CC BY
236УДК 327.8(100) © А.М. Бобыло
Владивосток
«МЯГКАЯ СИЛА» В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКЕ: ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ
Современный мир по-прежнему не является стабильным и безопасным. Постоянная борьба государств за власть, ресурсы и прочие конкурентные преимущества, носящая, главным образом, насильственный характер, требует от них создания все более новых и опасных видов вооружения. В результате количество накопленного оружия массового уничтожения, включая ядерный потенциал, поставило все человечество на грань выживания. В этой связи, в последние десятилетия значительно возрастает роль несиловых способов воздействия государств на мировую общественность, появляются новые концепции и теории, посвященные данным вопросам.
В настоящее время на этот путь уже встали многие промышленно развитые страны. В статье рассматриваются национальные стратегии так называемой «мягкой силы» во внешней политике ряда современных стран, анализируются основные подходы, ресурсы, цели и результаты использования государствами «мягкой силы» на современном этапе. Это позволяет оценивать в перспективе и ретроспективе эффективность, как отдельных ее инструментов, так и всего имеющегося у стран в наличии «мягкого потенциала».
Ключевые слова: «мягкая сила», национальные стратегии, баланс сил, внешняя политика.
A.M. Bobylo Vladivostok
«SOFT POWER» IN INTERNATIONAL POLICY: PECULIARITIES OF NATIONAL STRATEGIES
The contemporary world is still not stable and safe. The constant struggle of states for power, resources and other competitive advantages, having mostly violent nature, requires them to develop new and more dangerous weapons. As a result, the amount of accumulated weapons of mass destruction, including nuclear capability, put all the mankind to the brink of survival. In this context, in recent decades, the role of non-violent methods of influence on the international community of states substantially increases, new concepts and theories arise, they are devoted to these issues.
Currently, this path has already got many industrialized countries. In this article «soft power» of national strategies in the foreign policy of some modern countries are considered, the main approaches, resources, goals and results of using the «soft power» by these states at present time have been analyzed. This allows us to evaluate in the future and retrospective the effectiveness of both some of its tools and total «soft capacity» of the states as well.
Keywords: «soft power», national strategies, balance of power, foreign policy.
В современных межгосударственных отношениях категория «сила» имеет множество вариативных значений. На протяжении тысячелетий сила традиционно отождествлялась с военной мощью, которая для многих видных политических исследователей (Г. Моргентау, К. Уолц, Р. Арон) была и остается основным показателем престижа государства на международной арене. Однако с середины 1980-х гг. в теорию международных отношений на смену традиционному (военному) пониманию силы приходит ее новое (невоенное) переосмысление.
Этот подход впервые был сформулирован на научно-теоретическом уровне профессором Гарвардского университета Дж. Наем [14]. По его мнению, сила государства заключается в возможности добиваться от других желаемых результатов. Эта возможность зависит от наличия у политического режима тех или иных ресурсов осуществления власти и умения их эффективно использовать [4]. Желаемых результатов во многих случаях можно добиться при помощи таких факторов, как духовная и материальная культура, общественные и политические принципы, качество проводимой внешней и внутренней политики и т.д. Эти дополнительные факторы в идеальном исполнении безотказно работают на повышение привлекательности имиджа страны, формируют особый ресурс, определяемый Дж. Наем как «мягкая сила» (soft power) [14].
«Твердая сила» (hard power), военная и экономическая, зачастую основывается на побуждении или угрозах; в отличие от нее «мягкая сила» - это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения [14, с. 38]. Это больше, чем просто убеждение, уговаривание или способность подвигнуть сделать что-либо при помощи аргументов. Проще говоря, в поведенческих понятиях, «мягкая сила» - это привлекательная сила, которая, согласно Дж. Наю, характеризуется тремя основными компонентами: во-первых, культурой (определяемой как набор значимых для общества ценностей,
несводимый к массовой культуре), во-вторых, политической идеологией, в-третьих, внешней политикой (понимаемой как дипломатия в широком смысле слова). Здесь возникает своего рода коллизия приоритетности соотношения «жесткой» и «мягкой» сил: с одной стороны, «жесткая сила» не теряет ключевого значения в мире, где государства стремятся оградить свою независимость, а негосударственные группы, такие, как террористические организации, готовы прибегать к насилию, с другой стороны - тенденции мирового развития свидетельствуют о возрастании значения «мягкой силы» в общем властном балансе любого государства. Это обусловлено тем, что даже самые развитые государства сталкиваются с ограничением возможностей решения внутренних и международных проблем исключительно силовыми средствами.
