CC BY
2922
ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 327.8 (100) © А.М. Бобыло
«МЯГКАЯ СИЛА» В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКЕ:
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ
Рассматриваются национальные стратегии «мягкой силы» во внешней политике государств. Анализируются основные подходы, ресурсы, цели и результаты применения «мягкой силы» государствами на современном этапе.
Ключевые слова: «мягкая сила», национальные стратегии, баланс сил, внешняя политика.
A.M. Bobylo
«SOFT POWER» IN INTERNATIONAL POLICY: PECULIARITIES OF NATIONAL STRATEGIES
National strategies of «soft power» in foreign policy of states are considered. The main approaches, resources, goals and results of using the «soft power» by states are analyzed at modern stage.
Keywords: «Softpower», national strategies, balance of power, foreign policy.
В современных межгосударственных отношениях категория «сила» имеет множество вариативных значений. На протяжении тысячелетий сила традиционно отождествлялась с военной мощью, которая для многих видных политических исследователей (Г. Моргентау, К. Уолц, Р. Арон) была и остается основным показателем престижа государства на международной арене. Однако с середины 1980-х гг. в теорию международных отношений на смену традиционному (военному) пониманию силы приходит ее новое (невоенное) переосмысление.
Этот подход впервые был сформулирован на научно-теоретическом уровне профессором Гарвардского университета Дж. Наем [14]. По его мнению, сила государства заключается в возможности добиваться от других желаемых результатов. Эта возможность зависит от наличия у политического режима тех или иных ресурсов осуществления власти и умения их эффективно использовать [4]. Желаемых результатов во многих случаях можно добиться при помощи таких факторов, как духовная и материальная культура, общественные и политические принципы, качество проводимой внешней и внутренней политики и т.д. Эти дополнительные факторы в идеальном исполнении безотказно работают на повышение привлекательности имиджа страны, формируют особый ресурс, определяемый Дж. Наем как «мягкая сила» (soft power)
[14].
«Твердая сила» (hard power), военная и экономическая, зачастую основывается на побуж-
дении или угрозах; в отличие от нее «мягкая сила» - это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения [14, с. 38]. Это больше, чем просто убеждение, уговаривание или способность подвигнуть сделать что-либо при помощи аргументов. Проще говоря, в поведенческих понятиях, «мягкая сила» - это привлекательная сила», которая, согласно Дж. Наю, характеризуется тремя основными компонентами: во-первых, культурой (определяемой как набор значимых для общества ценностей, несводимый к массовой культуре), во-вторых, политической идеологией, в-третьих, внешней политикой (понимаемой как дипломатия в широком смысле слова).
Здесь возникает своего рода коллизия приоритетности соотношения «жесткой» и «мягкой» сил: с одной стороны, «жесткая сила» не теряет ключевого значения в мире, где государства стремятся оградить свою независимость, а негосударственные группы, такие, как террористические организации, готовы прибегать к насилию, с другой стороны - тенденции мирового развития свидетельствуют о возрастании значения «мягкой силы» в общем властном балансе любого государства. Это обусловлено тем, что даже самые развитые государства сталкиваются с ограничением возможностей решения внутренних и международных проблем исключительно силовыми средствами.
Но что же все-таки есть «мягкая сила»? Какие формы она способна принимать в ее «не-
классическом» понимании? За последние десятилетия различные государства по-разному пытались реализовать потенциал «мягкой силы» во внешней политике, что позволяет нам говорить о существовании нескольких различных стратегий ее использования.
Большинством ученых, исследующих феномен «мягкой силы» в международных отношениях, наряду с традиционной (американской) принято выделять европейскую, советскую, японскую, российскую и китайскую стратегии использования «мягкой силы» [3, с. 9; 4, с. 37; 5; 14, с. 71]. Такое деление обусловлено национально-историческими особенностями внешнеполитических установок государств, различающихся содержанием имеющихся ресурсов и проводимых мероприятий.
Названные стратегии можно условно разделить на «старые» (традиционные) и «новые» (современные). К числу первых могут быть отнесены американская, европейская и советская, ко вторым - китайская, японская и российская. Каждая из стратегий обладает своей спецификой, однако, по нашему мнению, наибольший интерес представляют стратегии США, КНР, РФ и стран ЕС, все они наряду с региональными и историческими особенностями своего развития могут быть отнесены к наиболее эффективным и (или) динамично развивающимся странам.
