CC BY
162
References
1. Berdyaev, N.A. Samopoznanie [Self-knowledge], in Berdyaev, N.A. Sobranie sochineniy [Collected Works], Paris, 1983, vol. 1, pp. 5-412.
2. Frank, S.L. Filosofskie otkliki. Novaya kniga Berdyaeva [Philosophical responds. New book of Berdyaev], in Berdyaev, N.A. Dukhovnyy krizis intelligentsii [Spiritual crisis of intelligentsia], Moscow, 2009. pp. 338-344.
3. Berdyaev, N.A. Ya i mir ob»ektov [Me and the world of objects], in Berdyaev, N.A. Filosofiya svobodnogo dukha [Philosophy of the free spirit], Moscow, 1994, pp. 230-243.
4. Berdyaev, N. Istoki i smysl russkogo kommunizma [The Origin of Russian Communism], Paris, 1955, 159 p.
5. Berdyaev, N. Filosofiya neravenstva. Pis'ma k nedrugam po sotsial'noy filosofii [Philosophy of inequality. Letters to the enemies of social philosophy], Paris, 1970, 244 p.
6. Berdyaev, N. Voprosy zhizni, 1905, no. 3, pp. 255-288.
7. Berdyaev, N. Konets Renessansa (k sovremennomu krizisu kul'tury) [End of the Renaissance (the modern crisis of culture)], Sofiya. Problemy dukhovnoy kul'tury i religioznoy filosofii [Sofia. Problems of spiritual culture and religious philosophy], Berlin, 1923, pp. 21-46.
8. Berdyaev, N.A. Smysl tvorchestva. Opyt opravdaniya cheloveka [The Meaning of the Creative Act. An experience of justifying a Human being], in Berdyaev, N.A. Filosofiya svobody. Smysl tvorchestva [Philosophy of freedom. The Meaning of the Creative Act], Moscow, 1989, pp. 251-580.
9. Berdyaev, N.A. Ekzistentsial'naya dialektika bozhestvennogo i chelovecheskogo [Existential dialectic of the divine and human], in Berdyaev, N. Tsarstvo Dukha i tsarstvo Kesarya. Ekzistentsial'naya dialektika bozhestvennogo i chelovecheskogo [Realm of the spirit and kingdom of Caesar. Existential dialectic of the divine and human], Moscow, 2006, pp. 143-349.
10. Berdyaev, N.A. O rabstve i svobode cheloveka (Opyt personalisticheskoy filosofii) [Slavery and Freedom (an experience of personalism philosophy)]. Paris, 1935. 222 p.
11. Berdyaev, N.A. Na poroge novoy epokhi [On the threshold of a new era], in Berdyaev, N.A. Istina i otkrovenie. Prolegomeny k kritike Otkroveniya [Truth and revelation. Prolegomena to criticism of Revelation], Saint-Petersburg, 1996, pp. 156-326.
12. p***. n.A. Berdyaev (Po lichnym vospominaniyam) [N.A. Berdyaev (For personal recollections)], in Vestnik Russkogo khristianskogo dvizheniya, 1975, no. 115, pp. 142-150.
13. Berdyaeva, L.Yu. Professiya: zhena filosofa [Profession: wife of philosopher], Moscow, 2002, 262 p.
УДК 14:27(47) ББК 87.3(2)61-07
Н.А. БЕРДЯЕВ: БОГО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ТВОРЧЕСКИЙ ДИАЛОГ
Н.В. ЧЕКЕР
Луганский национальный аграрный университет городок ЛНАУ г. Луганск, 91008, Украина E-mail: [email protected]
Рассматривается проблематика Бого-человеческого творческого диалога в философии Н.А. Бердяева. Показано, что для русского философа взаимодействие божественного и человеческого - встречные духовные потоки, продуцируемые Богом-субъектом и человеческими субъектами, - основа миротворения и миропреображения. Дан анализ проблема-
тики равенства в философских построениях Бердяева. Исследована специфика мифологизации Бердяевым темы предмирной свободы, понимания им примордиальной свободы как условия человеческого творчества. Показано, что для философа человеческая свобода -возможность самоопределения и новизны, творчество - напряженная нелинейная процес-суальность, порождающая личностные смыслы, а человек - не самодостаточен без Бога, потому что является неотъемлемым участником Бого-человеческого творческого, свободного, любовного диалога. Выявлено, что для философской системы Н.А. Бердяева краеугольными являются две тайны: тайна воскресения (победы над смертью) и тайна творчества (задающая особый, процессуальный характер философского дискурса мыслителя).