Но что же все-таки есть «мягкая сила»? Какие формы она способна принимать в ее «неклассическом» понимании? За последние десятилетия различные государства по-разному пытались реализовать потенциал «мягкой силы» во внешней политике, что позволяет нам говорить о существовании нескольких различных стратегий ее использования. Большинством ученых, исследующих феномен «мягкой силы» в международных отношениях, наряду с традиционной (американской) принято выделять европейскую, советскую, японскую, российскую и китайскую стратегии использования «мягкой силы» [3, с. 9; 4, с. 37; 5; 14, с. 71]. Такое деление обусловлено национально-историческими особенностями внешнеполитических установок государств, различающихся содержанием имеющихся ресурсов и проводимых мероприятий.
Названные стратегии можно условно разделить на «старые» (традиционные) и «новые» (современные). К числу первых могут быть отнесены американская, европейская и советская, ко вторым - китайская, японская и российская. Каждая из стратегий обладает своей спецификой, однако, по нашему мнению, наибольший интерес представляют стратегии США, КНР, РФ и стран ЕС, все они наряду с региональными и историческими особенностями своего развития могут быть отнесены к наиболее эффективным и (или) динамично развивающимся странам.
Американская (традиционная) стратегия использования «мягкой мощи», согласно Дж. Наю, основывается на определенной ресурсной базе. Ее первый «столп» - привлекательность американской культуры и образа жизни. Опросы общественного мнения показывают, что почти 80% респондентов из 43 стран мира восхищаются достижениями США в области науки и технологий (высокая культура), а около 60% - любят американскую музыку и телевидение [14, с. 64]. Подтверждается это и первенством США по таким показателям, как численность принимаемых эмигрантов, объем выпускаемой телепродукции, численность ино-
странных студентов в США и количество американцев среди нобелевских лауреатов в области физики, химии и экономики. Второй «столп» «мягкой силы» США - политическая идеология: полностью или частично ей симпатизирует половина опрошенных. Среди путей наращивания потенциала американской «мягкой мощи» наиболее эффективный путь - публичная дипломатия (public diplomacy). Центральная роль в ее осуществлении принадлежит информационному ресурсу и контролю над информационными потоками. Дж. Най выделяет три измерения публичной дипломатии: 1) ежедневное направленное освещение американских внешнеполитических акций; 2) «стратегическое общение», под которым подразумевается фокусированное обсуждение наиболее важных для США политических тем; 3) развитие прямых контактов с иностранной аудиторией посредством системы обменов, программ научных стипендий, что позволяет зарубежным гражданам лично знакомиться с Соединенными Штатами.
По данным, приводимым в разных источниках, из общего числа 600-700 тыс. чел. (более точные цифры привести вряд ли возможно), участвовавших в международных образовательных программах госдепартамента США в период конфронтации, около 200 были или являются главами государств (в том числе явно «проамериканские» политики, такие как М. Тэтчер, А. Садат и Г. Шмидт), еще 600 - представителями правительств, парламента и различных министерств. Наиболее широко выпускники американских обменных программ представлены в политической элите Южной Кореи, Аргентины, Чили, Германии, Великобритании, Израиля и Японии [11, с. 382]. К 50-летнему юбилею деятельности Программы им. Д. Эйзенхауэра в 2003 г. были опубликованы данные, согласно которым среди ее выпускников насчитывалось 4 главы правительств иностранных государств, 110 министров, 43 посла, 37 руководителей государственных компаний и банков [9].
В качестве иллюстрации «взращивания» в университетах США прозападной элиты для последующего продвижения интересов Америки на постсоветском пространстве можно привести пример бывшего президента Грузии М. Саакашвили, бывшего президента Украины В. Ющен-ко, женатого на американской гражданке (этнической украинке) Е. Чу-маченко, с которой он познакомился во время участия в одной из обменных программ [11, с. 385]. Неудивительно в этой связи, что волна «цветных революций» 2004-2005 гг. привела к росту подозрительности в России по отношению к западным обменным программам.
