CC BY
10
УДК 811.512.123
Atakaeva F.Sh, Cand. of Science (Philology), senior lecturer, Umar Aliev Karachay-Cherkess State University (Karachaevsk, Russia),
E-mail: farida.atakaeva@mail.ru
THE NAMES OF RESIDENTIAL PREMISES AND HOUSEHOLD ITEMS IN NOGAI. The article deals with features of names of residential premises and household items in Nogai. The study of everyday vocabulary, containing a huge number of words that are absent in the modern Nogai literary language, is a unique material for the study of the history and ethnogenesis of the people. The article analyzes words in comparison with examples from other Turkic languages, with the involvement of dialect material, in comparison with the literary language. The highlight of the article is focused on their dialect synonyms. The results of the analysis of the language material allow us to conclude that the everyday vocabulary of the Nogai people is very extensive and forms an important part of the vocabulary of the moyther language. The materials, conclusions and generalizations obtained can be used in the compilation of various terminological, explanatory dictionaries. They will find application in the practice of teaching Nogai in pedagogical educational institutions and general education schools.
Key words: Nogai, dialect, household vocabulary, names of residential premises, home furnishings.
Ф.Ш. Атакаееа. канд. филол. наук, доц., Карачаево-Черкесский государственный университет имени УД. Алиева, г. Карачаевск,
E-mail: farida.atakaeva@mail.ru
НАИМЕНОВАНИЯ ЖИЛОГО ПОМЕЩЕНИЯ И ПРЕДМЕТОВ ДОМАШНЕЙ ОБСТАНОВКИ В НОГАЙСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматриваются особенности названий жилого помещения и предметов домашней обстановки в ногайском языке. Изучение бытовой лексики, содержащей огромное количество слов, отсутствующих в современном ногайском литературном языке, представляет уникальный материал для исследования вопросов истории и этногенеза народа. В работе проводится анализ слов в сравнении с примерами из других тюркских языков с привлечением диалектного материала, в сравнении с литературным языком, акцентируется внимание на их диалектных синонимах. Результаты анализа языкового материала позволяют сделать вывод, что бытовая лексика ногайского народа весьма обширна и составляет важную часть словарного запаса родного языка. Материалы, полученные выводы и обобщения могут быть использованы при составлении различных терминологических, толковых словарей, найдут применение в практике преподавания ногайского языка в педагогических учебных заведениях и общеобразовательных школах.
Ключевые слова: ногайский язык, диалект, бытовая лексика, названия жилого помещения, предметы домашней обстановки.
Бытовая лексика, выражая наиболее необходимые жизненные понятия народа и охватывая различные стороны человеческого быта, его повседневной жизни, составляет важную часть словарного состава ногайского языка. Системное исследование бытовой лексики ногайского языка, являясь одним из актуальных вопросов ногайского языкознания, даёт возможность представить развитие слова в пределах одного языка, расширение или сужение его семантики.
Актуальность темы обусловлена неизученностью бытовой лексики ногайского языка. Основная цель работы заключается в выявлении и описании единиц этой предметно-тематической группы бытовой лексики ногайского языка. Исходя из этого, определяются следующие задачи: выявить полный список наименований жилого помещения и предметов домашней обстановки; описать семантику этих единиц.
Научная новизна работы заключается в том, что лексико-семантическая группа бытовой лексики, связанная с наименованиями жилого помещения и предметов домашней обстановки в ногайском языке, взята в качестве объекта для системного лингвистического исследования.
Теоретическая значимость заключается в том, что основные положения исследования могут найти применение в теоретическом курсе по лексикологии и лексикографии ногайского языка, при изучении процессов формирования отраслевых терминосистем.
Практическая ценность определяется возможностью использования результатов исследования при дальнейшем изучении отраслевой лексики ногайского языка, при составлении учебно-методических пособий по лексикологии ногайского языка.
