CC BY
79
Библиографический список
1. Концепция профильного обучения на старшей ступени общего образования // Профильная школа. - 2003. - №»1.
2. Артемова Л.К. Профильное обучение: опыт, проблемы, пути решения // Педагогическое образование и наука. - 2003. - №»1.
3. ВоронинаЕ.В. Профильное обучение: мо-
дели организации, управленческое и методическое сопровождение. - М.: «5 за знания», 2006.
4. Гузеев В.В. Содержание образования и профильное обучение в старшей школе // Народное образование. - 2002. - .№9.
5. Немова Н.В. Профилизация - уроки зарубежного и отечественного опыта // Практика административной деятельности. - 2005. - .№4.
Г.В. Чекмарёв
МУЗЫКАНТ-ИСПОЛНИТЕЛЬ И СЛУШАТЕЛИ:
БОРЬБА С «КОЭФФИЦИЕНТОМ МОЛЧАНИЯ»
(статья четвёртая из цикла «Мир коммуникаций и ценностей)
Людям нужны истины и идеалы. Вроде бы, что удивительного в этой конста-. тации? А дело в том, что в течение многих лет в обществе бытовали прямо противоположные представления, продиктованные засильем технологических тенденций, реализующих сциентистские настроения в среде творческой интеллигенции. Пафос технократизма натолкнулся на кризисные процессы, что заставляет размышлять об альтернативных путях человеческой истории. Среди возможных путей наиболее пара-дигмальным исследователями выделяется подход формирования коммуникативного пространства вне конфликтов различных идеологий. Рассматривая идеологию как систему взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты, а также содержатся цели (программы) социальной деятельности, направленные на закрепление или изменение (развитие) данных общественных отношений, следует подчеркнуть (в рамках задач настоящей публикации), что вопрос о связи музыки с идеологией следует рассматривать в контексте зависимости художественного творчества от движения социальной истории.
Западногерманский музыковед Ульрих Дибе-лиус в книге «Новая музыка. 1945-1965» поставил перед читателями целый перечень полемически острых вопросов. Один из них формулируется так: из звуков или идей слагается музыка?1 Автор критикует философов и эстетиков, которые, обращаясь к музыке, пытаются услышать в ней отзвук социальных конфликтов, политических манифестов, современных настроений и ил-
люзий. Книга была написана в середине 60-х годов, когда подозрительное отношение к идеологии было широко распространено среди буржуазных исследователей. Но и спустя два десятилетия в западной литературе возникают отголоски этой концепции. Звуки чужды идеям, умозаключает западногерманский ученый, они служат стенограммой вечности. Тщетно и бесплодно, по его мнению, искать в музыкальном искусстве то, что воплощает каскад сегодняшних тенденциозных идей. Музыка говорит с вечностью.
Наивно было бы оспаривать вполне тривиальную мысль Дибелиуса о том, что музыка - искусство звуков. Разумеется, в музыке далеко не всегда можно найти четкую связь с актуальными политическими и социальными идеями, наглядное изображение реальности. Вспомним знакомые пушкинские строки:
Представь себе... кого бы?
Ну, хоть меня - немного помоложе; Влюбленного - не слишком, а слегка -С красоткой, или с другом - хоть с тобой,
Я весел... Вдруг: виденье гробовое, Незапный мрак иль что-нибудь такое...
Ну, слушай же.
Моцарт пытается передать Сальери содержание своего сочинения. Но слова воссоздают лишь приблизительное впечатление, получаемое от музыкального произведения. Только воображение помогает войти в строй музыки. Не давая зримой картины реальности, это искусство развертывает присущий ему дар глубокого эмоционального постижения жизни.
Музыка - это поэзия звука2. Но она вовсе не враждебна, не чужеродна идеям, как это утверж-
дает Дибелиус. Музыкальное искусство фиксирует в общественном сознании определенные ценности и идеалы, теснейшим образом связанные с мировоззрением той или иной эпохи.
Пытаясь оспорить очевидную связь музыки с социальными конфликтами, с конкретными идейными манифестами, западные исследователи нередко дают следующую теоретическую схему: музыка не принадлежит отдельной эпохе, давно отошли в историю те или иные политические, идеологические течения, а искусство гармонии продолжает восхищать все новые и новые поколения людей. Стало быть, именно общечеловеческое составляет смысл музыки. Поэтому в ней самой надлежит искать существо этого вида художественного творчества.
Но общечеловеческие ценности рождаются не за пределами истории. Они возникают в социальных противоборствах конкретной эпохи, в коллизиях определенной исторической ситуации. Например, Героическая симфония Бетховена, воспринимаемая нами и сегодня как эталон высокого, гражданственного искусства, отнюдь не утрачивает изначальной связи с революционными событиями 1789 года во Франции и антифеодальным движением в Рейнской области.
Вполне понятно, что зависимость музыки от эпохи, породившей ее, может оказаться переосмысленной в новой социальной ситуации.
Музыкальное исполнительство является художественно-культурным феноменом. Отсюда возникает целесообразность изучения этого феномена в связи с существующей реальностью и воздействия музыкального исполнительства на эту реальность. Отрицание актуальности и продуктивности анализа места и роли музыкального исполнительства в формировании коммуникационного пространства по существу будет отрицанием не только включения музыка в исторический процесс, но, более того, отрицанием самой истории.
Теоретической позицией нашего анализа является отход от технократических утопий развития общества и опора на «выразительность музыки» (Т. Адорно) при формировании истины и идеалов.
Истины и идеалы - это «зовущие миры», «иной берег», «полуреальность», «голос Вечности», «гул стихий», «чувство катастрофы», «лика случая», «лиловый сумрак», «сон и хмель культуры» (А. Блок). Особенно показательны для их поиска вербальные образы-символы, порождённые на-
стойчивым стремлением выйти за пределы слова, словесности - в области изобразительного искусства (живописи, архитектуры, скульптуры, значимого цвета), театра и танца, наконец, особенно в область музыки (музыкальных форм и жанров), в мир звукописи - в стихе и прозе - и в область самого «духа музыки» (практически непредставимой абстракции, заведомо лишенной понятийной иди вербальной природы, возникшей на пересечении идей Р. Вагнера и их интерпретаций Ф. Ницше, радикально переосмысленных в русле национальной культурфилософской традиции).
Из этой абстракции рождаются все новые и новые ассоциации, наполненные специфически «музыкальной» образностью: «рояль культ музыка», «ритм души», «песнь жизни», «музыкальная программа жизни», «культ музыки в драме» (А. Белый); «скрытая музыка», «хоровое действо», «неизреченная, невозродимая мелодия», «музыкальная глухота», «контрапункт Достоевского», «отреченные гармонии» И. Анненского, «созвучия мистической душевности» (Вяч. Иванов) и т.д. Больше всего музыкальных асссоциа-ций встречаем в философии культуры А. Блока. Здесь - «музыка любви», «музыка оторванных душ», «музыка века», «мировая музыка», «музыка будущего», «безмузыкальная цивилизация», «мелодия мистерии», «певучая воля», «ритм жизни», «мировой оркестр», «музыкальная спаянность», «музыкальные призывы», «музыкальная волна», «незнакомые созвучия» и пр. Процесс слушания музыки - сводный, индивидуально-неповторимый, художественно-ассоциативный, творческий.
