CC BY
82
24
Ad memoriam
Stratum plus
Свою кандидатскую диссертацию по хронологии Новгородской земли и Новгорода XI—XIV вв. Юрий Михайлович защитил в 1988 г. За годы, отмеренные ему с тех пор, он ушел в этой работе далеко вперед. Параллельно вел теоретические изыскания по проблемам этно- и культурогенеза, формирования древнерусской народности, се-риационной хронологии как таковой, и т. д. Оставаясь кандидатом наук, он давным-давно работал на уровне доктора и профессора.
В последнее время мы встречались с Юрой не часто. «Лихие девяностые» принесли каждому свой, во многом различный духовный опыт и немалый груз обязанностей. Каждый шел по жизни своим путем, появились «точки несогласия», но все-таки редкие встречи и разговоры по-прежнему дарили радость.
Особенно памятен мне последний Юрин приезд ко мне в экспедицию на Передольский погост в 2006 г. К тому времени он уже редко выезжал в поле, но было заметно: он искренне рад вновь оказаться там. Мы вдумчиво, как в прежние времена, обсуждали стратиграфию раскопа, вели неспешные разговоры у костра. К сожалению, тот его приезд оказал-
№5. 2014
ся очень коротким. Уже на следующий день последовал внезапный звонок: какие-то срочные, дела позвали его в Петербург.
К тому времени я уже знала, что Юра серьезно болен. У него открылся диабет, он заметно исхудал, постоянно сидел на диете, глотал лекарства... Странно: в моей памяти Лесман навеки запечатлелся молодым, совершенно здоровым, бодро шагающим по проселку с огромным рюкзаком на спине. У него никогда не было ни «лишнего веса», ни «вредных привычек». Быть может, причина всех бед — непрерывные перегрузки, нервы, практически полное отсутствие отдыха?
Помню, когда-то мы щеголяли тем, что понятие «отпуск» для нас не существует. Лето проходило в экспедициях, зима в работе. Жили на пределе. А уж труды, взваленные на себя Юрой, оказывались непомерными всегда. В последние годы мало что тут изменилось, при всех его недомоганиях. Скорее — наоборот. Но... это был его собственный выбор. И Юра был счастлив, сделав его. А я склоняю голову пред памятью друга, которого всегда буду считать одним из лучших людей на нашей грешной Земле.
Н. И. Платонова
На острове Новая Голландия
В самом начале осени 2006 г. мне позвонил Юрий Михайлович: «Я сейчас работаю в Новой Голландии. Ты можешь поучаствовать?» Я, конечно, могла.
У рукотворного петербургского острова Новая Голландия — особый романтический ореол. На протяжении почти всей его истории попасть туда было непросто. Остров принадлежал военным, и на двух ведущих туда мостиках стояли караульные будки, а ворота были заперты наглухо. Только через знаменитую арку Валлен-Деламота на Мойке можно было попробовать взглянуть на жизнь таинственного острова, за темно-красные кирпичные стены флотских складов. И тут — такое предложение!
Территория острова тогда только что перешла в ведение города: в 1990-х годах с него выехал кораблестроительный институт, а в 2005 г. отдала свои здания и Ленинградская военно-морская база. После этого был проведен инвестиционно-архитектурный конкурс, на котором победил проект английского архитектора Н. Фо стера. Для окончательной дора-
ботки проекта и потребовалось обследование Новой Голландии.
План застройки самого острова очень прост. В центре расположен внутренний водоем — Ковш, соединенный узкими каналами с Мойкой и Крюковым каналом. Ковш и каналы были прорыты в 1765—1767 гг. для разгрузки бревен и досок. Вдоль южной стороны острова по берегу Мойки высятся здания лесных складов из темно-красного кирпича, построенные в 1765—1788 гг. для хранения корабельного леса по методу, предложенному С. И. Чевакинским. На восточном берегу острова, вдоль Крюкова канала, такие же здания складов были выстроены военным инженером М. А. Пасыпкиным в соответствии со старым проектом позже, в 1847—1850 гг.
На западной оконечности острова, на стрелке Мойки и Адмиралтейского канала, располагался окруженный каменной оградой тюремный замок. В 1828—1829 гг. здесь по проекту архитектора А. Е. Штауберта была построена трехэтажная кольцеобразная Арестантская башня (Морская тюрьма), а во-
Stratum plus
Ad memoriam
25
№5. 2014
круг нее со временем появились дом коменданта, кузница, тюремные мастерские, кладовые, покойницкая и прочие строения.