По историческим сведениям, не все ногайцы - кочевники и полукочевники -стали вести оседлую жизнь одновременно. Одна группа астраханских ногайцев первой стала строить дома саманного типа, кара уьйли ногай, т. е. «ногайцы с черными домами», получившие в русской истории название «юртовские татары». Они начали расселяться вокруг Астрахани и заниматься в основном земледелием: сеять пашни, выращивать овощи, возделывать сады. У них стали появляться различные аулы - Сеитовка, Хожатаевка и др.
Кочующие с XVII века на Северном Кавказе ногайцы Казыева улуса или Малой Ногайской орды, расселяясь по берегам рек Кубани, Лабы, Урупа, Кумы и др. соседствуя с оседлыми местным населением: черкесами, абазинами, кабардинцами, балкарцами и карачаевцами, также стали строить саманные дома, оседать на одном месте. Так появились ныне известные старинные ногайские аулы на Кубани и Зеленчуках: а. Тохтамышевский (ныне а. Икон-Халк), Орак эли (ныне а. Эркин-Юрт) и другие. Около сорока ногайских аулов располагались вокруг Пятигорья к середине XIX века, о чем свидетельствуют многие топонимические названия ногайского происхождения, бытующие на Кубани и Ставрополье. Например, с. Курсавка (от ног курсав «обруч»), с. Нагутское (от ног ногут «фасоль») и мн. другие.
По данным А.А. Шенникова, ногайцы появились в Крыму уже в XV веке и заселили её степную часть Северного Причерноморья, занимались скотоводством и земледелием, строили дома кирпичного типа [1, с. 12]. Также и в настоящее время на территории Молдавии, Южной Украины сохранились названия ногайского происхождения. Например, этнотопоним г. Комрат в Молдавии. Позже всех
групп ногайцев осели караногайцы Дагестана к 30-м годам XX столетия. Ногайцы, известные в истории как кочевники или полукочевники, являются ныне самым оседлым этносом, проживая не в кибитках, а в саманных, каменных домах в своих аулах и в некоторых городах Северного Кавказа и г Астрахани.
Наиболее значимыми наименованиями жилого помещения в ногайском языке являются «дом», «изба». Для их обозначения в ногайском языке имеется несколько синонимов. Слово юрт ~ журт в диалектах и в литературном языке имеет значения: 1) диал. родина, родное место, отчизна; 2) дом, жилище, двор, родной очаг [2, с. 451]. Ср.: тат. йорт, жорт, башк. йорт «дом с постройками, усадьба, двор», туркм. йурт, йугырт «дом, юрта» и т. п. Слово имеет широкое распространение во многих языках Евразии и исключительно многозначно.
По мнению известного татарского этимолога РП Ахметьянова, в Среднем Поволжье слово юрт известно с глубокой древности [3, с. 132].
Слово уьй обозначает «дом, хата, сакля, изба, жилище, здание» [2, с. 387] и является самым употребительным и образующим сложные слова, характеризующие разновидности дома. Данное слово в том же значении было зафиксировано в древнетюркском языке [4, с. 623].
Понятие жилище передаётся ещё словом мекан ~ мекам, имеющим следующие значения «жилье, обиталище, кров; приют, местожительство; местонахождение, местопребывание» [2, с. 220].
Наиболее употребительным из этих названий жилища в ногайском языке является слово уьй. На его основе возникли многочисленные обозначения разновидностей дома, в которых нашли отражение наименования материала, из которого построен дом, его размер, например: агаш уьй «деревянный дом» < от агаш «дерево, деревянный» + уьй «дом»; тас уьй «каменный дом» < от тас «камень, каменный» + уьй «дом»; керпиш уьй «кирпичный дом» < от керпиш «кирпич, кирпичный» + уьй «дом»; шарлак уьй «одноэтажный дом» < от шарлак «этаж» + уьй «дом»; указываются функции и назначения дома, так у кубанских ногайцев лексема аят уьй означает «сени, передняя» < от аят «прихожая» (в дом) + уьй «дом»; конак уьй «гостиная, кунацкая», этн. горница» < от «конак, гость» + уьй «дом»; кулак уьй «пристройка к дому помещения, где хранятся вещи» < от кулак «ухо» + уьй «дом».
