CC BY
0
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что для формирования позитивного имиджа педагога и наставника необходимо также использование коммуникативных средств и стратегий, основанных на логике, ценностях и авторитете. Общий спектр эмоций, вербализованных в русском языке и репрезентированных лексическими средствами, богат и создается при помощи употребления эмотивной лексики (эмотивы-номинативы, эмотивы-ассо-циативы, эмотивы-экспрессивы) и фразеологических единиц. Успешность формирования позитивного имиджа педагога и наставника полностью подтверждается результатами ассоциативного эксперимента. На основе исследования любой преподаватель или наставник может проанализировать лексические и прагматические составляющие своего имиджа и имеет возможность сформировать свой профессиональный цифровой имидж, ориентируясь на общепринятые стереоти-
Библиографический список
пы успешного педагога для того, чтобы адекватно восприниматься обучающимися, коллегами и руководством. Кроме этого, любой участник образовательного сообщества может мотивировать участие в мероприятиях или самостоятельно реагировать на конкретные проекты. Таким образом, можно говорить, что цифровой педагогический имидж, в данном случае использующий реальные достижения конкретных и узнаваемых педагогов, превращается в собирательный образ в коллективном сознании и увеличивает позитивный эффект в несколько раз, расширяя сферу влияния и воздействия до границ использования интернет-пространства. Результаты исследования демонстрируют возможность самостоятельной педагогической рефлексии при использовании электронного ресурса, оценивания эффективности собственного труда и поиска способов дальнейшей самоактуализации и самосовершенствования.
1. Официальный сайт педагога и наставника. Available at: https://xn--80aaaicaeh8au2adhj2bq.xn--p1ai/
2. Балли Ш. Французская стилистика. Москва, 2009.
3. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: монография. Москва: Гнозис, 2008.
4. Квиллиам С. Тайный язык жеста и взгляда. Москва: Ниола - Пресс, 1998.
5. Мынбаева А.К., Жаманкулов А. Имидж учителя и преподавателя вуза: сравнительный аспект. KazNU Bulletin. «Pedagogicalscience» series. 2012; № 2 (36): 63-75.
6. Морева Н.А. Основы педагогического мастерства. Москва: Просвещение, 2006.
7. Якушева С.Д. Педагогический имидж современного преподавателя высшей школы. Актуальные проблемы педагогики и психологии: материалы международной заочной научно-практической конференции. Новосибирск: Издательство «Сибирская ассоциация консультантов». 2011; Ч. I: 71-82.
8. Бабенко Л.Г Русская эмотивная лексика как функциональная система. Диссертация ... доктора филологических наук. Свердловск, 1990.
9. Блох М.Я., Резникова Н.А. Средства эмоционального воздействия политических выступлений. Вестник Томского государственного педагогического университета. 2006; № 9: 14-19.
10. Брендбук педагогнаставник.рф. Available at: https://xn--80aaaicaeh8au2adhj2bq.xn--p1ai/wp-content/uploads/2023/05/01_%E2%80%93_brendbuk_goda_pedagoga_i_ nastavnika.pdf
11. Виноградов В.В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. Москва: Издательство Академии наук СССР 1963. References
1. Oficial'nyj sajt pedagoga i nastavnika. Available at: https://xn--80aaaicaeh8au2adhj2bq.xn--p1ai/
2. Balli Sh. Francuzskaya stilistika. Moskva, 2009.
3. Shahovskij V.I. Lingvisticheskaya teoriya 'emocij: monografiya. Moskva: Gnozis, 2008.
4. Kvilliam S. Tajnyjyazykzhesta i vzglyada. Moskva: Niola - Press, 1998.
5. Mynbaeva A.K., Zhamankulov A. Imidzh uchitelya i prepodavatelya vuza: sravnitel'nyj aspekt. KazNU Bulletin. «Pedagogical science» series. 2012; № 2 (36): 63-75.
6. Moreva N.A. Osnovy pedagogicheskogo masterstva. Moskva: Prosveschenie, 2006.
7. Yakusheva S.D. Pedagogicheskij imidzh sovremennogo prepodavatelya vysshej shkoly. Aktuai'nye problemy pedagogiki i psihologii: materialy mezhdunarodnoj zaochnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Novosibirsk: Izdatel'stvo «Sibirskaya associaciya konsul'tantov». 2011; Ch. I: 71-82.
8. Babenko L.G. Russkaya 'emotivnaya leksika kak funkcional'naya sistema. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Sverdlovsk, 1990.
