CC BY
818
ИСТОРИЯ
Иностранцы на службе России
Россия и Европа - одна из важнейших тем в истории и политике как нашей страны, так и всего «Старого света». Сегодня предлагаются разные варианты ее прочтения и освещения. Значительная часть ученых придерживается мнения, что Древняя Русь и Россия, созданная во времена Ивана III, являлись неотъемлемой частью Европы, одним из самостоятельных направлений ее исторического и цивилизационного развития. Современная российская цивилизация формировалась в тесном взаимодействии с Европой, и европейско-российский обмен был взаимообогочающим началом, играл огромную роль в развитии торговли, промышленности, культуры, науки и международных отношений.
Начиная со второй половины XV в., Россия открывала свои просторы для гостей из Европы, для тех, кто готов был служить ее процветанию и развитию. Многие из служилых иностранцев нашли в России применение своим талантам, внесли вклад в ее культуру, нашли здесь свою вторую родину.
«Вестник МГИМО-Университета» начинает публикацию серии статей о людях и процессах, которые способствовали укреплению российско-европейского единства, европеизации и модернизации России. Серию ведет кафедра всемирной и отечественной истории, возглавляемая д.и.н., профессором В.И. Уколовой.
Начало европеизация России во времена Ивана III
Т.В. Черникова
Данная статья дает определение процессу европеизации России. Автор связывает начало европеизации с временем Ивана III, а также описывает области применения европейских специалистов на русской службе во второй половине
XV - начале XVI вв.
Василий Осипович Ключевский, говоря о взаимоотношениях допетровской России со странами Западной Европы, выделил два этапа. Первый, приходящийся на ХУ-ХУ1 вв. он назвал периодом общения, а второй, относящийся к XVII столетию - периодом влияния. Блестящие формулировки, отражающие субъективные московские ощущения в отношении русско-европейского взаимодействия. Объективно же, и период общения, и период влияния были составными частями одного социокультурного явления - процесса заимствования Россией западноевропейского опыта развития в различных областях. В отечественной исторической литературе это явление получило название европеизации России, в западной историографии - вестернизации России. Это явление, как начало целенаправленного процесса, совпало с моментом рождения во второй половине XV в. единого Московского государства.
Разворот России в сторону Европы. Во второй половине XV столетия началось превращение России в заметного игрока на большом европей-
ском геополитическом пространстве. Во времена Ивана III (1462-1505) уходит в прошлое оторванность от Европы, присущая русскому Северо-Востоку с середины XIII в. Налаживаются контакты с Папской курией и Священной Римской империей германской нации, заключается военно-политический союз с Данией, регулярными становится обмен посольствами с Венецией и другими государствами Северной Италии. За исключением взаимоотношений Москвы с пограничными ей странами-конкурентами (Литвой/Польшей и Орденом) во всех остальных случаях стороны демонстрировали позитивный взаимный интерес.
С высоты нашего времени выглядит логичным, что восточноевропейская страна, перехватившая геополитическое лидерство у павшей Золотой Орды на огромном пространстве - от Восточной Европы до Северной Азии, - сразу начала свое становление как империя, а в XVIII столетии превратилась в великую державу. Но были ли исключены иные варианты развития страны? В конце XV в., ввиду большего динамизма развития
Черникова Татьяна Васильевна - к.и.н., доцент кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО(У) МИД России. E-mail: [email protected]
романо-германских стран, «новорожденная» Россия вполне могла стать частью их мира с судьбой «малой страны».
Мог случиться и менее благоприятный исход. Суровость природно-климатических условий, обусловившая бедность русского населения, огромные территории при малой заселенности (в XV-
XVI вв. в европейской части плотность населения России была меньше среднеевропейской в 10 раз) привели к застойному сценарию развития экономики, не выдававшей никакого стремления к органической модернизации изнутри. Вспомним, что именно отсутствие модернизации постепенно превратило Азию в обширное колониальное владение Европы.
Что позволило России избежать перечисленных альтернатив? «Колумб российской истории» Н.М. Карамзин и основоположник теории «официальной народности» С.С. Уваров отвечали однозначно: благодаря самодержавию. По Карамзину, отличие русской истории от западноевропейской состояло в том, что на Западе движущей силой исторического процесса выступало общество, а в России - власть. Абсолютная власть давала российским монархам возможность сконцентрировать все силы обширной, но бедной и «застойной» страны в один кулак. Как ни парадоксально, но с этой точкой зрения готов согласиться в начале XXI в. американский историк Маршалл По.
Правда, в отличие от Карамзина и Уварова, он отнюдь не склонен восхищаться российским самодержавием. «Государство, построенное русскими в XV веке, - пишет гарвардский профессор, - изначально было устаревшим по сравнению с европейскими странами. Московиты, однако, обладали одним инструментам, который надежно защищал их от завоевания более развитыми державами. Он назывался «самодержавие». .. .Установление самодержавного строя было единственным способом выживания Московии в Европе. Он компенсировал отсталость России, проводя на государственном уровне необходимые реформы в сферах культуры, экономики и военной политике. Однако самодержавие спасло страну в краткой перспективе. В длительной же оно оказалось проклятием России»1.
В своей книге “The Кш81ап Moment in World History” М. По поясняет, что «проклятие» обнаружилось во второй половине XlX - ХХ в.: избыточный этатизм душил все попытки общества к саморазвитию, что консервировало социальную неразвитость, которая в свою очередь цементировала экономическую отсталость. Либеральные реформы власти оставались незавершенными, сменялись откатами, и Россия под «грузом своего средневекового самодержавного наследства» пришла к перманентному кризису в современности. Либеральные реформы не имеют завершения. Хотя они дают толчок к развитию, но порождают противоречивое состояние, мало напоминающее европейский порядок. Следствием является регулярный откат с воспеванием силы государст-
венной власти и стабильности, которая на деле оказывается мнимым благополучием, порождает застой, увеличивая технологическое отставание от Запада. Образуется замкнутый круг, отражающий глубоко болезненное состояние России в эпохи модерна и постмодерна2.