Американская (традиционная) стратегия использования «мягкой мощи», согласно Дж. Наю, основывается на определенной ресурсной базе. Ее первый «столп» - привлекательность американской культуры и образа жизни. Опросы общественного мнения показывают, что почти 80% респондентов из 43 стран мира восхищаются достижениями США в области науки и технологий (высокая культура), а около 60% - любят американскую музыку и телевидение [14, с. 64]. Подтверждается это и первенством США по таким показателям, как численность принимаемых эмигрантов, объем выпускаемой телепродукции, численность иностранных студентов в США и количество американцев среди нобелевских лауреатов в области физики, химии и экономики.
Второй «столп» «мягкой силы» США - политическая идеология: полностью или частично ей симпатизирует половина опрошенных. Среди путей наращивания потенциала американской «мягкой мощи» наиболее эффективный путь -публичная дипломатия (public diplomacy). Центральная роль в ее осуществлении принадлежит информационному ресурсу и контролю над информационными потоками. Дж. Най выделяет три измерения публичной дипломатии: 1) еже-
дневное направленное освещение американских внешнеполитических акций; 2) «стратегическое общение», под которым подразумевается фокусированное обсуждение наиболее важных для США политических тем; 3) развитие прямых контактов с иностранной аудиторией посредством системы обменов, программ научных стипендий, что позволяет зарубежным гражданам лично знакомиться с Соединенными Штатами.
По данным, приводимым в разных источниках, из общего числа 600-700 тыс. чел. (более точные цифры привести вряд ли возможно), участвовавших в международных образовательных программах госдепартамента США в период конфронтации, около 200 были или являются главами государств (в том числе ставшие явно «проамериканскими» политики, такие как М. Тэтчер, А. Садат и Г. Шмидт), еще 600 -представителями правительств, парламента и различных министерств. Наиболее широко выпускники американских обменных программ представлены в политической элите Южной Кореи, Аргентины, Чили, Германии, Великобритании, Израиля и Японии [11, с. 382]. К 50летнему юбилею деятельности Программы им. Д. Эйзенхауэра в 2003 г. были опубликованы данные, согласно которым среди ее выпускников насчитывалось 4 главы правительств иностранных государств, 110 министров, 43 посла, 37 руководителей государственных компаний и банков [9].
В качестве иллюстрации «взращивания» в университетах США прозападной элиты для последующего продвижения интересов Америки на постсоветском пространстве можно привести пример бывшего президента Грузии Михаила Саакашвили, бывшего президента Украины Виктора Ющенко, женатого на американской гражданке (этнической украинке) Екатерине Чумаченко, с которой он познакомился во время участия в одной из обменных программ [11, с. 385]. Неудивительно в этой связи, что волна «цветных революций» 2004-2005 гг. привела к росту подозрительности в России по отношению к западным обменным программам.
Таким образом, говоря о природе «мягкой силы» применительно к Соединенным Штатам, Дж. Най прежде всего обращает внимание на роль американских образовательных центров, служащих точками притяжения для студентов из разных государств. Значительное количество выпускников американских университетов, составляющих государственные элиты других стран, формирует крайне важный ресурс благожелательного отношения к Америке за ее рубежами. Кроме того, по мнению Дж. Ная, не
меньший вклад в формирование «мягкой силы» США по-прежнему может внести и американская массовая культура, в лучших образцах которой присутствуют «послания свободы, раскрепощения и демократизма», что так или иначе находит отклик у жителей разных стран и представителей различных культурных традиций.
При этом американцы не настолько наивны, чтобы полагаться исключительно на «мягкую силу», чего Дж. Най, собственно, и не скрывает: «Конечно, мягкая сила не может решить всех проблем. Даже если северокорейский диктатор Ким Чен Ир любит смотреть голливудские фильмы, это вряд ли скажется на его программе по созданию ядерного оружия. Точно так же с помощью "мягкой силы" не удалось добиться отказа правительства Талибан от поддержки "Аль-Каиды" в 90-х гг. ХХ в. Чтобы положить конец этому альянсу, пришлось применить грубую военную силу. Но таких наших целей, как содействие развитию демократии и прав человека, легче достичь с помощью "мягкой силы". У принудительной демократизации есть свои пределы» [14, с. 91].