В истории отечественной культуры поиск истины и идеалов вобрал в себя символизм. Его парадоксальное мировоззрение характеризуется тенденцией культуроцентризма. Проблематика культуры как некоего Целого, некоего «пространства» трансформируется в личностную, персональную задачу-загадку человеческого бытия. Культурное пространство мыслится как пространство метафизическое (по терминологии А. Лосева, внепространственное3 и вневременное, метаисторическое). Присущий символистской культуре и культурологии символистов пафос одновременности преодолевает линейное, историческое время, синтезирует разновременные этапы, эпохи, миры в глобальное, всеохватное единство, тяготея в такой всеохватности к идее мифа (особенно занимавшей Вяч. Ивано-
ва и А. Белого). В этом тоже ощущается роль концепции «всеединства» Вл. Соловьева, очень популярной среди русских символистов и оказавшей сильное влияние на их философию. Сошлемся на мнение В. Библера; в XX веке культура нередко трактуется как «общение культур»4. Так возникает органическая многосоставная целостность, «культурный синтез», современный на века -в прошлое и будущее, воплощающий вечность.
В этом глобальном мировоззренческом синтезе (не будем его смешивать с эклектикой, которой в философии русского символизма, впрочем, тоже достаточно) тесно переплетаются самые разнообразные аспекты бытия, такие, например, как искусство, жизнь, этика (в концепциях, генетически связанных с философией В. Соловьева и, в частности, в идеях «свободной теургии» и «жиз-нестроения»5). Не менее парадоксальным предстает в интерпретации младосимволистов синтез религии и музыки (а подчас и магии). А. Белый не случайно находит возможным говорить о «музыкальной религии» и называть музыку «главным корнем религии»6, причем говорить об этом вскользь, как о чем-то вполне тривиальном, само собой разумеющемся! Как явствует из его работы «Символизм как миропонимание», у истоков этого синтеза - не только идеи Ницше и Вагнера, Шопенгауэра и Гете, но и непосредственно «Платоновы идеи» в преломлении неоплатонизма7.
Вышеотмеченное определяет место музыкан-та-исполнителя в коммуникативном пространстве. Оно характеризуется ролью музыканта-ис-полнителя в сосоздании со слушателями коммуникативного пространства как пространства истин и идеалов, пространства, в котором возникает стремление преодолеть границы времени и национальных менталитетов, замкнутых в себе культурных эпох и национальных культур, стремление преодолеть границы «вербализованного мира» (т.е. выраженного в слове и через слово, в том числе поэтического, философского содержания бытия), поскольку «мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев), стремление преодолеть любые границы, положенные человеку его сущностью и существованием, в том числе разомкнуть границы вообще познаваемого - средствами звуков и интонаций.
Сосоздание коммуникативного пространства реализует стремление познать непознаваемое -по преимуществу внерациональным образом, мистически-интуитивно, и тогда появляются за-
гадочные символы «иного», «сокровенного», «несбыточного» и «несбывшегося», «несказанного», «смутно прозреваемого», «неизреченного», «невозродимого», «образы тайн грядущих форм жизни» и т.п. За всеми этими туманными намеками, невосстановимыми из контекста, намеренно не конкретизируемыми никакими ассоциациями и смыслами, в принципе и не стоит ничего определенного: это лишь предчувствия чего-то, ожидания, предвосхищения, воспоминания, мечты - зыбкая ткань возбужденного поэтического сознания, не столько творящего искусство или возбужденного поэтического сознания, не столько творящего искусство или философствующего, но предощущающего творчество, внутренне готовящегося к нему, собирающего духовные силы. Все это символы того, чего нет (еще нет, уже нет, никогда не может быть), выражение модуса неопределенности (желаемого, предполагаемого, надежды, опасения, ожидания, страха, влечения, иллюзии, пророчества и т.п.)
Напомним, что, по мнению одного из самых восторженных поклонников Вагнера-мыслителя А. Блока, сама европейская «гуманная цивилизация» оказывается побежденной Духом музыки, который «лежит в основе бытия и тождествен ему» и который должен восторжествовать в жизни и деятельности «человека-артиста» (приходящего на смену «человеку этическому» или «политическому»), - восторжествовать как над обычной жизнью, так и над обычным искусством, особенно если речь идет об «открывшейся эпохе вихрей и бурь», о выживании в «бурном потоке», «в вихре революций». Таким образом, Дух музыки, онтологическая «музыкальность» бытия замыкает собой многогранный и сложный культурологический и философский синтез - своеобразную космософию коммуникативного пространства.
Существует ли универсальная этическая основа, исходя из которой может быть рассмотрена вся человеческая коммуникация? Среди исследователей нет единого мнения. Кейль, например, защищает тезис о том, что спокойствие и священность человеческого духа должны стать основой для универсального этического кода, а значит, и основой для человеческой коммуникации8. Исследователи межкультурной коммуникации Самовар и Портер считают, что основополагающая этика для коммуникации людей представляет собой поиск собственно физического и психо-
логического удовольствия и ненанесение вреда другому человеку.
Широкая дискуссия по вопросам существования универсальных ценностей и их отношения к коммуникационной этике была начата несколькими авторами специалистами-антропологами в книге «Коммуникационная этика и универсальные ценности» под редакцией Клифорда Кристи-анса и Микаэля Трейбера. Кристианс и Трейбер полагают: «Каждая культура обязана своим существованием тем нормам, которые заведуют человеческими отношениями и социальными институтами»9. Что представляют собой эти основополагающие нормы? Исходя из обзора исследовательской литературы о культурных нормах Кристиане и Трейбер называют три прототипические («прото» как «лежащий под») нормы: 1) правда; 2) уважение достоинства другого человека; 3) ненанесение вреда невинному.
Они заявляют: «Правда - это основополагающий принцип, по поводу которого существует кросскультурная договоренность», и предоставляют вниманию читателей свидетельства из нескольких культурных и религиозных традиций в поддержку основополагающей этики правды, делая на этом основании следующий вывод: «Обман разрушает социальный порядок. Жизнь с другими людьми становится невообразимой, если мы по умолчанию изначально не доверяем людям, считая, что они не говорят правды. На самом деле, ложь настолько неестественна, что технические средства в состоянии уловить реакции на нее человеческого тела»10.
Авторы упомянутой выше книги считают уважение достоинства другого человека еще одной панкультурной ценностью. Предлагая в качестве примеров отличительные особенности культурных традиций истинных американцев и арабов, он заявляют: «Различные культурные традиции по-разному защищают человеческое достоинство, но в совокупности они свидетельствуют о том, что все без исключения люди обладают этим священным статусом».
Третья прототипическая норма «не навреди невинному» тесно связана с «поиском справедливого общества и соответственно - неприятия ситуации, при которой попирают немощных. В общинных и туземных культурах забота о слабых и уязвимых (детях, больных и престарелых) и совместное владение материальными ресурсами и знаниями - естественный ход вещей»11.
Выступая за существование универсальных, прототипических норм, Кристианс и Трейбер не настаивают на том, что все люди последовательно действуют в соответствии с этими нормами. Само их существование дает возможность увидеть, действуют в обществе эти ценности или нет. Описывая современные перспективы, связанные с существованием универсальной этики, Кристиане вторит Льюису, полагая, что «просвещение отпраздновало успехи в области науки и политики. Но теперь занавес за 300-летней эпохой Просвещения закрывается. Разрушен фундамент, на котором были выстроены универсальные нормы. Разрушено само понятие нормы, поскольку западный мир утратил чувство нормы»12. Одно дело -выступать за существование универсальных ценностей в жизни и совсем другое - полагать, что эти ценности задействованы в этой жизни.