Полемизируя с Карамзиным, Уваровым и Маршаллом По в связи с мыслью о «спасительности самодержавия» в раннее новое время или позднее средневековье3 (то есть в конце XV-XVII вв.), хочется заметить, что самодержавие, а применительно к Московскому государству XV-XVI вв. - деспотическая форма монархической власти, - была присуща не только России. Не меньшей концентрацией власти обладали иранские шахи, китайские богдыханы, индийские раджи. Но это не спасло их некогда великие (и, в отличие от России, в средневековое время более развитые в сравнении с Европой) страны от закабаления европейцами в XVI-XVIII вв., как и от окончательного превращения их в колонии и полуколонии в XIX - начале ХХ вв.
Запад и Восток в начале европейского Нового времени. Например, в Индии империя Великих моголов достигает наибольшего могущества при Абкаре (1556-1605), потомке основателя империи Бабура. Сказать, что Бабур, Абкар и их преемники имели абсолютную власть, все равно, что ничего не сказать. Однако это не помешало португальцам основать точки своего влияния на западе Индостана в XVI в. Торговцы из других европейских стран в XVII в. заимели фактории на его восточном побережье. В XVIII в. мы застаем англичан и французов за успешным расширением своих индийских владений. Правда, в результате Семилетней войны (1756-1763) в Европе французы оказались вытесненными из Индии, что позволила английской Ост-Индской компании во второй половине XVIII - первой половине XIX вв. одной закабалить всю страну.
От могущества Великих Моголов осталось лишь воспоминание. Мелкие правители индийских территорий в обмен на субсидии и военную помощь (Ост-Индская компания располагала и своими, и туземными солдатами) получали различные льготы и привилегии и фактически управляли всей Индией. Устранение, а потом и упразднение Ост-Индской компании после анти европейского восстания сипаев (1857-1859) привело к окончательному подчинению страны непосредственно британской короне. Был лишен императорского звания последний Великий Могол. Императрица Виктория в присутствие местной аристократии была объявлена императрицей Индии (1876).
Ни один абсолютный монарх Европы не мог и мечтать о том могуществе по отношению к подданным, которым были наделены турецкие султаны. По праву завоевателей они выступали верховными собственниками всей земли, недр, воды. Обладали высшей духовной властью над мусульманами, будучи воспринимаемы последними как «тень Аллаха на земле».
Особа султана была объявлена священной неприкосновенной, в то время, как жизнь любого турецкого подданного - от визиря до последнего галерного раба-гребца, - была в воле султана. Причем саму эту волю не ограничивали ни закон, ни какая-либо правовая традиция. Напротив, восточный деспотизм прививал привычку легко и безжалостно лишать подданных головы, отчего власть монарха приобретала еще больший авторитет в глазах подданных. Покорив малоазиатские просторы и Константинополь в
XIV-XV вв., Турция успешно завоевала Балканы и глубоко вторглась в юго-восточные районы Европы.
Высшая точка могущества Османской империи была достигнута при Сулеймане (1520-1566): протяженность турецких владений с запада на восток достигала 7 тыс. км, а с севера на юг - 5 тыс. км. Это была великая азиатско-европейская, прежде всего, средиземноморская империя. Однако
XVII в. оказался для нее временем остановки как внешнего роста, так и внутреннего могущества. С поражения турок под Веной от короля Речи По-сполитой Яна Собецкого (1683) начинается откат Османской империи под натиском европейцев.
Россия в 1677-1681 гг. выигрывает войну у Османской империи и пресекает ее претензии на украинские земли. Государства-члены анти-турецкой Священной лиги (Австрия, Венеция, Речь Посполитая) с участием России, которая, заключив в 1686 г. «Вечный мир» с Польшей, стала союзником Лиги, разбили Турцию в войне 1684-1699 гг. и освободили часть территорий на севере Балканского полуострова. Военные кампании Австрии и России против Турции в XVIII
в. ослабили присутствие последней на Балканах, отняли Северное Причерноморье, по сути лишили Блистательную Порту статуса великой державы, превратив ее в объект европейских колониальных амбиций. Лишь противоречия между великими европейскими державами «спасли» Турцию от окончательного развала в XIX в.
Велико было самодержавие и китайских богдыханов. В конце XV-XVI вв. мы находим в Китае огромное в сравнении с европейскими странами единое государство, опирающееся на тысячелетия цивилизации. Императоры династии Мин, соприкоснувшись с европейцами в лице мореплавателей и торговцев, поспешили закрыть свою страну от этих «варваров». Европейская торговля была разрешена только через португальские форпосты в Макао и Гуанжоу. В отличие от императоров, маньчжурские кочевники, начавшие захват Поднебесной империи в XVII столетии, охотно пошли на контакт с европейцами, предоставляя им за помощь торговые привилегии и право широкой торговли в китайских портах.
Однако в конце XVII - начале XVIII вв. утвердившаяся на престоле Срединной империи в 1644
г. манчжурская династия Цин решила изменить свое отношение к европейцам. Были предприняты меры к пресечению попыток русских промышленных людей и казаков Сибири к проникновению
в Даурию в Приамурье (военные столкновения России и Китая, завершившиеся Нерчинским договором 1689 г.). В начале XVIII в. были закрыты европейские торговые фактории и христианские миссии в Срединной империи. Но все это не остановило упадок Китая, превратившегося в XIX - начале ХХ вв. в арену экспансии великих европейских держав, США, а потом и Японии.