Ключевые слова: творчество, Бого-человеческий диалог, равенство, свобода, нелинейная процессуальность, личность, личностные смыслы, Дух, мифологема, Ungrund.
N.A. BERDYAEV: GOD-MAN CREATIVE DIALOG
N.V CHEKER Lugansk National Agrarian University gorodok LNAU, Lugansk, 91008, Ukraine E-mail: [email protected]
The article discusses the problems of the God-man creative dialogue in N. A. Berdyaev's philosophy. It is shown that for the Russian philosopher personal interaction of the divine and the human, spiritual counter-flows produced by God-subject and human subjects is the basis of the world creation and transformation. The importance of the issue of equality in Berdyaev's philosophical speculations is analyzed. Author investigates the specificity of mythologizing of the theme of pre-world freedom by Berdyaev, his understanding of primordial freedom as a necessary condition to human creativity. It is revealed that human freedom according to Berdyaev is ability to self-determination and innovation. Author shows that according to Russian thinker creativity is a tense nonlinear processuality, generating personal meanings. For Berdyaev, man is not self-sufficient without God because he is an integral member of the God-human creative, free, loving dialogue. It is revealed that N. A. Berdyaev's philosophical system is based on two mysteries: the mystery of the Resurrection (victory over death) and the mystery of creativity (which specifies the procedural nature of his philosophical discourse).
Key words: creativity, God-man dialogue, equality, freedom, nonlinear processuality, personality, personal meanings, Spirit, mythologem, Ungrund.
В работе «О рабстве и свободе человека» (1939) Н.А. Бердяев пишет: «Бог не существует как находящаяся надо мною объективная реальность, как объективация универсальной идеи, Он существует как экзистенциальная встреча; как транс-цендирование, и в этой встрече Бог есть личность» [1, с. 23]. По сути, философ предлагает в качестве единственного «экзистенциального доказательства» бытия Божьего «доказательство» опытное (если под опытом понимать глубинный опыт).
Н.А. Бердяев предельно экзистенциален в своих философских поисках. Русский философ центрирован на субъектном взаимодействии, диалогичен. Для него важно прикоснуться к пониманию тайны Бого-человеческих отношений, борьбы и сотрудничества, мистической драмы любви и свободы. Для Н.А. Бердяева Божий мир изначально построен на личностных, межсубъектных отношениях. Предполагает ли природа этих отношений, как таковая, наличие первичных субстанций или энергий для философа, принципиально неважно, по-
тому что любые субстанции и энергии, реальны они или иллюзорны, по значимости своей всё равно позиционируются им как вторичные. Довольно часто, говоря о соотнесённости человека, мира и Бога, Н.А. Бердяев отмечает, что в истинной реальности (Вечности) всё «внутренне друг другу». Но это, с одной стороны, констатация понятийной невыразимости первичного опыта. А с другой - свидетельство того, что для системы взглядов мыслителя сама данная проблематика не конститутивна. Некоторое прояснение затронутой темы можно заметить лишь в поздних работах Н.А. Бердяева, где он активно обращается к проработке концепции Духа.
Н.А. Бердяев полагал, что основой, сущностью человека, которой наделяет его Создатель в момент творения, является Дух. В качестве таковой сущности Дух обладает двоякой способностью. С одной стороны, Дух обеспечивает потенциальную связность человека с ипостасями Божества. С другой стороны, Дух потенциально конституирует человеческую личность, центрирует, организует в некое соборное единство самого человека. Возможность творчества (подлинного творчества) Н.А. Бердяев напрямую связывает с существованием самобытного личностного субъекта.
Согласно Н.А. Бердяеву, истинный мир субъективен (субъектен), наличие же объектов есть показатель «падшести» мира, следствие некоего «предательства» со стороны субъектов по отношению к своему высшему предназначению, своей личностной сути. Бог творит субъекты, поэтому Божий мир исключительно субъектен. Интересным представляется нам суждение В.М. Ро-зина, когда он говорит, что подлинная реальность для Н.А. Бердяева «возникает не сама собой, а в результате активности этого субъекта, когда он мыслит, сочиняет, переживает», так как «лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность. Бытие есть понятие, а не существование» [2, с. 79]. И далее: «Когда Н. Бердяев говорил, что история должна закончиться и ей на смену придет метаистория, то это можно понимать так, что наступит время, когда сознательные усилия человечества действительно будут определять его судьбу и, следовательно, ход истории» [2, с. 182]. Данное суждение, на наш взгляд, частично верно. Но исследователем не акцентируется внимание на предельной значимости Бого-человеческих отношений в концепции русского философа.