Европейская (консервативная) стратегия. С точки зрения «мягкой мощи» европейские страны выступают как единый центр глобального значения. Несмотря на отставание в военной и экономической области, Европа конкурирует с США в борьбе за умы и сердца. Европейские языки, восприятие Европы как «оазиса процветания», самые высокие в мире показатели социально-экономического развития, а также французское вино, испанские курорты и швейцарская надежность - все это образы, относящиеся к культурной привлекательности Европы и европейцев. Политические ценности, их «мягкая привлекательность» и (что выгодно отличает Европу от США) ориентация европейских политиков на сотрудничество при решении международных вопросов с привлечением многосторонних институтов, акцент на невоенном решении конфликтов - устойчивые черты европейского имиджа в международном сообществе.
Конечно, по отдельности каждая из европейских стран не может конкурировать с США, но создание Европейского союза стало одним из важнейших событий в мировой истории. Влиятельность «гибкой силы» стран Западной Европы доказывает тот факт, что после окончания холодной войны и распада СССР почти все восточноевропейские страны решили строить новые государства не по американской модели, а по образу своих западных соседей.
Тем не менее в Европе по-прежнему имеется ряд проблем. В случае разногласий внешняя и
оборонная политика фактически остаются прерогативами национальных правительств. Бюрократические препоны и негибкость рынка труда
- при наличии неблагоприятных демографических тенденций - сдерживают темпы экономического роста. Если не произойдет изменений, к 2050 г. средний возраст населения США составит 35 лет, а стран ЕС - 52 года [15, с. 79].
Многие аспекты внутренней политики, реализуемой в Европе, привлекают молодую часть населения современных демократических стран. Позиции по вопросу о смертной казни, по контролю над оружием, по изменению климата и по правам представителей нетрадиционной сексуальной ориентации - вот лишь некоторые факторы, укрепляющие «мягкую» силу Европы. Помимо привлекательности своей культуры и внутренней политики Европа черпает «гибкую» силу и в сфере внешней политики, поскольку ее действия часто служат благу всего человечества. По сравнению с американцами, в последние годы европейцы более уверенно стали использовать для достижения своих целей международные организации. Это отчасти обусловлено опытом строительства ЕС, отчасти отражает интерес, заключающийся в создании системы сдержек единственной мировой сверхдержавы, что делает ее политику привлекательной для многих других стран. Европейцы направляют значительные средства на развитие своей публичной дипломатии, особенно в области налаживания международных культурных контактов1
[14, с. 82].
Китайская (современная) стратегия. Теория китайской «мягкой силы» («жуань шили») была разработана еще древними китайскими мыслителями - Лао-Цзы, Конфуцием, Сунь Цзы - и применялась в области военной мысли, управления государством и воздействия на другие народы более двух тысяч лет. Так, в трактате Сунь Цзы «Искусство войны» содержатся следующие ее стратегемы: «используй мягкие средства, чтобы побороть силу», «избегай сильных сторон противника, используй его слабости». Длительное время в Китае разрабатывались и использовались три способа влияния на человека: принуждение - «кнут», вознаграждение -«пряник» и привлекательность - «мягкая сила» [1, с. 10].
'Франция стоит на первом месте, расходуя 17 долл. США в год на душу населения, что в четыре раза больше, чем у занимающей второе место Канады, за которой идут Великобритания и Швеция. Для сравнения: расходы государственного департамента США на финансирование международных культурных программ составляют лишь 65 центов на душу населения в год.
В апреле 2005 г. в Джакарте председатель КНР Ху Цзиньтао выдвинул идею «совместного построения гармоничного мира». В числе важнейших внешнеполитических целей КНР называются укрепление взаимовыгодного сотрудничества с соседними странами, углубление регионального и субрегионального сотрудничества, активизация экономической интеграции со странами АТР [8, с. 83]. КНР широко известна как «глобальная фабрика», определяющая в значительной мере международную финансовоэкономическую ситуацию. Однако в культурно -идеологической привлекательности Китай пока проигрывает США и многим другим странам.
