CC BY
287
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 34 (215).
Филология. Искусствоведение. Вып. 49. С. 10-13.
О. Л. Арискина
НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП СТАНОВЛЕНИЯ УЧЕНИЙ О СЛОВООБРАЗОВАНИИ И МОРФЕМИКЕ
В статье говорится о белых пятнах в истории русской языковедческой науки. Рассматривается начальный этап становления учений о словообразовании и морфемике. Выявляются тенденции к выделению дериватологии из раздела «Этимология» в грамматиках ХУГ-ХУГИ веков.
Ключевые слова: история русского языкознания, морфемика, словообразование, грамматика, термин.
Вторая половина XX века отмечена бурным развитием морфемики и словообразования как самостоятельных разделов науки о языке. В течение этого периода были поставлены «кардинальные вопросы дериватологии <...> К ним прежде всего относятся вопросы дифференциации морфемного состава и словообразовательной структуры, определение основных понятий деривационного анализа (словообразовательное значение, тип, модель, моделирование слова, словообразовательные форманты, основы разных типов, словообразовательная цепь, парадигма, гнездо)» [11. С. 292]. С решением данных проблем связано обретение словообразованием статуса самостоятельной науки и последующее «отпочкование» от него морфемики.
Однако история становления и развития учений о морфемике и словообразовании на сегодняшний день исследована недостаточно полно, хотя попытки выделить периоды в изучении словообразования (как правило, в совокупности с морфологией) предпринимались еще в советском языкознании [8]. Основные акценты в данной периодизации были расставлены в XX веке.
Словообразование и морфемика - молодые науки, однако зачатки учений о них можно найти в древности. Так, в учебном пособии В. П. Коровушкина [12] обзорно рассматриваются номинативно-дериватологические представления о слове в филологии с III тыс. до н. э. по середину XX века, что, несомненно, является большим шагом в изучении истории мировой дериватологии.
Однако нельзя забывать, что словообразовательная наука создавалась в основном усилиями российских ученых, поэтому одна из задач современных исследователей - показать русский приоритет в этом разделе знания.
К сожалению, проблемы, связанные с зарождением и последующим развитием русской мор-
фемики и русского словообразования, в отличие от морфологии и синтаксиса, изучены мало.
Таким образом, исследование начального этапа становления учений о морфемике и словообразовании представляется необходимым и актуальным.
Данная статья написана в рамках этого большого исследования (см. работы О. Л. Арискиной [3-6]) и ставит своей целью выявление предпосылок выделения учений о словообразовании и морфемике из «Этимологии» на начальном этапе развития русской лингвистической мысли.
Начальный этап становления русской дериватологии охватывает XVI-XVIII века. Эту эпоху мы предлагаем рассматривать в двух срезах - до-ломоносовский период и ломоносовский период русской лингвистики. То есть объектами исследования будут являться как грамматики церковнославянского языка XVI-XVII веков (Грамматика 1586 г., «Адельфотис. », грамматики Л. Зизания, М. Смотрицкого, А. Пузины, Ф. Максимова), так и грамматики русского языка XVIII века (труды В. Е. Адодурова, М. В. Ломоносова, Н. Г. Курганова, В. П. Светова, П. И. Соколова, А. А. Барсова, Е. Б. Сырейщикова и др.). Мы не ставим задачи дифференцировать языки-объекты данных трудов, так как нас интересует в первую очередь понятийный и терминологический аппарат этих лингвистических работ и изложение учений о морфемике и словообразовании. Такой подход к объекту исследования обусловлен также историей научной преемственности: лингвистическое изучение русского языка базировалось на лингвистическом изучении церковнославянского языка.
В доломоносовский и ломоносовский период изучения лингвистики морфемика и словообразование, безусловно, не осознавались как отдельные языковые системы. Они рассматривались в разделе «Этимология», в рамках морфологического учения. Однако как единый подраздел
морфологического раздела, без которого вообще невозможно учение о слове, морфемика и словообразование воспринимались всеми учеными той поры. Сведения морфемного и словообразовательного характера давались в начале «Этимологии» как базовые.