С. Капаев, автор книги «Ногайский дом», называет еще одну разновидность дома: ябув уьй «крытый дом». Вот как он описывает его: «Во времена детства моего отца стены такого дома были сотканы из тальника. Эти дома были известны как шетен уьй «плетеный дом» (из прутьев, ветвей). Эти плетеные домики снаружи и изнутри мазали глиной. Крышу дома крыли ябувом, растением, которое произрастает в болотистых местах. Это растение не пропускает через себя влагу, поэтому из него делали крышу. Такой дом возводится без единого гвоздя, стропил и перекладины, которые подгоняются друг к другу» [5, с. 8-9]. Впоследствии эти дома исчезли, вместо них появились саманные, кирпичные дома. У степных ногайцев саманные дома стали строиться наряду с кибитками в конце XIX веке.
С. Капаев в своей книге, рассказывая о ногайском доме, приводит многие слова, связанные с частями дома. В значении «кухня», «уголок избы» он употребляет слова казан уьй, казан пеш, боьлме. По его мнению, боьлме- это часть дома. У караногайцев боьлме обозначает «комнату» [6, с. 87]. У кубанских ногайцев «комната» имеет значение пеш (от русского слова печь). Таким образом,
у кубанских ногайцев русизм пеш имеет два значения: 1) печь, печка; 2) комната [2, с. 268]. Еще у караногайцев кухня именуется ашкана ~ аскана от ас, аш «еда» + кана ~ хана фарсизм «помещение», т. е. помещение для еды.
Основным атрибутом жилищ была печь, которая в ногайском языке выражена словом пеш от русского печь. Понятие «дымоход» в ногайском языке передаётся словом шыгарак и имеет значение «труба, наружный дымоход» [2, с. 419]. Это же понятие в Русско-ногайском словаре даётся описательно с помощью словосочетаний: «туьтин йолы», т. е. «путь дома» и пеш кутыгы, т. е. «ящик печи». Понятие «задвижка печи» передаётся словом сукпа, образованное от глагола сук: «1) вонзать, втыкать; 2) совать, всовывать, просовывать» + имяобразующий аффикс -па [2, с. 312]. Понятие «труба» (по Русско-ногайскому словарю) выражается несколькими словами-синонимами - «труба, одак, кона, дуьдик» [7, с. 633].
В ногайском языке бытует слово тандыр [7, с. 403], которое отсутствует в ногайском словаре, но синонимично слову «очаг». Ср.: в древнетюркском tamdu ~ tamduq «огонь, пламя», видимо, от tamdur «зажигать, разжигать» [4, с. 531]. С тандыром, отмечает С. Капаев, у ногайцев связано много примет. Так, например, раньше тот, кто уходил из дому надолго, наступал пяткой на тандыр, что означало: он обратно вернётся к родному очагу [5, с. 17].
Обстановка и убранство ногайских изб в недалёком прошлом были проще. В домах устраивались нары, на которых спали, ели, работали. Понятие «нары» в диалектах и литературном языке передаётся следующими словами: тактабан (СН), тактамет или тактамбет (КН). Это понятие передаёт ещё слово тоьр, которое использовалось и в кибитке, перешло в кирпичные дома, но сохранило ещё следующие значения: «1) красный угол, почётное место в комнате (в глубине комнаты; 2) убранная, постланная постель» [2, с. 361]. В некоторых диалектах понятие «нары» выражается словом тапшан «тапчан». В основном это слово используются чабанами. Тактаметы и тапшаны делались из досок. Они стояли на козлах. Вот что сообщает С. Капаев о тактамете: «Тактамет стоял на северной стороне комнаты. Им сейчас кубанские, астраханские ногайцы не пользуются. Тактамет делали из прочных обтёсанных досок, похожими на топчан (тапшан). На него стелили войлок. На нем отдыхал и стар, и млад. Очень удобен для отдыха. У дагестанских ногайцев нет ни одного дома, где не было бы тактамет» [5, с. 30].
