CC BY
367 июля 1924 года ВЦИК окончательно демонтировал Горскую АССР, приняв постановление об образовании Северо-Осетинской и Ингушской автономных областей, Сунженского округа и отдельно города Владикавказа.
Таким образом, в короткий период существования Горской АССР земельный вопрос оставался важнейшим в социально-экономической жизни региона. Он был настолько обострен в предыдущие годы и десятилетия, что оказывал в новых условиях существенное влияние и на общественно-политическую ситуацию. Формы и пути решения аграрной проблемы были в духе времени и не всегда отвечали оптимальным требованиям. В вопросе перераспределения земель не было легких и безболезненных путей. Тем не менее, жесткая репрессивная система управления, созданная большевиками, опора на постоянно растущую номенклатуру на местах позволила избежать серьезных волнений и целенаправленно провести серию мер по урегулированию земельного вопроса на протяжении первой половины 20-х гг.
Литература и источники
1. ЦК РКП(б)-ВКП(б) и национальный вопрос. Кн.1. 1918-1933. - М.: РОССПЭН, 2005.
2. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 127. Л. 2.
3. Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). - М.: Европа, 2007. -С.62.
4. Национальная политика России: история и современность. - М.: Русский мир, 1997. -С.292.
5. Декреты Советской власти. - Л.: Лениздат, 1986. - Т.12. - С. 355-356.
6. Казачество России. Историко-правовой аспект: документы, факты, комментарии. 19171940 гг. - Нальчик, 1999.
7. РГАСПИ. Ф.17. Оп. 60. Д.680.
8. ЦДНИРО. Ф.7. Оп.1. Д.212а. Л.9об.
9. Ульянов Г. Экономические и бытовые условия просветительной работы в национальных областях // Народное просвещение. - 1925. - № 4. - С. 27.
АЖИГОВА АЯ МАГОМЕДОВНА - аспирант кафедры истории Ингушского государственного университета (tmt_77@list.ru)
AZHIGOVA, АУЛ М. - Ph.D. student of the history of the Ingush State University
УДК 94(47).084:94(44).082
АВДЕЕВ В.А. «НАЧАЛЬНИК ШПИОНОВ»: РУССКИЙ РАЗВЕДЧИК - ПОЛКОВНИК ГРАФ П.А. ИГНАТЬЕВ
Ключевые слова: Первая мировая война, Антанта, Павел Алексеевич Игнатьев, российская разведка, Межсоюзническое разведывательное бюро, французская разведка.
В статье освещена деятельность Павла Алексеевича Игнатьева - руководителя агентурной разведки Юго-Западного фронта, представителя российской разведки во Франции (с декабря 1915 года) и главы русского отделения Межсоюзнического разведывательного бюро (с декабря 1916 года). Анализируя противоречивые данные о якобы имевших место финансовых злоупотреблениях Игнатьева, а также подозрения французов относительно его причастности к тайным переговорам о сепаратном мире с немцами, автор подвергает их сомнению. Фиксируя наиболее существенные проблемы в работе русской разведки, он подчеркивает очевидные успехи в
налаживании русской агентурной разведки, самоотверженность и ответственность в работе ее руководителя.
AVDEEV, V.A.
"THE HEAD OF SPIES": RUSSIAN SCOUT - COL. GRAPH P.A. IGNATIEFF
Keywords: First World War, the Entente, Pavel Ignatieff, the Russian intelligence service, the InterAllied Intelligence Bureau, French intelligence service.
In the article highlight the activities of Pavel A. Ignatieff - the head of secret-service intelligence service of the Southwestern Front, a representative of the Russian intelligence service in France (since December 1915) and head of the Russian branch of the Inter-Allied Intelligence Bureau (since December 1916). Analyzing conflicting evidence on alleged financial abuses Ignatieff and suspicions of French of his involvement to the secret negotiations about a separate peace with the Germans, the author exposing them to question. Fixing the most significant problems in the work of Russian intelligence service, he stressed the obvious successes in establishing of Russian secret-service, dedication and responsibility in the work of its leadership.
11 ноября 1918 года 101 орудийный залп возвестил об окончании Первой мировой войны. Во французском городе Компьене было подписано перемирие между державами Антанты и побежденной Германией. Демократическая Европа переживала эйфорию победы над ненавистными пруссаками. Пресса всех направлений прославляла доблести союзных армий. О вкладе же России в победу Антанты над германским блоком постарались как-то сразу забыть.
