CC BY
94
МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
А. Манойло,
доктор политических наук,
профессор кафедры российской политики
факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова,
член Научного совета при Совете безопасности
Российской Федерации
«МЯГКАЯ СИЛА» ТЕРРОРИСТОВ
Главная идеологическая цель ИГ - создание квазигосударственного образования «всемирный исламский халифат», копирующего мусульманские автократии Средневековья и живущего по средневековым канонам. Это идея действенная, но совершенно не современная, не ведущая к созданию государства, способного конкурировать с существующими национальными образованиями, а значит, недолговечного. Национально-государственная доктрина талибов сводится к простой формуле «страна без крестоносцев» и не предусматривает какое-либо изменение государственных границ Афганистана - только смену формы правления и существующего в стране политического режима. «Аль-Каида» отрицает суверенитет национальных государств, утверждая, что ее террористическая сеть по определению является экстерриториальной, и не признает демаркационные и разграничительные линии, проведенные «крестоносцами» для определения территориальных границ наций-государств.
Наряду с контрабандой нефти и культурных ценностей одним из основных факторов устойчивости террористических группировок является система идеологии и пропаганды, которую в последнее время все чаще называют «мягкой силой» исламистов. Благодаря отлично выстроенной идеологической, агитационной и пропагандистской работе вербовщики ИГ, «Талибана», «Аль-Каиды» вовлекают в свою деятельность молодежь - не только мусульманскую, но и новообращенных из числа христиан.
За счет этого они восполняют боевые потери в живой силе, нанимают специалистов информационных войн и киберразведки, экономики, нефтедобычи и освоения недр, государственного администрирования и местного самоуправления. Именно благодаря собственной модели «мягкой силы» исламисты из ИГ, «Аль-Каиды» и других группировок могут годами вести вооруженную открытую или диверсионно-партизанскую войну против всего западного мира, восполняя ресурсы за счет помощи разделяющих их взгляды и политическую позицию политических партий, движений, общественных объединений, диаспор, легально действующих по всему миру.
Особенно этим отличается ассоциация «Братья-мусульмане», которая активно вовлекает в свои ряды высокообразованную интеллигенцию, университетских профессоров, ведущих ученых, аналитиков, представителей национальных политических элит. Их используют в качестве агентов и каналов распространения «мягкой силы», для разработки новых моделей идеологического, ценностного, пропагандистского воздействия на индивидуальное и массовое сознание граждан в различных странах.
«Мягкой силой» идеологическое воздействие исламистов можно назвать потому, что значительную часть молодых членов этих группировок привело к джихадистам увлечение их мировоззренческими установками, ценностями, взглядами на мир и на наиболее острые его проблемы. Среди таких проблем самыми значимыми являются социально-политическое неравенство, нищета, отсутствие социальных лифтов. Привлекают молодежь уверенность группировок в собственных силах и способность эти проблемы решить.
В идеологии всех группировок, сильно замешанной на исламизме и исламском модернизме, активно используются такие понятия, как социальная справедливость, равенство, отсутствие сословных, родовых, племенных различий, братство, взаимопомощь и взаимная поддержка в любом деле, т.е. коллективизм. Если «Аль-Каида» и «Талибан» терпимо относятся к социальному неравенству, то ИГ активно выступает за устранение социального неравенства в принципе, за обеспечение каждому своему стороннику равенства возможностей. Конечно, при условии, что он будет полностью следовать образу жизни, специальным нормам и канонам, установленным в ИГ.
Значительную роль в притяжении «мягкой силы» того же ИГ играет построенное исламистами на захваченных у Сирии и Ирака
территориях особое социальное сообщество, где принципы социальной справедливости - в том виде, как их понимают идеологи ИГ, - наряду с канонами ислама салафитского толка являются одним из главных регуляторов общественных отношений. Молодым людям, завербованным игиловскими агитаторами, внушается, что они будут жить пусть в жестком, но справедливом мире, где справедливость одна и для богатых, и для бедных, и для полевых командиров, и для рядовых моджахедов.
Этого оказывается для многих достаточным для того, чтобы покинуть родной дом и отправиться воевать на стороне ИГ в Ливию, Сирию или Ирак.
