25ПОЛИТИКИ ПАМЯТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
LABYRINTH 2020. No. 1. P. 71—85
ABYRINTH 020. № 1. С. 71—85
ДК 7.073
НАИВНАЯ ВОЙНА: МЕЖДУ КОЛЛЕКТИВНЫМИ И ЛИЧНЫМИ НАРРАТИВАМИ По материалам Всероссийской выставки произведений художников-любителей и народных мастеров, посвященной 75-летию Победы в Великой Отечественной войне
А. А. Суворова
Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь, Россия, suvorova_anna@mail.ru
Темы советской истории, военных событий часто появляются в повестке конкурсов, смотров, выставок самодеятельного искусства. Темы войны, памяти, победы на позднем этапе советской истории сплетались с идеологическими конструктами, но одновременно функционировали и на уровнях индивидуальной и коллективной памяти. Эти темы конструировались благодаря кинофильмам о военном времени, поэзии и прозе, монументам и картинам. Символы и истории «большого искусства» впоследствии были присвоены художниками-самоучками и стали основой для индивидуальных нарративов. Влияние официального искусства заметно в творчестве самодеятельных художников, многие из которых обращаются к сюжетам, образам, символам из военных фильмов, фотографий, кинохроник и литературы. В последние несколько лет тема Победы в государственной культурной политике вышла на новый виток и к уже сложившимся официальным нарративам и событиям добавились новые, которые также вторгаются в образность и сюжеты самодеятельного искусства. В последнее десятилетие происходит значительная трансформация содержания и языка самодеятельного искусства: обращение художников-самоучек к визуальности компьютерных игр, модернистского и постмодернистского искусства; гибридизация образов, транслируемых современными массмедиа, и индивидуальных воспоминаний; рефлексия собственного наивного языка и мимикрия с профессиональным полем; соединение образов войны и религиозных и эзотерических нарративов.
Ключевые слова: самодеятельное искусство, наивное искусство, аутсайдерское искусство, коллективная память, индивидуальная память, политика памяти, религия.
© Суворова А. А., 2020
Ссылка для цитирования: Суворова А. А. Наивная война: между коллективными и личными нарративами. По материалам Всероссийской выставки произведений художников -любителей и народных мастеров, посвященной 75-летию Победы в Великой Отечественной войне // Labyrinth. Теории и практики культуры. 2020. № 1. С. 71—85.
Citation Link: Suvorova, A. A. (2020) Naivnaia vojna: mezhdu kollektivnymi i lichnymi nar-rativami. Po materialam Vserossijskoj vystavki proizvedenij hkudozhnikov-liubitelej i narodnyhk masterov, posviash^nnoj 75-letiiu Pobedy v Velikoj Otechestvennoj Vojne [Naive War: Between Collective and Personal Narratives. Based on materials from the All-Russian exhibition of artworks by Amateur and Folk Artists dedicated to the 75th anniversary of the Victory in the Great Patriotic War], Labirint [Labyrinth], no. 1, pp. 71—85.
NAIVE WAR: Between Collective and Personal Narratives Based on materials from the All-Russian exhibition of artworks by Amateur and Folk Artists dedicated to the 75th anniversary of the Victory in the Great Patriotic War
A. A. Suvorova
Perm State National Research University, Perm, Russian Federation, suvorova_anna@mail.ru
Themes of Soviet history and the Great Patriotic War often appear on the agenda of Amateur Art's competitions and exhibitions. The themes of war, memory, and Victory in the Late Soviet period were combined with ideological constructs, but at the same time, they functioned at the levels of individual and collective memory. It was constructed due to wartime films, poetry, prose, monuments, and paintings. The symbols and stories of official art were appropriated for individual narratives. The influence of official art was noticeable in amateur artists' artwork, many of whom turn to plots, images, symbols from films, photographs, newsreels, and literature. In last years, the theme of the Victory in the Russian cultural policy has been entered a new round, and new narratives and events were added to the already established official ones, which also invade the imagery and plots by Amateur Art. In the last decade, there has been appeal a significant transformation of the contents and languages of Amateur Art: Self-taught Artists turn to computer's games visuality, modernist and postmodern art; hybridization of images broadcast by mass media, individual memories; reflection in one's own language and mimicry with the professional field; a mix of war's and religious and esoteric narratives.