Таким образом, говоря о природе «мягкой силы» применительно к Соединенным Штатам, Дж. Най прежде всего обращает внимание на
роль американских образовательных центров, служащих точками притяжения для студентов из разных государств. Значительное количество выпускников американских университетов, составляющих государственные элиты других стран, формирует крайне важный ресурс благожелательного отношения к Америке за ее рубежами. Кроме того, по мнению Дж. Ная, не меньший вклад в формирование «мягкой силы» США по-прежнему может внести и американская массовая культура, в лучших образцах которой присутствуют «послания свободы, раскрепощения и демократизма», что, так или иначе, находит отклик у жителей разных стран и представителей различных культурных традиций.
При этом американцы не настолько наивны, чтобы полагаться исключительно на «мягкую силу», чего Дж. Най, собственно, и не скрывает: «Конечно, мягкая сила не может решить всех проблем. Даже если северокорейский диктатор Ким Чен Ир любит смотреть голливудские фильмы, это вряд ли скажется на его программе по созданию ядерного оружия. Точно так же с помощью "мягкой силы" не удалось добиться отказа правительства Талибан от поддержки "Аль-Каиды" в 90-х гг. ХХ в. Чтобы положить конец этому альянсу, пришлось применить грубую военную силу. Но таких наших целей, как содействие развитию демократии и прав человека, легче достичь с помощью "мягкой силы".
У принудительной демократизации есть свои пределы» [14, с. 91].
Европейская (консервативная) стратегия. С точки зрения «мягкой мощи», европейские страны выступают как единый центр глобального значения. Несмотря на отставание в военной и экономической области, Европа конкурирует с США в борьбе за умы и сердца. Европейские языки, восприятие Европы как «оазиса процветания», самые высокие в мире показатели социально-экономического развития, а также французское вино, испанские курорты и швейцарская надежность - все это образы, относящиеся к культурной привлекательности Европы и европейцев. Политические ценности, их «мягкая привлекательность» и (что выгодно отличает Европу от США) ориентация европейских политиков на сотрудничество при решении международных вопросов с привлечением многосторонних институтов, акцент на невоенном решении конфликтов - устойчивые черты европейского имиджа в международном сообществе.
Конечно, по отдельности каждая из европейских стран не может конкурировать с США, но создание Европейского союза стало одним из важнейших событий в мировой истории. Влиятельность «гибкой силы» стран Западной Европы доказывает тот факт, что после окончания холодной войны и распада СССР почти все восточноевропейские страны решили строить новые государства не по американской модели, а по
образу своих западных соседей. Тем не менее, в Европе по-прежнему имеется ряд проблем. В случае разногласий внешняя и оборонная политика фактически остаются прерогативами национальных правительств. Бюрократические препоны и негибкость рынка труда - при наличии неблагоприятных демографических тенденций - сдерживают темпы экономического роста. Если не произойдет изменений, к 2050 г. средний возраст населения США составит 35 лет, а стран ЕС - 52 года [15, с. 79].
Многие аспекты внутренней политики, реализуемой в Европе, привлекают молодую часть населения современных демократических стран. Позиции по вопросу о смертной казни, по контролю над оружием, по изменению климата и по правам представителей нетрадиционной сексуальной ориентации - вот лишь некоторые факторы, укрепляющие «мягкую силу» Европы. Помимо привлекательности своей культуры и внутренней политики Европа черпает «гибкую силу» и в сфере внешней политики, поскольку ее действия часто служат благу всего человечества. По сравнению с американцами, в последние годы европейцы более уверенно стали использовать для достижения своих целей международные организации. Это отчасти обусловлено опытом строительства ЕС, отчасти отражает интерес, заключающийся в создании системы сдержек единственной мировой сверхдержавы, что делает ее политику привлекательной для многих других стран. Европейцы направляют значительные средства на развитие своей публичной дипломатии, особенно в области налаживания международных культурных контактов1 [14, с. 82].
Китайская (современная) стратегия. Теория китайской «мягкой силы» («жуань шили») была разработана еще древними китайскими мыслителями - Лао-Цзы, Конфуцием, Сунь Цзы - и применялась в области военной мысли, управления государством и воздействия на другие народы более двух тысяч лет. Так, в трактате Сунь Цзы «Искусство войны» содержатся следующие ее стратегемы: «используй мягкие средства, чтобы побороть силу», «избегай сильных сторон противника, используй его слабости». Длительное время в Китае разрабатывались и использовались три способа влияния на человека: принуждение -
1Франция стоит на первом месте, расходуя 17 долл. США в год на душу населения, что в четыре раза больше, чем у занимающей второе место Канады, за которой идут Великобритания и Швеция. Для сравнения: расходы государственного департамента США на финансирование международных культурных программ составляют лишь 65 центов на душу населения в год.