* * *
Многолетняя практика борьбы с идеологической работой экстремистов показывает, что призыв к абсолютной справедливости, равенству и братству нисколько не утратил своей притягательности. В ИГ идут не только молодые люди из низших, беднейших слоев общества, где с момента рождения у них не было и никогда не будет никаких жизненных перспектив, но и дети богатых родителей, которые на волне эмоционального порыва, поддерживаемого на должном уровне «мягкой силой» исламистов, отдают все свое имущество в собственность ИГ и становятся такими же нищими, как и моджахеды, пришедшие в ИГ из дальних аулов. Этот феномен никто из политологов не может толком объяснить, потому что его природа лежит в особой притягательности самой «мягкой силы». У исламистов ИГ такая сила, безусловно, есть.
ИГ строит идеологическую работу на пропаганде достоинств «нового свободного и справедливого общества» - всемирного исламского халифата, который воздвигается на захваченных землях Сирии и Ирака. Стержневым концептом их идеологии и «мягкой силы» является принцип справедливости, защитником которого они выступают. ИГ борется за общество равных возможностей, устранение любых сословных барьеров и за примат принципа справедливости в любой сфере социальных отношений. Эти идеологические призывы, после удаления налета исламизма, выглядят вполне по-светски. Они несут посылы, понятные даже безграмотному крестьянину или скотоводу: «Землю - крестьянам!»; «Фабрики - рабочим!»; «Воду - матросам!». Такие лозунги по содержанию практически ничем не отличаются от лозунгов большевиков
и троцкистов. Не случайно ИГ называют «необольшевиками», отмечают революционный характер их идеологии и самой организации и пытаются (особенно в Турции и странах Персидского залива) выдать террористическую деятельность ИГ за «великую суннитскую революцию», «суннитское освободительное восстание».
Такой характер идеологии ИГ, вероятно, связан с тем, что ее разрабатывали не джихадисты и радикальные суннитские проповедники. При образовании в 2006 г. ИГ (на базе иракской ячейки «Аль-Каиды», при координирующем участии ЦРУ) в его состав влилось 12 суннитских группировок, воевавших против оккупировавших страну войск США и НАТО, которые состояли из бывших солдат и офицеров армии С. Хусейна и бывших чиновников партии «Баас». Вероятнее всего, именно они разработали для ИГ псевдореволюционную идеологию, много взявшую у идеологии «Баас», арабского возрождения и панарабизма. Здесь прослеживается и советская школа идеологической работы: пропагандисты ИГ часто говорят о том, что в борьбе за справедливо устроенный мир они просто сменили распавшийся Советский Союз, который до своей кончины твердо удерживал знамя борьбы за справедливость, равенство, братство. Это тоже неслучайно: многие чиновники администрации С. Хусейна и военные получили образование именно в Советском Союзе.
* * *
Довольно сложная картина возникает, когда пытаешься разобраться с идеологией и «мягкой силой» «Талибана». Его идеология напоминает слоеный пирог, состоящий из трех уровней. Каждому из них соответствуют свои идеологические основания и идеологическая концепция. Связано это даже не с тем, что пакистанские талибы отличаются от талибов афганских, и не с тем, что основу боевых формирований составляют пуштуны, представленные сотней различных племен. «Талибан» переживает поколенче-ский кризис, в нем явно присутствуют три различных поколения лидеров, и они придерживаются разных ценностей и взглядов на мир.
Самое старшее поколение представлено полевыми командирами, которые воевали еще с Советским Союзом, а затем и с Северным альянсом. Они были настроены непримиримо по отношению к противникам - как «иностранным захватчикам», так и
оппонентам внутри страны. Сегодня они пожилые люди и понимают, что жизнь прошла в боях, а возможности насладиться богатством и высоким положением не было. Из желания встретить старость в покое и комфорте они теперь настроены достаточно миролюбиво и примирительно и сдерживают энтузиазм более молодого поколения полевых командиров, стремящихся продолжать войну против «крестоносцев» и их пособников. Эти фигуры все еще обладают властью, но вызывают острое недовольство молодого поколения моджахедов, среди которых стремительно набирает популярность джихадизм, наподобие того, который проповедуют агитаторы ИГ.
Второе поколение состоит из полевых командиров, примкнувших к движению «Талибан» во время его борьбы с Северным альянсом, но задолго до начала вторжения США и НАТО в Афганистан. Основной идеологией этого поколения является патриотизм. Они видят цель и смысл жизни в борьбе с иноземными захватчиками и считают, что война закончится, если последний иноземный солдат покинет землю Афганистана или будет уничтожен. Это национально ориентированные деятели, которые находятся в непримиримой вражде с джихадистами из ИГ и других подобного рода группировок, для которых национальные интересы, суверенитет и границы любого государства - ничто, а всемирный джихад - единственная цель своего существования. Идеология и «мягкая сила» второго поколения талибов носят ярко выраженный национально-государственный характер.