В то же время, еще не успели просохнуть чернила под текстом договора о перемирии, а генеральные штабы стран - участниц войны приступили к изучению и обобщению ее опыта. Появляется масса мемуаров политических и военных деятелей. Среди них Р. Пуанкаре, Д. Ллойд-Джордж, Вильгельм II, Ф. Фош, П. Гинденбург, Э. Людендорф, Б. Бюлов. Д. Бьюкенен, А. Тирпиц и другие. Не молчали и разведчики. В начале 20-х годов на книжном рынке появились мемуары ряда руководителей и участников тайных операций минувшей войны. Это англичане Э. Вудхол, Р.В. Роуан, И. Россель, Б. Ньюмен, Д. Астон, Г. Бауотер, немцы - В. Николаи, Л. Ривьер, австриец - М. Ронге, французы - Р. Букар, Ж. Ладу. К этому ряду относится и книга полковника, графа Павла Алексеевича Игнатьева - младшего брата русского военного агента (атташе) во Франции генерал-майора А.А. Игнатьева (впоследствии генерал-лейтенанта Советской Армии, автора широко известных в СССР «50 лет в строю»). Примечательно, что, хотя оба брата работали в Париже в одно и то же время, ни один из них и словом не обмолвился о своем сотрудничестве на поприще тайной войны.
Издатель мемуаров младшего Игнатьева Эжен Юнг так характеризует его: «Весьма скромный, он никогда не выпячивал свою роль и хранил полное молчание относительно серьезных событий, в которых был непосредственно задействован. Безупречный джентльмен, абсолютно порядочный человек, он вызывал симпатию» [1, с.4]. А между тем именно этот «скромный человек» сыграл выдающуюся роль в налаживании русской агентурной разведки против Германии и Австро-Венгрии.
Мировая война началась для ротмистра 2-го эскадрона лейб-гвардии гусарского полка П.А. Игнатьева с участия в Восточно-Прусской операции русской армии, где он был тяжело ранен в ногу. Уже после ранения он был направлен в штаб Юго-Западного фронта, где возглавил разведывательное отделение.
В ходе войны союзники попытались добиться координации своих усилий для достижения победы в войне. С этой целью, начиная с июля 1915 года, по инициативе
французского главнокомандующего Ж. Жоффра начали созываться межсоюзнические конференции по вопросам разработки и координации планов ведения войны союзниками. В частности, на первой конференции, состоявшейся 7 июля 1915 года в Шантильи под Парижем, было предложено создать центральный координирующий межсоюзнический орган. Однако идея Ж. Жоффра не прошла из-за возражений Англии. Слишком велики оказались противоречия между союзниками. Зато в вопросе о взаимном обмене разведывательной информацией дело пошло более успешно. Уже в сентябре 1915 года было создано Межсоюзническое разведывательное бюро.
Для России создание подобного органа имело большое значение. Если на территории Австро-Венгрии она располагала довольно разветвленной агентурной сетью, опиравшейся на сочувствие славянского населения двуединой монархии, то в Германии ее разведывательные позиции с началом войны были во много утрачены. Обосновавшись же в Париже, русские разведчики могли действовать более успешно. Прежде всего, через нейтральны страны - Испанию. Швейцарию и Голландию. Роль руководителя русской секции Межсоюзнического разведывательного бюро предстояло сыграть «начальнику шпионов» (руководителю агентурной разведки Юго-Западного фронта), как его называли сослуживцы, - Павлу Алексеевичу Игнатьеву. Но это произошло не сразу. Первоначально в новый межсоюзнический орган от русской армии был выделен лишь «наблюдатель» - полковник Д.А. Ознобишин (и только через год). Лишь в декабре 1916 года было утверждено положение о русском отделении Межсоюзнического бюро.
До этого П.А. Игнатьев выступал в качестве руководителя агентурной разведки только Юго-Западного фронта. Новый поворот в его служебной карьере произошел в декабре 1915 года, когда штаб Юго-Западного фронта направил его в Париж. Цель поездки состояла в том, чтобы проинформировать союзников о действительном положении на русском фронте, установить контакт с Межсоюзническим разведывательным бюро и наладить взаимный обмен разведывательной информацией. Но главная задача состояла в том, чтобы организовать агентурную разведку через нейтральные Германии и Австро-Венгрии страны.
