CC BY
27
Страницы истории
151
Н.Т. ЕРЕГИНА, доцент Ярославская государственная медицинская академия
Дальнейшее развитие высшей школы в условиях, когда количественные показатели подготовки специалистов резко обгоняют качественные, актуализирует вопрос о целесообразности функционирования столь большого массива высших учебных заведений. Эта тема все чаще дискутируется в обществе, на страницах научных журналов. На наш взгляд, имеет смысл обратиться к историческому опыту, к ситуации первой половины 1920-х гг., когда советское правительство вынуждено было решать аналогичные задачи.
Первые послеоктябрьские годы отмечены быстрым количественным ростом сети высших учебных заведений. Только в 1918 г. в России было создано 16 государственных университетов. В последующем их число продолжало расти. Декреты и правительственные постановления 19171918 гг. обеспечили бесплатность получения высшего образования. Это предопределило большой наплыв абитуриентов в вузы. Романтика революционного времени и непонимание всей сложности образовательного процесса, сопровождаемые лозунгами вроде «кто был ничем, тот станет всем», повлекли пролетарские массы в вузы. Однако объективные трудности тех лет обусловили столь же массовый отсев учащихся. Медицинский факультет Ярославского университета в 1924 г. окончили 88 студентов из 505, поступивших на первый курс [1]. В Военно-медицинской академии, принявшей в 1919 г. 1500 слушателей, на второй курс перешли лишь 333 [2, с. 64]. На медицинский факультет Казанского университета в 1918 г. подали заявления около 4 тыс. абитуриентов. К занятиям приступили 1400, и лишь 171 студент окончил университет через пять лет [3, с. 110].
Ректор Саратовского университета профессор В.Д. Зёрнов вспоминал: «В 1918 году было объявлено, что двери университета открыты для всех трудящихся. Когда я вы-
«Мы слишком широко размахнулись...»
шел на первую лекцию, аудитория была переполнена самой разнообразной публикой, которая, конечно, и не могла, и не думала всерьез учиться в университете. Мне буквально в громадной аудитории негде было повернуться. Были заняты не только все места и все хоры, но все проходы были забиты народом. Слушатели стояли прямо перед лекционным столом и едва ли не сидели на самом столе. Об лекционных экспериментах в такой обстановке нельзя было и думать. Но наплыв публики быстро таял, и к зиме, как я уже писал, университет замёрз, и лекции читались двум-трем десяткам настоящих студентов в кабинете» [4, с. 219].
Причин столь большого отсева студентов было множество: мобилизация в армию, необходимость для большинства совмещать учебу с работой, тяжелые материальные и бытовые условия. Однако основной причиной являлась переоценка абитуриентами из рабочих и крестьян собственных возможностей и слабые базовые знания. Снижение качества обучения в начальной и средней школе, вызванное объективными причинами, обусловливало трудности в работе высшей школы. Молодежь, поступавшая в вузы, не имела достаточной подготовки. При уни-верситетахв соответствии с постановлением Наркомпроса РСФСР от 11.09.1919 г. стали создаваться рабочие факультеты. Однако они лишь частично восполняли имевшиеся пробелы в знаниях, поскольку даже три года упорных занятий (к тому же часто без отрыва от производства) не могли компенсировать прежней 10-12-летней четко размеренной и спокойной подготовки к поступлению в высшую школу.
Не случайно «старая» вузовская профессура, привыкшая к системным знаниям и достаточно широкому кругозору своих слушателей, довольно скептически оценивала возможности рабочих факультетов, особенно в первые годы их деятельности. Известно высказывание И.П. Павлова, не особо
152
Высшее образование в России • № 2, 2009
стеснявшегося в своих оценках. В 1923 г., выступая перед слушателями Военно-медицинской академии, он заявил: «Возьмите историю наших рабфаков, которые будут моими слушателями. Я ничего не имею против того, чтобы образование сообщалось большему числу лиц. Это всегда было и остается нашим желанием. Но... если возьмут людей совсем неподготовленных, кое-как их в течение двух лет настрополят и затем откроют перед ними двери высшей школы, то что из этого может выйти?" [5, с. 99]
Большой наплыв желающих получить врачебную профессию вынудил власти сохранить медицинский факультет 2-го Московского университета и открыть параллельное отделение медицинского факультета 1-го МГУ. В 1919 г. на него записалось около 1500 человек при пропускной способности клиник в 250 человек [6]. Всего в 1918-1922 гг. в стране открылось 16 новых медицинскихинститутов и факультетов, из них 11 - в Российской Федерации. Предложения об открытии медицинских факультетов за первые пять лет советской власти поступили от 17 губерний России [7]. Только в 1920 г. Ученый медицинский совет отклонил ходатайства Тулы, Вологды, Кисловодска, Костромы, Пензы, Симбирска, Владикавказа по причине недостаточной материальной базы и отсутствия подготовленных преподавателей [8].