Роль европеизации в русской истории. Очевидно, что дело было не в недостатке самодержавия в руках восточных деспотов -великих моголов, турецких султанов или китайских богдыханов, а в том, какую политику проводило их самодержавие. Вот здесь и коренилась разница между самодержавием восточных и русских деспотов. В конце XV-XVII вв. ни в странах Востока, ни в России не наблюдалось внутренней модернизации. Отсутствие модернизации явилась главной причиной неэффективности восточной экономики в сравнении с западноевропейской и военно-государственной слабости восточных государственных гигантов. Это и привело их к колониальной зависимости. «...Для любой колониальной и зависимой страны, - рассуждает А.Ф. Миллер, - причинами утраты независимости являлись, во-первых, ее собственная отсталость и, во-вторых, внешняя агрессия, использующая эту отсталость. Стало быть, борьба за преодоление социально-экономической отсталости является важнейшим условием восстановления подлинной независимости любой закабаленной страны»4.
Ни один из перечисленных восточных деспотов в конце XV-XVII вв. не пытался что-либо перенять у европейцев. Лишь в России в это время мы увидим другое отношение центральной власти к европейским веяниям. Московия обнаружила, что часто несостоятельна в войне, дипломатии и торговле при столкновении с западными странами. Уже Иван III не столько ощутил, сколько угадал, трудности своей страны в соприкосновении с Европой. Он же решил начать заимствовать западноевропейский военный, технический и, отчасти, культурный западный опыт. Так что мы вправе говорить, что с самого рождения Московской державы началась ее европеизация.
В качестве рабочей гипотезы можно предположить, что именно ранняя, хотя и поверхностная, европеизация России стала причиной ее конкурентоспособности. Она же определила европейскую геополитическую роль, сыгранную Российской империей в северной Азии в Новое время. Анализ форм, целей и итогов европеизации подтвердит или опровергнет наше предположение. Возможно, будет найден и ответ на вопрос, вынесенный Маршаллом По в подзаголовок статьи для российских читателей: почему при этом сама Московия «не стала Европой»?
Греки и «фрязи» - первый «массовый призыв» европейцев на московскую службу. Россия Ивана III проявила интерес к европейским достижениям трех видов: к техническому мастерству (прежде всего в области каменного строительства), к оружейному, особенно
пушколитейному делу, а также к хитростям дипломатической службы. Из-за крайней узости источниковой базы, мы не в состоянии выяснить, сколько зарубежных специалистов работало в России во второй половине XV в. Материалов текущего делопроизводства XV в. на данный счет практически нет.
Приходится довольствоваться отрывочными летописными упоминаниями и трудом Амброджо Контарини «Путешествие в Персию». Контарини был послом Венецианской республики к персидскому шаху Узун-Гасану и посетил Россию проездом. В Москве он находился с 25 августа 1476 по 21 января 1477 г.5 и успел много узнать о жизни московитов, нашел здесь значительное число иностранцев (в отличие от побывавшего на Руси в 1436-1452 гг. венецианского купца и дипломата И. Барбаро). «Здесь, в Москве, - пишет Амброджо Контарини, - жил мастер Трифон, ювелир из Ката-ро, который изготовил и продолжал изготовлять много сосудов и других изделий для великого князя. Еще здесь жил мастер Аристотель из Болоньи (Фиорованти), строитель, который строил церковь на площади. Так же было здесь много греков из Константинополя, приехавших сюда вместе с деспиной (Софьей Палеолог). С ними со всеми я очень подружился»6.
Как мы видим, западных иностранцев венецианец упоминает троих - «мастера Трифона, ювелира из Катаро»7, «мастера Аристотеля из Болоньи» и итальянца Марка Руфа, который чуть позже был отправлен русским послом в Персию (цель и подробности поездки не известны). Имена других служилых иностранцев известны из русских источников. Мы видим послом Руси к Максимилиану Габсбургу грека Юрия Траханиота. Выполняли дипломатические поручения итальянцы Иван Фрязин, его брат Антон и др. В 1491 г. два немца - Иван и Виктор, - нашли серебряную и медную руду на реке Цымле, находящейся в семи днях пути от реки Печеры. Известен так же итальянский мастер Павлин Дебосис, отливший в 1488 г. для Москвы удивительно большую пушку8.
Имелись на Руси так же врачи, выписанные из Европы. Однако судьба первых западноевропейских врачей, прибывших к московскому двору, была трагической. В конце XV в. в Москве появился венецианский врач Леон. Ему в 1490 г. поручили лечить старшего сына и соправителя московского князя - Ивана Молодого. 32-летний князь скончался, и Леону отсекли голову сорок дней спустя после гибели его пациента. Возможно, столь мрачному концу способствовало национальность врача. Леон прибыл из Венеции, но был немецким евреем. Евреев в ту пору в принципе не пускали в Россию, а, обнаружив, предавали смерти, если только те не имели высокого государственного покровительства или не соглашались сменить веру. Впрочем, другой доктор - немец Антон, которого Иван III долго держал в большой чести, тоже был казнен после летального исхода болезни своего пациента. Антону велено было лечить татарского князя Каракучу из свиты крымского царевича
Даньяра. По версии русского летописца, Антон больного «уморил смертным зельем», за что был выдан головой сыну умершего. Последний готов был за выкуп отпустить врача на родину, но великий князь приказал убить несчастного. Татары завели врача под мост и зарезали, «как овцу»9.
После падения Царьграда и брака Ивана III с византийской царевной Софьей Палеолог в Москве появилось немало греков. Являясь с Х
в. духовной дочерью Византии, Русь привыкла черпать на греческом Востоке не только идеи, но и кадры. И хотя Флорентийская уния 1439 г. поубавила уважения к грекам, как паладинам истинной православной веры, прежняя привычка не пропала. Мы назовем имена наиболее заметных греков из свиты Софьи. С царевной прибыли ее родственники Дмитрий и Фома Ивановичи Рале. Москвичи переделали их фамилию в Ларевы. Ла-ревы были приняты при дворе Ивана III и получили под Москвой в вотчину селения, которые до сих пор хранят в своих названиях память об этих владельцах-греках. В 34 км от Москвы возле современного канала им. Москвы находится одно Ларево. Еще две деревни Ларево находятся в 22-25 км на юг от Москвы. Недалеко от современного Дмитровского шоссе, рядом с первым упомянутым Ларевом, располагалась еще одна вотчина, принадлежащая Фоме Лареву, - Фомино. Род Ларевых в России быстро прервался. Внук Фомы Ларева - Иван Иванович умер бездетным и отдал свою вотчину Верейскому Волоколамскому монастырю10.