Key words: self-taught art, naive art, outsider art, collective memory, individual memory, politics of memory, religion.
Российская и советская государственная культурная политика и политика памяти на протяжении последнего столетия были ориентированы на масштабную работу с различными феноменами непрофессионального творчества, самодеятельным и наивным искусством. В период 1930—1950-х годов самодеятельное искусство мыслилось некоторым резервом профессионального, а творчество «неученых» художников было в своем роде «голосом народа», искренне говорящем о «достижениях социализма» [Бобрихин и др., 2012; Suvorova, 2019]. Культура «оттепели» была ориентирована на расширение языка и содержания искусства, включение в поле культуры многих ранее маргинальных тенденций и феноменов, что поменяло статус наивного и самодеятельного искусства: художники -наивы превратились в новых культурных героев. Но на протяжении советского периода большая часть официально организуемых выставок и фестивалей самодеятельного искусства конструировалась исходя из идеологически одобряемого исторического нарратива [Бобрихин и др., 2012].
Темы, связанные с мемориализацией военных нарративов и милитаристской тематики, были важной частью работы с самодеятельными художниками. Так, еще в канун войны, в 1940—1941 годах, ВДНТ им. Н. К. Крупской проводил Всесоюзный смотр художественной самодеятельности, в это же время прошла Всесоюзная выставка «Оборона СССР», в которой участвовало 11 000 самодеятельных художников и мастеров [Всероссийская выставка ... , 2020: 5]. В последующие десятилетия в системе работы с самодеятельным искусством выставки, смотры-конкурсы, посвященные теме Великой Отечественной войны, организовывались регулярно, часто с ориентацией на юбилейные даты Победы и знаковые, рубежные события отечественной военной истории.
С 2000-х годов, с разворачиванием и актуализацией в культурной повестке и политическом поле политики памяти, в России можно наблюдать все большее масштабирование исторической памяти на уровне тематики конкурсов, выставок и смотров самодеятельных художников. Так, с начала 2000-х годов Государственный Российский Дом народного творчества имени В. Д. Поленова проводил всероссийские выставки патриотической тематики, приуроченные к годовщине Победы в Великой Отечественной войне: Первая Всероссийская выставка «Славные сыны Отечества» (Центральный музей Великой Отечественной войны 1941—1945; 2001; 321 произведений; 152 авторов из 26 субъектов РФ); Вторая Всероссийская выставка «Славные сыны Отечества», посвященная 10-летию Конституции Российской Федерации (Выставочный зал ГРДНТ «Народная галерея» (Москва); 2003; 293 работы из 27 регионов) и т. д. [Всероссийская выставка ... , 2020: 7].
В последние два года в системе самодеятельного искусства заметно масштабирование деятельности по мемориализации памяти о победе в Великой Отечественной войне. Так, одним из наиболее значительных событий становится Всероссийская выставка произведений художников-любителей и народных мастеров «Великому подвигу посвящается» в честь 75 -летия Победы, ставшая итогом смотра художников-любителей «Салют Победы», организованного в 2019—2020 годах Государственным Российским Домом народного творчества имени В. Д. Поленова под эгидой Министерства культуры Российской Федерации. Смотр проводился «по отработанной десятилетиями методике», которая включала три этапа: 1) региональный — на уровне субъектов РФ специалисты региональных домов (центров) народного творчества реализовывали выставки на местных выставочных площадках, формируя экспозиции из работ художников, живущих в районных центрах; 2) межрегиональный — выставки в нескольких выбранных зональных центрах, где работали экспертные комиссии, состоящие из ведущих специалистов в области самодеятельного искусства и народного творчества; 3) всероссийский — его заключительным мероприятием является Всероссийская выставка, в 2020 году проведенная в пространстве Новой Третьяковки на Крымском Валу [Всероссийская выставка ... , 2020: 9].