Вопросы морфемики неизбежно пересекаются с проблемами формо- и словообразования. Например, классификация слов по типу начертания (термин, обозначающий морфемную структуру слова) в ХУ1-ХУШ веках была напрямую связана со словообразованием: перво-образностью, производностью и способами словопроизводства. Так, простое начертание чаще всего подразумевало первообразное, напр.: слово (Л. Зизаний); сложное - образованное в результате сложения, напр.: Добромир («Грамматика.» 1586 г.), благословен (Л. Зизаний), или префиксации, которую понимали как сложение предлога и знаменательного слова, напр.: преславный (М. Смотрицкий), посмеятелен («Адельфотис...»); пресложное подразумевало увеличение числа слагаемых частей и обязательно последовательное образование от сложного и сводилось к префиксации, напр.: пре-благословен (Л. Зизаний), препрославный (М. Смотрицкий, А. Пузина, Ф. Максимов), или к лексико-синтаксическому способу словопроизводства: пачепосмеятелен («Адельфотис...»). Надо заметить, что благодаря разработке учений о виде и начертании грамматики XVI-ХVII веков содержали значительную информацию о морфемном составе слов различных частей речи и об их словообразовательных и семантических связях.
Однако лингвистическая мысль того времени не смогла связать суффиксацию с морфемной структурой. Так, Л. Зизаний, приведя примеры слов, образованных явно не сложением и не префиксацией: небесный от небо, земной от земля, воздушный от воздух, - не смог охарактеризовать их в плане морфемной структуры (начертания). М. Смотрицкий относил подобные единицы к простым: славный, - хотя в языке того времени было слово слава, с помощью которого (как отмечено в «Грамматике славянского языка» 1586 г.) были образованы сложные слова Добро-слав, Радослав. Об этом также пишет Н. Б. Меч-ковская: «С точки зрения относительной хронологии формирования (выражения отдельных принципов и категорий учения о словообразовании), заслуживает внимания то обстоятельство, что идея классов («видов») производных слов возникла раньше, чем осознание специфики
разных словообразовательных средств (корень, приставка, суффикс). Такая последовательность во времени появления, естественно, связана с различной познавательной ценностью указанных понятий словообразования» [17. С. 65].
Но, несмотря на некоторые белые пятна в дериватологии, ученые XVI-ХVII веков видели системное устройство морфемики и словообразования, что отразилось в структурных характеристиках начертания, его классификации на простое, сложное, пресложное, в делении всех слов на первообразные и производные, классификации последних на разряды (подвиды), выделяемые, однако, по нескольким признакам: 1) семантическому: отеческий, отчеименный, отечественный, властный, языческий; 2) морфологическому: отыменной, отглагольный
(глагольный); 3) эмоционально-экспрессивному: умалительный и уничижительный.
Понимание различия между морфемным, словообразовательным, формообразовательным и словоизменительным уровнями отразилось в исключении уравнений рассуждения из системы производного вида. Кроме того, ощущение лингвистами того времени специфики этих разделов языкознания проявилось в терминологическом оснащении понятий морфемики и словообразования. Несмотря на то, что некоторые термины были общими для всех уровней языковой системы, напр.: окончание, предлог (=приставка) -общие для морфемики, словообразования, формообразования и словоизменения, значительная часть терминов употреблялась лингвистами только для обозначения морфемных и словообразовательных понятий.
Таким образом, уже в ХVI-ХVII веках мор-фемика и словообразование были осмыслены как системноупорядоченные явления, входящие, по мнению ученых того времени, в общую «этимологическую» (=морфологическую) систему.
В ломоносовское время появляется много важных словообразовательных дефиниций, например, в грамматиках можно найти определения вида, начертания, первообразного и производного, простого и сложного, коренного слова, главного корня, предлога, приложения, наращения и т. д.
Для истории дериватологии важно, что в этот период была предпринята попытка осмыслить и определить саму сущность словообразования. Часть ученых понимала под этим поиск этимонов. Однако В. П. Светов определяет словопроиз-вождение как прямое происхождение [19. С. 9], а это означает, что впервые в науке словообразо-
вание напрямую связывается с выяснением первообразных и производных, а не с этимологией.
А. А. Барсов предлагает несколько дефиниций словопроизвождения, в которых акценты смещаются от словоизменения и формообразования к словообразованию:
1. «Словопроизвождеше (Etymologia), то есть наставление о произведены словъ и ихъ измЪнеши» [7. С. 39].
2. «Словопроизвождеше (Etymologia) по-казываетъ правила къ познашю словъ, каждаго особенно, къ различешю ихъ между собою, и къ измЪнешю тЪхь изъ нихъ, которыя подвержены перемЪнамъ» [7. С. 90; 407].
