CC BY
114
Кандидат экономических наук, доцент, докторант кафедры истории экономических и политических учений
Байкальский государственный университет экономики и права
664003, РФ, г. Иркутск, ул. Ленина, 11 Контактный телефон: (3952) 24-19-14 е-таИ: [email protected]
МАЙДАЧЕВСКИЙ Дмитрий Ярославович
Начало экономической истории в свете историко-научного подхода в историографии экономической науки
Ключевые слова: историография экономической науки; история экономической мысли; история экономической науки; экономическая история.
Аннотация. Статья рассматривает начало дисциплины экономической истории с позиций историографического подхода, именуемого автором «историко-научным». Используя категориальный и концептуальный аппарат современной философии и социологии науки, подход обнаруживает на дисциплинарном поле историко-экономического знания несколько самостоятельных субдисциплин, что ставит историка, реконструирующего дисциплинарное прошлое, перед необходимостью учитывать их предметную специфику, заставляет обратить пристальное внимание на историю их конкуренции, завершившуюся победой той, что привела дисциплину к упадку.
Экономическая история как область экономического знания демонстрирует пример маргинализации научного направления, утраты им дисциплинарного статуса. Стратегии поддержания последнего, не исключающие переопределения предмета изучения и переформулировки научных задач, стоящих пред дисциплиной, должны основываться на понимании ее интеллектуального и социального содержания. Первоочередным шагом на этом пути является обращение к истории дисциплины как способу установления ее целей, методов, границ. Именно в дисциплинарном прошлом, в момент рождения новой науки, можно усмотреть корни многих современных проблем, обнаружить причины, по которым траектория развития дисциплины привела ее к упадку.
Господствующий в историографии экономической науки историко-мыслительный подход, для которого история последней всего лишь история развития когнитивного содержания знания, линейная интеллектуальная генеалогия сменяющих друг друга «течений» и «направлений» мысли, не может предложить внятных объяснений факту появления на древе экономической науки ветви с названием «экономическая история». Дисциплинарное развитие экономической истории в рамках историко-мыслительного подхода становится не просто малозначимым аспектом исследования истории экономической мысли соответствующего периода, но своего рода историографическим «тупиком», выхода из которого данный подход подсказать не может, поскольку в качестве единицы историографического анализа видит различные сегменты знания как деперсонифици-рованные, надысторические структуры.
Науковедческие исследования проблем дисциплинарности второй половины минувшего столетия не поколебали основ сложившихся в историографии экономической науки конвенциональных подходов к изучению прошлого. Между тем выход из историографического «тупика» может быть предложен именно историко-научным подходом, который основной единицей внутренней дифференциации науки и первичной аналитической единицей историографического исследования избирает научную дисци-
© Майдачевский Д. Я., 2012
плину. Последняя в рамках «науковедческой историографии» предстает уже не одной из многообразных объективно-мыслительных, когнитивных структур, неким объемом научного знания, а формой организации познавательной деятельности. Соответственно историко-научный анализ движется не от содержания знания к выстраиваемой вокруг него исследовательской деятельности, а в противоположном направлении [1. С. 12-16].
Первый шаг на этом пути сделал Т. Кун, который в свою модель науки ввел понятие «дисциплинарной матрицы» с целью учесть «обычную принадлежность ученых-исследователей к определенной дисциплине», а также обозначить совокупность элементов, выступающую организующим началом дисциплины (дисциплинарного сообщества). Последняя включала в себя систему разделяемых сообществом ученых правил научной деятельности, концептуальные модели, ценностные установки, определяющие выбор направления исследования, образцы конкретного решения проблем [2. С. 229]. Согласимся, однако, с точкой зрения М. А. Розова, полагавшего, что за выделенными Куном элементами дисциплинарной матрицы «кроются очень сложные программы, иногда изоморфные по своей структуре, иногда совпадающие в отдельных своих составляющих». Программы, не получившие, к сожалению, должной проработки американского историка и философа науки, взявшего «за основу своей типологии не программы и образуемые ими структуры, а ситуативно различные формы вербализации отдельных элементов этих программ» [3. С. 264].
Детализация дисциплинарной матрицы, осуществленная отечественным философом науки, позволила представить ее не просто «совокупностью элементов различного рода», составляющих целостность, природа которой была оставлена Куном за скобками его исследования, а множеством взаимодействующих друг с другом «программ» - способов или механизмов организации и реализации познавательных процедур, частью вербализованных, частью заданных на уровне образцов. Программ, в рамках которых ученый осуществляет свою познавательную деятельность и которые определяют дисциплинарную организацию науки, а в конечном итоге и содержание знания.