На выставке 2020 года «Великому подвигу посвящается» представлены работы более 100 художников-любителей и мастеров декоративно-прикладного искусства из 57 регионов России. Эти произведения отобраны экспертными комиссиями на втором, межрегиональном этапе из произведений более чем 600 непрофессиональных художников и народных мастеров России. Всего на выставке в ГТГ было представлено более 300 уникальных экспонатов (объекты современного декоративно-прикладного искусства, живопись, графика, скульптура, мелкая пластика, художественный текстиль), что может быть репрезентативной выборкой для исследований функционирования коллективных и индивидуальных нарративов в мемориальной парадигме на примере творчества самодеятельных художников.
Среди ключевых теоретических терминов в данном микроисследовании выделяются понятия «коллективная память» и «индивидуальная память». Понятие коллективной памяти сформировано в работах французского социолога Мориса Хальбвакса. Согласно его подходам воспоминания могут выстраиваться в сознании человека двумя разными способами: группироваться вокруг определенного человека или распределяться по большому или малому сообществу. Воспоминания человека иногда вписаны в рамки его личности или его частной жизни, и «даже те из них, которые он разделяет с другими, рассматриваются им лишь с той стороны, с которой они затрагивают его в его отличии от других» [Хальбвакс, 2005]. Коллективная память развивается по собственным законам, в нее могут проникать индивидуальные воспоминания, они видоизменяются, как только помещаются в целое, которое уже не является сознанием личности. Индивидуальная память — динамичное средство проработки индивидуального опыта, но при этом она не герметична
и всегда опирается на социальный фундамент. По мнению Хальбвакса, абсолютно одинокий человек не способен на воспоминания, поскольку они обусловлены коммуникацией, то есть формируются и закрепляются благодаря речевому общению с другими людьми. Память как конгломерат наших воспоминаний врастает в человека извне, подобно языку, который, бесспорно, является для нее важнейшей основой.
Память также является обширным пространством для манипуляций и конструирования извне. Жак Ле Гофф делает акцент на бессознательной природе исторической памяти, что дает возможность ее манипулятивного использования мыслящими сообществами [Ле Гофф, 2013: 6]. В современных исследованиях функционирования памяти как культурного феномена отмечается ее внешняя функция стратегии memory-идентификации, основанная на «политике памяти», «на целенаправленных усилиях властных, политических, финансовых и иных элит по формированию заданного образа прошлого и на определяемой этим образом ком-меморативной стратегии» [Шуб, 2016: 72—73]. Но также, помимо этих внешних усилий, направленных на формирование памяти и реализуемых посредством различных механизмов отбора и сегрегации, функционирует и внутренняя memory -идентификация, выполняющая компенсаторную, легитимирующую и компенсирующую функции на уровне субъекта. Опираясь на обозначенный теоретический базис, творчество самодеятельных художников можно анализировать не только как саморефлексию и поле личных воспоминаний, но и как феномен, включающий репрезентацию корпуса коллективной памяти и, в отдельных случаях, отражение государственной «политики памяти».
«Дети войны» и рефлексия индивидуальной памяти
Самодеятельное искусство — это преимущественно творчество людей «третьего возраста»; в 2010-х — начале 2020-х годов это «дети войны» или те, кто родился и взрослел в первые послевоенные десятилетия. Личная память о войне этих поколений связана с детскими воспоминаниями, неясными, фрагментарно запомнившимися моментами жизни в тылу, празднованием Победы или рассказами отцов и матерей и других старших родственников о жизни в годы войны. Коллективная память в искусстве современных наивов и самоучек также является мощным генератором его образности и языка. Многие из самодеятельных художников старшего поколения выбирают свое, близкое, сопричастное личной истории.
Так, в камерном холсте Тамары Киселевой из Кемеровской области рассказывается трогательная и совсем, казалось бы, негероическая история, сюжет которой укладывается в название самой работы: «Максим Твердохлеб доставил мандарины детям блокадного Ленинграда». Важно отметить трансформацию визуальности самодеятельного искусства. В этой работе использован принцип монтажа: в композиции соединяются мерзлый военный детдом с наряженной елкой и ящиками мандаринов и Дорога жизни, по которой на грузовике мчится Максим Твердохлеб.