Объективированное состояние мира, согласно Н.А. Бердяеву, - это вина человека. Но не просто вина, а повинность, ответственность. Человек в ответе за то, что совершил, и способен преобразить, вывести на «новый уровень» совершённое, то есть одухотворить. Поэтому мир в его падшем состоянии не подлежит ни отвержению, ни разрушению. Человек не может презрительно отвернуться от объективированной реальности, стряхнуть земную пыль и грязь и подняться на духовную высоту. Если время, пространство, объекты и могут быть поняты как иллюзия, то лишь такая иллюзия, которая как бы срастается с человеком и не может быть им отброшена.
В работе «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (впервые напечатана в 1952 г.) Н.А. Бердяев пишет: «Объективация есть искажение духовности, и вместе с тем объективация необходима в осуществлении судеб человечества и мира, в движении к царству Духа» [3, с. 354]. Русский
философ полагает, что возможны отдельные прорывы в Вечность в творческих и мистических актах. Но эти прорывы связаны вовсе не с отступничеством от мира сего, а, скорее, с усилением межличностной энергетики, которая как бы придаёт миру «истинное звучание». «Межличностной» не означает только межчеловеческой, но и - Бого-человеческой.
Своеобразное истолкование христианства у Н.А. Бердяева с наибольшей полнотой и концептуальной завершённостью выражено им в работе «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого». Обращаясь в главе II к истолкованию диалектики Божественной Троичности, Н.А. Бердяев пишет: «Троичность Бога означает внутреннюю духовную жизнь в нем, и эта жизнь есть во всем мире» [3, с. 376]. И далее: «Предвечная Человечность есть Божье Другое, второй лик Божества. Человеческая и космическая общность в свободе и любви есть разрешение Божественной Троичности, третий лик Божества. То, что экзотерически называют миротворением, есть внутренняя жизнь Божества. <...> Есть две природы - божественная и человеческая, которые не тождественны. Но обе эти природы находятся в Божественной Троичности. <...> Есть божественная Тайна, невыразимая, по ту сторону Творца и творения, и есть Тайна Троичности, обращенная к миру» [3, с. 377].
Согласно Н.А. Бердяеву, Бог проявляет себя как Личность, а не как Абсолют. Личность же не может быть замкнутой в себе и на себе монадой, она предполагает взаимоотношения, взаимодействие, общение, творческую драматичность. В этом смысл наличия вторичной - человеческой природы, или, как говорит Н.А. Бердяев, рождения человека в Боге и Бога в человеке.
Именно соприсутствие в Божественной Троичности совершенной Божественной природы и несовершенной человеческой природы порождает динамику и трагедию личностных отношений, разворачивающуюся в процесс ми-ротворения и миропреображения. Поэтому в основе мира личностное взаимодействие божественного и человеческого, встречные духовные потоки, продуцируемые Богом-субъектом и человеческими субъектами. Это продуцирование не является чем-то автоматическим, неосознанным или же исходящим только из одного полюса отношений - Божественного. Человеческая природа понимаема Н.А. Бердяевым как иная, но, по сути, равно-значимая, диалогическая по отношению к Божественной. Для Н.А. Бердяева важно не познание, даже в его целостной, мистической форме, как «проживание», а диалогическое со-участие в мистерии Духа. Человек, согласно Н.А. Бердяеву, как бы «подтягивается» в своём личностном росте до равных отношений с Богом.
Проблема равенства - это, пожалуй, самая болезненная, самая мучительная проблема для русского философа. С этим связан и огромный, не ослабевающий на протяжении всего жизненного пути интерес Н.А. Бердяева к социальной проблематике. По сути дела, Н.А. Бердяев психологически, органически просто не может принять неравных межличностных отношений как метафизически, эсхатологически значимых. Неравенство рассматривается им либо как последствие грехопадения, то есть как временное, «падшее» состояние, либо как синоним разнообразия и инаковости. Философ не верит в Бога карающего и устрашающего, не верит в Бога как господина и повелителя, он считает, что
«у Бога меньше власти, чем у полицейского, солдата или банкира» [4, с. 55]. Духовно преображённые отношения не могут быть неравными, то есть отношениями господства и подчинения, властвования и покорности. Именно в истолковании позиции Н.А. Бердяева в отношении неравенства в исследовательских, критических работах возникает много путаницы.