Другие греки из свиты Софьи Палеолог -Никула и Эммануил Ивановичи Ангеловы тоже стали придворными Ивана III. Про Никулу Ангелова известно, что он был с великим князем в Новгородском походе 1495 г. В 1504 г. он упомянут среди московских дворян, которые встречали имперского посла. Эммануил в 1509 г. упоминается, как печатник великого князя Василия III. Род Ангеловых не получил продолжения в России. Их вотчина село Ангелово в 20 км на запад от Москвы на реке Баньке, перешло от Никулы Ангелова к Ивану Кувшинову, а в 1532 г. к Иосифо-Волоко-ламскому монастырю11.
Лучше прижились в России греки Трахани-отовы. Дмитрий и Юрий Эммануиловичи Тра-ханиотовы занимали при дворе Софьи первые места. Сын Дмитрия - Юрий Малой при Василии III в 1506 г. являлся печатником, потом казначеем до 1522 г. Боярского чина достигли также его сын и внуки: Василий Юрьевич был придворным, а Иван и Никифор Васильевичи казначеями. Род Траханиотовых существовал и в XVII в., один из Траханиотовых стал жертвой Соляного бунта в Москве в 1648 г.
Назначение бояр-греков на высокий пост государева казначея неслучайно. В Москве греки считались специалистами в торговых делах, а в обязанности казначея входила покупка для государя различных заморских товаров, а также оценка и сбыт казенных мехов. Среди казначеев первой половины - середины XVI в., имевших
греческие корни или родственников греков, кроме Траханиотовых, известны - Ховрины, Головины, Хозя Тютин12.
Помимо греков на службе у Ивана III обретались и «фрязи». Так в России именовали итальянцев, отделяя их от прочих западных европейцев, объединенных русскими под термином «немцы» (то есть немые, не говорящие «по-человечески»). Все западные авторы, посетившие Московию в
XV-XVI вв., констатировали настороженность русских людей к приезжим «немцам». Сигизмунд Герберштейн - ученый, полиглот и тонкий наблюдатель, - в начале XVI в. констатировал: «Московиты похваляются, что они одни только истинные христиане, а нас осуждают как отступников от первоначальной церкви и древних уставов»13. Недоверие к «немцам» в целом легко объяснить расколом церквей. Огромную роль сыграла и долгая «закрытость» Руси от Запада в XIII -середине XV вв.
В отличие от «немцев», итальянские купцы из крымских колоний Генуи часто выступали посредниками в торговле Орды и Востока с северо-восточными русскими княжествами. Именно генуэзцев из Кафы и других крымских городов стали первоначально именовать на Руси «фрязями». Потом это название русские перенесли на всех итальянцев. Самый большой «крымский рынок», связанный с Русью, находился в Суроже (по итальянски - Солдайя, в настоящее время - Судак). В Москве за греческими и итальянскими купцами из Сурожа закрепилось название «гостей сурожан». Некоторые из них переселялись в Московское княжество, продолжая свое торговое занятие, а некоторые переходили на службу к московским князьям, достигая боярского достоинства.
Так, в годы отрочества князя Дмитрия Донского упоминаются сурожане-«фрязи» Михаил и Дементий Саларевы, сопровождавшие юного московского правителя в Орду. За заслуги перед московским престолом Саларевы получили деревни, которые до сих пор носят названия, связанные с ними: Саларево/Солослово в 23 км от Звенигорода и Саларево в 23 км от Подольска в верховьях реки Сетунь. Другими «гостями суро-жанами», перебравшимися в Москву, были Тропаревы. Фома Тропарев уже при Иване III получил подмосковное село, носившее в последствии название Тропарево.
Из Кафы происходили сурожане Сафарины. От них произошла одна из знатнейших русских боярских фамилий - Головины. Стефан Васильевич Сафарин «дал название» своей вотчине - селу Софрино на р. Воре, а с его сыном Григорием, получившим в Москве неблагозвучное прозвище Ховра («неопрятный»), связаны названия двух подмосковных сел: Ховрина на Лихоборке в 12 км от Тверской заставы и Ховрина в 13 км от Крестовской заставы. Ховрины прославились в Москве как строители каменных сооружений. Григорий Ховра в 1405 г. построил за свой счет каменную церковь в Симоновом монастыре. Его сын Владимир, «гость сурожанин» и одновременно москов-
ский боярин, возвел на своем московском дворе в 1450 г. каменный храм Воздвиженья, а его дети Иван Владимирович Голова и Дмитрий Владимирович построили на своих московских дворах в 1480-х гг. «кирпичные палаты»14.
С переселившимися в Московское княжество сурожанами и крымскими «фрязями» связаны многочисленные селения с названиями «Фрязи-но», «Фрязиново», относящимися часто к первой половине-середине XV в.
Принятие православия многими крымскими «фрязями», переселившимися в Москву еще до образования единого Московского государства, способствовало формированию более благоприятного в сравнении с «немцами» образа всех «фрязей», включая многочисленных мастеров, прибывших из Италии во второй половине XVI в.
Аристотель Фиораванти на московской службе. Был, однако, и другой фактор, обусловивший выделение «фрязей» в отдельную группу западноевропейцев в России. Это глубинное родство истоков культурной традиции (особенно в области архитектуры), связанное с «византийским наследством» у русских и сильнейшим византийским влиянием на северо-итальянское искусство в эпоху раннего Средневековья. Близость истоков и вкусов в области архитектуры позволила московским государям использовать северо-итальянских зодчих для создания своих святая-святых: главных православных храмов России. История службы Ивану III архитектора из Болоньи Аристотеля Фиораванти лучше всего иллюстрирует данное обстоятельство.