П.А. Игнатьеву были даны необходимые организационные полномочия. Он должен был подчиняться непосредственно генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта генералу М.К. Дитерихсу, с которым был обязан поддерживать шифрованную переписку. Кроме того, ему надлежало официально представиться и получить аккредитацию при французском правительстве. Вместе с тем, в начале пребывания в Париже ротмистру П.А. Игнатьеву предписано было легализоваться в качестве корреспондента одной из петроградских газет, дабы не привлекать к себе внимание австрийской или германской разведок. После нелегкого пути, 9 декабря под именем журналиста Истомина он благополучно прибыл в Париж.
Если прием, оказанный графу русским послом во Франции А.П. Извольским, был холодно-бюрократическим, то встреча с французскими военными властями являлась иной. В ходе состоявшихся бесед во 2-м Бюро Генштаба Франции русскому разведчику было обещано полное содействие в выполнении его задания. В частности, его ознакомили с положением в Швейцарии, которой предстояло стать основным полем сражения между русской и германской разведслужбами. Французы также командировали в распоряжение графа несколько офицеров по его выбору, организовали доставку донесений и почты из Швейцарии и Голландии, облегчили паспортные правила для агентуры русской разведки, которой зачастую выдавались французские паспорта, несмотря на то, что они были иностранцами.
Французы также предоставили П.А. Игнатьеву право выдавать его агентам специальные военные паспорта, позволявшие не только свободно переходить французскую границу, но и при необходимости обращаться за содействием к местным властям во Франции, Англии и Италии. Кроме того, они организовали пропуск через швейцарскую границу агентуры Игнатьева без предъявления ею каких бы то ни было документов. Французы взяли на себя и охрану агентов русской разведки от австро-германского и швейцарского шпионажа. В довершение всего была достигнута договоренность о том, что французская сторона будет передавать русской разведке, в лице П.А. Игнатьева, все имеющиеся у нее данные (как документы Межсоюзнического разведывательного бюро, так и ежедневные сводки французской главной квартиры). Благодаря этой помощи, П.А. Игнатьев практически с нуля смог создать в Западной Европе достаточно эффективную агентурную сеть. Только в Швейцарии у него имелось 20 агентов. И хотя он работал в основном в интересах штаба Юго-Западного фронта, на этом поприще он достиг серьезных результатов.
Лишь в декабре 1916 года было утверждено положение о русском отделении Межсоюзнического бюро. Основной смысл этого документа сводился к следующему: «1. Начальник отделения подчиняется непосредственно Генерал-квартирмейстеру штаба Главковерха (Генкварверху). 2. Начальник отделения Межсоюзнического бюро выполняет все обязанности по деятельности бюро во всех отношениях, представляя небезинтересные для России сведения и материалы, получаемые бюро, Генкварверху в обработанном виде, на русском языке. 3. Кроме упомянутых обязанностей, начальник этого отделения вместе с тем заведует отделениями во Франции, Италии, Швейцарии, Голландии и Испании для штабов нашей действующей армии, руководствуясь указаниями на данный предмет Генкварверха. 4. Штабы действующей армии, имеющие свои разведывательные организации и агентов в упомянутых государствах, по делам этих организаций и агентов сносятся с начальником упомянутого отделения непосредственно, причем шифр и условный адрес для этих сношений устанавливаются штабом Главковерха. 5. Начальник отделения при выполнении поручений штабов действующей армии сносится с этими штабами также непосредственно, запрашивая в необходимых случаях Генкварверха и донося ему периодически подробно обо всем, касающемся этой стороны своей деятельности. 6. Все сведения, получаемые начальником отделения как заведующим разведывательной агентурой, передаются по принадлежности через управление Генкварверха» [2, с.171]. Начальником этой новой структуры был назначен Павел Алексеевич Игнатьев или по терминологии того времени - Игнатьев 2-й.
К весне 1917 г. под его руководством образовалась целая разведывательная сеть, состоящая из следующих организаций: «Католической», «Масонской». «Римской», «Шевалье», работа которых становилась все более активной. Основной задачей русской агентурной разведки в Западной Европе было получение информации о перебросках войск противника, подготовке его резервов, их сосредоточении, а также сведения военно-политического характера о моральном состоянии войск противника. Но не только это. Немалое место в агентурных сообщениях составляли сведения чисто политического и экономического характера внутри стран германского блока.