Каждая дисциплина представляет собой совокупность конкретных программ, отличающихся друг от друга по своим функциям в ее составе. Это прежде всего программы производства знания («исследовательские программы»), а также программы отбора, организации и систематизации знаний с целью их последующей трансляции и использования («коллекторские программы»). Последние играют в предложенной модели науки ключевую роль, поскольку, «задавая предметную область исследования и унифицируя методы и терминологию, конституируют научную дисциплину и порождают иллюзию ее замкнутости и парадигмальности» [4. С. 137-138].
Выделение в структуре дисциплинарной матрицы программ систематизации знания позволяет получить представление о механизме междисциплинарных взаимодействий, а следовательно, пролить свет на интересующую нас проблему начала экономической истории - результат происходившей под влиянием исторической науки дифференциации экономического знания. В основе этого механизма лежит феномен рефлексивного преобразования знания - смены целевых установок научной деятельности при сохранении характера осуществляемых операций, благодаря которой в процессе развития науки «знания разной рефлексивной ориентации ассимилируют и разные коллекторские программы, представляющие собой разные научные дисциплины или их разделы» [3. С. 277].
Выделение двух типов дисциплин - «предметной» и «методической» рефлексивной ориентации - позволяет говорить о трех возможных направлениях дисциплинарной организации историко-экономического знания (элементах его предметной области) в рамках экономической науки. Первое, называемое нами «историей экономики», видится результатом предмет-предметной рефлексивной симметрии знания. Не вызывает сомнения тот факт, что интерес истории как науки о прошлой социальной реальности распространяется и на экономическую ее составляющую. Если же экономика
изучает ту часть социальной реальности, которую называют хозяйством или экономикой, то в поле ее зрения неизбежно оказывается и прошлое этой реальности. Появление «истории экономики» в структуре экономической науки объясняется тем, что экономисты, как и историки, имели (и имеют) дело с данными об объекте своего исследования, уже ушедших в прошлое явлениях и завершившихся процессах. Задачей истории экономики и в том и в другом случае является описание объекта, т.е. экономики или хозяйства, путем изучения преимущественно письменных источников от «античности до наших дней» и привлечения данных археологии и этнографии, если описание включает рассказ о «доисторическом хозяйстве».
Экономисты последовали здесь по стопам историков, привлекая и подвергая изучению первоисточники, извлекая из них интересующую историческую информацию, а затем объединяя в своих монографиях установленные факты с целью создания картины «действительной хозяйственной жизни» в определенных хронологических и географических рамках. Их работы привлекали пристальное, зачастую пристрастное, внимание профессиональных историков «реалистического направления», нередко обвинявших экономистов в незнании азов исторического ремесла.
Историк русской экономической мысли В. В. Святловский на рубеже XIX и XX вв. усматривал причину низкого уровня развития «фактической экономической истории» в отечественной науке как раз в отсутствии интереса к этой области знания со стороны экономистов, которые «тщательно обходят черновую работу архивных разысканий и исторических исследований». За образец, достойный подражания, надлежало поэтому взять опыт других стран, в которых ученые, объединенные исторической школой в политической экономии, «дали такой драгоценный и капитальный вклад в науку, как восстановление прошлой хозяйственной жизни» [5. С. 57-58].
Впрочем, историческая школа в политической экономии породила не столько историю экономики, сколько другой элемент предметной области, или направление дисциплинарной организации историко-экономического знания. Являясь результатом уже предметно-методической рефлексивной симметрии знания, оно может быть названо «исторической экономикой». Принципом, конструирующим в рамках экономической науки историческую экономику, становится в этом случае исторический метод, из исследовательского инструментария превращающийся в начало дисциплинарной организации научного знания.
Историческая экономика мыслилась как «синтез» истории экономики, достигаемый путем обобщения, построения типологий и классификаций добытых ею эмпирических фактов с целью построения исторических экономических теорий или теорий экономического развития. Такие теории должны были состоять из общих понятий, не разорвавших окончательно связей с исторической действительностью, но в силу своей общности «родственных» категориям экономической науки, а также схем, конструируемых с помощью этих понятий и упорядочивающих факты хозяйственной истории. Построение подобных исторических теорий хотя и не предполагает, но не исключает проведения «синтезаторами» собственных исторических, основанных на архивных разысканиях, исследований. Поэтому «синтез» был доступен как для экономистов исторической школы, так и для историков, стремившихся к широким обобщениям.
Й. Шумпетер обнаружил у представителей исторической школы два универсальных типа подобного «синтеза»: общую историю экономики и «систематизированную историю с акцентом на систему» [6. С. 1077], которые можно рассматривать не только как равнодоступные для представителей исторической экономики, но и как этапы в развитии применяемого ими «исторического метода». В первом случае мы имеем дело всего лишь со стремлением обнаружить единство в многообразии исторических фактов, найти явления, которые представляются общими для разных стран, что и позволяет, упорядочив их хронологически или в соответствии с иным принципом, создавать «общую историю экономики». На следующем этапе истории надлежит уже «пополнить»
теорию, объясняющую эти факты, устанавливающую взаимосвязь между ними, сводящуюся к основным причинам, их вызывающим. Рождающаяся из истории схема-классификация представляет собой уже не историческую последовательность ступеней (этапов, периодов) хозяйственного развития, а результат теоретического обобщения, логическую конструкцию.
