CC BY
133
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2017. № 4
Наталья Николаевна Емельянова,
кандидат политических наук, научный сотрудник Института философии РАН, доцент Государственного академического университета гуманитарных наук (Россия), e-mail: [email protected]
«МЯГКАЯ СИЛА» ИНДИИ В ЮЖНОЙ АЗИИ: СТРАТЕГИЯ НА СМЕНУ РЕАКТИВНОСТИ1
В центре внимания статьи находится стратегия индийской «мягкой силы» в Южно-Азиатском субрегионе, как ключевой компонент современной политики Нью-Дели. Раскрыто понимание «мягкой силы» со стороны ведущих держав Азии. Индийско-китайские отношения в области «мягкой силы» рассмотрены через неологизм «Чиндия», который подразумевает не только конкуренцию двух держав, но и развитие смежных зон индийской и китайской цивилизаций, где в результате межкультурного диалога и обмена возникают своеобразные геокультурные гибридные пространства, одинаково восприимчивые как к индийскому, так и к китайскому влиянию. Сделан вывод о том, что, хотя рост «мягкой силы» Индии был ответом на удачные попытки Китая вовлечь в орбиту своего влияния страны Южной Азии, в настоящее время Индия стала применять обновленные модели «мягкой силы» на системной основе.
Ключевые слова: «мягкая сила», ведущие державы, Южная Азия, Индия, Китай, ноополитика.
Natalya Nikolaevna Emelyanova,
Kandidat of Political Science, Research Fellow, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences; Senior Lecturer, State Academic University for the Humanities (Russia), e-mail: nata.emeIyanova86@gmaiI.сom
INDIA'S "SOFT POWER" IN SOUTH ASIA: A STRATEGY TO REPLACE REACTIVITY WITH INITIATIVE
This article focuses on the strategy of Indian "soft power" in the South Asian subregion as a key component of the modern geopolitics of New Delhi. The author addressed the understanding of "soft power" from the "rising powers" of Asia, then examines Indian-Chinese relations in the field of "soft power" through the concept of "Chindia." This neologism signifies not only the competition between the two powers, but also the development of adjacent zones of Indian and Chinese
1 Статья подготовлена при поддержке Совета по грантам Президента РФ для молодых российских ученых — кандидатов наук, проект МК-6937.2016.6 «"Мягкая сила" во внешней политике современной Индии: комплексный анализ».
civilizations, where as a result of intercultural dialogue and exchange there are peculiar geocultural hybrid spaces equally susceptible both to Indian and Chinese influence. The author concludes that although India's "softpower" expansion was a response to China's successful attempts to involve the countries of South Asia in its orbit of influence, India has now begun to apply the updated models of "soft power" on a systematic basis.
Key words: soft power, rising powers, South Asia, India, China, noopolitics.
Современная Индия представляет собой rising power, амбиции которой выходят за пределы Южной Азии. Тем не менее ЮжноАзиатский субрегион является для Индии той естественной геополитической «зоной комфорта», в которой она готова апробировать новые модели и форматы своей активности в области межгосударственных взаимодействий. В частности, в 2010-е гг. в ответ на чрезмерное усиление китайского влияния в южноазиатских странах индийские политические элиты начали системную работу в области «мягкой силы» с использованием соответствующих ресурсов и инструментов.
В рамках данной статьи предпринята попытка прояснить ключевые направления деятельности Индии в этой области на примере южноазиатского региона. Отдельное внимание уделено таким аспектам, как: а) деамериканизация дискурса «мягкой силы» в рамках развития этого концепта «азиатскими гигантами» (Китаем и Индией); б) систематизация основных компонентов, которые способствовали расширению «мягкой силы» КНР в странах Южной Азии в двустороннем формате; в) рассмотрение основных направлений деятельности Индии в области «мягкой силы» в Южно-Азиатском субрегионе как системный ответ китайской активности, в том числе в разрезе расходной части бюджета Индии на 2017-2018 финансовый год; г) амбивалентность отношений между Китаем и Индией, переносящая конкуренцию двух стран в область реализации проектов по «мягкой силе» и выраженная в набирающем популярность в экспертном пространстве неологизме Chindian soft power.
Азиатское прочтение «мягкой силы» — новая
концептуализация
В 2017 г. основоположник исследований в области «мягкой силы» Джозеф С. Най завершает свою карьеру и покидает должность профессора Гарвардского университета. В ответ на критику «мягкой силы» Най продолжает настаивать на существенной эвристической значимости концепта, отмечая, однако, что опыт мирового развития в динамике десятилетия указывает на новую концептуализацию
явления, подразумевающую деамериканизацию дискурса soft power. По словам самого Найя, когда он впервые в 1990 г. ввел в научный оборот термин «мягкая сила»2, то не мог предположить использование понятия такими людьми, как Ху Цзиньтао или В.В. Путин3. В 1990-е гг. предложенный концепт «мягкой силы» был ориентирован исключительно на лидерство США в мире, в том числе благодаря легитимации американской внешней политики со стороны других стран, основанной на привлекательности американской модели и ценностей как универсального вектора развития в контексте глобального. Однако появление ярко выраженного «азиатского вектора» в мировой политике привело к тому, что первоначальный концепт «мягкой силы» получил новое прочтение. Soft power стала рассматриваться как один из инструментов усиления комплексного влияния и общемирового звучания новых восходящих держав (rising powers).