9. Bloh M.Ya., Reznikova N.A. Sredstva 'emocional'nogo vozdejstviya politicheskih vystuplenij. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2006; № 9: 14-19.
10. Brendbuk pedagognastavnik.rf. Available at: https://xn--80aaaicaeh8au2adhj2bq.xn--p1ai/wp-content/uploads/2023/05/01_%E2%80%93_brendbuk_goda_pedagoga_i_ nastavnika.pdf
11. Vinogradov V.V. Stilistika, teoriya po'eticheskoj rechi, po'etika. Moskva: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1963.
Статья поступила в редакцию 21.07.24
УДК 821.112.2
Novikova N.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Language Department, Moscow State Institute of International Relations (University)
(Moscow, Russia), E-mail: n.n.novikova12@gmail.com
AT THE JUNCTION OF LITERARY ERAS. NEW REALISM IN MODERN GERMAN LITERATURE - ABOUT JULI ZEH'S AND SIMON URBAN'S NOVEL "BETWEEN WORLDS" ("ZWISCHEN WELTEN"). The heated discussion that unfolded at the turn of the century in both Russian and German literary criticism around the term "new realism" revealed some characteristic features of the new method, but at the same time left a number of unresolved issues. The works that critics attribute to this method mark a turn to a new problem and offer society the often "unpleasant" truth about the world. The term "new realism" appears in German philosophy and literary theory at the turn of the century in the works of G.P. Muller, J. Hermand. The main postulates of the philosophical theory of new realism are formulated in 2012 by philosopher Marcus Gabriel. At the turn of the century and in the first two decades of the new century, a number of works with common characteristics of "new realism" appeared in Russian and foreign literature. The "transitivity" of literary epochs is due to the crisis of public opinion. This mindset has become decisive in the works of the "new realists". The researcher considers the specifics of the new realism in German literature based on the material of the novel "Between Worlds" by the modern writer Juli Zeh, one of the most successful and widely read authors in Germany, whose works always have an acute social orientation. The new novel "Between Worlds", co-authored with Simon Urban and published in 2023, adjoins the earlier works "Unterleuten" and "About People" ("Uber Menschen") and is a landmark for modern German fiction, because it reveals everything the main pain points of the current public life of the country.
Key words: "new realism" as literary phenomenon of the turn of the century, term "new realism", "new realism" as rejection of ideology and aesthetics of postmodernism, socio-critical discourse, Juli Zeh's novel "Between Worlds", factuality and fictionality in novel, epistolary genre, gender language
Н.Н. Новикова, канд. филол. наук, доц., Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД Российской Федерации,
г. Москва, E-mailn.n.novikova12@gmail.com
НА СТЫКЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ЭПОХ. НОВЫЙ РЕАЛИЗМ В СОВРЕМЕННОЙ НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ - О РОМАНЕ ЮЛИ ЦЕ И СИМОНА УРБАНА «МЕЖДУ МИРАМИ» («ZWISCHEN WELTEN»)
Бурная дискуссия, развернувшаяся на рубеже веков как в российской, так и в немецкой литературной критике вокруг термина «новый реализм», выявила некоторые характерные черты нового метода, но одновременно оставила ряд нерешенных вопросов. Произведения, которые критика относит к данному методу, знаменуют собой поворот к новой проблематике и предлагают обществу часто «неприятную» правду о мире. Термин «новый реализм» возникает в немецкой философии и литературной теории на рубеже веков в работах Г-П. Мюллера, Й. Херманда. Основные постулаты философской теории нового реализма сформулированы в 2012 году философом Маркусом Габриэлем. На рубеже веков и в первые два десятилетия нового века в русской и зарубежной
литературе возникает ряд произведений, обладающий общими характеристиками «нового реализма». «Переходность» литературных эпох обусловлена кризисом общественного сознания. Это умонастроение стало определяющим в произведениях «новых реалистов». Мы рассматриваем специфику нового реализма в немецкой литературе на материале романа «Между мирами» современной писательницы Юли Це, одного из самых успешных и читаемых в Германии авторов, чьи произведения всегда имеют острую социальную направленность. Новый роман «Между мирами» («Zwischen Welten»), написанный в соавторстве с Симоном Урбаном и изданный в 2023 году, примыкает к более ранним произведениям «Унтерлёйтен» («Unterleuten») и «О людях» («Über Menschen») и является знаковым для современной беллетристики Германии, поскольку выявляет все основные болевые точки актуальной общественной жизни страны.