В ногайском доме у степняков была ещё одна разновидность нар, которая называлась миндер. Если тахтамет делали из досок, то миндер строился из саманного кирпича высотой 40 сантиметров, с боков и сверху его обмазывали глиной, как и пол дома. На миндер стелили войлоки. На нем также спали, отдыхали, ели, работали. Слово миндер, видимо, происходит из арабского минбар «возвышение». Это слово незнакомо кубанским ногайцам. На тахтамете, миндере собирались постельные принадлежности: матрацы, одеяла, подушки. Кроме этого «миндер» имеет значение «трибуна».
К названиям предметов мебели можно отнести ещё русские заимствования, которые подвергались фонетическому освоению ногайским языком и вошли в общенародный язык, но в написании сохраняется русская орфография. Например, ыстол «стол», карават или крават «кровать».
Слово «кровать» в ногайском языке имеет синоним орындык [2, с. 252]. Существует ряд словосочетаний со словом орындык: агаш орындык «деревянная кровать», такта орындык «топчан», темир орындык «железная кровать», орындык бел «перекладины кровати». Любопытно, что слово орындык в различных фонетических модификациях бытует и в татарском языке, и его диалектах со значением «стул», «табуретка». По данным Т.Х. Хайрутдиновой, «слово урундык в говорах мешарского диалекта бытует в форме урдык и повсеместно встречается в значении «стул, табуретка». Кроме того, в отдельных говорах слово урдык функционирует в значении «скамья; нары в избе; кровать». В говорах сибирских татар отмечен вариант урынтык «нары в избе». В бастанском говоре урнык обозначает как скамью, так и нары» [8, с. 71]. Ср.: кирг. «орундук», уйг. «орундук» «стул, табуретка».
В ногайском языке понятия «стул», «табуретка» передаётся различными синонимическими единицами. В большинстве диалектов в литературном языке бытует слово олтыргыш «стул, табуретка, скамья» [2, с. 245]. У кубанских ногайцев наиболее употребительно слово шат в значении «низкая табуретка» [2, с. 406]. Ср.: тат. утыргыч «скамеечка, табуретка, стул» [8, с. 142].
К предметам домашней обстановки можно отнести сундук, который имелся и имеется почти в каждом ногайском доме. Такой ящик с крышкой и замком был предназначен для хранения вещей. На нем аккуратно складывались и постельные принадлежности. В ногайском литературном языке и в его диалектах понятие «сундук» обозначается словом «сандык» [2, с. 287]. Слово сандык встречается ещё в составе словосочетаний кол сандык «сундучок», кобан сандык «сундук для посуды», крым сандык, сандык ас «свадебное угощение, которое приносят сваты» [2, с. 287]. Ср.: в златоустовском говоре татарского языка аш сандык «сундук, в котором родители жениха везут угощение для свадьбы» [8, с. 73]; кум. сандык, узб. сандик, тур. sanduk «сундук, ящик» [4, с. 125].
Библиографический список
С. Капаев о сундуке повествует следующее: «Сандык. Видимо, это слово произошло от слова салдык «положили». Затем оно превратилось в форму «сан-дык». И сейчас в некоторых тюркских языках вместо «сандык» называют «сал-дык». Наш домашний сундук (сандык) ничем не отличался от других сундуков. Он мог быть четырёхугольным, обрамлённым белой жестью, узорчатым по краям. В те времена сундук выполнял функцию современного шифоньера. Туда люди клали новую одежду, другие необходимые вещи» [5, с. 34-36]. Так как в сундуке хранились скрытые от посторонних глаз немногие богатства дома, сундук называли еще сыр сандык «тайный сундук». Были еще кол сандык (букв.: ручной сундук). Они представляли собой современные сумки или небольшие чемоданы. В кол сандык женщины клали свои иголки, нитки, всякую мелочь. Девушки в кол сандык собирали свои серьги, браслеты, амулеты, духи и т. д.
На кухонной стороне к стене прибивались полочки для посуды. В ногайском языке и его диалектах такие полочки выражаются словом уьндирик «полка». Вот что пишет С. Капаев о полке: «Деревянная витрина, висящая на стене рядом с камином. Там было несколько чашек, горшков, деревянных чашек, большая тарелка и так далее» [5, с. 8-9].