В мае 2017 г. Дж. Най дал интервью Центру международных новостей Гарвардского университета, в котором, говоря о том, что soft power никуда «не уйдет со сцены мировой политики», тем не менее отметил трудности, с которыми сталкивается сегодня американская «мягкая сила» при администрации Трампа: «Обескураживает, когда кто-то вроде Малвейни4 публично заявляет о том, что его бюджет является бюджетом "жесткой силы" и что он забирает деньги у Государственного департамента для того, чтобы отдать их в Министерство обороны»5. В то же время, по мнению Найя, общественная жизнь и политическая культура США (университеты, Голливуд, частные фонды, особые форматы прессы и открытой дискуссии и т.п.) в содержательном плане сами по себе генерируют американскую «мягкую силу». Поэтому даже при уменьшении финансирования соответствующих программ со стороны правительства (которое, с его точки зрения, все же не будет существенным) возможности «мягкой силы» США не исчезнут.
В том же интервью Най затронул проблему «горизонтального перехода» — перехода мирового влияния с Запада на Восток, от
2 Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. New York: Basic Books, 1990.
3 Nye J. What China and Russia Don't Get about Soft Power // Foreign Policy. 2013. April 29. URL: http://foreignpolicy.com/2013/04/29/what-china-and-russia-dont-get-about-soft-power/
4 Джон Майкл Малвейни — директор Административно-бюджетного управления в составе Администрации президента США (утвержден в должности Сенатом США 16.02.2017 г.).
5 Hard Times for Soft Power: (an Interview with Nye J.S.) // Weatherhead Center for International Affairs. 2017. May 30. URL: https://epicenter.wcfia.harvard.edu/blog/ joseph-nye-qa
Европы к Азии, связанный в первую очередь с ростом Китая и Индии. Следует отметить, что стремительное развитие Китая, а вслед за ним и Индии, долгое время рассматривалось исключительно с позиций экономического роста и военных расходов, которые легче измерить и оценить. Попытки осмысления роли этих «азиатских гигантов» в расширении концепции «мягкой силы» стали предприниматься относительно недавно. С конца 1990-х гг. в Китае наблюдался всплеск исследований того, каким образом КНР может привлекать другие страны на свою сторону. Научные дискуссии развернулись между «культурной школой», выделяющей культуру в качестве ключевого элемента «мягкой силы»6, и менее влиятельной «политической школой», отводившей ключевое значение политической власти7.
В отношении индийской «мягкой силы» распространены утверждения, соотносящие усиление «мягкого обаяния» Индии последнего десятилетия с самобытностью и яркостью ее культуры, которые неожиданно проявили себя в информационную эпоху. Поэтому вряд ли стоит говорить о системной работе в этом направлении: тем более, когда мы начинаем сравнивать Индию с хорошо организованным и централизованно управляемым «прелестным наступлением» Пекина8. Подобные оценки все же упускают из виду попытки Индии (и довольно успешные) в течение 2000-х гг. построить национальный бренд Incredible India с включением в него политико-культурных компонентов, а также создать новые институции (отдел по вопросам публичной дипломатии (2006) и отдел по делам зарубежья (20169) при МИД Индии) или модернизировать прежние (Индийский совет по культурным отношениям и Индийский совет по международным отношениям при МИД Индии), способные содержательно и организационно работать над усилением своего «мягкого обаяния». В 2000 г. индийское правительство учредило Комитет высокого уровня по вопросам индийской диаспоры, который анализирует статус людей индийского происхождения и индийцев-нерезидентов в различных странах, изучает сильные и слабые стороны этого сообщества, формирует диаспоральную политику Индии в целом, разрабатывая
6 [ХунингВан. Культура как национальная сила: «мягкая сила»] // [Журнал Фуданьского университета. Социальные науки]. 1993. No. 3. P. 91-96.
7 H^ffi. 'Х^'йШШШШ^аШ.Ш [Сюэтонг Ян. Политическое применение культурных ресурсов] // ^^В^Д [Глобальные времена]. 2007. August 2.
8 Blarel N. India's Soft Power: from Potential to Reality? // LSE IDEAS Special Report. No. 010: India: the Next Superpower? / Ed. N. Kitchen. London: London School of Economics and Political Science, 2012. P. 28-33. URL: http://www.lse.ac.uk/ideas/ Assets/Documents/reports/LSE-IDEAS-India-Superpower.pdf
9 До 1 января 2016 г. существовал как отдельное министерство.
стратегию привлечения этих людей к социально-экономическому и технологическому прорыву Индии.
С 2014 г. в Индии функционирует отдельное министерство, не имеющее аналогов в мире. Это Министерство аюрведы, йоги, на-туропатии, сидхи10 и гомеопатии11. Одной из официальных функций министерства является «дипломатия йоги», в рамках которой действуют стипендиальные программы по подготовке и переподготовке соответствующих специалистов. В этом контексте можно вспомнить и проработки Индией возможных вариантов развития собственных интеграционных проектов, например, в рамках трансформации программы «Look East» в сторону «Act East».