К 1470-м гг. Московское государство вышло на европейскую арену с солидным запасом внешнеполитических побед. Достаточно вспомнить успешные войны с Литвой, Ливонским Орденом, падение Большой Орды, легкое продвижение русских границ в Пермские земли. В отличие от своих преемников, правивших в XVI-XVII столетиях, Иван III не имел оснований сомневаться в военном потенциале собственной державы. Веровал он и в религиозно-нравственное превосходство своего православного народа над еретическим Западом или мусульманским Востоком. Однако опыт русских дипломатических миссий и мнение Софьи Палеолог открыли перед великим князем одну «мелочь»: облик его столицы совершенно не соответствовал тем имперским амбициям, которые высказало единое Московское государство. Москва середины XV в., с ее обветшавшим белокаменным Кремлем, не соответствовала новой «русской идее».
Попытки опереться на своих мастеров не принесли успеха. Еще в конце 1460-х гг. государь Иван III приказал возвести вместо маленького каменного Успенского собора начала XIV в. храм более величественный, чем знаменитый Успенский собор во Владимире. Успенскую церковь, построенную усилиями Ивана I Калиты и митрополита Петра и освященный в 1327 г., разобрали. Строительство нового храма начали два московских мастера: Василий Дмитриевич
Ермолин и Иван Голова Володимиров. Последний
- тот самый «сурожанин», сын Владимира Григорьевича Ховры, о котором шла речь выше. Между архитекторами, по сообщению Ермолинской летописи, возникла «пря, и отступися всего наряда Василей, а Иван поча наряжати»15. 30 апреля 1472 г. митрополит Филипп присутствовал при заложении первого камня. К концу весны 1474
г. были возведены своды. Однако «майя 21 один час нощи разрушилась церковь новая Пречистая Богородица не довершена»16. Вызванные из Пскова мастера «похулили» качество извести.
Тогда и решили прибегнуть к помощи «фря-зей». Именно они должны были положить начало создания нового облика столицы (сакрального зрительного символа). Естественно, в центре его должен был находиться главный храм страны. Этот храм выступал преемником владимирского Успенского собора, что отражало переход политического и религиозного центра русской жизни из древнего Владимира в Москву. Речь шла о создании «чисто русского» православного храма, как его привыкли осязать русские с их чисто средневековым преклонением перед авторитетом старины и неподвижности формы. В то же время государев заказ предполагал создание нечто большего, чем копия владимирского Успенского собора XII в., ибо планы новой Московской Руси были грандиознее самых смелых мечтаний великих князей Владимирских. Отечественные мастера пытались решить эту сверхзадачу простым увеличением размеров будущего собора, что оказалось ошибкой. Даже, если бы своды возводимого ими храма не рухнули, вряд ли бы он удовлетворил заказчика.
Возможно, идея пригласить именно итальянцев принадлежала Софье Палеолог. «Можно представить, какое впечатление произвели на нее старые кремлевские соборы времени Ивана Калиты. и обветшавшие белокаменные стены и башни крепости, построенной при Дмитрии Донском. После Рима и городов континентальной Европы с их великолепными каменными сооружениями разных эпох и стилей трудно, наверное, было примириться греческой принцессе Софье с тем, что обряд ее венчания проходил во временной деревянной церкви, стоявшей на месте разобранного Успенского собора XIV столетия. Нет сомнения в том, что рассказы Софьи и приехавших с нею представителей греческой и итальянской знати о прекрасных образцах церковной и гражданской архитектуры итальянских городов, об их неприступных укреплениях повлияли на решение Ивана III привлечь для перестройки Кремля - резиденции русского государя - иноземных мастеров»17.
Софья могла лично знать Аристотеля Фиора-ванти. Царевна находилась в Риме в 1471 г., когда туда приезжал болонский инженер. Кроме того, Софья могла слышать об удивительном мастере от своего покровителя кардинала Виссариона. В 1450-х гг. он был папским легатом в Болонье, где уже активно работал молодой Аристотель. Он происходил из семьи архитекторов и инженеров. Строительством занимались его отец - Фиора-
ванти (1390-1447), дядя - Бартоломео (1391-1462), а возможно и дед - Ридольфо. Русские летописи утверждали, что «Аристотель» было не имя, а прозвище приехавшего в Москву мастера, данное ему за его искусство.
Однако еще в конце XIX в. исследования итальянцев историка Г. Гуаланди и архитектора-архе-олога Л. Бельтрами18, а также француза Мюнца19 показали, что будущий строитель московского Успенского собора упоминается в итальянских актах не иначе как Аристотель с юности, что говорит о том, что это было его подлинное имя. Удивительного в этом мало, поскольку «начавший распространяться в Италии эллинизм ввел в моду подобные имена»20. Фиораванти звали отца мастера, но постепенно это имя стало фамильным прозвищем с различным написанием - Фиораванти, Фиераванти, Фиоравенти и т.д. Попытки приписать Аристотелю другие имена: «Alberti Aristoteli», «Ridolfo Fioravanti», которые можно встретить у Н.М. Карамзина, Г.Н. Собко, И.Э. Грабаря выглядят не доказанными, как и попытки связать его происхождение с известным в истории итальянского искусства родом Альберти21. Точная дата рождения Аристотеля Фиораванти не известна. Скорее всего, он появился на свет между 1410/1415 (версия Гуаланди) или в 1418 (версия Бельтрами). Так что на Русь Аристотель прибыл зрелым человеком и опытным мастером, который уже прославился на родине выполнением строительных, гидро-инженерных и литейных работ.