Ключевые слова: «новый реализм» как литературное явление рубежа веков, термин «новый реализм», «новый реализм» как отказ от идеологии и эстетики постмодернизма, социально-критический дискурс, роман Юли Це «Между мирами», фактуальность и фикциональность в романе, эпистолярный жанр, гендерный язык
Актуальность темы данного исследования: несмотря на большое количество работ, посвященных современной прозе Германии (в частности, Фролов ГА., Чугунов Д.А., Кучумова ГВ. и другие) [1-7], в российском литературоведении недостаточно изучен феномен немецкого «нового реализма», представляющий, на наш взгляд, большой интерес с точки зрения его идеологической концепции и поэтики. Творчество Юли Це, заметного автора в актуальном литературном ландшафте, нечасто упоминается в исследовательских работах, в то время как она могла бы возглавить список авторов, живо откликающихся на кризисные явления в современном обществе. Важна не только идеологическая сторона ее творчества, но и несомненный писательский талант автора.
Цель нашей статьи заключается в исследовании особенностей феномена «нового реализма» в современной немецкой прозе на примере нового романа Юли Це «Между мирами».
Задачи, которые автор ставит перед собой, формулируются следующим образом:
- привести сущностную дефиницию термина «новый реализм»,
- выявить ключевые содержательные и поэтологические принципы нового литературного направления,
- показать связь постмодернизма и «нового реализма»,
- проанализировать соотношение фактуальности и фикциональности в романе,
- на основе текстологического анализа романа проанализировать содержательное и стилистическое своеобразие произведения, в частности особенности эпистолярного письма и гендерного языка.
В ходе исследования автор применял следующие методы:
- изучение литературоведческих работ, затрагивающих соответствующую проблематику;
- анализ художественных произведений отечественной и зарубежной литературы, относящихся к течению «нового реализма»;
- текстологический анализ романа Юли Це.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно дает подробное представление о малоизученном в российском литературоведении феномене «нового реализма» в современной немецкоязычной беллетристике, знакомит с новым романом одного из самых читаемых авторов в Германии.
Теоретическая значимость состоит в том, что исследование определяет возможности и пути дальнейшего изучения темы.
Практическая значимость заключается в возможности применения результатов исследования в преподавательской и научной деятельности.
Вокруг термина «новый реализм» и соответствующего явления было сломано немало копий. В ряде работ подвергались сомнению обе части термина: реализм ли это? Так ли он нов? Некоторые исследователи употребляют понятие «постпостмодернизм», «кибермодернизм», «метамодернизм» и другие. Сегодня термин уже можно считать в известной степени устоявшимся, хотя иногда говорят о «новых реализмах», имея в виду, что произведения, объединенные этим понятием, часто выявляют больше различий, нежели сходных черт. Реализм как художественный метод освоения реальности всегда занимал прочное место в немецкой литературе. Очевидно, что новый реализм продолжает различные жанровые модификации реалистического романа предшественников, в том числе психологического и социально-критического.
Мы рассматриваем новый реализм как самостоятельное художественное течение в рамках реалистического метода, предполагающее единую идейную концепцию и обладающее сходным для различных произведений набором изобразительных средств. Остановимся на основных чертах данного течения.
По словам российского критика А. Рудалева, эпитет «новый» часто вводит в заблуждение. Он свидетельствует не о принципиальной новизне литературы, не является характеристикой культурного и эстетического феномена, а говорит о новых реалиях, вызовах современности, с которыми приходится сталкиваться авторам» [2, 172]. Рудалев говорит о русской литературе, но его слова справедливы и для соответствующего феномена в зарубежной литературе. Германия переживает уникальный период в своем развитии, и «новые реалисты» откликаются на современную политизацию общества острой социальностью своих произведений. Романы Юли Це «Unterleuten» (2016), «Über Menschen» (2017) и «Zwischen Welten» (2023) целиком сосредоточены на немецкой проблематике, хотя каждая из затронутых тем значима для современных государств Евросоюза. Ироничный взгляд на общеевропейские хитросплетения демонстрирует лауреат Немецкой книжной премии за 2017 год австрийский писатель Роберт Менассе в романе «Столица». Роман-памфлет посвящен будням Европейского союза, где
за яркой вывеской «прекрасного европейского сада» кипят нешуточные страсти: национальные интересы отдельных государств приносятся в жертву абстрактным идеям единства, пытаются выжить под гнетом брюссельских инициатив европейские предприниматели, в то время как евробюрократы заняты подковерной борьбой за должности, дополнительное финансирование и благоприятный медийный имидж. Художественный принцип изображения реальности и стилистические особенности романа позволяют причислить его к произведениям «нового реализма».