Более того, в концептуальном плане Индия развивает свой подход к публичной дипломатии как инструменту наращивания «мягкой силы», который капитализируется в ее демократических институтах и экономическом росте. Индийские исследователи Обджа Борах Ха-зарика и Виджай Мишра также подчеркивают, что «Индия — одна из немногих наций, которая во второй половине XX в. обладала "мягкой силой" даже тогда, когда ей объективно не хватало "жесткой силы"»12. Явное преимущество Индии в политическом плане состоит в способности защитить демократический образ без обширного использования западных ценностей в его формировании13.
Современный мировой процесс в равной степени зависит как от ноополитики, так и от геополитики. Ноополитика государства, оказавшаяся в авангарде глобального политического процесса в связи с трансформациями политической власти в информационном обществе, представляет собой реализацию государством на системной основе информационно-коммуникационной стратегии управления образами, смыслами и ценностями. Индия и Китай, как два ключевых игрока азиатского региона, последние полтора десятилетия стремятся активно развивать эти направления. В то же время нельзя не отметить, что изначально действия Индии в 2000-е гг. носили в большей степени реактивный характер, как ответ на расширение китайского военного присутствия и китайской ruan shili («мягкой силы»). Особую роль в этом играло и играет «наступление» Китая в Южной Азии, которую Индия традиционно рассматривает в качестве собственной зоны влияния.
10 Гималайская йога.
11 Официальный сайт см.: http://ayush.gov.in/
12 Hazarika O.B., Mishra V. South Asia as a Battleground: Soft Power Contestation between India and China // World Affairs. 2016. Vol. 20. No. 3. P. 112-128.
13 Dellios R., Ferguson J.R. Sino-Indian Soft Power in a Regional Context // Culture Mandala: The Bulletin of the Centre for East-West Cultural and Economic Studies. 2011. Vol. 9. No. 2. P. 22.
Стратегия индийского «очарования» в Южной Азии как
системный ответ китайской ruan shili
Начиная со второй половины 1990-х гг. Южная Азия в китайской политике рассматривается как один из важнейших стратегических приоритетов. Этот аспект связан с общей тенденцией усиления в современных международных отношениях роли Южной Азии с ее крупными торговыми путями и морскими «полосами движения», перспективным рынком сбыта и запасами сырьевых ресурсов.
В южноазиатском векторе своей политики КНР, с одной стороны, использовал тревогу стран Южной Азии относительно чрезмерного регионального доминирования Индии, с другой — находя вакуум индийского бездействия, ловко и быстро заполнял его и предлагал себя в качестве альтернативного партнера.
Расширение «мягкой силы» КНР в Южной Азии в первую очередь основывается на помощи в сфере социально-экономического развития, продвижении китайского языка и китайской культуры через сеть Институтов Конфуция, а также на стипендиальной поддержке обучающихся и исследователей, которая организуется Китайским стипендиальным советом. Институты Конфуция активно функционируют в Бангладеше, Непале, Пакистане, Шри-Ланке и на Мальдивах14.
Столь стремительный успех Китая в области установления и расширения культурных, образовательных, научных и инвестиционных связей с южноазиатскими государствами в определенном смысле стал обескураживающим и даже пугающим вызовом для Дели. Обеспокоенная расширением влияния КНР, Индия начала предпринимать меры стратегического характера по вовлечению своих соседей в различные совместные проекты и новые инициативы.
В 2012 г. аналитическая структура — Индийский совет по глобальным отношениям15 — провела исследование, в котором была рассмотрена вариативность «мягкой силы» Индии как регионального тяжеловеса в глазах ее соседей. Эксперты из Бутана и Афганистана оценивали восприятие Индии со стороны граждан их стран в превалирующем позитивном контексте. В то время как эксперты из Непала и Пакистана, напротив, критиковали формат отношений в стилистике «большого брата» со стороны Индии к их государствам. Респонденты из Шри-Ланки и Бангладеш, в свою очередь, отметили образовавшийся «дефицит доверия» к Индии в их странах. Указанный опрос стал одним из показателей того, что Индии необходимо улучшать взаимодействие со странами-соседями, с тем чтобы вновь
14 См. также: Hazarika O.B., Mishra V. Op. cit.
15 См. официальный сайт: http://www.gatewayhouse.in/
Таблица 1
Содействие развитию и крупнейшие инфраструктурные проекты в странах Южной Азии, в которых на системной основе принимает участие Индия
Страна Основные программы и проекты 2010-х гг.
Афганистан Отдельно разработана и действует Программа по наращиванию потенциала развития, которая включает в себя такие направления, как государственное управление, подготовка и проведение выборов, сельское развитие, местное управление, образование, медицина, гражданская авиация, медиа и информация; предполагаемые финансовые вложения по программе должны составить не менее 2 млрд долл.
Бангладеш Проект развития железнодорожной инфраструктуры, в том числе строительство локомотивов с широкой колеей; обновление автобусного парка страны.