Барсов понимает многозначность термина ‘первообразное’: 1) непроизводное по сути, по этимону; 2) производящая основа. Он пытается терминологически эти понятия разграничить: производящая основа - корень своего производного, а непроизводная единица, т. е. собственно первообразная - коренное слово, или главный корень [7. С. 64; 408]. Кроме того, он терминологически и понятийно разграничил явления словообразования и словоизменения: в словообразовании исходная единица - главный корень, односложный корень, а в словоизменении - начало, т. е. начальная форма [7. С. 65]. В его работах четко указывается на постепенный, ступенчатый характер словообразования, что является шагом к пониманию словообразовательной цепочки.
Намного опередили свое время и мысли Барсова о первообразных единицах, или, в его терминологии, об односложных корнях (главных корнях), об их природе и истоках: <Естьли же такого односложнаго корня не отыскивается, то должно думать, что оный или совсЪмъ изъ языка пропалъ или вышелъ изъ употреблетя, или скрывается въ другомъ какомъ нибудь словЪ, особливо сложномъ, или находится въ другомъ языкЪ, на пр. слова страна коренемъ почесться можетъ неупотребительное само собою, но въ другомъ кроющееся слово стру, а именно простру» [7. С. 65-66].
А. П. Сумароков поднимает вопрос о произ-водности и морфемной структуре служебных частей речи [23. С. 13]. Данные рассуждения, в свою очередь, приводят к дифференциации значений корневых и аффиксальных морфем.
М. В. Ломоносов сравнивает словообразовательные возможности различных языков и приходит к выводу о богатстве словообразовательных ресурсов русского языка, что в принципе положило начало дериватологии как собственно российской науки [15. С. 412].
Вслед за ним А. П. Сумароков призывает пользоваться - в современной терминологии -словообразовательными средствами и моделями родного языка [22. С. 249-253]
Аполлосом в его грамматике положено начало словообразовательному анализу [2. С. 166].
М. В. Ломоносов, а вслед за ним А. А. Барсов, постулируют морфемный принцип русской орфографии.
Кроме перечисленных достижений ломоносовской эпохи, для нас значимо еще и то, что в это время формируется несколько важных для дериватологии тенденций:
1. Тенденция к выделению словообразовательных типов (М. В. Ломоносов) [15. С. 410415].
2. Тенденция к оформлению понятия ‘словообразовательное значение’ (это проявилось в разработке словообразовательного значения глагольных префиксов в работах М. В. Ломоносова) [15. С. 529-531].
3. Тенденция к осознанию словообразовательного средства и способа словообразования («Видъ есть различiе между первообразнымъ и производнымъ словомъ» (Н. Г. Курганов) [13. С. 7-8]. Начало дефиниции можно трактовать как шаг к пониманию способа словообразования и словообразовательного средства, так как именно словообразовательное средство становится разностью между уменьшаемым (производной основой) и вычитаемым (производящей основой).
4. Тенденция к разграничению синхронного и диахронного словообразования (приведение примеров опрощения «обязан - обвязан» и др. в работе В. П. Светова) [20. С. 14-15].
В ХVIII веке интерес к морфемике и словообразованию, безусловно, усилился. Он четко обозначился, начиная с работы Н. Г. Курганова, предложившего выделять в грамматике часть «Произведение слов», т. е. озаглавить грамматическую главу в чисто словообразовательном ключе. Таким образом, уже не словообразование входило составной частью в морфологию (этимологию), а наоборот - морфология рассматривалась в словообразовании. Конечно, морфологических сведений в грамматике, по сравнению с замечаниями о морфемике и словообразовании, по-прежнему было больше, однако это был уже сам по себе большой шаг к дальнейшему формированию интересующих нас учений как самостоятельных разделов языкознания.
Список литературы
1. Адельфотис: Грамматика доброглаголи-ваго еллино-словенскаго языка. Совершеннаго искуства осми частей слова. Львов : Брат, тип., 1591. 160 с.
2. Аполлос (Байбаков А. Д.) Грамматика руководствующая к познанию славено-российскаго языка. Киев : Тип. Киево-печер. лавры, 1794. 168 с.
3. Арискина, О. Л. Вклад А. С. Никольского в развитие русской дериватологии // Вестн. Че-ляб. гос. пед. ун-та. 2010. № 2. С. 193-202.
4. Арискина, О. Л. Вклад Н. Г. Курганова в развитие русской дериватологии // Вестн. Ле-нингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. 2010. № 2, т. 1. Филология. С. 98-107.
