движении к оптимальной или супероптимальной форме реконструкции «внутренней и внешней», рассматриваемых в единстве, указанных историй науки. Выполнение подобной задачи возможно, при условии не только рационального, конкретно, концептуального способа решения данной проблемы, но и выявлением основных «вех» этого «перевода», в движении от одного «вида» истории науки к другому. Ясно, что подобное решение научно-исследовательской задачи возможно при условии, что изучение истории науки
осуществляется исследователем соответственно при анализе и реконструкции ее, соответственно, как целостной системы. Таким образом, в процессе анализа истории науки, с позиций учета единства «внутренней» и «внешней» истории, осуществляется разделение методологического и педагогического аспекта в их «изучении», что связано с исследованием концептуальных основ построения науки по принципам - соответственно «историзма и развития» [9, с. 183]. При этом учитывая общий концептуальный принцип их взаимодействия, в частности, таких видов деятельности как «образец», «образ жизни» и «образование» можно их интерпретировать по единому смыслу [10, с. 118-119]. В данном случае, этот смысл связан с обозначением процесса «образования», в приближении к такой исторически условной форме общения как «научение». Подобная процедура «сведения» знаний от одного объекта к другому обусловлена методологическим
принципом, в соответствии с которым «различие субстратов - тождество смыслов» [11, с. 81]. Установлено, что латентное «научение» является одним из способов передачи знаний, определяющих само существование биологической
жизнедеятельности, которая исторически развивается аналогично основным направлениям человеческой деятельности [5, с. 91, 93]. При этом адаптация животных к среде путем «целесообразной» деятельности более совершенна, чем у человека, поскольку «инстинкты самых примитивных животных отвечают их целям с гораздо меньшей погрешностью, чем это может сделать дискурсивное понимание» [12, с. 140]. Вместе с тем, с определенной долей условности, можно предположить, что история науки интерпретируется по аналогии с историей основных этапов жизнедеятельности исследователя как систем, с последовательно сменяющимися формами эпистемологических отношений. Это наиболее «очевидно» при развертывании концептуальных «систем» науки не только как форм интерпретации «практического» знания, но и всего социального опыта в системе жизнедеятельности исследователя. Жизнь как многогранное проявление деятельности в единстве уровней социализации и интерпретации, на этапе формирования компетентности человека, предполагает определенный уровень его восприятия и соответственно норму его существования в некоторой ситуации бытия как функционирование в определенной традиции при решении определенной проблемы. Это уровень, когда «жизненно компетентный» человек «знает» как в процессе деятельности эффективно распорядиться своей жизнью, знанием и способностями [13, с. 234]. Таким образом, центральной проблемой «жизненной компетенции» является определение как вообще содержание знания, так и его соответствие, традиционно понимаемому уровню «компетентности». Смещение направления исследования с проблемы соотношения жизнедеятельности и поступка аналогичного уровню соотношения «знание о знании», что
требует формирования сначала новой концептуальной схемы, а затем, концептуальной системы, выражающей смысл и тем самым определенное ее решение, через конкретизацию обозначения цели «знать как» действовать, чтобы ее реализовать [1, с. 33]. Поскольку изучению подвергаются два качественно различных вида истории науки, «внутренний» -субъективный как «знание о процессе» и «внешний»-объективный, реальный процесс, постольку осуществляется определение соответствия двух элементов, изоморфно подобных этим двум видам истории, их носителям - знанию и поступку. Эти два вида элементов, функционируя соответственно как две формы исторического знания в науке, связаны с двумя видами деятельности, а также и с различными факторами их детерминации - объективными и субъективными, рациональная реконструкция которых в значительной степени будет зависеть от их роли и уровня в этом процессе. По аналогии, эти «роли» можно определить как определяющую и решающую [1, с. 31]. Поэтому условное представление этих «ролевых» факторов в форме «знания» и «поступка» требует определения между ними методологической процедуры не только взаимосвязи, но и их последовательности, что будет свидетельствовать о формировании аналогии к концептуальной форме традиционного решения проблемы, путем выявления в эпистемологической «системе», как взаимоотношения эмпирического и теоретического, так и комплекса проблем, «перевода», возникающего в состоянии процесса жизнедеятельности. Позиция исследователя должна не только соответствовать, но и быть «соразмерной» логико-методологической и ценностной установке для ведения подобных исследований, которые осуществляются по определенным «правилам», задаваемым исторической формой «контекста», имеющего свой «интервал», обуславливающий его целесообразность при функционировании на уровне состава, структуры или процесса [14]. В пределах данного «интервала» осуществляется формирование определенного фактора в поле смысловых центров исследуемых концептуальных систем. При этом, классификация интервала будет аналогичной его контексту, что может быть осуществлено по разным основаниям, но особую ценность будет представлять временной фактор, в пределах которого возможна повторяемость и определение как последовательности, так и организации «причинно-следственных» отношений.