В центре дискуссий о новом реализме в немецкой литературной критике стоят два понятия «ШкУ^ке^егЫ» (потеря реальности) и «ММ^ке^ипдег» (жажда реальности). Общим для всех критических исследований является понимание того, что новый реализм оформился как направление в философии и искусстве в качестве отрицания метода постмодернизма, его идеологии и поэтики. Авторы ищут реальность, замененную в постмодернизме литературной игрой, экспериментом с текстом. Один из исследователей, говоря о недостатках постмодернистского литературного метода, справедливо отмечает, что изображаемая в современной немецкой литературе реальность - «лишь бледная тень жизни», «сегодняшний писатель описывает жизнь так завуалировано и бесчувственно из-за своего изысканного интеллектуального отвращения к миру, что не хочется следовать за ними в созданный ими художественный мир, что правда становится жертвой данного метода» [3, с. 3] (Здесь и далее перевод мой - Н. Н.). Исследователи подвергали критике и устоявшиеся жанры «старого реализма», упрекая их в искусственности и тенденциозности.
Отказ от идеологической и эстетической концепции постмодернизма означает возвращение к реалистическому мировосприятию в конструировании художественной реальности и его переосмысление. В отличие от традиционного реализма «новый реалист» не создает мыслимую художественную реальность, а отображает реальный опыт, именно поэтому теоретически и практически важным становится для нового реализма вопрос о соотношении фактуальности и фикци-ональности в произведении.
«Новый реализм требует» сходства реальности и фикционального текста. Фактуальность находит свое выражение в повествовательных стратегиях, создающих иллюзию документальности. «Между мирами» - эпистолярный роман, состоящий из смс-сообщений и электронных писем с характерной для жанра диалогической стилистикой, где описания и оценки даются от лица каждого персонажа. Стиль изложения благодаря своей эпистолярности не предполагает эстетического преобразования материала, напротив, мы имеем дело с рассказанным фактом, то есть «эффектом реальности» или же «эффектом реализма», а миры автора - это два воплощенных в образах героев-рассказчиков мировоззрения, восприятия одной фактуальности.
Часто произведения «новых реалистов» приравнивают к документалистике, что не совсем верно: основа их произведений - документальная, фактуаль-ная, но форма освоения - художественная, фикциональная. Для реализации своего авторского замысла авторы прибегают к фиктуализации документального материала. Сами образы героев вымышлены, но структура повествования позволяет представить их как реальный факт, чему способствует документальная основа всех коллизий в истории. Можно смело утверждать, что «новые реалисты» вернули повествование в литературу.
Электронную переписку ведут журналист Штефан и его подруга студенческих лет Тереза, сегодня владеющая фермерским хозяйством на востоке Германии. Герои делятся своими заботами и размышлениями, и их переписка иллюстрирует существование неслиянных миров в современной реальности страны. Кажется, что дружеская переписка топ-журналиста модного издания и крестьянки, погруженной в каждодневную борьбу за существование, - это сюжет для дешевого сериала, но этот контраст - точно выверенный сюжетный ход. Автор показывает пропасть, разделяющую разные способы существования, умонастроения и идеалы, либерализм и консерватизм, настоящее и прошлое. Штефан и Тереза - это дихотомия, где «деревня» - естественный мир, а «город» - искусственный мир. В социальной проблематике романа автор сталкивает традицию городского романа с деревенской прозой.
В романе автор освещает широчайший круг кризисных явлений современности, актуальных для современной Германии вопросов: конфликт традиционализма и либерализма в современном обществе, аграрная политика ЕС, роль СМИ в формировании общественной идеологии, миграция, акционизм, современный феминизм и прочие. Все это - реалии сегодняшнего дня, в которых существуют как герои, так и читатель. В романе нет авторской позиции, как и «альтер эго» автора, потому дидактичность здесь отсутствует. Автор, как это ха-
рактерно для нового реализма, не предлагает решения проблем, не поучает и не критикует, он лишь фиксирует происходящие события. Новый реализм не ставит перед собой задачи создания «типичного героя в типических обстоятельствах» -перед читателем пестрая палитра событий и множество человеческих типажей современников.