С непосредственными, личными воспоминаниями о днях Победы, негероическом, близком сердцу и виденном, пережитом лично, связана работа «С днем Победы» Людмилы Пилюгиной из Новосибирской области. Она так описывает сюжет своей картины:
...Жили мы недалеко от железнодорожного вокзала, и поэтому с ребятней часто там обитали. Хотя станция была и небольшая, но поезда все же приходили, основная часть из них были воинские эшелоны. Это была Беловская станция, тогда еще в Новосибирской области. К нам в Белово привозили тяжелораненых солдат в середине войны, а также приходили поезда с военными. Они выходили
на перрон веселые, с гармошкой, а мы, ребятишки, искали сред них своих родных, отцов, ушедших на войну... Именно эту атмосферу я и хотела отразить в своей работе [Всероссийская выставка ... , 2020: 54].
Тамара Киселева (1956 г. р.) Под вой снарядов Максим Твердохлеб доставил мандарины детям блокадного Ленинграда. 2019
Холст, масло. 40 х 60 см1
Людмила Пилюгина (1939 г. р.) С днем Победы. 2019. Картон, масло, 63 х 75 см
1 Здесь и далее представлены фотографии картин, сделанные автором статьи.
Автору, ребенку военных лет, запомнилась радость возвращения солдат домой: стоят открытые вагоны, женщины держат за руки героев, а рядом — девчонки, одна из которых, вероятно, сама художница в детстве. Так же безыскусна, правдива, а не подсмотрена, как это порой бывает у самодеятельных художников, и композиция холста. Об индивидуальности и аутентичности свидетельствует и цветовая гамма картины: без привычных «победных» красных флагов, георгиевских лент и т. п. Анализируя нарративы и символический ряд этой работы, можно выявить, что она далека от формализованных схем «воспоминаний о войне»: в сюжете нет военного или трудового подвига, преувеличенно акцентированных, как на плакате, символов победы и войны, плакатов и лозунгов. Напротив, в самом сюжете и визуальных кодах заметно снижение пафоса героизации: солдаты навеселе, в расстегнутых гимнастерках, с расхристанными бабами, поют под гармошку, девчонки тянут воинов за рукав, но «женский пол» для демобилизованных явно интереснее. Сам пластический язык, его колорит и характер письма делают сцену более камерной.
Оммажем личному, но более «встроенному» в принятые нарративы и официально закрепленные визуальные коды становятся работы Марии Колодезниковой. Она описывает сюжет своей картины, соединяя личную историю своей семьи и официальные сводки с «трудового фронта» родной Якутии в годы войны.
Мария Колодезникова (1955 г. р.)
Трудовой подвиг наших матерей. 2019. Картон, масло. 40 х 50 см
Якутия находилась в глубоком тылу. Здесь не было слышно гула летящих самолетов, грохота бомбардировок, не сгорали дотла дома, не стреляли фашисты по детям, женщинам и старикам, не угоняли в рабство и в лагеря смерти. В тылу количество рабочих рук сократилось на 41 %. Места ушедших на фронт занимали женщины, дети и старики. Они трудились не жалея себя, по 10—12 часов в сутки, чтобы приблизить победу. С 1941 года постановлением Пленума ВКП(б) народное хозяйство было перестроено на военный лад. Согласно этому постановлению предусматривалось увеличение добычи золота, олова, каменного угля, других полезных ископаемых, выпуска продукции местной промышленности... [Всероссийская выставка ... , 2020: 22]
Сюжетно и формально картина «Трудовой подвиг наших матерей» построена в следовании некоторому идеальному образцу «канонического» самодеятельного искусства и напоминает произведения, традиционно выставляемые на смотрах -конкурсах: «правильная» тема, рассказывающая о героическом труде в тылу, маркеры или символы советского государства (красный лозунг), узнаваемый, характерный художественный язык, восходящий к классическим кодам наивного искусства. В подобной логике и эстетике создана и работа «Красный обоз» Виктора Хрулева из Кирова.