«кнут», вознаграждение - «пряник» и привлекательность - «мягкая сила» [1, с. 10].
В апреле 2005 г. в Джакарте председатель КНР Ху Цзиньтао выдвинул идею «совместного построения гармоничного мира». В числе важнейших внешнеполитических целей КНР называются укрепление взаимовыгодного сотрудничества с соседними странами, углубление регионального и субрегионального сотрудничества, активизация экономической интеграции со странами АТР [8, с. 83]. КНР широко известна как «глобальная фабрика», определяющая в значительной мере международную финансово-экономическую ситуацию. Однако в культурно-идеологической привлекательности Китай пока проигрывает США и многим другим странам.
Следует отметить, что китайские ученые по-разному трактуют концепцию «мягкой силы». Например, есть мнение, что она включает в себя следующие компоненты: политическую систему и политическое руководство, национальный дух, международный образ общества, международную стратегию государства, способность определять тип международной системы, уровень развития науки и техники [2].
Основу возрастающего регионального и глобального позиционирования Китая стали составлять не только успехи его экономики как результата специфических рыночных реформ и активной интеграции в мировую экономику. На международной арене Китай добивается своих целей мирным, бесконфликтным путем, активно используя именно ресурс «мягкой силы». Китайский образ мысли, любая практическая деятельность государства и его организаций, партийных функционеров всегда регулируются традиционным набором строго обязывающих ценностных правил [5]. Внутри страны - трансформирующиеся ценностные традиции придают китайской цивилизации высокую внутреннюю гомогенность и устойчивость. «Обновленные» социокультурные ценности, пропагандируемые китайскими властями в сложившихся условиях, сплачивают ханьцев, проживающих в Китае и за рубежом, в глобальный китайский социум [12, с. 9].
При этом культура является не только основой, но и важным фактором для оценки и распространения «мягкой силы». Так, внешние культурные обмены являются обязательной составной частью китайской дипломатии. Роль этого наступательного информационного инструмента продолжает усиливаться в процессе китайской глобальной регионализации. Внешние культурные обмены Китая представлены двумя направлениями: образовательными и культурными. Самым заметным успехом китайской стратегии «мягкой силы» стало распространение за рубежом институтов Конфуция, задачей которых является преподава-
ние китайского языка и знакомство с культурой. Проект, запущенный Государственной канцелярией по распространению китайского языка за рубежом (Ханьбань), начался в 2004 г., и по состоянию на март 2010 г. создано свыше 850 институтов Конфуция и 58 классов Конфуция по всему миру. Особое внимание уделено США, где появилось около 400 институтов Конфуция [1, с. 12]. На основании появившейся несколько лет назад в китайских СМИ информации эксперты предположили, что Ханьбань ежегодно тратит на содержание одного института Конфуция около 100 тыс. долл. [2].
Вторым важным направлением применения «мягкой силы» КНР является активное привлечение в китайские вузы студентов со всего мира и особенно из стран ЮВА. По данным, которые привел заместитель начальника Управления международного сотрудничества и обменов министерства образования КНР Лю Баоли, «в 2007 г. в Китае обучалось 190 тыс. студентов из 188 стран мира, из них 30 тыс. студентов - из стран АСЕАН» [7]. Такая не очень значительная с виду цифра не должна вводить нас в заблуждение. Дело в том, что политика «мягкой силы» совсем не рассчитана на то, чтобы охватывать все общество. Она точечно работает на наиболее влиятельные его слои. Практически все из этих 30 тыс. - это дети административно-интеллектуальной и бизнес-элит стран АСЕАН [5].
Тем не менее, несмотря на все достигнутые страной результаты, эффективность китайской «мягкой силы» сегодня зачастую подвергается сомнению. Так, по мнению Дж. Ная, каждый успех Пекина обесценивался последующими событиями внутри страны: позитивный эффект Олимпиады-2008 ослабили репрессии против китайских правозащитников, за триумфом выставки ЭКСП0-2010 в Шанхае последовал судебный приговор лауреату Нобелевской премии мира Лю Сяобо. Вложение Пекином миллиардов долларов в создание международного новостного телевещания Синьхуа и Центрального телевидения Китая также было безрезультатным - иностранная аудитория считает их рупорами китайской государственной пропаганды [2].