Равными или неравными представляются русскому философу отношения между человеком и Богом? В принципе, можно попытаться доказать и то и другое. Суть противоречия, на наш взгляд, заключается в том, что Н.А. Бердяев, безусловно признавая неравенство высшей, совершенной Божественной природы (Божественной энергии) и несовершенной человеческой природы (как Божьего Другого), не признает в отношениях между ними ни малейшей субординации, подвластности низшего высшему, предопределённости. Соответственно, сами эти отношения (если рассматривать их предельную, полноценную реализацию) - это равные отношения.
Как верно замечает сам Н.А. Бердяев, мистическая литература также часто повествует о некоем переживании «приближения» к Богу, диалогических, любовных, взаимозависимых и в этом смысле «равных» отношений с Богом. Но это «равенство» истолковываемо, скорее, как чудо, как Божья благодать, а не как последствие творческого, духовного пути человека. И поэтому мистика, если брать её целостно, полна полярных, крайних переживаний человеком как «равенства», так и «неравенства» в богочеловеческих отношениях. Н.А. Бердяев же, по сути, принимает лишь один полюс в качестве верного, неискажённого видения.
Как мы полагаем, сложность понимания Н.А. Бердяева заключается в том, что для него «отдельности» человека от Бога, в экзистенциальном смысле, нет, не было и быть не может. Отпадение, «отворачивание» человека от Бога - это лишь разворачивание мистерии Духа. «Отпав» от Бога, изменённый, падший человек «порождает» своё другое - «объективный мир». В незрелом, не повзрослевшем человеке «объективный мир» порождает то страх и зависимость, то порывы к обожествлению самого себя в своём падшем состоянии. Это, в свою очередь, конституирует искажённые представления в человеческом сознании (и, соответственно, в человеческой культуре) об отношениях с Богом. Поэтому, согласно Н.А. Бердяеву, человек, прежде всего, должен «повернуться» к Богу и, в соответствии с этим «поворотом», скорректировать свои творческие усилия, свободно исполнить свой творческий долг
Для Н.А. Бердяева Дух в человеке - это и проекция Святого Духа Троицы, и инаковость. По сути дела, Дух - это подвижная необусловленность, это свобода. Есть первичная свобода как условие изменчивости, как непредсказуемость в отношениях Бога и человека, как непредзаданность живого развития человека и природного мира, как возможность диалога и новизны. Эта свобода хаотична, и она должна быть очеловечена. То есть, человек, познавая, осваивая эту свободу в её тёмных, таинственных глубинах, должен собственным творческим усилием, соединённым с Божественной благодатью, как бы «возвести» её в новое качество (состояние третьей свободы).
В истолковании первичной, предмирной свободы Н.А. Бердяев вторит мистическим прозрениям Я. Бёме, включая в свой философский дискурс мифоло-
гему Ungrund («Безосновное»). Первая свобода - это доонтологическая свобода. Она предшествует бытию и выявляется в существовании, в его процессуальнос-ти. Поэтому первичная свобода не может быть определена в понятии, так как она не имеет сущностного характера. Вторая свобода, в рассмотрении Н.А. Бердяева, - свобода совершенства, или Бог. Третья свобода, «снимающая» противоречие первых двух, как уже было сказано выше, возможна лишь через творческое усилие человека. Мифологически Н.А. Бердяев истолковывает это следующим образом. Человек в результате Божественного творения из «ничто», а значит, из первородной свободы, в своём духе имеет потенцию двух начал - из Бога и из Безосновного. Божественная потенция - это творческая способность человека, благодаря которой он может осуществить синтез двух начал, через устремление всего своего существа навстречу Божественной благодати и направление всей своей деятельности на совместную с Богом цель - творчество как теургический процесс порождения красоты. Акт творения мира Богом предвечно не завершён. Творец создаёт человека из иного для себя «материала» первосвобо-ды для того, чтобы человек мог дать свободный прибыльный ответ Богу и, таким образом, привнёс новое содержание в миротворение.