Виктор Хрулев (1938 г. р.) Красный обоз. 2019. Холст, масло. 36 х 60 см
Совершенно выпадающую из «классического канона» самодеятельного искусства образность и оптику представляет работа Виктора Наймуши-на «Розовая шляпка. Памяти мамы». В ней звучат воспоминания о личной истории, выходящие за пределы предлагаемого формального канона официальной политики памяти и, более того, нарушающие принятые табу визуализации «старшего поколения». Изображая близкое, прочувствованное и пережитое, до откровенной телесности, автор репрезентует зрителю то самое последнее поколение ветеранов, которые в 2010-е годы стали немощными стариками, и в этой визуализации происходит значительный разрыв с официальными и устойчивыми конвенциями фиксации памяти о Победе. Его мать в этом произведении изображена обнаженной — это двойное нарушение табу современной российской культуры и политики памяти: старость не может быть репрезентована в образах наготы, героический пафос побед прошлого не может быть снижен в подобных смысловых и визуальных вариациях. Мать, сидящая на фоне шкафа, в котором аккуратно, на «плечиках», размещено ее навсегда утраченное прошлое (наряды мирных времен, орден, приколотый
Виктор Наймушин (1953 г. р.) Розовая шляпка. Памяти мамы. 2015—2017.
Акрил, картон. 143 х 85 см
на платье), изображена в своей экзистенциальной обнаженности, на пороге «последней своей двери». С реальностью жизни и пространством памяти ее телесно связывает только розовая шляпка.
Виктор Наймушин Розовая шляпка. Памяти мамы. Фрагмент
Официальные нарративы и их вариации
Более привычный «победный» нарратив в искусстве самодеятельных художников связан с образами маршалов и солдат, государственной символикой и парадами. Многие художники-самоучки заимствуют и трансформируют уже существующие в «большой», официальной культуре сюжеты и композиции. Парадоксально, но эта образность в творчестве художников-самоучек часто не пересекается с их личными семейными историями или воспоминаниями, они воспроизводят некоторые шаблоны коллективной памяти, паттерны визуальной пропаганды, в пространстве которой живут десятилетиями. Характерным для такой оптики и образности,
например, являются работы Сергея Ставе-ра, отец которого был фронтовиком, разведчиком и, вернувшись с войны инвалидом, много рассказывал сыну о военных годах. Но это личное, индивидуальное видение войны никак не отрефлексировано в искусстве художника-самоучки. Картины Сергея Ставера по логике сюжетов и символике, композиционному и колористическому решению воспроизводят паттерны визуальной пропаганды и официального советского искусства: символический красный фон, устойчивое пространственное построение, акцент на государственных наградах и знаках воинского отличия.
Иначе героика военных лет выражена в триптихе Глеба Ларина из Красноярского края. Логика трех частей композиции — «На марше», «Приказ», «Перед атакой» — демонстрирует разницу физических и внутренних состояний человека в моменты войны вне привычных клише профессионального искусства. Обращает внимание необычное композиционное построение работ: они напоминают оплечные деисусы, в холстах сформирован специфический ритм, образованный сочетанием трехчетвертных и профильных портретов. Знаки воинского отличия присутствуют, но они не педалированы яркостью колорита.
Сергей Ставер (1949 г. р.) К. С. Рокоссовский. 2015.
Холст, масло. 57 х 42 см
Глеб Ларин (1970 г. р.) Перед атакой. 2019. Холст, масло. 50 х 70 см
Тема Победы воплощена в творчестве современных самодеятельных художников также через конструкты политики памяти, реализуемой в современной России. В триптихе Ираиды Зиновьевой «Никто не забыт, ничто не забыто» заметно, как в восприятии современной самодеятельной художницы, заставшей парады и визуальные «победные» нарративы и символы эпохи СССР, образность позднего советского периода соединяется с логикой «политики памяти», проводимой сегодня. Тема Бессмертного полка — феномена последних лет — визуализируется через устойчивые для советской «победной» символики мотивы орденских звезд, георгиевских ленточек, сияющих красных башен Кремля, Вечного огня, торжественного караула у Могилы неизвестного солдата. Про эту безусловную связь советского и российского говорит и соединение в симметричных композиционных элементах двух государственных флагов. О заимствовании советской «победной» образности свидетельствует стилистика изображений — сочетание открытых цветов (голубого, оранжевого, желтого и красного), уплощенная плакатность фигур, предметов и фонов, композиционная связность частей триптиха «открыточной» георгиевской лентой.