Ученые-коммуникатологи утверждают, что ключевой функцией коммуникации является управление неизвестностью13. Если бы согласие по вопросу универсальных ценностей было достигнуто, они имели бы все основания подойти к решению проблемы неизвестности. Релятивисты полагают, что люди общаются друг с другом не для того, чтобы обнаружить наконец универсальную или врожденную добродетель, а для того, чтобы осмыслить идиосинкразическую, неизвестную природу человеческого существования. Дебаты по вопросу универсальных этических принципов имеют важный подтекст, связанный с разработкой теории человеческой коммуникации. Если универсальные принципы этичного поведения действительно существуют, теоретики в области межкультурной коммуникации и антропологи в области культуры были бы наделены правом определять этичное поведение.
Не подлежит сомнению тот факт (взятый из неоднократно цитируемой книги Хофстеда), что существуют различные культурные ценности. Различия в таких культурных ценностях, как индивидуализм -коллективизм, определенность - неопределенность, мужской - женский и централизованный - децентрализованный, бесспорно очевидны14. Подробно освещены в литературе по межкультурной коммуникации различия культурного контекста (утонченный - вульгарный), предпочтения усложненных или упрощенных контактов, а также различия в понимании и использовании времени15.
В исследованиях обзорного характера также освещается вопрос существования культурных
различий. В своей книге «Америка против всего мира», основываясь на обширных международных обзорах, предоставленных исследовательским центром Пью, Эндрю Кохут и Брюс Стоукс16 обнаружили множество различий в понимании культурных ценностей во всем мире. Но несмотря на все эти уже освещенные в литературе культурные различия, мы предполагаем существование основополагающего набора человеческих ценностей, того, что есть добро и истина. Нахождение разных «ценностей» разными исследователями свидетельствует о различиях их пристрастий в области взаимодействия с другими людьми. Тем не менее может существовать и основополагающий набор имплицитных положений о доброте и справедливости, который [набор] также подлежит изучению. Как отмечают Мартин и Накайама: «Универсалист может, например, попытаться определить действия, которые большинство обществ считают неправильными, такие как убийство, воровство и измена. Тот, кто занимает крайне универсалистскую позицию, будет настаивать на том, что культурные различия поверхностны, а фундаментальные понятия “правильно-неправильно” универсальны»17.
Они делают следующий вывод: «Учение о межкультурной коммуникации не только обеспечивает проникновение в суть культурных образцов, но и помогает нам обратиться к вопросам этики, которые включены в межкультурное взаимодействие. Мы должны прежде всего уметь: 1) судить о том, что является этичным и неэтичным поведением, учитывая при этом вариативность культурных приоритетов; 2) определять основные направляющие этичного поведения в межкультурных контекстах, где происходят столкновения различных этик»18.
Мы согласны с Мартином и Накайамой в том, что неуместно и даже опрометчиво отрицать культурные различия. Тем не менее вполне уместно вести поиск того, что составляет этичное и неэтичное поведение в кросскультурах.
Некоторые коммуникатологи (на которых часто ссылаются) указывают на взаимосвязь между поведением в человеческой коммуникации и морально-этическими стандартами. Ричард Иохансен в своей книге «Этика в человеческой коммуникации»19 называет имена теоретиков в области коммуникации, указывающих на связь между коммуникацией и этическими критериями эффективной коммуникации. Дин Барнлунд,
к примеру, открыто заявляет о том, что общая теория или философия коммуникации должны включать в себя описание морального стандарта, «который определит образцовое поведение в процессе общения»20. Еще один ученый-ком-муникатолог Геральд Миллер утверждает, что вопросы, относящиеся к этичному поведению, «неразрывно связаны с каждым отдельным случаем человеческой коммуникации»21. Вот некоторые из этих вопросов: какова этическая ответственность коммуниканта перед аудиторией? как определить моральные рамки возникающих в процессе общения разногласий?
К.С. Льюис - лишь один из авторов, помогающий в поиске универсальных принципов коммуникации не только в связи с его интересом к Тао, но и в связи с его приверженностью к языку, который может быть использован в качестве инструмента формирования универсальных принципов. В некоторых трудах Льюиса (наиболее заметные из них - «Язык религии», «Прежде чем мы научимся общаться», а также неопубликованные «Фрагменты Ле Фай», найденные в библиотеке Бодлера в Оксфорде) подробно описывается сила слов и суть значений в контексте передачи универсальных принципов выражения человеческой мысли. Книги Льюиса, его мысли
об универсальных этических принципах и роли языка помогают инспирировать поиск универсальных принципов человеческой коммуникации.
Природу того, что составляет эффективную коммуникацию, определяют три критерия22. Первый - чтобы быть эффективной, коммуникация должна быть точно понята получателем сообщения. Крайне важно развивать взаимное понимание между отправителем сообщения и его получателем. Тем не менее процесс развития взаимопонимания не сводится просто к «отправлению» и «получению» сообщения. Такой линейный подход к коммуникации был заменен подходом, характеризующим коммуникацию как трансакци-ональный процесс, в котором коммуникация рассматривается как процесс совместного создания сообщений и одновременного выражения идей и чувств.
Второй критерий эффективной коммуникации - передаваемое сообщение должно достичь поставленной цели. Целенаправленно общаясь с теми или иными людьми, мы стремимся прийти к определенным результатам. Самые распространенные цели публичных выступлений - про-
информировать, убедить или просто развлечь аудиторию; межличностной коммуникации -принять определенные решения или просто насладиться общением. Независимо от того, сколько человек участвуют в коммуникации, они всегда делают это для чего-то. Достижение чувства общности с другими или реализованная задача не являются исчерпывающими признаками эффективной коммуникации.
Третий критерий связан с целью коммуникативного взаимодействия: коммуникация должна быть этичной - она должна соответствовать моральным и этическим нормам. Национальная коммуникативная ассоциация разработала Кодекс коммуникативной этики, для того чтобы обратить внимание на важность соблюдения этических вопросов в процессе коммуникации: «Этика коммуникаций является основой для ответственного образа мыслей, способа принятия решений, развития взаимоотношений и создания сообществ в различных контекстах, культурах посредством различных средств и каналов коммуникации. Более того, коммуникативная этика показывает честь и достоинство человека, воспитывая в нем честность, справедливость, ответственность, уважение к самому себе и окружающим».
Как и другие универсалисты, Льюис предполагал этические стандарты поведения общими для всех культур. Отталкиваясь от аргументов Льюиса, мы определили принципы, которые способствуют формированию эффективных и этически приемлемых принципов поведения в коммуникации.
Музыкант-исполнитель и слушатели: мастерство коммуникации между людьми Универсальные принципы коммуникации между людьми представляют собой общие положения о функционировании коммуникации, применимые в различных контекстах (например, в межличностной, групповой коммуникации, в публичных выступлениях, в общении посредством СМИ). Их цель - сформировать законы эффективной коммуникации. Эти принципы включают в себя общепризнанные, основанные на научных исследованиях идеи о природе человеческой коммуникации. Они должны быть, с одной стороны, настолько общими, чтобы войти в любые учебники по основам коммуникативис-тики, с другой стороны, в них должны быть учтены все тонкости процесса коммуникации.