Бутан Кооперация в секторе энергетики: строительство и модернизация гидроэлектростанций («Тала», «Куричу»); модернизация международного аэропорта Паро — единственного международного аэропорта в Бутане; модернизация Бутанской радиостанции.
Непал Отдельно разработана схема поддержки развития малых проектов.
Пакистан Облегчение визового режима и открытие большинства сфер торговли (с 2012 г.).
Шри-Ланка Развитие свободной торговли: в 2000 г. обеими странами подписано Соглашение о свободной торговле; взаимоподключение электросетей; разработка крупного угольного месторождения в Сампуре совместным предприятием, учрежденным Национальной корпорацией тепловых электросетей Индии и Цейлонским советом по развитию электросетей; реновация аэропорта Палли и гавани Канкенсантурай; программа реабилитации цейлонских тамильцев.
вовлечь их в орбиту своего влияния уже на новых основаниях, в том числе в рамках содействия их стратегическому развитию.
О переходе Индии к системному ответу на рост китайской «мягкой силы» в Южно-Азиатском субрегионе свидетельствует бюджет страны, в котором на 2017 г. предусмотрено увеличение расходов на грантовые программы индийского правительства в области экономического развития, культуры и образования16. Более того, бюджет
16 Shahzad I. India: Revealing a Strategic and Soft-Power Budget // PKKH (Paki-stanKaKhudalHafiz). 2017. March 13. URL: http://www.pakistankakhudahafiz.com/ articles/exclusive/india-revealing-strategic-soft-power-budget/
нацелен на стратегическое позиционирование страны, в котором принципиальное значение отведено ориентации стран-соседей на индийскую повестку, по крайней мере, в плане региональной политики. Отдельное внимание здесь уделяется Ассоциации регионального сотрудничества Южной Азии (СААРК)17. Индия стремится уйти от восприятия СААРК как союза бедных региональных стран, занимающегося малопродуктивными обсуждениями региональных проблем. Напротив, основная задача сейчас — продолжать выводить организацию на уровень самостоятельного актора интеграционных процессов мирового значения. Важным следствием данной установки стало создание в 2014 г. в рамках СААРК Южноазиатского экономического союза, который ориентирован в принципах своей деятельности на опыт ЕС, в том числе в области формирования общего рынка. В разрезе индийского бюджета эта установка выливается в системную поддержку стран — участниц СААРК: все они (кроме Пакистана) получают существенную для них финансовую помощь.
Таблица 2
Плановое финансирование грантовых и кредитных программ по развитию
стран Южно-Азиатского региона, предусмотренное в расходной части бюджета Индии в 2016/17 и 2017/18 финансовые годы, в млн долл. США18*
Страна Финансирование по грантовым программам Финансирование по программам льготного кредитования в 2017/18 г.
2016/17 г. 2017/18 г. разница, %
Афганистан 5,34 6 +11 % —
Бангладеш 11,25 18,75 +40% —
Мальдивские острова 12 11,25 -6% 25,5
Непал 48 56,25** +15 —
Бутан 580,35 557,1 -5% 244,5
Шри-Ланка 23,25 18,75 -20% —
* Суммы финансирования сконвертированы в доллары США по фиксированному валютному курсу на 10.06.2017.
** Отдельное финансирование также идет в рамках предоставления гранта для Полицейской академии Непала 1,65 млн долл.
В рамках запланированных на 2017/18 финансовый год расходов по линии финансирования грантовых программ, направленных
17 Страны-участницы: Афганистан, Бангладеш, Бутан, Индия, Мальдивы, Непал, Пакистан, Шри-Ланка. Страны-наблюдатели: Европейский союз, США, Республика Корея, Иран, КНР и Япония.
18 ShahzadI. Op. cit.
на развитие, увеличено финансирование Афганистана (на 11 %), Бангладеш (на 40 %) и Непала (на 15 %). Незначительно сократилось финансирование Мальдивских островов (на 6 %) и Бутана (на 5 %). Ощутимое снижение финансирования наблюдается только в отношении Шри-Ланки (на 20 %). Следует также отметить существенную поддержку Мьянме, которая не является членом СААРК, но имеет стратегическое значение в плане контроля над восточной частью Индийского океана. За этот контроль в настоящее время разворачивается серьезная конкуренция между Дели и Пекином. Мьянма воспринимается Индией как ключевая геостратегическая точка для расширения своего присутствия в Юго-Восточной Азии при одновременном сдерживании Китая, который, в свою очередь, видит в Мьянме «ворота» в Южную Азию. В индийском бюджете на 2017/18 финансовый год для Мьянмы предусмотрено 33,75 млн долл., что на 47 % больше предыдущего финансового года (18 млн долл.). Также Индия активно участвует в важнейших инфраструктурных проектах страны: реконструкции дороги Таму-Калева-Калемьо (протяженность — 160 км), строительстве дороги Ритим, развитии Калан-данской мультимодальной транспортно-логистической системы.
Стремясь придать новое звучание региональным объединениям Южной Азии, Индия также делает ставку на такие организации, как Инициатива Бенгальского залива по многоотраслевой технико-экономической кооперации (БИМСТЕК) и Совместная программа стран Южной Азии в области окружающей среды. По линии первой организации идет активное взаимодействие аналитических центров Южной и Юго-Восточной Азии, проводятся регулярные совещания ведущих think tanks19, формирующих актуальную повестку работы БИМСТЕК.