Относительность временного периода контекста зависит от значимости факторов, внешнего и внутреннего, проявляемых и обуславливаемых возникновением определенного, в частности, лидирующего положения науки или организации некоторой меж- (транс-) дисциплинарной сферы научного исследования. Соответственно формирование отношений между научными дисциплинами осуществляется по аналогии с интерпретацией отношений между людьми, с учетом уровня их общенаучного и специального образования. Можно предположить, что
предпосылки этой взаимосвязи формируются еще в эпоху возникновения основ «химической технологии», на уровне средневековья, аналогично алхимическому исследованию проблемы «цвет света», представляющей изучение «философского камня» [11, с. 99]. Следовательно, обращение к алхимическому «тексту», осуществляется с целью определения норм и правил, в соответствии с которыми происходит формирование новых научных дисциплин, в частности зарождение основ «химической технологии», поэтому данный анализ так важен при выявлении методологических принципов построения любой, в частности химической науки. При этом следует также учитывать то обстоятельство, что образ «знания» формируется в процессе материального исследования и в процессе социально-преобразующей деятельности, когда происходит единство не только с «опытом», но и «совестью», что в целом представляет для человека средство обретения «достойной» жизни [12, с. 67, 72]. Поэтому отношение человека к практическому «знанию» в значительной степени является «образцом» классификации его сущности в системе жизнедеятельности. В связи с этим, различают несколько категорий людей, по их отношению не только по определенному виду деятельности, но и его результату - знанию. Во-первых, люди «искусства», во-вторых, «бизнеса», в-третьих, «науки». В соответствии с видом деятельности, и моральным принципом человека, ведущего деятельность в различных сферах, учитывают как уровни когнитивной подготовки исследователей, их личностную потенцию, так и отношение к производимому продукту - знанию. Если для людей первого уровня основным в деятельности и общении является «качество переживаний», а, для второго -практическая, благоприятная возможность в стремлении к мировому бизнесу, то для третьих -«страсть познания», что ориентирует внимание на «разум» и делает целью человека «космос», а жизнь достойной [12, с. 64]. В связи с этим отметим, что исследователь как человек, обладает сложным видом многообразных форм знания, которые получены в результате системного множества рациональных видов деятельности и, поэтому знания и на уровне научного исследования и жизнедеятельности проявляются в смешанном, «гетерогенном» виде. Данный вид знания свидетельствует о формировании его как, например, «предметного», «научного» в системах разного уровня деятельности и общения. В связи с этим, становиться «очевидным», что по роду занятий наибольшую пользу научно-техническому прогрессу человечества в сфере жизнедеятельности привносят люди, обладающие «соразмерным» видом деятельности и типом знания. Так, для человека «науки» наибольшую пользу приносит человек как «авторитет высшей учености», а угрозу представляет образованный бюрократ [12, с. 68]. Вместе с тем особенностью любого вида знания является такой его фактор, как «целостность» и «ответственность человека» в системе деятельности
и общения, которые характеризуются единством логики и методологии науки. Кроме того, еще раз подчеркнем, что данные функциональные
особенности знания выражаются, прежде всего, в наличии у него признака объективности и истинности. Следовательно, функционирование логики и методологии выражается установлением принципов и правил обоснованности рассуждений, путем формирования различных структур, форм знания, а также стилей мышления, которые проявляются, как правило, в аналогии «факторов» их детерминации. «Компетентная»
жизнедеятельность, в плане анализа условий формирования «химической технологии» свидетельствует о характере изменения отношений к содержанию «символа», «знака», «предмета» как на эмпирическом, так и теоретическом уровне. Логика и методология изменения содержания деятельности в первоначальном варианте проявляется в особенностях определения смысла «слова и действия», «цвета и света», «символа и предмета» [11, с. 91, 92, 104]. Сам «образец» решения данной проблемы в их соотношении, дан известным философом В. Л. Рабиновичем, что заслуживает особого внимания. При анализе вышеуказанных отношений, В.