Третье поколение - молодые боевики, родившиеся и выросшие в условиях перманентной войны всех против всех в Афганистане и примкнувшие к движению «Талибан» уже после начала борьбы с KFOR. Это в основном убежденные джихадисты, симпатизирующие ИГ и видящие именно в ИГ пример организации истинного исламистского государства. Их идеология и ценности ничем не отличаются от идеологии ИГ. Они готовы признать верховенство ИГ, но этому препятствуют полевые командиры старшего поколения. Для молодежи, зараженной вирусом джихадизма, представители старшего поколения командиров «Талибана» - явная и досадная помеха, которую следует устранить в интересах «великой суннитской революции», ведущейся арабскими «Братьями» из ИГ.
Эти поколенческие особенности определяют идеологию и «мягкую силу» «Талибана»: ярко выражены точки зрения всех
трех поколений, которые даже в рамках одного движения не могут не конфликтовать между собой.
Для практической реализации «мягкой силы» и идеологического воздействия «Талибан», так же как и ИГ, имеет отличный штат агитаторов и пропагандистов. Талибы проводят очень сложные информационно-психологические операции как в публичной сфере, так и в виртуальном интернет-пространстве. При этом их идеологические кампании нацелены, как правило, на население «домашних регионов» - Афганистана и Пакистана. Внешнее воздействие на население стран, где у талибов нет своих интересов, и уж тем более на международное общественное мнение, их не интересует. Но на уровне местной прессы пропагандистская работа у талибов налажена очень хорошо: вещание ведется на большинстве местных и ряде иностранных языков и диалектов, в удаленные поселения регулярно доставляются газеты, брошюры, иные пропагандистские материалы. Это обеспечивает талибам
постоянный приток молодежи.
* * *
Иным образом обстоит дело с идеологией и «мягкой силой» «Аль-Каиды». В отличие от «Талибана» и ИГ «Аль-Каида» - террористическая организация, построенная по сетевому принципу и состоящая из отдельных, автономно функционирующих террористических ячеек. Они обладают высокой степенью свободы в выборе стратегии, тактики, целей, мишеней и форм террористических атак. На Аравийском полуострове действует АКАП - «Аль-Каида на Аравийском полуострове». Ее боевое крыло контролирует большой участок территории с несколькими крупными населенными пунктами в Йемене. Боевики этой ячейки «Аль-Каиды», вытесненные саудовцами в Йемен из-за угроз организовать в Саудовской Аравии государственный переворот, ведут бои с шиитами-зейдитами («хуситами»). Фактически содействуют Саудовской Аравии в решении ее военных задач в Йемене. Есть свидетельство корреспондента ВВС, что в городе Таизе он видел, как вооруженные силы саудитов совместно с боевиками «Аль-Каиды» вели бой с хуситами.
В Магрибе и в большей части так называемой Французской Африки действует ячейка «Аль-Каида в Магрибе». На ее счету теракты в столице Мали, в Ливии, в Алжире, планирование террористических атак в Европе. С деятельностью «Аль-Каиды
в Магрибе» некоторые политики связывают организацию террористической атаки на Париж в ночь с 13 на 14 ноября 2015 г. Именно такое заявление спустя несколько часов после трагедии сделал президент США Б. Обама. Французские власти возлагают ответственность за террористические акты в Париже на ИГ, что подтверждается заявлениями лидеров ИГ. Есть еще одна версия: атака - это месть туарегов за французские бомбежки во время конфликта в Мали.
В Сирии «Аль-Каида» действует как группировка под названием «Джабхат ан-Нусра». Это ее боевое крыло. В Ираке местная ячейка «Аль-Каиды» в 2006 г., после слияния с еще 12 радикальными группировками, стала называться «Исламское государство Ирака» (теперь это ИГ). Сильные ячейки «Аль-Каиды» действуют в Афганистане и Пакистане. И еще в Иордании, где после гибели Усамы бен-Ладена оказалось все высшее руководство «Аль-Каиды» (в основном это иорданцы). Свои ячейки «Аль-Каиды» существуют в Великобритании, Франции, Германии, Бельгии. Все действуют автономно, обладают высокой степенью самостоятельности, в том числе и в плане выработки собственных моделей и концепций идеологии и «мягкой силы».