Итак, Китай разрабатывает свою «встречную» национальную концепцию ценностного взаимодействия с другими цивилизациями и культурами. В материально-инструментальной, экологической сфере государством поощряется прямое заимствование любых достижений европейской науки и техники. Но духовная сфера и ее социокультурные ценности являются сакральной частью национальной культуры. Влияние чужой культуры при этом происходит через механизм отбора и подвергается переосмыслению - «хуаси» - в контексте национальных
традиций и приоритетных государственных интересов [1]. Прагматизм современного внешнеполитического курса Пекина выражается в ценностных императивах - «не называть себя гегемоном», «не становиться вожаком» (т.е. претендовать на статус сверхдержавы), «скрывать таланты», «искать общее, сохраняя различие» и т.д. Все это заставляет аналитиков многих стран, задумываясь о намерениях китайского руководства, представлять эти ценностные элементы «мягкой силы» лишь временной тактикой «замирания империи», обеспечивающей реализацию иной стратегии - «XXI век - век Большого Китая» [1, с. 13].
Российская (переходная) стратегия. В России, по мнению многих исследователей, после распада СССР ее «мягкая» и «жесткая» сила стали быстро убывать. В политической системе Россия постепенно нашла путь «контролируемой» и «суверенной демократии», который соответствует социокультурной специфике «евразийской» страны. Но на Западе этот путь развития рассматривается как отступление от демократических норм [1, с. 13]. «Срединная» расположенность России диктует необходимость объективной интерпретации культур, окружающих ее цивилизаций для одновременной опоры на рациональные «социокультурные» ценности, как Запада, так и Востока [1, с. 13]. Равноценность европейского и азиатского ценностных потенциалов для международной политики России - основа стабильности и возрастания конструктивного миротворческого глобального и регионального влияния РФ. Это особенно важно и при решении внутренних региональных проблем реформирования российского государства, обеспечении его национальной безопасности.
В своем навязчивом стремлении «возродить империю», вернуть России статус великой державы Москва последние годы упорно игнорирует «мягкую силу», предпочитая по отношению к своим соседям (и не только) проводить жесткую политику «кнута и пряника», рискуя растерять при этом последние остатки позитивного восприятия РФ окружающими народами. Так, нередко в последнее десятилетие Россия пыталась самоутвердиться в основном за счет «энергетических войн» с Украиной и Беларусью, дипломатических скандалов со странами Балтии. Результат оказался прямо противоположным от ожидаемого - Россия почти безрезультатно растратила значительную часть потенциала своей «мягкой силы», остававшегося у нее после распада Советского Союза [3, с. 9]. Надо заметить, что потенциал этот был (отчасти еще и остается) довольно существенным, он включает в себя: информационно-культурное влияние России на страны СНГ, возможность беспрепятственного распространения продукции российской теле- и киноиндустрии, музыкальной продукции (пусть и не очень высокого качества),
научно-образовательную привлекательность российских вузов, хорошо развитый книжный рынок в РФ, широкое использование русского языка населением стран СНГ и т.д.
Тем не менее, Россия по-прежнему сохраняет довольно мощный ресурс международного сотрудничества по линии высшей школы. Согласно данным ООН по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), по численности иностранных студентов (около 140 тыс. чел.) Россия находится на 7-м месте в мире, уступая США (586 тыс.), Великобритании (233 тыс.), Германии (213 тыс.), Франции (187 тыс.), Австралии (173 тыс.), Испании (156 тыс.) [13, с. 192].
Контрольные цифры приема граждан зарубежных стран в российские вузы устанавливаются в объеме около 7 тыс. чел. в год. Из них около 4,1 тыс. чел. составляют стипендиаты Рособразования, представляющие 154 страны дальнего зарубежья (2005). Граждане 14 государств СНГ и стран Прибалтики могут претендовать на более чем 2 тыс. стипендий для оплаты обучения специалистов, аспирантов и преподавателей русского языка, повышающих свою квалификацию. К 2008 г. количество этих стипендий возросло в 4 раза (по сравнению с 2001 г.). Прием за счет средств федерального бюджета составил в 2005 г. 6,5 тыс. чел. из 168 государств мира [10]. Вместе с тем и здесь существуют определенные проблемы. Так, при отборе кандидатов на обучение далеко не всегда проводится конкурс, позволяющий выявить наиболее перспективных абитуриентов, что в последующем усложняет адаптацию иностранных студентов к российской вузовской системе. Кроме того, высок уровень бюрократии при взаимодействии всех вовлеченных в процесс ведомств.