Ираида Зиновьева (1951 г. р.) Триптих «Никто не забыт, ничто не забыто». 2019. Холст, масло. 70 х 150 см
Религиозная и эзотерическая проблематика
В последние десятилетия возможно выявить значительное обновление проблематики и стилистики непрофессионального творчества. Это проявляется в обращении нового поколения самодеятельных художников к визуальности компьютерных игр, модернистского и постмодернистского искусства; гибридизации образов, транслируемых современными массмедиа, и индивидуальных воспоминаний; рефлексии собственного наивного языка и мимикрии с профессиональным полем. Одним из специфических и необычных смысловых аспектов этой трансформации в перспективе изучаемой проблемы является соединение образов Великой Отечественной войны и религиозных и эзотерических нарративов.
Диверсификация религиозных нарративов, репрезентация в некоторых произведениях «личной религии» становится характерной особенностью художников-аутсайдеров, формирование которых как творцов приходится на постсоветский период (это обусловлено кризисами коллективной идентичности, что в личных историях совмещается с кризисами индивидуального порядка) [Суворова, 2020; Suvorova, 2019]. В ходе анализа произведений самодеятельных художников возможно выявить корпус
произведений, в которых проблематика войны и победы совмещается с религиозными символами, сюжетами и визуальными кодами. Это может быть гибридизация темы войны с контекстом традиционного или специфически переосмысленного православия или использование образности и нарративов новых религиозных феноменов, которые оказались актуализированы в постсоветском пространстве.
Светлана Шепелевич (1949 г. р.; псевдоним Клер Роше) Родина-мать Заступница. 2019. Картон, акрил. 66 х 50 см
Так, Светлана Шепелевич (Клер Роше) создает картину «Родина-мать Заступница» (2019), в самом названии которой соединяется некоторый официальный советский нарратив «Родина-Мать», связанный со смысловыми кодами официальной пропаганды, и апелляция к одной из православных икон Богоматери. В визуальной образности этой картины также заметно влияние традиционной православной иконографии: изображение тяготеет к симметрии и статичности, очерк плеч и наклон головы «Родины-матери» напоминает абрисы иконных образов, характерны одеяние (покрытая голова, двуслойность одежды) и специфичность лика изображенной. Но одновременно мы видим и авторские символические элементы: лики защищаемых Богоматерью, которых она обнимает полукружием рук, и свастики над ее плечами. Это неожиданное символическое пересечение художница объясняет услышанной однажды историей, которая, по ее мысли, иллюстрирует равность и ценность немецкого и русского солдата перед великой Матерью-заступницей, а свастика — это «знак Света, Солнца, Любви, Жизни»:
Как на Диксоне я познакомилась с мужчиной по имени Генрих. Метеоролог. Много лет жил в Арктике, участвовал в экспедиции в Антарктиду. Мне он рассказал историю своего имени.
Его отец воевал в Первую мировую войну, был ранен, потерял сознание. Очнулся в избе на полатях рядом с молодым человеком. Хозяйка избы нашла их на поле и притащила в избу, уложила на полати и выхаживала. Оба молодых человека говорили на разных языках. Один на русском, другой на немецком языке. Так и лежали они на одних полатях — две враждующие стороны. Но простые солдаты могут договориться между собой. Молодые люди подружились и поклялись, что каждый назовет своего сына именем друга.
Перед Матерью все сыновья равны независимо от национальности и вероисповедания. Она дает жизнь и защищает её. Мать — Родина. Она Защитница и принимает всех под защиту свою.