Ниже следующие пять фундаментальных принципов выведены на основе исследований в области коммуникативистики и первоначально разрабатывались для того, чтобы помочь понять природу коммуникаций между людьми в различных контекстах. Эти принципы вобрали в себя результаты исследования коммуникаций в течение прошлого столетия23. Мы не утверждаем, что эти пять принципов охватывают все, что нужно знать о коммуникациях, но тем не менее в них обобщен огромный пласт знания о коммуникативных процессах и о том, из чего складывается эффективная коммуникация.
Пять принципов коммуникации выглядят следующим образом:
1. Коммуникация должна быть осмысленной.
2. Необходимо эффективно использовать вербальные каналы общения и правильно интерпретировать вербальные послания партнера по коммуникации.
3. Необходимо эффективно использовать невербальные каналы общения и правильно интерпретировать невербальные послания партнера по коммуникации.
4. Необходимо вдумчиво слушать окружающих и давать обдуманные ответы.
5. Необходимо корректно преподносить информацию окружающим.
Принцип первый. Фактически все вводные материалы к теории коммуникаций включают в себя главы о коммуникации и личности коммуникатора, о коммуникации и особенностях восприятия, о внутренней коммуникации. Основываясь на психологии и коммуникативистике, первый принцип гласит: для того чтобы добиться успеха, коммуникатор должен участвовать в коммуникации осмысленно, в то время как непродуманные слова и действия приводят к коммуникативным неудачам. Сохранять осмысленность коммуникации не значит постоянно быть начеку, не менее важно глубокое знание собственной личности. Эффективных коммуникаторов отличает высокая самооценка. Действия компетентных коммуникаторов характеризуются высокой степенью осмысленности во всех видах коммуникации, в то время как некомпетентные коммуникаторы часто дают поспешные, непродуманные ответы. Понимание того, кто мы есть, и продуцирование смыслов из окружающей действительности - вот фундаментальные принципы коммуникации, которые могут объяснить тайну
коммуникативной успешности или несостоятельности.
Принцип второй. Дэниел Квинн однажды заметил: «Не существует рассказов, лишенных смысла, если только уметь до него добраться. Это верно в отношении любых повествований от детских стихов до эпосов». При вербальном общении смысл рождается только в том случае, когда люди сходным образом понимают знаки языка. Эффективный коммуникатор корректно кодирует и декодирует сообщения, умеет подобрать правильные знаки для передачи той или иной мысли и интерпретировать знаки говорящего для понимания исходной мысли. Процесс передачи и интерпретации знаков составляет суть понимания мира и достижения взаимопонимания с окружающими.
Принцип третий. Невербальная коммуникация в корне отличается от письменного или устного языка, создающего смыслы. Эксперт по невербальной коммуникации Рэймонд Бердвисл подсчитал, что 65% социальных смыслов, рождающихся из коммуникации, основаны на информации, полученной невербальным путем. В книге Малкольма Глейдуэлла «Мерцание» подчеркивается, что мы часто «думаем не задумываясь» из-за мощной силы скрытого воздействия невербальных сигналов. Доказано, что невербальные сигналы в большей степени затрагивают чувства и эмоции, чем слова24.
Одна из основных причин значимости невербальных способов коммуникации заключается в том, что люди задействуют их прежде всего для выражения чувств и эмоций. Кроме того, при наличии противоречий между тем, что человек говорит и делает, невербальные знаки вызывают больше доверия. Успешные коммуникаторы умеют точно расшифровывать невербальные знаки других. Они также контролируют свой способ передачи информации, чтобы не допустить случайного противоречия вербальной и невербальной коммуникации. Но несмотря на то что невербальная коммуникация играет главенствующую роль в коммуникативном процессе, невербальные знаки сложнее поддаются интерпретации, так как они не имеют четких временных рамок, к тому же не существует толкового словаря невербальных знаков, который помог бы разобраться в их значениях. Да и значения невербального языка, так же, как и вербального, во многом определяются культурным контекстом. Наличие целого комплекса невербальных знаков, выража-
емых спонтанно (взгляды, выражение лица, позы, жесты, интонации), усложняет задачу точной передачи и интерпретации невербальной информации. Несмотря на сложности интерпретации невербальных знаков, успешные коммуникаторы эффективно ими пользуются и хорошо интерпретируют невербальные послания других.
Принцип четвертый. Гораздо больше мы проводим времени, слушая собеседников, чем участвуя в других видах коммуникации, тем не менее искусство слушать развито все еще очень слабо. Слушать собеседника тем более трудно, что на первый взгляд это кажется просто. В соответствии с представлениями Международной ассоциации искусства слушать, этот процесс включает в себя получение сообщения, выявление смыслов и ответную реакцию на полученную вербальную и невербальную информацию. В процессе слушания мы выделяем пять видов деятельности: отбор, заострение внимания, понимание, запоминание и - для подтверждения того, что информация получена, - ответ. Внутренняя рассредоточенность и внешние раздражители могут воспрепятствовать эффективному слушанию.
Слушающий играет отнюдь не пассивную роль в коммуникации, он скорее занят установлением связи с человеком, которого он слушает. Теолог Генри Ноуэн четко выразил достоинства активного слушания: «Слушать очень сложно, потому что это требует от нас столько внутреннего спокойствия, при котором нам уже не нужно проявлять себя в речах, аргументах, утверждениях и восклицаниях... Слушание - это одна из форм духовного гостеприимства, проявляя которое, вы вдохновляете незнакомцев на проявление дружеских чувств к вам, помогаете им лучше понять самих себя и даже даете им возможность молчать в вашем обществе»25.
Суть четвертого принципа коммуникации -развитие в себе чуткости к другим. Ориентированность на других предполагает, что для вас важны их потребности, мотивы, желания и цели, но при этом вы сохраняете свою индивидуальность26.
Принцип пятый. Умение корректно преподносить информацию обычно развивается в последнюю очередь. Признаки зрелой личности -умение хорошо слушать, адекватно реагировать и передать свою мысль таким образом, чтобы добиться максимальной коммуникативной ясности. Незрелые коммуникаторы недостаточно ориентированы на других, недостаточно чувствитель-
ны к их нуждам и интересам, они скорее сконцентрированы на себе. Однако умения улавливать чувства других и интерпретировать их мало, важно уметь выражать свои мысли корректно и этично. Коммуникатор, выбирая способ выражения своих мыслей, пытается определить, какая формулировка будет более точной. Глубокие личностные различия между людьми являются серьезной причиной для того, чтобы адаптировать свои мысли к той знаковой системе, которая наиболее понятна собеседникам.
Есть простая жизненная мудрость с глубоким коммуникативным подтекстом: у каждого из нас свой неповторимый жизненный опыт. Чем сильнее различаются жизненный опыт, религия, культурные особенности участников коммуникации, тем для них сложнее правильно интерпретировать вербальные и невербальные знаки и выслушивать друг друга, те же самые различия усложняют задачи адаптации своего послания к особенностям восприятия собеседника. Корректно подавать информацию не значит говорить слушателю только то, что он хочет услышать. Это было бы неэтично. Необходимо так редактировать и подавать информацию, чтобы другой правильно понял мысль, что позволяет достичь цели коммуникации без использования угроз или лжи.