Идеология «Аль-Каиды», сформировавшаяся еще во время войны с СССР в Афганистане, базируется на двух основных принципах. Первый: борьба против неверных и иноземных захватчиков, которых они называют «крестоносцами». Второй принцип: игнорирование государственных границ и иных формальных разделительных барьеров, определяющих современное мироустройство. То есть террористы не признают национальные государства основными акторами международных отношений.
«Аль-Каида» по природе и форме организации - разведывательно-диверсионная и террористическая сеть. Это транснациональная корпорация, цель которой - не извлечение и максимизация прибыли, а политическая трансформация мира. В основе идеологии «Аль-Каиды» лежат собственные корпоративные ценности, обеспечивающие корпоративную сплоченность всех участников сети вне зависимости от географической удаленности ячеек и управляющего центра. Только потом на второй план выходят идеологемы панисламизма, джихадизма, борьбы с наступлением христианского мира - с теми самыми «крестоносцами»: Россией, США и ЕС. Все это формирует общий каркас, общую конструкцию модели «мягкой силы» «Аль-Каиды», основанную на отрицании современного миропорядка с национальными государствами
и национальными границами. Признается верховенство новых форм квазигосударственных образований - глобальных политических (экстремистских, исламистских, террористических) сетей. Этот каркас региональные ячейки «Аль-Каиды» заполняют собственными смыслами и собственным содержанием, включая те посылы, которые лучше всего воспринимаются населением каждого конкретного региона. Именно поэтому «мягкая сила» «Аль-Каиды» носит, с одной стороны, мозаичный характер и обладает ярко выраженной региональной спецификой, с другой - она всегда точно настроена на надежды и чаяния населения своего региона и поэтому обладает большим убеждающим и стимулирующим действием.
* * *
Наиболее тонко в построении информационной и пропагандистской работы действуют «Братья-мусульмане» - террористическая группировка, которую многие политики и эксперты почему-то любят называть «мягкими исламистами». И лишь на том основании, что в ситуациях, когда террористы ИГ и «Аль-Каиды» идут напролом, «Братья-мусульмане» предпочитают подкупать местные элиты и делать то же самое чужими руками. Возможно, это связано с остаточным стрессом, который многие европейские (и не только европейские) политики испытали, когда в Египте в результате законных выборов, отвечающих всем демократическим требованиям, на пост президента страны был избран лидер египетской ячейки «Братьев-мусульман» М. Мурси. В результате многие политики в течение трех лет пребывали в состоянии когнитивного диссонанса: они были вынуждены пожимать руку террористу, который неожиданно для всех стал легитимным президентом Египта. Хотя, по идее, его надо было немедленно арестовать или уничтожить в ходе задержания.
«Братья-мусульмане», являясь такой же географически распределенной сетевой террористической организацией, как и «Аль-Каида», в своей модели «мягкой силы» опираются на собственные корпоративные ценности. Важнейшей из них, после императива «единства всех истинно верующих мусульман», является опора на высокий уровень интеллекта и образования в среде руководства, на выработку управленческих решений с использованием ресурсов собственных «фабрик мысли», куда привлекается интеллигенция со всего мусульманского мира. «Братья-мусульмане»
действуют через сочувствующих им представителей политических, научных, финансовых элит. Их идеология формирует моти-вационные потребности у элит и среднего класса, т.е. у тех слоев населения, представители которых держат в руках реальные рычаги управления теми или иными странами. Поэтому среди руководителей ячеек «Братьев-мусульман» много университетских профессоров и «рафинированной» интеллигенции. Довольно часто «Братья-мусульмане» выделяют из политической среды различных стран наиболее перспективных и талантливых начинающих политиков и делают их своими агентами. Примеры такого продвижения -М. Мурси, бывший университетский профессор, и президент Турции Р. Эрдоган, бывший в молодости членом радикальной группировки «Серые волки».
В отличие от других подобного рода организаций, «Братья-мусульмане» имеют собственную внешнеполитическую концепцию, в которую встроены и существующие сегодня национальные государства, и международные организации. В этой концепции ведущая роль отводится форме участия «Братьев-мусульман» в формировании мировой повестки и в решении международных проблем, с которыми они планируют бороться, создавая под своей эгидой собственные «волевые коалиции». Известна ближневосточная инициатива М. Мурси (в бытность его президентом Египта) о создании так называемого «Исламского квартета» для урегулирования сирийского кризиса. М. Мурси призвал влиятельные страны региона - Саудовскую Аравию, Турцию, Иран - сформировать военно-политический блок для силового пресечения гражданской войны в Сирии. Такого рода концепций (по масштабу и качеству проработки) нет ни у ИГ, ни у «Аль-Каиды», ни у «Талибана».