Аристотель выехал в Россию с уже взрослым сыном Андреем и учеником Петром. Одновременно он поступил на службу к миланскому герцогу. Галеаццо-Марии. Судя по дальнейшим действиям Фиораванти, Гелеаццо-Мария дал мастеру поручение добыть в России охотничьих птиц для миланского двора. Аристотель и его спутники выехали из Италии в январе 1475 г. и благодаря скорой зимней дороге уже в марте были в Москве. Осмотрев руины, Аристотель похвалил чистоту кладки, но подтвердил вердикт псковичей: известь «неклее-вита и кирпич не тверд». Второй Успенский собор не подлежал реставрации. Для разбора руин Аристотель построил особое приспособление - «баран», которым меньше чем за неделю снес собор, строившийся почти три года. Попутно Аристотель нашел у Андроникова монастыря хорошую глину и заложил кирпичный завод. Ломбарджийский красный кирпич в то время был одним из самых больших по формату (что ускоряло процесс кладки) и одним из самых прочных в Европе. Однако обжиг его требовал особых знаний, с которыми итальянский инженер и познакомил русских. С тех пор «ломбарджийский стандарт» (примерно 24 на 12 и на 6 см) - самый ходовой в России до сегодняшнего дня.
По приказу Ивана III Аристотель осмотрел несколько русских храмов во Владимире, Новгороде, Ростове, Ярославле, Вологде, Устюге Великом и даже на Соловках. Интересно, что, бросив взгляд на Владимирский Успенский собор, Аристотель констатировал: «Это наших
рук дело». Действительно, собор построили итальянцы, но вряд ли Фиораванти знал о просьбе Андрея Боголюбского к императору Фридриху Барбароссе о посылке на Русь зодчих. Итак, «исконный русский образец» строили итальянские архитекторы. Однако русские люди, воспитанные со времен возведения Десятинной церкви (Х в.) и Софийских соборов в Киеве, Полоцке и Новгороде (XI в.) на традициях византийской архитектуры, считали соборы «своими» - и в XII, и в XV вв.
Даже в конце XIX в. автор статьи об Аристотеле граф К.А. Хрептович-Бутенев поместил удивленно-восторженную реплику: «Тем большая заслуга гениального итальянца, что он сумел так скоро и прекрасно освоиться с лучшими мотивами русской архитектуры, взятыми из разных мест России, что, глядя на Успенский собор, нельзя догадаться, что его создавал не русский человек, а итальянец!»22.
Закладка третьего, стоящего в Москве поныне, Успенского собора произошла 12 мая 1476 г. Пока шло путешествие Аристотеля по Руси, его сын Андрей и ученик Петр с их московскими помощниками успели наладить выпуск кирпичей и извести. Русские каменотесы начали тесать белый камень для внешней облицовки собора. Было накоплено достаточно материала, потому возведение храма пошло быстро. Через три года и три месяца
- 11 августа 1479 г. состоялось его освящение.
Миссия Аристотеля Фиораванти была выполнена, но великий князь Иван III не спешил отпустить столь «хитрого» (то есть знающего) специалиста. Возможно, Аристотель подсказал московским властям, каких мастеров стоит пригласить из Северной Италии для дальнейшего строительства храмов, палат, дворцов и новой московской крепости. Аристотель, работавший в 1458-1464 гг. в Милане не мог не знать семейство знаменитых миланских архитекторов и художников Солари. В 1490 г. в Москву прибывает Петр Антонио Солари. В 1455 г. Аристотель выполнял заказ в Венеции, он вполне мог знать и порекомендовать московскому государю венецианца Марка Фрязина, строившего с 1487 г. в Москве Грановитую Палату.
Впрочем, наладив связи с Италией, русские дипломаты и сами или по совету разных людей в Москве или за границей отыскивали нужных людей, тем более, что Иван III регулярно посылал итальянским властителям просьбы о присылке мастеров. Н.М. Карамзин упоминает о посылке в мае 1493 г. подобных просьб в Милан и Венецию с русскими послами греком Мануилом Ангелом и Данилой Мамыревым. Итальянский историк, археолог и архитектор Лука Бельтрами нашел в 1880-х гг. в Миланском архиве письмо, подтверждающее, что в ответ на «русский запрос» «отправились из Милана в Россию три мастера: Алоизий из Карно, стенной мастер и инженер (Ашбю ёе СагсЬапо та^^о ёе тиго е! 1ш1§;пего), кузнечный мастер Михаил Парпаионе и Бернандино из Бор-гоманеро., все трое миланцы». От них имелись хорошие известия, инженер пользовался лаской
Государя (acarezato), подарившего ему 8 собственных своих одежд (veste de le sue) и хорошую сумму денег и, что Государь желает, чтобы он ему выстроил замок (Castello) наподобие Миланского» (перевод К.А. Хрептовича-Бутенева)23.
Аристотель Фиораванти не был отпущен домой, и с 1479 по начало 1490-х гг. занимался в России литьем пушек. В походе Ивана III на Тверь он состоял при московской артиллерии. По мнению А.Л. Хорошкевич, Аристотель Фиораванти возглавлял в этот период всю русскую артиллерию24. Есть также предположение, что он имел отношение к чеканке в Москве монет. Сохранилось довольно много монет времен Ивана III с изображением на лицевой стороне скачущего всадника с мечом и надписью вокруг него: «князь великий Иван Васильевич». На оборотной стороне монеты в три строки значится надпись: «ornistoteles»25. Вслед за Карамзиным, большинство историков полагают, что этот «Орнистотелес» и Аристотель
- строитель Успенского собора, - это один и тот же персонаж. Правда, Аристотель в известных исследователям документах никогда так не подписывался, поэтому не исключено, что монетами в Москве занимался другой фряг, которого звали именно «Орнистотелем».
Тем временем, финансовые дела семьи Фиораванти на родине шли под откос. В 1479 г. Аристотель инспирировал письмо от властей Болоньи с просьбой «вернуть» Аристотеля для перестройки средневекового дворца дель-Подеста. Однако Иван III остался глух к болонскому письму. И тогда Аристотель рискнул сам просить об отставке. Иван III страшно разгневался, повелел отобрать имущество зодчего, а самого его отправить в тюрьму, где, очевидно, болонский мастер и умер около 1490 г.