Мы считаем, что эти принципы коммуникации применимы во всех коммуникативных контекстах. Осмысленность, искусство вербального и невербального общения, умение слушать, отвечать и адаптировать свой ответ к особенностям восприятия аудитории - важнейшие элементы взаимодействия между людьми независимо от того, является ли коммуникация межличностной, групповой, идет ли речь о публичных выступлениях или о коммуникации посредством СМИ или Интернета.
Эти принципы уместны и в межкультурных коммуникациях. Высокий уровень понимания себя и других важен для любой коммуникации, в какой бы культуре она ни происходила. Известно, что в некоторых культурах большее внимание уделяется групповой идентичности (мы их называем коллективистскими культурами), в других -индивиду (индивидуалистские культуры). Тем не менее определенный уровень анализа аудитории и контекста требуется в любом обществе. Независимо от культурной принадлежности участников коммуникации, все они используют вербальные и невербальные символы. Хотя знаковые системы
(языки) и смыслы (интерпретации знаков) сильно различаются в разных культурах, тем не менее существуют как вербальные, так и невербальные универсальные способы выражения мыслей. В некоторых культурах большее значение принимают вербальные способы коммуникации (развитые общества), в других - невербальные (развивающиеся общества), но обе знаковые системы имеют существенное значение в коммуникации.
Восприятие и ответная реакция - неотъемлемые процессы общения. Как гласит притча про дерево, падающее в лесу, коммуникация появляется тогда, когда есть кто-то, способный воспринять и интерпретировать выраженные знаки. И хотя уровень и способ адаптации информации в разных культурах разный, способ редактирования сообщения для восприятия его другими играет ключевую роль в том, насколько верно или неверно оно будет интерпретировано27.
Пересечение общих законов этики (по Льюису, естественных законов) и универсальных принципов коммуникации - центральная тема этой работы. Фиксирование того, как пять принципов коммуникации вписываются в рамки этических ценностей, будет способствовать развитию коммуникативной этики. Можно спорить, что основная человеческая деятельность - это общение с себе подобными; поиски смысла, а затем попытка передать этот смысл другим составляют основное занятие человека.
Проиллюстрировать эту мысль можно с помощью восьми естественных законов Льюиса. Отражают ли эти законы суть общекультурных ценностей человечества? Льюис бы ответил на этот вопрос отрицательно. Как он сам признается, его система естественных законов скорее носит характер зарисовки, чем определения. Тем не менее они могут послужить отличным примером общих для различных культур и цивилизаций ценностей.
Являются ли пять принципов коммуникации единственно приемлемыми и единогласно принятыми всеми учеными мира? Очевидно, что это не так. В духе льюисовских естественных законов, они иллюстрируют великое множество коммуникативных теорий, описывающих и направляющих коммуникации в общекультурном контексте.
Поиск универсальной истины наиболее важен в контексте формирования общности между людьми. Слова «общий» (common) и «коммуникация» (communication) в английском языке являются
однокоренными. Определение значений и продуцирование взаимно понятных смыслов - процесс хрупкий. Существует серьезная опасность непонимания. Тем не менее главная цель любой коммуникации - быть понятым. Поиск общекультурной платформы для коммуникации важен в стремлении к взаимопониманию.
Объединение естественных законов Льюиса и «пяти непреходящих принципов коммуникации»28 обеспечит глубокое понимание коммуникативной этики. Эта работа проделана не для того, чтобы составить окончательный список правил коммуникативной этики, а для того, чтобы выяснить, что мы можем почерпнуть для себя в предположениях универсалистов. Теория межкультур-ных коммуникаций большое внимание уделяет выявлению различий, чтобы коммуникаторы с различным культурным «программным обеспечением мозга»29 осознавали свои различия и могли к ним адаптироваться. Другой подход к исследованию межкультурных коммуникаций -выявление общих для разных культур принципов построения коммуникации. Поиск принципов общечеловеческой коммуникации скорее поможет достичь взаимопонимания между разрозненными обществами и культурами, чем наблюдения и выводы, сделанные с позиции одной культуры. Такая универсалистская парадигма разработана не для отрицания могущественной роли культур в человеческой коммуникации, а скорее для подчеркивания различий между людьми. Во многих отношениях коммуникация - это утверждение определенной культуры. В то же самое время универсалисты предполагают, что коммуникацию можно облегчить, попытавшись найти общие ценности и используя их для достижения понимания и интерпретации смыслов, и затем передать эти смыслы другим.
В чем ценность определения точек пересечения между общечеловеческими ценностями и основными принципами коммуникации? Поиск ответа на этот вопрос может стать основой обсуждения общечеловеческих ценностей в различных межкультурных коммуникативных контекстах. Эти исследования не должны стоять на полках, их выводы должны обсуждаться, осмысливаться, пересматриваться и использоваться в коммуникациях. Философ Питер Крифт, например, считает, что «принципы - это не выводы, а точки отсчета»30. Пусть отмеченные принципы коммуникации станут отправной точкой или продолже-
нием разговора о том, что составляет прекрасное, доброе и истинное в человеческом общении.
В развитии сформулированных принципов в анализе музыкального исполнительства важно использовать системный подход. Так, Ю.А. Цага-релли31, Р.Ф. Сулейманову32 и О. Сильду33 на основе системного подхода удалось выявить сущность исполнительского мастерства музыканта, вскрыть его многоуровневую структуру.
Ю.А. Цагарелли считает необходимым учитывать, что музыкант проходит несколько этапов развития: формирование нервной системы и ее свойств в преднатальный период; формирование психических процессов и общих компонентов способностей в первые месяцы жизни; восприятие музыки на сенсорном уровне около первого года жизни; развитие музыкальных способностей при условии систематического прослушивания музыки примерно с 3-4-летнего возраста; формирование музыкально-исполнительских способностей с начала музыкально-исполнительских способностей представляет собой многоуровневую иерарческую структуру.
При формировании способностей музыканта необходимо учитывать основной принцип развития - от низшего к высшему (рис. 1). К музы-канту-исполнителю предъявляются высокие требования, связанные, прежде всего, с музыкальностью и музыкальными способностями, а также с его общим физическим, физиологическим и психическим развитием. Музыкально-исполнительские способности могут проявиться в полной мере только в том случае, если человек последовательно пройдет все обозначенные уровни развития.
Опираясь на научную концепцию Ю.А. Цага-релли, С.Г. Корляковой, А.П. Лушиной представим структуру музыкально-исполнительских способностей следующим образом (рис. 1).
Поясним логику формализации предложенной структуры музыкально-исполнительских способностей. Главная задача исполнителя - понять замысел композитора и воссоздать наиболее точный музыкальный образ произведения, отобрав для этого нужные выразительные средства. Творческая интерпретация музыкального произведения представляет собой обобщение эстетических идеалов, вариантов и стилей исполнения, которые преломляются через сознание музыканта.
Нотная запись предоставляет определенную свободу для расшифровки текста. Но эта свобода
Музыкально-исполнительские способности
Рис. 1. Структура музыкально-исполнительских способностей музыкантов
ограничена правилами и законами музыкального мышления, свойственными стилю эпохи и композитора, жанровым особенностям, сложившимся в связи с различными социальными функциями музыки, ее содержанием, назначением, условиями исполнения. Через жанровые средства в музыке отражаются многие явления действительности. Поэтому выяснение жанровой природы произведения существенно для раскрытия содержания музыки. Зачастую определение жанра дает произведениям некоторую общую характеристику - колыбельная песня, серенада, траурный или торжественный марши и др. Но произведения одного и того же жанра могут быть различны по художественному содержанию. Особенно сильно могут различаться произведения одного жанра в разных стилях, творческих направлениях, в музыке разных народов.