Наименования осветительных приборов могут составить в ногайском языке особую тематическую группу. В прошлом избы освещались лучиной, которая повсеместно называлась шыра [2, с. 423]. К настоящему времени это слово устарело и вышло из употребления, встречается в произведениях фольклора, в переводной литературе. Слово шыра бытует в некоторых других тюркских языках: тат. чыра, башк. сыра «лучина, лучинка».
Понятие «лампа» в ногайском языке передаётся словом шырак [2, с. 423]. Это слово находится в активном употреблении, образует многие словосочетания: аспалы шырак «висячая лампа», электрический шырак «электрическая лампа», мелтели шырак «керосиновая лампа», картоп шырак и шам шырак «свечка» [2, с. 423]. До недавнего прошлого керосиновые лампы встречались двух видов: онлык шырак «десятилинейная лампа» и етилик шырак «семилинейная лампа». С появлением электроламп необходимость в керосиновых лампах отпала. Стекло лампы называлось шырак сисе, или шырак дуьрбеси. Слово шырак является персидским заимствованием и с некоторыми фонетическими и семантическими изменениями встречается в других тюркских языках: тат. чырак «лучина», кум. чырак «свеча, лампа керосиновая», каз., ккалп. шырак «свеча», башк. сырак «лучина, фонарь, светильник».
Понятие «свеча, свечка» до недавнего времени выражалось словом шам, или шам-шырак [2, с. 404; 423]. В современном ногайском языке слово шам устарело и вышло из употребления, вместо него употребляется русское «свеча». Слово шам также является персидским заимствованием.
В ногайском языке и его диалектах в значении «лампа» употреблялись арабизмы калымен и камбел, сохранившиеся в фольклорных произведениях. Например: «Хатыным оьлди, камбелим соьнди» - «Умерла жена, потухла лампа» (здесь идёт речь о хорошей жене).
К осветительным приспособлениям относятся спички. В ногайском языке и его диалектах употребительно слово серник [2, с. 295]. В разговорной речи встречается его синоним - русизм «испишке». Понятие «спички» в разных тюркских языках передаётся неодинаково. Так, по данным Т. Хайрутдиновой, в татарском литературном языке и в большинстве говоров употребляется слово шырпы [8, с. 77-78]. В ногайском же языке слово шырпы означает «валежник» [2, с. 423].
Следует отметить, что в связи с изменением социально-экономической обстановки, в жизни, с перестройкой быта меняются названия традиционных предметов домашней обстановки за счет заимствований из других языков, в частности из русского. Некоторые наименования жилого помещения в ногайском языке исчезают из употребления, переходя в разряд устаревших слов - историзмов и архаизмов. Спустя каких-нибудь 70-80 лет какая-то их часть станет неизвестна молодому поколению, сохраняясь лишь в фольклорных произведениях. Многие названия предметов домашней обстановки в настоящее время еще востребованы в языке и относятся к лексике активного употребления, сохраняя ногайский язык в зоне коммуникативной пригодности.
В заключение представим следующие выводы:
- лексика, которая относится к материальной культуре ногайского народа, является самой подвижной частью словарного состава языка;
- она включает в себя названия предметов и явлений, связанные с повседневной жизнью человека;
- занимает важное место в лексическом составе ногайского языка;
- многие названия этой тематической группы уходят из употребления в пассивный словарь.
В рамках этой работы была упомянута лишь часть наименований жилого помещения и предметов домашней обстановки ногайского дома, поэтому работа по сбору, инвентаризации и комплексному исследованию бытовой лексики должна быть продолжена, так как является одной из актуальных задач ногайского языкознания.
1. Шенников А.А. Жилые дома ногайцев Северного Причерноморья. Славяно-русская этнография. Ленинград: Географическое общество СССР 1973: 47-52.
2. Ногайско-русский словарь. Москва: ГИИНС, 1963.
3. Ахметьянов Р Г Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья. Москва: Наука, 1989.