Трудно судить об эффективности использования иностранных выпускников российских вузов в качестве ресурса «мягкой силы». Безусловно, положительным результатом служит активизация сообществ выпускников в постсоветских государствах и развивающихся странах. Государство также не оставляет без внимания этот канал влияния, что подтверждается проведением форумов выпускников советских и российских вузов, проведенных в Москве в 2003 и 2007 гг. Однако возможности роста этого влияния сдерживаются кризисными явлениями в самом отечественном высшем образовании, проявлениями расизма и ксенофобии в отношении иностранных студентов.
Помимо этого для российских властей внутренняя аудитория была и остается куда важнее внешней. Поэтому если РФ изредка и прибегает к «мягкой силе», то главным образом для укрепления своей же «жесткой силы» и для реализации задач, далеких от повышения собственной
«привлекательности». Для России падение ее притягательности в культурном отношении - один из самых животрепещущих политических вопросов. Неслучайно еще в 2007 г. по инициативе В. Путина Кремль основал организацию «Русский мир», которая распределяет значительные гранты на «формирование пророссийского электората в постсоветских обществах», пропаганду русского языка в странах СНГ [6]. Тем не менее, даже эти усилия РФ довольно фрагментарны и бессистемны, а немногочисленные факты использования российской стороной «мягкой силы» чаще всего осуществляются грубо, что противоречит самой ее сути.
Краткое сопоставление традиционных и современных стратегий применения и использования «мягкой силы» позволяет сделать ряд важных выводов. Наряду с традиционной (американской) стратегией использования «мягкой силы», в основу которой положена универсальная идея повышения привлекательности страны для внешнего мира (по типу «американской мечты»), сегодня объективно существуют новые стратегии применения «мягкой мощи», которые различаются в зависимости от применяемых ресурсов, целей и результатов. Концептуальные взгляды государств на «желаемое устройство мира» реализуются, например, в китайской стратегии «гармоничного мира», Европейском «консерватизме и традиционализме», российской «контролируемой и суверенной демократии».
Несмотря на наличие общих целей применения государствами своей «мягкой мощи», таких как укрепление своего влияния и авторитета в мире, обеспечение благоприятного окружения, реальные (конъюнктурные) цели «мягкой политики» государств различны: для США - это поддержание статуса «мирового гегемона»; для ЕС - создание мощного противовеса внешней политике США, лидерство в регионе. КНР проводит протекционистскую политику по отношению к своей национальной культуре, получает экономические выгоды от экспорта китайских товаров, развития бизнеса; Россия стремится к восстановлению своего былого величия в региональном и мировом масштабе, статуса «великой державы», возобновления отношений с бывшими союзниками.
Среди основных инструментов «мягкой силы», применяемых практически во всех рассмотренных нами моделях, можно назвать: внешние культурные обмены, которые осуществляются путем проведения в других странах фестивалей национальной культуры, выставок, взаимных обменов культурными и художественными делегациями, совместного обучения студентов, создание за рубежом центров культуры и распространения национального языка. Однако объемы финансирования и масштабы подобных мероприятий в разных странах различны.
На сегодняшний день наиболее значимых результатов во внешней политике с использованием «мягкой силы» добились США и Китай, сумевшие снискать себе популярность по всему миру, несмотря на то, что добиваются своих целей по-разному. Европейские страны во многом дискредитировали себя вследствие усиливающихся в ЕС дезинте-грационных процессов, которые привели к финансовым кризисам, безработице и политической нестабильности. Что касается «мягкой мощи» России, то, к сожалению, она не приносит пока каких-нибудь заметных результатов. Возможно, на престиж страны во внешнем мире смогут повлиять такие мероприятия международного масштаба, как Саммит АТЭС-2012, зимняя 0лимпиада-2014 в Сочи, чемпионат мира по фут-болу-2018.