Следует отметить, что китайские ученые по-разному трактуют концепцию «мягкой силы». Например, есть мнение, что она включает в себя следующие компоненты: политическую систему и политическое руководство, национальный дух, международный образ общества, международную стратегию государства, способность определять тип международной системы, уровень развития науки и техники [2]. Основу возрастающего регионального и глобального позиционирования Китая стали составлять не только успехи его экономики как результат специфических рыночных реформ и активной интеграции в мировую экономику. На международной арене Китай добивается своих целей мирным, бесконфликтным путем, активно используя именно ресурс «мягкой силы». Китайский образ мысли, любая практическая деятельность государства и его организаций, партийных функционеров всегда регулируются традиционным набором строго обязывающих ценностных правил [5]. Внутри страны - трансформирующиеся ценностные традиции придают китайской цивилизации высокую внутреннюю гомогенность и устойчивость. «Обновленные» социокультурные ценности, пропагандируемые китайскими властями в сложившихся условиях, сплачивают ханьцев, проживающих в Китае и за рубежом, в глобальный китайский социум [12, с. 9].
При этом культура является не только основой, но и важным фактором для оценки и распространения «мягкой силы». Так, внешние культурные обмены являются обязательной составной частью китайской дипломатии. Роль этого наступательного информационного инструмента продолжает усиливаться в процессе китайской глобальной регионализации. Внешние культурные обмены Китая представлены двумя направлениями: образовательными и культурными. Самым заметным успехом китайской стратегии «мягкой силы» стало распространение за рубежом институтов Конфуция, задачей ко-
торых является преподавание китайского языка и знакомство с культурой. Проект, запущенный Государственной канцелярией по распространению китайского языка за рубежом (Ханьбань), начался в 2004 г., и по состоянию на март 2010 г. создано свыше 850 институтов Конфуция и 58 классов Конфуция по всему миру. Особое внимание уделено США, где появилось около 400 институтов Конфуция [1, с. 12]. На основании появившейся несколько лет назад в китайских СМИ информации эксперты предположили, что Ханьбань ежегодно тратит на содержание одного института Конфуция около 100 тыс. долл. [2].
Вторым важным направлением применения «мягкой силы» КНР является активное привлечение в китайские вузы студентов со всего мира и особенно из стран ЮВА. По данным, которые привел заместитель начальника Управления международного сотрудничества и обменов министерства образования КНР Лю Баоли,
«в 2007 году в Китае обучалось 190 тыс. студентов из 188 стран мира, из них 30 тыс. студентов
- из стран АСЕАН» [7]. Такая не очень значительная с виду цифра не должна вводить нас в заблуждение. Дело в том, что политика «мягкой силы» совсем не рассчитана на то, чтобы охватывать все общество. Она точечно работает на наиболее влиятельные его слои. Практически все из этих 30 тыс. - это дети административноинтеллектуальной и бизнес-элит стран
АСЕАН [5].
Тем не менее, несмотря на все достигнутые страной результаты, эффективность китайской «мягкой силы» сегодня зачастую подвергается сомнению. Так, по мнению Дж. Ная, каждый успех Пекина обесценивался последующими событиями внутри страны: позитивный эффект Олимпиады-2008 ослабили репрессии против китайских правозащитников, за триумфом выставки ЭКСПО-2010 в Шанхае последовал судебный приговор лауреату Нобелевской премии мира Лю Сяобо. Вложение Пекином миллиардов долларов в создание международного новостного телевещания Синьхуа и Центрального телевидения Китая также было безрезультатным -иностранная аудитория считает их рупорами китайской государственной пропаганды [2].
Итак, Китай разрабатывает свою «встречную» национальную концепцию ценностного взаимодействия с другими цивилизациями и культурами. В материально-инструментальной, экологической сфере государством поощряется прямое заимствование любых достижений европейской науки и техники. Но духовная сфера и ее социокультурные ценности являются са-
кральной частью национальной культуры. Влияние чужой культуры при этом происходит через механизм отбора и подвергается переосмыслению - «хуаси» - в контексте национальных традиций и приоритетных государственных интересов [1].
Прагматизм современного внешнеполитического курса Пекина выражается в ценностных императивах - «не называть себя гегемоном», «не становиться вожаком» (т.е. претендовать на статус сверхдержавы), «скрывать таланты», «искать общее, сохраняя различие» и т.д. Все это заставляет аналитиков многих стран, задумываясь о намерениях китайского руководства, представлять эти ценностные элементы «мягкой силы» лишь временной тактикой «замирания империи», обеспечивающей реализацию иной стратегии - «XXI век - век Большого Китая» [1, с. 13].