Как известно, музыкальное произведение представляет собой единство содержания и формы. Под содержанием понимается художественное отражение в произведении общественно-исторической действительности, человеческих характеров, мыслей, чувств, переживаний. Музыкальная форма - это целостная, организованная система музыкальных средств, применяемая для воплощения содержания произведения, «...все жанровые средства, все мелодические, ритмические, гармонические обороты, модуляции, тембры, динамические оттенки, типы фактуры, пропорции частей, организованные в данном произведении в единую, целостную систему средств для передачи содержания произведения, образуют его форму»34. Совершенная музыкальная форма, т.е. максимально соответствующая содержанию произведения, - необходимое условие его интерпретации. Понятие «музыкальная форма»
применяется также и как общий композиционный план произведения.
Исполнитель создает образ музыкального произведения. Целостный образ произведения является обобщающим результатом развития всего произведения или его частей.
Процесс создания художественного образа связан не только с анализом стиля и формы произведения и построением плана исполнения. Художественный образ всегда наполнен чувством. В искусстве нельзя «механически любить, страдать, ненавидеть и выполнять живые, человеческие задачи... без всякого переживания», - подчеркивал К.С. Станиславский35. Об исключительном значении эмоциональности в творческой деятельности музыканта-интерпретатора говорится в работах крупнейших исполнителей, таких как: Ней-гауз, Бузони, Савшинский, Гофман.
Таким образом определена структура музыкально-исполнительских способностей, представленная на рисунке 1.
Рассмотрим непосредственно исполнительские способности. По данным исследования Ю.А. Цагарелли, непосредственно исполнительские способности включают в себя психомоторные способности, надежность в концертном выступлении и артистизм.
Психомоторные способности музыканта проявляются в мышечной силе исполнительского аппарата музыканта, во владении различными способами звукоизвлечения, быстроте, ловкости и координации движений, выносливости и памяти.
Надежность музыканта проявляется в безошибочности исполнения концертной программы. Условия удачного исполнения концертной программы - хорошая подготовка, саморегуляция, стабильность, психоэмоциональная устойчивость.
Рис. 2. Структура непосредственно исполнительских способностей музыкантов (по Ю.А. Цагарелли)
Артистизм Ю.А. Цагарелли определяет как способность воздействовать на публику посредством талантливого выражения внутреннего содержания художественного образа на основе сценического перевоплощения. Артистизм заключается в сценическом перевоплощении, сценических движениях и сценическом внимании.
Сценическое перевоплощение - это способность музыканта-исполнителя действовать в логике содержания музыкального образа.
Сценические движения связаны с содержанием музыки и влияют на ее восприятие слушателями. Иерархическая структура сценических движений включает в себя коммуникативный, регулятивный, представленческий и сенсомоторный уровни.
На коммуникативном уровне находятся движения, направленные на публику: выражающие эмоционально-образное содержание музыки и отношение артиста к публике - поклоны, улыбки, реверансы и т.п. Первая группа движений занимает более высокую иерархическую ступень.
Регулятивный уровень занимают движения, связанные с саморегуляцией психоэмоциональных состояний. На более высокой ступени находятся движения, связанные с саморегуляцией
эмоций, обусловленных содержанием музыки, на более низкой ступени движения, направленные на саморегуляцию психофункционального фона - аэробные, мимические и др.
Представленческий уровень занимают движения, обеспечивающие взаимодействие с музыкальным инструментом. Эти компоненты исполнительской техники оказывают визуальное воздействие на публику. Они подразделяются на исполнительские и вспомогательные.
На сенсомоторном уровне находятся движения, связанные с эмоционально-моторной реакцией музыканта на исполняемую им музыку -произвольные и непроизвольные.
Сценическое внимание понимается как сосредоточенность музыканта на тех или иных объектах, связанных с процессом исполнения. Сценическое внимание также имеет иерархическую структуру: послепроизвольное внимание занимает высшее положение, произвольное - среднее, а непроизвольное - низшее. В исследовании Ю.А. Цагарелли выявлено, что объем сфер сценического внимания зависит от типа музыкального мышления и музыкальной специальности. Сферы внимания бывают малые, средние и большие. В направленности сценического внимания
более высокое положение занимает внутреннее внимание, связанное с воплощаемым художественным образом, а более низкое - внешнее внимание, направленное на публику и соисполнителей.
Таким образом, структура непосредственно исполнительских способностей включает в себя следующие компоненты (рис. 2).
Эффективное формирование музыкальноисполнительских способностей на всех уровнях обеспечивает успешность музыканта в исполнительской деятельности.
Завершим свои размышления о взаимообусловленности коммуникативности музыканта-ис-полнителя и слушателей оценкой возможностей объединяющих принципов человеческой коммуникации, опираясь на работы С.А. Биби, Т.П. Мотета36, А.С. Рымаревой37, В.Н. Холоповой38, М.Л. Космовской39.
Поиск объединяющих принципов человеческой коммуникации
Научно установлено, что 90% своего активного времени человек посвящает целенаправленной коммуникации (Клеммер и Снайдер, 1972). Письмо, чтение, говорение и слушание составляют основу человеческой деятельности. Во многих современных учебниках по коммуникации повторяется цитата: вы не можете не общаться40. В самом общем виде коммуникацию определяют как процесс воздействия на информацию41. Если говорить более конкретно, коммуникация -это «способ, с помощью которого мы осмысливаем мир и делимся этим смыслом с другими, создавая его вербальные и невербальные сооб-щения»42. Язык слов - одно из самых мощных средств, которым мы располагаем для осмысления мира. Язык музыки - самое мощное средство. Однако понять музыку иногда гораздо сложнее, чем слово. Следовательно определение точки пересечения коммуникации с этическими критериями человеческого поведения поможет яснее понять принципы коммуникации и основополагающие этические ценности.
Цель данного раздела - доказать необходимость идентификации совокупности принципов, которые заложены в человеческих ценностях и служат средством установления эффективного и адекватного коммуникативного поведения в панкультурных контекстах на примере музыкальной исполнительской деятельности.
Предположение существования транскультурных человеческих ценностей может дать основу для выработки этичного поведения в процессе коммуникации. Пользуясь обзорной литературой, посвященной поиску общечеловеческих ценностей, и в частности - некоторыми трудами К.С. Льюиса, написанными в защиту учения Тао об универсальных ценностях и закрепленными в философских парадигмах платоников и неоплатоников, - определении пять принципов коммуникации, которые могут быть применены ко всему многообразию культурных контекстов. Эти принципы были выделены нами в результате изучения фундаментальных исследований по ком-муникатологии и педагогике. Рассмотрим способы использования и описания этих принципов.
Теоретики и практики, работающие в самых различных областях науки, спорят о существовании универсальных человеческих ценностей, чтобы предложить научные основания для интерпретации человеческого поведения. Еще Платон, а за ним неоплатоники сделали предположение о существовании универсальных идеалов истины и добра. Последовавшее за этим обсуждение аргументов «за», а иногда «против» универсалий не претендует на законченность. Скорее, такое обсуждение призвано осветить вопросы универсалий, законов природы и человеческих ценностей, которые продолжают вызывать споры у философов, педагогов, антропологов и других ученых.