Одновременно с этим нельзя не заметить целого ряда вопросов, пока остающихся открытыми. Например: «Можно ли с уверенностью объективно судить об успехах государств, исходя только из потенциала их «мягкой мощи»?» или «Как измерить эффективность ее применения?». В частности, смогли бы добиться США и Китай таких впечатляющих успехов во внешней политике только с помощью «мягкой силы», не обладая при этом достаточным военным или экономическим потенциалом? Как представляется, ответы на эти вопросы следует искать в плоскости новой (усовершенствованной) теории Дж. Ная - концепции «умной силы» (smart power). Если «мягкая сила» направлена на достижение результата с помощью убеждения, притяжения и сотрудничества, а «жесткая сила» - с помощью принуждения и вознаграждения, то «умная сила» определяется Дж. Наем как способность координировать и комбинировать возможности и ресурсы «мягкой» и «жесткой» сил («мускульная дипломатия») [14, с. 112].
Однако сюжет, связанный с установлением баланса «жестких» и «мягких» сил государств во внешней политике, требует дополнительного исследования и специального обсуждения.
Примечания:
1. Абрамов В.А. Императивный потенциал «мягкой силы» в стратегиях внутреннего и внешнего развития КНР // Вестник Читинского гос. ун-та. - 2010. - №3(60). - С.8-15.
2. Борох О., Ломанов А. От «мягкой силы» к «культурному могуществу». Россия в глобальной политике [Электронный ресурс]. - URL: http: //globalaf fairs.ru/number/Ot-myagkoi-sily-k-kulturnomu-moguschestvu-15643 (дата обращения 04.09.2012).
3. Давыдов Ю.П. «Жесткая» и «мягкая» сила в международных отношениях // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2007. - №1. - С.3-24.
4. Каримова Г. Возможности применения стратегии «мягкой силы» в рамках азиатских цивилизационных пространств // Современные международные отношения. - 2009. - №6. - С.35-42.
5. Мосяков Д.В. «Мягкая сила» в политике Китая в Юго-Восточной Азии // Новое восточное обозрение: интернет-журнал [Электронный ресурс]. -URL: http: //www.journal-neo.com/?q=ru/node/45 (дата обращения 25.10. 2012).
6. Образование в России для иностранных граждан [Электронный ресурс]. -URL: http: //www.russia.edu.ru/information/analit/960 (дата обращения 16.10. 2012).
7. Объятия дракона. «Мягкая сила» Китая угрожает Западу [Электронный ресурс]. - URL: http: //www.centrasia.ru/newsA.php?st=1280483760 (дата обращения 02.12. 2012).
8. Стегареску М.Н., Колпакова Т.В. «Мягкая сила» как механизм реализации интересов КНР на международной арене // Россия и Китай: проблемы стратегического взаимодействия: сб. ст. - Чита: Изд-во Забайкальского гос. унта, 2011. - №9. - С.79-83.
9. Официальный сайт стипендиального фонда Эйзенхауэра [Электронный ресурс]. - URL: http: //eisenhowerfellowships.org/fellows/fellows.html (дата обращения 09.11.2012).
10. Фоминых А. «Мягкая мощь» обменных программ [Электронный ресурс]. -URL: http: //www.intertrends.ru/sixteenth/008.htm (дата обращения 15.11. 2012).
11. Цветкова Н.А. Оценка эффективности международной образовательной политики СССР и США в годы «холодной войны» // 200 лет российско-американских отношений: наука и образование: сб. ст. под ред. А.О. Чу-барьяна, Б.А. Рубла. - М.: Олма Медиа Групп, 2007. - С.378-393.
12. Цземянь Ян. Китай о «мягкой силе»: взгляд на международную систему как общее достояние // Гоцзивэньтилуньтань. - 2007. - №48. - С.9-10.
13. Global education digest 2011: comparing education statistics across the world. -UNESCO-UIS, 2011. - 310 p.
14. Nye Jr., Joseph S. Soft power. The means to success in world politics. - N.Y.: Public affairs, 2004. - 193 p.
15. Nye J. The paradox of American power: why the world's only superpower can't go it alone. - N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 2002. - 240 p.
References:
1. Abramov V.A. Imperativnyj potencial «mjagkoj sily» v strategijah vnutrennego i vneshnego razvitija KNR [Peremptory potential of «soft power» strategies for internal and external development of the CPR]. Vestnik Chitinskogo gos. un-ta -Bulliten of Chita State University. 2010. №3(60). pp.8-15.
2. Boroh O., Lomanov A. Ot «mjagkoj sily» k «kul'turnomu mogushhestvu». Ros-sija v global'noj politike [From «soft power» to «cultural power». Russia in global affairs]. Available at: http: //globalaffairs.ru/number/Ot-myagkoi-sily-k-kulturnomu-moguschestvu-15643 (accessed 4 September 2012).
