CC BY
61
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2014 • Т. XXXIX • № 1
На каком языке субъективность говорит сама
с собой?
In what language does subjectivity speak
to itself?
Сергей Сергеевич Мерзляков - ас- Sergey Merzlyakov - graduate пирант кафедры философской антро- student at the Department of пологим философского факультета Philosophical Anthropology of the МГУ им. М.В. Ломоносова. E-mail: Philosophical Faculty of Lomonosov
merzlyakovss@mail.ru. Moscow State University. E-mail:
merzlyakovss@mail.ru.
Что значит быть субъектом? Каково это вообще быть кем-то? Т. Нагель задается вопросом о том, каким образом можно в терминах онтологии от третьего лица описать приватные данные сознания. Для этого он приводит в пример летучую мышь - что значит быть летучей мышью [Nagel 1974: 435]? Кажется, что даже в том случае, если мы будем знать все о функционировании ее мозга, то не сможем понять, что значит охотиться ночью на насекомых при помощи эхолокации. Субъективные данные сознания с трудом поддаются переводу на язык, который был бы доступен для другого. Возможно, этот перевод принципиально невыполним, т.е. существует некий объяснительный разрыв между объективными данными, которые мы получаем при исследовании работы мозга, и субъективными переживаниями. И если мы можем как-то договориться друг с другом по поводу интерпретации объективных данных, то приватные состояния остаются непередаваемыми и неопределяемыми. В таком случае возникает вопрос: а что же это за вид информации, который мы называем субъективностью? Другими словами, как я дан себе? Какими механизмами пользуется мое сознание для того, чтобы поддерживать во мне чувство субъективности? Поэтому вопрос, который поставила в своей статье Е.В. Золотухи-на-Аболина, является одним из самых важных в современной философии. Действительно, на каком языке субъективность говорит сама с собой?
Этот вопрос влечет за собой два других очевидных вопроса: во-первых, говорит ли с собой субъективность вообще и, во-вторых, что такое субъективность? Не могу согласиться с Е.В. Золотухиной-Аболиной, которая полагает, что вопрос о внутреннем языке выходит за пределы современной философии сознания, так как не касается темы психическое-физи-
Panel Discussion: On Our Inner World and How It Appears to Us 39
С.С. МЕРЗЛЯКОВ
ческое. Философия сознания занимается не только поиском коррелятов ментальных состояний в физическом мире, но и делает попытки дать описание ментальных состояний с субъективной точки зрения. Поэтому вопрос о языке субъективности вполне органично вплетается в дискурс современной аналитической философии.
Как можно ответить на вопрос о языке субъективности, не отвечая на вопрос о том, зачем она вообще нужна? От того, какие функции выполняет моя субъективность, зависят способы выполнения этих функций, т.е. мои приватные данные. Разговор о функциях субъективности приводит нас к «трудной проблеме сознания», наиболее четко сформулированной Дэвидом Чалмерсом, и к его знаменитому вопросу: почему наша жизнь не проходит в темноте [Chalmers, 1997]? Суть этой проблемы в том, что физикализм не предполагает наличие каких-либо идеальных сущностей, которые могли бы оказывать влияние на мир материальных объектов. С точки зрения физикализма сознание не может быть причиной изменений в физическом мире, потому что в противном случае ставится под сомнение казуальная замкнутость этого мира. Почему мы вообще обладаем сознанием? В мире исключительно физиологических и психических реакций никакая субъективность не нужна, так как она становится избыточной и превращается в номо-логического бездельника. Ответ на вопрос «как мы даны себе?» зависит от ответа на вопрос «почему мы вообще есть?». Этот вопрос является основным в современной дискуссии о сознании.