Всякая Война — Зло. Ни одна Мать не желает отдать на заклание своих сыновей, но если случается, что сыновья по воле отморозков превращаются в пушечное мясо, то Мать принимает души погибших в свое материнское лоно.
За плечами Матери Свастика. Древний символ — знак Света, Солнца, Любви, Жизни.
Взгляд Матери направлен вовнутрь. Вглубь себя. Она позаботится и защитит души ее сыновей [Воспоминания Светланы Шепелевич, 2020].
Владимир Зороастров (1962 г. р.)
Вторая война (Преслушание и Послушание). 2019. Холст, темпера. 80 х 100 см
Также к образу Богоматери, но несколько в другой вариации обращается Владимир Зороастов. Будучи воцерковленным человеком, Зороастров работает с религиозными темами с 2000-х годов, соединяя в своих произведениях каноническую иконографию и собственные авторские нарративы. В картине «Вторая война (Преслушание и Послушание)» художник-самоучка разбивает пространство бытия на две сферы: в одной царит Бог, мир и добро, в другой — погруженное во тьму
пространство войны и зла. В последней Дьяволом создаются танки и ракеты, невинная дева оплетена змеем, древо познания плодоносит смертью. В пространстве Божественного — добро и благоденствие, рука Бога-отца выпрастывается из небес и выпускает голубя мира, Богоматерь в сияющей мандорле воплощает мир, а миряне, как положено в пространстве иконных изображений, в нижнем регистре катаются на лодочке под голубым мирным небом в окружении цветов и белых лебедей — символов верности и любви.
Владимир Зороастров Вторая война (Преслушание и Послушание). Фрагмент
Иной, трагический нарратив воплощается через религиозную символику и образность в картине Василия Косаурова. Он рассказывает личную документальную историю своей семьи и в определенном смысле концептуализирует ее посредством использования образности религии: изображения нимба и креста в руке, специфической фронтальной композиции, характерной для культовых изображений. Логику создания образа Василий Косауров описывает так:
В нашем роду Косауров Василий Матвеевич — мой дед, в честь которого я был назван, — то ли погиб под Берлином, то ли попал в концлагерь. Наугад я зашел на сайт Освенцима и был удивлен своей находкой. Книга смерти поведала мне о том, что 15 июля 1941-го он, мой дед, попал в лагерь, а 26 октября 1941-го его уже не стало... Я мог бы написать портрет деда. Он у меня есть. Но я умышленно сделал образ собирательным. Ведь сколько таких погибло? Миллионы? Точной цифры неизвестно. Вот почему он у меня святой мученик, одетый в простое рубище. Это мой долг деду, моя память о нем» [Всероссийская выставка ... , 2020: 114].
Василий Косауров (1959 г. р.)
«Безвинно убиенным...» Посвящается Василию Матвеевичу Косаурову, погиб 26 октября 1941 г. в концлагере Освенцим. 2016
Картон, масло. 70 х 50
Всероссийская выставка произведений художников-любителей и народных мастеров, посвященная 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, позволяет выявить специфику репрезентации темы войны и победы в современном самодеятельном искусстве России. Художники-самоучки придерживаются в работе с данной проблематикой вариативных стратегий, спектр которых рознится от дословного следования устойчивым паттернам официальной советской пропаганды и современной государственной политики памяти до авторских индивидуализированных нарративов и художественных языков. Это 1) использование индивидуальных нарративов, апеллирующих к личным историям (а также соединение этих историй с коллективной памятью); 2) обращение к паттернам и визуальным кодам официальной государственной политики памяти (российской и советской); 3) соединение темы войны и победы с полем религии и эзотерики посредством авторских нелинейных интерпретаций и заимствования символов и иконографических деталей.
Библиографический список
Бобрихин А. А., Лейбович О. Л., Суворова А. А., Янковская Г. А. . Трансформация Великой Утопии. Советское наивное искусство / под ред. А. А. Суворовой. Пермь: Музей советского наива, 2012. Воспоминания Светланы Шепелевич (1949 г. р.; псевдоним Клер Роше). 6 октября 2020 г. // Личный архив А. А. Суворовой.