Ученые-антропологи обнаружили некоторые свидетельства панкультурного поведения, которое привело к появлению универсальных ценностей. Браун43 составил каталог, а Линкер44 дал описание не одной сотне «человеческих универсалий» (выявленных на основании культурно-антропологических исследований), тем самым предоставив дополнительные свидетельства о существовании универсального критерия правильного и неправильного поведения. В каталоге Брауна есть следующие универсалии: вера в сверхъестественное/религия; вера в неизбежность смерти; детские страхи; классификация; разделение труда в соответствии с возрастом и полом; выражение эмоций, включая эмпатию; мимика; магия; музыка; поэзия и риторика; частная жизнь; территориальность; времяпрепровождение; развлечения.
Данный перечень отнюдь не означает, что в разных культурах к вышеперечисленным универсалиям относятся одинаково: культурные различия, безусловно, существуют. Доказано, напри-
мер, что во всех культурах религии и вере в сверхъестественное уделяется определенное внимание, но проявление этих верований и культовых отправлений в разных культурах различно. Наличие в разных культурах общих тем и понятий отнюдь не обесценивает роль культуры в человеческих цивилизациях, а скорее свидетельствует о том, что люди имеют общий опыт и поведенческие категории, взаимодействующие с культурой, а значит, можно найти общие принципы, которые помогут в дальнейшем объяснить человеческое поведение.
Еще один аргумент в защиту существования «универсалий» и человеческом поведении мы находим в работах психолога Карла Юнга45. Юнг развил концепцию Фрейда о бессознательном46, полагая, что бессознательное состоит из двух частей. Первая - «персональное бессознательное», описанное Фрейдом, - находится там, где хранятся воспоминания обо всем том, что было пережито. Вторая часть, называемая «коллективным бессознательным», состоит из архетипов, которые описаны как «некая форма психики, куда стекается и где оформляется весь индивидуальный и коллективный опыт; тем не менее эта часть отличается от самих символов и образов»47. Понимание Юнгом коллективного бессознательного и его теория архетипов объясняют «универсальность функционирования психики и воображения человека в любой период времени и вне зависимости от культуры»48. Таким образом, коллективное бессознательное - это универсальная основа для систематизации нашего опыта, мыслей и чувств.
Одной из наиболее исчерпывающих попыток выявить и подтвердить существование универсальных ценностей является книга Сисселы Бок «Общие ценности»49, написанная внятным, убедительным языком и содержащая попытки обобщения взглядов ряда исследователей достичь согласия в отношении универсальных ценностей. Ее книга представляет собой великолепный хронологический обзор успехов и неудач, связанных с определением ключевых универсальных ценностей.
Ее цель - поиск ограниченного числа ценностей, таких приземленных и банальных, чтобы их можно было легко распознать вне общественных и других границ. Будучи признанными как общие, они могут обеспечить основу для диалога и сотрудничества, которые так необходимы нам сейчас50.
Однако Бок не рассматривает музыку в качестве ключевой ценности. Далее Бок приходит к заключению о том, что «мысль о поиске этики, способной разрушить культурные границы, кажется многим современникам либо оскорбительной, либо наивной»51. Тем не менее она горячо выступает за необходимость найти тот небольшой набор ценностей, который мог бы служить основой для взаимопонимания. Она не считает, что список этих ценностей должен быть длинным. Скорее она занимает позицию минималиста, когда предлагает: «Моральные ценности, при условии, что они выдержат испытание широкой оглаской вне культурных границ, должны быть немногочисленны по количеству и ограничены по масштабу»52. Маловероятно, что максималистские подходы, т.е. подходы, связанные с более длинными и проработанными списками общих ценностей, будут иметь больший успех. В этой связи она называет Эраз-муса (который отдавал предпочтение универсальному миру) и Канта (автора категорического императива «Действуйте лишь по той максиме, которую в то же время вы бы хотели видеть универсальным законом») как двух наиболее значительных защитников универсальных принципов.
Дискуссия о поиске универсальных ценностей и принципов «правильного» поведения не ограничивается участием в ней философов, просветителей, психологов, политиков и антропологов. Русский романист Лев Толстой присоединился к дискуссии, когда предположил, что именно посредством искусства все люди участвуют во всеобщем эксперименте по передаче эмоционального смысла. Толстой считал, что существуют две стратегии, используемые людьми для общения друг с другом. Первая, и наиболее очевидная, осуществляется через речь; именно посредством сказанного и написанного слова происходит выражение мыслей. Как объяснил Толстой в своем эссе «Что такое искусство?» (1896), «вызвав в себе раз испытанное чувство и, вызвав его в себе, посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами, передать это чувство так, чтобы другие испытали то же чувство, - в этом состоит деятельность ис-кусства»53. Таким образом, Толстой полагает, что посредством искусства люди могут передавать друг другу свой культурный опыт и присоединяться к всеобщему выражению чувств.
Подтвердим позицию Толстого воспоминаниями музыкально-общественного деятеля, лекто-
ра и педагога, музыкального критика, историографа русской музыки с древнейших времён, создателя и бессменного редактора «Русской музыкальной газеты» (1894-1918) Николая Фёдоровича Финдейзена. Вот как описал он исторические концерты А.Г. Рубинштейна в рукописи «Из моих воспоминаний», которые отражают полученный в те годы незабываемый творческий импульс: «Лично для меня общедоступные концерты 1889-90 гг. имели очень серьезное значение, познакомив меня с музыкальной литературой в миро<во>м масштабе. <...> Я уже не говорю
о гениальной и приснопамятной передаче самим А.Г. - В^иг'пого фортепианного трио Бетховена, а на бис несколько фп. пьес Шопена, в том числе и сонаты с похоронным маршем. Исполнение это было такое поистине глубокое и захватывающее, что я как безумный бежал из залы Кредитного общества».
Рубинштейн-пианист, Рубинштейн-дирижер два ракурса его исполнительского таланта были лично пережиты Финдейзеном («Я имел великое счастье видеть и слышать Антона Григорьевича в пору пробуждения моего музыкального самосознания не менее 12 раз» и сыграли значительную роль в выборе профессии музыканта. Прекрасную, поэтичнейшую характеристику концертной деятельности Рубинштейна дал он в последнее 10-летие своей жизни: «Каждый концерт А.Г. был своею рода молитвенным собранием искренно верующих, и проповедь его походила на боговдохновеиную молитву-импро-визацию»54.
И завершим наше эссе ссылкой на позицию профессора Московской консерватории Валентины Николаевны Холоповой, которая в статье «Множественность измерений»55 Альфреда Шнитке отмечает следующее. Весомую роль сыграло умение Шнитке не только писать серьёзную, философическую музыку, но на таком же уровне и говорить о ней. Где бы композитор ни выступал - с лекциями в вузах, на творческих собраниях в Союзе композиторов, в интервью и беседах для печати, - его оригинальные и глубокие суждения на всевозможные темы с жадностью слушались, записывались, копировались, распространялись. Вместе со значительностью музыки мудрость его слова создавала вокруг его личности насыщенную интеллектуальную атмосферу. И хотя вся эта «околомузыкальность» отрывала его от собственно «музыкальности», она суще-
ственно работала на понимание его музыки и самой его художественной натуры.