В 2010-е гг. Индия проявила интерес к серьезному развитию программ образовательного и научного обмена, а также привлечению студентов из Южной Азии в свои высшие учебные заведения, прежде всего в Университет Наланда и Южноазиатский университет20.
Университет Наланда — прославленный образовательный центр с долгой историей. В V-XII вв. в буддийском монастыре находился один из ключевых центров буддийского образования. Древний комплекс расположен на востоке Индии, в штате Бихар. Возрождение Наланды — инициатива индийского правительства, которая была предложена и одобрена в 2007 г. на XVIII саммите
19 Подробнее см.: The Third Meeting of the BIMSTEC Network of Policy Think Tanks (BNPTT) // BIMSTEC. 2017. May 7. URL: http://bimstec.org/event/the-third-meeting-of-the-bimstec-network-of-policy-think-tanks-bnptt/
20 См. официальные сайты университетов: https://www.nalandauniv.edu.in/ и http://sau.int/
стран Восточной Азии. Инициативу поддерживают Китай, Япония, Сингапур и Южная Корея.
Сам университет был создан в 2010 г. после принятия соответствующего закона об Университете Наланда в парламенте Индии. В сентябре того же года начала действовать первая академическая программа. Ежегодно на адрес университета поступает не менее тысячи заявок со всего мира. В настоящее время идет строительство новых кампусов университета и общежития, которое планируется завершить к 2020 г. Временный кампус пока расположен в г. Радж-гире. В будущем университете предусмотрено 7 факультетов; основные образовательные программы будут ориентированы на изучение философии, естественных и социальных наук. Университет стремится привлечь исследователей и студентов-буддистов из стран Азии, в том числе из Южной Азии.
Поддержка Университета Наланды со стороны Индии в 2017/18 финансовом году удвоена с 15 до 30 млн долл.21 В целом предполагается, что совокупные инвестиции Индии в проект в период с 2010 по 2020 г. должны составить не менее 400 млн долл. На официальном сайте университета отдельно отмечается, что «второе тысячелетие закончилось триумфальным возрождением Азии — после столетий застоя, раздробленности и упадка. Сегодня Азия является синонимом динамичной, предпринимательской и инновационной культуры... которая не забывает о своем прошлом, но и не боится смотреть в будущее. Азиатские страны собираются вместе, чтобы создать континент, основанный на принципах мира и согласия».
Южноазиатский университет — международный университет, созданный всеми странами — членами СААРК. Реализация важнейшего интеграционного проекта Южной Азии в области образования началась в 2010 г. Сейчас университет временно расположен в районе Чанакьяпури (Нью-Дели). Строительство новых кампусов ведется на площади 100 акров в южной части города (Майдане Гар-хи). Планируется, что университет объединит под своим началом не менее 11 факультетов. На его базе реализуются образовательные программы на уровне postgraduate по таким направлениям, как экономика, информатика, биотехнологии, математика, социология, международные отношения и юридические науки. В 2017/18 финансовом году Нью-Дели более чем в 3 раза увеличил финансирование Южноазиатского университета: финансовое обеспечение увеличено с 3,9 до 11,85 млн долл.22
21 Ibid.
22 ShahzadI. Op. cit.
В процессе развития программ образовательного и научного обмена Индия провела модернизацию Индийской программы технического и экономического сотрудничества (Indian Technical and Economic Cooperation Programme). Программа крайне востребована среди студентов, чиновников, предпринимателей, исследователей из стран Южной Азии. В программе на системной основе участвуют крупнейшие ведущие вузы и исследовательские центры Индии, предлагающие современные образовательные программы23. Отдельно следует отметить Индийский технологический институт и Международный институт менеджмента, чьи образовательные программы приобрели международное признание. Их успех наряду с мировым успехом индийских фирм нередко используется представителями индийского дипломатического корпуса как дополнительный аргумент, направленный против стереотипного восприятия Индии как слаборазвитой и истощенной страны.
Помимо специализированных курсов по программированию, внедрению и применению новых технологий, Индия предлагает такие образовательные программы, как «Мировые экономические проблемы и политика в области развития», «Аудит эффективности», «Аудит электронного управления», «Программа по развитию лидерских качеств», «Управление рисками», а также различные программы по управлению для руководителей высшего звена, развитию предпринимательства, специализированные курсы по ВТО, журналистике в области развития «нейтральных и других развивающихся стран» и др.