3. Davydov Yu.P. «Zhestkaja» i «mjagkaja» sila v mezhdunarodnyh otnoshenijah [«Hard» and «soft» power in international relations]. SShA i Kanada: jekonomi-ka, politika, kul'tura - USA and Canada: economics, politics, culture. 2007. №1. pp.3-24.
4. Karimova G. Vozmozhnosti primenenija strategii «mjagkoj sily» v ramkah Aziatskih civilizacionnyh prostranstv [The possibility of applying the strategy of «soft power» in the Asian civilizational spaces]. Sovremennye mezhdunarodnye otnoshenija - Modern international relations. 2009. №6. pp.35-42.
5. Mosyakov D.V. «Mjagkaja sila» v politike Kitaja v Jugo-Vostochnoj Azii [«Soft power» policy in China in Southeast Asia]. Novoe vostochnoe obozrenie: inter-net-zhurnal - New Eastern review: an Internet journal. Available: http: //www.journal-neo.com/?q=ru/node/45 (accessed 25 October 2012).
6. Obrazovanie v Rossii dlja inostrannyh grazhdan [Education in Russia for foreign citizens]. Available at: http: //www.russia.edu.ru/information/analit/960 (accessed 16 October 2012).
7. Objatija drakona. «Mjagkaja sila» Kitaja ugrozhaet Zapadu [The arms of the dragon. «Soft power» of China threatens the West]. Available at: http: //www.centrasia.ru/newsA.php?st=1280483760 (accessed 2 December 2012).
8. Stegaresku M.N., Kolpakova T.V. «Mjagkaja sila» kak mehanizm realizacii inte-resov KNR na mezhdunarodnoj arene [«Soft power» as a mechanism of realization of the interests of China in the international arena]. Rossija i Kitaj: problemy strategicheskogo vzaimodejstvija: sb. st. - Russia and China: problems of strategic interaction: the collection of articles. Chita: Zabajkal'skij gos. un-t, 2011. №9. pp.79-83.
9. Oficial'nyj sajt stipendial'nogo fonda Jejzenhaujera [Official website of the scholarship Fund Eisenhower]. Available at: http: //eisenhowerfellowships.org/ fellows/fellows.html (accessed 9 November 2012).
10. Fominyh A. «Mjagkaja moshh'» obmennyh programm [«Soft» power of exchange programs]. Available at: http: //www.intertrends.ru/sixteenth/008.htm (accessed 15 November 2012).
11. Tsvetkova N.A. Ocenka jeffektivnosti mezhdunarodnoj obrazovatel'noj politiki SSSR i SShA v gody «holodnoj vojny» [Evaluation of the effectiveness of international educational policy of the USSR and the USA in the «cold war»] 200 let rossijsko-amerikanskih otnoshenij: nauka i obrazovanie: sb. st.; pod red. A.O. Chubaryana, B.A. Rubla - 200 years of Russian-American relations: science and education: the collection of articles: ed. A.O. Chubaryan, B.A. Rubla. M.: Olma Media Grupp, 2007. pp.378-393.
12. Tszemyan Jan. Kitaj o «mjagkoj sile»: vzgljad na mezhdunarodnuju sistemu kak obshhee dostojanie [China about «soft power»: a look at the international system
as the common heritage]. Goczivjen'tilun'tan' - Hatzivassiloglou. 2007. №48. pp.9-10.
13. Global education digest 2011: comparing education statistics across the world. UNESCO-UIS, 2011. 310 p.
14. Nye Jr., Joseph S. Soft power. The means to success in world politics. N.Y.: Public affairs, 2004. 193 p.
15. Nye J. The paradox of American power: why the world's only superpower can't go it alone. N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 2002. 240 p.
Сведения об авторе:
Бобы, ю Андрей Михайлович, кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток, e-mail: [email protected]
Data on author:
Bobylo Andrey Mikhailovich, candidate of political sciences, associate professor, department of political science, Far Eastern Federal University, Vladivostok, e-mail: [email protected]
Рецензенты:
Истомина О.Б., доктор философских наук, доцент кафедры общественных наук Ангарской государственной технической академии;
Цыренова Т.Б., доктор политических наук, доцент кафедры философии и политологии Бурятского филиала Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики.