5. Арискина, О. Л. Вопросы морфемики и словообразования в «Грамматике доброглаголи-ваго Еллинословенского языка АДЕЛЬФОТИС» 1591 г. // III Международные Бодуэновские чтения : И. А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания (Казань, 23-25 мая 2006 г.) : тр. и материалы : в 2 т. Т. 1. Казань, 2006. С. 192-193.
6. Арискина, О. Л. Системный характер словообразовательной терминологии XVI - нач. XVIII в. // Русский язык : исторические судьбы и современность : III Междунар. конгресс исслед. рус. яз. (Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, филол. фак., 18-21 марта 2007 г.) : тр. и материалы. М., 2007. С. 206-207.
7. Барсов, А. А. Российская грамматика / под ред. и с предисл. Б. А. Успенского. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1981. 776 с.
8. Березин, Ф. М. Из истории изучения морфологии русского языка // Рус. яз. в шк. 1998. № 6. С. 86-92.
9. Грамматика славянскаго языка. Вильно : Тип. Мамоничей, 1586. 47 с.
10. Зизаний, Л. Грамматика словенска со-вершеннаго искуства осми частей слова и иных нужных новоставлений. Вильно, 1596. 160 с.
11. Йрачек, Й. [Рецензия] / Й. Йрачек, А. Лемов // Ceskoslovenska rusistika. 1987. № 3. С. 134137. Рец. на кн.: Немченко, В. Н. Современный русский язык. Словообразование. М., 1986.
12. Коровушкин, В. П. Дериватологическая мысль в истории языкознания. Конспект лекций по спецкурсу : учеб. пособие. Череповец : ЧГУ, 2002. 142 с.
13. Курганов, Н. Г. Книга письмовник, а в ней наука российскагю языка с седмью присовоку-
плениями разных учебных полезнозабавных ве-щесловий. М. : Тип. Гиппиуса, 1788. 696 с.
14. Ломоносов, М. В. Материалы к Российской грамматике // Ломоносов, М. В. Полн. собр. соч. Т. 7 : Труды по филологии 1739-1758 гг. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1952. С. 595-761.
15. Ломоносов, М. В. Российская грамматика// Ломоносов, М. В. Полн. собр. соч. Т. 7 : Труды по филологии 1739-1758 гг. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1952. С. 389-579.
16. Максимов, Ф. Грамматика славенская въ кратце собранная въ Грекославенской школе яже въ великомъ Нове граде при доме архиерейскомъ. СПб. : Александронев. тип., 1723. 124 л.
17. Мечковская, Н. Б. Ранние восточнославянские грамматики / под ред. А. Е. Супруна. Минск : Университетское, 1984. 159 с.
18. Пузина, А., епископ Луцкий. Грамматика, или Писменница языка словенскагю тщателемъ въ кратце издана в Кремянци. Кременец, 1638.
19. Светов, В. П. Кратюя правила по изучению языка российскаго. М. : Тип. Пономарева, 1790. 190 с.
20. Светов, В. П. Опыт нового российскаго правописания утвержденный на правилах российской грамматики. СПб. : [Тип.] при Императ. Акад. наук, 1773. 42 с.
21. Смотрицкий, М. Грамматика. М., 1648. 389 с.
22. Сумароков, А. П. О коренных словах русского языка // Сумароков, А. П. Полн. собр. всЬхъ сочиненш, въ стихахъ и прозЬ, покойнаго ДЬйствительнаго Статскаго СовЬтника, Ордена Св. Анны Кавалера и Лейпцигскаго Ученаго Собрашя Члена, Александра Петровича Сумарокова. Собраны и изданы въ удовольсгае Любителей Россшской Учености Николаемъ Новиковымъ Членомъ Вольнаго Россшскаго Собрашя при Императорскомъ Московскомъ УниверситетЬ. Въ МосквЬ, въ Университетской Типографш у Н.Новикова, 1787 года. Изд. второе. Ч. IX. С. 249-256.
23. Сумароков, А. П. О правописании // Сумароков, А. П. Полн. собр. всЬхъ сочиненш, въ стихахъ и прозЬ, покойнаго ДЬйствительнаго Статскаго СовЬтника, Ордена Св. Анны Кавалера и Лейпцигскаго Ученаго Собрашя Члена, Александра Петровича Сумарокова. Собраны и изданы въ удовольстае Любителей Россшской Учености Николаемъ Новиковымъ Членомъ Вольнаго Россшскаго Собрашя при Императорскомъ Московскомъ УниверситетЬ. Въ МосквЬ, въ Университетской Типографш у Н.Новикова, 1787 года. Изд. второе. Ч. X. С. 5-38.