Н.А. Бердяев полагает возможным согласование концепции Безосновного с христианством, отказываясь от решения вопроса о временном генезисе Божественного. По мнению философа, к Божественному не применима категория времени. Следовательно, нельзя утверждать, что какая-то «сущность» возникла раньше, а какая-то позднее. Значит, и вопрос о первичности Безосновного, его онтологическом предсуществовании Божьему творению, снимается. Но, тем не менее, остаётся некая функциональная изначальность несот-ворённой свободы. И это противоречит ортодоксальному христианскому миропониманию. Н.А. Бердяев пытается разрешить данное несоответствие, утверждая, что человек, принципиально, не в силах концептуально постигнуть взаимодействие Божественных сущностей. Потому что концептуализация -продукт рационально-понятийной деятельности, а Божественное не подлежит рационализации и не может быть выражено в понятии. Однако, используя мифологему Ungrund, Н.А. Бердяев приходит к рассогласованию с христианской доктриной, уже потому, что он постулирует своеобразную двойственность происхождения человека. Человек как бы оказывается порождением не только Бога, но и Безосновного как абсолютной потенции. Один из мотивов введения таковой «двусоставности» человека связан для Н.А. Бердяева с попыткой решения проблемы теодицеи. По сути, русский философ провозглашает, что Бог только в том случае не ответственен за зло, творимое человеком, если человек имеет вторую составляющую, происшедшую из Безосновного и не имеющую никакого (зависимого) отношения к Богу.
Для Н.А. Бердяева творчество есть свобода, свобода же противоположна подчинению. И речь идёт вовсе не о свободе выбора. В работе «О назначении человека» Н.А. Бердяев пишет: «Свобода воли как свобода безразличия есть скорее рабство, чем свобода человека, и человек должен почувствовать себя освобожденным и облегченным, когда ему не нужно уже выбирать, пребывая в состоянии раздвоенности, когда выбор уже сделан» [5, с. 132]. Свобода не
имеет внешних ориентиров, она безосновна, иначе это была бы не свобода, а что-то другое. Что значит не иметь внешних ориентиров? Это значит не иметь предзаданных целей, даже как множества альтернативных вариантов. Свобода, по Н.А. Бердяеву, - это некое самоопределение, определение изнутри. Свобода в таком понимании фундирует классическое понимание субстанции, как оно дано, например, в трудах Б. Спинозы.
В «Смысле творчества» Н.А. Бердяев утверждает: «Человек - точка пересечения двух миров» [6, с. 67]. Человек включает в себя природного человека как своё реальное (падшее) состояние и трансцендентального человека как своё идеальное состояние, как свою предельную глубину. Греховность, в этом смысле, определяется Н.А. Бердяевым как дистанция, отделяющая природного человека от трансцендентального. Н.А. Бердяев говорит о внутреннем несовпадении в человеке его реального и идеального образов, о наличии внутреннего разрыва, который должен быть преодолён человеком. Исходя из того, что этот разрыв не преодолевается в земном существовании, философ постулирует смысловую необходимость дальнейшего, иномирного развития человека.
Обращённость к духовной глубине, осознание себя как личности, как активного соучастника Бого-человеческого диалога, с точки зрения Н.А. Бердяева, открывает творческую перспективу обожения человека и, соответственно, перспективу подлинного смыслового переустроения мира. Будущее совершенное состояние человека - это состояние неразрывного и неслиянного взаимодействия человека с Богом.
Первичным, важнейшим концептом для философа выступает не «Бог» и не «человек». Н.А. Бердяев неоднократно проводит мысль о том, что не только человека нет без Бога, но и Бога нет без человека. Бог в своей отдельности не просто не познаваем, но и не постижим в мистическом опыте. Он может быть лишь рационально выведен как абстракция, как кантовская «вещь в себе». На наш взгляд, русский философ пытается выразить мысль о том, что субъекты отношений рождаются в отношениях, а не отношения рождаются между отдельно противостоящими субъектами. Интересно сходство в рассуждениях Н.А. Бердяева и М. Бубера. В работе «Я и Ты» М. Бубер пишет: «В начале стоит отношение: как категория бытия, как готовность, постигающая форма, модель души; a priori отношения; врожденное Ты» [7, с. 311]. На близость взглядов М. Бубера своим указывает и сам Н.А. Бердяев1.
Для Н.А. Бердяева Бого-человеческие отношения в сущностном, предельном смысле изначальны. Это значит, что Н.А. Бердяев, в отличие, например, от Вл.С. Соловьёва, задаёт иную, не архитектурно-системную, а процессуальную парадигму философствования. Процессуальность же как таковая, то есть в её не-сводимости к геометрическим координатам, к движению между заданными точками, - это процессуальность нелинейная, иначе говоря - творческая, свободная, непредсказуемая. Поэтому не случайно базовый
1 См., напр.: Бердяев Н.А. Martin Buber // Путь. №38. (05.1933). С. 87-91. Режим доступа: http:// www.odinblago.ru/path/38/7 [8].