Наконец, надо отметить, что Индия активно использует возможности «крикетной дипломатии», которая стала формироваться со второй половины 1980-х гг. К началу 2000-х гг. матчи по крикету — одному из наиболее популярных видов спорта в Южной Азии — стали масштабными площадками не только для ярких PR-акций, но и важных неофициальных политических переговоров. Одним из знаковых примеров современной «крикетной дипломатии» можно назвать полуфинальный матч Кубка мира по крикету между сборными Индии и Пакистана, который состоялся 30 мая 2011 г. Матч в прямом эфире посмотрели около 1 млрд человек. В центре внимания азиатских СМИ, широко освещавших матч, оказалась не столько спортивная интрига, сколько встреча премьер-министра Индии Манмохана Сингха и его пакистанского коллеги Сайеда Юсуфа Раза Гилани, которая состоялась на матче впервые после разрыва дипломатических отношений с Пакистаном, когда выяснилось, что организаторы теракта в Мумбае 2008 г. — боевики
23 См. официальный сайт программы ITEC: (https://www.itecgoi.in/index.php) и программу ITEC на 2016-2017 гг. (https://www.itecgoi.in/downloads/2016-2017.pdf).
индийского движения «Деккан Муджахеддин» — проходили подготовку в Пакистане в лагерях исламо-джихадистской группировки Lashkar-e-Tayyaba («Легион правоверных»). Встреча первых лиц обоих государств ознаменовала восстановление дипломатических отношений между Дели и Исламабадом.
Среди абсолютных сторонников «мягкой силы» как наиболее эффективного измерения власти в современном мире выделяется эксперт Шаши Тхарур, в прошлом занимавший министерские посты в индийском правительстве. Тхарур полагает, что, не имея пока возможности на равных конкурировать с США и Китаем в экономике и размерах армии, Индия приобрела важнейший «козырь» в современном информационно-коммуникативном мире — особое умение выигрышно преподнести себя, что сделало ее сильным глобальным игроком. Именно благодаря этому политическое развитие, история и культура Индии постепенно завоевывают иностранное внимание. Среди ключевых компонентов индийской «мягкой силы» Тхарур выделяет политический плюрализм, открытость к глобальным изменениям, религиозную терпимость, востребованные «культурные продукты» (Болливуд, йога, аюрведа и др.)24.
Резюмируя, отметим, что в расширении своего «мягкого обаяния» в Южной Азии Индия делает акцент на следующих сюжетах:
- глобальные успехи индийских фирм (Infosys, WiPro, Cognizant Technology, Tata Motors, Reliance Group, Dr. Reddy's Laboratories, Ranbaxy, Aurobindo Pharma и др.) демонстрируют эффективность современной индийской экономической модели;
- длительная история межцивилизационных и межкультурных связей привела к устойчивому обмену идеями;
- на индийском субконтиненте происходит взаимовлияние религиозных традиций индуизма и буддизма;
- единое классическое литературное наследие на санскрите;
- общие классические каноны архитектуры и искусства;
- формирование представления об Индии как одной из самых динамичных институциональных альтернатив западным политическим системам и культурным ценностям: демократический опыт, который воспринимается как «дополняющий и не оспаривающий существующие азиатский и мировой порядки»25;
- развитие идеи об Индии как вдохновителе антиколониального движения (наследие М.К. Ганди и история неприсоединения).
24 Tharoor S. India as a Soft Power // India International Centre Quarterly. 2008. Vol. 35. No. 1. P. 32-45.
25 Blarel N. Op. cit.
«Чиндия» Южной Азии — неологизм или реальная
перспектива?
Линия отношений Индии и Китая в современном мире непроста. Наращивание вооружений с двух сторон, нерешенные территориальные споры, тибетская проблема и пребывание Далай-ламы на территории Индии, усиливающаяся конкуренция за энергоресурсы, инвестиции и расширение рынков сбыта, тесные контакты Исламабада и Пекина, возросшая активность КНР в акватории Индийского океана (в том числе в рамках реализации стратегии «Нить жемчуга») — все эти факторы говорят в пользу того, что Индия и Китай являются геополитическими противниками. Однако обострение их отношений удается сдерживать, благодаря отдельным усилиям, предпринимаемым как Дели, так и Пекином. В частности, с 2013 г. наблюдается стремление обеих сторон наладить военное сотрудничество в зонах приграничных конфликтов. Кроме того, наблюдается рост экономических связей. Так, Китай, наряду с США и ЕС, входит в тройку ключевых торговых партнеров Индии (торговый оборот — около 70 млрд долл.). Кроме того, КНР наращивает инвестиции в индийскую экономику: в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в Нью-Дели в 2014 г. фигурировала сумма возможных инвестиций в размере 20 млрд на ближайшие 5 лет. С 2015 г. начал действовать Пятилетний план развития торгово-экономических связей обеих стран.
Очевидно, что политическая повестка современного Азиатского мегарегиона все в большей степени определяется амбивалентными взаимодействиями Индии и КНР. Однако обе стороны, претендуя на глобальное звучание, не заинтересованы в прямой конфронтации. В этой связи «мягкая сила» приобретает для них особое звучание, становясь одним из наиболее значимых инструментов в конкуренции, в том числе за влияние в Южной Азии. Пытаясь оценить эту конкурентную трансформацию, индийский экономист и политик Джайрам Рамеша26 предложил ввести в современный экспертный лексикон неологизм Chindian soft power, который указывает на расширяющуюся «мягкую силу» Китая и Индии как альтернативу западному восприятию «мягкой силы».