Главная идеологическая цель ИГ - создание квазигосударственного образования «Всемирный исламский халифат», копирующего мусульманские автократии Средневековья и живущего по средневековым канонам. Это идея действенная, но совершенно не современная, не ведущая к созданию государства, способного конкурировать с существующими национальными образованиями, а значит, недолговечного. Национально-государственная доктрина талибов сводится к простой формуле «страна без крестоносцев» и не предусматривает какого-либо изменения государственных границ Афганистана - только смену формы правления и существующего в стране политического режима. «Аль-Каида» отрицает суверенитет национальных государств, утверждая, что ее террори-
стическая сеть по определению является экстерриториальной, и не признает демаркационные и разграничительные линии, проведенные «крестоносцами» для определения территориальных границ наций-государств.
С такими моделями «мягкой силы» различных террористических организаций приходится бороться Российской Федерации на различных фронтах, как виртуальных, так и вполне реальных, вроде войны в Сирии. При этом в контридеологической борьбе против исламистских группировок Россия использует собственную модель «мягкой силы», основанную на твердой решимости отстаивать законные права народов самим выбирать свою судьбу и тех лидеров, которые будут управлять государством. Российская «мягкая сила» тоже основана на понятии справедливости, но принципиальным образом отличающейся от того, что понимают под ней исламисты, «приватизировавшие» общее достояние -справедливость - и сделавшие ее доступной только для ограниченного круга «своих». Когда сирийские граждане в благодарность за мир и свободу, которые им принесли российские военные, называют своих детей русскими именами или дают им такие имена, как Россия, Армия, когда сирийские солдаты ходят с футболками с изображением нашего летчика, геройски погибшего, защищая
сирийский народ, это - российская «мягкая сила».
* * *
К сожалению, приходится признать, что вооруженный конфликт в Сирии будет продолжаться еще очень долго. Резолюция Совета Безопасности ООН 2254 (2015) о ситуации в Сирийской Арабской Республике содержит подробный, пошаговый план урегулирования вооруженного конфликта между режимом Асада и оппозицией. Гарантами исполнения этого плана выступают США и Россия, внесшие проект этой резолюции на голосование в Совет Безопасности. Но нет твердой уверенности, что план будет выполнен всеми участниками конфликта, в том числе самими Соединенными Штатами и их союзниками - Турцией, Саудовской Аравией и Катаром, имеющими влияние на вооруженную оппозицию. Критикуя действия РФ в Сирии, США и их союзники пытаются не допустить создания в регионе коалиции под руководством Москвы. Делается это потому, что такая коалиция способна создать новую архитектуру связей во всем арабском мире.
В октябре 2015 г. Саудовская Аравия и Турция присоединились к адресованным России призывам США прекратить авиаудары по позициям «умеренной оппозиции» в Сирии. Между тем ни США, ни их союзники в регионе пока не смогли объяснить, где именно находится такая оппозиция и как ее отличить от террористических структур. Финансируемые США и их союзниками антиправительственные формирования в Сирии смешались с чисто террористическими структурами - такими, как запрещенная в России организация «Исламское государство» или «Джабхат ан-Нусра». Это всем хорошо известно, и разговоры об «умеренной оппозиции» - лишь политический ход. Главная цель - спасти от разгрома хотя бы часть террористических структур, в которые были вложены немалые средства. США и их союзники - Турция и многие страны из арабских монархий Персидского залива - долгое время выкармливали эту так называемую «оппозицию». Тратили деньги на приобретение оружия, на обучение новейшим методам ведения войны. Это серьезный и дорогостоящий проект. А тут неожиданно Россия делает «ход конем» и бьет по этому бизнес-проекту. Сейчас в этом проекте уже невозможно отличить «умеренных» оппозиционеров от «неумеренных». Например, к «умеренным» США относят организацию «Джабхат ан-Нусра», а между тем она считает себя преемницей сирийской ячейки «Аль-Каиды». Головы ее боевики режут так же, как в «Исламском государстве». Многие выложенные в сети ролики, которые неспециалисты относят к деятельности ИГ, фиксируют казни, осуществленные боевиками «Джабхат ан-Нусры». Они не менее опасны, отнюдь не «умеренные», просто менее известны, чем разрекламированное «Исламское государство».