Для писательницы по-прежнему остается важным вопрос об объединении Германии и проблемах, которые это событие принесло: «... Слияние всех противоречий, Восток и Запад, мужчина и женщина, белый и черный. Все произошло словно по волшебству» [1, с. 425], но по сути, - это прекрасная утопия, созданная победителями. Побежденные видят ситуацию иначе, они замечают „издевательское лицемерие ФРГ". Героиня пишет: «Я люблю объединенную Германию. Но я знаю, что она была создана путем обмана» [1, с. 226].
Тереза изо всех сил борется за сохранение фермерских хозяйств в условиях строгих регламентаций аграрной политики ЕС, диктата «зеленых» и безразличия правительства в своем маленьком мире: «Восемьдесят километров западнее Берлина, 451 житель, 28 процентов сторонники АдГ Малонаселенное место, социально неблагополучное, почти забытое всем светом» [1, с. 24]. Выживание дается с большим трудом, федеральный центр отказывает в помощи, потому от тихого протеста фермеры переходят к несанкционированным акциям, пытаясь привлечь к себе внимание. Этот мир более чем реален, повседневные занятия абсолютно осмыслены и нацелены на получение осязаемого результата. В речи Терезы, и без того эмоциональной, звучат ораторские нотки: «Народ разумен. Народу не нужна гендерная политика, он не хочет культуры отмены, грузовых велосипедов и псевдо-скандалов по поводу освоения чужого культурного наследия. Он против неконтролируемой миграции, против растущего финансового капитализма, против неразумных законов из Брюсселя и против войны с Путиным. Народ хочет достойной платы за достойную работу, хорошие школы, удобные дороги, дешевую электроэнергию, справедливые пенсии, функционирующее сельское хозяйство» [1, с. 268].
Штефан - идеолог «медиареальности», заместитель главного редактора популярного журнала, лидер общественного мнения. Сегодня человек воспринимает не реальный мир, а картину мира, опосредованную СМИ, и современные СМИ часто выполняют задачу не трансляции фактов, а исключения из общественного нарратива неудобной правды. Для Терезы, во всех смыслах слова прочно стоящей на земле, мир Штефана иллюзорен и фальшив, как мир «элит в метрополии», больше озабоченных политикой идентичности, нежели реальными проблемами общества. По ее мнению, они сидят в стеклянном замке и рассказывают людям, что они должны думать и чувствовать, а их собственные творения -это мыльные пузыри.
В мире массмедиа разворачивается свой конфликт, там торжествует «культура отмены». Мир «старых белых мужчин» должен уступить свое место молодым, гендерно и расово толерантным со всем набором ценностей, которые новое поколение привносит в журналистскую среду. Первой жертвой «культуры отмены», канселинга, становится главный редактор журнала, позволивший себе некорректную шутку в адрес чернокожей коллеги, получившей высокую должность «по расово-гендерной квоте». Организованной травле подвергается не только сам «шутник», но и его дети, в итоге семья вынуждена покинуть страну. «Начался пир каннибалов. Единственный выход - бегство» [1, с. 367].
До поры до времени Штефан пытается примкнуть к тренду, участвуя в ритуалах либерального канселинга: «В четверг и пятницу целый день был на семинаре «Критика идеологии белых». Речь шла об общественном восприятии белокожести как символа высокого статуса. Белые участники семинара должны были осознать, что светлый цвет кожи - лишь незаслуженная привилегия, и таким образом понять механизмы возникновения расизма» [1, с. 101].
Важна для понимания идейного содержания поэтика романа, выбор средств высказывания. «Новых реалистов» часто упрекают в низком художественном качестве произведений, небрежности изложения. Нужно признать, что здесь есть доля истины - ни эффектных метафор, ни захватывающих дух описаний у авторов нового направления не найти.
Здесь слово следует за логикой, а не наоборот. Стиль произведения соответствует его направленности. Роман фрагментарен, что характерно для литературы нового реализма, электронные письма и СМС-сообщения демонстрируют особенности такого рода современной письменной формы устной речи: в них присутствует «разговорность» и эмоциональность, однако поскольку герои принадлежат к «поколению текста», а не текстинга, то сообщения грамматически корректны, стилистически близки к бумажным письмам. Одновременно соблюдена и специфика электронного общения, новые языковые приемы, которые демонстрируют агрессивность интернет-дискурса: это обрывочность текста, лаконичность, почти полное отсутствие описаний, сокращение слов, обилие англицизмов, сленговых выражений и фраз на английском языке.