Chindian soft power все чаще упоминается на страницах различных аналитических докладов, посвященных вопросам развития стран БРИКС. С одной стороны, этот неологизм отражает политику сдерживания и противодействия друг другу, которая развивается в сфере публичной и культурной дипломатии, глобального медийного
26 Ramesh J. Making Sense of Chindia: Reflections on China and India. New Delhi: India Research Press, 2005.
вещания, мобилизации диаспор и др. Неизбежность усиления конкуренции между Индией и Китаем именно в области «мягкой силы» отмечают и западные исследователи27.
С другой стороны, концепт Chindia soft power не ограничивается исключительно сферой индийско-китайского соперничества, но подчеркивает специфику смежной зоны индийской и китайской цивилизаций, существующей благодаря межкультурному диалогу и обмену. В этом контексте страны Южной и Юго-Восточной Азии представляют собой своеобразные гибридные геокультурные пространства, которые одинаково восприимчивы как к индийскому, так и к китайскому влиянию.
Таким образом, символическое пространство Chindia, возникающее в режиме сотрудничества, может быть использовано для формирования действительно мирной повестки в смежных регионах индийско-китайского взаимодействия. Естественно, данные возможности Chindia вызывают одинаковый интерес как со стороны китайских, так и со стороны индийских политических элит. В их глазах преимущества «мягкой силы» связаны с тем, что они позволяют снизить градус напряженности, который довольно высок в современной Азии.
Остановимся на некоторых основных концептуальных установках Chindian soft power, имеющих универсальный характер:
- признание многообразия путей развития, равнозначности ценностных и культурных характеристик различных стран;
- установка на равнозначное использование принуждения и косвенного воздействия в современном мире; представление о невозможности достижения глобального и мегарегионального лидерства без параллельной восходящей динамики в трех направлениях (экономическое развитие, военная мощь и привлекательность, основанная на технологиях «мягкой силы»), которые взаимно усиливают друг друга;
- различение коммуникативных интенций «мягкой силы» развитых и развивающихся стран: если первые призываются к мирному развитию на условиях многополярности, то вторым предлагается сосредоточиться на программах развития в области экономики и образования, сформированных на базе концептов «невзаимности» и «ассиметричных обязанностей» и исключающих дополнительные политические требования.
Итак, характерная для индийско-китайских отношений сложная дихотомия соперничества и партнерства одновременно ориентирует
27 См., например: Medcalf R., TownshendA. India and China: Competitive Coexistence in the Asian Century // South Asia in the New Decade / Eds. A. Palit, G. Spittel. Singapore: World Scientific Publishing, 2013. P. 1-27.
на взаимодействие двух стран в разных сферах: военной, политической, дипломатической, экономической, культурной и др. Chindian soft power как одно из направлений индийско-китайского взаимодействия в Азии отличается выраженной культуроцентричностью, стремлением развить глобальные медийные каналы и ориентацией на многочисленные диаспоры. Политический аспект здесь играет меньшую роль и строится на универсализации положительного восприятия страны без выдвижения требований по разделению тех или иных политических ценностей.
Заключение
В завершение отметим несколько важных аспектов, рассмотренных в данной статье.
Во-первых, политическое развитие Китая и Индии как «азиатских гигантов», стремящихся использовать весь арсенал средств и инструментов, известных в современных международных отношениях, повлияло на концептуальное осмысление «мягкой силы» и ее практическое применение. Основоположник этой концепции Дж. Най обозначает столь явную деамериканизацию дискурса «мягкой силы» как горизонтальный переход, который наряду с вертикальным (или «диффузией власти») существенно трансформирует мировую политику.
Во-вторых, начиная со второй половины 1990-х гг. в Южной Азии, которая является приоритетным направлением для Пекина, наблюдается развитие различных двусторонних программ, направленных на расширение китайского косвенного влияния при помощи поддержки социально-экономического развития, продвижения китайского языка и культуры, расширения возможностей различных стипендиальных программ.
В-третьих, первоначальные шаги Индии были направлены на то, чтобы сбалансировать «мягкое наступление» Китая в ЮжноАзиатском субрегионе, т.е. они носили в большей степени реактивный характер. В течение 2010-х гг. Дели перешел к системной политике «мягкой силы» в Южной Азии, среди основных компонентов которой следует отметить: содействие социально-экономическому и инфраструктурному развитию стран-соседей, модернизация крупнейших интеграционных региональных площадок (СААРК, БИМСТЕК и др.), сотрудничество аналитических центров и научных организаций, развитие программ образовательного и научного обмена, реализация совместных масштабных проектов в области высшего образования (Университет Наланда и Южноазиатский университет), использование новых форматов публичной дипломатии (яркий пример — «крикетная дипломатия»), востребованная
продукция массовой индийской культуры (фильмы Болливуда, индийские сериалы, йога, аюрведа и др.).
В-четвертых, взаимодействие Индии и Китая нельзя оценивать однозначно как соперничество или партнерство. Будучи геополитическими противниками, обе страны одновременно стремятся уйти от сценария открытых конфронтаций. Это, с одной стороны, ведет к переносу конкуренции в область проектов, реализуемых с помощью «мягкой силы», а с другой стороны, заставляет задуматься о формировании инструментами soft power гибридного геокультурного пространства. Эти сложные, многослойные процессы в современном экспертном сообществе описываются неологизмом Chindian soft power, который в перспективе способен стать программой совместных усилий Пекина и Дели в области реализации стратегий «мягкого обаяния», соответствующих принципу наименьшего зла в политике.