Примечания
1 См.: Dibelius U. Moderne Musik. 1945-1965. -Mbnchen, 1966. - S. 105. - Цит. по: Гуревич П. Музыка и борьба идей в современном мире. -М.: Музыка, 1984. - С. 3.
2 См. Стоковский Л. Музыка для всех нас. -М., 1959. - С. 23.
3 Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // А.Ф. Лосев. Из ранних произведений. - М., 1990. -С. 196-197.
4 Библер B. C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. - М., 1991. - С. 148 и далее.
5 См., например: Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. 2-е изд. - М., 1990. - Т. 1. - С. 743-745.
6 Бугаев Б. На перевале. VI. Против музыки // Весы. - 1907. - .№3. - С. 58. См. так же с. 57-60.
7 Белый А. Собр. соч. Т. 3. - С. 246-247.
8 Kale D. Peace as an ethic for intercultural communication // Intercultural communication: A reader / Ed. by L. Samovar, R.E. Porter. - Belmont, C.A: Wadsworth, 1994. - P. 435-441. - Цит. по: Биби С.А., Мотет Т.П. Коммуникация и ценности // Вестник РГГУ - 2007. - №>1. - С. 17.
9 Christians C. The ethics of being in a communications context // Communication ethics and universal values / Ed. by C. Christians, M. Traber. -Thousand Oaks, CA: Sage, 1997. - Цит. по: Биби С.А., Мотет Т.П. Коммуникация и ценности // Вестник РГГУ - 2007. - .№1.
10 Там же.
11 Там же.
12 Там же.
13 Berger C.R., Calabrese R.J. Some explorations in initial interaction and beyond: Toward a developmental theory of interpersonal commu-nication// Human Communication Research. - 1975. -№1. - P 99-112.
14 Hofstead G. Culture's concequences: International differences in wokrelated values. -Beverly Hlls, CA: Sage, 1980.
15 LustigM., Koester J. Intercultural competence: Interpersonal communication across cultures. -Boston: Allyn & Bacon, 2006; Martin J.N., Nakayama T.K. Intercultural communication in conexts. - N.Y: McGraw Hill, 2004.
16 Kobut A., StokesB. America against the world: How we are different and why we are disliked. -N.Y : Times Books, 2006.
17 Martin J.N., Nakayama T.K. Op. cit. - P. 33.
18 Там же. - P. 34.
19 Jobannesen R. Ethics in human communication. - Prospect Heights, IL: Waveland Press, Inc., 1990.
20 Barnlund D. Toward a meaning-centered philosophy of communication // Journal of Communication. - 1962. - №12. - P. 198.
21 Miller G.R. Contributions of communication research to the study of speech // Monroe A.H., Ehninger D. Principles and Types of Speech Communication. - Glenview, IL: Scott, Foresman, 1969. - P. 355.
22 Masterson J.T., Beebe S.A., Watson N.J. Invitation to effective speech communication. -Glenview, IL: Scott, Foresman and Co, 1989; Beebe S.A., Beebe S.J., Ivy D.K. Op. cit.
23 См.: Биби С.А., Мотет Т.П. Коммуникация и ценности // Вестник РГГУ - 2007. - №1.
24 Mebrabian A. Nonverbal communication. -Chicago: Aldine Atherton, 1972.
25 Nouwen H. Bread for the journey. - San Francisco: HarperCollins, 1997.
26 Beebe S.A., Beebe S.J., Ivy D.K. Communication: Principles for a lifetime. - Boston: Allyn and Bacon, 2007.
27 Hammer M.R., Bennett M.J., Wiseman R. Measuring intercultural sensitivity: The intercultural development inventory // International Journal of Intercultural Relations. - 2003. - №27. - P. 421-443.
28 Beebe S.A., Beebe S.J., Ivy D.K. Communication: Principles for a lifetime. - Boston: Allyn and Bacon, 2007.
29 Hofstead G. Op. cit.
30 KreeftP. C. S. Lewis for the third millennium. -San Francisko: Ignatus Press, 1994. - P. 13.
31 Цагарелли Ю.А. Психология музыкальноисполнительской деятельности: Дис. ... д-ра пси-хол. наук. - Л., 1989.
32 Сулейшнов Р.Ф. Психология профессионального мастерства музыканта-инструментали-ста: Дис. ... д-ра психол. наук. - СПб., 2005.
33 Сильд О. О структуре профессиональной способности музыканта-исполнителя // Тезисы докладов межвузовской научно-методической конференции «Вопросы методики отбора на исполнительские отделения музыкальных вузов страны». - Клайпеда, 1985.
34 Мазель Л.А. Строение музыкальных произведений: учеб. пособие. - М.: Музыка, 1979.
35 Станиславский К. С. Работа актера над собой.
Ч. 1: Работа над собой в творческом процессе переживания. Дневник ученика. - М.: Искусство, 1985.
36 Биби С.А., Мотет Т.П. Коммуникация и ценности // Вестник РГГУ - 2007. - №»1. - С. 17.
37 Рымарева А.С. Разъяснение мотивационного механизма корпоративной культуры посредством преодоления недостатков теории А. Мас-лоу // Организационные системы: теория и практика управления. - 2007. - J№4. - С. 206-210.
38 Холопов а В.Н. Множественность измерений Альфреда Шнитке // Свободная мысль. -2008. - №>1. - С. 75-88.
39 Космовская М.Л. История музыкальной культуры в наследии Н.Ф. Финдейзена. - Курск: Изд-во Курского гос. ун-та, 2006. - 307 с.
40 Waltzlawic J., Bavelas B., Jackson D. The pragmatics of human communication. - N.Y : W.W. Norton, 1967.
41 Dance F.E.X., Larson C. Speech communication: Concepts and behavior. - N.Y: Holt, Rinehart and Winston, 1972.
42 Beebe S.A., Beebe S.J., Ivy D.K. Communication: Principles for a lifetime. - Boston: Allyn and Bacon, 2007.
43 Brown D.E. Human universal. - N.Y. : McGraw-Hill, 1991.
44 Pinker S. The blank Slate: The Modern Denial of human nature. - Princeton: Princeton Univ. Press, 2002.
45 Юнг К.Г. Феномен духа в искусстве и науке. -М.: Ренессанс, 1992 - 320 с.; Юнг К.Г. Проблема души нашего времени / Пер. с нем. - М.: Прогресс, 1996. - 336 с.; Юнг К.Г. Психологические типы / Пер. с нем. - М.: Прогресс-Универс, 1995.
46 Фрейд З. Психология бессознательного. -М.: Просвещение, 1989. - 448 с.
47 Hopcke R.H. A guided tour of the collected works of C.G. Jung. - Boston: Shambhala, 1999. - P. 15.
48 Там же. - P. 14.
49 Bос S. Common values. - Columbia, MO: Univ. of Missouri Press, 2002.
50 Там же. - P. 1.
51 Там же. - P. 42.
52 Там же. - P. 53.
53 Толстой Л. Что такое искусство. - 1896.
54 Ссылки на рукопись «Из моих воспоминаний» даны по: Космовская М.Л. История музыкальной культуры в наследии Н.Ф. Финдейзена. -Курск: Изд-во Курского гос. ун-та, 2006. - С. 140.
55 Холопов а В.Н. Множественность измерений Альфреда Шнитке // Свободная мысль. -2008. - №1. - С. 75-88.