Л. Рабинович обращает внимание на особенности «перевода» от формирования нового неалхимического мышления, когда пришло время отметить «меру, степень, интенсивность», иначе говоря, количественную характеристику данного отношения [11, с. 104]. В данном случае, заслуживает внимания порядок в последовательном решении проблемы соотношения, что связано с «переводом» к возникновению технологического мышления, которое, как мы уже отмечали, в связи с формированием новой науки «химической технологии», создается далее, по нашему мнению, с учетом, кроме указанного, аналогией с числом. Подобное указание свидетельствует о развитии в дальнейшем не только математического моделирования, но и общей теории рециркуляции. Поэтому, отмечает автор, прежде всего, необходимо в плане определения «контекста» данной научной дисциплины, сделать сопоставление алхимического и неалхимического текстов, поскольку первый, значительно «выразительнее» второго. Этот признак «выразительности» в значительной степени соотносится с состоянием «компетентности» исследователя, поскольку осуществляется, рефлексия, в «переводе» от наличия многообразия «качеств» и единому показателю, в частности коэффициенту рециркуляции. В данном случае, формулируется новая проблема исследования, в соответствии с которой многообразие «качеств, отягощенное числом, оборачивается количественной степенью одного качества» [11, с. 106]. «Число» свидетельствует о наличии изоморфизма с «картиной мира», обретая смысл «знака и знамения» [11, с. 106]. Тем самым, обосновывается единство «числа», «цвета», «операции» и «вещества», которые участвуют в формировании основания технологии. При этом «чудо и тайна числа
сопровождали быт человека в пору его очеловечивания, становясь существенным моментом человеческого бытия» [11, с. 107-108]. Таким образом, «абстракция и вещь слиты в алхимической магии числа в еще большей мере, нежели в цвете» [11, с. 109]. Поэтому подобная логика исследования раскрывает на рациональном уровне особенности формирования различных, новых форм знания, по соответствующим правилам и связана с его ценностным и нормативным аспектом. При этом характер взаимосвязи различных форм знаний рассматривается как многофакторный процесс, который начинается с «перехода» и далее через «превращение» путем операции «пресуществления» фиксируется в состоянии «тождества» [11, с. 113]. Наличие «тождества» как состояния вещества, после осуществления химической операции, привело не только к концу алхимического мышления, но и «заземлению» небесного, после которого познание осуществляется уже через «узнавание все во всем» [11, с. 111]. Эти изменения будут затрагивать и содержание «научения», как уровня «очищения», путем развития всей системы образования в области общей теории рециркуляции или состояния насыщения, уплотнения системы «компетентности» исследователя. При этом, поскольку логическая процедура «пресуществления» тождества требует выявления состояния «растождествления», постольку в сферу исследования включается и представление о геронтософии [15, с. 42]. Данный философский принцип науки связан с осмыслением ценности и «достойного» пребывания человека в жизни на уровне его «значимости» в состоянии определенного возраста. Таким образом, единство исторического и логического в арсенале исследовательского деяния приобретает новую традиционную форму и развивается на уровне соотношения состояний представления как результата синтеза логики и методологии науки, что находит свое выражение в языке науки. Язык, как способ деятельности и общения, взаимосвязан с системой, в частности, знания, выражения знаками технологических процессов. При этом, развитие знаков оказывает влияние на форму существования и развития самого человека, условия его выживания. Знания и знаки исторически взаимосвязаны, поскольку законы порождения знаний адекватны законам порождения знаков [16, с. 278]. Каждая научная дисциплина имеет свой, исторически сформировавшийся язык, с помощью которого осуществляется деятельность в форме общения. Важное место в системе, например, химической науки, принадлежит языку химических формул, который функционирует в виде образно-знаковых систем и прошел в своем развитии три адаптационных этапа теоретического и эмпирического освоения реальности, с целью более адекватного выражения уровня ее структуры, свойств и отношений. Это проявляется в том, что на уровне химического исследования формируется некоторый общий «текст», излагающий основы знаково-образного общения, являющегося способом изучения, научения и трансляции его. Подобная
форма общения осуществляется в виде трансляции некоторых состояний превращения веществ в форме, например, термодинамического и/или энергетического баланса в системе взаимодействующих комплексов на основе законов действующих масс и энергий. Поэтому, для понимания подобного «текста» или «эстафеты образцов» значительное развитие, а в настоящее время особенно, получает научное направление, исследующее общую теорию знаковых систем -семиотика [17, с. 21]. В сфере данной дисциплины выявляется новая реальность - знаковая, которая является основой подобной деятельности и общения [10, с. 52]. Выявленный вид представления реальности, становится новой формой культурной предметности и определяет форму профессионального общения в виде знаковой деятельности. Функционирование и развитие последней определяется как форма субординации в системе проявления всеобщих законов деятельности, а также способом оперирования знаками для получения знаний о некоторой области, как человеческой деятельности, так и ее объектах [16, с. 52]. В соотношении деятельности и общения на уровне их «компетентного» отношения вырабатывается определенный стиль