Открытие новых вузов в тот период диктовалось объективной необходимостью. Стране требовалось все большее число врачей. Разрушение транспортных коммуникаций, топливных, водопроводных и очистных систем создавало чрезвычайно опасную эпидемиологическую ситуацию. Россию захлестнула эпидемия сыпного тифа. Общее число зарегистрированных случаев сыпного тифа по России среди гражданского населения и военнослужащих составляло свыше 4,8 млн. человек [9, с. 134-135]. Не случайно значительная часть выпускников медицинских факультетов направлялась на борьбу с эпидемиями на фронте и в тылу.
После окончания Гражданской войны в развитии высшего образования наметился
новый этап, характеризующийся отказом от чрезвычайных мер и постепенным началом реформирования. Одним из основных вопросов IV Всероссийского съезда здравотделов (Москва, 6-10 декабря 1922 г.) стал вопрос о медицинском образовании. С докладом по этой теме выступил зав. отделом медицинского образования Главпрофобра И.С. Ружейников. В качестве одной из приоритетных задач он назвал повышение теоретических и практических знаний выпускников. По сути дела, это знаменовало начало постепенного перехода от количественных установок к качественным. По данным на 1924 г., в РСФСР на одного врача приходилось 4211 человек. В 1913 г. этот показатель составлял 6900. Численность врачей в сравнении с 1913 г. выросла на 41%. Две трети от общего числа врачей приходилось на Российскую Федерацию [10].
Простое увеличение количества медицинских работников не могло решить многосложные проблемы здравоохранения. Требовалась взвешенная политика по правильному распределению и использованию уже имеющихся врачебных кадров. По данным 40 губернских здравотделов РСФСР, на 1 января 1924 г. в губернских городах работало 55,2% врачей, в уездных городах - 24,9%, в сельской местности, где проживала основная часть населения, -19,9%. Найти работу в лечебных учреждениях крупных губернских центров становилось сложно, а на село выпускники ехали крайне неохотно. Различные регионы разительно отличались по степени обеспеченности врачами.
Некоторый переизбыток врачей, наблюдаемый в крупныхгубернских центрах, объяснялся объективными причинами. В связи с окончанием Гражданской войны часть врачей демобилизовалась из армии. Отпала необходимость во врачебных мобилизациях на борьбу с сыпным тифом. Кроме того, в первые годы НЭПа в связи с переводом лечебно-профилактических учреждений на местный бюджет возникли значительные трудности в их финансировании. Следствием стало некоторое сокращение сети медицинских учреждений, осо-
Страницы истории
153
бенно на селе. Появилась безработица среди врачей. В распоряжении Наркомздрава от 14 апреля 1924 г. «Об использовании врачей выпуска 1924 года» отмечалось, что «на биржах труда много безработных, самый большой процент среди которых составляют врачи выпуска 1923 года, не имеющие практического стажа. В предстоящем 1924 г. ожидается выпуск из медицинских вузов около 5500 врачей, которые также окажутся в числе безработных» [11].
В стране объективно складывалась ситуация, при которой форсированные выпуски врачей уже не требовались. На повестку дня вставал вопрос о качестве подготовки - оно оставляло желать лучшего, далеко не все вузы могли его гарантировать. Стремительный рост высшей медицинской школы в первые послереволюционные годы был во многом искусственным, не обеспеченным реальными возможностями. В марте 1922 г. на II съезде военкомов республики нарком здравоохранения РСФСР Н.А. Семашко отмечал: «Положение высшей школы слишком безвыходное. Мы слишком широко размахнулись, не учитывая реальные ресурсы» [12].
Кризис начала 20-хгг. не обошел высшую школу. С переходом к НЭПу многие вузы были переведены на финансирование из местного бюджета. Это стало для них катастрофой. Денежных средств не хватало. Не хватало учебного оборудования, учебных пособий, помещений. В 1923 г. ВЦИК и СНК РСФСР утвердили положение о взимании платы за обучение. Освобождались от нее студенты, получающие стипендии Нарком-проса РСФСР, красноармейцы, представители командного состава Красной армии или флота, инвалиды войны и труда, научные сотрудники Наркомпроса, сотрудники ОГПУ, беднейшие крестьяне, пользующиеся правом на пособие безработные [13]. Остальные студенты платили за свое образование.
Вновь, как в годы Гражданской войны, ситуация в вузах стала ухудшаться, особенно после правительственного решения 1922 г. о снятии восьми университетов с государственного снабжения. Преподавателям по нескольку месяцев не выплачивали
зарплату. Это не могло не обострить кадровую проблему. Профессора с мировым именем вынуждены были совмещать работу в нескольких клиниках. По состоянию на первую половину 1924 г. многие университеты на периферии не могли укомплектовать кафедры заведующими. Так, на медицинском факультете Уральского университета были вакантны 11 кафедр, Воронежского университета - 5, Ярославского университета - 9, Смоленского университета - 5 [14]. Нехватку преподавателей компенсировали за счет привлечения к проведению занятий отлично успевающих студентов старших курсов. На одно место ассистента принимали двух студентов. Их называли «вридассы» (временно исполняющие должность ассистента) [15, с. 150].