Библиографический список
Особую роль в изложении играет употребление гендерного языка. Данное явление выходит за пределы сугубо лингвистической сферы и отражает мировоззренческие устои личности, по сути, это форма борьбы против мужского доминирования в обществе и социально приобретенных ролей. В романе это одна из полемических тем в переписке героев. Приверженцем гендерной толерантности в языке является журналист Штефан, а Тереза откровенно насмехается над уродливыми с точки зрения грамматики формами, апеллируя к здравому смыслу.
Приведем несколько наиболее выразительных примеров из текста переписки героев.
Обычная форма образования таких форм - суффикс -in после «звездочки»:
Если какие-то формы: Aktivistinnen (активист-активистки), даже Hitlers Faschistinnen (фашист-фашистки), Idiotin (идиот-идиотка) не вызывают сложностей в восприятии, то форма Stürmerinnen und Drängerinnen (представитель/ представительница движения «Sturm und Drang») не кажется органичной.
Искусственные конструкции как существительное среднего рода Mitglied (член какого-то сообщества) обретает пояснение: Mitglider (m/w/d) - männlich, weiblich, divers (член - мужской, женский, трансгендерный род).
«Звездочки» осложняют восприятие значения слов с несколькими корнями: Journalistinnenschule (школа журналистов/журналисток), Autorinnenbüro (офис для авторов/авторш), Künstlerinnenfreundinnen (друзья/подруги авторов/ авторш), Großstädterinnenromantik (романтика жителей/жительниц метрополий) даже для носителей языка.
Фразы читаются с еще большим трудом: Natürlich wusste ich damals auch nicht, dass man sich deutsch Landwirtinnen als einen Club von Akademikerinnen, ... und Nachhaltigkeitexperteinnen vorstellen muss. Примерный перевод мог бы выглядеть так: Конечно, я не знал тогда, что нужно воспринимать немецких фермеров/фермерш как клуб дипломированных специалистов/специалисток, ... и экспертов/эксперток по устойчивому развитию.
Гендерная толерантность соблюдается артиклях и местоимениях: kein/e Einzige/r, über den/die andere*n, vom/von der Praktikantin, eine E-Mail von irgendeinem/r Beannten..., der/die meint.
Тереза высмеивает толерантный гендерный язык, изобретая новые, невозможные в языке формы: Lockvogel - Lockvögelin, Storch - Störchin, Frosch -Fröschin и подобные. Гендерный язык, утверждает Тереза, не более чем политическая стратегия: «Эмансипация стоила больше, нежели звёздочка в словах, и так будет впредь. Верить, что тысячелетние проблемы можно решить с помощью легких косметических ухищрений в языке, может только человек, полностью оторванный от реальной жизни. . Ты глух к грамматике. И к потребностям людей в стране. И к тому, что означает настоящая эмансипация» [1, с. 56].
Роман заканчивается драматично для обеих сторон. Культура отмены «отменила» Штефана, лишив его любимого детища. Отныне журнал „Der Bote" («Вестник») будет носить название "Die Botin", изменились его направление и целевая аудитория. Штефан принял предложенное ему место со-редактора, а лицом издания стала молодая сотрудница по расово-гендерной квоте.
Несанкционированная демонстрация фермеров, организованная Терезой, столкновение с полицией и пощечина чиновнику министерства сельского хозяйства вызвали травлю в прессе и социальных сетях. Тереза стала в глазах общественного мнения человеком «homo sacer» (Джорджо Агамбен в знаменитом труде «Homo sacer: Суверенная власть и голая жизнь»: .это человек, представляющий собой с точки зрения государства бесправную, голую жизнь, подобно насекомому, с которым можно делать все, что хочешь: мучить его, убить, запереть в клетку или просто игнорировать. Кусочек биологического существования, отданный на откуп произволу»). (Цитируется по: Zeh, Juli, Fragen zu Corpus delicti. 2020, с. 100). В письме Штефан называет Терезу «homo sacer», впрочем, это письмо Тереза не получила. Ее электронный адрес отныне заблокирован.
1. Новый реализм как самостоятельное течение в рамках реалистического метода утвердил свои позиции в современной художественной литературе. Он обладает самостоятельной идейной концепцией и набором художественных средств освоения реальности.
2. Новый реализм в немецкой литературе демонстрирует яркий социально-критический дискурс, обусловленный социальными сдвигами в современном немецком обществе.
3. Роман Юли Це «Между мирами» уже занял свое достойное место в ряду произведений современной немецкой прозы. Роман, воплощающий идейно-художественную концепцию школы «нового реализма», обращен к проблемам современника, возвращает социально-критическое звучание художественному слову. Одновременно он является примером новаторской стилистики, характерной для данного художественного направления.