Первоначально отношения в Межсоюзническом бюро складывались более или менее нормально. Однако постепенно союзники, в первую очередь французы, стали охладевать к своим русским коллегам. С какого-то момента, несмотря на внешнюю корректность, они стали довольно отчужденными. Началось все с того момента, когда
в Европе начали циркулировать слухи о ведущихся сепаратных переговорах России с Германией. Они усиленно муссировались газетами центральных стран, По личному указанию Николая II, Игнатьев-2 провел специальную контрразведывательную операцию, в результате которой выяснилось, что слухи о тайных русско-германских переговорах распространялись немецкой разведкой. Сотруднику П.А. Игнатьева удалось зафиксировать высказывание некоего германского дипломата в Швейцарии: «Нам не интересно знать, что русский император не хочет заключать сепаратный мир. Нам важно, чтобы верили этим слухам, которые ослабляют положение России и одновременно ее союзников. Вот то единственное, что нам нужно и чего мы ожидаем от вас» [1, с.112].
Тем не менее, подозрения французов относительно причастности Игнатьева 2-го к тайным переговорам о сепаратном мире с немцами все более крепли. К этим неприятностям добавились слухи о финансовых злоупотреблениях обоих братьев, распространяемые соотечественниками. Как правило, это были офицеры, находившиеся не в ладах с воинской дисциплиной. Конечно, требовательность начальников их раздражала.
С другой стороны, создание агентурной сети в Западной Европе, разумеется, обходилось русской казне не дешево. За первые пять месяцев на нее ушло 273363 франка. Ставке это очень не нравилось. Деятельность Игнатьева 2-го неоднократно проверяли. Так, в марте 1917 года работу Русского отделения Межсоюзнического бюро ревизовал начальник Русской военной миссии при французском главнокомандовании генерал Ф.Ф. Палицын. В своем отчете в Ставку он писал: «Ознакомился, сумма общего годового расхода велика. Отвечают ли сведения размеру расходов, ответ может дать Ставка и фронты. В работе здешнего руководителя есть известная система и, скажу, творчество. Отчетность ведет сам. Уплата знает оправдательные документы (так в тексте документа). Знает все нити, потому обман, хотя и возможен, но незаметно от него произойти не может. К сожалению, в этом деле вообще сплошной обман. Если хотите вести дело далее, строго объедините в его руках и ваших. Не надо деятельности фронтов и Огенквара... «Шевалье», № 8 и «Римская» еще не устроены и судить о них поэтому нельзя. Теперь все дорого, конкуренция громадная и опасность работы тоже велика. Организации, кроме 1, 2 и 5 первые две - фронтовые, последняя, «Римская» - Ставки имеют случайный характер и все в совокупности не лишены известного загромождения, но выйти из этого сразу без опасения разрушить очень многое нельзя.
Если доверяете здешнему руководителю, то сосредоточьте с 1 мая у себя и у него все средства, расходуемые всеми фронтами, и тогда общее руководство будет возможно. Вы прислали деньги для организации «Гаврилова», Западный фронт согласился взять ее на себя и, вероятно, тоже пришлет на это деньги. Определить сумму, которая ежемесячно должна отпускаться, не могу, ибо прежде всего не знаю, что вам нужно и в каких размерах можете расходовать. Но думаю, что в течение нескольких месяцев деятель здесь может, получив от вас указания, постепенно сократить размеры расходов без ущерба для дела» [2, с.173-174].
Таким образом, Ф.Ф. Палицын никаких злоупотреблений не обнаружил. Напротив, он одобрил работу П.А. Игнатьева и, вместе с тем, высказал ряд мыслей по дальнейшей централизации в его руках всей русской разведывательной службы в Западной Европе, с непосредственным подчинением его Ставке.
На это исполняющий обязанности Верховного главнокомандующего генерал А.С. Лукомский ответил телеграммой от 28 марта на имя генерала Ф.Ф. Палицына,
суть которой сводилась к тому, что в настоящее время сосредоточение руководства всей разведкой в руках Ставки представляется невозможным [3, с.268]. Вслед за этим, 17 мая Ставка специальной телеграммой запросила все штабы фронтов, пользовавшихся услугами разведывательных организаций Игнатьева 2, считают ли они достаточно ценными получаемые сведения и признают ли «необходимым, или хотя бы желательным, продолжение работы этих организаций».