Всероссиийская выставка-смотр «Салют Победы»: каталог / сост. Т. Синельникова. М.: ГРДНТ им. Поленова, 2020.
Ле Гофф Ж. История и память / пер. с фр. К. 3. Акопяна. М.: РОССПЭН, 2013.
Суворова А. А. Аутсайдерское искусство в России: тенденции, темы, образы. М.: Городец, 2020.
Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. 2005. № 2—3 (40—41). URL: https://magazines.gorky.media/nz/2005/2/kollektivnaya-i-istoricheskaya-pamyat.html (дата обращения: 06.10.2020).
Шуб М. Л. Функции культурной памяти // Вестник культуры и искусств. 2016. № 4 (48). С. 71—76.
Suvorova A. La révolution de 1917 et la période post-révolutionnairedansl'art naïf soviétique et post-soviétique // ILCEA est la revue portéepar l'ILCEA4 (Institut des langues et cultures d'Europe, Amérique, Afrique, Asie et Australie — E. A. 7356). 2019. № 36. URL: https://joumals.openedition.org/ilcea/6739?fbclid=IwAR1pl1iTapRiOvArk0jzMhPMKKAs i1E17CxvgdwH96hQPraYmfxINzz629Q (дата обращения: 06.10.2020).
Suvorova A. Russian Outsider Art and Religion. Kindle Edition: Amazon Digital Services LLC, 2019.
References
Bobrikhin, A. A., Leibovich, O. L., Suvorova, A. A., Iankovskaia, G. A. (2012) Transformatsiia Velikoi Utopii. Sovetskoe naivnoe iskusstvo [Transformation Of The Great Utopia. The Soviet naive art], A. A. Suvorova (ed.), Perm': Muzei sovetskogo naiva.
Khal'bvaks, M. (2005) Kollektivnaia i istoricheskaia pamiat' [Collective and historical memory], Neprikosnovennyi zapas, no. 2—3 (40—41), available from https://magazines.gorky.media/ nz/2005/2/kollektivnaya-i-istoricheskaya-pamyat.html (accessed 06.10.2020).
Le Goff, Zh. (2013) Istoriia ipamiat' [History and memory], Moscow: ROSSPEN.
Shub, M. L. (2016) Funktsii kul'turnoi pamiati [Functions of cultural memory], Vestnik kul'tury i iskusstv, no. 4 (48), pp. 71—76.
Suvorova, A. (2019) La révolution de 1917 et la période post-révolutionnairedansl 'art naïf soviétique et post-soviétique, ILCEA est la revue portéepar l'ILCEA4 (Institut des langues et cultures d'Europe, Amérique, Afrique, Asie et Australie — E. A. 7356), no. 36, available from https://journals.openedition.org/ilcea/6739?fbclid=IwAR1pl1iTapRiOvArk0jzMhPMKKA si1E17CxvgdwH96hQPraYmfxINzz629Q (accessed 06.10.2020).
Suvorova, A. A. (2020) Autsaiderskoe iskusstvo v Rossii: tendentsii, temy, obrazy [Outsider art in Russia: trends, themes, images], Moscow: Gorodets.
Suvorova, A. (2019) Russian Outsider Art and Religion, Kindle Edition: Amazon Digital Services LLC.
Vospominaniia Svetlany Shepelevich (1949 g. r.; psevdonim Kler Roshe) (2020) [Memories of Svetlana Shepelevich (born in 1949; pseudonym Claire Roche)], Lichnyi arkhiv A. A. Suvorovoi.
Vserossiiiskaia vystavka-smotr «Saliut Pobedy»: katalog (2020) [The all-Russian exhibition-competition "Victory salute": the directory], Moscow: GRDNT im. Polenova.
Информация об авторе /Information about the author
Суворова Анна Александровна — кандидат искусствоведения, доцент кафедры культурологии и социально-гуманитарных технологий Пермского государственного национального исследовательского университета, e-mail: suvorova_anna@mail.ru (PhD (Art), associate professor, Department of cultural studies and social and humanitarian technologies, Perm State National Research University, Perm, Russian Federation).