4. Дренетюркский словарь. Ленинград: Наука, 1969.
5. Капаев С.И. Ногайдынъуьйи. Черкесск: Ставропольское книжное издательство, 1995.
6. Баскаков Н.А. Ногайский язык и его диалекты. Москва - Ленинград: АН СССР 1940.
7. Русско-ногайский словарь. Москва: ГИС, 1956.
8. Хайрутдинова Т.Х. Бытовая лексика татарского языка (посуда, утварь, предметы домашнего обихода). Казань: Фикер, 2000. References
1. Shennikov A.A. Zhilye doma nogajcev Severnogo Prichernomor'ya. Slavyano-russkaya 'etnografiya. Leningrad: Geograficheskoe obschestvo SSSR, 1973: 47-52.
2. Nogajsko-russkijslovar'. Moskva: GIINS, 1963.
3. Ahmet'yanov R.G. Obschaya leksika material'noj kul'tury narodov Srednego Povolzh'ya. Moskva: Nauka, 1989.
4. Drenetyurkskij slovar'. Leningrad: Nauka, 1969.
5. Kapaev S.I. Nogajdyn u'ji. Cherkessk: Stavropol'skoe knizhnoe izdatel'stvo, 1995.
6. Baskakov N.A. Nogajskij yazyk i ego dialekty. Moskva - Leningrad: AN SSSR. 1940.
7. Russko-nogajskijslovar'. Moskva: GIS, 1956.
8. Hajrutdinova T.H. Bytovaya leksika tatarskogoyazyka (posuda, utvar', predmety domashnego obihoda). Kazan': Fiker, 2000.
Статья поступила в редакцию 14.09.22
УДК 811.251
Vadzhibov M.D., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: malikvad@yandex.ru
FORMATION AND FUNCTIONING OF HOMONYMS IN MEZHGUL TALK UNDER THE CONDITIONS OF TABASARAN-RUSSIAN BILINGUALITY. The article discusses an issue of formation and functioning of homonyms in the Mezhgyul dialect in the context of Tabasaran-Russian bilingualism, i.e., those homonymous pairs that arose in the dialect under the direct influence of the Russian language and are used in it are analyzed. The specificity of the study is also related to the fact that the dialect contains homonyms that are not represented in the literary form, dialects and subdialects of the Tabasaran language. The topic under consideration is actually little studied, which gives us the opportunity to emphasize the scientific novelty of the work and contribute to Dagestan comparative linguistics. At the same time, it is important to note that the researcher observes a trend of development or attenuation of interference phenomena due to objective and subjective reasons in the modern bilingual society, which, of course, is an urgent problem in the educational process, because the use of unwanted homonyms in speech, which are usually significant in a situational context, depends on the age of the speakers and on their degree of knowledge of the Russian language. Homonyms in the bilingual environment, which in fact is the communication of the intergyuls, as a result of the adaptation of foreign words through the Russian language, are mainly represented among nouns.
Key words: homonyms, bilingualism, Tabasaran language, Russian language, Mezhgyul dialect, adaptation.
МД. Ваджибое, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: malikvad@yandex.ru
ОБРАЗОВАНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ОМОНИМОВ В МЕЖГЮЛЬСКОМ ГОВОРЕ В УСЛОВИЯХ ТАБАСАРАНСКО-РУССКОГО ДВУЯЗЫЧИЯ
В статье обсуждается вопрос об образовании и функционировании омонимов в межгюльском говоре в условиях табасаранско-русского двуязычия, т. е. подвергаются анализу те омонимичные пары, которые под непосредственным воздействием русского языка возникли в говоре и используются в нем. Специфика исследования связана и с тем, что в говоре имеются омонимы, которые не представлены в литературной форме, диалектах и говорах табасаранского языка. Рассматриваемая тема фактически является малоисследованной, что дает нам возможность подчеркивать научную новизну работы и вносить свой вклад в дагестанское сопоставительное языкознание. При этом важно отметить, что мы наблюдаем тенденцию развития или затухания интерферентных явлений в силу объективных и субъективных причин в современном двуязычном социуме, что, разумеется, является актуальной проблемой в образовательном процессе, ибо употребление в речи нежелательных омонимов, которые обычно значимы в ситуативном контексте, зависит от возраста носителей говора и от уровня владения русским языком. Омонимы в билингвальной среде, каковой фактически является коммуникация межгюльцев, как результат адаптации иноязычных слов через посредство русского языка в основном представлены именами существительными.