Штабы Северного, Западного и Юго-западного фронта ответили, что работа разведывательных организаций, которыми руководит полковник Игнатьев 2, их удовлетворяет и продолжение их работы желательно. Одновременно они почти все указали на чрезмерные расходы, связанные с деятельностью этих организаций, а также на то, что все денежные расходы Игнатьева 2 никем не проверялись. В 1916 году он потратил на разведку около 4000000 французских франков (400000 золотых рублей). Эти расходы казались Петрограду чрезмерными и вызвали подозрения в нечестности П. Игнатьева [3, с.305]. Однако все было гораздо проще. Рост стоимости жизни в Европе приводил к тому, что лица, привлекавшиеся П. Игнатьевым к выполнению разведывательных заданий, требовали увеличения оплаты их услуг, что увеличивало расходы на разведку.
Между тем, разразившаяся в России в феврале 1917 года революция изменила многое. Отречение Николая II и передача всей полноты власти Временному правительству князя Львова внесли сумятицу в работу возглавляемой им русской разведывательной организации. Интриги, которые всегда были неотъемлемой частью работы любой спецслужбы, все больше и больше начали разъедать русское отделение Межсоюзнического разведывательного бюро. Начались взаимные доносы. Не избежали их и братья Игнатьевы. Требования ими соблюдения воинской дисциплины и исполнения служебного долга и до, и после революции не очень-то нравились подчиненным. Росла также подозрительность французов. Их обвиняли в монархизме, германофильстве. В связи с этим, перед спецслужбами была поставлена задача «изучать главных лиц официальной России, как военных, так и гражданских».
С развитием революционных событий в России, особенно после провала июньского наступления на русском фронте, во французских правящих кругах прямо заговорили о предательстве своего союзника, 26 июля 1917 года в Париже прошла межсоюзническая конференция, на которой генералы Ф. Фош, Перен, Д. Першинг, Л. Кадорна и Б. Робертсон представили записку: «Линия поведения, которой следует придерживаться в случае, если Россия выйдет из войны». В ней отмечалось, что в случае выхода России из войны германские силы с востока будут переброшены на Западный фронт [1,с.322]. Особенно чувствительно это сказалось бы на Франции. Вот почему следовало сделать все возможное, чтобы русская армия продолжала воевать.
Такие настроения питали поиски шпионов и крайнюю подозрительность ко всем русским во Франции, вообще, и к братьям А.А. и П.А. Игнатьевым - в частности. Так, П.А. Игнатьев был заподозрен в приверженности к немецкой партии при русском дворе и, на этом основании, в шпионаже в пользу Германии. В досье, заведенном на него во 2-м бюро Генерального штаба французской армии (разведка и контрразведка), постепенно стали накапливаться компрометирующие его материалы. Лишь в одном из донесений высказывалась мысль о том, что порочащие П.А. Игнатьева сведения скорее всего подброшены германской разведкой. Действительно, каких-либо конкретных фактов о связи главы русской разведки и контрразведки с противником выявлено не было. Тем не менее, за полковником П.А. Игнатьевым по личному приказанию военного министра Ж. Клемансо было установлено наружное
наблюдение Сюртэ Женераль (Службы общей безопасности). Много позже 2-е бюро признало, что все подозрения относительно Игнатьева 2 - беспочвенны.
Между тем, проверка работы руководителя Русского отделения Межсоюзнического бюро продолжалась и в России. В августе 1917 года Ставка назначила комиссию из находившихся в Париже русских офицеров во главе с полковником В.В. Кривенко для ревизии всей разведслужбы П.А. Игнатьева. Результаты этой акции оказались весьма негативными для ее руководителя. Если еще в мае все фронты были удовлетворены деятельностью агентурной сети, созданной Игнатьевы, то теперь проверяющие нашли в его работе массу недостатков.
Так, в результате проверки было установлено, что с 1 мая по август 1917 года из 324 телеграфных сообщений, посланных в Россию, являются ценными - 38, бесполезными - 87, несерьезными - 28, неверными - 154, запоздалыми - 17. ГУГШ с этой оценкой не согласились и еще раз скрупулезно проверили оценки донесений Игнатьева 2 комиссией полковника В.В. Кривенко. Выяснилось, что выводы комиссии о неудовлетворительной работе русского отделения Межсоюзнического бюро являются явно предвзятыми и непрофессиональными. Так, из 324 разведсообщений проверяющие признали ценными только 38 [3, с.269]. Между тем, это считается нормальным для любой разведслужбы в военный период, поскольку во время активных боевых действий каждая из враждующих сторон применяет специальные меры по дезинформации противника и введению в заблуждение его верховного командования. Поэтому применяется система дублирования и многократного перекрытия поступающей информации за счет привлечения других, независимых источников. Такими дополнительными разведывательными источниками русское верховное командование в военный период не располагало и лишь слепо полагалось на информацию своих партнеров по Антанте.