ЛИТЕРАТУРА
Blarel N. India's Soft Power: from Potential to Reality? // LSE IDEAS Special Report. No. 010: India: the Next Superpower? / Ed. N. Kitchen. London: London School of Economics and Political Science, 2012. P. 28-33. URL: http://www.lse.ac.uk/ideas/ Assets/Documents/reports/LSE-IDEAS-India-Superpower.pdf
Dellios R., Ferguson J.R. Sino-Indian Soft Power in a Regional Context // Culture Mandala: The Bulletin of the Centre for East-West Cultural and Economic Studies. 2011. Vol. 9. No. 2. P. 15-34.
Hard Times for Soft Power: (an Interview with Nye J.S.) // Weatherhead Center for International Affairs. 2017. May 30. URL: https://epicenter.wcfia.harvard.edu/blog/ joseph-nye-qa
Hazarika O.B., Mishra V. South Asia as a Battleground: Soft Power Contestation between India and China // World Affairs. 2016. Vol. 20. No. 3. P. 112-128.
Medcalf R., TownshendA. India and China: Competitive Coexistence in the Asian Century // South Asia in the New Decade / Eds. A. Palit, G. Spittel. Singapore: World Scientific Publishing, 2013. P. 1-27.
Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. New York: Basic Books, 1990.
Nye J. What China and Russia Don't Get about Soft Power // Foreign Policy. 2013. April 29. URL: http://foreignpolicy.com/2013/04/29/what-china-and-russia-dont-get-about-soft-power/
Ramesh J. Making Sense of Chindia: Reflections on China and India. New Delhi: India Research Press, 2005.
Shahzad I. India: Revealing a Strategic and Soft-Power Budget // PKKH (Paki-stanKaKhudalHafiz). 2017. March 13. URL: http://www.pakistankakhudahafiz.com/ articles/exclusive/india-revealing-strategic-soft-power-budget/
Tharoor S. India as a Soft Power // India International Centre Quarterly. 2008. Vol. 35. No. 1. P. 32-45.
I^T5. Ш^А fft^ft: ftfcA [Хунинг Ван. Культура как национальная
сила: «мягкая сила»] // ЖШ-^-Ш- [Журнал Фуданьского университета.
Социальные науки]. 1993. No. 3. P. 91-96.
H^ffi. ^.^ЩЩШШШ'^а^.Щ [Сюэтонг Ян. Политическое применение культурных ресурсов] // ^^В^Д [Глобальные времена]. 2007. August 2.
REFERENCES
Blarel, N. "India's Soft Power: from Potential to Reality?" LSE IDEAS Special Report. No. 010: India: the Next Superpower? ed. N. Kitchen. London: London School of Economics and Political Science, 2012, pp. 28-33. URL: http://www.lse.ac.uk/ideas/ Assets/Documents/reports/LSE-IDEAS-India-Superpower.pdf
Dellios, R., and Ferguson, J. R. "Sino-Indian Soft Power in a Regional Context," Culture Mandala: The Bulletin of the Centre for East-West Cultural and Economic Studies, Vol. 9, No. 2, 2011, pp. 15-34.
"Hard Times for Soft Power: (an Interview with Nye J.S.)," Weatherhead Center for International Affairs, May 30, 2017, URL: https://epicenter.wcfia.harvard.edu/blog/ joseph-nye-qa
Hazarika, O. B., and Mishra, V. "South Asia as a Battleground: Soft Power Contestation between India and China," World Affairs, Vol. 20, No. 3, 2016, pp. 112128.
Medcalf, R., and Townshend, A. "India and China: Competitive Coexistence in the Asian Century," South Asia in the New Decade, eds. A. Palit, and G. Spittel. Singapore: World Scientific Publishing, 2013, pp. 1-27.
Nye, J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. New York: Basic Books, 1990.
Nye, J. "What China and Russia Don't Get about Soft Power," Foreign Policy, April 29, 2013, URL: http://foreignpolicy.com/2013/04/29/what-china-and-russia-dont-get-about-soft-power/
Ramesh, J. Making Sense of Chindia: Reflections on China and India. New Delhi: India Research Press, 2005.
Shahzad, I. "India: Revealing a Strategic and Soft-Power Budget," PKKH (PakistanKaKhudalHafiz), March 13, 2017, URL: http://www.pakistankakhudahafiz. com/articles/exclusive/india-revealing-strategic-soft-power-budget/
Tharoor, S. "India as a Soft Power," India International Centre Quarterly, Vol. 35, No. 1, 2008, pp. 32-45.
[Huning Wang. "Culture as National Soft Power"], ЖШ-^Ш- [Fudan University Journal. Social Studies], No. 3,
1993, pp. 91-96.
H^ffi. XW&MWs'SM'in^M [Xuetong Yan. "Political Application of Cultural Resources"], ^^ВШ [Global Times], August 2, 2007.