Если субъективность не выполняет никаких функций, то наши приватные данные представляют собой эпифеномен физиологических реакций в мозге. Если мы согласимся с этим положением и встанем на позиции эпифеноменализма, то вопрос о языке субъективности приобретет совершенно особую специфику - в этом случае нам нужно будет описать то, что не имеет ровным счетом никакой функции [Jackson, 2004]. Для демонстрации основных положений эпифеноменализма был придуман знаменитый мысленный эксперимент «философский зомби», который предлагает предста-
35
(Л вить гипотетическое существо, во всем идентичное человеку, но у не обладающее приватными данными сознания. Кажется очевид-!2 ным, что у этого существа не будет такой формы саморепрезентации, как субъективность. Зомби не обладает «языком субъектив-® ности» просто в силу того, что не существует субъекта, с которым (В можно было бы разговаривать на этом «языке». Однако что, если то, что мы привыкли называть собой, т.е. субъективностью, явля-
ется лишь качественной иллюзией и никакого «Я» вообще не существует?
Дэниэл Деннет знаменит своей программой по дисквалификации квалиа [Деннет, 2004]. Он предлагает считать субъективность качественной иллюзией и не делает принципиального различия между «философским зомби» и реальным человеком. Деннет борется против концепции «картезианского театра», которая предполагает наличие своего рода «зрителя», т.е. фиксированного субъекта. Он предлагает другой вариант - модель множественных набросков. В каждый конкретный момент времени в мозге протекает множество процессов. И тот элемент информационного поля, который имеет наибольшее значение для актуального момента, попадает в фокус сознания, но это не значит, что есть какой-то «зритель», который выбирает что смотреть, а что нет. В мозге нет никакого театра, а значит, нет ни сцены, ни зрителя. Но как быть с ментальными образами, которыми я оперирую? Деннет скажет, что дело лишь в привычке считать, будто я обладаю этими самыми ментальными образами. Нет никаких изображений - их наличие лишь качественная иллюзия, которая исчезает при должном и объективном наблюдении за самим собой. Деннет предлагает свой собственный метод, который позволяет расстаться с «феноменологическим садом» и иллюзией «картезианского театра». Этот метод он называет гетеро-феноменологией. Суть метода заключается в том, что Деннет отказывается от онтологии первого лица при описании своих субъективных состояний. При описании любого своего состояния необходимо ориентироваться не на то, что диктует субъективное восприятие, а подходить к своим приватным данным с позиции третьего лица, т.е. рассуждать о себе с позиции стороннего наблюдателя. Этот метод, по замыслу Деннета, позволит без особых затруднений избавиться от иллюзии феноменального опыта, так как, рассматривая сознание другого человека, проще принять тот факт, что внутренний мир иллюзорен.
Но если нет ментальных образов, то что есть? Деннет полагает, что наши ментальные образы суть речевые формулы [Юлина, 2010: 384]. В сознании нет никаких изображений - есть усвоенные в процессе социализации образцы поведения в виде языковых дескрипций. В этом случае «язык субъективности» - это именно вербальный язык. Тогда то, что мы называем своей субъективностью, - лишь «отчеты», «суждения», «верования», пропозициональные суждения, которые представляют собой результаты когнитивной деятельности, оформленной знаками и подчиненной логическим и лингвистическим шаблонам. Здесь нет места для
(Л (Л 3 О (А
(В
С.С. МЕРЗЛЯКОВ
ментальных образов. У Деннета есть основания для того, чтобы делать этот вывод. Приведем пример, демонстрирующий иллюзорность ментальных изображений [Васильев, 2009: 118]. Попробуйте представить себе зебру. Пересчитайте ее полоски. Странно, но посчитать полоски крайне сложно. Деннет полагает, что ничего странного в этом нет - просто в нашем сознании не существует ментальных образов, независимых от языковых инструкций. Тогда единственным способом «разговора» с самим собой являются языковые шаблоны, т.е. инструменты социального взаимодействия. Язык и культурные семиотические системы являются той средой, в которой формируется наша самость. В этом случае наш внутренний мир состоит из культурных мемов и языковых конструктов, все остальное - иллюзия.