Поскольку о сыне Аристотеля Андрее известно только из русских источников и письма Аристотеля Фиораванти к миланскому герцогу, можно предположить, что и Андрей Фиораван-ти остался навсегда в России. В XVIII в. русский просветитель и масон Н.И. Новиков издал один пергаментный рукописный синодик XVI в., хранящийся в Синодальной библиотеке. На с. 474, четвертого тома «Древней Российской Вивлиофике» Н.И. Новикова и на обороте 122 листа оригинала была помещена запись, составлявшая часть статьи под заглавием: «О летнем хождении на Казань и о взятии Казанском благочестивого царя великого князя Ивана и всего его христолюбивого воинства (7069=1552): Ивашку Павлову сыну Аристотелева вечная память»26. Фамилия «Аристотелев» столь не характерна для Руси и столь созвучна с именем архитектора из Болоньи, что можно допустить, что в записи упомянут кто-то из потомков Аристотеля Фиораванти, возможно, его правнук - Иван Павлович Аристотелев.
Москва конца XV - середины XVI вв. (взгляд из Западной Европы). Успенский собор Аристотеля Фиораванти стал отправной точкой в создании зрительного образа «Третьего Рима». За ним последовало возведение Архангельского
и Благовещенского соборов, Грановитой палаты, дворцов и одновременное строительство вокруг них грандиозных стен и башен нового Кремля.
Большинство построек, как отмечалось выше, возводилось мастерами «фрязями», хотя без работы не остались и псковские зодчие, вызванные некогда на оценку причин обрушения второго Успенского собора. Псковичи построили две церкви: храм Положения ризы Божьей Матери во Влахерне - небольшую одноглавую церковь (14841486 гг.) и большой девятиглавый Благовещенский собор (1484-1489 гг.), ставший великокняжеской домовой церковью. Из фундаментальных сооружений «Третьего Рима» - это было единственное здание, созданное в традициях раннемосковского зодчества с элементами псковской архитектуры. Великокняжеская, а впоследствии царская усыпальница27 - Архангельский собор был сооружен в 1505-1508 гг. под руководством венецианского зодчего Алевиза, прозванного в Москве «Новым». (Другой Алевиз - «Старый», принял участие в сооружении крепостных стен и башен Московского Кремля). Хотя собор Архангела Михаила встал на фундамент храма XIV в., он, благодаря западным строительным новшествам, получился просторным внутри. В декоре фасадов Архангельского собора Алевиз Новый широко использовал мотивы северо-итальянского Возрождения, в частности, поместил под закомары венецианские «ракушки».
Итальянцы возвели так же целый дворцовый комплекс, но от него до наших дней дошел лишь парадный тронный зал - Грановитая Палата, прозванная так за внешнюю облицовку белым граненным камнем (1487-1491 гг.). Особенностью этого здания было то, что ее внутренний объем площадью 500 кв. м перекрыт сводом, опирающимся на один центральный столп. Руководили строительством палаты Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари.
Для хранения тщательно собираемой со времен Ивана I Калиты и необычайно разросшейся в правление Ивана III великокняжеской казны в 1485 г. было возведено специальное двухэтажное каменное здание с глубокими подвалами. Одновременно с соборами и дворцами в 1485-1516 гг. строились стены нового Кремля, являющегося аналогом мощных миланских крепостей, но повторяющего традиционную для Москвы треугольную схему крепости, которая объяснялась особенностями Боровицкого холма и ближайшей к нему территории. Возглавляли строительство кремлевских стен и башен Антон Фрязин, Марко Фрязин, Алевиз Фрязин Старый, Пьетро Антонио Солари.
Столица России быстро преображалась. Новый Кремль и Москву времен Ивана III и Василия III иноземные авторы стали сравнивать с крупными европейскими городами, противопоставляя ее новый вид прежнему облику и выделяя Москву среди прочих русских городов. Приведем лишь некоторые из типичных описаний Москвы в записках иностранцев XV-XVI вв.:
— имперский посол Сигизмунд Герберштейн:
«Москва, столица княжества и всего государства, замечательная по своей обширности, но строения в ней все деревянные, кроме одной крепости, которая находится посередине в виде отдельного довольно большого городка и окружена твердыми стенами и башнями» (итальянец Алберта Кампензе)28. «Самый город деревянный и довольно обширен, а издали кажется еще обширнее., ибо большую прибавку делают пространные сады и дворы при каждом доме.. .В городе есть крепость, построенная из кирпича, которую с одной стороны омывает река Москва, а с другой Неглима (Неглинная). Неглима.. .наполняет рвы крепости. Крепость же настолько велика, что кроме весьма обширных и великолепно выстроенных из камня хором государевых, в ней находятся хоромы митрополита, также братьев государевых, вельмож и других весьма почитаемых лиц... Укрепления и башни этой крепости, вместе с дворцом государя, выстроены из кирпича на итальянский лад итальянскими мастерами.»29;
— поляк Матвей Меховский30, начало XVI в.: «Москва - столица Московии. Это довольно большой город: вдвое больше Флоренции в Тоскане и вдвое больше, чем Прага в Богемии. Москва вся деревянная, а не каменная. Замок, находящийся на равнине в середине города, хороший каменный, такой же величины, как Буда в Венгрии, имеет три стрельницы, а считая вместе с ними, всего семнадцать больших башен, покрытых черепицей. Другие города москов меньше, и замки там меньше и все сооружены из бревен»;
— венецианский посол в Москве в 1557 г. Марко Фоскарино: «Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Говорят, что стены эти толщиною в 18 футов31, но я не верю этому; они не кажутся такими. Впрочем, я не знаю наверное, так как ни один иностранец не допускается к их осмотру32. Венецианец зря сомневался в массивности кремлевских стен, в отдельных местах они были в полтора раза толще приведенной им величины в 5,5 метров. Выводы. Во-первых, из приведенных выше
фактов видно, что европеизация, понимаемая как постоянное заимствование западноевропейского опыта, стала характерной чертой государственной политики с момента рождения единого Московского государства. Во-вторых, следует констатировать, что первый массовый наем иностранных специалистов на русскую службу из Европы состоялся во второй половине XV в. и состоял преимущественно из греков и итальянцев.