Впрочем, история отечественной экономической науки демонстрирует возможность прямо противоположного движения исследовательской траектории. И. М. Кули-шер, например, на начальном этапе своего творчества, строго следуя программе исторической школы, видел в исторических фактах всего лишь рабочий материал, необходимый для изучения «характерных особенностей» исторических эпох, присущих им «форм экономической жизни». В результате подобного изучения «выясняется и последовательный ход развития исследуемого экономического института, как во всех отдельных фазисах, так и в его целом, как результат многовекового развития. Получается эволюционная теория» 7. С. XXXI]. Однако неудача в деле построения «новой эволюционной теории прибыли на капитал» заставила его не просто вернуть «случайные, побочные и второстепенные обстоятельства», отброшенные как мешавшие «строительству», но и приступить к поиску новых, сделав собирание исторических фактов и их упорядочение основным направлением последующей научной работы.
Об этом красноречиво свидетельствует программная статья «Экономическая история как наука и периоды в хозяйственном развитии народов», в которой И. М. Кули-шер определил конечную цель историко-экономической науки как создание «всеобщей истории экономического быта Западной Европы». Лишь данью традиции выглядит присвоение высокого звания «теорий экономической эволюции» историческим схемам и классификациям, проанализированным в статье на предмет их пригодности для целей периодизации, а в дальнейшем и использованным им в качестве способа упорядочения накопленного наукой эмпирического материала, «канвы» для написания «истории хозяйственной жизни» [8].
Историзм немецкой исторической школы в экономической науке, вершиной которого стала разработка исторических схем как «сознательно-исторических абстракций», привлек внимание представителей не только отечественной исторической школы, но и марксизма, также настаивавших на закономерности процесса хозяйственного развития и существовании теорий отдельных исторических формаций. Критикуя эмпиризм исторической школы как главную причину низкой ее научной «производительности», они восторженно встретили появление работ, «конструирующих» исторический процесс, сводящих исторические факты и явления в «социальную систему», расценив их как вызов устоям исторической школы и движение в направлении методологии марксистской политической экономии как теории исторического развития экономических отношений [9; 10].
Преодолевая «методологическую нерешительность» исторической школы, представители марксизма выступали за ретроспективное построение теорий уже исчезнувших хозяйственных форм. Научным способом «овладения историческим материалом» объявлялся «абстрактно-теоретический анализ», понимаемый как обобщение и упрощение исторически наблюдаемых экономических отношений. Экономическая теория минувших эпох не мыслилась в отрыве от истории их хозяйства, и наоборот. «Когда метод одной науки повсюду применим в другой, но дополняется в ней специальными приемами более частного характера, - писал А. А. Богданов, - тогда вторая наука может с полным основанием рассматриваться как частная область первой. Именно в таком отношении находится ... историческая теория познания к другим наукам о жизни» [11. С. 162]. На платформе марксизма шло формирование «марксистской исторической политической экономии» как неотъемлемой части исторической экономики.
Именно одному из марксистов, некоторое время являвшемуся приверженцем историзма в экономической науке, а в дальнейшем под лозунгом ее «теоретической сво-
боды» выступившему с критикой «исторического предрассудка», довелось заложить основы третьего элемента предметной области или направления дисциплинарной организации историко-экономического знания. «Экономическая история», как можно его назвать, также является результатом предметно-методического рефлексивного преобразования, однако конструирующим ее принципом выступает уже метод экономической науки. В ее рамках на смену исторической интерпретации экономических явлений или, по словам П. Б. Струве, «оплодотворению политической экономии историей» приходит экономическая интерпретация исторических явлений - «оплодотворение истории политической экономией».
Экономическая история должна в полном объеме использовать аналитический инструментарий экономической науки, переосмысливая исторический материал, интерпретируя факты с помощью выработанных ею понятий и концепций. Экономическими историками могут выступать как историки, потрудившиеся овладеть экономическими знаниями, так и экономисты, «истолковывающие историческую действительность». Освоив ремесло историка, они с самого начала исследования подходят к исторической реальности как экономисты, формулирующие вопросы и осуществляющие сбор и обработку эмпирического исторического материала в соответствии с подходами, теориями, приемами и понятиями экономической науки.