Обвиняя Россию в атаках на «умеренные» группировки, США и их союзники начали долгосрочную комбинацию, цель которой - сохранить американский контроль региона. Пока американцы имитировали борьбу с ИГ, Россия организовала международную антитеррористическую коалицию. Многие арабские страны пошли здесь на сближение с Россией. США и их союзники испугались, что Россия сформирует под своим контрольным управлением интернациональный фронт, который сначала разберется с марионеточными исламистскими группировками, которых вооружали и обучали американцы и страны Залива. А затем этот фронт будет выстраивать новую архитектуру международных отношений во всем арабском мире. Выступая в защиту вроде бы полезных им сегодня террористических структур, страны региона
совершают ошибку. В отличие от США, они находятся в зоне прямой досягаемости боевиков.
Вся сложность сирийской ситуации заключается в том, что в нее оказались вовлечены влиятельные мировые державы - США, Россия, ЕС, а также региональные лидеры. Их жизненно важные интересы в этом регионе существенным образом расходятся. Для России главное - скорейшая победа над международным терроризмом, уничтожение ИГ, «Джабхат ан-Нусры» и других террористических группировок и восстановление мира для сирийского народа, возможность мирно жить, растить детей, свободно голосовать за будущее страны. Для США уничтожение ИГ - не приоритет, им важнее сначала убрать Башара Асада с помощью ИГ и прочей «оппозиции», а затем заставить разбираться с террористами своих европейских союзников. То есть стратегическая цель США - направить Сирию по ливийскому пути, сделать так, чтобы Асад повторил судьбу Каддафи.
Россия с успешной военной операцией в Сирии (осуществляемой совместно с сирийской правительственной армией), очевидно, этому мешает. Турция, долгое время зарабатывавшая огромные деньги на перепродаже нефти с территории, контролируемой ИГ и «Джабхат ан-Нусрой», не заинтересована в том, чтобы ее бизнес-партнеры, блокированные сегодня в Алеппо и отрезанные Сирийской армией и курдами от путей снабжения, были уничтожены. Те же мотивы у Катара, который долгое время снабжал и финансировал «Джабхат ан-Нусру», у Саудовской Аравии, на балансе которой содержится «Джейш-аль-Ислам». Эти экстремистские группировки - их бизнес-проекты, куда вложены огромные деньги, которые будут потеряны в том случае, если российская и сирийская армии, несмотря на давление Запада, уничтожат террористов. Вот почему и США, и монархии Персидского залива будут стараться не столько уничтожить террористов, сколько сохранить их боевое ядро (кадровый состав), вытеснив их в Иорданию или открыв им «коридор» для выхода с территории Сирии. Например, в Йемен. Там боевики отдохнут, заново отмобилизуются и снова будут готовы вести войну против Асада или любого его законного преемника.
* * *
После принятия Советом Безопасности ООН резолюции по Сирии участь боевых отрядов ИГ и «Джабхат ан-Нусры» решена:
они обречены на истребление. Если Сирийская и Российская армии уничтожат группировку террористов в Алеппо, а США и их союзники развернут наступление на Эр-Ракку и возьмут ее, Сирия будет очищена. При согласованном действии России и США это может произойти уже в ближайшие месяцы. Тогда на определенное время в Сирии, возможно, установится мир. Согласно плану мирного урегулирования, все группировки сирийской оппозиции, состоящие из сирийских граждан (не иностранных наемников, не джихадистов) и не замеченные в тесных связях с ИГ, «сбривают бороды» и превращаются в «умеренную оппозицию», с которой можно вести переговоры за одним столом. Именно эти люди -бывшие боевики - пойдут на выборы президента Сирии, предусмотренные планом мирного урегулирования, изложенного в резолюции СБ ООН 2254.
Однако суть их от того, что они себя назвали «умеренной оппозицией», очевидно, не изменится. В результате Сирия может оказаться перед угрозой полноценной цветной революции, которая будет разворачиваться по классическому сценарию. Если на выборах Асад получит большинство голосов (а так и будет, поскольку население освобожденных от ИГ территорий единогласно проголосует за Асада), «умеренная оппозиция» оспорит результаты выборов, заявит об их непризнании, откопает спрятанное оружие, и цветная революция очень быстро перерастет в вооруженный мятеж. Затем - гражданская война и линия фронта, удерживаемая Сирийской армией против террористического интернационала джихадистов со всего мира. То есть то же, что и сейчас происходит в Сирии. Правда, есть надежда, что эти планы врагов сирийского народа снова сорвет Россия. В очередной раз, своим излюбленным непостижимым образом.
«Стратегия России», М., 2016 г., № 5, май, с. 51-60.