1. Zeh J., Urban S. Zwischen Welten. Luchterhand, München, 2023.
2. Рудалев А.Г. Катехизис «нового реализма». Вторая волна. XXI век. Итоги литературного десятилетия: язык - культура - общество. Самара УлГТУ, 2011: 171-180.
3. Maxim Biller: Unschuld mit Grünspan. Wie die Lüge in die deutsche Literatur kam. Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1998; 13 Januar, № 13: 3.
4. Фролов ГА. Немецкий роман на исходе литературного века: искушение реализмом. Филология и культура. 2014; № 2 (36): 192-196.
5. Чугунов Д.А. Идеалисты и реалисты современной немецкой литературы. Практики и интерпретации. 2023; Т. 8 (2): 80-95.
6. Кучумова ГВ. Немецкоязычный роман 1980-2000 гг.: новые формулы ускорения. Известия Самарского научного центра РАН. Самара: Издательство Самарского научного центра РАН, 2010; Т. 12, № 3: 180-186.
7. Förster N. Die Wiederkehr des Erzählens. Deutschsprachige Prosa der 80-er und der 90-er Jahre. Berlin, 2001.
References
1. Zeh J., Urban S. Zwischen Welten. Luchterhand, München, 2023.
2. Rudalev A.G. Katehizis «novogo realizma». Vtoraya volna. XXI vek. Itogi literaturnogo desyatiletiya: yazyk - kul'tura - obschestvo. Samara UIGTU, 2011: 171-180.
3. Maxim Biller: Unschuld mit Grünspan. Wie die Lüge in die deutsche Literatur kam. Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1998; 13 Januar, № 13: 3.
4. Frolov G.A. Nemeckij roman na ishode literaturnogo veka: iskushenie realizmom. Filologiya ikul'tura. 2014; № 2 (36): 192-196.
5. Chugunov D.A. Idealisty i realisty sovremennoj nemeckoj literatury. Praktiki i interpretacii. 2023; T. 8 (2): 80-95.
6. Kuchumova G.V. Nemeckoyazychnyj roman 1980-2000 gg.: novye formuly uskoreniya. Izvestiya Samarskogo nauchnogo centra RAN. Samara: Izdatel'stvo Samarskogo nauchnogo centra RAN, 2010; T. 12, № 3: 180-186.
7. Förster N. Die Wiederkehr des Erzählens. Deutschsprachige Prosa der 80-er und der 90-er Jahre. Berlin, 2001.
Статья поступила в редакцию 25.07.24
УДК 81.271
Pogrebnyak Yu.V., Doctor of Philology, Associate Professor, Institute of Foreign Languages and International Relations, Zhengzhou University (Zhengzhou, China),
E-mail: pyuma@yandex.ru
Zhigalova M.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Linguistics and Intercultural Communication, Moscow International University
(Moscow, Russia), E-mail: mmr-zh2008@yandex.ru
Blokhina T.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Foreign Languages, Synergy University (Moscow, Russia), E-mail: tk-10421@mail.ru
PECULIARITIES OF TRANSLATING THE HEDGING COMPONENT OF THE LEXEME "THINK" INTO THE RUSSIAN LANGUAGE. Units of linguistic hedging are closely related to the concept of the category of politeness and play the role of a regulator in communication. That is why this phenomenon is most often found in political and social discourse when intercultural tension escalates. Being pragmatic units of language and speech, pragmemes-hedges act as linguistic means of expressing negative politeness as a strategy to avoid offending an interlocutor by protecting one's interests in a conversation. Hedges in Russian and English are similar in many ways: most of them have equivalents in the language of translation. In some cases, it is very difficult or even impossible to select equivalents which create a certain non-equivalent layer. In addition, since a hedge must preserve its implicitly expressed epistemic modality, it's denotative and connotative components must be interpreted thoroughly, which requires comprehensive background knowledge of its paradigm. Having analyzed the researched material, the study has also revealed that one hedge can have two different equivalent pairs in the texts of political and public discourse. At the same time, the hedge "I think" is usually translated incorrectly by most translators, since its modal component of meaning is ignored, and possible adequate variants of translation are also given. The work in general is dedicated to the study of the content plan of the hedge "think" in the Russian language and can also become a theoretical basis for future expansion of existing parallel corpora of texts.