Российская (переходная) стратегия. В России, по мнению многих исследователей, после распада СССР ее «мягкая» и «жесткая» сила стали быстро убывать. В политической системе Россия постепенно нашла путь «контролируемой» и «суверенной демократии», который соответствует социокультурной специфике «евразийской» страны. Но на Западе этот путь развития рассматривается как отступление от демократических норм [1, с. 13].
«Срединная» расположенность России диктует необходимость объективной интерпретации культур, окружающих ее цивилизаций для одновременной опоры на рациональные «социокультурные» ценности как Запада, так и Востока [1, с. 13]. Равноценность европейского и азиатского ценностных потенциалов для международной политики России - основа стабильности и возрастания конструктивного миротворческого глобального и регионального влияния РФ. Это особенно важно и при решении внутренних региональных проблем реформирования российского государства, обеспечении его национальной безопасности.
В своем навязчивом стремлении «возродить империю», вернуть России статус великой державы, Москва последние годы упорно игнорирует «мягкую силу», предпочитая по отношению к своим соседям (и не только) проводить жесткую политику «кнута и пряника», рискуя растерять при этом последние остатки позитивного восприятия РФ окружающими народами. Так, нередко в последнее десятилетие Россия пыталась самоутвердиться в основном за счет «энергетических войн» с Украиной и Беларусью, дипломатических скандалов со странами Балтии. Результат оказался прямо противопо-
ложным от ожидаемого - Россия почти безрезультатно растратила значительную часть потенциала своей «мягкой силы», остававшегося у нее после распада Советского Союза [3, с. 9]. Надо заметить, что потенциал этот был (отчасти еще и остается) довольно существенным, он включает в себя: информационно-культурное влияние России на страны СНГ, возможность беспрепятственного распространения продукции российской теле- и киноиндустрии, музыкальной продукции (пусть и очень низкого качества), научно-образовательную привлекательность российских вузов, хорошо развитый книжный рынок в РФ, широкое использование русского языка населением стран СНГ и т.д.
Тем не менее Россия по-прежнему сохраняет довольно мощный ресурс международного сотрудничества по линии высшей школы. Согласно данным ООН по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), по численности иностранных студентов (около 140 тыс. чел.) Россия находится на 7-м месте в мире, уступая США (586 тыс.), Великобритании (233 тыс.), Германии (213 тыс.), Франции (187 тыс.), Австралии (173 тыс.), Испании (156 тыс.) [13, с. 192].
Контрольные цифры приема граждан зарубежных стран в российские вузы устанавливаются в объеме около 7 тыс. чел. в год. Из них около 4126 чел. составляют стипендиаты Рособразования, представляющие 154 страны дальнего зарубежья (2005). Граждане 14 государств СНГ и стран Прибалтики могут претендовать на более чем 2 тыс. стипендий для оплаты обучения специалистов, аспирантов и преподавателей русского языка, повышающих свою квалификацию. К 2008 г. количество этих стипендий с 2001 г. возросло в 4 раза. Прием за счет средств федерального бюджета составил в 2005 г. 6464 чел. из 168 государств мира [10].
Вместе с тем и здесь существуют определенные проблемы. Так, при отборе кандидатов на обучение по данным программам далеко не всегда проводится конкурс, позволяющий выявить наиболее перспективных абитуриентов, что в последующем усложняет адаптацию иностранных студентов к российской вузовской системе. Кроме того, высок уровень бюрократии при взаимодействии всех вовлеченных в процесс ведомств.
Трудно судить об эффективности использования иностранных выпускников российских вузов в качестве ресурса «мягкой силы». Безусловно, положительным результатом служит активизация сообществ выпускников в постсоветских государствах и развивающихся странах.
Государство также не оставляет без внимания этот канал влияния, что подтверждается проведением форумов выпускников советских и российских вузов, проведенных в Москве в 2003 и 2007 гг. Однако возможности роста этого влияния сдерживаются кризисными явлениями в самом отечественном высшем образовании, проявлениями расизма и ксенофобии в отношении иностранных студентов.