технологического мышления, что и будет отличительным признаком традиции на уровне концептуальной формы. При этом, как выше было отмечено, на рациональном «поле» концептуальной деятельности формируется определенное единство между разрешением философского противоречия и способом научно-исследовательского решения задачи, которая находится также в согласии и с «методом» [11, с. 40]. Кроме того, в отношениях между частями подобной, развивающейся системы, можно отметить наличие методологического единства относительно развития процессов «технологии», и «контекстной» формы организации научного исследования. Итак, определив «состав», «структуру» и принцип организации научного знания в их «контекстном» способе, затем сам «процесс» самоорганизации в развитии «внутренней» и «внешней» истории науки можно выявить и характер формирования «химической технологии», предпосылки которой впервые определены в работах В.Л. Рабиновича. Данный образец формирования такой научной дисциплины как «химическая технология», разработан на уровне алхимической деятельности выражает ее движение через два варианта смыслообразования. Во-первых, это процесс трансмутации, в частности, металлов; во-вторых, «томление по совершенству», обретаемых при помощи «медиатора» философского камня [11, с. 89]. Таким образом, с нашей точки зрения, можно выделить уровни функционирования технологии, когда, например, механическая «технология» обусловлена процессом
«трансмутации» металлов, а химическая -«томлением по совершенству». Взаимодействие данных отношений осуществляется через диалог этих уровней, что обуславливает необходимость их дальнейшего развития. Кроме того, указан и третий
вариант, который учитывает новую форму «контекста» - математизацию науки. На основе развития общей истории науки, химической технологии, можно сравнить, как мы уже ранее отмечали, с формированием «магического» числа в истории контекстуального познания эпохи средневековья. Таким образом, можно предположить, что химическая технология является универсальной научной дисциплиной о «научении» исследователя, основам научного знания и способа самого процесса «перевода», «превращения» объектов из одного состояния в другое. Как «перевод», «научение», смысл которого определяется в его «контексте», от деятельности к общению как трансляции, передачи, обмену. «Интервал» функционирования химической технологии аналогичен интерпретации процесса движения «товара», начиная с этапа добычи, подготовки сырья очищением, получения продукта и до перевода его в сферу торгово-экономических отношений, при смене как его характеристических признаков в системе деятельности, так и формирования свойств нового качества в общении. Фактор торгово-экономических отношений присутствует на любом уровне данного ряда производства продукта как «товара», в процессе постоянно изменяющейся системы его формирования. В ряду взаимодействующих наук, химическая технология приобретает «статус» постоянно лидирующей науки, поскольку предметом ее интереса является процесс «научения» логики и методологии «получения» продукта как результата социальной деятельности при переходе ее на уровень процесса общения. Поскольку данная дисциплина исследует общенаучный «срез» проблемы взаимодействия деятельности и общения, через изменение отношений среди дисциплин в ряду таких естественных и гуманитарных наук как механика, физика, химия, биология и психология, постольку каждый вид взаимоотношений имеет свою историю [18, с. 22]. При этом, в данном ряду, «технологию» по принципу субординации условно можно представить как науку по исследованию «отношений» с другими и, поэтому ее способ «общения» может быть рассмотрен как «внешний», так и «внутренний». Вместе с тем, в пределах химической технологии формируется своя предметная область исследования, в соответствии с которой по ее отношению к другим наукам, можно рассматривать также как высшую и низшую. Итак, на уровне химической науки - «технология», во-первых, является формой деятельности в изучении «отношений на уровне «концептуальных систем» науки», представляя собой единство «концепта целостности, развития и системности», во-вторых, она характеризует отношения между культурной предметностью любого уровня, и, в-третьих, является формой «внутренней» и «внешней» деятельности, а также формой перевода поступка человека от деятельности к общению.