концепт философии Н.А. Бердяева - творчество. Творчество - это безосновное основание его рассуждений.
Н.А. Бердяев созвучен «духу времени», и не только в революционно-анархических, иррациональных проявлениях этого духа, но и в его научных перестройках - например, в квантовой физике, синергетике. На наш взгляд, во многом можно согласиться с характеристикой Н.А. Бердяева, данной украинским исследователем В.Б. Окороковым. В статье «Русский путь к трансценденталь-ности (бытие и свобода в творчестве Н. Бердяева и С. Франка)» он пишет: «Бердяев, апостол творчества и анархизма, ищет опору для "пошатнувшегося" (в классических представлениях) мира и находит её в "движении" (творчестве). Оно, по существу, совпадает с миром меонической свободы, который и предстает как "предсущность" охватывающая все трансляции онтологий. Меони-ческая свобода и есть инварианта всех онтологических преобразований. Так русский экзистенциальный философ "языком классической философии" пытался выразить в своей системе открывшуюся нелинейность онтологий (или трансляций "духа времени"). Сознание в таком подходе обнаруживает себя в движении онтологий, то есть феноменологической трансляции философий, метафизик, в целом "наук о духе"» [9, с. 174].
Творчество, согласно Н.А. Бердяеву, - это напряженная нелинейная про-цессуальность, порождающая личностные смыслы. Творчество предполагает личностное взаимодействие Бога и человека. Личностное, т.е. интимное, рав-ноответственное для обеих сторон взаимодействия, драматическое. Поэтому Бог и человек равны в личностных отношениях совместного творчества. То есть, по Н.А. Бердяеву, Бог и человек равноответственны и, несмотря на иерархическую разницу между ними (например, разницу в творческих возможностях), не субординированы. Как бы «выпадая» из этих отношений, человек, безусловно, теряет эту свою «равность» Богу, потому что речь идёт именно о «равенстве в отношениях», но не теряет своей ответственности и своего высокого предназначения.
Творчество для Н.А. Бердяева, в своих предельных смыслах, есть преображение, оно так же, как и для Вл.С. Соловьёва, теургично, ведёт к обожению человека и мира. Но, в отличие от Вл.С. Соловьёва, Н.А. Бердяев концентрирует своё внимание на процессуальности. Смысл, для него, возможен как постоянное творение смыслов, красота возможна как постоянное творение красоты. Мы приходим к выводу, что Н.А. Бердяев философски отстаивает следующие положения. Не может существовать смысл как отдельная сущность или идея. Не может существовать красота как природная данность или как вещь. Возможна объективация духа и, соответственно, объективация смысла, объективация красоты, но это уже нечто искажённое, остывшее, подобное остановившемуся, мёртвому мгновению. На наш взгляд, очень характерно для Н.А. Бердяева следующее высказывание: «Красота связана с формой, но красота связана также с творческой силой жизни, с устремлением к бесконечности... Красота не есть объективная предметность, она всегда есть преображение. И только творческое преображение есть реальность» [10, с. 453]. И более того, творческая динамичность присуща не только падшему, временному со-
стоянию мира. Н.А. Бердяев утверждает: «Райскую жизнь нельзя понимать статически, её надо понимать динамически. Этим рай конца отличается от рая начала. Когда человеку снится полет, ему снится райская жизнь. Она есть полет, а не прикованность к земле, не неподвижность. Райская жизнь есть прежде всего победа над кошмарной разорванностью времени» [5, с. 476].
Как нам представляется, Н.А. Бердяев, по сути, отходит от мистического панентеизма Вл.С. Соловьёва и приходит к мистическому диалогизму. Для него человек не самодостаточен без Бога потому, что является «неотъемлемым» участником Бого-человеческого творческого, свободного диалога. В бердяев-ском понимании человек и Бог - два взаимозависимых субъекта. Бог создаёт человека как своё другое, наделяя его творческой самостоятельностью. И основная жизненная задача человека, как видит её Н.А. Бердяев, - стать достойным этого дара, научиться пользоваться своей свободой. При этом философствование Н.А. Бердяева - это попытка артикулировать радикально новый, творческий философский дискурс. Совершенно прав, на наш взгляд, современный российский исследователь В.Н. Порус, утверждая: «Поставив свободу в основание бытия, но не согласившись ни с традицией онтологической философии от Парменида до В. Соловьева, ни с "фундаментальной онтологией" М. Хайдеггера, Бердяев пытался говорить на языке, которого не было, то находя сближения со смыслами свободы, прошедшими сквозь историю европейской философии, то отказываясь от них. Это было попыткой соорудить мост, не лежащий на устойчивых опорах, а парящий над ними» [11, с. 163].
