CC BY
21
Н.И. Михайлова
«НА СВЕТЕ НРАВСТВЕННОМ ЗАГАДКА» (ГУСАРСТВО В ПРОЗЕ ПУШКИНА И Л. ТОЛСТОГО)*
Когда два великих писателя обращаются в своем творчестве к одному явлению, это безусловно заслуживает нашего внимания, пишет автор.
И Пушкин и Л. Толстой писали о гусарах (и не только) - бретерах, что вполне объяснимо: писать об эпохе Наполеоновских войн и не писать о гусарах невозможно.
«Гусарство» возникло в русской армии в 1800-1810 гг. Оно проявлялось прежде всего в показной удали, молодечестве, эффектном позерстве. Дуэли были неотъемлемой его частью. За дуэли Ф.И. Толстой-Американец был дважды разжалован в солдаты. За дуэли из-за балерины Истоминой А.И. Якубович был арестован и переведен из гвардии в армию на Кавказ. Завзятыми дуэлянтами были М.С. Лунин, И.П. Липранди, А.П. Бурцев.
«Гусарство» создало определенный характер, исполненный противоречий и романтических контрастов.
Сохранилось немало рассказов об экстравагантных выходках М.С. Лунина: он на пари менял ночью вывески на Невском проспекте, пел серенады на дереве под окном понравившейся ему дамы, прыгал с балкона по приказанию красавицы. Дерзкие эскапады не мешали и дерзости политической:
Им резко Лун<ин> предлагал Свои решительные меры...
(Цит. по: с. 119)
* Михайлова Н.И. «На свете нравственном загадка» (Гусарство в прозе Пушкина и Л. Толстого) // Михайлова Н.И. Болдинская осень. - Саранск: ННГУ им. Лобачевского: Красный октябрь, 2015. - С. 118-128.
Позерство подчас соединялось с подлинной храбростью. Во время Отечественной войны 1812 г. Ф.И. Толстой храбростью вернул себе офицерский чин и получил Георгиевский крест. М.С. Лунин был награжден золотым оружием за храбрость. Однако храбрость, участие в войне 1812 г., близкая дружба с декабристом В.Ф. Раевским не помешали И.П. Липранди стать впоследствии тайным агентом III отделения, а затем и одним из главных организаторов дела петрашевцев.
Приключения Ф.И. Толстого, его оригинальность, пылкие страсти и холодный ум заинтриговывали. «На свете нравственном загадка» - так сказал о нем П. А. Вяземский. «В нем много нравственно чудесного», - отозвался о нем Л. Толстой, которому он приходился двоюродным дядей.
Не уступал Ф.И. Толстому по своеобразию характера и А.И. Якубович, Пушкин назвал его «героем своего воображения», считал, что «в нем много в самом деле романтизма».
Внимание Пушкина и Л. Толстого «гусарство» привлекло не случайно: за ним вставали определенный тип поведения, жизнь и быт эпохи. В связи с этим автор рассматривает творческую связь двух произведений, написанных на тему «гусарства», - «Выстрела» и «Двух гусаров». Говоря о прототипах, Н. Михайлова отмечает, что и пушкинский Сильвио, и толстовский Федор Турбин восходят к А.П. Бурцеву и Ф.И. Толстому, Л. Толстой дает своему герою его имя и отчество - Федор Иванович. Один из прототипов Сильвио - кишиневский знакомый Пушкина И.П. Липранди. Его инициалами назван рассказчик «Выстрела» - подполковник И.Л.П.
Пушкин работал над «Выстрелом» болдинской осенью 1830 г. При этом он мог опираться на литературную традицию в изображении «гусарства».
Тема «гусарства» - одна из основных в поэзии Дениса Давыдова. В своих стихах Д. Давыдов создал романтический образ гусара - лихого рубаки, веселого собутыльника. Сам авторский образ проецировался на давыдовского героя гусара-бретера, сливался с ним:
Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Я люблю кровавый бой. Я рожден для службы царской!
(Цит. по: с. 120)
Гусарская поэзия Д. Давыдова была очень популярна среди военной молодежи.
В прозе тема «гусарства» разрабатывалась А. А. Бестужевым-Марлинским. «Галантерейные и молодцеватые», по выражению В. В. Стасова, герои Бестужева-Марлинского имели большой успех у читающей публики.
Пушкин в «Выстреле» называет имена своих предшественников. Он пишет о «славном Борцове, воспетом Денисом Давыдовым» (цит. по: с. 120). Сильвио говорит о том, что он перепил Бурцова. Один из эпиграфов к «Выстрелу» взят Пушкиным из «Вечера на бивуаке» А.А. Бестужева-Марлинского: «Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел» (цит. по: с. 120).
Реалистическая повесть Пушкина полемична по отношению к романтической повести А.А. Бестужева-Марлинского. Пушкин использует в «Выстреле» сходную с «Вечером на бивуаке» сюжетную ситуацию прерванной дуэли, образ главного героя - гусарского офицера, но реалистически их переосмысливает.