Вопрос о возможном закрытии медицинских факультетов в Смоленске, Краснодаре, Ярославле, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге стал возникать уже с конца 1921 г. 9 декабря 1921 г. на заседании коллегии Главпрофобра слушался вопрос «О сокращении сети учебных заведений ». После обсуждения было принято решение закрыть медицинские факультеты в Астрахани и Самаре, оставить медицинский факультет 3-го МГУ. Вопрос о Ярославле и Нижнем Новгороде остался открытым. Шли месяцы, Астраханский и Самарский медицинские факультеты продолжали функционировать. В сентябре 1922 г. коллегия Наркомпроса приняла решение о ликвидации Смоленского университета, а в октябре 1922 г. отменила свое решение. Подобная непоследовательность мешала нормальной работе вузов, вносила нервозность в учебный процесс. Она же заставляла преподавателей вузов совместно с руководством губздравотделов и губоно многократно обращаться в Москву с аргументами в свою защиту [16].
29 апреля 1924 г. на заседании коллегии Наркомпроса РСФСР вновь решался вопрос о дальнейшей судьбе медицинских факультетов Астраханского, Крымского, Нижегородского, Смоленского, Ярославского, Уральского университетов, Омского, Кубанского и Ленинградского медицинских
154
Высшее образование в России • № 2, 2006
институтов. Этому предшествовал подробный анализ деятельности этих вузов, их учебной и материально-производственной базы, состава студентов, обеспеченности преподавательскими кадрами. Было принято окончательное решение закрыть медицинские факультеты Крымского, Нижегородского, Смоленского, Ярославского и Уральского университетов [17]. Последний был слит с медицинским факультетом Пермского государственного университета, который сам в эти годы неоднократно находился на грани закрытия.
Обсуждался вопрос и о слиянии медицинских вузов в Москве и в Ленинграде. Коллегия Наркомпроса решила не сокращать ленинградские вузы, тем более что ранее их частичная реорганизация уже была проведена. В начале августа 1919 г. в единый Петроградский государственный университет были объединены три государственных университета Петрограда. Московская высшая медицинская школа в июле 1924 г. была объединена с медицинским факультетом 2-го Московского университета [18]. В 1927 г. был закрыт медицинский факультет в Самаре. Студенты расформированных факультетов были переведены на соответствующие курсы других вузов. Пересмотр сети медицинских факультетов и закрытие наименее мощных из них позволили высвободить значительную часть высококвалифицированных преподавателей, которые перешли в другие вузы. Здесь безработицы не наблюдалось. В опытных высококвалифицированных преподавателях высшая медицинская школа очень остро нуждалась.
Таким образом, в других конкретно-исторических условиях Россия уже сталкивалась с проблемами, аналогичными современным [19]. Болевые точки высшей школы, зримо проявившиеся по многим направлениям (материальная база, профессорско-преподавательские кадры, качество студенческих контингентов) в 20-е гг. подверглись радикальному лечению. В итоге это обес-
печило последующее оформление крупных научно-образовательных центров в более благоприятных исторических условиях. Проверку историей они выдержали.
Литература
1. Государственный архив Ярославской об-
ласти (ГАЯО). Ф. Р-51. Оп. 1. Д. 23. Л. 38.
2. Купайгородская А.П. Высшая школа Ленин-
града в первые годы советской власти (1917-1925). Л.: Наука, 1984.
3. История Казанского государственного ме-
дицинского университета. Казань: Мага-риф, 2006.
4. Зёрнов В.Д. Записки русского интеллиген-
та. М.: Индрик, 2005.
5. Цит. по: Виноградов Ю. Иван Павлов и Ни-
колай Бухарин // Звезда. 1989. № 10.
6. Государственный архив Российской Феде-
рации (далее ГАРФ). Ф.А-2306. Оп. 18. Д. 200. Л. 17; Д. 225. Л. 6.
7. ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 25. Д. 105. Л. 3.
8. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 7. Д. 108, 109, 110, 111,
114, 116, 117, 118.
9. Очерки истории здравоохранения СССР
(1917-1956 гг.) / Под ред. М.И. Барсукова. М., 1957.
10. Бюллетень Народного комиссариата здравоохранения РСФСР. 1924. № 2-3.
11. Бюллетень Народного комиссариата здравоохранения РСФСР. 1924. № 8-9.
12. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 7. Д. 72. Л. 16.
13. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства. 1923. № 24. Ст. 279; № 69. Ст. 67.
14. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 7. Д. 157. Л. 37, 51, 53, 378.
15. Вишленкова Е.А, Малышева С.Ю, Сальникова А.А. Terra Universitatus: Два века университетской культуры в Казани. Казань, 2005.
16. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 7. Д. 78. Л. 305; Д. 157. Л. 361, 29, 60.
17. ГАРФ. Ф. А-1565. Оп. 7. Д. 157. Л. 418.
18. Российский государственный медицинский университет - 100 лет во имя жизни. М., 2006.
19. См.: Сальников Н, Бурухин С. Реформирование высшей школы: актуальное состояние и проблемы // Высшее образование в России. 2008. № 8.
g