Помимо этого для российских властей внутренняя аудитория была и остается куда важнее внешней. Поэтому если РФ изредка и прибегает к «мягкой силе», то главным образом для укрепления своей же «жесткой силы» и для реализации задач, далеких от повышения собственной «привлекательности». Для России падение ее притягательности в культурном отношении -один из самых животрепещущих политических вопросов. Неслучайно еще в 2007 г. по инициативе В. Путина Кремль основал организацию «Русский мир», которая распределяет значительные гранты на «формирование пророссий-ского электората в постсоветских обществах», пропаганду русского языка в странах СНГ [6]. Тем не менее даже эти усилия РФ довольно фрагментарны и бессистемны, а немногочисленные факты использования российской стороной «мягкой силы» чаще всего осуществляются грубо, что противоречит самой ее сути.
Краткое сопоставление традиционных и современных стратегий применения и использования «мягкой силы» позволяет сделать ряд важных выводов. Наряду с традиционной (американской) стратегией использования «мягкой силы», в основу которой положена универсальная идея повышения привлекательности страны для внешнего мира (по типу «американской мечты»), сегодня объективно существуют новые стратегии применения «мягкой мощи», которые различаются в зависимости от применяемых ресурсов, целей и результатов. Концептуальные взгляды государств на «желаемое устройство мира» реализуются, например, в китайской стратегии «гармоничного мира», Европейском «консерватизме и традиционализме», российской «контролируемой и суверенной демократии».
Несмотря на наличие общих целей применения государствами своей «мягкой мощи», таких как укрепление своего влияния и авторитета в мире, обеспечение благоприятного окружения, реальные (конъюнктурные) цели «мягкой политики» государств различны: для США - это поддержание статуса «мирового гегемона»; для ЕС - создание мощного противовеса внешней политике США, лидерство в регионе. КНР про-
водит протекционистскую политику по отношению к своей национальной культуре, получает экономические выгоды от экспорта китайских товаров, развития бизнеса; Россия стремится к восстановлению своего былого величия в региональном и мировом масштабе, статуса «великой державы», возобновления отношений с бывшими союзниками.
Среди основных инструментов «мягкой силы», применяемых практически во всех рассмотренных нами моделях, можно назвать: внешние культурные обмены, которые осуществляются путем проведения в других странах фестивалей национальной культуры, выставок, взаимных обменов культурными и художественными делегациями, совместного обучения студентов, создание за рубежом центров культуры и распространения национального языка. Однако объемы финансирования и масштабы подобных мероприятий в разных странах различны.
На сегодняшний день наиболее значимых результатов во внешней политике с использованием «мягкой силы» добились США и Китай, сумевшие снискать себе популярность по всему миру, несмотря на то, что добиваются своих целей по-разному. Европейские страны во многом дискредитировали себя вследствие усиливающихся в ЕС дезинтеграционных процессов, которые привели к финансовым кризисам, безработице и политической нестабильности. Что касается «мягкой мощи» России, то, к сожалению, она не приносит пока каких-нибудь заметных результатов. Возможно, на престиж страны во внешнем мире смогут повлиять такие мероприятия международного масштаба, как Саммит АТЭС-2012, зимняя Олимпиада-2014 в Сочи, чемпионат мира по футболу-2018.
Одновременно с этим нельзя не заметить целого ряда вопросов, пока остающихся открытыми. Например: «Можно ли с уверенностью объективно судить об успехах государств, исходя только из потенциала их «мягкой мощи»?» или «Как измерить эффективность ее применения?». В частности, смогли бы добиться США и Китай таких впечатляющих успехов во внешней политике только с помощью «мягкой силы», не обладая при этом достаточным военным или экономическим потенциалом?
Как представляется, ответы на эти вопросы следует искать в плоскости новой (усовершенствованной) теории Дж. Ная - концепции «умной силы» (smart power). Если «мягкая сила» направлена на достижение результата с помощью убеждения, притяжения и сотрудничества, а «жесткая сила» - с помощью принуждения и
вознаграждения, то «умная сила» определяется Дж. Наем как способность координировать и комбинировать возможности и ресурсы «мягкой» и «жесткой» сил («мускульная дипломатия») [14, с. 112].
Однако сюжет, связанный с установлением баланса «жестких» и «мягких» сил государств во внешней политике, требует дополнительного исследования и специального обсуждения.
Литература
1. Абрамов В.А. Императивный потенциал «мягкой силы» в стратегиях внутреннего и внешнего развития КНР // Вестник Читинского гос. ун-та. - 2010. - №3(60). -С. 8-15.