Они внесли немалый вклад в развитие российской придворной и дипломатической службы, оружейного дела, фортификации и храмоводворцовой архитектуры.
Tshernikova T.V. The beginning of the Europeanization of Russia in the time of Ivan III.
----------- Ключевые слова --------------------
Единое Московское государство XV-XVI вв., иностранцы на русской службе, заимствование Россией военно-технического и культурного опыта Запада, европеизация России, «Записки» иностранцев о России.
Summary: The article is devoted to an examination of a question of the use of different western experts on the Russian service in the second half of XV century -start XVI century. The author tries to find out in what areas and what kind of foreign experts were used in Russia at the times of Ivan III.
--------------- Keywords --------------
Uniform Moscow state in the second half of XV century
- start XVI century, foreigners on the Russian service, borrowing by Russia of military and technical as well as cultural experience of the West, Europeanization of Russia, "Notes" of foreigners about Russia.
Примечания
1. По М. Выбор пути. Почему Московия не стала Европой// Родина. 2003. № 11. С. 27.
2. Po M. The Ви$$1ап Moment in World History. Princeton. 2003.
3. Современные историки ведут дискуссию о хронологии и периодизации Средневековья и Нового времени, но касается России, то она безусловно в данный отрезок времени находится в позднем Средневековье.
4. Цитата по: Уколова В.И. Ревякин А.В. Всеобщая история. С древнейших времен до конца XIX века. М. 2006. С. 320.
5. Контарини А. Путешествие в Персию // Иностранцы о древней Москве. М. 1991. С. 9.
6. Там же. С. 6.
7. Автор комментария к сочинению Контарини Е.Ч. Скрижинская полагала, что Трифон являлся славянином или греком по происхождению. (См.: - Барабаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. Л. 1971. С. 244.)
8. Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. М., 1989. Кн. 3. Т. 5. С. 176.
9. Там же. С. 176.
10. Веселовский С.Б. Московское государство: XV-XVII вв. Из научного наследия. - М., 2008. С. 66.
11. Там же.
12. Там же. С. 67.
13. Герберштейн С. Записки о московских делах // Иностранцы о древней Москве. М. 1991. С. 106-107.
14. Там же. С. 64-65.
15. Соболев Н.Н. Русский зодчий XV века Василий Дмитриевич Ермолин // Старая Москва. Выпуски 1 и 2: Сборник. - М.: Столица, 1993. С. 22.
16. Там же.
17. Панова Т.Д. Великая княгиня Софья Палеолог. М. 2005. С. 31.
18. Aristotele Fioravanti meccanico et ingegnere del secolo XV. Memoria letta dal socio Michelangelo Gualandi. Bologna. 1870. Beltrami L.
Vita di Aristotile da Bologna. Подробное изложение этих работ имеется в статье К.А. Хрептовича-Бутенева «Аристотель Фиораванти, строитель Успенского собора», помещенной в сборнике «Старая Москва», изданном Комиссией по изучению Старой Москвы при Имп. Моск. Археологическом обществе (Выпуск Второй. М. 1912). Факсимильное издание: Старая Москва. Выпуски 1 и 2: Сборник. - М.: Столица, 1993. С. 24-49.
19. Munce - Les arts a (аксант / над а!!!) la Cour des Papes Nicolas V et Paul II. Paris, 1878.
20. Хрептович-Бутенев К.А. Аристотель Фиораванти, строитель Успенского собора // Старая Москва. Выпуски 1 и 2: Сборник. - М.:
Столица, 1993. С. 25.
21. Источником данной версии является фраза, вскользь оброненная монахом Леандро Альберти в его описании Италии (Descrittione di tutta Italia. Venezia, 1561.); однако подробнейшая биография рода Альберти, составленная в XVIII в. (De-Gubernatis Giacinto -Istoria genealogica della famiglia Alberti descritta I'anno 1713, Torino.) не содержит упоминаний об Аристотеле Фиораванти, как родственнике Альберти. См.: К.А. Хрептович-Бутенев К.А. Указ. соч. С. 26.
22. Там же. С. 35.
23. Там же. С. 49.
24. Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XV - начало XVI вв. М. 2001. С. 82.
25. Орешников А. Орнистотель денежник Ивана III //Старая Москва. Выпуски 1 и 2: Сборник. - М.: Столица, 1993. С. 50.
26. Орешников А. Указ. соч. С. 52.
27. Великих князей хоронили еще в старом соборе Архангела Михаила с 1340 г. Старые захоронения были перенесены в новый собор. Ныне в соборе 54 княжеских и царских погребений, включая раки святых Михаила Черниговского и царевича Дмитрия (младшего сына Ивана Грозного), а так же погребение императора Петра II, умершего в Москве в 1730 г. В 1928 г. в крипту Архангельского собора были перенесены погребения женщин из рода Рюриковичей и Романовых) их снесенного в Кремле Вознесенского собора.
28. Письма Алберта Кампензе к папе Клименту VII о делах Московии // Иностранцы о древней Москве. М. 1991. С. 22. (Сам А. Кампензе (Альберт Пиггиус) в России не был, но имел достоверную информацию о ней от своих отца и брата, которые бывали в Московии несколько раз, жили подолгу и хорошо ориентировались в русских реалиях.)
29. Герберштейн С. Указ. соч. С. 14-16.
30. Меховский М. Трактат о двух Сарматиях // Иностранцы о древней Москве. М. 1991. С. 16-17. Матфей Меховский (1457-1523), польский епископ, в Москве сам не был, писал опираясь на сообщения лиц, посетивших Россию в начале XVI в.
31. Фут - мера длины, в английской системе мер равная 12 дюймам, что составляет 30,48 см
32. Фоскарино М. «Рассуждение о Московии» из книги «Историческое сказание о Московском государстве, сочиненное венецианским послом Фоскарино» // Иностранцы о древней Москве. М. 1997. С. 51.