Следует отметить, что ряд оценок комиссии полковника В.В. Кривенко были изменены в ГУГШ на положительные. Чем же вызвано такое заключение его комиссии? Один из исследователей истории отечественных спецслужб профессор Б.А. Старков, оценивая отчет комиссии полковника В.В. Кривенко, как донос, пишет по этому поводу: «Что было главным движущим мотивом этого доноса сказать трудно. Возможно это была человеческая зависть, то низменное чувство, которое погубило не одно смелое и рискованное предприятие в истории российских спецслужб. Оно, как правило, срабатывало в переломные и кризисные моменты, когда карьерные амбиции отдельной ничтожной личности могли серьезно дискредитировать, затормозить и даже погубить дело большой государственной важности. И, наконец, это тоже не исключено, что это мог быть хорошо спланированный контрход противника, сознательно дискредитирующего своего более сильного и умного соперника в глазах руководства» [4].
Это суждение оказалось не лишено резона. Вновь выявленные архивные документы показывают, что профессор не далек от истины. Не прошло и месяца, как доносчик оказался героем скандала в Русской военной миссии, в который была вовлечена и Сюрте Женераль. Суть его заключалась в том, что совершенно секретные документы, раскрывающие стратегические решения союзников, принятые на Петроградской конференции в феврале 1917 года, хранившиеся у полковника Кривенко и передоверенные его помощнику - коллежскому асессору Елисееву, оказались у некоего Брейтмана, по поводу которого у французской разведки имелись данные как об аферисте. У последнего, по просьбе генерала Занкевича, в гостиничном номере Сюртэ Женераль был произведен обыск, в результате которого
были обнаружены документы, никакого отношения к нему не имеющие. Генерал Занкевич приказал произвести дознание, в результате которого был установлен «факт преступно небрежного отношения полковника Кривенко к хранению вверенных ему по службе секретных документов». Этот эпизод окончательно скомпрометировал в глазах французов Русскую военную миссию во Франции [5].
После Октябрьской революции положение русских представителей во Франции еще более осложнилось. Особенно очевидным это стало в связи с начавшимися переговорами о перемирии Советской России с державами Четверного союза (Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией) и отказом Антанты принять в них участие. Фактический выход России из войны не на шутку встревожил французские правящие круги. 5 декабря 1917 года в своем рапорте руководству военного министерства глава 2-го бюро поставил вопрос о целесообразности сохранения различных русских миссий во Франции [1, с.202-203]. Дело Кривенко показало, что французы панически боялись утечки разведывательной информации. Кроме того, они боялись, что личный состав может поддаться революционной пропаганде, хотя в лояльности в этом смысле самого П.А. Игнатьева и его ближайших сотрудников сомнений не было.
По мере приближения заключения Советской республикой мира с Четверным союзом, позиция французского правительства по отношению к русским военным в Париже ожесточалась. 28 декабря генерал Ф. Фош в письме русскому военному агенту в Париже генералу графу А.А. Игнатьеву указал на необходимость ликвидации русских разведывательных и контрразведывательных служб. Чуть позднее ему было официально предложено приступить к ликвидации этих служб [1, с.206-207]. Началось их свертывание. Тем временем русские военные представители во Франции подвергались различным видам дискриминации. Под строгий контроль была поставлена их переписка с Россией и другими странами. Затем им было запрещено разговаривать по-русски по телефону - разрешалось говорить только по-французски.
Однако больше всего французов волновали судьба русской разведывательной сети, контрразведывательная агентура и архивы. Так, близкий к военному министерству директор газеты «Либерти» Бертула писал во 2-е бюро, что «прежде всего, необходимо, чтобы он (Игнатьев) согласился раскрыть перед нами свою разведывательную службу» [1, с.221-222]. Разумеется, Игнатьев 2 этого не сделал.