Key words: linguistic hedging, hedging, category of politeness, negative politeness, pragmeme, epistemic modality, think
Ю.В. Погребняк. д-р филол. наук, доц., Институт международного образования Чжэнчжоуского университета, г. Чжэнчжоу, E-mail: pyuma@yandex.ru
М.Р. Жигалова, канд. филол. наук, доц., Московский международный университет, г. Москва, E-mail: mmr-zh2008@yandex.ru
Т.Р. Блохина, канд. филол. наук, доц., Университет «Синергия», г. Москва, E-mail: tk-10421@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ХЕДЖИРУЮЩЕГО КОМПОНЕНТА ЛЕКСЕМЫ THINK НА РУССКИЙ ЯЗЫК
Единицы лингвистического хеджинга тесно связаны с понятием категории вежливости и играют роль своего рода регулятора в коммуникации. Именно поэтому данное явление чаще всего обнаруживается в политическом и общественном дискурсе, когда наблюдается эскалация напряжения в межкультурном пространстве. Являясь прагматическими единицами языка и речи, прагмемы-хеджи выступают языковыми средствами выражения негативной вежливости как стратегии, которая является способом избежать оскорбления собеседника, защищая свои интересы в разговоре. Хеджи русского и английского языков во многом похожи, у большинства из них есть эквиваленты в ПЯ. В некоторых случаях эквиваленты подобрать очень сложно или даже невозможно, что создаёт определённый безэквивалентный пласт. Кроме того, поскольку хедж должен сохранять свою имплицитно выраженную эпистемическую модальность, его денотативные и коннотативные компоненты должны быть тщательно интерпретированы, что требует всестороннего знания его парадигмы и фоновых знаний. Также приводятся возможные вариантные соответствия. Главным открытием становится тот факт, один и тот же хедж имеет две разные эквивалентные пары в тексте политического и в тексте общественного дискурса. В статье выявлено, что в большинстве случаев хедж I think переводится неправильно, так как игнорируется его модальная составляющая значения. Результаты исследование плана содержания хеджа I think в русском языке, полученные в рамках работы над статьей, могут послужить теоретической основой для перспективного расширения существующих параллельных корпусов текстов.
Ключевые слова: лингвистическое хеджирование, хеджинг, категория вежливости, отрицательная вежливость, прагмема, эпистемическая модальность, think
Актуальность исследования. Безусловно, к важнейшим видам человеческой деятельности принято относить речевое общение, а вежливость является важнейшей категорией коммуникативного сознания в процессе такого общения. Именно поэтому интерес к изучению форм выражения и плана содержания вежливости в лингвистическом научном сообществе стоит как никогда остро именно сейчас, когда мир сталкивается с проблемой межкультурного понимания. Такой возросший интерес к данному явлению показывает его важность в межкультурном общении в целом и в человеческих взаимоотношениях в частности. Посредством коммуникации люди заводят, поддерживают, разрывают социальные контакты. В процессе коммуникации происходит не только обмен информацией, но и демонстрация отношения собеседников друг к другу. Соответственно, актуальной задачей лингвистики в наши дни является исследование условий, обеспечивающих культуру общения: приветливость, вежливость, речевой этикет. Именно здесь с наибольшей очевидностью язык как явление, актуализирующее данные явления, предстаёт не только как средство формирования, выражения и сохранения речевой культуры личности, но и как неотъемлемая часть формирования культуры в целом [1]. На уровне взаимодействия разных лингвокультурных общностей ведение межкультурного диалога предполагает преодоление непохожести культур и развитие способности к адекватному вербальному поведению.
В этом свете в последнее время внимание лингвистов, особенно корпусных, привлекло такое явление, которое современные учёные называют «зонтичным» (т. е. охватывающим несколько различных явлений, структур и т. п.) термином «хеджинг».
Данное понятие относительно ново как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике и привлекает всё больше внимания лингвистов-учёных, а также переводчиков. Знание и понимание термина «хеджинг» полезно не только для тех, кто работает в сфере перевода и переводоведения, но и для тех, кто работает в сфере международных отношений.
Цель работы заключается в исследовании парадигмы адекватных способов передачи единиц хеджирования с английского на русский язык в политическом и общественном дискурсах.
Для достижения данной цели следует решить следующие задачи:
- изучить и систематизировать способы передачи хеджа «I think» в политическом и общественном дискурсах;
- составить эквивалентные пары хеджа «I think» в русском и английском языках.
Предметом исследования является хедж «I think» в английском языке и единицы его репрезентации в русском языке.