Проблема представления внутреннего мира является крайне сложной. И, разумеется, концепция Деннета не является единственной и даже исключительной в рамках современной философии сознания. Но большое количество предлагаемых решений указывает лишь на то, что эта проблема является по-настоящему сложной. Вопрос о том, из чего состоит наш внутренний мир, имеет давнюю философскую историю. И одним из ключевых моментов в исследовании этого вопроса является учение о схематизме чистых понятий рассудка Канта [Кант, 2007: 132]. Глава «Критики чистого разума», посвященная этой проблеме, вызвала наибольшие споры среди философов. Кто-то иронизировал по поводу решений, предлагаемых Кантом, а кто-то считал, что эта часть является лучшим моментом в его учении. Как нам соединить чувственность и рассудок, абсолютно разные по своей природе? Для их соединения Кант вводит представление о схематизме, которое позволяет утверждать: «Мысли без содержания - пусты, созерцания без понятий - слепы». В схеме Кант объединяет чувственное созерцание и категории чистого рассудка. Нет никакой субъективности без чувственных созерцаний, как нет субъективности без понятий. Возможно, сегодня нам нужно вернуться к наследию этого философа в поисках ответа на вопрос о том, что такое субъективность. Но возможен и такой вариант, что вопрос о глубинных свойствах
"35
И нашего сознания никогда не раскроет своих тайн. Кант пишет: О «Этот схематизм нашего рассудка в отношении явлений и их чис-™ той формы есть скрытое в глубине человеческой души искусство, _ настоящие приемы которого нам вряд ли когда-либо удастся угадать у природы и раскрыть». Св Как уже было сказано, позиция Деннета не является единст-
венной. Большое количество современных философов не разделя-
ют его мнения о том, что вербальный язык это главный структурный элемент самости человека. Например, отечественный философ Ф.И. Гиренок выступает с резкой критикой языковой концепции сознания [Гиренок, 2010].
Хочется обратить внимание на выводы, которые сделала Е.В. Золотухина-Аболина в конце статьи. Она пишет: «Внутренний мир человека не является также сферой, где правят наглядные образы, с которыми можно поступать как с кирпичиками, чтобы построить на свое усмотрение "здание души"». Думаю, что пример с воображаемой зеброй подтверждает эту мысль автора. Кроме того, введение «собственной субстанции» внутреннего мира и смысловых континуальных потоков позволяет сравнить решение, предлагаемое автором, с основными положениями учения о схематизме Канта. Возможно, главное в нашей субъективной жизни вовсе не вербальные конструкты или ментальные образы, а схемы, соединяющие в себе пространство и время, язык и образ, что и создает «собственную субстанцию» внутреннего мира.
Библиографический список
Васильев, 2009 - Васильев В.В. Трудная проблема сознания. М. : Прогресс-Традиция, 2009. С. 118.
Гиренок, 2010 - Гиренок Ф. Аутография языка и сознания. М. : МГИУ, 2010 (Сер. Современная русская философия. № 5).
Деннет, 2004 -Деннет Д.С. Виды психики: на пути к пониманию сознания. М.: Идея-Пресс, 2004.
Кант, 2007 - Кант И. Критика чистого разума. М. : Эксмо ; СПб. : Мид-гард, 2007. С. 132.
Юлина, 2010 - Юлина Н.С. Философская мысль в США. XX век. М.: Ка-нон+, 2010. С. 384.
Chalmers, 1997 - Chalmers D.J. Facing up to the problem of consciousness // Explaining Consciousness — The "Hard Problem"; ed. by J. Shear. Cambridge, MA, 1997.
Jackson, 2004 - Jackson F. Epiphenomenal qualia // There's Something about Mary ; ed. by P. Ludow, Y. Nagasawa, and D. Stoljar. Cambridge, MA, 2004.
Nagel, 1974 - Nagel T. What is it like to be a bet? // Philosophical Review. Vol. 83, №4 (1974). P. 435-450. tf)
(A
CO