Северную часть острова между Ковшом и Адмиралтейским каналом занимали здания ЦНИИ кораблестроения им. А. Н. Крылова, построенные в основном в XX веке и теперь снесенные.
Дотошный и аккуратный Ю. М. Лесман наложил на план острова сведения со всех ранних карт Петербурга и наметил почти полтора десятка разведочных траншей, которые должны были затронуть все сооружения на острове — существующие и утраченные.
Это была удивительная работа в необычайно романтичной обстановке. На острове стояла золотая осень, в опустевших зданиях царила тишина, и каждый день приносил новые маленькие открытия. В складских зданиях и закоулках еще можно было подобрать забытые флотские вещицы, а по вечерам после работы сотрудники устремлялись искать приключений то на чердаки лесных складов, то по кладовым с брошенным ленфильмов-ским реквизитом, а то и на крышу Валлен-Деламотовой арки.
Под камералку, столовую и раздевалку нам достались несколько комнат (пожалуй, камер) на втором этаже Морской тюрьмы. Здесь и в траншеях по всему острову и сосредоточилась наша «голландская» жизнь.
Юрий Михайлович, как это ему свойственно, с самого начала был твердо намерен изучить и зафиксировать всё. Или даже так: изучить и зафиксировать ВСЁ. Поэтому параллельно с раскопками велась фотосъемка зданий и интерьеров, зарисовывались кирпичные клейма, зачерчивались и описывались инженерные шурфы, вырытые рабочими «Геореконструкции».
Я регулярно возмущалась: «Ну Юрий Михалыч, ну зачем мы тратим время на этот развал досок двадцатого века? Давайте уже их вынесем «на ура» и дойдем до действительно важных слоев!» Но Лесман был неумолим.
Эта неумолимость принесла свои плоды. Все строительные и хозяйственные работы XX века отразились в верхних слоях наших траншей куда точнее, чем в доступных документах. Выяснилось, что и склоны остро-
ва, и его очертания, и акватория Ковша — всё за двадцатый век изменилось. Пришлось реконструировать рельеф острова поэтапно — как важную часть проекта музеефикации.
Не обошлось и без неизбежных помоек, этих «кладов археолога». Где -то в 1920-х годах на острове провели генеральную уборку: собрали весь накопившийся хлам, скинули в большие ямы и зарыли. В этих ямах вперемежку лежали бутылки с клеймами двадцатых годов, чугунные ядра эпохи наполеоновских войн и прочий разношерстный мусор.
Тогда же или чуть позже флотское начальство, видимо, велело избавиться и от устаревшего оружия. Витя Глыбин, руководивший инженерными шурфами на острове, принес нам в камералку ржавые согнутые винтовки, брикеты боевых пружин, шомпола, магазины. Все это было найдено его рабочими, вскрывшими бетонный пол в одном из складских кор -пусов. Находки были пересчитаны, занесены в общую опись и упакованы вместе с остальными.
Однако на этом история с винтовками не закончилась. Уже после завершения работ, зимой, в Эрмитаж пришел сотрудник ФСБ и вежливо попросил предъявить найденное огнестрельное оружие. Посмотрел, посчитал, что-то пометил и собрался уйти. Не тут-то было! «А скажите, молодой человек! — строго сказал Юрий Михайлович. — Ваша служба вообще намерена как-то бороться с «черными археологами»? Вы вообще делаете что-нибудь?» Несчастный офицер долго еще ходил в Эрмитаж к Лесману отчитываться о проделанной работе и конспектировать указания.
Раскопки на острове продолжались до октября, а потом, уже по первым заморозкам, Юрий Михайлович еще работал на острове, ходил знакомиться с результатами бурения, осматривал шурфы внутри зданий...
Результатом работ стало подробнейшее Заключение о степени сохранности культурного слоя и объектов археологического наследия на острове Новая Голландия, написанное Ю. М. Лесманом. Мне хотелось бы опубликовать его здесь как образец скрупулезной работы и пример честного и ответственного отношения к делу, которое всегда отличало Юрия Михайловича.
Е. Р. Михайлова