Согласно Н.А. Бердяеву, смысл человеческого существования задаётся Бого-человеческим взаимодействием. Это взаимодействие двух творческих субъектов, двух взаимоустремлённых духовных личностных потоков. Но в падшем мире такое взаимодействие фрагментарно, во многом потенциально. Как верно замечает Ф.А. Степун, «главная мысль бердяевской философии творчества - в различении двух слоев творческого акта: внутреннего, и потому высшего, и внешнего, и потому низшего. Пока человек находит себя во внутреннем переживании, он стоит прямо напротив Бога, но когда он переходит во внешнее его проявление, тогда вокруг себя он видит человеческую историю под знаком грехопадения» [12, с. 500]. Для Н.А. Бердяева человек религиозен (связан с Божественным) потому, что человеческий дух есть творчество.
На наш взгляд, главный концепт, позволяющий понять многочисленные сложные, порой противоречивые высказывания Н.А. Бердяева, - это концепт «Бого-человеческие отношения». Совершенное состояние предполагает наиболее полную актуализацию этих отношений. Христианство, согласно Н.А. Бердяеву, есть откровение любви и свободы, и откровение абсолютной силы, побеждающей смерть. Эта сила есть любовь. Следует отметить, что в рассуждениях о преображающей силе любви Н.А. Бердяев находится под очень сильным впечатлением от «Смысла любви» Вл.С. Соловьёва (частично соглашаясь с ним, частично полемизируя). Бессильная любовь не давала бы смысла. В духе теософов Н.А. Бердяев даже заявляет о том, что жертвенная любовь является космической силой. В целом же, можно констатировать, что для философской системы мыслителя краеугольными являются две
тайны: тайна воскресения (победы над смертью) и тайна творчества. Причем первая из них осознаётся как некая предельная тайна, задающая смысл. Вторая же, по сути, динамически выстраивает особую парадигмальность бердя-евского философствования.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики // Бердяев Н.А. Царство Духа и Царство Кесаря. М.: Республика, 1995. С. 4-162.
2. Розин В.М. Культурология: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Гардарики, 2003. 462 с.
3. Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // Бердяев Н.А. Диалектика божественного и человеческого / сост. и вступ. ст. В.Н. Калюжного. М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2005. С. 341-498.
4. Бердяев Н.А. Истина и откровение. Пролегомены к критике Откровения / сост. и послесл. В.Г Безносова, примеч. Е.В. Бронниковой. СПб.: Изд-во РХГИ, 1996. 384 с.
5. Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006. 478 с.
6. Бердяев Н. Смысл творчества. М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006. 414 с.
7. Бубер М. Я и Ты // Квинтэссенция: филос. альманах / под ред. В.И. Мудрагея; сост. О.Ю. Бойцова, Л.И. Греков, Д.А. Замилов. М.: Политиздат, 1992. С. 294-370.
8. Бердяев Н.А. Martin Buber // Путь. №38. (05.1933). С. 87-91. Режим доступа: http:// www.odinblago.ru/path/38/7
9. Окороков В. Б. Русский путь к трансцендентальности (бытие и свобода в творчестве Н. Бердяева и С. Франка) // Коллизии синтеза философии и религии в истории отечественной философии (к 180-летию Памфила Юркевича и 130-летию Семена Франка): украинский журнал русской философии // Вестник Общества русской философии при Украинском философском фонде. Вып. 7. Полтава: АСМИ, 2007. С. 167-180.
10. Бердяев Н.А. Философия свободы. М.: Путь, 1911. 281 с. Режим доступа: http:// www.krotov.info/library/02_b/berdyaev/1911_05_00.html
11. Порус В.Н. Н.А. Бердяев: эсхатология свободы // Н.А. Бердяев и единство европейского духа / под ред. В. Поруса. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. С. 145-178.
12. Степун Ф.А. Учение Николая Бердяева о познании // Н.А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1 / сост., вступ. ст. и примеч. А.А. Ермичева. СПб.: РХГИ, 1994. С. 483-500.
References
1. Berdyaev, КА. O rabstve i svobode cheloveka. Opyt personalisticheskoy metafiziki [Concerning the Slavery and Freedom of Man: An Attempt at Personalistic Metaphysics], in Berdyaev, NA. Tsarstvo Dukha i Tsarstvo Kesarya [The Realm of Spirit and the Realm of Caesar], Moscow: Respublika, 1995, pp. 4-162.