Ключевые слова: омонимы, двуязычие, табасаранский язык, русский язык, межгюльский говор, адаптация.
Многолетние или вековые двуязычные контакты, естественно, приводят часто к взаимовлиянию языков, в результате чего один язык оказывается в выигрышном положении и влияет на другой язык, функции которого сужаются по объективным и субъективным причинам. В табасаранско-русском двуязычии имеет место одностороннее влияние, т. е. русский язык оказывает воздействие на табасаранский, но не наоборот. Таково положение, которое сложилось исторически. Носители этих двух языков не соседствуют друг с другом и поэтому непосредственно не контактируют в ареале распространения табасаранского языка, носители которого в основном проживают на территории Табасаранского и Хивского районов Южного Дагестана. В последние годы многие табасаранцы переехали жить в Дербентский район и города Республики Дагестан.
Русский язык является языком русской нации и государственным языком в РФ и в ряде стран. Естественно, функциональные возможности данного языка не только как языка образования на всей территории Российской Федерации в разы шире роли табасаранского языка, который изучается в качестве учебной дисциплины в образовательных учреждениях региона. Целью статьи является описание, каким образом возникают и функционируют омонимы в говоре селения Межгюль Хивского района в условиях табасаранско-русского двуязычия. Применение сочетания «табасаранско-русское двуязычие» продиктовано тем, что мы наблюдаем тенденцию распространения русского языка в пределах использования указанного выше говора. В таком билингвизме преобладающим в коммуникации, естественно, является межгюльское наречие табасаранского языка. Русским же языком в основном межгюльцы пользовались и пользуются в официальной сфере общения, а в настоящее время прослеживается его употребление и в разговорно-обиходном стиле.
Наречие данного населенного пункта с однородным национальным составом отличается от других говоров табасаранского языка рядом особенностей, в
том числе при образовании и реализации омонимичных пар в вербальной речи, что считаем актуальной темой в силу наличия в табасаранском языке интерфе-рентных явлений, возникших под влиянием русского языка. При этом важным является решение следующих задач: 1) выяснить, какие омонимы появились в межгюльском говоре в результате заимствований из русского языка и через его посредство; 2) дать конкретные примеры возникновения и применения в речи описываемых лексем; 3) описать структуру омонимичных пар в начальной и косвенной формах; 4) подчеркнуть особенности употребления омонимов в говоре; 5) выявить тенденцию развития данного явления в отдельно взятом говоре.
Омонимы говора до сих пор не подвергались специальному исследованию: мы делаем попытку описывать способы их образования и употребления в устной коммуникации, что подчеркивает научную новизну настоящего изыскания.
Поскольку межгюльский говор не имеет письменной формы, мы условно омонимами в наречии рассматриваем слова, которые произносятся одинаково, но имеют разные значения. При этом учитываем тот факт, что основным принципом орфографии в табасаранском литературном языке является фонетический. Наше исследование, вероятно, поможет внести некоторые коррективы в традиционное содержание науки о табасаранском языке. С этим и связана теоретическая значимость рассматриваемой проблемы. Практическая же значимость объясняется возможностью применения данных настоящего исследования в преподавании диалектологии табасаранского языка, внедрения результатов в подготовку лекций по табасаранскому языку, использования материалов работы в разработке спецкурса по омонимии дагестанских языков.
Как написано выше, вопрос о появлении и употреблении омонимов в ме-жгюльском говоре специально не обсуждался, хотя об омонимах известно с незапамятных времен - в античности впервые термин «омоним» ввел Аристотель. В литературе читаем о том, что «явление омонимии в ногайском языке и сегодня