Литература
1. Г.Л. Тульчинский Разум, воля, успех: о философии поступка, Изд-во Ленинградского ун-та, Ленинград, 1990. 216с.
2. В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов Вестник Казанского технологического университета, 17, 2, 336340 (2014).
3. М.А. Розов В сб. Философия, общество, культура: сб. науч. статей, посв. 70-летию проф. В.А.Конева, Изд-во «Самарский университет», Самара, 2007. С.238-260
4. Л.С. Сычева Эпистемология & философия науки, VIII, 2, 76-82 (2006).
5. М.С. Каган Человеческая деятельность. (Опыт системного анализа). Политиздат, Москва, 1974. 328с.
6. Эрих Фромм Иметь или быть? Ради любви к жизни! Айриш-Пресс, Москва, 2004. 384с.
7. В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов Вестник Казанского технологического университета, 16, 1, 190194 (2013).
8. И.Т. Касавин, С.П. Щавелев Анализ повседневности, Канон+, Москва, 2004. 432с.
9. Г.И. Рузавин Основы логики и аргументации, ЮНИТИ - ДАНА, Москва, 2007. 320с.
10. Л.П. Буева. Человек: деятельность и общение, Мысль, Москва, 1978. 216с.
11. В.Л. Рабинович. Алхимия как феномен средневековой культуры, «Наука», Москва, 1979. 388с.
12. Ч.С. Пирс Принципы философии: Т.1, Санкт-Петербургское философское общество, Санкт-Петербург, 2001. 224с.
13. Г.Л. Тульчинский, В сб.: Штофф. В.А. и современная философия науки. СПбГУ, Санкт-Петербург, 2007. С. 213-246.
14. Г.Э. Ахтямова, В.А. Ахтямова Естественнонаучные и социальные аспекты исследовательской деятельности. ФГБОУ ВПО ЧГСХА, Чебоксары, 2013. 150 с.
15. В.С. Пигров В сб. Философия, общество, культура: сб. науч. статей, посв. 70-летию проф. В.А. Конева, Изд-во «Самарский университет», Самара, 2007. С. 3751.
16. И.Г. Корсунцев Прикладная философия: субъект и технологии, Российское философское общество, ИПК госслужбы, Москва, 2001. 356с.
17. В.В. Ким Семиотика и научное познание, Изд-во Урал. ун-та, Екатеринбург, 2008. 416с.
18. В.И. Кузнецов, Г.М. Идлис, В.Н. Гутина Естествознание, «Агар», Москва, 1996. 384с.
© В. А. Ахтямова - канд. филос. наук, доц., доц. каф. философии и истории науки КНИТУ, ahtyamova.1983@mail.ru; Э. А. Ефанова - канд. хим. наук, доц., доц. каф. общей химической технологии КНИТУ; А. М. Ахтямов - д-р филос. наук, проф., проф. каф. философии и истории науки КНИТУ.
© V. A. Akhtyamova - the candidate of philosophical Sciences, Assistant professor of FIN KNRTU, ahtyamova.1983@mail.ru; E. A. Efanova - PhD in Chemistry., Assistant professor of OXT KNRTU; A. M. Akhtyamov - Doctor of Philosophy Sciences, professor of the FIN Department KNRTU.