2. Борох О., Ломанов А. От «мягкой силы» к «куль-
турному могуществу». Россия в глобальной политике [Электронный ресурс]. - ЦРЬ: http://globalaffairs.ru/
number/Ot-myagkoi-sily-k-kultumomu-moguschestvu-15643. (дата обращения 04.09.2012).
3. Давыдов Ю.П. «Жесткая» и «мягкая» сила в международных отношениях // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2007. - №1. - С. 3-24.
4. Каримова Г. Возможности применения стратегии «мягкой силы» в рамках Азиатских цивилизационных пространств // Современные междунар. отношения. - 2009. -№6. - С. 35-42.
5. Мосяков Д.В. «Мягкая сила» в политике Китая в Юго-Восточной Азии // Новое вост. обозрение: интернет-журнал [Электронный ресурс]. - ЦРЬ: http://www.journal-neo.com/?q=ru/node/45. (дата обращения 25.10.2012).
6. Образование в России для иностранных граждан
[Электронный ресурс]. - ЦРЬ: http://www.russia.
edu.ru/information/analit/960. (дата обращения 16.10.2012).
7. Объятия дракона. «Мягкая сила» Китая угрожает Западу [Электронный ресурс]. - ЦРЬ: http://www.centrasia. ru/newsA.php?st=1280483760. (дата обращения 02.12. 2012).
8. Стегареску М.Н., Колпакова Т.В. «Мягкая сила» как механизм реализации интересов КНР на международной арене // Россия и Китай: проблемы стратегического взаимодействия: сб. ст. - Чита: Изд-во Забайкальского гос. унта, 2011. - №9. - С. 79-83.
9. Официальный сайт стипендиального фонда Эйзенхауэра [Электронный ресурс]. - URL: http:// eisenhowerfel-lowships. org/fellows/ fellows. Html. (дата обращения 09.11.2012).
10. Фоминых А. «Мягкая мощь» обменных программ [Электронный ресурс]. - URL: http://www.intertrends.ru/ sixteenth/008.htm. (дата обращения 15.11.2012).
11. Цветкова Н.А. Оценка эффективности международной образовательной политики СССР и США в годы «холодной войны» // 200 лет российско-американских отношений: наука и образование: сб. ст.; под ред. А.О. Чубарьяна и Б.А. Рубла. - М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. -С. 378-393.
12. Цземянь Ян. Китай о «мягкой силе: взгляд на международную систему как общее достояние // Гоцзивэньти-луньтань. - 2007. - №48. - С. 9-10.
13. Global education digest 2011: comparing education statistics across the world. - UNESCO-UIS, 2011. - 310 p.
14. Nye Jr., Joseph S. Soft Power. The means to success in world politics. - N.Y.: Public Affairs, 2004. - 193 р.
15. Nye J. The paradox of American power: why the world’s only superpower can’t go it alone. - N.Y.; Oxford: Oxford Univ. Press, 2002. - 240 p.
Бобыло Андрей Михайлович, кандидат политических наук, доцент кафедры политологии Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток, e-mail: [email protected].
Bobylo Andrey Mikhailovich, candidate of political sciences, associate professor, department of political science, Far Eastern Federal University, Vladivostok, e-mail: [email protected].
УДК 347.91/95 © А.В. Саргаев
ПРАВОВАЯ АДАПТАЦИЯ ИНОСТРАННЫХ ГРАЖДАН В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ПРОБЛЕМЫ И МЕРЫ ПО ИХ РАЗРЕШЕНИЮ
Рассмотрены особенности правовой адаптации иностранных граждан, выявлены основные проблемы, препятствующие эффективному освоению иностранцами, прибывающими в Россию, социальных, культурных и правовых норм, необходимых для их нормальной жизнедеятельности в местах вселения. Предложены меры по оптимизации адаптационных процессов.
Ключевые слова: иностранные граждане, правовая адаптация, нормы права, условия жизнедеятельности.
A.V. Sargaev
LEGAL ADAPTATION OF FOREIGN CITIZENS IN THE RUSSIAN FEDERATION:
PROBLEMS AND MEASURES ON THEIR SOLUTION
The peculiarities of legal adaptation of foreign citizens have been considered, the main problems for foreigners, coming in Russia, have been identified. They impede the foreigners ’ efficient acquisition of social, cultural and legal norms, necessary for their normal life in places of settlement. The measures for optimization the processes of adaptation have been proposed.
Keywords: foreign citizens, legal adaptation, rule of law, conditions of life.