Основы такого понимания предмета историко-экономической науки были изложены на страницах монографии, по словам ее автора - П. Б. Струве, торившей путь «в области, где до сих пор все обобщения покоились на зыбком фундаменте мнимо-исторических идей» [12. С. XXXV]. Речь на диспуте, посвященном защите работы в качестве магистерской диссертации, озаглавленная «Теория политической экономии и история хозяйственного быта», может считаться манифестом данного направления «дисциплинизации» историко-экономического знания, по мысли автора, единственного способного обеспечить ему самостоятельный статус, недоступный в рамках «исторической экономики». В противоположность простому описанию хозяйства прошлого и «традиционному историзму» экономической науки, использовавшему «сознательно-исторические абстракции», «история хозяйственного быта как самостоятельная научная дисциплина есть обработка исторического материала о хозяйственной жизни при помощи систематических категорий политической экономии, которые сами вовсе не суть „исторические“ понятия» [13. С. '1-'11].
В отличие от исторических экономистов, для которых история ставила пределы, оценивала научную «законность» их абстракций, препятствуя построению оторванных от исторической реальности «схоластических» понятий, экономический историк, по мнению П. Б. Струве, напротив, должен стремиться к последовательному использованию всех абстрактных теоретических понятий, выработанных экономической наукой. Высокая степень их абстрактности выступает залогом научности создаваемой истории, поскольку исключает возможность «насилия теории над историей, идеально-типических понятий над реальным многообразием и многоцветностью действительности» [13. С. 'Ш-Щ.
Весьма красноречив вывод, которым П. Б. Струве завершил изложение своего видения проблем экономической истории: «известные основные категории политической экономии конституируют, образуют самое понятие хозяйства и хозяйственной жизни» 14. С. 198]. Он свидетельствует, что экономическая история обозначает границу предметной области историко-экономического знания, во многом противоположную той, на которой расположилась история экономики. В отличие от эмпирических описаний объекта - экономики, создаваемых последней, экономическая история является дисциплиной, для которой экономика из объекта науки становится предметом. Экономическая наука предлагает свое видение или понимание данного объекта, используя стандартный для этого времени аналитический инструментарий и понятийный аппарат. Промежуточное положение между ними занимает историческая эконо-
мика с ее попытками построения исторических моделей, максимально к этой объективной исторической реальности приближенных.
Историко-научный подход в историографии экономической науки при изучении проблемы начала экономической истории как экономической дисциплины обнаруживает на дисциплинарном поле историко-экономического знания несколько самостоятельных субдисциплин, ныне обозначаемых общим «дисциплинарным именем». Это не только ставит историка, реконструирующего дисциплинарное прошлое, перед необходимостью учитывать их предметную специфику, но и заставляет самое пристальное внимание обратить на историю их конкуренции, завершившуюся «пирровой» победой одной, приведшей дисциплину к упадку.
Источники
1. Мирский Э. М., Юдин Б. Г. Дисциплинарное строение науки // Научная деятельность : структура и институты : сб. пер. / сост., общ. ред. и вступ. ст. Э. М. Мирского, Б. Г. Юдина. М. : Прогресс, 1980.
2. Кун Т. Структура научных революций : пер. с англ. М. : Прогресс, 1975.
3. Розов М. А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии. М. : Новый хронограф, 2008.
4. Розов М. А. «Парадигма», «дисциплина», «коллекторская программа» // Высшее образование в России. 2004. № 9.
5. Святловский В. В. К истории русской идеологии. Развитие взглядов на сущность экономической эволюции // Народное хозяйство. 1904. Кн. 3.
6. Шумпетер Й. А. История экономического анализа : в 3 т. : пер. с англ. / под ред. В. С. Автономова. СПб. : Экон. школа, 2001. Т. 3.
7. Кулишер И. М. Эволюция прибыли с капитала в связи с развитием промышленности и торговли в Западной Европе. СПб., 1906. Т. 1.
8. Кулишер И. Экономическая история как наука и периоды в хозяйственном развитии народов // Русская мысль. 1908. Кн. 7.
9. Степанов И. И. Предисловие к русскому изданию (1904) // Зомбарт В. Современный капитализм : пер. с нем. / под ред. В. Базарова, И. Степанова. М., 1905. Т. 1. Генезис капитализма.
10. Степанов И. И. Современный капитализм // Образование. 1903. № 6.
11. Богданов А. Познание с исторической точки зрения. СПб., 1901.
12. Струве П. Хозяйство и цена. Критические исследования по теории и истории хозяйственной жизни. СПб. ; М., 1913. Ч. 1.
13. Струве П. Б. Теория политической экономии и история хозяйственного быта : речь на диспуте 10 ноября 1913 г. // Известия С.-Петерб. политехн. ин-та. 1913. Т. 20.
14. Струве П. Б. Из лекций по истории хозяйственного быта // Известия С.-Петерб. политехн. ин-та. 1913. Т. 19.