«Вечер на бивуаке» - история о любви. В основе ее - классический любовный треугольник. В повести Пушкина иная причина столкновения соперников: они борются не за руку возлюбленной, а за право называться первым бретером армии.
У Бестужева-Марлинского «гусарство» - условный романтический фон, на котором выступает романтический характер его героя с бурными страстями. У Пушкина «гусарство» - среда, сформировавшая личность Сильвио, главная черта которого - привычка первенствовать.
«Гусарство» программирует характер Сильвио, определяет логику его поступков во время соперничества с графом из-за первенства, во время и первой, и второй половины дуэли, когда борьба за превосходство ведется уже в моральной сфере. Мораль «гусарства» выражалась не только в озорстве и показной удали. Воспитывая в то же время подлинную храбрость, чувства товарищества и патриотизма, «гусарство» было также проявлением своеобразного вольнолюбия в русской армии 1800-1810 гг. Стремление к личной независимости, требование справедливости нередко переходило во фрондерский протест против армейских порядков, становилось проявлением оппозиционных настроений дворянства. Поэтому, пишет Н. И. Михайлова, прежде всего именно в «гусарстве» нужно
искать причину смерти Сильвио, погибшего в сражении за свободу Греции, о чем Пушкин сообщает в заключении «Выстрела».
Л. Толстой, в 1856 г. работая над повестью «Два гусара», опирался на опыт Пушкина. У него много параллелей с Пушкиным там, где изображался быт пушкинской эпохи. В толстовском описании бала у предводителя дворянства губернского города К. угадываются черты бала у Лариных, в изображении домашнего уклада Зайцевой - провинциальная помещичья жизнь, о которой Пушкин писал в «Евгении Онегине», «Романе в письмах», «Повестях Белкина». Рассказ Федора Турбина о том, как он добивался лошадей у станционного смотрителя, перекликается с повестью Пушкина «Станционный смотритель».
Можно говорить также об образных, композиционных параллелях «Двух гусар» Толстого и произведений Пушкина, наличии сходных мотивов и стилистических фигур. В наибольшей же степени «Два гусара» естественно соотносятся с «Выстрелом». Даже композиция этих произведений построена по одинаковому принципу.
«Выстрел» распадается на две части, два рассказа Сильвио и графа: одна и та же сюжетная ситуация - дуэль, но различно поведение ее участников. Рассказы Сильвио и графа равновелики.
«Два гусара» также состоят из двух частей - в каждой по восемь глав. Так же, как у Пушкина, здесь параллельное развертывание сюжета: повторяются ситуации, темы любви, дружбы, дуэли, карточной игры, денег, подается различное отношение к ним героев - отца и сына Турбиных.
Образ Федора Турбина генетически связан одновременно и с Сильвио, и с графом Б. «Отроду не встречал счастливца столь блистательного! - так описывает Сильвио своего соперника. - Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе какое действие должен он произвести между нами» (цит. по: с. 126).
Так же описывается Л. Толстым и Федор Турбин, гусар «прекрасной и открытой наружности». «Ведь это какая отчаянная башка, надо знать. Картежник, дуэлянт, соблазнитель; но гусар - душа, уж истинно душа» (цит. по: с. 126), - говорит о Федоре Турбине один из героев повести. 32
В изображении «гусарства» Л. Толстой идет за Пушкиным: все те приметы «гусарства», о которых писал Пушкин, есть и у Толстого. Но есть и существенное отличие. Л. Толстой представляет «гусарство» в нарочито сниженном, бытовом плане. Пушкин только говорит о буйстве, пьянстве, не вдаваясь в подробности. Л. Толстой показывает грубые проявления гусарского буйства.
Можно говорить о двух уровнях реализма: реализме Пушкина и «грубом» реализме Л. Толстого. Характерна в этом плане и разная смерть героев: пушкинский Сильвио гибнет в сражении за свободу Греции; Федор Турбин «был убит на дуэли с каким-то иностранцем, которого он высек арапником на улице» (цит. по: с. 127). Однако Л. Толстой, показывая «гусарство» в его низменных проявлениях, не отказывается и от его поэтизации. Он изображает душевную щедрость, широту, благородство своего героя Федора Турбина, противопоставляя, однако, «гусарство» пушкинской эпохи 1800-х годов гусарству нового поколения дворянства 50-х годов, зараженному духом холодного эгоизма и буржуазного практицизма.
К 1856 г., к тому времени, когда Л. Толстой работал над «Двумя гусарами», пропасть между двумя поколениями дворянства углубилась. Историческое явление «гусарства» в его эволюции и стало предметом изображения Л. Толстого, который следовал за Пушкиным, продолжая и по-своему развивая его реалистические традиции.
Э.Ж.