22 января 1918 года полковник П.А. Игнатьев официально сообщил начальнику 2-го бюро полковнику Гургану, что Русская миссия вышла из Межсоюзнической секции [1, с.227]. Что касается упразднения русской разведывательной службы, то генерал А.А. Игнатьев, к этому времени старший по команде среди русских представителей, согласился на ее ликвидацию при непременном условии предоставления французской стороной денежных средств для урегулирования финансовых отношений с агентами и завершения текущих разведывательных операций. Однако первоначально французы не обмолвились ни словом на этот счет, рассчитывая получить русскую разведывательную сеть даром. Затем, рассмотрев 1 февраля этот вопрос, в процессе переговоров с полковником П.А. Игнатьевым, пришли все же к выводу, что лучше пожертвовать на ликвидацию русских разведывательных служб 590 тыс. франков, «иначе нас будут продолжать разорять русские агенты и будут продолжаться осложнения, которые они вызовут» [1, с.246]. Правда, окончательно и в полной мере этот вопрос тогда так и не был решен, ибо претензии бывших русских агентов продолжались и в последующие годы.
Оставался нерешенным и вопрос об архивах. Намерения французов в этом отношении были недвусмысленны. 7 февраля 2-бюро предложило «овладеть досье полковника Игнатьева и генерала Занкевича». В конце концов полковник П.А. Игнатьев договорился с французами о том, что русские архивы будут опечатаны и переданы во французские архивохранилища до конца войны. Опасаясь, как бы большевики в качестве ответного шага не арестовали бумаги французской миссии в России, французы пошли на вышеупомянутое соглашение с полковником П.А. Игнатьевым. Последний, в свою очередь, «не хотел сдавать эти бумаги в архив нашего официального русского дипломатического органа, не зная, в чьи руки они рано или поздно попадут» [1, с.160]. Особенно это касалось документов контрразведки. П.А. Игнатьев потребовал, чтобы по окончании войны они были возвращены указанным им лицам. Такое обещание на самом высоком уровне было дано, и 28 февраля 1918 года состоялась передача французскому правительству архивов русских спецслужб. Казалось, французы добились своего. Но агенты 2-бюро и Сюртэ Женераль доносили: как только полковнику П.А.Игнатьеву стало известно, что французы хотят закрыть его бюро, он приступил к сожжению массы документов, в том числе, как сетовали во 2-м бюро, сожжены «документы, касающиеся вопросов, интересующих французский Генштаб» [1, с.279, 292]. Они получили только одного агента русской контрразведки, а остальных П.А. Игнатьев передал якобы англичанам и американцам. Но так ли это?
15 мая 1918 года полковник граф П.А. Игнатьев обратился к начальнику 2-го бюро полковнику Гургану с сообщением о завершении ликвидационных работ по упразднению русских спецслужб во Франции. Так завершила свою работу старая русская разведка и контрразведка во Франции.
Павел Алексеевич превратился в обычного эмигранта и стал частным лицом. Он не принимал участия в политической деятельности русской военной эмиграции. С 10 февраля 1919 года, вместе с женой и своей матерью Софией Сергеевной, он поселился в парижском пригороде Гарш, расположенном к западу от французской столицы. Вместе с несколькими своими бывшими сослуживцами, он взял в аренду ферму и занялся молочным хозяйством. Молоко отправляли в Париж. Однако вскоре бывший полковник разорился, не выдержав конкуренции с богатыми французскими крестьянами, и его семья впала в нищету. Сам он скончался в 1931 году. Выдающемуся разведчику был всего 51 год от роду.
Литература и источники
1. Игнатьев П.А. Моя миссия в Париже. - М., 1999.
2. Звонарев К.К. Агентурная разведка. - Т.1. - М., 1929.
3. Авдеев В.А., Карпов В.Н. Секретная миссия в Париже: граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915-1917 гг. - М.: Вече, 2009.
4. Старков Б. Охотники на шпионов - 2. Пасынки великой войны. Контрразведка последней войны российской империи 1914-1917. - СПб., 2007. - С.241.
5. РГВИА. Ф.15234. Оп.1. Д.62. Л.200.
АВДЕЕВ ВАЛЕРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации. Россия, Москва (avdeev@mail.ru).
AVDEEV, VALERY А. - Ph.D. in History, senior researcher at the Institute of Military History of the Ministry of Defence of the Russian Federation. Russia, Moscow.