2. Rozin, VM. Kul'turologiya [Cultural science], Moscow: Gardariki, 2003, 462 p.
3. Berdyaev, NA. Ekzistentsial'naya dialektika bozhestvennogo i chelovecheskogo [Existential Dialectics of the Divine and the Human], in Berdyaev, NA. Dialektika bozhestvennogo i chelovecheskogo [Dialectics of the Divine and the Human], Moscow: AST; Khar'kov: Folio, 2005, pp. 341-498.
4. Berdyaev, NA. Istina i otkrovenie. Prolegomeny k kritike Otkroveniya [Truth and Revelation: Prolegomena to the Critique of Revelation], Saint-Petersburg: Izdatel'stvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 1996, 384 p.
5. Berdyaev, NA. O naznacheniicheloveka [The Destiny of Man], Moscow: AST: AST Moskva: Khranitel', 2006, 478 p.
6. Berdyaev, N. Smysl tvorchestva [The Meaning of the Creative Act], Moscow: AST: AST Moskva: Khranitel', 2006, 414 p.
7. Buber, M. Ya i Ty [I and Thou], in Kvintessentsiya: filosofskiy al'manakh [Quintessence: philosophical almanac], Moscow: Politizdat, 1992, pp. 294-370.
8. Berdyaev, N.A. Martin Buber, in Put', 1933, no. 38, pp. 87-91. Available at: http:// www.odinblago.ru/path/38/7
9. Okorokov, VB. Russkiy put' k transtsendental'nosti (bytie i svoboda v tvorchestve N. Berdyaeva i S. Franka) [Russian Path to Transcendence (Being and Freedom in N. Berdyaev's and S. Frank's Heritage)], in Vestnik Obshchestva russkoy filosofii pri Ukrainskom filosofskom fonde [Journal of The Russian Society of Philosophy at Ukrainian Philosophical Foundation], Poltava: ASMI, 2007, issue 7, pp. 167-180.
10. Berdyaev, N.A. Filosofiya svobody [Philosophy of Freadom], Moscow: Put, 1911, 281 p. Available at: http://www.krotov.info/library/02_b/berdyaev/1911_05_00.html
11. Porus, VN. N.A. Berdyaev: eskhatologiya svobody [N. A. Berdyaev: Eschatology of Freedom], in N.A. Berdyaev i edinstvo evropeyskogo dukha [N. A. Berdyaev and the Unity of the European Spirit], Moscow: Bibleysko-bogoslovskiy institut svyatogo apostola Andreya, 2007, pp. 145-178.
12. Stepun, FA. Uchenie Nikolaya Berdyaeva o poznanii [Nikolai Berdyaev's Teaching of Knowledge], in N.A. Berdyaev:pro et contra. Saint-Petersburg: RKhGI, 1994, book 1, pp. 483-500.
УДК [130+141.32](47) ББК 87.3(2)53
КРИЗИС ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА В ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ НИКОЛАЯ БЕРДЯЕВА
Р.С. ГРАНИН
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Проспект Вернадского, д. 82, стр. 1, г. Москва, 119571, Россйская Федерация
E-mail: [email protected]
Анализируются кризисные явления духовной культуры Серебряного века в контексте философии культуры Н.А. Бердяева и в перспективе его эсхатологической метафизики. Показано, что эсхатология является «духом времени», которому свойственно стирание грани между творчеством автора и его биографией, искусством и жизнью. Приводится философское осмысление данного феномена у Н.А. Бердяева, полагавшего, что творчество рождается из недостатка и несовершенства, что оно антагонистично, с одной стороны, совершенству человека, с другой - совершенству культуры и в этом смысле является гранью между созиданием ценностей культуры и ростом личного совершенства. На основании философской позиции Бердяева, согласно которой кризис культуры представляется последней волей человека к переходу от символически-условных достижений к достижениям реально-абсолютным. Утверждается, что данный переход обусловливает возникновение утопического соблазна, желания отказаться от свободы в обмен на безопасность, от смертной личности в пользу безличного бессмертия. Делается вывод о том, что в условиях нашего мира утопия тоталитарна и безлична, а тоталитаризм всегда утопичен, поэтому мечтательный утопизм XIX столетия, пройдя через эсхатологические ожидания, сменился в России тоталитарной утопией XX века.
